Текст книги "Агасфер. Золотая петля. Том 1"

Агасфер взял здоровой рукой за середину плахи и сильно тряхнул: та держалась неплотно.

– Евстратий, помоги-ка! Тут две руки нужны…

Тот мгновенно оказался рядом, взялся на доску двумя руками и потянул – сначала легонько, потом покачал и рванул сильнее. И доска выдвинулась на несколько дюймов, открыв у основания оконного переплета глубокую щель. Ключ от сейфа был там!

Присев у сейфа, Агасфер напомнил Медникову:

– Погляди-ка еще в той щели. По-моему, там еще что-то лежит. И в окно погляди, на Безухого…

– Ты меня прямо как «кадета[56]56
  На профессиональном жаргоне кадетами опытные сыскари называют молодых старательных новичков.


[Закрыть]» учишь, – недовольно заворчал Медников, шаря в щели карандашом. – С сейфом внимательнее работай. Швейцарский он, с секретом. Три поворота в одну сторону, вынимаешь ключ, переворачиваешь и два поворота обратно. Спутаешь – сработает защелка, когда кранты нашим стараниям…

– Поучи, поучи меня! – буркнул Агасфер, распахивая сейф. – Ага, есть! Тут и тетрадка твоя, и еще кое-что…

Найденное в сейфе «кое-что» оказалось парой браунингов, четырьмя гранатами. Тут же лежала большая записная книжка и Библия. Мельком пролистав бумаги, Агасфер заметил крошечные булавочные наколки на некоторых страницах священной книги. Записи в журнале и записной книжке его разочаровали: они были сделаны на незнакомом ему языке.

– Черт, похоже на шифроблокнот, но ничего похожего на ключи к шифру. Что же за язык? Похож на немецкий, но не он, конечно… Не знаю такого… А что у тебя, Евстратий?

– Железка какая-то, – тот показал Агасферу десятидюймовую металлическую полоску с нанесенными рисками. – Похоже на логарифмическую линейку – вишь, внутри железки еще одна, двигается в разные стороны.

– Любопытная, но незнакомая вещица, – прищелкнул языком Агасфер. – Отстали мы с тобой от жизни, видать… Ладно. Забираем все, кроме оружия, – и в номер к девице. Может, Фогель «отмычку» к своим шифрам у нее держит.

– Наследим, Бергуша! – предостерег Медников. – Если Фогель дознается о нашем визите, вполне может и шум поднять, – предупредил Медников. – Или сбежит из отеля. Может, сфотографировать бумаги?

– Пленки не хватит. И времени тоже – забираем! Все равно он поймет, что в номере кто-то был: нитки, волоски сторожевые[57]57
  Как правило, покидая свой номер или тайное убежище, опытные разведчики оставляют незаметные знаки – обычно волоски, обрывки ниток на дверцах шкафов, чемоданов и т. д. Отсутствие или сдвинутые нитки и волоски говорят о том, что в номере был тайный обыск.


[Закрыть] мы наверняка потревожили. Пошли!

Рассовав добычу по карманам, друзья вынули клинышек из-под двери, прислушались, выглянули наружу и только после этого, заперев номер, принялись открывать соседний, записанный на мисс Агнесс Делфи.

Номер хоть и говорил об аккуратности хозяйки, но все же беспорядка в нем было больше. На спинке кресла висела пара чулок, под подушкой Медников обнаружил необычно широкие резинки для них. Он с отвращением хотел было накрыть находку подушкой, но вдруг заинтересовался, поднял одну подвязку карандашом, осмотрел и даже понюхал. Агасфер не успел даже съехидничать по этому поводу – Евстратий опередил:

– Девица-то тоже непроста – резинки оружейным маслом пахнут! И следы смазки видны… Револьвер, стервеха, под подолом носит! А самого ствола что-то не видать…

– Черт с ним, Евстратий! В окошко давно глядел?

– Гляжу, гляжу – все пока спокойно.

Обнаружив на тумбочке небольшую стопку местных газет, Агасфер припомнил, что Линь упоминал про привычку мисс Агнесс во время прогулок бросать их в урну. Внимательно проглядел все газеты, в том числе и на свет – но ничего не обнаружил. Переключился на мусорную корзину, вытряхнул ее прямо на пол. Там оказалось, помимо прочего, пара скомканных газет. И на одной из них он обнаружил короткий столбец цифр, расположенных группами. Это была, пожалуй, самая ценная находка: явно зашифрованное сообщение.

– Смотри-ка, Бергуша! – позвал Медников, отдергивая штору.

На подоконнике были небрежно свалены какие-то свертки, флаконы – все в подарочной упаковке и все нераскрытые. К некоторым были прикреплены карточки с дарственными надписями на английском языке. «Любимой Агнесс от М.», «Моему ангелу[58]58
  Имя Агнесс можно перевести как «ангел».


[Закрыть] от любящего Масао». Агасфер насчитал с дюжину таких карточек, переглянулся с Медниковым. Все было ясно: Осама-младший в процессе выполнения задания влюбился в объект своего профессионального интереса. Эх, молодость, молодость…

– А я письмецо от нашего «Ромео» нашел, – вздохнул он. – В мусорной корзине, между прочим! Письмо длинное, но смысл короток: готов бросить все на свете и уехать со своей любимой хоть на край земли. Подоконники проверил?

Медников выругался и метнулся к окнам, и тут же охнул:

– Бергуша, тревога! Безухий дверь в авто открыл. Левую заднюю…

По уговору с Безухим, в случае возвращения в отел Фогеля, мисс Делфи или Масао тот должен был распахнуть соответствующую дверцу. Агасфер выругался: увлеклись «вещдоками» и проворонили появление Осамы-младшего! Может, он уже поднимается…

Сунув в карман газету с шифровкой и любовное послание, он в два прыжка оказался у двери. В коридоре было пока тихо – но там же везде ковры, будь они неладны!

– Выходи первый, – приказал он. – Подпусти Масао поближе и оглуши. Только не перестарайся, аккуратно! Тебя он в этом наряде и парике вряд ли узнает, но все равно личико свое старайся не показывать лишний раз, отворачивайся. Вырубишь – потом я выскочу.

– Угу, – на пальцах руки старого сыщика хищно блеснул кастет.

Сунув трость под мышку, он распахнул дверь и начал вставлять в замок отмычку, чтобы запереть. Агасфер, притаившись в номере, ждал…

– Эй, ты! – послышался в коридоре сердитый оклик Масао. – Ты чего в чужом номере делал, негодяй?!

– Как это в чужом? – пьяным голосом запротестовал Медников. – Пардон, но это я здесь живу!

Агасфер в щель полуприкрытой двери мог видеть только часть фигуры Медникова. Оставив отмычку в замке, он сделал молниеносный выпад тяжелой тростью – видимо, метил противнику под дых. И тут же остался без трости: японец ловко извернулся и завладел ею. Тут же послышался тяжкий удар. В воздухе мелькнула нога Осамы, и теперь Евстратий отступил. Вернее, отлетел с коротким воплем.

Масао наступал, чуть подпрыгивая на пружинящих ногах и держась к противнику то одним боком, то другим, явно готовясь нанести Медникову решающий удар. Агасфер тут же с неудовольствием припомнил хвастливое упоминание Осамы-старшего о том, что в перечень подготовки молодых разведчиков входит какое-то необычайно эффективное боевое искусство – видимо, что-то вроде того, чем увлекся Андрей. Вот тебе и «подпусти поближе и оглуши»! Как бы молодой боец не покалечил старика!

Он нащупал здоровой рукой металлическую статуэтку журавля с вытянутой шеей и перехватил ее поудобнее, как дубину, как раз в тот момент, когда Осама, подпрыгнув, извернулся в воздухе и нанес Медникову еще один удар ногой. Тут уже было не до жиру – распахнув дверь, Агасфер ударил журавлиной «дубиной» оказавшегося к нему спиной противника. И подивился мимоходом тому, что едва поспел с помощью: молодой боец, почуяв опасность сзади, уже начал к нему разворачиваться.

Но, как говорят, против лома нет приема: получив оглушающий удар основанием журавля в шею и голову, Масао упал. Отшвырнув журавля, Агасфер с тревогой бросился к скорчившемуся на полу Медникову. Видимо, тот успел закрыть от страшного удара ногой голову, но об стену все-таки «приложился» основательно.

Он потряс старого сыщика за плечо, тот со стоном открыл мутноватые глаза.

– Ты как, Евстратий? Жив? Встать можешь? Уходить надо!

– Уходить? Ох-ох-ох! Уползать, друг мой, – Медников указал головой на начавшего шевелиться Масао и протянул кастет. – Добавь, а то встанет сейчас, самурай чертов! Ох!

Агасфер с некоторой опаской подобрался к поверженному журавлем молодому японцу, примерился и нанес чуть сбоку затылка удар с расчетом кратковременной потери сознания. Тот снова рухнул на ковер.

Медников медленно поднимался, держась руками на стену. Агасфер же двигался как в молодости – стремительно, так же, как и соображал. Подхватив старого сыщика под мышки, он подтащил его к широкогорлому вазону, выбросил из него цветы и насильно макнул Медникова головой в воду. Тот забулькал, задергался. Агасфер выдернул его голову из вазона, заглянул в глаза.

– Ага, начинаешь соображать!

Уловив в коридоре движение, Агасфер обернулся, снова берясь за спасительного журавля. Но это был спешащий на помощь Линь. Мимоходом пнув лежащего японца, он перепрыгнул через него и поклонился Агасферу:

– Надо черный ход, хозяин! Иди до конца коридора, там лестница. Дверь жидкий, можно легко сломай. Спускайся вниз, а я побегу скажу Безухому, чтобы подогнал авто туда. Ты справишься, хозяин?

– Справлюсь. Только японца больше не бей и возвращайся на свое место. Доработай до конца смены – возможно, ты нам еще здесь понадобишься, Линь! – инструктировал китайца Агасфер на ходу, волоча еле переставляющего ногами Медникова.

– Хорошо, хозяин, – Линь развернулся и побежал к парадной лестнице.

Волоча Мадникова к черной лестнице, Берг вдруг вспомнил, что нанятого шофера он сам отпустил, рассчитывая, что после операции в отеле тот не понадобится. А как же Безухий перегонит автомобиль, если никогда не сидел за рулем? Берг обернулся, но Линь уже скрылся за поворотом. Выругавшись, Берг повлек старого сыщика дальше.

Медников с каждым шагом шел все увереннее. Агасфер сорвал с него напрочь перекосившуюся бороду – та свое уже отслужила. Спустились по лестнице, сломав походя две жиденькие двери, и выскочили на улицу как раз в тот момент, когда Безухий, вопреки всем правилам и закону самосохранения, направил ревущий «рено» поперек потока машин.

Усадив в салон постанывающего Медникова, Агасфер внимательно поглядел по сторонам. Ни полиции, ни соглядатаев поблизости не было. Тогда он аккуратно поставил к стенке сослужившего свою службу металлического журавля и даже успел погладить его по маленькому хохолку на голове.

Только в уносившемся прочь автомобиле Агасфер тронул Безухого за плечо:

– Ху, а когда ты, собственно, с авто управляться научился?

– В авто нужны не уши, а мозги, Берг! – фыркнул тот. – Подумаешь, большая хитрость! Ты с одной рукой ездишь, а я с двумя не могу?

Глава девятая
Тимофей на горизонте
(Шанхай, 1921 год)

Подумав, Салнынь привстал и отвесил своей помощнице звонкую оплеуху. Мисс Агнесс ахнула и схватилась рукой за щеку. На ее выразительных глазах выступили крупные слезы. Закрыв руками лицо, она попыталась выскочить из кресла и выбежать вон, однако в последний момент сдержалась. Этот порыв не ускользнул от внимательного взора русского разведчика. Криво усмехнувшись, он закурил и выпустил струю дыма прямо в лицо мисс Делфи.

– Ну, и чего ты не выбегаешь с оскорбленным видом? – насмешливо поинтересовался он. – Не бросаешься собирать чемоданы и не объявляешь, что немедленно отправляешься в Харбин, к своей мамочке? Или, может, ты захочешь пожаловаться на мое хамское поведение своему папочке-американцу, который давным-давно уехал в свою Америку и думать забыл, что лет этак двадцать назад некая дурочка из Харбина поспешно раздвинула перед ним ножки? Да он и думать забыл о том, что у него где-то на краю света осталась дочь. Он «наградил» тебя американским подданством и, ей-богу, это даже много для минутной слабости.

Распаляясь все больше и больше, Салнынь грубо затушил дорогую папиросу, обжег пальцы и зашипел от боли.

– Дура! – заорал он в голос. – Безмозглая дура! Разве я не предупреждал тебя о том, чтобы ты заносила в тетрадку имена всех моих визитеров?! Где твоя тетрадь?

– Я не вела записи, это правда, – проскулила мисс Делфи. – Я думала, что регистрации ваших посетителей на лобби отеля вполне достаточно! К тому же вы и сами вели досье на своих посетителей!

– Да, вел! – стукнул кулаком по столу Салнынь. – Но где теперь все эти записи?! Их украли вместе с… другими важными бумагами! А чертова администрация отеля теперь таращит свои свинячьи глаза и с обиженным видом заявляет, что в круг ее обязанностей не входит наблюдение за всеми посетителями отеля! А кто, спрашивается, брал с меня за это непомерные чаевые?! Они, видите ли, только следили, чтобы посетители имели приличный вид и не докучали другим гостям… Ну, что ты сидишь, дура? – Он опять набросился на девушку. – Иди, зови своего японского обожателя!

Когда мисс Делфи процокала каблучками к дверям, мужчина в кресле, до сей поры не вмешивавшийся в разговор, пошевелился:

– Мне кажется, вы не совсем правы, товарищ Гриша. Воруют во всех отелях мира, и вы это прекрасно знаете! Вы накинулись на несчастную дурочку так, будто поручили ей охрану ваших причиндалов, а не взяли ее с собой в ночной клуб! И зачем вам понадобился ее японский ухажер? Полагаю, что у вас хватит ума, товарищ Гриша, не устраивать сцены японскому разведчику?

Салнынь со злостью покосился на говорившего, руководителя Восточной секции Коминтерна Глезера[59]59
  Реальная личность. «Товарищ Глезер» – псевдоним советского разведчика по линии Интернационала той поры Г. Д. Липманова.


[Закрыть], прибывшего в Шанхай почти месяц назад. Ранги у Гриши и Глезера были примерно равны, однако тот по роду своей деятельности был гораздо ближе к руководству в Москве, и в сложившихся обстоятельствах вполне мог наделать Салныню неприятностей. Поэтому товарищ Гриша сдержал гнев и почти спокойно пояснил:

– Разумеется, я буду корректен, товарищ Глезер. Однако позволю себе заметить, что прибыл сюда не за тем, чтобы перевербовывать японских шпионов. И уж, конечно, не затем, чтобы закрывать глаза на шашни своей помощницы с этим «самураем». Я почти на сто процентов убежден, что и он прилип к моей помощнице вовсе не потому, что японскую разведку интересуют российские дела. Он должен был потерять ко мне интерес сразу после того, как убедился, что мое задание нисколько не затрагивает интересов Японии. Но он, изволите ли видеть, втюхался в дурочку Агнесс и позабыл обо всем на свете!

– Вы говорите – «почти на сто процентов», товарищ Гриша? Значит, ваша убежденность не полная. А что, если вы ошибаетесь, и этот Кендзо[60]60
  Псевдоним Осамы-младшего, под которым он работал в Шанхае.


[Закрыть] ведет двойную игру под видом влюбленного? Разве – чисто теоретически! – он не мог сам организовать этот налет? Да, японская оккупационная армия уходит с Дальнего Востока, но разве ей не нужна «пятая колонна» в нашем глубоком тылу? Такие ошибки обходятся нашей партии очень дорого, товарищ!

Становившимся для Салныня неприятным диалог был прерван стуком в дверь, и в номере появился Кендзо-Осама, за спиной которого маячила девушка.

– А-а, господин Кендзо! – засветился от радости Салнынь, поспешно выбираясь из кресла и делая навстречу гостю несколько шагов. – Я очень рад, что вы нашли время зайти ко мне! И что теперь я имею возможность лично поблагодарить вас за участие во вчерашнем инциденте! Проходите, присаживайтесь, прошу вас! Рюмочку ликера? Тогда, может быть, кофе или чаю? Жаль, очень жаль! Мисс Делфи, вы не оставите нас с господином Кендзо на несколько минут? Мужские секреты, дорогая мисс, мужские секреты!

Проследив, чтобы дверь за помощницей плотно закрылась, Салнынь уселся напротив японца.

– Как ваша голова, господин Кендзо? Вы уже были у доктора? Проклятый журавль, которым вас огрели, оказался необычайно тяжел, да…

– Благодарю, мистер Фогель, я чувствую себя вполне удовлетворительно, – поклонился Масао. – Жаль, конечно, что я не сумел задержать хотя бы одного вора. Это мой промах, и я прошу у вас прощения!

– Какой вздор! Не надо извиняться – вы ведь еще и пострадали при попытке защитить собственность мисс Делфи. Кстати, позвольте представить вам! – спохватился Салнынь, оборачиваясь к своему коллеге. – Это господин Глезер, мой давний деловой партнер!

– Симон Глезер, – привстал тот. – Коммерсант. Специализируюсь на импортно-экспортных операциях, недвижимости и всем на свете!

Мужчины сдержанно посмеялись.

– Ну, раз уж вы здесь, господин Кендзо, не вспомнить ли нам кое-что из вчерашнего нападения на вас? – небрежно предложил Салнынь. – Видите ли, пропали некоторые важные бумаги, которые я отдавал на обработку своей помощнице. Ничего особенного, конечно, все это восстановимо, однако жаль тратить время на двойную работу…

– Спрашивайте, мистер Фогель! – снова поклонился Осама, чуть морщась от неосторожного наклона головы: журавль и вправду оказался тяжеловат.

– Итак, насколько я понял, вы вернулись в отель около пяти часов, господин Кендзо? Вероятно, не больше чем через полчаса после того, как я с мисс Делфи уехал на деловую встречу. Так? Из этого делаем неоспоримый вывод, господин Кендзо: за мной явно следили, и проникли в номер мисс Агнесс сразу после нашего ухода…

– Согласен, – кивнул Масао.

– Итак, вы поднялись на второй этаж на лифте, и…

– Немного не так, господин Фогель, – мягко поправил японец. – Я, действительно, направился прямо к лифту, однако мне сказали, что механизм подъемного устройства не в порядке, и попросили подождать несколько минут. Я решил, что ради второго этажа ждать не стоит, и поднялся по лестнице.

– Так-так-так, очень интересно! – подался вперед Салнынь. – Значит, лифт был сломан, и вы поднялись по лестнице. Далее вы повернули в коридор и тут увидели злоумышленников?

– Одного, – снова поправил Осама. – Я обратил внимание, что около двери номера мисс Делфи некий человек склонился над замком. Я ускорил шаги, и, подойдя ближе, убедился, что не ошибся. Человек продолжал возиться с замком и не обратил внимания на мое приближение. Тогда я окликнул его, он мельком глянул в мою сторону и продолжал то ли открывать, то ли закрывать дверь. Оказавшись рядом, я схватил злодея за плечо и попытался развернуть к себе. Однако тот сделал мгновенный выпад тяжелой тростью. Но мне удалось увернуться…

– Момент, господин Кендзо! – поднял палец Салнынь. – Один момент: трость была у него в руке?

– Нет, зажата под мышкой правой руки. Когда я оказался совсем рядом, он ударил по другому концу трости, метя рукояткой мне в солнечное сплетение. Мне удалось увернуться, и я…

– Поразительно! – снова перебил Салнынь. – Поразительно: у вас не было и секунды для того, чтобы отреагировать на такой коварный удар, и тут же ответить своим! Вы спортсмен, мистер Кендзо?

Масао чуть смутился:

– Наверное, нет… Просто я несколько лет занимаюсь у тренера по карате[61]61
  Японское боевое искусство, система защиты и нападения. В карате степень непосредственного контакта между участниками схватки минимальна, а для сокрушения противника используются точно нацеленные мощные удары руками или ногами, наносимые в жизненно важные точки его тела.


[Закрыть]… Знаете, в рамках изучения древнего духа Японии, просто для себя…

– Вот как? – подал голос мистер Глезер. – А я слышал, что этим боевым искусством обучают только в спецслужбах Японии…

Масао смутился еще больше:

– Я тоже слышал об этом. Но мастер карате мой родственник, и мне удалось уговорить его показать мне кое-что…

– Понятно. Но мы несколько отвлеклись, – снова взял инициативу в свои руки Салнынь. – Итак, вы уклонились от трости, нанесли ответный удар… А дальше?

– Противник отлетел к стенке, и тут я увидел у него на руке кастет. Он пытался встать на ноги, и я приблизился, чтобы выбить у него оружие. Я нанес удар, и тут второй злоумышленник, который прятался за дверью, огрел меня этим журавлем.

– Простите, что я столь подробно расспрашиваю вас о таких подробностях. Я подбираюсь к тому – успели ли вы рассмотреть лицо противника, его одежду? Может, он вскрикнул или сказал что-то, что позволило бы установить его национальность?

– Боюсь, что тут я вам не помощник, – покачал головой Масао. – Понимаете, в технике карате некогда рассматривать физиономию противника. Все внимание надо уделять его рукам и ногам, телодвижениям.

– Жаль, очень жаль, – прищелкнул языком Салнынь.

– Когда я приближался, то мне показалось, что это человек лет 40–50. Одет, по-моему, в светлый костюм… Вроде борода и усы… Но не поклянусь в этом. А второго я, сами понимаете, совсем не видел…

– Что ж, огромное вам спасибо, мистер Кендзо! – Салнынь встал, протянул японцу руку. – Я очень рад, что у моей помощницы в Шанхае оказался такой самоотверженный друг! Признаюсь вам по секрету, мистер Кендзо: поначалу, узнав о том, что мисс Агнесс проводит время с незнакомым мне человеком, я был не слишком доволен. Но теперь! Теперь вы можете гулять с мисс Агнесс столько, сколько захотите! Всего доброго, мистер Кендзо!

Выпроводив японца, Салнынь разлил ликер и предложил рюмку гостю. Тот не стал отказываться и принялся смаковать ароматный напиток.

– Ну, что скажешь, товарищ Глезер?

– А что тут сказать? Кендзо разведчик, и к бабке не ходи! Карате, брат, не лаунт-тенис! Кому попало заниматься этим делом в Японии не дозволяется. А японцы отличаются законопослушностью. Скажут им: «нельзя» – те под козырек, и кончено дело. Но пока о нем можно забыть. Пропажа твоя, товарищ Гриша, – вот что меня волнует. Код, линейка для шифрования, ключи к шифрам…

– Меня уверяли, что способ шифрования не поддается взломке. Хуже, на мой взгляд, что вместе с тетрадью потерян след одного интересного человечка среди моих визитеров…

– И это все твои потери?

– Нашел-то я гораздо больше. Понимаешь, среди всей этой недобитой белогвардейской швали, которая приходила ко мне со своими прожектами восстановления монархии и диверсионными планами, кое-что интересное я успел передать в Центр. Были места переходов границы, о которых мы не знали. Удалось выявить десяток-полтора явок на нашей территории – это, сам понимаешь, весьма полезная информация.

– И все это ты успел передать в Центр?

– Многое, но не все, к сожалению… В последнее время поток мстителей начал иссякать, а тут явился ко мне один очень интересный человечек. Совсем недавно из Забайкалья, дезертир. Понимаешь, он выдал крайне любопытную информацию о причинах своего побега от красных. Его сообщение требовало дополнительной проверки: уж слишком «большой» человек был упомянут. Я решил встретиться с дезертиром еще раз, после соответствующей проверки. Это был посетитель из последней десятки. Назвался только именем, фамилию не сказал, и адреса не оставил. Сказал, если что – искать его надо через бабенку в каком-то местном борделе. Имя ее назвал, название клуба, где она платной танцовщицей подрабатывает. Я записал эти координаты в журнал – а его украли!

– И что же за информация?

– Извини, товарищ Глезер – не имею права делиться подробностями. Даже с тобой: ведомства-то у нас разные, сам понимать должен. Одно могу сказать: ситуация связана с присвоением золота Дикой дивизии барона Унгерна.

– Тю! Так его же шлепнули уже в Новониколаевске! Думаю, все, что требовалось партии, из него уже вытянули.

– Думать всяко можно… А то, что мне сообщил беглый дезертир, вполне можно назвать сенсацией!

– Ладно! Не говоришь – не надо. Молодец, конспирацию блюдешь. Но в таком разе я и помочь тебе ничем не могу. Советом разве что: попробуй еще раз объявление дать. Пригласи дезертира особо. Скажи, что он твой конкурс выиграл – прибежит!

– Не выйдет, товарищ Глезер, – уныло покачал головой Салнынь. – За то первое объявление газету прикрыть вообще хотели, редактора крупно оштрафовали. Да и ко мне из магистратуры приходили, кое-как откупился. Предупредили, что в следующий раз и в тюрьму попасть могу за разжигание межнациональной розни и провокационные публикации.

– Дела! – покрутил головой Липманов. – Признавать Россию не желают, а ссориться с Советами не хотят! Тогда вот что тебе остается: пошукай в отеле и вокруг него. Лифт, во-первых: случайно ли он так раз к приходу Кендзо сломался? Людишки: не появлялись ли накануне в отеле новые работники? Потом – сами жулики: ты говорил, они через черный ход выбрались, две двери сломали. Видимо, их кто-то ждал: сам поминал про свидетеля, который видел, как один другого волоком вниз тащил по черной лестнице. Обслуги в отеле много, может, и видел кто чего-нибудь. Награду за поимку или реальную информацию в газетке объяви – к этому-то магистрат не придерется!

– Думал уже! Думал, товарищ Липманов! Но для качественной проверки всего персонала отеля у меня просто нет людей! Не дуру же мою посылать! И ты мне людей не дашь – потому как у тебя их тоже здесь нет.

* * *

Агасфер бился над шифром два дня, однако больших успехов не достиг. Да и то сказать: он не был профессиональным криптологом. Энтузиазма не прибавляли и сомнения в нужности дела, на которое он тратил массу времени. Конечно, кто знает: в будущем и новые шифры, применяемые красными разведчиками, могли когда-нибудь пригодиться…

Единственное, чего он достиг – расшифровки явно недописанного донесения на обрывке газеты из урны помощницы Салныня.

Дезертир Тимофей, проживающий где-то в Шанхае на улице, название которой начинается с букв «Фу…». Упоминается некая мадам Чуй – вероятно, хозяйка танцевального салона. Учитывая то, что бесфамильных Тимофеев в нынешнем Шанхае хоть пруд пруди, найти его черт знает на какой улице представляется маловероятным.

Да и зачем его искать, рассуждал Агасфер. Дезертир наверняка соврал и про золото, и про то, что часть его присвоил знаменитый орденоносный военный министр Дальневосточной республики Блюхер.

Коротко стукнув в дверь, в кабинет, прихрамывая, зашел Медников, осторожно сел на краешек кресла. Вся левая половина лица старого сыщика представляла собой черно-желто-багровую опухоль, левый глаз заплыл.

– Что, красивый стал? – сердито спросил Медников, осторожно дотрагиваясь до опухоли кончиками пальцев. – Разглядываешь меня, Бергуша, как жениха на смотринах…

– Хоть бы спасибо сказал, жених, что я тебя из отеля быстро вытащил, – хмыкнул Агасфер, прислушиваясь к появившейся в голосе Евстратия шепелявости. – Вообще-то здорово он тебя, поганец, приложил…

– Еще бы не здорово… Ой! – поморщился от боли Медников. – Страшно представить, если бы он второй раз успел меня лягнуть! Андрей говорит, что это лягание – боевая техника какого-то карату…

– Карате, – машинально поправил Агасфер.

– Один черт – лихо лягается парнишка! Кстати, Андрей говорит, что опытный боец этого самого кара… В общем, проламывает стены голыми ногами! А мне челюсть верхнюю вставную сломал… Нешто тут мастера хорошего найдешь – парижская была работа!

– Надо было вчера еще Безухому сказать, чтобы доктора привел, – посочувствовал Агасфер.

– Да у меня вчера морда еще не заплывшей была, – возразил Медников. – А потом: твой доктор-китаёза челюсть новую не вставит.

– Не один, так другой специалист найдется, – Агасфер встал, размял спину. – До флигеля-то доковыляешь? Или сюда Безухого покликать?

– Дойду, не переживай! – Медников с оханьем встал и пошел за Агасфером.

– Ты вот что, – вспомнил тот. – Как бы Масао не вспомнил тебя! Хоть и говорят, что европейцы для китайцев-японцев на одно лицо, как и они для нас… Трость-то выбросил? А белые башмаки с гетрами, старый ты модник? Зачем тебе вообще такая трость приметная понадобилась? Не хромаешь ведь, а?

– Я ее вместо дубинки носил, – признался Медников. – И клинок внутри, дюймов десять. Жалко выбрасывать!

– Не жалкуй, выброси. Новую купишь потом, если что. Только я не припомню, чтобы эта дубина с клинком тебе вчера сильно помогла!

– Посмейся, посмейся еще над стариком…

Дошли по извилистым дорожкам сада до флигелька, где обитал Безухий. Тот с достоинством кивнул вошедшим, вгляделся в лицо Медникова, покачал головой:

– Тряпку с лошадиной мочой надо приложить, – посоветовал он.

Медников фыркнул, попробовал скривиться, охнул:

– Чего уж там – мочу! Давай уж, говнецом посоветуй харю намазать, лекарь безухий.

– Конский говно от другой болезни, – не понял юмора Безухий. – Как дела, Берг? Пока все тихо?

– А должно быть громко? – мрачно пошутил Агасфер. – Линь еще в отеле?

– Уже нет. Утром на смену пошел, а там полный отель полиции: Фогель нанял, награду за любую информацию обещал. Ищут свидетелей. Кто-то обратил внимание на Линя – он новичок, как раз накануне нашего налета появился. И когда сын японского пьяницы вернулся в отель, Линь его в лифт не пустил: сказал, что сломан. Так что он потихоньку ушел, в Старом городе пока отсиживается. Он тебе нужен, Берг?

– Да как тебе сказать, – замялся Агасфер. – Человечка одного найти желательно…

– А я на что? Совсем старый и дурной стал? – с обидой высказался Безухий. – Говори мне, кого искать – я Шанхай лучше Линя знаю!

Агасфер вытащил бумажку, на которой были записаны остатки расшифрованной записки. Сложил ее пополам, чтобы не было видно верхней части текста, протянул Безухому:

– Ты не обижайся, Ху: порядок такой. Видишь последнюю строчку? От названия улицы только «Фу» осталось. И dancing girl Чуй поминается. Сколько в Шанхае улиц, которые начинаются с «фу»? И Чуй – это ведь только часть имени?

– Чуй – не танцорша по найму. Скорее всего, это хозяйка заведения. А ты знаешь, Берг, что полиция запретила нанимать в заведения русских танцорок?

– Ху, мне нужна не танцовщица, не хозяйка танцевального салона. Ее адрес дал некий дезертир Тимофей – вот он мне нужен! Он там или сожитель, или жилец, угол снимает. Но найти его надо так, чтобы никто про наши поиски не знал!

– Фу, Фу… – Безухий прикрыл глаза, припоминая названия сотен улиц и переулков Шанхая. – Район не знаешь, Берг?

Тот покачал головой.

– Тогда плохо. Ночных танцзалов, где наемные танцорши работают, много. В полиции на учете не стоят. И улицу Фу можно месяц искать…

– Почему не стоят? Все бордели Шанхая на учете, разве нет?

– Танцзал – это не бордель, Берг. Хотя и там, конечно, можно женщину на ночь или на час найти.

– Значит, ничего не поделаешь?

– Раз это тебе, Берг, надо – значит, быстро найдем. Тебе ведь быстро нужно?

Агасфер кивнул.

– Этого дезертира, Тимофея… Его надо?.. – Безухий неуловимым жестом чиркнул пальцем по горлу.

– Боже упаси, Ху! Только живым и по возможности не испуганным. Я хочу с ним просто поговорить. Но мне бы не хотелось, чтобы он знал мой адрес, Ху… И как ты его найдешь?

– Зачем тебе это знать? Сказал, что найду, значит, найду!

* * *

Прошло несколько дней, и однажды Безухий вместе с Ли привели в дом Берга на Бабблинг-роуд нужного человека. Сдернув с головы посетителя плотный мешок, Безухий пихнул всклоченного человека вперед:

– Вот твой человек, хозяин.

Агасфер улыбнулся встревоженному человеку и указал на стул:

– Присаживайтесь, прошу вас. И прошу прощения за некоторые меры предосторожности, которые позволили себе мои люди. Уверяю: вам ничего не грозит, и вы покинете мой дом, как только ответите на мои вопросы. Искренность приветствуется, господин Тимофей! Или вам привычнее обращение «товарищ Тимофей»?

Посетитель присел на краешек стула, покосился на замершего позади страшного безухого китайца с непроницаемым выражением лица. Вздохнул и махнул рукой:

– И имя мое, значить, уже знаете, гоcподин хороший? Спрашивайте, чаво уж там…

– Некоторое время назад вы, товарищ Тимофей, откликнулись на газетное объявление и посетили в отеле «Астор» некоего господина Фогеля. Вы рассказали ему про то, как вам удалось дезертировать из Красной армии. А также поведали удивительную историю про реквизированное в Урге золото. Я хочу, чтобы вы возможно точно повторили свой рассказ. После этого вы будете отпущены. А ваше беспокойство будет компенсировано. Итак, я слушаю вас!