Текст книги "Агасфер. Вирусный транзит"

Глава пятая

Заснуть Бергу удалось только под утро. После допроса начальника службы безопасности и вполне естественных переживаний в процессе проверки своей личности где-то за океаном Майкл добрел до гостевой комнаты и завалился на кровать, полный решимости поспать до утра.

Берг не считал себя впечатлительным человеком – однако даже короткая прогулка по коридору, увешанному устрашающими объявлениями и схемами эвакуации при разгерметизации стерильной зоны лаборатории, отнюдь не навевала спокойных снов. Да еще манекены, расставленные в застекленный нишах по всему коридору на каждом шагу – то ли в скафандрах, то ли в комбинезонах биологической защиты. Они казались притаившимися наблюдателями, мрачно приглядывающими за проходящими мимо людьми через огромные очки.

Стараясь не задерживаться и даже дышать через раз, Берг быстрым шагом почти добежал до «спасительной» двери и с облегчением запер ее за собой. Логика подсказывала: гостевая комната лаборатории не может быть гнездовьем исследуемой здесь заразы. Наверняка все смертельно опасные вирусы и штаммы надежно спрятаны в своих стеклянных хранилищах, заперты за двойными и тройными герметичными дверями. Однако мохнатый детский страх был сильнее логики. Не добавляло спокойствия и непреходящее ощущение опасности разоблачения.

Хотя тут-то было все в порядке! Берг мысленно поблагодарил далекого японца-айтишника, сумевшего заменить файлы в базе данных Пентагона, – ответ на запрос начальника службы безопасности Денниса удовлетворил бдительного профессионала. Однако для самого Берга вопросы оставались.

Еще в Японии его подробно проинструктировали о структуре референтных биолабораторий на Украине. Все они были под началом американцев, а украинскому персоналу отводились чисто производственные, а в административном плане – и вовсе второстепенные роли. По данным «Найтё», Харьковская лаборатория тоже была под началом американцев, и объявленная в городе эвакуация была продиктована реальной угрозой наступления русской армии. Но тут, у западной границы страны, вдалеке от канонады, размеренность работы Львовского Исследовательского центра не была нарушена. Тем не менее Деннис обмолвился: работа лаборатории практически остановлена.

Глава службы безопасности Деннис, удостоверившись в личности «приблудного» инженера, почему-то не представил его непосредственному руководителю Львовского Исследовательского центра. И Берг не мог понять – отчего? У начальника службы безопасности режимного учреждения был свой круг обязанностей, а кадровые и производственные вопросы всегда оставались в компетенции главы этого центра. Однако никаких упоминаний о руководителе Берг не услышал. Более того: сам Деннис, а не ответственный за научную деятельность специалист предложил Бергу работу в лаборатории! Куда же подевался главный микробиолог? Подался в бега вместе с украинцами? Отозван в Америку? Оставалось только гадать – задавать вопросы на тему отсутствия научного руководства Майкл пока не рискнул.

Заперев дверь, Берг позволил себе изрядную дозу найденного в баре бренди и провалился в спасительный сон.

Проснулся он как от толчка – в комнате кто-то был! Не открывая глаз и не ворочаясь, Майкл попытался определить – не привиделось ли ему ощущение чужого присутствия?

Через несколько мгновений он убедился: кто-то почти бесшумно ходил по комнате, двигал стулья, еле слышно шуршал жалюзи на окне, чем-то легко постукивал. Бергу даже послышались едва различимые звуки какой-то музыки. Он нащупал кнопку прикроватного светильника и нажал ее. Комната осветилась, а ночной посетитель замер на месте.

– Кто ты? – резко спросил Берг, всматриваясь в фигуру и демонстративно сунув руку под подушку – словно бы за оружием.

На первый взгляд, ничего угрожающего в ночном посетителе не было. Тощая фигура облачена в мешковатые штаны, блузу без рукавов и белый фартук. Из-под бейсболки свешивались неровные пряди волос. Тень от козырька делала черты лица ночного визитера неразличимыми – выделялся только ярко накрашенный рот.

– Кто ты? И что здесь делаешь? – повторил Берг как можно строже.

Фигура, наконец, пошевелилась, и Майкл разглядел, что полноватые руки визитера держали швабру. Скосив глаза, Берг разглядел у входа тележку, уставленную щетками, скребками и флаконами с бытовой химией – с такими по этажам и коридорам отелей снует обслуживающий персонал. Горничная? Но почему среди ночи?!

Еще раз обшарив фигуру визитера глазами, Берг засомневался: нет, не женщина! Обувь у незваного гостя была явно не дамского размера – не меньше JP29-30[38]38
  Японская размерная сетка обуви отличается от российской. JP29-30 соответствует 43–44 Rus.


[Закрыть]. Да и кисти рук, сжимающие ручку швабры, были вполне мужскими. И почти плоская грудь – без явных признаков дамского бюста. Мужчина? Но зачем мужчине ярко накрашенный рот?

После долгого молчания фигура наконец-то отозвалась:

– Я-то? Марыся я… Убираюсь тут, если вам будет угодно, – голос тоже был непонятного тембра, с хрипотцой.

– Марыся? Убираешься среди ночи? Какого черта?

– Я думала, вы спите, пан приезжий. Может, пану угодно что-нибудь?

– Мне угодно, чтобы ты немедленно собрал свои швабры и щетки и вытряхнулся из моей комнаты! И не забудь, чертова Марыся, оставить на столе ключ от моего номера!

Фигура хихикнула:

– Прошу прощения у пана за нечаянную побудку! Мистер Деннис еще с вечера велел у вас прибраться, да у меня в курятнике работы много было…

Берг, услыхав про курятник, только застонал, начиная злиться по-настоящему. Какой, к дьяволу, курятник в Исследовательском центре? Не на ферму же он попал!

– Мистер Деннис велел тебе сделать уборку с вечера?! Но курятник был важнее, – с издевкой перебил Берг. – И уборка была отложена на глубокую ночь, когда все нормальные люди спят! Очень мило!

– Прошу прощения, пан, – фигура обошла стол и приблизилась к кровати. – А вы большой милашка, пан!

Голос у этой ночного визитера был совсем не девичьим – скорее уж, ломающимся подростковым тенорком, с хрипотцой. Еще Берг успел разглядеть и довольно заметную вблизи темную полоску пробивающихся под носом у фигуры усов. Но густо подведенные тушью глаза? Алая помада на кривящихся губах – да кто же это, черт побери?

И этот игривый тон…

Однако разбираться с половой принадлежностью ночного посетителя Берг не пожелал:

– Вон отсюда! К чертовой матери! В курятник! К своему мистеру Деннису! И не сметь заходить ко мне без приглашения!

«Милашка»-Берг, обозленный нахальством фигуры, стал с угрожающим видом выбираться из постели, и ночной посетитель благоразумно попятился к выходу, кривя рот и бормоча извинения. Тележка со щетками и флаконами громыхнула на пороге, и дверь захлопнулась.

Оставшись один, Берг осмотрел дверной замок и с сожалением убедился, что никаких внутренних защелок там не было. Раздраженно побродив по комнате, он фыркнул в сторону таблички о запрете курения, зажег сигарету и принялся размышлять.

Накануне вечером, сразу после заселения в гостевую комнату, он проверил помещение на наличие в ней микрофонов – для этого в его айфон еще в Японии было вмонтировано специальное сканирующее дополнение. С вечера наличия жучков сканер не показал, однако техники «Найтё» предупреждали Майкла о далеко шагнувшем техническом прогрессе в шпионском ремесле.

– В нашем арсенале есть комплексы, которые позволяют проводить непрерывный мониторинг радиоэфира и выявлять радиомикрофоны с самой сложной схемой работы. Но вам мы ее не предлагаем: вам не нужна техника, которая применяется в корпорациях и крупных компаниях для поиска жучков на больших офисных территориях, – втолковывал Бергу техник. – Во-первых, она достаточно габаритна, в «мобильник» ее не спрячешь. Во-вторых, любой специалист службы безопасности моментально опознает аппаратуру для мониторинга радиоэфира, и к скромному приблудному инженеру неминуемо возникнут вопросы, на которые вы не сможете ответить. Поверьте, Берг-сан, вам вполне достаточно будет определить – прослушивается ваша комната, или нет. Тогда вы будете действовать в соответствии с полученной информацией.

Тем не менее Берга подробно просветили насчет жучков разного типа. Берг с некоторым удивлением узнал, что все устройства слежения имеют достаточно простую структуру, хотя и созданы порой на сложных микросхемах. В конструкцию жучков обычно входит микрофон или видеокамера, передатчик сигнала, источник питания. Самые продвинутые устройства подавали признаки жизни только по команде извне.

И сейчас, глянув на монитор айфона, Берг с досадой увидел, что его умный гаджет с опозданием, но зафиксировал-таки пару «оживших» во время визита ночного уборщика микрофонов.

Есть ли здесь еще и замаскированные видеокамеры – Берг определить не смог. Но и обнаруженного вполне хватило для того, чтобы понять: ни своим «мобильником», ни спутниковым телефоном в комнате пользоваться нельзя. Собственно, и срочной необходимости в общении с германскими кураторами у Берга пока не было, но место для экстренной связи нужно было подыскать непременно. Не откладывая до последнего – на этом настаивали специалисты «Найтё».

Но где бы найти местечко, откуда можно было бы без помех связаться с немецкими связниками? Разрешив Бергу временно поселиться в режимном помещении Исследовательского центра, Деннис категорически не советовал гостю выходить наружу без документов.

Берг раздраженно покосился на часы и поджал губы: и шести утра еще нет! Не будить же в такую рань шефа охраны только потому, что очень хочется есть… Из прочих вариантов напрашивался единственный: связаться с дежурным на посту охраны и попытаться узнать – когда изволит просыпаться мистер Деннис?

Связаться с охранником можно было по рации, но Майкл всегда предпочитал личное общение. Захватив карточку-ключ, он сунул рацию в задний карман брюк и вышел из своей комнаты.

Коридор был таким же безжизненно-пустым, как и вчера. Тихо шумели невидимые механизмы, из потолочных отверстий вентиляции сильно дуло. Манекены в скафандрах так же мрачно сверкали из шкафов очками. За стеклянной стеной, отделяющей коридор от рабочей зоны, тоже было безлюдно, там горело только редкое ночное освещение. Шагая к посту охраны, Берг никак не мог выбросить из головы ощущение беспокойства: технические консультанты ведомства генерала Тоси неоднократно заверяли его в том, что в действующих лабораториях никогда не бывает совершенно безлюдно. Биология, как и химия, не может работать с перерывами, в пробирках и ретортах кипит невидимая жизнь – за всем этим хозяйством нужен круглосуточный неусыпный присмотр. А здесь за стеклянной стеной тихо, как в морге. Зачехлены все микроскопы, термостаты и холодильники, пуста лабораторная посуда, выстроившаяся на уходящих в глубину помещений полках и стеллажах. За девственно чистыми столами – никого… Странно…

Завернув за пару углов, Майкл оказался перед столом дежурной части центра. Верхний свет тут, как и во всем коридоре, был пригашен – лишь светились экраны мониторов.

Охранник был на месте. Он уютно и чисто по-американски устроился за невысоким барьером: взгромоздив ноги на стол и максимально откинувшись назад так, что офисное кресло под ним чудом удерживалось лишь на двух задних опорах. При появлении Берга дежурный пошевелился, оторвал взгляд от мониторов и приветственно поднял подбородок:

– Не спится, мистер? Какие-то проблемы?

Берг покосился на мониторы перед дежурным – почти все они светились. Стало быть, видеокамеры контролируют множество закоулков Исследовательского центра, включая, в том числе, его комнату и кусок коридора перед ней. Вывод напрашивался сам по себе: не заметить ночного уборщика, проникшего в комнату Берга, дежурный никак не мог. Майкл начал злиться и решил, что настало время показать зубы:

– Спрашиваешь про проблемы, дружище? Полчаса назад меня разбудил какой-то здешний уборщик, вздумавший порезвиться глухой ночью! Можно подумать, что ты не видел его на одном из своих экранов! Вопрос: ты позволил ему – или ей, черт возьми – разбудить гостя, чтобы повеселиться? Или элементарно проспал?

Сердитый тон подействовал, и дежурный нехотя сбросил со стола ноги:

– Это Мотька, сэр, местный уборщик. Вообще-то он присматривает за виварием и курятником. Когда местный персонал разбежался, шеф поручил Матвею и уборку внутренних помещений. Он вполне безобиден! Гей или трансвестит – я плохо в этом понимаю, сэр! Наши парни считают, что Матвей просто чокнутый. Или немного не в своем уме, если вы успели заметить. Признаюсь, сэр: я видел, как Мотька со своей тележкой шляется по коридору, но никак не ожидал, что он завернет среди ночи к вам.

– Так это он или она? Я заметил у него усы и глаза, накрашенные как у последней вокзальной шлюхи… И отрекомендовался он Марысей.

– Я ж говорю – он немного не в себе, сэр. Выглядит как парень, а физиономию красит, как девка. А в штаны я ему – хе-хе-хе – не заглядывал.

– Ладно, черт с ним. Или с ней – вообще-то мне нужен мистер Деннис… Когда он появляется на службе?

– С тех пор, как русские начали свою войнушку на востоке страны, мы перешли на казарменное положение, сэр. Шеф ночует здесь, через стенку, в помещении для охраны. Разумеется, в отдельном блоке, сэр. Если у вас что-то срочное, я попробую его разбудить!

– Не стоит, дружище! Никакой срочности нет – если не считать того, что я третий день не жравши! Он обещал что-то придумать с кормежкой, но, видимо, позабыл. Давай сделаем так: шепни мне по рации, как только он проснется и появится на службе, ладно?

– Сделаем, сэр! – осклабился дежурный. – А пока могу предложить половину своего сэндвича. От всей души, сэр!

– Спасибо, капрал. А скажи-ка мне, отчего в вашем Исследовательском центре весело, как на кладбище? – Берг мотнул головой в сторону стеклянной стены. – Тихо и нет никого – чудно! У нас в Харьковской лаборатории работа шла днем и ночью, – а здесь пусто!

– Так ведь во Львове военное положение, сэр! Наши «яйцеголовые» частью отозваны в Штаты, частью перебрались от греха в Польшу, а местные взяты на фронт. Осталась тут пара-тройка аборигенов – биологов и лаборантов, до которых местные военкоматы еще не добрались – так они и носа боятся высунуть на улицу, чтобы не попасть в лапы патрулей.

– Понятно. А начальство? Шефу Исследовательского центра меня никто не представил…

Охранник нахмурился и поджал губы:

– Я и сам шефа давно не видел – так что понятия не имею, сэр! Об этом вам лучше расспросить мистера Денниса.

Берг понятливо кивнул и направился к своей комнате, однако был окликнут:

– Сэр, я не вижу вашей карточки! Разве вам не сказали, что ее нужно постоянно носить на шее?

Берг вынул карточку из кармана и покрутил ею в воздухе.

– На шею повесьте, сэр! – построжел дежурный. – Здешняя компьютерная система охраны считывает данные с карточек персонала и гостей и может поднять тревогу, если чип спрятан слишком далеко! А то и что похуже может произойти… Разве на прежнем месте службы подобных требований безопасности не было?

– Было, все было дружище! – успокоил охранника Берг. – Просто я слишком зол после визита вашего полоумного Мотьки. Скажи-ка, а во внутренний двор гостям выйти не возбраняется?

– Ради бога, сэр! Кстати, там же можете и сигареткой побаловаться. А я не буду отмечать в журнале, что вы курили в комнате! – дежурный по-свойски подмигнул Бергу. – Вообще-то это строго запрещено, сэр! Вам должны были сказать, да и таблички в комнате висят…

– Непременно учту, капрал!

Прихватив из номера куртку, Берг снова выбрался в коридор, и, ориентируясь на указатели, вскоре набрел на двойную бронированную дверь с табличкой «Служебный выход». Карточка-ключ сработала, и дверь с мягким шорохом послушно отъехала в сторону. Берг сделал шаг вперед, и в лицо ему вместе с легкими порывами свежего ветра ударили редкие колючие снежинки.

Периметр внутреннего двора Исследовательского центра был ярко освещен. Разминая в пальцах сигарету, Майкл неторопливо оглянулся, окидывая цепким взглядом окружающее пространство. Разумеется, он никак не ожидал увидеть здесь идиллическую зеленую лужайку, созданную для неспешных прогулок химиков и биологов в перерывах между часами напряженной работы среди колб и реторт. Его еще в Японии предупреждали: внутренний двор Львовского ИЦ является дополнением огромного сложного механизма биолаборатории – здесь размещены холодильные установки, мощные моторы для системы вентиляции, сложное энергетическое хозяйство.

Так оно все и выглядело. Примерно пятая часть примыкающего к зданию дворового пространства оказалась занятой трансформаторными подстанциями, электрощитовыми ящиками с многочисленными шкалами и датчиками. Устроенные на бетонных основаниях электромоторы частью тихо выли, частью безмолвствовали. Все это хозяйство было соединено бесконечным множеством кабелей и скрутками разноцветных проводов.

Берг подошел к одному из распределительных щитов и окинул взглядом множество табличек с тумблерами, выключателями и предохранителями – «Водоочистка», «Биореактор», «Шейкер-инкубатор», «Термостат», «Климатическая камера»…

Господи, как хорошо, что все это работает в автономном режиме и не требует инженерного вмешательства, – порадовался Майкл. Было бы гораздо хуже, если бы прибившемуся к ИЦ «инженеру» сходу предложили бы что-то починить или наладить!

Берг был записным гуманитарием, и все его познания в области электричества до нескольких дней подготовки в «Трех колосках» сводились к тому, что ток бывает постоянным и переменным. Конечно, усиленное натаскивание техников «Найтё» и великолепная память восполнили некоторые пробелы в технических познаниях, но Майклу все равно было тут неуютно.

Он выбрался из лабиринта трансформаторов и электрохозяйства, достал айфон и включил систему геолокации нужного объекта. GPS для мобильных устройств тут же послушно дал координаты нужного сигнала и указал направление к нему. Стрелка на экране гаджета качнулась и уперлась в дальний угол двора, где стояли два больших фургона без опознавательных надписей на бортах.

Фургоны? Берг почесал небритую щеку. Но ему-то нужен был внедорожник. Может, его просто не видно отсюда?

Не забывая об охраннике и камерах наблюдениях, наверняка контролирующих каждый метр двора, Берг не спеша направился к грузовикам. Обошел их – и тут же обнаружил то, что и было целью его украинской миссии – бронированный внедорожник «тойота» с регистрационным знаком Харьковской биолаборатории.

Все идет подозрительно легко и просто, подумал Берг. Отправляясь на Украину, он никак не предполагал, что добраться до угнанного из Харькова внедорожника с секретным контейнером он сможет всего через несколько часов, как перешагнет порог секретного режимного объекта. Берг еще раз недоверчиво покосился на красную стрелку экрана айфона и вздохнул: электронику не обманешь, контейнер из внедорожника никуда не исчез и был прямо перед ним!

Автомобиль был с колес и до крыши покрыт толстым слоем грязи. Берг заглянул в салон сквозь заляпанное лобовое стекло и отметил замусоренные сиденья и затоптанные коврики. Везде валялись пустые бутылки, смятые банки, какие-то обертки, обрывки бумаг…

Он обошел машину и попробовал заглянуть в салон через заднее стекло – темнота и грязь! Берг протер часть стекла, включил фонарик айфона и направил его в салон. Дорожный контейнер со страшным содержимым покоился в своем гнезде между передним и задним сиденьями. Ровно там, где и был размещен в аналогичной машине, которую ему показывали технические специалисты в лже-коммуне «Три колоска».

А вот что было плохо – на верхней панели контейнера отчетливо видны следы ударов и «шрамы» попыток грубого взлома.

Берг отступил от внедорожника и вытер испарину на лбу. Угнавшие внедорожник украинские вояки очень старались взломать бронированное хранилище и приложили к этому максимальные усилия – рядом на сиденье он заметил тяжелый молоток, туристический топорик, сломанный десантный нож и монтировку с широким прочным лезвием.

Колотили – будь здоров, подумал он. И если им удалось повредить сосуд с культурой вируса или вывести из строя встроенный мини-холодильник, поддерживающий в контейнере оптимальную температуру хранения, то опасная зараза вполне могла вырваться на свободу…

Берг невольно отодвинулся от «тойоты» и прислонился к грязному борту фургона. Закурил новую сигарету. Через минуту-другую он собрал волю, и пальцы рук перестали подрагивать.

«Какого черта, – уговаривал он сам себя. – Какого черта?» Специалисты генерала Тоси неоднократно подчеркивали, что контейнер с культурой необычайно прочен. И уверяли, что вскрыть его без специального оборудования практически невозможно, – как и вывести из строя сложную электронную «начинку», запитанную от мощного встроенного аккумулятора. Во время перегона контейнер можно было подключить и к сети питания автомобиля.

Никакого основания для беспокойства Берг пока не видел: в случае разгерметизации контейнера электроника должна была подать мощный сигнал тревоги.

Вспомнив все это, Берг немного успокоился, снова взялся за «мобильник», зашел в секретную директорию и набрал код доступа к облачному хранилищу. Айфон тут же тихо пискнул, на его экране появилась строка:

Доступ открыт. Введите запрос

Майкл медлил. Контейнер для перевозки опасных грузов был буквально под крышку набит сложнейшей электроникой. Одна система контролировала температуру и влажность, другая предохраняла содержимое от резких толчков и ударов… Свои задачи выполняли третья, пятая и бог знает какая по счету системы контроля. А наиболее сложной и дорогой была система опознавания «свой-чужой». Сейчас ему предстоит узнать, жива ли она? И если жива – то захочет ли «говорить»?

* * *

Предшественником современных систем распознавания можно считать оклик часового, племенную раскраску первобытных воинов и их татуировки. Позже стали использоваться флаги, гербы, детали военной формы одежды. В современном мире своих от чужаков мгновенно и безошибочно отделяют электронные системы.

Готовя Берга к украинской миссии, айтишники «Найтё» напичкали его массой самых разных технических познаний, но были предельно сдержаны в рассказах о системе распознавания «свой-чужой».

Только два государства в мире разработали и применяют подобные системы: США и Россия. Первой пользуются члены НАТО, вторая применяется в России и СНГ. Каждая система состоит из двух частей – из запрашивающего и ответного блоков. Запросчик посылает на объект шифрованный вопрос, а объект дешифрует его и формирует шифрованный ответ. Если ответ правильный, то около отметки цели на индикаторе появляется пометка «Свой».

Выслушав короткую лекцию на эту тему, Берг с деланной наивностью поинтересовался: как Япония получила доступ к великому секрету НАТО, не будучи членом этого военного блока?

Консультант только крякнул и, блуждая глазами, начал пространно объяснять, что НАТО и Япония давно укрепляют отношения для решения общих проблем безопасности. И что Япония является одной из стран за пределами евроатлантического региона, во многих вопросах пользуется преимуществами «глобального партнерства».

– И не забывайте, Берг-сан, что система распознавания в контейнере для перевозки опасных грузов гораздо проще, чем та, которой оборудованы истребители и военные корабли. Она позволяет внутренней системе безопасности опознать запросчика как своего и «рассказать» о своем состоянии и наличии проблем – если они имеются.

* * *

Помедлив, Берг напечатал на экране айфона пароль «своего» и отправил запрос.

Понадобились доли мгновения, чтобы электронный сигнал «взлетел» до облачного хранилища файлов, был распознан, и в дешифрованном виде вернулся в салон грязного внедорожника. Охранная система контейнера тут же откликнулась, и на боковой панели ящика засветился красный светодиод. Он моргнул, и на экране айфона Майкла появились строки:

«Зарегистрированы две попытки взлома оболочки. Внешний аккумулятор отключен. Внутренняя батарея устройства разряжена на 86 процентов. Оставшееся время работы системы в заданном режиме – 21 час 35 мин.»

Не сводя глаз с экрана айфона, Берг прикусил губу: негодяи-вояки дважды пытались вскрыть контейнер. Впрочем, а почему именно они? Пытаться добраться до содержимого ящика вполне могли полицейские, обнаружившие брошенную «тойоту». Или и те, и другие… Впрочем, какая разница…

Берг начал печатать следующий запрос, пытаясь узнать – можно ли отсрочить отключение системы, что именно произойдет после полной посадки аккумулятора и как можно подключить внешнее питание?

«Подключение внешнего источника питания невозможно – повреждение канала коммуникации. Изменение программы: доступно только с внутренней панели. Доступ к программе – после ввода генерального пароля».

Ответа на вопрос о том, что произойдет после посадки аккумуляторов, не было, и система, словно в утешение, снова предложила ввести генеральный пароль доступа.

– Anata o kurakku suru tame ni[39]39
  Чтоб тебе треснуть! (яп.).


[Закрыть] – искренне пожелал Майкл.

И тут же осознал, что заговорил по-японски.

Это был серьезный промах, и, осознав свою оплошность и потерю бдительности, Берг добавил крепкое русское ругательство, адресованное самому себе.

Он стряхнул с рукава грязь, и, пряча айфон, краем глаза уловил какое-то движение. Майкл резко обернулся и едва не столкнулся – нос к носу – со своим ночным гостем.

Мотька, он же Матвей. Или Марыся. Та же надвинутая на уши бейсболка, пряди длинных неровных волос, густо подведенные тушью белесые глаза и кривящийся в ухмылке ярко-красный рот. В руках колыхались на весу полные ведра – присмотревшись, Берг определил, что там зерно и что-то похожее на кормовую добавку.

Фигура поставила ведра на землю и улыбнулась еще шире:

– Привет! Все еще сердишься, американец?

– Какого черта ты за мной таскаешься? – хмуро поинтересовался Берг, даже не пытаясь скрыть свое раздражение.

– Я не таскаюсь, а работаю. Присматриваю за курятником. Смотрю – ты по двору бродишь. Вот и думаю – надо извиниться еще раз! – Фигура говорила по-английски короткими рублеными фразами и с таким чудовищным произношением, что Майкл с трудом улавливал смысл услышанного.

– Я так и не понял, чего тебе понадобилось ночью в моей комнате, – потребовал Берг.

– Просто хотелось на тебя посмотреть. В нашем Центре редко появляются новые люди. Как тебя зовут, американец?

Фигура, по-прежнему улыбаясь, сделала шаг вперед.

– Меня зовут Драго, – Берг понял, что учить странного субъекта манерам бесполезно.

– Драго? Красивое имя! И сам ты краш, тебе говорили? И ты клёво агришься[40]40
  Агриться – злиться или ругаться (молодежный слэнг). Выражение от слова «агрессия».


[Закрыть], – фигура по-свойски подмигнула. – Совсем как русский!

Берг снова крепко выругался – на этот раз про себя. И промолчал, сердито глядя на Матвея-Марысю.

– Хочешь посмотреть на моих птичек, Драго? Они милые!

Берг покосился на часы – было еще рано, и делать все равно нечего.

– Предлагаешь поглядеть на твоих милых курочек? Пошли, Мотька!

Фигура насупилась:

– Я не Мотька! Зови меня Марысей…

– Ну пусть будет Марыся. Шагай, веди к своим петухам!

Фигура подхватила ведра и пошла, старательно покачивая бедрами и постоянно оглядываясь на Берга. А тот только теперь обратил внимание на массивную и одновременно нелепую пристройку к главному зданию ИЦ. Каменное основание пристройки несло на себе стеклянные стены. А их, в свою очередь, венчала купольная крыша из мелкоячеистой сетки.

Фигура тронула замок на двери своей карточкой, и, придерживая распахнувшуюся массивную дверь, посторонилась, пропуская Берга. Хмыкнув, тот сделал несколько шагов вперед и оказался в коротком тамбуре из сетки. В нос ударил крепкий дух птичника. Фигура открыла вторую дверь и приглашающе улыбнулась:

– Вот тут живут мои курочки и петушки, Драго!

Оглянувшись, Берг присвистнул: на жердях и перекладинах под потолком и вдоль стен сидело множество птиц. Солнце еще не взошло, в «курятнике» царил полумрак, и птичье царство только просыпалось. Птицы перепархивали с места на место, чирикали, насвистывали, стрекотали, каркали, крякали…

Фигура щелкнула рубильником, и под крышей вспыхнули яркие светильники. Туча птиц тут же снялась со своих мест и с криками стала кружиться под сетчатым куполом. Птицы натыкались друг на друга, падали, снова взлетали, осыпая посетителей мелким мусором, перьями и пометом. Берг ошеломленно втянул голову в плечи и отступил в тамбур.

Здесь были самые разные птицы – из крупных Берг узнал уток и грачей. Более мелкие пернатые крутились перед глазами пестрой многоцветной радугой.

Наткнувшись на скамью, Берг опустился на нее и, перекрикивая птичий гомон, сердито осведомился у хозяйки «курятника»:

– Что тут у тебя за «ноев ковчег», Марыся? И за каким чертом ты включила свет? Перебудила свой курятник – погляди, я весь в перьях и в навозе!

– Навоз в коровниках, Драго. А тут помет, – поправила Марыся. – Здесь у нас перелетные птицы. Их ловят где-то на юге, в Херсоне и даже за границей, в Египте! У нас каждую весну целая команда в Египет выезжает. Я тоже несколько раз просилась – наши хлопцы на ловле птичек дюже богато зарабатывают. Да и Египет была охота посмотреть – там же море! Синее-синее, говорят! Но меня никуда из нашего Центра не отпускают, противные! Ну и ладно…

– Да, там есть синее-синее море, – машинально подтвердил Берг.

– А тут у меня живут иволги, дрозды, ласточки, малиновки и даже соловьи! И много кто еще – в журнале есть полный перечень. Хочешь посмотреть журнал, Драго?

– Чего я сейчас хочу – так это попасть в душ, – сердито буркнул Берг. – Лучше скажи – зачем вам во Львове этот птичий базар? Виварий с крысами и обезьянами – было бы понятно. А эти пернатые?

Впрочем, ответ на этот вопрос он уже знал. Украинские биолаборатории под патронатом Пентагона практически открыто вели разработки «природного» оружия. Для переноса смертельных болезней в Россию были придуманы десятки способов – в том числе с помощью перелетных птиц. Этому способствовало уникальное географическое положение Украины в Европе – она была местом пересечения многих трансконтинентальных путей миграции птиц. Среди таких путей специалисты «Найтё» называли направления в сторону Северной Азии, Северной Европы, Западной Сибири, а также на Кавказ. Консультанты показывали ему, в числе прочего, карту маршрутов перелетных птиц.

Мотька-Марыся тем временем опорожнила ведра с кормом на пол своего «курятника» и вслед за Бергом поспешила убраться в тамбур. Садиться рядом она не стала – лишь поставила ногу на край скамейки и болтала, не останавливаясь:

– Зачем нам всякие птички? А я не знаю, ученым виднее. Мое дело – кормить их и два-три раза в день хорошенько шугать. Ну, чтобы они полетали, чтобы не привыкли отсиживаться на жердочках. Лаборанты время от времени выпускают птиц на волю. А отбирал птиц сам пан Сорочанский, начальник отдела! Важный такой, на лаборантов покрикивал и матом лаялся. А вашим американцам в пояс кланялся…