Текст книги "В поисках настоящего. Экзистенциальная терапия и экзистенциальный анализ"

1.6. Герменевтическая феноменология Мартина Хайдеггера. Метод Dasein аналитики. Смысл и подлинность бытия

Мáртин Хáйдеггер (нем. Martin Heidegger) родился 26 сентября 1889 года, в г. Месскирх, в предгорьях Альп, покрытых мистическим лесом – Шварцвальдом. Побывавшему в этих местах нетрудно заметить их родственность возвышенному и мистическому пафосу философии Хайдеггера. Родился он в семье церковного служки и в юности вместе с братом много времени проводил в церкви. Воспоминания этого время отразились в его поэтической работе «О тайне башни со звоном».

Хайдеггер учился в католических гимназии в Констанце, (где ранее учился Л.Бинствангер), а затем в семинарии во Фрайбурге. Его учителя отмечали его огромную усидчивость и некоторое своеволие. Осенью Хайдеггер готовился принять постриг в пасторы, но внезапно открывшаяся болезнь сердца заставила его изменить намерения. В 1909 году Хайдеггер поступает на теологический факультет Фрайбургского университета. В 1911 году он переходит на философский факультет, который в 1915 г. заканчивает защитой двух дессертаций «Учение о суждении в психологизме» (1913) и «Учение Дунса Скотта о категориях и значении» (1915). В начале Первой мировой войны Хайдеггера призывают в армию, но из-за проблем со здоровьем оставляют в тылу.

С 1915 г. Хайдеггер получает должность приват-доцента на теологическом факультете Фрайбургского университета, где читает курс «Основные линии античной и схоластической философии». Здесь же он встречает Гуссерля и становится его учеником и ассистентом. В 1922 г. он переезжает в Марбургский университет на профессорскую кафедру. В 1927 г. выходит фундаментальный труд Хайдеггера «Бытие и время», принесший ему широкую известность. В этот период также выходят такие работы как, «Кант и проблема метафизики», «Что такое метафизика», «О сущности основания».

В 1928 году Хайдеггер возвращается во Фрайбург и сменяет на кафедре рекомендовавшего его на этот пост Гуссерля. В 1933 оду после прихода нацистов к власти Хайдеггер вступает в НСДАП и становиться ректором Фрайбургского университета. Однако, претворение в жизнь политики партии для его свободолюбивой натуры оказалось слишком тяжелым ярмом, через год Хайдеггер добровольно уходит с поста ректора. В конце войны Хайдеггера призывают в народное ополчение (фольксштурм). Однако в боях опять не участвует, вследствие быстрой капитуляции Германии. Французские оккупационные власти отбирают у него дом во Фрайбурге и лишают права преподавания. Около 6 лет Хайдеггер живет в дачном домике в Тоднауберге, подкармливаемый друзьями и местными крестьянами. Возвращаются из советского плена два его сына.

В 1947 году Хайдеггер публикует «Письмо о гуманизме», которое явилось ответом на программную статью Сартра «Экзистенциализм – это гуманизм». В этом письме он указывает, что позиция Сартра фактически остается метафизической, а само понятие гуманизма, вследствие своей антропоцентричности для него не приемлемо.

В 1951 году ему возвращают право преподавания, и он снова оказывается во Фрайбургском университете, где преподает до 1957 г. С 1950 г снова издаются его работы «Лесные тропы» (1950), «Доклады и статьи» (1954), «Тождество и различие» (1957), «На пути к языку» (1959) и другие. Выходят курсы лекций «Что такое мышление?» (1954), двухтомник «Ницше» (1961) и многие другие работы. Проданная на аукционе рукопись «Бытия и времени» снова позволяет ему купить дом во Фрайбурге.

Мартин Хайдеггер умер во сне 26 мая в 1976 года в г. Месскирх, там же, где и родился. Перед смертью он дал подробные указания по поводу своих похорон (которые были проведены по католическому обряду), вплоть до надгробной речи, которую сказал его друг профессор теологии Бернхрат Вельте.

Работы Мартина Хайдеггера оказали сильнейшее влияние на философию, теологию и другие гуманитарные науки XX века. В философии он сыграл решающую роль в становлении таких направлений как экзистенциализм и герменевтика. Такие известные философы как Карл Ясперс, Клод Леви-Стросс, Георг Гадамер, Жан-Поль Сартр, Ахмад Фардид, Ханна Арендт, Морис Мерло-Понти, Мишель Фуко, Ричард Рорти и Жак Деррида признавали его влияние.

Основной вопрос всей философии Хайдеггера – есть вопрос о смысле бытия. Причем в первую очередь это вопрос «экспликации бытийного смысла жизни того самого предмета, каковой есть мы сами» (Хайдеггер, 1993, с.74). Способ проработки этого вопроса для Хайдеггера является феноменологическим. Поскольку только феноменология не отдает себя никакой точке зрения, никакому направлению, «поскольку феноменология никогда не бывает и никогда не может стать ни тем, ни другим пока не будет понимать себя. Выражение феноменология выражает, прежде всего, методическое понятие. Оно характеризует не содержательное что предметов философского исследования, но их как» (Хайдеггер, 1993, с.27).

Однако феноменологический метод Хайдеггера далек от традиционно понимаемой феноменологии Канта и Гуссерля. Расхожее понятие феномена, берущее свои истоки у Канта, через эмпирическую наглядность не есть, согласно Хайдеггеру, феноменологическое понятие феномена. По Хайдеггеру, феномен есть то, что «кажет себя, то, что выводит на свет и приводит к ясности». Сущее может казать себя разным способом. Существует также возможность того, что сущее будет казать себя как то, что оно на самом деле не есть, и такое состояние есть кажимость.

«Феномен – себя в себе самом показывание – означает особый род встречи чего-то. Сокрытость есть антоним феномену… Себя-само-так-по-себе-кажущее есть феномены феноменологии» (там же, с.31).

Вторая часть феноменологии как науки о феноменах есть Логос. Логос дает чему-то видеться для говорящих друг с другом. В допущении внять сущее Логос выступает как основание, отношение и пропорция. Логос Хайдеггера есть истинность – открывание, то, что выводит вещи из сокрытости в явленность. Логос феноменологии бытия, которое есть мы сами (Dasein) имеет характер герменевтики, через которую само это бытие извещается о своем смысле и своих основосруктурах. «Феноменология тогда означает: дать увидеть то, что себя кажет, из него самого так, как оно само от себя кажет» (там же, с.34). Взятая предметно-содержательно феноменология есть наука о бытии сущего, т. е. онтология.

Таким образом, мы можем видеть, что в лозунге «К самим вещам» Хайдеггер идет еще дальше своего учителя Гуссерля. Точка отсчета его мысли смещается с человека на сами феномены, на бытие вещей как они есть. Не вещи рассматриваются с точки зрения, что они есть для человека, а человек рассматривается как-то, что он есть для бытия вещей, а точнее сказать, каким образом есть человек в своей неразрывной связи с вещами, с миром. Именно этот пункт дает нам право определить подход Хайдеггера как онтоцентрический (от греч. онтос – бытие), в противоположность антропоцентрическому подходу его предшественников, современников и даже некоторых последователей (Летуновский, 2001 г.).

В своем подходе к человеческой реальности Хайдеггер исходит не из определения сознания как некоей субстанции (картезианская парадигма), наделенной теми или иными свойствами, а пытается найти способ подхода к тому существу, которым являемся мы сами, максимально непредвзято, не привнося к пониманию ничего внешнего по отношению к этой «реальности». Поэтому Хайдеггер вместо того, чтобы оперировать традиционными понятиями: «Я», «субъект», «сознание», «cogito», – выдвигает в качестве исходной базовой структуры категорию Dasein [4].

По словам А.А. Михайлова: «Заслуга Хайдеггера заключается в том, что он сумел противопоставить произвольности оснований, обуславливающих многообразие существующих в философской традиции концепций, точек зрений и теорий, – одно предельно изначальное и фундаментальное» (Михайлов, 2001, с.18). Этим основанием (Dasein) являемся мы сами. Существование человека, а не его интерпретация, редуцирующая представление о человеке к мышлению, сознанию или инстинкту является исходным пунктом для философского вопрошания.

Согласно Хайдеггеру, уже неверна сама традиционная постановка вопроса о человеке, т. е. «Что есть человек?». Хайдеггер вопрошает: «Каким образом есть человек?» Он выступает против такого понимания человека, который заключается в признании субстанциональной природы человеческого существования и в выявлении тех имманентных свойств, которые конституируют природу этого существования.

Чтобы избежать предвзятости умозрительных интерпретаций человеческой реальности, Хайдеггер формально обозначает человека термином Dasein (бытие-вот, присутствие), а затем пытается дать тщательное феноменологическое описание этого явления, предельно изначально в том виде, в котором оно всегда имеет место до возможного теоретического постижения. Фундаментальной особенностью, которая изначально присуща человеческому существованию, является, по Хайдеггеру, его отношение к собственному бытию. Подчеркнем не рацио, не социальность, а именно отношение к собственному бытию. Dasein существует таким образом, что для него его собственное бытие всегда является проблемой. Dasein есть сущее, которое, понимая в своем бытии, относится к своему бытию (Хайдеггер, 1993, с.53).

В своем бытии Dasein всегда определенным образом относится к бытию в целом и тем самым пребывает в модусе понимания бытия. Таким образом, человек не просто присутствует, наличествует в мире вместе с другими сущими. В своей жизни он сталкивается с проблемой исполнения, реализация своего бытия, к которому он относится как к своей собственной возможности. Однако исполнение и реализация своего бытия, согласно Хайдеггеру, возможна лишь в состоянии открытости. Человек сам есть «просвет бытия», открытость, через которую вещи переходят в состояние явленности, исполняются.

«Слово Dasein традиционно обозначает наличествование (Vorhandensein), существование. В «Бытии и времени» Dasein однако понимается по другому… Это «Da» не имеет ввиду указания места для сущего, но должно обозначать открытость, в котором сущее может быть присутствующим для человека, а также он сам для себя самого» (Хайдеггер, 1992, с.87).

По Хайдеггеру, Dasein ни сознание и ни вещь, также неверно было бы говорить о нем, как о субъекте, которого можно поставить на место сознания. Скорее наоборот, словом Dasein названо такое, в чем впервые только и можно иметь опыт места, а именно место истинности бытия, чтобы потом соответственно осмыслить его. Все, с чем мы сталкиваемся в этом мире, выступает не как противостоящая нашему сознанию предметность, но всегда определенным образом воздействующая на нас реальность. Мы оказываемся вовлеченными в совокупную целостность связей, которая предшествует и не поддается рефлексивному постижению. Эта совокупная целостность связей составляет неявный имплицитный фон, предопределяющий бытие Dasein. При этом в определении хайдеггеровского Dasein не субстанциональный, а предикативный подход является решающим.

Таким образом, существование (экзистенция), по Хайдеггеру, является не данностью, не субстанцией, а скорее возможностью, открытостью, проектом. Иными словами, человек представляет проект, который находится в постоянной динамике, в постоянной открытости и еще подлежит реализации. При этом такие понятия как возможность и проект несут не умозрительную «психологическую», а бытийную, онтологическую, семантику.

Возможно первое, на что следует обратить внимание при подходе к Dasein аналитике Хайдеггера – это то, что он весьма далек от традиционного понимания анализа как расчленения к простейшим составляющим. Согласно Хайдеггеру, Dasein аналитика – это и не возвращение симптома к его истоку (фрейдовский психоанализ). Для Dasein аналитики, также не приемлемы определения человека как субъективности и трансцендентального Я-сознания (Гуссерль). В Dasein аналитике само человеческое существование понимается как Dasein (вот-бытие). Поэтому феномен человека понимается не онтически, т. е. в его полной детерминации как конкретный феномен, а онтологически, т. е. в его полном бытии. Dasein аналитика старается постичь основание самой возможности феномена человека, то есть того, что дает возможность этому феномену быть так, как он есть. А поскольку, по Хайдеггеру, наиболее точный способ подхода к рассматриванию самой возможности существования феноменов – это феноменология, следовательно, основной инструмент Dasein аналитика есть феноменология. «Онтология возможна только как феноменология» (Хайдеггер а, 1993).

Задача аналитики — высветить целое единства онтологических условий. Именно этот пункт – выделение структурного целого как условия существования человека как сущего – позже станет основополагающим моментом в «психиатрическом Dasein анализе Бинсвангера»:

«Под аналитикой понятий я понимаю не их анализ и не обычный в философских исследованиях прием – разлагать встречающиеся понятия по содержанию и делать их отчетливыми, а еще мало применявшееся до сих пор расчленение самой способности рассудка для изучения возможности априорных понятий, отыскивая их исключительно в рассудке как месте их происхождения, и, анализируя чистое применение рассудка вообще… принципиальный характер этого расчленения означает не разделение на элементарное, а возвращение к единству (синтезу) онтологической возможности бытия сущего, или в кантовском смысле – к предметности предметов опыта. Потому здесь не может быть и речи о какой-либо каузальности, которая всегда касается лишь онтического отношения между сущей причиной и сущим действием. Целью аналитики, следовательно, будет выявление первичного единства функции способности. В аналитике дело идет о возвращении к «связности в системе». Задача аналитики – увидеть целое единства онтологических условий. Аналитика онтологична по своему характеру, она не есть разрешение на элементарное, но артикуляция единства структурного строения» (Хайдеггер, 1992).

В докладе «Время и бытие» Хайдеггер все время подчеркивает, что наше мышление побуждает нас концептуализировать понятие бытия (кстати, также, как и времени) как некоего предмета или объекта, то есть сущего. Проблема заключается в том, что бытие не есть сущее. Про него нельзя сказать, что оно есть. Хайдеггер приводит в качестве примера понятие лекционного зала. Мы можем с уверенностью сказать, что этот зал есть. Однако вот где это «есть»? Согласно Хайдеггеру, неправомерно говорить «бытие есть», бытие нам дано. Мы должны понять, как это «дано» дает себя увидеть и испытать. Необходимо понять способ, которым дано бытие. Именно тем способом, которым нам дано человеческое бытие и занимается аналитика Dasein.

«Чтобы мыслить собственное бытие, требуется оставить его как основу сущего в пользу играющего давания, скрытого в раскрытии, т. е. ради дано. Бытие принадлежит этому дано в давании как дар. Бытие как дар не откалывается от давания. Бытие, присутствие лишь преображается. В качестве позволения присутствовать оно принадлежит раскрытию и, будучи даром раскрытия, удерживается в давании. Бытие не есть. Бытие дано как раскрытие присутствия» (Хайдеггер, 1991, с.84).

Хайдеггер сложен вследствие радикальности своего подхода, он пытается выйти за рамки двух самых устойчивых традиций философского мышления: с одной стороны, субъект-объектного разделения реальности, а с другой – метафизической дихотомии сущего и сущности, чувственного и сверхчувственного. Человек Хайдеггера – ни субъект и ни объект. Он есть присутствие чего-то большего, что через него посылает весть миру. В этом смысле задача человека – свидетельство об этой вести. Человек есть просвет бытия, через который сокрытое становится явленным. Согласно Хайдеггеру, неверно было бы рассматривать человека отдельно от этого присутствия, он уже в нем. Оно и есть его суть:

«Само бытие значит присутствие присутствующего, т. е. двусложность обоих в их простой односложности. Она (двусложность) есть то, что захватывает человека, требуя его, чтобы он отвечал ее существу. Человек тем самым осуществляется как человек, поскольку отвечает требованию этой двусложности и так свидетельствует о ней в ее вести» (Хайдеггер, 1993, с.289).

«Кто мы? Отвечая, останемся предусмотрительны, потому что может оказаться так, что то, что отличает людей как людей, зависит как раз от того, что мы должны обдумать здесь. А мы должны обдумать здесь человека – человека, к которому приближается, обращаясь, присутствие человека, который от этого и присутствует сам своим особым образом, присутствует для всего подступающего присутствующего и отступающего присутствующего» (Хайдеггер, 1991, с.89–90).

Из вышеизложенного мы можем констатировать тот факт, что человек, сам являясь бытием (Dasein – вот-бытие), способен осуществиться, только отвечая собственной открытостью, на призыв вещей явиться в мире всей своей полнотой, т. е. в полноте своего бытия. При этом следует постоянно иметь в виду, что эти вещи не есть нечто противопоставленное человеку в смысле предметности. Мы соединены с ними невидимыми связями, еще до того, как они достигли своей явленности в мире (бытие-в-мире, бытие-с-другими). Каким образом это происходит, становится понятнее при рассмотрении других основополагающих понятий Хайдеггера – время и забота.

В своей экспликации понятия заботы Хайдеггер использует греческую легенду о Заботе, которую помимо него упоминал В.Гете: «Однажды Забота плыла вдоль реки и увидела кусок земли. Она оформила (придала ему форму) его и попросила Юпитера дать ему Дух. Юпитер дал ему Дух. Потом они все (Юпитер, Земля, Забота) стали спорить, как назвать то, что получилось, и кому оно будет принадлежать. Позвали Сатурна, и тот определил так: Поскольку ты, Юпитер, дал Дух, то со временем ты заберешь его обратно смертью. Ты, Земля, тогда получишь обратно тело, поскольку ты дала ему тело. А ты, Забота, будешь владеть им всю его жизнь, пока он не умрет. А назовем его homo (от homos – земной)».

Хайдеггер различает два вида заботы – антиципирующую заботу и замещающую заботу. Если благодаря антиципирующей заботе человек, будучи открытостью («просветом в бытии»), способствует тому, чтобы вещи переходили из состояния сокрытости в состояние явленности во всей своей полноте, то замещающая забота препятствуют их нормальному, естественному рождению в мире. Применительно к психотерапевтической практике это может означать, что в случае антиципирующей заботы психотерапевт всегда находится на шаг впереди своего пациента, стараясь бережно довести его до максимально полной реализации собственных возможностей. В случае замещающей заботы психотерапевт (или воспитатель, или родитель) сам выполняет те действия, которые необходимо выполнить пациенту (ученику, ребенку), в результате чего последний попадает от первого в зависимость.

Согласно Хайдеггеру, забота – формальная структура бытия сущего, «для которого идет речь о самом его бытии», т. е. о формальной структуре бытия человека как такового. Dasein (вот-бытие, каким нам видится человек, без сведения его к разного рода концептам) оказывается определенным в его бытии посредством формальной структуры заботы. Заботу следует разграничивать с озабоченностью, которая представляет собой бытийный модус заботы, ее производное. В качестве «устремленности к чему-то, направленности на что-то» забота Хайдеггера близка интенциональности Гуссерля. Однако Хайдеггер понимает под «устремленностью к чему-то» прежде всего устремленность Dasein к своему собственному бытию, к тому, чтобы «быть именно своим бытием».

«Dasein в своей заботе словно бы предвосхищает само себя. Предвосхищение большей частью неосознанно. Оно является онтологической характеристикой заботы, которую в свою очередь можно постичь как прежде-себя бытие самого Dasein» (М. Хайдеггер. «Пролегомены к истории понятия времени». с.311).

Предвосхищение как модус заботы оказывается возможным только при условии предварительной вовлеченности в реальность мира, т. е. бытие прежде, выявляемое в феномене предвосхищения, уже оказывается существующим при мире. Смысл формальной структуры заботы в ее отношении к Dasein следующий: Dasein в то же время озабочено своим бытием как «экзистенциальной фактичностью, которая предвосхищающим образом наброшена им» (там же, с.312). Речь идет о чем-то, к чему стремишься, но еще не обладаешь. Хайдеггер обозначает такой феномен «еще не обладания», нуждой. При этом нужда имеет конститутивный характер. Таким образом, Dasein всегда несет в себе двуединство «бытия-прежде-себя» и «бытия-уже-при». Загадочность такого единства вытекает из загадочности природы времени.