Текст книги "Жизнь и любовь (сборник)"

Тайна Ёсифа

Лето ещё не спешило сдавать свои позиции, но уже чувствовалось приближение осени. Вечерние часы и ночи стали прохладными и солнце всё чаще пряталось за облаками, однако погожих дней было еще достаточно. Наступила благодатная пора. В лесах начинал созревать лесной урожай. Во мху в укромных местах прятались блестящие шляпки грибов, по берегам лесных ручьёв поспела с металлическим отливом смородина, аромат которой наполнял воздух. По некрутому склону идти было не тяжело. Молодой человек, не спеша, шёл вглубь леса. Ему предстояло преодолеть не лёгкий путь. К концу подходил первый день его путешествия по дебрям не хоженых, таёжных зарослей. Облюбовав место для ночлега, он развёл костёр, поужинал, достал карту, сверил своё местоположение, до домика оставалось не более четырёх, пяти часов ходу. Устроился на ночёвку. Ранним утром освежился, студёной родниковой водой и, не теряя времени, тронулся в путь. Миновал гарь. Короткий отдых и снова в дорогу. Цель его похода была известна только ему. Прошло несколько дней, как умер его единственный родственник, дед Ёсиф. Из девяносто шести лет прожитых дедом, внуку было мало, что известно о его жизни. За три дня до кончины деда, Пётр зашёл навестить деда. Ёсиф обрадовался приходу внука, говорит:

– Петруша, проходи, садись рядом. Недолго осталось мне Петро, силы оставляют меня, чувствую пора открыть тебе свою тайну. Может тебя бог не оставит своей милостью. Дайка мою клюшку.

Взяв её в ослабевшие руки, Ёсиф попытался отвинтить рукоятку. После тщетной попытки, отдал её Петру.

– На, внучёк, открой и достань, свёрнутую трубкой бумагу.

Когда Пётр достал рулончик сероватой, плотной бумаги, Дед сказал:

– На этой карте, Петруша, указан путь через Мертвую падь, что за Волчьим оврагом и ведёт она в глухие таёжные места к заброшенному охтскому дому, теперь то, наверно совсем сгнил.

Ёсиф, помолчал, отдышавшись, продолжил:

– Так вот, тот дом одним своим углом стоит на вросшем в землю камне, под этим камнем в бересте и коже карта на пергаменте, карте этой, Петруша, цены нету. Да так уж получилась, что для моей жизни оказалась бесполезной.

Ёсиф снова сделал паузу, и продолжил:

– Возьми её и сделай, то, что не вышло у меня. Садись по ближе, расскажу тебе свою историю, связанную с этой картой. Знали про это акромя меня ещё трое молодцов, да уж давно им земля пухом. Хорошие, крепкие и надёжные были товарищи. Значит, так, – он помолчал, глубоко вздохнул. – Слушай чё не понятно, спрашивай. Рассказал дед своему единственному внуку о своей жизни. Началось всё во времена последних лет, царствования царя Александра. В те годы родители Ёсифа жили в городе Новгороде. Отец его купечествовал разными мануфактурами, мать по хозяйству хлопотала. Жили в достатке. Было у них двое детей, старшая дочь Настя, да сын Ёсиф. Настя рано вышла замуж и уехала в Саратов. Сыну, дали не плохое образование. Родитель возлагал на него надежды, что, мол, продолжит и приумножит дело отца. Но так не получилось. Ёсиф рос любознательным и мечтательным парнем. Мечтал он стать богатым и знатным, не только в Новгороде, чтоб говорили о нём по всей России. Много лет и сил он потратил в поисках путей к большому золоту. Много изучено различных историй и приключений, связанных с золотом. Много потеряно друзей и товарищей в погоне за золотым тельцом. И вот когда появилась полная определенность итогов много летних поисков, здоровье и силы оставили его. Не осталось и сподвижников. Остались мечты и эфимерые надежды. После посещения внука Ёсифу стало как то легче. Не зря всё было, внук он, видать, парнишка в меня. Завершит начатое мной дело. Как-то дошёл до Петра слух, что есть в Нижнем Новгороде ворожея, которая предсказывает будущее. И предсказания её сбываются. В один из воскресных дней Пётр пришёл к ней и попросил погадать, что, мол, его в жизни ожидает? Наворожила она ему, дальнюю дорогу с сотоварищами, тернистую и долгую, к богатствам несметным. Что по жизни будут преследовать его, какие то, тёмные силы. Долго раскладывала большие красочные карты, при свечах рассматривала, большой стеклянный шар, чертила не понятные знаки.

– Устала я, подожди в другой комнате, – сказала она. Петр вышел, сел в кресло стал ждать, задремал. Сколько прошло времени, он не знал. Вошла хозяйка.

– Значит так, Петр – сказала она. – Слушай и запоминай, есть в дальних краях средь гор и дремучих лесов большое, очень большое озеро, от него на восток высоко в горах течёт бурная река. Там найдёшь, то зачем пойдёшь, пойдёшь не один, с сотоварищами. Только не всем суждено вернуться. Больше сказать тебе ни чего не могу. Иди с богом!

Пётр встал, достал из кафтана деньги, но Ворожея отрицательно покачала головой. Повторила: «Иди парень». Долго думал он, как да что делать? Вспомнил, что в городе живёт геолог и путешественник. Он в гимназии преподавал географию и часто рассказывал о своих экспедициях. Пётр разыскал этого географа. Встретил его седой согбенный старик. Крючковатый, тонкий нос, густые седые брови, заострённый подбородок и бескровные, тонкие губы, подчёркивали его древность. Иссушенная рука сжимала деревянный посох. И только голубые глаза живые с острым взглядом, напоминали о том учителе из гимназии. Пётр, низко поклонившись, поздоровался, представился. По дороге придумал, что его товарищи, бывшие гимназисты, делегировали его навестить старого учителя. Что они хотят создать географический кружок и, им нужна его помощь. «Помочь-то я не против, да больно уж стар. Почитай сотню лет завершаю», – голос его не громкий, но ясный. – Из дома давно не выхожу, всё служанка обеспечивает. Разве только что если есть, вопросы, какие, то постараюсь ответить».

– Василий Александрович, нас вполне устроит, если вы поможете нам в некотором познании об озере Байкале и его окрестностях. Мы хотим заняться изучением тех мест.

– Тема, конечно, интересная, – проговорил с тенью сомнения учитель. – Только сдаётся мне, что вы ребята задумали серьёзное и опасное дело. Должен вам сказать, в молодые годы мной была снаряжена государственная географическая партия по изучению Забайкалья на предмет полезных ископаемых. Было нас пятеро молодых здоровых парня и две девицы. Все пылали задором и предвкушением новых приключений и открытий. Да и правда, было всего сполна. Да только возвращаться пришлось без трёх наших друзей, Андрюша и Митя умерли в тайге от малярии, Там и схоронили, светлая память им. А Танечка, сорвалась с обрыва, в бурные потки горной реки, спасти её не было ни какой возможности. Так что и могилки её нет.

Учитель, надолго замолчал, сидя в старом, кожаном кресле. Видно было, как вздрагивали его плечи.

– Опасное, смертельно опасное дело задумали вы. Но сдаётся мне, отговорить вас от ваших намерений мне не удастся. А потому расскажу о тех местах всё, что знаю, да и свой экземпляр карты отдам. Золото там есть и не малое, только нам дойти до него не удалось. Нет к нему прохода. Природа бережёт его крепко.

Пётр ещё не раз приходил к учителю. Василий Александрович во всех подробностях просвещал своего ученика: поведению в тайге, выбору направлений и ориентации в дебрях, в которых часто компас не работает. Учил ориентироваться по звёздам и другим необходимым действиям, казалось бы, в безвыходных обстоятельствах. С каждым днём Пётр становился всё уверение в своих планах. Пришло время, решил он, собирать дружину. Поделился своей тайной с приятелями, с которыми дружил с детских лет. Самый старший из них Костя, ему исполнилось, двадцать два года остальным Олегу, Дмитрию и Петру по двадцать одному. Решение было единогласным, собираться в дорогу. Изучили обе карты. Та, что дал учитель, указывала путь, проделанный экспедицией глубоко в гористую тайгу на север, восточнее Байкала. На карте Ёсифа путь проложен восточнее и тоже на север, и доходил он до извилистой реки, которая уходила с запада на восток и поворачивала на север. Определили район в далёкой Забайкальской тайге. Куда было решено выезжать с наступлением зимы. Оставшееся время занимались подготовкой к путешествию. Узнавали у геологов и охотников о необходимом снаряжении, что и из какого расчёта запасаться продовольствием. Готовились серьёзно и основательно. Добираться, до заветных мест решено, было зимой. Так будет легче преодолеть далёкий и не лёгкий путь. Дабы облегчение будет за счёт замерзших рек, болот, и других зыбких трудно проходимых мест. Да и расчёт был на то, что с наступлением весны идти в тайгу нужно по бесснежью. Пётр в успехе не сомневался, как и его товарищи. Объяснял он это тем, что после ночной молитвы видение ему было. Будто стоит он на берегу бурной, горной реки, на дне её жёлтый песок, так и светится в солнечных лучах. Наутро ни какого, сомнения не осталось. Надо идти. И зародилась в нем уверенность, что речку эту обязательно найдет. Вроде, как и место, где она протекает, знакомо ему. Найти то они её нашли, да досталось им это тяжкими невзгодами, утратами. Почти всё лето провели в тайге. Пробивались по непроходимым чащам, преодолевали крутые перевалы, таёжные болота. Голодали, страдали от мошки и гнуса. Мучили таёжные лихорадки. К их счастью, нанятый проводник, бурят по имени Боржан, таёжный охотник и следопыт, научил их лечиться таёжными травами и кореньями. К концу первого месяца их мучений, во время привала, Боржан сказал:

– Теперь конец, дальше человек ходить нельзя, зверь тоже мало, ходить места совсем нету. Моя, ходи больше не может. Другой люди приходил наши места, всю зиму на оленях ходили, от них знаю, есть там быстрая уда, только туда ни кто не ходит. Кто пошёл, больше их нет, ни кто их не видел. Может, найдёте, только очень опасно. Надо обратно, очень худо.

Как ни уговаривали ребята, проводник отказался на отрез. Утром, когда все ещё спали, ушёл. Дальнейший путь был полон тяжёлых переходов и различных, опасных случаев. Жара при высокой влажности и изъеденные гнусом руки лица и шеи вызывали мучительный зуд. Расцарапанные места, несмотря на обработку их, приготовленными настоями, приносили незначительные облегчения. Когда кто-то заболевал лихорадкой, приходилось задерживаться, на несколько дней. Иногда местная природа, как бы в награду за переносимые мучения открывала им свои оазисы. В те не частые случаи, когда они выходили на небольшие горные луга поросшие разнотравьем дышащими, дурманящими ароматами лугового разноцветья. Где жизнь наполнена светом и радостью. В небе пели жаворонки, над цветами вели свой хоровод бабочки и другие обитатели праздной жизни. В таких случаях экспедиционеры переполняли чувства радости, волнения от увиденного и тревоги при осознании того, что всё это дано им на короткое время. Останавливались в таких местах не более, чем на несколько суток. Эти редкие передышки от мучительных и опасных переходов давали им возможность восстановить силы. Каждый раз, когда нужно было покидать такие места, ребятам приходилось бороться с желанием продолжить своё пребывание в этих райских местах. Чем дальше уходили люди, тем труднее и опаснее становился их путь. Однако эти молодые и мужественные парни стоически переносили все невзгоды. Они сами выбрали этот путь и не роптали на судьбу. У них была цель. И во что бы то ни стало, они её достигнут. Одежда их сильно износилась. По совету бурят, в улусе, откуда они уходили, запаслись сшитой из шкур, одеждой и обувью, ичигами. В непроходимых местах особенно на крутых перевалах нередко приходилось часть поклажи оставлять и возвращаться за ней. Только в конце второго месяца они вышли к бурлящей своим горным потоком реке. Берега её каменистые и не преступные своей крутизной. Однако радость переполняла их измученные души и тела. Нашли на берегу не большой луг заросший разнотравьем и в течение нескольких дней построили зимовьё и всё, что необходимо для жизни в этих не простых условиях. Теперь не нужно бороться с непроходимой тайгой, вокруг спокойно и прекрасно. С началом поиска золота стало ясно, искать придётся долго и ни сколько не легче, чем путь к этой реке. Обладая теперь уже богатым опытом проходцев дремучих таёжных дебрей, опыта золотоискателей, у них не было. Однако надежда не покидала. По вечерам обменивались своими впечатлениями и наблюдениями. Зверь в этих местах не пуганый и добыча его не составляла большого труда, Река несла свои бурные воды, в которых, хотя и нечасто попадались отменные экземпляры тайменя. С питанием больших проблем не было. Однажды, когда вечеряли у костра, Олежек, так звали его друзья, сказал:

– Я вот что думаю, берега везде крутые, до воды не доступные, а зверям то необходимо пить. Где-то, они спускаются к воде? Вот я и думаю, нужно искать водопои.

– В этом ты прав – поддержал его Пётр. – Завтра с утра будем искать тропы, что ведут к воде. То, что зверь необходима вода, спору нет, но это не значит, что не других источников для водопоя, наверняка имеются ручьи.

Утром первым проснулся Константин, взяв ведро с верёвкой, зачерпнув из реки, принёс воду. Разжёг костёр. Проснулись остальные, умылись. Сели завтракать. Делали всё молча. За завтраком Пётр, отодвинув кружку с чаем, заговорил:

– Парни через луг ходили все? Все. А ну, вспомните, какую особенность, переходя его, встречали?

Костя сказал:

– Так, когда шёл по густой траве, оступился в ручеёк, так, парни, если он течёт, значит, впадает в реку.

– Прежде всего, это значит, что звери могут пить из него, – подхватил Олежек.

– Предлагаю, Олежке, идти вниз по течению и выяснить какой там берег. Митя пойдёт вверх, и постарайся найти, откуда берёт начало ручей. А мы с Костей продолжим изучать берег вниз по течению реки. Уж что-то меня туда сильно тянет. Даже во сне видел, будто там где-то песчаная коса есть, – распорядился Пётр.

Его авторитет был признан единогласно, ещё дома. Уже к полудню Дмитрий, запыхавшись, прибежал к зимовью и стал кричать, что есть силы:

– Ребята сюда, нашёл. Нашёл, идите, смотрите, вот и высыпал в миску из кожаного мешочка, жёлтый песок.

Не большая кучка, на солнце отдавала матовым блеском. Молодой человек сел на скамейку, скрестив руки на столе, неотрывно смотрел на золото. Вскоре подошёл Олег, его удивлению и восторгу не было предела. Он прыгал, бегал вокруг стола. Садился за стол смотрел на песок, трогал его. На радостях забыли, про обед. Прейдя в себя, взяли лотки, совочки и отправились к истоку ручья. Вернулись они, когда солнце приближалось к закату. Вскоре пришли Пётр с Костей. Оба отнеслись к событию довольно сдержано. Костя взял щепотку золота высыпал на ладошку, промолвил:

– Тяжелое, – Пётр, казалось, был спокоен, душа его пела, сдерживая восторг он проговорил. – Вот, пацаны, что не получилось у других, сделали мы. Теперь нужно быть осторожнее, не подвергать себя не оправданному риску. Домой должны вернуться все.

Добытое золото высыпали в кружку, которая наполнилась почти наполовину. Усталые и голодные, поужинали и легли на сено под старой лиственницей. Сон не шёл, слишком велико было возбуждение. Цель, к которой путь был долгим и полон лишений и страданий, была так неожиданно, достигнута. Казалось, наступили обычные трудовые будни и размеренная жизнь. Ни кто из парней не задумывался об обратном пути, Вряд ли обратная дорога будет легче пройденной. Но это уже другая история.

На тайменя

Дядя Боря – Борис Тимофеевич (муж старшей сестры моей матери) вечером после ужина спросил меня, не раздумал ли я поехать с ним на рыбалку.

Да разве я мог раздумать, каждый раз, когда дядя Боря собирался на рыбалку или на охоту, я канючил, что бы он взял мня с собой. Но, по причине моего малолетства, мне разрешалось только помогать ему в сборах и приготовлении снастей для рыбалки, или снаряжении для охоты. Конечно же, я с радостью был согласен и готов помогать делать всё, что нужно для сборов.

Кроме нас двоих в доме жили тётя Нина, жена дяди Бори и моя бабушка, баба Муся, так мы её внучата звали маму тети Нины.

У бабы Муси – Марии Михайловны, было три дочери, старшая тетя Нина, средняя тётя Шура, сын Виктор и младшая Зинаида моя мама.

Дом бревенчатый с тёсаными внутри стенами, пол из толстых плах не крашенный, бабушка мыла его голиком с речным песком, и он всегда был чистый, тёплый и очень красивый. Дом, дощатой стенкой разделён почти пополам, на кухню приходилось помещение поменьше, посередине русская печь с плитой, большой стол и справа прямо у входной двери большой курятник, для зимнего содержания кур. Ещё одна важная деталь кухни – это рядом с курятником дверь в тёмную кладовку, но об этом позже.

Жили мы в деревне с названием Онохой, в переводе с бурятского, значит собака.

Онохой стоит на берегу не большой, но быстрой реки Уда в переводе на русский – Река.

В деревне одна длинная улица по обе стороны, которой стояли с довольно большими дворами дома, как правило, из лиственных брёвен. Все дома имели высокие завалинки и окна со ставнями. Зимы здесь суровые с большим снегом. В иные годы покров снега достигает роста человека.

Наш дом стоял на задах, как говорили на отшибе, и огорожен плетёным забором.

Во дворе находились все необходимые для хозяйства постройки. В хозяйстве содержались корова, свиньи, куры и кролики, ещё жила у нас, немецкая овчарка по кличке Рагдай умный и преданный пёс, третий участник нашей рыбалки.

В первую очередь нужно привести в порядок рыболовные снасти. Проверяли и обновляли леску, в те далекие годы её изготавливали сами рыбаки, В основном она плелась из конского волоса, который выдёргивали из самых длинных хостов лошадей, и непременно что бы волос был, как можно тоньше. Такие лески были очень прочными и применялись для ловли крупной хищной рыбы, в основном ленка и тайменя. Такая леска была далеко не каждому рыбаку по карману, а искусством плетения обладали умудрённые опытом мастера, и у каждого был свой секрет.

Ещё применяли лески из суровых, ниток их плели, из льняного волокна. Плетение это кропотливая и утомительная работа. На коленку укладывается два, а то и три волоконца льна, одной рукой удерживаются все концы вместе, а другой рукой, слегка прижимая их к голени ноги, ладонью ведут вдоль ноги так, что бы волоконца скручивались, образуя одну нить. По мере удлинения нити в неё вплетаются следующие волокна и так до тех пор, пока не достигается, нужная длинна. В мои обязанности входило обновлять, при необходимости лески, этому мня, дядя Боря научил, и я не плохо, освоил это ремесло. Так же нужно проверить состояние крючков, проверить остриё если тупые, наточить, это я тоже уже умел. Нужно так же проверить состояние спиннингов, после чего уложить их в чехлы.

Вместе приступаем к подготовке ружья и всего что к нему необходимо. Ружьё у дяди Бори отличное («Зауэр» три кольца), что это значит, я не знаю, ему его подарили на юбилей и все говорили, что с таким ружьем вся дичь будет его.

Когда дядя Боря готовился к охоте, я всегда был рядом и внимательно наблюдал за его действиями. Иногда он разрешал мне помогать ему, я меркой отмерял дробь и всыпал её в гильзы, подавал ему пыжи, которые он вставлял в гильзы.

С порохом он занимался всегда сам. Как я понял разные мерки для пороха и дроби нужны, что бы правильно подобрать количество пороха и дроби. Кроме этих мерок у него было много ещё всяких приборов и приспособлений, для приготовления зарядов разного назначения, на разного зверя и на разную пернатую дичь.

Теперь мы собирались на рыбалку.

Всё, что было необходимо, для неё укладывалось в рюкзаки, так же укладывали кой какой провиант. Зачем охотничьи принадлежности на рыбалке, я понять не мог, а спрашивать не решался, почему не знаю.

Все сборы проходили в молчаливом, неторопливом темпе изредка дядя Боря подсказывал мне, что и как нужно сделать.

Когда все рыболовные снасти были уложены, дядя Боря сказал, что мне пора идти ложиться спать, так как утром вставать очень рано. Засыпая меня, не покидал вопрос: «Зачем ружьё?» Заснул быстро.

Проснулся от прикосновения к плечу, первое, что пришло в голову: «Проспал». Открыл глаза и в полумраке увидел дядю Борю, рукой он показал, что пора вставать, приложил палец к своим губам, дав знать, что все спят. На столе горела свеча, и слегка парил самовар. Быстро умылся. Позавтракали и вышли во двор. Лошадь запряжена и на телеге аккуратно уложено всё необходимое.

Рагдай сидит рядом с телегой, готов к походу. Садимся в телегу, неожиданно для себя задаю вопрос: «А ружьё зачем». Дядя Боря взял в руки вожжи слегка дёрнул ими: «Но-но!» Голос его был не громким, лошадь, не спеша, переставляя свои копыта, тронулась, телега, не громко издавая, присущие только ей звуки поехала, теперь я получил ответ: «Увидишь сам». Лошадка не торопилась, очевидно, ещё не проснулась. После лёгкого шлепка вожжами по крупу лошадка засеменила рысцой.

Раннее утро, всё вокруг насторожилось в ожидании рождения нового дня. Появления солнца ещё не наметилось, но темнота уже не властвовала, из-за горизонта медленно наступало посветление, отодвигая ночь. Угадывалась лёгкая дымка тумана, которая поднималась над лугом и более густая и низкая над Удой.

Одолевала дрёма.

Но завораживающая тишина и рождение нового дня с равномерными звуками, которые сопровождали наше передвижение, не громкое пофыркивание лошади мягкий ход копыт по грунтовой дороге, поросшей травой, и почти беззвучный перекат колёс поскрипывание телеги всё это гармонично сочеталось с общим восприятием окружающего мира.

Желание участия во всём этом, пусть и пассивное, брало верх над дрёмой.

Наш путь пролегал вдоль берега Уды. Берег её обозначался небольшим обрывом и узкой полоской галечника, извилистое русло реки постепенно освобождалось от утреннего тумана, поднимаясь, он таял, освобождая взору живописные просторы.

Мы ехали вверх по течению по правому берегу.

Слева всё четче обозначались горы, поросшие Забайкальской тайгой.

С приближением появления солнца, окружающая картина становилась разнообразнее и завораживающей.

И вот первые лучи солнца брызнули по восточной границе горизонта, и всё небо окрасилось заревом живых красок.

Чем выше всходил, багровый диск солнца тем, всё красочнее становилось зарево. Ярило, торжественно всходило на небосвод, освещая землю своим вечным светом неся миру новый день.

Чем выше поднималось солнышко, само оно и зарево бледнели и принимали свои естественные окрасы.

Тени заметно бледнели и уменьшались. А окружающая нас природа приобретала свои, привычные взору очертания и краски.

Ехали молча.

Рагдай бежал рядом с телегой, иногда отставал, по каким-то важным собачим делам. Гонял по лугу каких то зверьков.

Дядя Боря подструнил лошадь, она как будто проснулась, резко рванув, прибавила скорости. Дядя Боря произнёс:

– Поздновато выехали ужо, на месте должны быть.

– А чо, далеко ещё? – спросил я и стал внимательно просматривать реку, соображая какие такие приметы могут подсказать нужное место. Но особых примет не обнаруживал.

– Да вот за поворотом и остановимся, – ответил дядя Боря.

Очередной поворот реки вправо и нашему взору открылся шумный перекат реки, огромная заводь с омутом, водоворотами и чётко обозначенной стремниной посередине.

С нашей стороны довольно широкая полоса галечника поросшего у самой воды мелким рогозом. Противоположный берег более высокий с густо растущим ивняком.

Останавливаемся. Дядя Боря, соскакивает с телеги, несколько раз приседает, быстро достаёт из чехлов два спиннинга, замечаю на обеих по два тройника и по приманке – искусственные мышки разных размеров. На ходу говорит:

– Распрягай лошадь, стренож её пусть пасётся, костёр приготовь и принеси мне ружьё, осторожно с ним оно заряжено.

Он спускается к воде.

Беру лошадь под уздцы, отвожу немного в сторону, распрягаю, отпустив супонь с трудом снимаю хомут, тяжёлый, не хочет ни как с головы слезать. Лошадка стоит смирно, терпеливо ожидает, когда распрягу, только хвостом отгоняет слепней да оводов досаждающих своими укусами. Но победа одержана, хомут, крепко пахнущий лошадиным потом, укладываю на телегу здесь же укладываю остальную сбрую.

Стреноживаю коня и отпускаю пастись на сочное разнотравье бесконечного луга.

С рассветом, невесть откуда налетела всякая кровососущая тварь, особенно досаждает мошка, от которой просто спасения нет. Правда, внизу у воды дует легкий ветерок и там её почти нет.

У берега нахожу сухие сучья, деревянные обломки всё, что годится для костра, тороплюсь, хочется скорее присутствовать при непосредственной рыбной ловле.

Бегом вниз к воде к месту основных действий.

Забыл ружьё. Бегу за ним, несу вместе с чехлом, чехол снимаю на ходу, вспоминаю, что оно заряжено.

– Держи его в руках, как скажу, взведёшь правый курок, понял?

– Да, понял, – ответил я и стал наблюдать за действиями рыболова.

Тем временем он медленно подматывал на катушку леску, на конце которой находилась мышка, двигаясь по поверхности воды, она создавала полную иллюзию живой.

Мышка, удерживаемая леской, которой искусно управлял при помощи удилища спиннинга дядя Боря, было полное впечатление, что зверёк живой и изо всех сил старается переплыть эту водную преграду. Попадая в водоворот, стремнину, омут приманка отчаянно борется со стихией, попадая в зону заводи быстро плывёт к берегу.

Леска полностью намотана на катушку.

Следует очередной заброс, приманка с крючками описывает довольно высокую траекторию, тем не менее, мягко опускается почти у кромки противоположного берега. И мышка в который уже раз начинает побеждать водную стихию, проплывает спокойную полосу прибрежного течения, затем борется с водоворотами, достигает стремнины, одолевает её с трудом переплывает бурлящий омут, наконец, выплывает в заводь. Дядя говорит видать надо бы поменьше взять приманку.

Но что это? Сильный всплеск в бурлении воды мелькает тёмный, пятнистый хвост. От места «битвы» расходятся водяные круги, мышка исчезла. Катушка спиннинга раскручивается всё быстрее, не смотря на старания дяди Бори тормозить её.

Это таймень сожрал нашего бедного мышонка. И таймень не маленький.

Дядя Боря изо всех сил старается измотать, обессилить эту рыбину.

В момент, когда таймень ослабляет своё сопротивление, рыболов быстро подматывает леску, натягивая её, заставляет рыбину сопротивляться, тратя на это силы.

И снова рыбина, уходят, в глубину преодолевая усилие натянутой лески.

Эта утомительная борьба человека и сильной рыбы длится более двух часов.

Человеку, нужно точно знать и чувствовать в какой момент подматывать леску, заставляя хищника повелеваться усилию рыболова, и в то же время уловить момент, когда нужно отпустить леску, сохраняя необходимое её натяжение, не давая тем самым выплюнуть снасть. А это таймени умеют делать очень даже хорошо.

Дядя Боря, в резиновых высоких сапогах передвигается по берегу мало, больше улавливая движение хищника, водит удилищем то влево то, вправо, то вниз то, вверх, заходит в воду, подтягивая тайменя к берегу, выходит из воды.

Я, следуя за ним, нахожусь рядом, держа ружьё в руках, готов в любой момент взвести курок и подать его ему.

Теперь мне стало понятно зачем, на рыбалке может понадобиться ружьё.

От волнения всё сильнее сжимаю ружьё. Руки немеют.

Шёл уже третий час изнуряющей борьбы. Было видно, дядя стал уставать. В то же время, всё чаще и ближе к берегу стали появляться буруны и всплески. Всё ленивее становятся сопротивление рыбы. Мощный, тёмно-красный пятнистый хвост с меньшей слой шлёпает по воде. Дважды на поверхности воды появлялась огромная голова. От её вида становилось не по себе.

И вот хрипловатым напряжённым голосом дядя Боря сказал: «готовь ружьё», и тут же: «взводи!»

Я с трудом взвёл правый курок и держал ружьё на вытянутых руках готовый в любой момент подать его.

И этот момент настал, дядя, подматывая медленно, с усилием леску попятился, и совсем у поверхности воды, в двух метрах показалась огромная голова, и обозначилось большое изгибающееся тело рыбины, ещё момент и она изо всей силы рванет хвостом. «Ружьё» – прохрипел дядя, оторвав правую руку от спиннинга, я сунул ему ружьё и практически в тот же миг раздался выстрел.

В воде у головы тайменя появилось бледное красноватое, уплывающее по течению пятно.

Дядя Боря скорее упал, нежели сел на галечник, положил рядом с собой ружьё и спиннинг.

Медленно достал из внутреннего кармана кист и сложенную книжкой газету, руки заметно дрожали, из кисета достал, щепоть самосада, насыпал в оторванный листок газеты, с трудом свернул цыгарку, из карманчика кисета достал огниво, приложив фитиль к кремнию, дважды ударил об него небольшим обработанным кусочком напильника. Высеченные искры попали на фитиль, несколько помахиваней фитилём разжигают, зародившийся от искр огонёк, дядя прикуривает от него цигарку, с удовольствием затягивается, по-своему ароматным, дымом, откидывается на спину.

Я сел рядом, почему-то, тоже слегка уставший, созерцаю эту немую сцену. Думаю – жаль, нет киньщика, а то бы снял кино.

Смотрю на рыбину, какой же он большой этот таймень. Не просто большой, огромный.

Рагдай всё это время лежал на краю обрыва, положив голову, на передние лапы, повизгивал, иногда привставал и снова ложился.

Когда дядя сел, Рагдай вскочил и стал топтаться на месте, но как только дядя Боря достал кисет пёс тут же спрыгнул с обрыва, подбежав к дяде, лег у его ног и положил голову на его колени, глядя на него преданными глазами и помахивая из стороны в сторону хвостом, как будто хотел что то сказать.

Дядя не спеша, докуривает, не до конца цигарку тушит её о камень и тут же прячет её под него.

– Ну, дружок, неси вожжи, будем трофей доставать, – обратился он ко мне.

В это время раздался лай Рагдая. Лаял он в сторону реки, как будто о чём-то предупреждал.

Оглянувшись, мы увидели – наш трофей подавал признаки жизни. Таймень медленно поводил хвостом из стороны в сторону.

Я побежал за вожжами.

Когда я поднялся к телеге, то увидел, что сверху к нам приближается подвода. Кто-то ехал с пристяжной.

– Дядя Боря кто-то едет, – сказал я. Рогдай тут же подбежал ко мне и, залаяв, бросился навстречу приближающейся подводе. Но вскоре успокоился и виляя хвостом, пошёл назад.

– Кто-то из своих, – махнув рукой, сказал дядя Боря. – Давай вожжи.

Взяв вожжи с телеги, спустился с ними вниз. Дядя сделал петлю на одном конце, зайдя в воду надел её на голову тайменя, заведя петлю за жабры.

Подтянул рыбу к берегу.

В этот момент подъехала встречная подвода.

– Здорово, Тимофеич! – осипшим голосом поздоровался, подъехавший с дядей. Одновременно, останавливая лошадей, натянув вожжи, бросая их на круп лошади, и соскакивая с телеги.