Текст книги "Враги Сталина – враги России"

Я знаю, что опять-таки найдутся товарищи, которые будут говорить, что и эти цитаты – не пример, что они сказаны кающимися людьми, неискренне, лицемерно и т. д.

Разрешите мне напомнить им высказывание такого безупречного, сточки зрения XXII съезда КПСС, человека, как Косиор, который говорил:

«Товарищи, нужно быть уже действительно потерянным человеком, ничего больше не иметь за душой, чтобы прийти сюда и говорить: «А вот виноват Сталин»… Здесь дело не в Сталине: говоря о Сталине, они бьют по всей партии. Это было бы смешно, если бы не было так гнусно, так отвратительно. За это нужно оппозиции лишний раз стукнуть, чтоб другой раз неповадно было. (Голос: «Ее нужно застукать, а не стукнуть».) Я согласен, ее нужно застукать». (Стенотчет XV съезда, стр. 363–363).

Нельзя также пройти мимо заявления на XVI съезде партии одного из виднейших деятелей мирового коммунистического движения М. Тореза, в котором он, в частности, сказал:

«Ренегаты, выброшенные из коммунистических партий, крепко ухватились за аргументы правых уклонистов, в особенности они ухватились за обвинение товарища Сталина в «азиатской грубости», но мы, коммунисты, как и все революционные рабочие Франции, со всей решительностью заявляем здесь… что мы четко понимаем историческую роль этого железного вождя в ВКП(б) и Коммунистическом Интернационале». (Стенотчет XVI съезда. Гиз. 1930 г., стр. 443).

* * *

Закончить этот раздел мне хочется еще одним высказыванием В.И. Ленина, которое, как мне кажется, как нельзя лучше характеризует то, что произошло на XXII съезде КПСС: «Договориться… до противоположения вообще диктатуры масс диктатуре вождей есть смехотворная нелепость и глупость. Особенно забавно, что на деле-то вместо старых вождей, которые держатся общечеловеческих взглядов на простые вещи, на деле выдвигают… новых вождей, которые говорят сверхъестественную чепуху и путаницу.

Отрицание партийности и партийной дисциплины – вот что получилось у оппозиции. А это равносильно полному разоружению пролетариата в пользу буржуазии» (т. 31, стр. 26).

Мне могут возразить: как же так– защищая партию, защищая Сталина, вы сами скатываетесь на позиции XXII съезда КПСС в лице Хрущева и некоторых других, бросая подобное обвинение в адрес всей партии; если то, что вы говорите, хоть в какой-то мере справедливо, – то где же была партия, куда она смотрела? Если вы сами утверждаете, что один человек или группа людей, не может направлять партию в миллион членов туда, куда эти миллионы идти не хотят, – как же тогда удалось это сделать Хрущеву и тем, кто был с ним в этот момент? Не скатываетесь ли вы тем самым на те позиции, которые только что так самоуверенно критиковали?

Должен признаться, что это – очень серьезное возражение. Действительно, если Хрущеву удалось повести за собой XXII съезд, а за ним и всю партию, по нужному ему пути, то, спрашивается, почему то же самое не смог или не мог делать Сталин?

И, честно говоря, над ответом на это возражение мне пришлось попотеть не меньше, чем над всеми остальными материалами. По-моему, я должен ответить следующим образом.

Июньский Пленум ЦК КПСС 1957 года был первым пленумом в истории нашей партии, на котором из состава Президиума ЦК были сразу выведены семь из одиннадцати его членов – Молотов, Ворошилов, Каганович, Маленков, Булганин, Сабуров и Первухин.

В истории нашей партии было немало таких периодов, когда в ней происходила острая борьба по тем или иным вопросам, встававшим перед ней.

Но я утверждаю, и это легко заметить и из того фактического материала, который приведен в данном письме, что всегда в таких случаях, вплоть до XVIII съезда ВКП(б), партии, всем ее активным членам, по официальным партийным источникам и каналам, было известно о характере разногласий, о ходе борьбы, о тех доводах, которые та или другая сторона выдвигают в обоснование своей позиции. Всегда, вплоть до XVIII съезда включительно, о тех или иных политических разногласиях в партии, в ее руководящем ядре, члены партии были официально информированы до того, как партия принимала то или иное окончательное решение.

На VIII, IX, X, XI, XII, XIII, XIV, XV и XVI съездах партии, то есть на всех тех съездах в истории нашей партии, на которых стояли вопросы внутриполитической борьбы, – на всех этих съездах партия, в лице своих делегатов, имела полную возможность выслушать обе спорящие стороны.

Каждого интересующегося истиной, если для него недостаточно приведенных мной материалов, я отсылаю к стенограммам соответствующих съездов.

На XXII съезде КПСС, на первом съезде после XVI съезда, в повестку дня которого были вновь внесены вопросы политических разногласий в руководящем ядре Центрального Комитета, – впервые в истории нашей партии одна из сторон была лишена права на защиту, ибо главный обвиняемый был мертв, а остальных судили заочно.

Поэтому высший партийный суд – съезд – не имел возможности выслушать обе стороны и составить свою собственную точку зрения. Он не имел возможности оценить аргументы обеих сторон, слушая только одну сторону– сторону обвинявшую. При этом следует подчеркнуть, что обвинители, приводя лишь отдельные общие положения, вызвавшие возражения обвиняемых, совершенно обошли молчанием как сами эти возражения, так и конкретные причины, их вызвавшие. А причины, по-видимому (не будем опережать ход событий), были довольно серьезными, если принять во внимание тот факт, что среди обвиняемых было квалифицированное большинство членов Президиума ЦК.

Основным же, самым доказательным, самым «впечатляющим» аргументом тех, кто выступал в роли прокуроров, были вот такие слова:

«…Они добивались восстановления порочных методов, господствовавших при культе личности. Они хотели возврата к тем тяжелым временам для нашей партии и страны, когда никто не был застрахован от произвола и репрессий. Да, Молотов и другие хотели именно этого» (Хрущев. Стенотчет XXII съезда, стр. 350).

* * *

Маленькое «лирическое» отступление. Хрущев, видимо, забыл два незначительных обстоятельства: во-первых, слова выступавшего перед ним заместителя председателя Комиссии партийного контроля при ЦК КПСС т. Сердюка о том, что «…вспоминается (?!), что Молотов был даже (?!) назначен председателем комиссии по расследованию допущенных в прошлом нарушений социалистической законности» и, во-вторых, забыл свои собственные слова, сказанные им на закрытом заседании XX съезда КПСС и повторенные на одном из Пленумов ЦК, о том, что сам Молотов (Хрущев упомянул при этом еще и Микояна) в последние годы периода культа личности «находился под угрозой физического уничтожения».

«…Маленков, Каганович, Молотов, Ворошилов оказывали сопротивление линии партии на осуждение культа личности, развязывание внутрипартийной демократии, на осуждение и исправление всех злоупотреблений властью» (Подгорный. Там же, стр. 279–280).

«…Аналогичный груз давил и на Молотова, Кагановича, Ворошилова и объединил их стремления к захвату руководства партией и страной для борьбы за сохранение порядков, существовавших в период культа личности (Спиридонов. Там же, стр. 284).

«…Их злодеяния дорого обошлись народу, поэтому, говоря о тяжелых последствиях культа личности Станина, нельзя обойти тех, которые писали свои зловещие резолюции и тем самым решали судьбу честных, преданнейших коммунистов.

…И я могу сказать как участник съезда, и, думаю, выражу ваше общее мнение: какое счастье для всей нашей партии, какое великое счастье для нашего советского народа, что в тот момент Центральный Комитет партии во главе с нашим дорогим Никитой Сергеевичем оказался на высоте своего положения…» (Фурцева. Там же, стр. 397).

«…Когда Кагановичу было предъявлено обвинение в массовых репрессиях… Ворошилов выступил в защиту Кагановича; вскочил с места и, размахивая кулаками, кричал: «Вы еще молоды, и мы вам мозги вправим»«(Полянский. Там же, т. II, стр. 43–44).

«…Какие цели ставила антипартийная группа? Обезглавить руководство партией, изменить состав Президиума за спиной Центрального Комитета, захватить руководство партией, свернуть ее с ленинского пути, восстановить порядки, бытовавшие при культе личности. В этом гнусном деле Молотовым, Кагановичем, Маленковым и Ворошиловым руководили не только жажда власти, но и страх перед ответственностью за допущенные ими расправы и беззакония, от которых безвинно пострадали многие члены партии и беспартийные.

…Эго были опытные интриганы и двурушники…» (Игнатов. Там же, т. II, стр. 107).

«…Выяснилось, что в период культа личности они были инициаторами создания обстановки подозрительности и недоверия. Занимая руководящие посты… они самым грубейшим образом нарушали ленинские нормы партийной жизни и революционной законности» (Шверник. Там же, т. II, стр. 214).

На сущности этих обвинений, после всего уже сказанного по этому поводу, больше останавливаться не стоит. Но, как мне кажется, нельзя пройти мимо такого обстоятельства, как то, что все эти обвинения были выдвинуты только прокурорами высшей, если так можно выразиться, инстанции – членами и кандидатами в члены нового Президиума ЦК КПСС, не считая двух прокуроров более «низкого» ранга – секретарей ЦК КП Белоруссии и Грузии тт. Мазурова и Мжаванадзе, выступивших с аналогичными речами.

Разумеется, и это видно и из приведенных мной документов, что эти аргументы и доводы обставлялись красочным описанием всех ужасов т. н. периода культа личности, к которым хотели повернуть партию и наш народ кровопийцы-обвиняемые.

А возьмите выступление А.И. Микояна на XXII съезде, где он сказал:

«Победа… антипартийной группы привела бы к расправе со всеми активными сторонниками XX съезда партии, методами, которые партия никогда не сможет забыть…» (Стенотчет, т. 1, стр. 446–449).

Что это такое? Что значат все эти выступления?

На мой взгляд, это – не что иное, как попытка запугать делегатов съезда.

И я утверждаю, что эта попытка в какой-то степени удалось, так как, действительно, в период т. н. культа личности Сталина имелись и получили довольно широкое распространение факты произвола и беззакония, вызванные как недостатками и ошибками в работе всего нашего партийного и государственного аппарата, особенно наших карательных органов, так и прямой враждебной деятельностью.

* * *

Задумываясь над причинами того, как Хрущеву и его единомышленникам оказалось под силу подчинить себе XXII съезд, я, начиная с XI съезда, по данным стенограмм съездов, составил процентное отношение числа лиц, никогда ранее не избиравшихся в состав ЦК или кандидатами в члены ЦК к общему количеству его членов:

1) С 1923 по 1934 г., когда за период 13 лет и шести съездов состав ЦК обновился на 80 %;

2) С 1934 по 1939 г., когда за период 5 лет и одного съезда состав ЦК обновился на 73 %;

3) С 1939 по 1952 г., когда за период 13 лет и одного съезда состав ЦК обновился на 69 % и

4) С 1952 по 1961 г., когда за период 10 лет и двух съездов состав ЦК обновился на 94 %.

Что же происходило в партии в каждом из этих периодов?

В первый период это была, как известно, ожесточенная идейная борьба партии с троцкистско-зиновьевско-бухаринскими политическими оппозиционными группировками.

Второй период характеризовался перерастанием политической, идейной борьбы оппозиции с партией в борьбу подпольную, заговорщицкую, в борьбу антисоветскую и террористическую.

Третий период – это период Великой Отечественной войны и первый послевоенный период, когда многие члены старого Центрального Комитета, избранного еще в 1939 г., просто-напросто сошли с политической арены и когда огромный рост численности партии, более чем в два раза по сравнению с 1939 г., вызвал соответствующее увеличение числа членов Центрального Комитета.

И, наконец, четвертый период – период нахождения на посту Первого секретаря ЦК КПСС Н. Хрущева. Уже на XX съезде КПСС в число нового ЦК не попало 26 % членов ЦК старого состава, а на XXII съезде эта цифра дошла до 55 %. Следовательно, в состав Центрального Комитета КПСС, избранного на XXII съезде, вошло лишь 19 % тех товарищей, которые на XIX и XX съездах КПСС являлись членами или кандидатами в члены Центрального Комитета КПСС.

По-моему, эта цифра кое о чем говорит.

В выступлениях некоторых делегатов XXII съезда КПСС промелькнули не менее любопытные цифры.

Вот, например, что говорили 2-й секретарь ЦК КП Украины т. Казанец и 2-й секретарь ЦК КП Казахстана т. Родионов– руководители двух крупнейших (без РСФСР) наших партийных организаций:

«…В прошедших выборах у нас состав обкомов, горкомов и райкомов партии обновился более чем на 40 %» (Казанец. Стенотчет XXII съезда, т. Ill, стр. 50).

«…Состав горкомов и райкомов республики обновился на 46 %, а состав обкомов – на 50 %» (Родионов. Там же, стр.133).

По-видимому, подобное мероприятие имело место и во всех других республиках и было проведено на основании соответствующей директивы.

Каждый человек, мало-мальски знакомый с жизнью наших партийных организаций, по-моему, знает, что никогда до XXII съезда КПСС не бывало в партии такого положения, когда бы на областных, городских или районных партийных конференциях за бортом вновь избранных обкомов, горкомов или райкомов партии оказывалось 50 % товарищей, составлявших до данных выборов эти руководящие местные органы партии.

Я не оспариваю целесообразности подобной практики, целесообразности введения систематического обновления партийных органов, по всей вероятности, замысленную как некую гарантию от обюрокрачивания, хотя я более чем уверен, что, будучи проведенной в жизнь, эта практика не столько даст такую гарантию, сколько снизит авторитет секретарей партийных организаций, лишит их уверенности в завтрашнем дне, ограничит возможности для получения достаточного опыта партийной работы.

Важно отметить другое – то, что подобное повсеместное «перетряхивание» партийных органов было введено в партийную жизнь еще до принятия XXII съездом нового Устава КПСС с его 25-м пунктом, предусматривающим систематическое обновление партийных органов. А из этого факта следует, что предсъездовская подготовка в местных партийных организациях прошла под знаком ВНЕУСТАВНОГО положения.

И трудно отделаться оттого впечатления, что это внеуставное мероприятие явилось своеобразной, официально проведенной, но не объявленной чисткой партии, чисткой местных партийных органов, то есть тех органов, из состава которых в основном формируются делегации на съезды партии.

* * *

На основании всего вышеизложенного, я убежден, что борьба с т. н. культом личности И.В. Сталина, в том ее виде, как она была развернута после XX съезда КПСС, преследовала лишь одну, вполне определенную цель – скомпрометировать членов Президиума ЦК КПСС, несогласных с теми или иными теоретическими или практическими установками и положениями Хрущева, отстранить их таким образом от руководства партией и страной для крутой перемены генерального курса нашей партии далеко в сторону от ленинизма.

Я целиком и полностью присоединяюсь к мнению В. Ленина, когда он, говоря о разногласиях между большевиками и меньшевиками, писал:

«Все споры объясняются «личными счетами», «борьбой за власть в партии», а под рукой пускается слушок…, что во всем виноваты какие-то «мастера от революции», боящиеся потерять свое влияние.

Засорить головы сплетней, фразой, личностями и таким образом сбежать от необходимости объяснить свою позицию – таковы цели автора. Но если бы это была просто сплетня – с полбеды. Это сплетня обозленного ренегата – вот в чем дело» (В.И.Ленин, соч., изд. 4, том 19, стр. 57).

Охаивая Сталина, приписывая лично ему и его ближайшим соратникам всю совокупность тех ошибок и просчетов, которые имели место на гигантской территории СССР за все 35 лет их нахождения у руководства партией и государством, и отнимая у них все то хорошее, что было сделано ими, – Хрущев дискредитировал и похоронил историю борьбы партии и народа за социализм.

Хрущев разбил в нашем народе десятилетиями упорного труда воспитанную веру в правоту партии, развеял по ветру, особенно среди молодежи, авторитет партии, ее руководящих центров и вождей, представив ожесточенную борьбу партии с ее политическими противниками, врагами советской власти и социализма – как дрязги в борьбе за трон, как сведение личных счетов…

Над страной нависали грозовые тучи, а мы видели чистое небо… Но, как говорится, слава богу, что собиравшийся грянуть гром наконец-таки грянул: мужики перекрестились и… излечились и от больного воображения, и от патологических фантазий своего лидера. Очень, очень хочется верить, что излечились до конца. Будущее покажет.

А пока разрешите мне закончить это письмо следующими словами И.В. Сталина, сказанными им 24 мая 1945 г. на приеме в Кремле в честь командующих войсками Советской армии:

«Товарищи, разрешите мне поднять еще один, последний тост. Я бы хотел поднять тост за здоровье нашего советского народа и, прежде всего, русского народа.

Я пью за здоровье прежде всего русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа потому, что он заслужил в этой войне общее признание как руководящей силы Советского Союза среди всех народов нашей страны.

Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он – руководящий народ, но и потому, что у него имеется ясный ум, стойкий характер и терпение.

У нашего правительства было немало ошибок, были у нас моменты отчаянного положения… Иной народ мог бы сказать правительству: вы не оправдали наших надежд, уходите прочь, мы поставим другое правительство… Но русский народ не пошел на это, ибо он верил в правильность политики своего правительства и пошел на жертвы… И это доверие русского народа Советскому правительству оказалось той решающей силой, которая обеспечила историческую победу над врагом человечества – над фашизмом.

Спасибо ему, русскому народу, за это доверие!

За здоровье русского народа!»

(И.В. Сталин, «О Великой Отечественной войне Советского Союза», изд. М. 1949, стр. 351–353).