Текст книги "Красное Село. Страницы истории"

В Красном Селе ведущую роль на маневрах играла, несомненно, кавалерия. Гвардия – элита вооруженных сил, а кавалерия – элита гвардии. Сюда стремились попасть все амбициозные дворянские сыновья, отсюда начинались головокружительные карьеры. Но еще гвардейская кавалерия это шик, выправка, огромные затраты на лошадь и форму, а также железная выучка и дисциплина (по крайней мере, на маневрах и в строю), отчаянная храбрость.

Офицерское собрание Кавалергардского полка. Красное Село. Конец XIX – начало XX вв.

Ежегодно во второй половине мая кавалерийские полки один за другим тянулись в Красное Село с оркестрами, походным маршем, с привалом возле имения Ульянка (место это долгое время так и носило название «Привал»). Селились кавалерийские полки в районе Павловской слободы, ближе к Петербургу, вдоль высокого левого берега Дудергофки. После двух-трех дней, выделяемых на обустройство, начинались учения. Для них было выделено специальное место – Военное поле. Оно занимало примерно шесть квадратных километров между деревней Виллози и самим Красным Селом. На этой большой равнине разворачивались основные события всех лагерных сборов. Тысячи, десятки тысяч солдат ежедневно во время проведения лагерей выходили на нее, чтобы тренироваться в совершении сложных маневров. Особенно выделялись выходы на учения кавалерийских полков – со знаменами и военными оркестрами. Долгие часы проводили офицеры и солдаты в маршировках, тренировках на пересеченной местности, скачках. Впрочем, участники событий замечают, что, когда одновременно на поле выходило одиннадцать конных полков, над полем стояла ужасная какофония из звуков сразу трех или четырех военных оркестров. Отдельно проходили тренировки по стрельбе как из стрелкового оружия, так и из артиллерийских орудий. Поскольку все войска одновременно находиться на военном поле не могли, часть тренировок проходила на стрельбищах, полигоне и просто в окрестностях Красного Села. Кавалерийские бригадные и дивизионные учения кавалерии на Военном поле начинались во второй половине июля. К. Г. Маннергейм, вспоминая свою кавалергардскую молодость, писал, что эти учения «были однообразны и повторяли одни и те же построения, эволюции и атаки»[47]47
  Маннергейм К. Г. Указ. соч. С. 228.


[Закрыть].

Считалось, что доведенные до автоматизма движения и маневры развивают у офицеров глазомер, внимание и дисциплину. Традиционное для российской армии XIX в. излишнее внимание к внешней стороне военного дела в ущерб и вооружению, и развитию самостоятельности, и готовности принимать инициативные решения, ярко были видны на маневрах в Красном: длинные шеренги полков, вытянувшиеся в нитку, бесконечные марши, парады – все это становилось не меньшей, а в некоторые периоды истории и бо́льшей частью всех дел солдат и офицеров на маневрах. Военные неудачи Крымской и Русско-японской войны сильно меняли стиль подготовки и содержание маневров, приводя их ближе к реальным боевым действиям.

В завершение военной учебы проводились большие корпусные маневры с участием разных родов войск, или, по крайней мере, всей гвардейской кавалерии. Войска покидали Красносельский лагерь и отправлялись, согласно легенде, в дальние пригороды, дабы отбить нападение гипотетического неприятеля то со стороны Луги, то со стороны Нарвы, то у Колпина. За корпусными маневрами следовал смотр. На Военном поле отрабатывался итоговый маневр, а после кавалерийские полки должны были пройти галопом по всему полю, преодолевая специально для этого сооруженные вал и ров. По завершению маневров обычно проводились парады и смотры. Они проводились у Царского валика. Здесь же, у валика, проводились и показательные стрельбы, и парады, и производство юнкеров в офицеры. Остатки Царского валика видны и по сей день на бывшем Военном поле за Красным Селом по дороге к Виллози.

Император Николай II перед началом смотра. 25 июля 1913 г.

Также оставил воспоминания об обучении кавалеристов в Красном Селе А. А. Игнатьев:

«В лагере под Красным Селом начался скучный курс тренировки лошадей, подготовлявший их к скачкам и парфорсным охотам. Каждое утро начиналось с длительной езды по большому кругу, в середине которого были воздвигнуты „гробы“, как мы прозвали очень серьезные препятствия, построенные саперами на твердой, как камень, глинистой земле. Вероятно, из опасения несчастных случаев нас на них никогда не пускали. Но вот в одно прекрасное утро дежурный по школе офицер вбегает в мой барак и срочно требует меня к начальнику школы. У начальника уже собралось человек двадцать лучших ездоков старшего курса.

– Завтра его императорское высочество, – подразумевая Николая Николаевича, говорит начальник школы, – привезет к нам в школу наследного принца Баварского, которому надо показать все, что есть у нас лучшего. Необходимо поразить его высочество прыжками через наши новые препятствия на кругу. Вот, например, на первое препятствие – каменную стенку – могут пойти штаб-ротмистр граф Игнатьев и капитан Елачич.

– Ваше превосходительство, – говорю я, – у капитана известный прыгун на конкур-иппиках, а у меня ведь совсем неопытная молодая кобыла. Как бы не ударить лицом в грязь.

– Нет, ничего, я в вас уверен, – отвечает начальник школы. Все мы вышли от начальства немного обескураженные, так как срамиться перед немцем никому не хотелось, а для тренировки на препятствиях, на которые лошади еще никогда не ходили, времени оставалось всего несколько часов.

My darling (моя дорогая) оказалась на высоте и легко перенесла меня через „гроб“. Начальник школы сиял, получив возможность похвастать своей школой перед иноземным высочеством»[48]48
  Игнатьев А. А. Пятьдесят лет в строю. М., 1986. С. 30.


[Закрыть].

Император Николай II и сопровождающие его лица проводят смотр. 25 июля 1913 г.

Были и другие воинские части, помимо гвардейского корпуса, участвовавшие в маневрах. Начнем с «экзотических» – казаков и конвойцев.

Казачья часть, трубачи в Красном Селе на маневрах

Казаки – лейб-гвардии Казачий полк, или, проще, лейб-казаки – несли караулы в Зимнем дворце, были одной из частей, охранявших лично императора и представителей императорской фамилии. Вот как в истории полка рассказывается об участии казаков в Красносельских маневрах:

«От лейб-гвардии казачьего полка ежедневно наряжались конные ординарцы к Государю Императору и Государю Цесаревичу, во время пребывания их в лагере. Лагерные занятия обыкновенно оканчивались маневрами, большею частию около Красного Села. Маневры, на которых всегда присутствовал император, продолжались несколько дней сряду; войска, до конца маневров уже не возвращались в лагерь, а располагались биваками – где заставала их ночь»[49]49
  История лейб-гвардии Казачьего его величества полка. Составлена офицерами полка. СПб., 1876. С. 35.


[Закрыть].

Один эпизод участия «атаманских казаков» – отдельного дивизиона в составе лейб-гвардии Казачьего полка приводит П. Н. Краснов:

«В лагери дивизион ходил вместе с полками гвардии под Красное село и располагался по квартирам в селе Высоцком.

Маневры тогда бывали большие. Гвардия ходила то к Москве, то к Варшаве, а раз гвардейские полки и с ними два эскадрона атаманцев ходили на маневры вместе с немецкими войсками в город Калиш. В память этих общих с немцами маневров были выбиты особые медали и розданы участникам. Первый год наши казаки робели на маневрах больше, чем на войне. В сражении просто – знай коли, руби, а на маневрах так много генералов, часто приезжают Великие Князья и сам Государь, как не растеряться?

Первые маневры под Петербургом памятны были нашему полку по следующей истории. Наши эскадроны 6-го дня находились в передовой цепи авангарда Московского корпуса. На аванпосты приехал со свитой Государь Император и стал расспрашивать о дорогах и о том, что казак видел у неприятеля. Казак попался молодой, нерасторопный, да и глупый к тому же. Он не знал или не умел объяснить свои обязанности на посту и даже не умел исполнить объявленного ему лично Его Величеством приказания отступить.

За плохое обучение досталось всем. Командующему Л.-Гв. Казачьим полком, в состав которого входил дивизион атаманцев, объявлено замечание, а командир дивизиона – войсковой старшина Карпов, эскадронный – войсковой старшина граф Платов и взводный сотник Янов были арестованы, первый при дивизионе, а остальные два при гауптвахтах впредь до приказания. О казаке и говорить нечего, ему было так стыдно, что он подвел начальников и осрамил свой полк, что лучше бы ему и на свет не родиться»[50]50
  Краснов П. Н. Атаманская памятка: краткий очерк истории. Ростов-н/Д., 2005. С. 65.


[Закрыть].

Лейб-казаки квартировали в деревнях к востоку от Дудергофских высот: Варискела, Пиккола, Мурьела, Карвала, Перекюля… Сколько казаков и сколько лошадей на постое у крестьянина, можно было понять по высокому шесту, на котором из соломы было сплетено витиеватое украшение. Сколько кистей с него свисало вниз, столько и лошадей в конюшне и казаков на постое. Выезд лейб-казаков по тревоге прекрасно показан на одной из картин французского художника-баталиста Э. Дейтеля «Собственный его императорского величества конвой в Красном Селе».

Тревога в атаманском казачьем полку. Из книги знаменитого французского живописца-баталиста Батиста Детайля «Большие маневры Русской Армии. Воспоминания»

Знаменитые фотографии, одна из которых даже стала открыткой и в раскрашенном виде продавалась в Европе, показывают это легендарное соединение. На фото так называемые «конвойцы». Если «гвардия» – изначально термин, означающий непосредственно войска, охраняющие царствующую особу, то конвой – самая «близкая» к этой особе военная часть. Впрочем, эти части не только охраняли особу императора, но и прекрасно проявили себя во всех крупных военных конфликтах, в которых участвовала Россия на протяжении XIX и начала XX вв. Конвой изначально был многонациональным и многоконфессиональным воинским образованием – там служили кубанские казаки, терцы, азербайджанцы, грузины, черкесы, ногайцы, крымские татары.

Собственный Конвой Императора в Красном Селе. Открытка из французского издания 1905 г.

Некоторые конвойцы практически не знали русского языка, им разрешалось иметь при себе мусульманского священнослужителя и готовить пищу с соблюдением религиозных правил. Имея традиционное вооружение, в кольчугах и с длинными ружьями – в таком виде они впервые стали участвовать в маневрах и попали на картины художников (фотографию тогда еще не изобрели). Руководитель III отделения А. X. Бенкендорф лично составил инструкцию по обращению с представителями мусульманских народов, в которой, в частности, был пункт: «…не давать свинины и ветчины. Строго запретить насмешки дворян и стараться подружить горцев с ними… Телесным наказаниям не подвергать: вообще наказывать только при посредстве прапорщика Туганова, которому лучше известно, с каким народом как обходиться».

Конвойцы в Красном Селе. До 1892 г.

Структурно конвой состоял из эскадронов: лейб-гвардии Кавказского Горского и трех лейб-гвардии Кавказских казачьих эскадронов. Кавказский Горский эскадрон, в свою очередь, подразделялся на 4 взвода. Численность каждого взвода составляла от 30 до 40 человек. Подготовка их была исключительно высокого уровня: конвойцам, как казакам, так и горцам, было присуще высокое искусство джигитовки и стрельбы с коня. Выстрелить метко в цель при скачке на полном карьере или нагнуться с седла к земле и чертить по ней рукой могли даже самые молодые. Более же опытные скакали, сидя задом наперед, лежа спиной поперек лошади, стоя на седле ногами или на голове. Особым шиком считались скачки, стоя на двух лошадях или когда на спине одного конвойца стоял еще один товарищ.

Собственный Е.И.В. конвой. До 1892 г.

Конвойцы охраняли царя круглосуточно, несли вахту и на прогулках, и в ходе официальных церемоний, приемов, во дворце и во всех поездках. Во время торжественных военных церемоний, в частности во время следования императорской четы, конвой возглавлял процессию, за ним следовали подразделения Кавалергардского и Конногвардейского полков, далее за каретой императрицы – взводы гвардейской легкой кавалерии, которые замыкали все шествие. Именно эскортирование высочайших особ было важнейшей составляющей службы конвоя. Представителя императорской фамилии встречали в строю лицом к нему. Затем после салютования конвой перестраивался; перед экипажем были горцы, позади – казаки. Офицеры в седле были с обнаженными клинками, а нижние чины – с ружьями в правой руке, трубачи в одной шеренге. Во время маневров и учений при императоре неотлучно дежурил офицер-ординарец из конвоя. Несли конвойцы и караульную службу в Зимнем дворце, а в Царском Селе и Петергофе. Конвой выполнял также различные церемониальные функции во время встреч высочайших гостей и во время последующих коронаций, военнослужащие составляли «шпалеры» (т. е. стояли в отдельном строю).

Офицеры могли попасть в Конвой только после службы в действующей армии. Что до рядовых, то специальные вербовщики ездили по казачьим станицами и отбирали лучших в рядовые конвоя. При отправлении в Петербург казаки должны были иметь: собственное обмундирование; годного к строю рослого коня любой масти, кроме вороного и пегого; седло и конский убор кавказского образца; шашку и кинжал. При прибытии в конвой они получали остальное положенное обмундирование и снаряжение за счет казны.

Трубачи конвоя упоминаются в описании завершения учебного маневра на военном поле: «В самый решительный момент, когда вот-вот произойдет свалка, царь подавал знак. Стоявшие рядом с ним два лейб-трубача конвоя поднимали свои серебряные рожки и раздавались мелодичные звуки „отбоя“. Войска останавливались как вкопанные, и маневр, к общей радости, был кончен»[51]51
  Макаров Ю. С. 126.


[Закрыть].

Лагерь конвоя в Красном Селе находился у станции, на месте современного стадиона.

Гвардейские лагеря – это не только обучение военным действиям. Это и масса торжественных мероприятий, и прежде всего – парады. Ими заканчивались все учения, на них присутствовали высочайшие шефы полков и иностранные гости, к ним проходила подготовка наравне с военной учебой. Внешняя сторона военной службы – выправка, форма, строевая подготовка – занимали в царской армии, и особенно в гвардии, особое место. По мнению многих историков и непосредственных участников маневров, перевес в строевой подготовке и прочих внешних атрибутах негативно влиял на общий уровень подготовки, превращая солдата в «бездушный автомат», отучая думать самостоятельно. В этом видят корни военных поражений середины XIX в. (Крымская война) и начала XX в. (Русско-японская война). Конечно, увлечение шагистикой не может объяснить все неудачи, но определенную роль оно, несомненно, сыграло.

Парад – одно из центральных событий маневров. Вот рассказ уже упоминавшегося Гейно фон Базедова. Заметим, что кадровый военный выпустил записки «как простой турист», но его отчет из всех жанров, пожалуй, меньше всего похож на записки туриста. Это именно отчет в свободной форме разведчика или лица, выполняющего сходную функцию:

«Наибольший сбор войск, который мне пришлось видеть, был по случаю парада, устроенного в августе 1897 года, в лагере под Красным Селом, в честь нашего императора. В этом параде принимали участие бо́льшая часть гвардейского корпуса и полки 1-го армейского корпуса, принадлежащие к Петербургскому военному округу. Лагерь рассчитан на 55 батальонов, 46 эскадронов, 35 батарей. Я был единственным представителем германской армии среди целой толпы морских офицеров эскадры, доставившей императора в Кронштадт. Парад прошел, как и у нас: объезд войск, выстроенных большим четырехугольником, причем они отдают честь и кричат „ура“, после чего все войска проходят церемониальным маршем, многочисленные же начальники проезжают верхом. Музыка исполняла знакомые мотивы: Хохенфридебергский марш был сыгран перед полком кирасир ее величества, а лейб-гвардии казачий полк проходил под звуки свадебного марша из „Сна в летнюю ночь“. Пехота проходила колоннами, по полкам, все четыре батальона друг за другом, и, несмотря на то, что она не изучала нашего учебного шага в три темпа, производила выгодное, молодцеватое впечатление. Павловский полк, в котором при парадной форме полагается гренадерская шапка, маршировал с ружьями наперевес – преимущество, дарованное ему за какой-то военный подвиг.

При прохождении кавалерийских полков перемена шага достигалась тем, что государь отдавал приказание о желаемом аллюре стоящим за ним трубачам Собственного его величества конвоя. Сигнал повторялся по очереди трубачами полка, после чего полковой командир уже подавал команду полку. Так, один казачий полк из галопа должен быть непосредственно перейти в шаг. Можно себе представить, что это было сделано не особенно мягко, потому что казаки не имеют шпор и ездят на одной уздечке. Относительно артиллерии у меня остались в памяти отвесно поднятые банники и запряженные лошадьми мортиры. Достойным замечания оказалось обучение различных петербургских училищ; они разделяются по роду войск, но имеют одну общую форму, образуют строевые батальоны, эскадроны, сотни или батареи (при последних даже ездовые были из юнкеров) и производят чрезвычайно выгодное впечатление.

Особенностью русских парадов является благодарность, объявляемая проходящим мимо войскам, на которую они отвечают тем же. На этот раз с возгласом „спасибо“ обращался к войскам наш император (Вильгельм II), бывший в форме своего Выборгского полка. Ответ очень длинен и гласит приблизительно следующее: „Мы рады стараться для вашего императорского величества!“ Он должен быть произнесен в темп шага, что требует заботливого упражнения. Для одновременного начала ответа один из офицеров подает знак саблей.

Накануне парада я присутствовал на другом своеобразном зрелище, а именно торжественном объезде лагеря государем, который этим оказывал войскам честь своего посещения. После объезда полков, построенных на своих сборных местах без оружия, офицеры и музыканты собрались перед устроенной для царской семьи палаткой. Я не забуду того впечатления, какое у меня осталось от момента, когда царский кортеж приближался к этому месту. Впереди – оба государя верхом, за ними – государыни в открытых экипажах, затем – все великие княгини на своеобразно устроенной линейке, за ними верхами великие князья, следовавшие по старшинству. На правом крыле – недавно умерший всеми уважаемый великий князь Михаил Николаевич, последний внук королевы Луизы, и все это замыкалось небольшой свитой. После этого соединенными полковыми оркестрами было исполнено несколько музыкальных вещей. Затем, после того как император принял обычные рапорты фельдфебелей Пажеского корпуса и шефских рот, последовала возвещаемая знакомыми звуками парадная зоря. Лишь только протрубили к вечерней молитве, раздалась команда: „На молитву, шапки долой“, и старейший из присутствовавших солдат, рослый фельдфебель с длинной седой бородой, прочел звучным голосом „Отче наш“.

После этого красивого зрелища я осматривал палатки людей, а затем наслаждался в первый раз в кругу офицеров Преображенского полка, справедливо прославленных гостеприимством. Во время ужина песенники исполняли национальные песни. Они играли большую роль во внутренней жизни русского войска во время переходов и в вечерние часы. Часто их песни сопровождаются игрой на народных инструментах и мимическими плясовыми жестами. У преображенцев особенно в ходу балалайка, южнорусский струнный инструмент наподобие гитары, применяемый не только для аккомпанемента, но и для самостоятельного исполнения пьес. Песенников в виде поощрения к дальнейшему исполнению щедро угощали водкой.

Русская армия отличается тесной связью военного духа с религиозным чувством. Каждая рота, каждый полк имеет своего святого, который празднуется наряду с прочими довольно многочисленными светскими и церковными праздниками. Каждая войсковая часть имеет свою собственную, часто роскошную, церковь и полкового священника, а иногда и нескольких. Во время войны берут с собой особенную походную церковь. Существуют образа, принимавшие участие уже в Отечественной войне, как называют поход 1812 года.

Праздник святого, чтимого полком, образ которого красуется и на полковом знамени, считается в то же время самым торжественным днем в полку. Торжество начинается церковным парадом, на котором в привилегированных полках присутствует царская чета, затем следует завтрак за царским столом, празднество для людей, и в заключение, около 11 часов вечера, парадный ужин в офицерском собрании, значительные расходы по которому, доходящие для поручика до 60 рублей, покрываются ежемесячными вычетами из жалованья»[52]52
  Базедов Г., фон. Путевые впечатления о военной России. С. 189–190.


[Закрыть].

В 1913 г. в маневрах участвовала французская военная миссия во главе с начальником Генерального штаба генералом Жоффром и командиром 6-го армейского корпуса генералом д’Амадом. Миссия прибыла в Красное Село 21 июля. Начиная с 24 июля французские гости ежедневно присутствовали на маневрах, боевых стрельбах и других занятиях войск. Дело шло к большой войне, в которой французам и русским предстояло быть союзниками.

Бригадные маневры войск Петербургского военного округа, происходившие во второй половине июля, завершились дивизионным и корпусным маневрами. На корпусном маневре, которым руководил августейший главнокомандующий, войска были разведены на четыре перехода. Маневр продолжался с 7 по 11 августа, и в нем принимали участие гвардейский, 22-й армейский (квартирующий в Финляндии) корпуса, и по одной дивизии 1-го и 18-го армейских корпусов (24-я и 50-я пехотные дивизии), а также войска других округов, отбывавшие лагерный сбор в Красном Селе.

Почетный караул, выстроенный для встречи Р. Пуанкаре. Красное Село. Июль 1914 г.

Дивизионный и корпусный маневры были особенно поучительны тем, что происходили на обоих берегах Невы с переправой войск по понтонному мосту. После окончания маневров 11 августа французская миссия дала обед начальствующим лицам высших центральных управлений и Петербургского военного округа, до командиров отдельных частей включительно. Во время обеда генерал Жоффр произнес речь, в которой заявил: «что все виды оружия, с которыми ему пришлось ознакомиться во время пребывания на маневрах в Красном Селе, поразили его своим блестящим видом, и что Франция при настоящем совершенно исключительном положении русского войска может твердо рассчитывать на свою союзницу»[53]53
  Лужбин А. В. Из Красного Села на войну. Из истории российской императорской конницы // История Санкт-Петербурга. 2004. № 2. С. 60.


[Закрыть].

Описание парада 1914 г. сделано в книге А. Н. Степанова «Порт-Артур». Писатель хоть и вставил описание парада в художественное, а не в документальное произведение, тем не менее, сам служил в гвардии и явно списал его с натуры:

Прохождение кавалерии мимо императора Николая II и сопровождающих его лиц. Июль 1914 г.

«Утро выдалось солнечное, теплое. Еще задолго до начала торжественного смотра лагерного сбора в Красное Село наехало множество знати. Казалось, все великосветское общество столицы провело прошедшую ночь без сна, с тем, чтобы пораньше выбраться из города и разместиться поближе к царскому валику, на котором возвышался шатер царского семейства с полоскавшимся на ветру оранжевым штандартом с черным двуглавым орлом… Солнце, улыбки, веселый гомон толпы создавали ту праздничную атмосферу, когда совсем не ощущается томительность ожидания и медленный бег времени. Под звуки духовых оркестров со стороны главного лагеря к месту парада двинулись войска. Первым шел Преображенский полк, четким, сомкнутым строем, чуть колыхаясь штыками в такт бодрого, звонкого полкового марша… Полки приближались. Гром оркестра нарастал.

Император Николай II (верхом), Р. Пуанкаре и императрица Александра Федоровна (в коляске) в сопровождении свиты прибывают на плац. Красное Село. Июль 1914 г.

Да, маршем гвардейских полков нельзя было не восхищаться. Один за другим выходили на поле различные полки и занимали на нем строго определенные места, отмеченные солдатами-линейными. Пехота подходила с громкими, с удалым подсвистом песнями. За пехотой приблизился под звуки своего марша гвардейский саперный батальон, затем, громыхая щитами орудий, появилась артиллерия, и наконец, на поле показались многочисленные конные полки. Поле заполнилось тысячами людей в защитных брюках и рубахах, на груди у офицеров красовались ордена и медали. Генералы были при орденских лентах через плечо.

Р. Пуанкаре, императрица Александра Федоровна со свитой (в шатре на «Царском валике») и император Николай II (верхом) на параде войск. Июль 1914 г.

Вскоре к валику подъехали открытые машины с царской семьей и высоким гостем. Царю подвели белого аргамака, и он в сопровождении великого князя начал объезд построенных для парада полков. Царь торопился, стараясь не утомлять Пуанкаре, который вместе с царицей ехал в ландо вдоль выстроившихся полков. Подъехав к царскому валику и не слезая с коня, царь остался у подножия валика, рядом с ним стал великий князь, главнокомандующий. Ландо с царицей и Пуанкаре отъехало немного в сторону и остановилось на небольшом пригорке. Старая императрица с наследником и великими княжнами разместилась под тентом на валике, окруженная толпой придворных дам и великих князей. Тут же находился совсем уж престарелый деятель времен Александра II, ныне министр двора его величества, пышноусый, высокий, краснолицый, но все еще по-гвардейски статный граф Фредерикс. Он сел позади кресла вдовствующей императрицы и о чем-то тихонько вполголоса беседовал с ней, временами сердито оборачиваясь на чересчур смешливых придворных дам и кавалеров. Он в такие моменты был похож на старую, но уже не страшную классную даму, следящую за порядком на балу в своем институте.

День выдался безоблачный и тихий. Солнце с каждой минутой припекало все сильней. Публика на валике, усиленно обмахиваясь белыми веерами, походила на стаю заморских белоснежных птиц, непрерывно трепетавших крыльями. Она не спускала глаз с валика, наблюдая за тем, что там происходит… Сплетники и сплетницы судачили по поводу нарядов царицы, княжон и придворных дам… Все следили за мановением царской руки. Николай сделал знак рукой, и фанфаристы дружно заиграли сигнал к походу… полки продолжали свое движение. Соблюдая безукоризненное равнение, солдаты проходили мимо царя и Пуанкаре. Когда солдаты равнялись с царем, великий князь и командир гвардейского корпуса… поднимали вверх руку, затянутую в белую перчатку, и солдаты истошными голосами кричали „Ура“. Пройдя метров двести за валик, полки перестраивались в походные колоны и с песнями отправлялись в лагерь. Хотя поле и было хорошо полито, солнце быстро высушило землю. Поднялась пыль. Ветер будто нарочно гнал ее прямо на валик. Заканчивала марш пехота. Готовилась артиллерия… В конном строю, на рысях, мимо валика уже двигалась артиллерия. Вороные, рыжие, гнедые лошади побатарейно тянули громыхавшие щитами пушки. В каждой батарее есть своя масть коней – сильных, широкогрудых, начищенных до блеска. Пыль густела. Все происходило, будто в серовато-буром тумане. За артиллерией живым потоком потянулась конница. Первыми шли рысью кавалергарды на серых в яблоках лошадях, с обнаженными палашами в руках. Встречать кавалергардов вышла старая императрица. Став на краю валика, Мария Федоровна приветственно махала рукой конникам.

Р. Пуанкаре, императрица Александра Федоровна и сопровождающие их лица в шатре на царском валике во время парада войск. Красное Село. Июль 1914 г.

Тридцать три года тому назад она впервые появилась верхом на лошади перед строем этого полка в кавалергардской форме, и Александр III объявил тогда, что его жена, императрица Мария, назначается шефом полка. С той поры Мария Федоровна неизменно бывала на всех полковых праздниках и лично поздравляла солдат и офицеров. Сейчас она смотрела сквозь слезы на «свой» полк и взволнованно приветствовала его. Кавалергарды отвечали ей громким „Ура“. Как только полк прошел, Мария Федоровна устало склонила голову и снова ушла под тент к своему креслу. Вот к валику приблизился лейб-гвардии Уланский полк, и уже царица Александра Федоровна порывисто, величественно вскинув голову, поднялась в ландо и энергично замахала белым кружевным платочком. Она настолько увлеклась этим занятием, что загородила собой гостя – Пуанкаре. Получилось, что она одна принимала парад. Солдаты, держа равнение на царский шатер, пялили глаза на раскрасневшуюся царицу, дружно тянули „ура“, а царица одаривала их покровительственными улыбками. Улан сменил лейб-гвардии Атаманский полк. Огромный казак поднял на руки больного цесаревича и вынес его вперед, на край валика. Наследник замахал рукой своему подшефному полку, казаки дружно отвечали на его приветствия. Зной усиливался, пыль плотным серым облаком затягивала поле. Было трудно дышать. Бесконечный марш войск, грохот оркестра и тысячеголосые крики солдат уже изрядно утомили разомлевшую от жары публику. Пуанкаре то и дело смахивал платком пот с лица, а царь уныло улыбался и устало поглядывал по сторонам. Когда, замыкая парадное шествие, продефилировал наконец гвардейский жандармский эскадрон, все облегченно вздохнули. Царское семейство не успело еще разместиться в автомобилях, а публика уже потекла к вокзалу»[54]54
  Степанов А. Н. Порт-Артур. М., 1978. С. 6–7.


[Закрыть].