Текст книги "Три кофейни"

Ты мне нужна. Ты нам нужна. Спасибо богу за то, что ты сегодня проснулась.

Она так много рассказывала ему, будто в первый день встречи. Свои детские страхи, секреты. Юношеские шаги перед дверью во взрослую жизнь. Ах, любовь, смеется, да она никого не любила. Ей просто хотелось, чтобы он ревновал.

Они ехали в аэропорт и, сидя в такси, она снова смотрела на него и не могла оторваться. И те редкие минуты, когда замолкала, Юлия наблюдала за каждой мышцей его лица. За каждой морщинкой, когда он хмурил брови, чувствуя, что она подсматривает за ним. Ему было неловко. Она повторяла в уме: «Какие красивые глаза… Почему я раньше не замечала этого?»

– Что тебя тревожит, скажи?

Он повернулся в ее сторону, а она смотрела на его губы, его подбородок и стала целовать.

– Я не понимаю, – начал он – а она продолжала влюбляться. И он осознал, что она его совсем не слушает.

– Я жалею, что раньше не замечала, какой ты. И на расстоянии протянутой руки – мне тебя мало.

Посмотрела на детей. Они смотрят в окно. Улыбнулась ему так, словно что-то задумала. И он один понимает ее секрет.

– Ты ведь совсем не слушаешь меня. Я говорю, что мы даже план поездки не составили…

Все звуки ушли на задний фон, она снова утонула в нем.

В самолете дети заняли два места у окна, она по-прежнему смотрела, только теперь на его руки.

– Мы строили дом и во многом себе отказывали, – вдруг начала она. – Я смотрю на твои руки и понимаю, почему я сейчас сижу перед тобой в этом роскошном платье. Каждое мое украшение – это рана на твоей руке, и если бы они так быстро не заживали, мне было бы больно эти камни на себя надевать. Бедные руки, можно я поцелую?

Поднесла их к губам.

– Быт, однообразие, школа, детский сад – во всем этом я увязла с головой. Ты прости меня, я не уделяла тебе должного времени, дни бегут, мы остаемся на месте, и все это – замкнутый круг. Ты и сам это знаешь. Я хочу сделать паузу и вернуться к нам. Мы забываем друг друга, становимся чужими, и только с годами нам говорят, что наши черты переплетаются между собой, а наши лица стали похожими, как у брата с сестрой. Мы разве похожи?

Улыбнулся.

Ему было приятно, что она вела разговор именно об этом, они давно так не разговаривали.

– И ты меня прости, я порой возвращаюсь с работы уставший и вижу перед собой только тарелку, душ и кровать.

– Знаю! Я хотела тебе сказать… Я никогда такого не говорила. Поклянись, что не скажешь никому.

Он вопросительно улыбнулся.

– Я удачно вышла замуж!

– Ха. Да пусть знают все, – рассмеялся он.

Самолет пошел на посадку. Еще несколько минут, и встречай нас, Шарль-де-Голль. А затем отвезите нас в самое сердце Парижа.

Птицы доставили еще одну весточку с неба.

«Здравствуй, сын, я никогда не думал о том, что ты повзрослеешь вдали от меня. Я не мог себе представить, что наш с тобой мужской разговор может и не состояться.

Я много размышлял о том, как начать мне однажды этот диалог. Я даже мысленно репетировал его, еще задолго до того, как ты начал делать первые шаги. Сынок, жизнь твоих родителей – это наша с мамой жизнь, не перекладывай на свои плечи наш груз, не иди нашим путем, иди той дорогой, куда зовет твое сердце. Возьми только самое лучшее в нас, только то, чем можно будет гордиться. Не стремись стать мною, твоя задача – стать лучше меня. Я не учитель, а только хочу тебе дать жизненно важные советы. Те необходимые знания в жизни, что позволят тебе стать полноценным. Человеком!

Не лги. Любая ложь – это проявление слабости, трусости и подгнивающей души. Тебе самому неприятно это, оно перегнивает в тебе и оставляет на теле неприятный запах, который невозможно смыть, другие чувствуют этот запах. Люди отталкивают лгунов. Хотя многие из них пахнут не лучше. Когда ты знаешь, что тебе предстоит удар в лицо, скажи правду и прими этот удар. Тебе будет больно минуту, а уважение к себе останется на всю жизнь.

Береги себя. Это значит – беречь свое тело, заниматься им и поддерживать его в хорошей форме. Это очень важно, послушай! Уважай свое тело, не позволяй ему стать прицепом твоей прекрасной души. Запомни: силы не приходят из ниоткуда. Нужно тренировать свои мышцы, закалять свою волю и свой дух. Спорт тебе в этом поможет. Только в спорте познается истинный характер человека.

Береги свои мысли. Иногда стоит навести порядок в голове, и все в жизни становится на свои места. Не поддавайся дурным мыслям, они могут засесть в тебе глубоко и уничтожать, это самые коварные твари, они опасны тем, что ты даже не подозреваешь об их существовании. Они ломают людей в самых крепких телах. Думай всегда о хорошем, и ничто в этом мире не способно будет тебя победить.

Береги свое здоровье. Если организм бьет тревогу – немедленно беги к врачу. Я умер от того, что все время откладывал это дело на завтра. Я не берег свое здоровье. Не повтори моей ошибки, сын.

Всегда держи свое слово, и неважно, когда ты его дал, – у твоего слова не должно быть срока годности. Лишь тогда оно имеет вес. Лучше скажи, что не можешь, это не лишит тебя чести, но если дал слово – ты обязан его сдержать. Честь – это главное достоинство мужчины и его привилегия, все начинается с чести, на ней же и заканчивается. Девушка не обязана держать слово, но если ты найдешь такую особу, то позволь ей стать твоим другом. Ты не ошибешься, ведь эта девушка проживет очень интересную жизнь.

Вот мы и добрались до женщины. Я не могу тебя научить, как выбрать свою половинку, на что при этом смотреть. Ты сам ее выберешь и без моей помощи. Позволь мне дать только один совет. Присмотрись к той, которая тебя уже выбрала, чаще всего – это правильный выбор. Я не стану учить тебя, как обращаться с женщиной. Посмотри на сестру и на маму и реши для себя, как нельзя с ними обращаться. Ведь твоя женщина – это чья-то родная сестра и, возможно, будущая мама твоих детей. Никогда не забывай об этом! Святее детской любви – только икона. Поэтому многие из нас принимают эту любовь за Божественный дар. Влюбляйся только детской любовью – это путь в самое захватывающее путешествие жизни.

Твой папа. Житель Небес.

Каждый раз, когда ты смотришь на небо, – я смотрю на тебя».

– Я до сих пор не могу поверить, что ты сегодня со мной. Тебя так долго не было рядом.

– О чем ты говоришь? Я каждый день с тобой.

– Ты не понимаешь. Меня никто сейчас не сможет понять – я вижу тебя впервые, хоть и знаю всю свою жизнь.

Они ехали в такси по городу мечты. Кто-то однажды сказал, что в Париже исполняются желания. И с тех пор этот город обрел бессмертие.

– Остановите на минутку здесь.

Она показала водителю пальцем.

– Пойдем, – повернулась к нему.

– Дети, мы сейчас вернемся.

– Пойдем, пойдем…

Взяла за руку.

Они вышли у сада, где стояла пара и целовалась, так страстно пылал их поцелуй, что хватило одной лишь искры, чтобы разжечь вокруг себя пламя.

– Я хочу французский поцелуй. Целуй меня, – закрыла глаза и протянула руки к нему. Ее охватила романтика, не хватало только музыки.

Он обнял ее и поцеловал. Так жадно, будто выпивал ее душу. Те вдохновители, что изображали чувственность губ, немного удивились, когда увидели рядом пару. Они засмеялись так искренне, но тихо, чтобы не помешать новым распахнутым крыльям, чьи сердца пленил Париж.

– Настоящий французский поцелуй можно испытать только в Париже.

Это первое, что пришло ей в голову, когда она открыла глаза. Дети смеялись и показывали пальцами в окно на влюбленных родителей.

«Здравствуй, Диана.

У тебя такое прекрасное имя, принцесса. Ты не представляешь, сколько человеческой красоты я вложил в тебя. Когда вырастешь, ты это поймешь, глядя на себя в зеркало. И всякий раз, когда будешь проходить мимо зеркал, ты остановишься, чтобы полюбоваться собой. Тебя будут окружать одни мужчины – знай, это грех твоего отца. Твоя красота – это твой дар. Не растрачивай себя понапрасну.

Мне нечему тебя научить, у тебя будет все, чего ты пожелаешь. Я бы хотел поговорить с тем мужчиной, который однажды наденет кольцо на твой безымянный палец. Мне есть что сказать человеку, которому ты позволишь притронуться к своей молодости.

Я хочу, чтобы ты знала: у тебя есть отец. Ты только чаще улыбайся небу. И не удивляйся тому, что в моменты твоей грусти начинается дождь. Разве папы твоих подружек так могут? Ты – моя дочь, и я буду оберегать тебя до конца твоей долгой жизни. Господь прибавил мои непрожитые годы вам.

Знаю, ты сейчас плохо спишь, я не хочу тебя напугать, но эти ночи я провожу рядом с тобой. У тебя сейчас такой возраст, когда ты можешь еще увидеть меня наяву, принимай это как сон. Это последние месяцы, когда ты можешь видеть своим третьим глазиком, совсем скоро ты лишишься этого зрения, и я начну приходить к тебе только во снах.

Твой папа. Из города ангелов.

Улыбайся небу. Твои слезы потопят весь мир».

Они гуляли по Марсову полю. Стояла солнечная погода, что редкость для осеннего города любви.

– Эйфелева башня так близко, что можно потрогать. Это лучший подарок на мой день рождения.

– Давайте пообедаем на верху башни. Я уверен, там открывается потрясающий вид на весь город.

Дети закричали: «Давай!»

Панорамные стекла. Вид захватывает дух, такое чувство, словно ты родился в этом городе. И не желаешь его покидать. Приятное чувство легкого трепета на душе. На такой высоте особенно ощущается город, даже слышно его ускоренное сердцебиение.

– Тебе не кажется, что это все ненастоящее? Будто сделано искусственно для нас.

Она смотрела в окно.

– У меня такое странное ощущение, будто я уже был здесь. Сидел за этим столом и слушал твой вопрос. Мне передается твое беспокойство, тревога, и на секунду меня охватило предчувствие, что случится беда.

Он посмотрел на Даниила. Тот рассказывал что-то Диане, трогая пальцами стекло.

– Юлия…

Он поколебался, но затем продолжил:

– У тебя бывают такие слова, которые приходят, когда ты смотришь на детей? Тебе хочется им что-то сказать такое важное, что в корне могло бы изменить их будущее? Дать какой-то ценный совет, которому они бы следовали слепо, зная, что он приведет их в нужное место. Возможно, я непонятно выражаюсь, и ты не можешь уловить ход моей мысли, но когда я смотрю на сына, я вижу его взрослым и хочу взять его за руку и отвести от всех земных бед.

Юлия заглянула ему в глаза.

– Так скажи, что мешает тебе? Объясни ему все, что считаешь нужным, сейчас.

– Я не могу. Он меня сейчас не поймет, я скажу ему об этом позже, когда он вырастет и начнет делать свои первые взрослые шаги, когда начнет подворачивать ноги и получать синяки. Когда он начнет вставать, как бы ни было больно. Всегда легче падать, когда знаешь, что есть такая рука, которая поможет тебе подняться. Чтобы там ни случилось.

– Ты никогда не говоришь детям, как их любишь, что они значат для тебя. Ты делаешь поступки, но это оцениваю только я – твоя женщина, ты меня этим покоряешь, а детям иногда достаточно всего лишь несколько теплых слов. Говори им чаще, не стыдись, ведь им же не стыдно напоминать тебе, что ты самый лучший папа. Тебе ведь это приятно слышать?

Он задумался.

– Почему мы так редко с тобой разговариваем?

– Мы не всегда готовы слушать друг друга. Чаще нам приходится слышать о себе от других – тех, кто не побывал в нашей коже, не построил наш с тобой дом, не прошел нашу войну, но при этом все знают о нас. Порой они говорят так убедительно, что принимаешь их слова за истину.

– Кто – они?

– Все, кто так или иначе касается нашей жизни, – родные, друзья и коллеги. Они могут говорить даже в шутку, они обычно так и говорят и ничего дурного не несут в своих словах. Но ты перестаешь смеяться над этой шуткой, когда обнаруживаешь ее в своем доме, в своей спальне, а главный герой этой комедии лежит в одной постели с тобой. Мы перестаем разговаривать и уже не смеемся в десятый раз над собой, нам уже не смешно, и тогда в дверь стучится отвращение, а вслед за ним входит ненависть.

– Ты меня ненавидишь?

Посмотрел на нее. Она опустила глаза.

– Нет, я себя ненавижу за то, что позволила однажды в тебе усомниться. Это была моя слабость, и я сделала непростительную ошибку. Но моя вера в тебя всегда была настолько сильна, что, шагнув в пропасть, я не падала, а наслаждалась этим коротким, захватывающим полетом, когда есть крылья за спиной, и пусть они не мои, а чужие. Это сильнейшее чувство, сильнее всех остальных.

Загадывайте самые заветные желания, каждый раз гуляя под звездным небом.

Просите все, о чем только можно мечтать. Все ваши желания сбудутся.

«Здравствуй, Даниил.

Я хочу сказать тебе очень важное. Я люблю тебя и всегда тебя, мой ребенок, любил. Мне не стыдно целовать своего сына, а ты спросонья морщишься и вытираешь лоб. И ты чаще целуй своего сына, это сильнее молитвы оберегает от бед.

Береги маму, а у твоей сестры будет новый отец – это ты. Относись к ней как к дочери, прощай ей слабости, она – стебель намного тоньше тебя. Относись к ней нежно, будь всегда аккуратен, в вас течет одна кровь. И даже когда она будет отталкивать тебя, наблюдай с расстояния за ней, всегда имей мужество сделать шаг ей навстречу.

Никогда не переступай через семью. Семья – это твоя Библия, твоя Икона, твой Дом. Это святыня жизни. Не предавай то, что дороже всего. Эта святыня со временем станет больше, но не забывай никого. Ты – человек, мужчина – ценность семьи. У твоей мамы самое хорошее настроение бывает тогда, когда с тобой все в порядке. Береги себя, как я тебе говорил. Все, что бы ты ни делал в своей жизни, – все отражается на семье. Любой твой шрам – это шрам твоих родных. Твои достижения – это гордость для всех, нас охватывает неземное чувство достоинства. Твои победы – это наши победы. Мы будем складывать все в сундучок и безмерно гордиться тобой.

Твой отец.

Живущий за облаками».

Мне не дает покоя одна мысль. Он умер в ее день рождения, и каждый следующий год – как напоминание об утрате. Через сколько лет она позволит себе улыбнуться в свой День? Это праздничный миг, когда душа требует особого внимания к себе и ты живешь предвкушением. Для женщины – это очень важное событие. Она ждет подарков, комплиментов, стихов. В этот день Юлия ждала своей смерти.

Когда наступит следующий год, двадцать девятого октября, она придет к нему на могилу – сегодня у него годовщина. И так каждый год, десятками лет кровоточат эти открытые раны. Бедная Юлия, твоей жизни не суждено стать прежней. Ты перестанешь считать свои годы и не будешь стареть.

Если это расплата, то я хотел бы узнать – за что?

– C днем рождения, дорогая.

Загорелись ее глаза.

– Ты только молодеешь с каждым годом и становишься легче на килограмм. Я и не знаю, что можно пожелать человеку, который имеет все. Ты и так все о себе знаешь. Я горжусь тем, что у меня такая жена.

Она поднялась и обхватила его шею руками сзади. Поцеловала в щеку.

– Я хочу с тобой обвенчаться.

Он заглянул ей в глаза.

– Ты уверена?

– Да, уверена. Я сегодня поняла, что ты именно тот человек, с кем я хотела бы встретить не только дряхлую старость, но и вечную молодость. Я бы хотела войти с тобой в Эдемский сад, где души поют голосами птиц, а когда подходишь к реке, то видишь в ее отражении лица детей. Счастливых, взрослых детей. Они старше нас с тобой, а их дети ровесники нашим сейчас.

Затаила дыхание, будто представила себе это место бессмертия.

– Мы будем с тобой запускать ласточек в небо, шептать им слова, которые нужно доставить. Они будут лететь с наших рук получателям в сон, ведь у нас время разное с их планетой. Когда у нас день, на Земле уже поздняя ночь. Мы не станем их будить, пусть они побудут дольше с нами.

Андрей взял ее руку.

– Нет ничего прекраснее, чем умереть в один день. Или на следующий день после того, кто первый из нас покинет тело. Я не могу представить себе, как можно жить, смириться со смертью другого и отпустить его в этот путь одного. Нет ничего страшнее разлуки, когда две души срослись в одно целое, когда судьбы завязаны в узел, когда бьются наши два сердца, а эхом за ними – еще два.

Посмотрела на Диану, а затем перевела взгляд на Даниила.

– Они – копии тебя. Они переняли у тебя не только твои черты, но и твой характер, склад твоего ума. Я не удивлюсь, если у вас и мысли чем-то схожи. Как говорят – две капли воды. Я смотрю на тебя и вижу детей. Я смотрю на детей и вижу тебя.

Сжала его руку.

– Я не выдержала разлуку с тобой этой ночью. Ты только скажи, я пойду за тобой куда угодно, можешь даже завязать мне глаза, чтобы я не нашла дороги назад. Но не оставляй меня одну, зрячую, с куском металла в груди, с застрявшим комом в горле. Я не слышала моря, когда лишилась слуха, я сутками напролет слышала только твой голос. Когда я лишилась зрения, я не видела тьмы, а только белый коридор, я искала в нем выход. И с каждым шагом он становился все уже. Пока я не побежала вперед и изо всех сил не ударилась головой о стену. Это был тупик!

Андрей не понимал, о чем она говорит. О какой разлуке? Он находился в недоумении.

– Нет, нет, – улыбнулась она. – Со мной все в порядке. Это был просто сон. Настолько реальный, что я благодарю мысленно бога весь день за то, что сегодня проснулась.

Помолчала секунду.

– Он дал мне шанс все исправить.

– Что исправить?

– Всю мою жизнь. Всю твою жизнь. Будущее наших детей. У нас будет третий. Я только сегодня узнала, что хочу от тебя еще одного ребенка!

Андрей довольно улыбнулся.

– Вот бы тебе каждую ночь снились такие сны.

– Нет, – в ее дрожащем голосе послышался испуг. – Я не хочу вернуться обратно в тот ад. Мне кажется, что в следующий раз у меня остановится сердце во сне.

Ему стало не по себе от того, с каким ужасом она произнесла эти слова.

Я в последний раз видел Андрея за три месяца до его смерти. И знаете, у него не было написано на лице, что его вскоре не станет. Он был здоров и улыбчив, как и всегда. Это было в июле, когда мы с супругой вернулись из теплых стран. Мы обсуждали Таиланд, Малайзию и все острова, где нам довелось побывать. Он говорил, что тоже хотел бы путешествовать, но это легче дается в молодости. Когда вдвоем, без детей. Но он ошибся тогда – мы видели много разных пар, которые путешествовали и с двумя детьми. Они были счастливы!

Мы о многом с ним разговаривали. Он все твердил, что хотел бы начать свое дело. Но скован золотыми наручниками – стабильность сейчас превыше всего. Он достроил большой двухэтажный дом с высоким забором. С огромной террасой, куда мы выходили посидеть вечером. Мы помогли перевезти их вещи со старой квартиры и уже через день праздновали новоселье.

Я так у него и не спросил, что он чувствовал, когда осознавал, что добился всех целей, поставленных перед собой. Его дети были обуты, одеты, здоровы, он старался их баловать всякий раз. Без причины. Ведь в его детстве было все иначе, он не хотел для своих детей той же судьбы. Что он чувствовал, когда смотрел назад, на тот проделанный путь, что привел его в это место? С этими людьми. Изменились ли его ценности? Я ничего этого у него не спросил. Мне казалось, что будет еще время…

Как жаль, что нельзя вернуться назад, в тот июль. Я бы подошел к нему и обнял. И попросил бы его беречь себя. Мне он снился дважды на днях, он ничего не говорил, а только улыбался. Наверное, никто из нас не сможет забыть его улыбку. Он сохранил в себе нечто детское. Наивное, доброе, бесхитростное, и каждый знакомый хотел проводить как можно больше времени рядом с ним. От него исходило то необычайное тепло, что могло согреть даже самого холодного человека. Ком. В горле ком, когда я пишу эти строки. Мне кажется, что он сейчас рядом, наблюдает за мной, внутри все сжимается. Я не знаю, что чувствовали остальные, те, кто его хорошо знал. Но я полностью уверен в том, что его смерть стала потрясением для мира, который его окружал. Для этого крохотного мирка. Высокий, крепкий человек со светлыми, детскими глазами должен был прожить до ста. Но судьба распорядилась иначе.

Они сидели молча, глядя друг другу в глаза. И только время от времени подносили к губам хрустальные бокалы. Они не виделись так давно, что стали забывать цвет глаз, формы губ, даже запах. А прикосновения, словно заряды самой высокой мощности, оставляли глубокие следы под их кожей.

– Я благодарю бога за то, что у тебя такие красивые, пастельно-голубые глаза. Я смотрю в них и вижу спасение или гибель. Что одно, что другое – в нескольких шагах от меня. Бездна смотрит мне в спину и дышит громко в затылок, а мое избавление у тебя на губах. Скажи мне, что ты станешь себя беречь, как никогда не берег. Поклянись мне!

– Я клянусь.

– Я буду жить теперь одним днем, будто завтра случится Армагеддон и сотрет все живое с лица земли. Я боюсь наступления завтра и все те последующие дни, они несут в себе беспокойство и мрак. Я хочу, чтобы мы купались в красках рассвета, нашего с тобой. Он принесет нам новую Жизнь. Каждый раз, когда просыпаюсь, я вижу твое сонное лицо, и на душе становится спокойно. Я закрываю глаза без боязни открыть. Я живу, я самая счастливая. Я цвету.

– Спасибо тебе за твои слова. Я не знал, что значу для тебя так много.

Он обнял ее.

– Я благодарю за каждую секунду, проведенную с тобой, за каждый миг, за твою улыбку. За твое большое, доброе сердце. В котором хватит места всем нам, твоей семье. Я знаю, что ты не способен предать нас, ты такой мужчина – если выбрал, то на всю жизнь. Не бойся, я никогда тебя не покину и дверь к своей душе я оставляю открытой. Войди в эту дверь, загляни в меня с совсем новой стороны, открой меня для себя заново. Ты, быть может, не замечаешь, но и я полна достоинств, во мне много Чести, Любви. Я никогда не позволю другому к себе прикоснуться. Я бесчувственна по отношению к другим. Каждая моя эмоция направлена в твою сторону. В сторону детей.

Они обвенчались в Париже, в соборе Александра Невского. В этом месте парила магия, пьянящее волнение перед богом, перед небом, перед собой, перед детьми. Это было слияние двух энергий в одну настолько сильную, что казалось, будто иконы дрожат. В этой святыне, на улице Дарю, в самом сердце Франции – два человека стояли перед Творцом, покаявшись в своих грехах. Святой водой очищалась их плоть, их мысли, их души.

Когда они вышли на улицу, у каждого внутри появилось чувство облегчения. Это была эмоция, подобная глубокому, жадному вдоху после удушья. Легкие наполнились чистейшим воздухом, а обоняния коснулись необычайные запахи, те одурманивающие ароматы, которые раньше они если и вдыхали, то не чувствовали их сладость.

– Я будто бы заново родился, – сказал Андрей.

«Здравствуй, мой сын. Я веду этот разговор уже со взрослым мужчиной. У тебя будет женщина, самая роскошная, которую ты выберешь для себя. У вас будет любовь живая и глубокая, ты будешь умирать и заново рождаться в горячих объятиях любимой. На этом свете будут и другие женщины, красивые, словно списанные с картин, ты будешь и их замечать, наслаждаясь их очаровательными лицами, изящными формами. Это проклятие неизбежно преследует по молодости, особенно если она у тебя первый цветок и ты не познал другого запаха. Не поддавайся этому искушению. Это запретный плод, и однажды сорвав его – ты потеряешь все, что было тебе так дорого. Это называется предательством. Оно – главный враг преданности. Когда ты обижаешь женщину, то совершаешь непростительный грех, жизнь преподнесет тебе расплату. Не разменивайся, не растрачивай себя понапрасну. Ты не найдешь нового в этом влечении, в этом желанном блуде. Твоя женщина всегда пахнет вкуснее, запомни. В других лепестках нет ничего такого, чего бы ты не нашел в Своем. Сохрани свое достоинство!

Твоя женщина может дать тебе все, ты только попроси ее об этом.

Твой отец.

Ни разу не предавший маму».

Они прогуливались по Елисейским Полям, а впереди виднелась Триумфальная арка. Они вошли в нее, держась за руки.

– Я бы хотела вернуться в это место и прочувствовать все вновь.

– Мы вернемся в Париж еще раз, но вряд ли мы сможем испытать те же эмоции. Я думаю, что в следующий раз город откроется нам совсем с другой стороны. Мы взглянем на него другими глазами, и те места, что пробуждали в нас самые сильные чувства, – они станут чужими, словно мы впервые гуляем по этим улицам. Мы найдем и другие, не менее прекрасные места, они будут так же захватывать дух. К тому времени мы станем другими.

– Я не хочу меняться. Пусть все останется как есть. Разве мы не можем этот момент пронести через всю нашу жизнь?

– Я думаю, можем.

В его голосе она услышала легкое сомнение.

Когда они выходили из арки, впереди стоял мольберт с чистым холстом, а рядом сидел художник. Издалека ему было лет сорок, Юлия на секунду подумала, что и в двадцать можно так постареть. Они подошли ближе и рассмотрели в нем молодого парня. Глубокие морщины на лбу, синяки под глазами, усталый вид. Длинные, темные волосы, он казался старше своих лет как минимум вдвое. Только руки – они были молодые, красивые.

– У него есть талант, – сказала она.

– С чего ты это взяла?

– Загляни в его лицо, а затем посмотри на руки.

Они подошли к нему еще ближе. Юлия была явно заинтересована художником.

– Я хочу, чтобы вы нас нарисовали.

– Я смотрю на наш потрет и не понимаю, почему мы не сделали этого раньше. Посмотри на свои глаза, они живые, а на фотографиях они мертвые. Только человек может передать всю нашу красоту и скрыть все изъяны, у этого неизвестного художника очень красивый почерк. Он разглядел жизнь в наших глазах, то мимолетное мгновение, и оставил его на своем холсте.

– Да, это очень живая работа.

– Я бы даже сказала – дышащая. Он уловил тот миг, когда на наших лицах застыло счастье, он уловил тот румянец.

Юлия затаила дыхание.

– Я хочу повесить этот портрет в нашей спальне, чтобы каждое утро мы могли возвращаться в Париж. Входить в Триумфальную арку и позировать уличному художнику. Даже когда состарится наша кожа, а все голоса вокруг постепенно начнут отдаляться, мы будем входить в эту арку, переплетая морщинистые руки, а выходить из нее будем такими же молодыми, как и сегодня.

Передала Андрею портрет.

– У тебя есть талант?

– Я думаю, нет, – слегка смутился он.

– Нет, это неправда. У тебя есть дар – отогревать холодные сердца. Ты необыкновенно прекрасен, когда раскрываешься перед людьми. Они уходят другими после общения с тобой, обновленными, я не раз это замечала. Они возвращаются вновь, чтобы погреться, отобрать маленькую частицу тебя. Люди думают, что ты познал тайну жизни.

Заглянула в глаза.

– Я считаю, что талант – это умение открыть свои самые сокровенные уголки. Выражать свои пылающие чувства через слово, бумагу, холст, музыку. Да так, чтобы тебя услышали, вздрогнули, чтобы весь тот закрытый мирок человека перевернулся с ног на голову. И больше никогда после встречи с тобой не становился прежним. Талант – это отдавать лучшее, что есть в тебе, и не жалеть при этом красок. Да, ты, безусловно, талантлив.

Где закончился океан, там началось небо.

«Здравствуй, родная. Мне не хватает слов, чтобы выразить все те терзания, те гниющие раны, я еще никогда не был таким уязвимым. Я сегодня днем гулял по полю, там, где маки цвели. Я касался ладонью этих маков, мои руки были в крови. Мои ноги были в крови. Я пытался кричать, но вместо этого поднимался сильный ветер. А затем начинался дождь. Я бежал по тропе, ведущей к озеру, я сидел на берегу и заглядывал в воду. Она была зеркально чистой, я смотрел в нее и видел ваши образы. Видел наш дом, нашу спальню, спальню наших детей, ту белую палату, в которой меня когда-то не стало. Темный коридор, по которому я ходил босой, пытаясь найти выход. Это единственное место в раю, где я могу наблюдать за вами. А когда я касаюсь рукой воды, ваших образов – я попадаю к вам. В ваш мир.

Дорогая, ты намного ближе ко мне, чем ты можешь себе представить. Мы только смотрим друг на друга из разных зеркал. Подойди однажды к морю и загляни в воду, ты увидишь в ней небеса. Я теперь там живу. Не жалей меня, это губительное чувство жалости, ты бросаешь мне на шею петлю. Мне не больно, мне не страшно, это поистине прекрасное место, такого не найдешь нигде на Земле. Только погода здесь – это мое настроение, я стараюсь солнце носить в своей покойной душе.

Прости меня за то, что однажды покинул тебя. Это было не мое решение, но ты должна эту потерю принять. Над моим небом есть еще одно небо. Я смотрю на него и спрашиваю:

– Почему?

Еще ни разу за все это время я не услышал ответа. Я уже не уверен, что там кто-то есть.

Твой муж. Твой первый.

Храни себя. Береги наших детей».

«Вам кажется, что меня больше нет, будто сгоревший пергамент оставил после себя горстку пепла. Я живу в ваших воспоминаниях, в ваших снах и в тех делах, которые вы не успели для меня сделать. Не вините себя, в этом нет вашей вины, а в будущем делайте, пока вам есть для кого это делать.

Вы увидели, что в моем теле нет больше меня, и решили, что я исчез – мгновенно, внезапно, вы не были к этому готовы. Вам показалось, что я лишился зрения, слуха и всех человеческих чувств, превратившись в груду, в бесчувственный камень. Но это не так. Я чувствую, а следует – живу. И моя душа теперь – мое тело. Я не могу умереть снова, ведь у меня нет больше плоти… Я ветер. Я воздух. Я листья деревьев, павших на порог вашего дома. Я капля дождя, бегущая по стеклу окна, в котором горит свет. Я птица, прилетевшая на ваше крыльцо, когда вы выходите куда-то из дома.

Я путешественник. И странствуя по миру, я обретаю для себя самые разные формы. Я стихия и повинуюсь законам природы. Я книга, если вы в ее строках думаете обо мне. Я – поэма вашего сердца. И в каждом обращении ко мне вы найдете мой отклик. Я теперь могу быть кем угодно для вас, но только не тем, чем был раньше.

Твой муж. Ваш отец.

Я жив, пока вы обо мне помните».

Перед ними возвышался шедевр готической архитектуры. Там, на острове Ситэ, на берегу Сены они впервые открыли для себя легендарное сооружение, покрытое тайнами и бесчисленными мифами, – собор Парижской Богоматери.

Они смотрели на него с набережной Монтебелло, с этой стороны собор произвел на них сильное впечатление. Бессмертное величие… Им не верилось, что человек мог построить это своими руками. Какими чувствами должен быть одержим творец, чтобы придать своему замыслу такую плоть? В воздухе парила атмосфера глубокой старины.

Уличные торговцы на набережной продавали старинные книги, картины и гравюры. Интересно, чувствуют ли они запах этого места?

Перешли по мосту на остров Ситэ.

– Я бы хотела написать книгу и уместить в нее весь сегодняшний день. Все свои эмоции выплеснуть на бумагу. Как после этого можно вернуться к прежней жизни?

– Наша проблема в том, что мы мало путешествовали с тобой. Так, как сегодня, наверное, можно проводить каждый день. И тогда жизнь впитает в себя все цвета радуги. Бесконечная череда незабываемых приключений. Что может быть прекраснее, чем копить листы своих лучших воспоминаний?