Текст книги "Железный город"

– А переборка между отсеками в двух с половиной. Закроется, и будете тут куковать. Ладно, не виню, надо будет с техчастью потолковать, пусть модернизацию обдумают. Оно ведь верно: если сутки в этой жестянке провести, то и на коленке можно пищу принять, а если вот так в засаде таиться… месяца два…

Казаков поперхнулся чаем.

– Виноват, ваша светлость! Сколько?!

– Шучу, – князь Преображенский похлопал капитана по спине. – Не больше трех недель. Так думают наши аналитики.

– А побыстрее они думать не могут? – буркнул Хренов. – Или мы мало информации поставляем?

– Умеешь ты вопросы задавать, лейтенант, на которые нет и не может быть ответов, – Павел рассмеялся. – Это не каждому дано. Информации от вас поступает достаточно, в этом вы молодцы, вот только… ситуация пока не созрела.

– Это аналитики так говорят? – уточнил Казаков.

– А у тебя есть собственные соображения? Давай, давай, выкладывай, – князь поставил чашку и отодвинул ее к краю, словно бы освобождая на столе место для «соображений». – Я для того и прилетел.

Князь не стал уточнять, что выслушать соображения разведчиков было только одной из нескольких целей его миссии. Ведь по большому счету необязательно лететь к черту на рога, рискуя демаскировать наблюдательный пункт. (В этом плане, конечно, имелась подстраховка, но не настолько мощная, как хотелось бы.) О текущих делах можно побеседовать и в гиперэфире. Но у князя имелись другие задачи. Казаков это прекрасно понимал и без уточнений.

– Я не в курсе, какие выводы сделали Ривкин и ваша команда, – капитан на секунду задумался. – Если повторю их слова…

– Ты не виноват, – закончил Преображенский. – Говори, не стесняйся. А я послушаю и прикину, стоит содержать целый аналитический отдел или лучше их жалованье разделить между полевыми офицерами.

– Хорошая мысль, – негромко заметил Хренов.

– Тебе тоже есть, что сказать? – Павел иронично взглянул на лейтенанта. – Снова вопросы без ответов?

– Так точно, но я позже.

– Годится, – князь вернулся к Казакову. – Слушаю, капитан.

– Не знаю, что вам сообщает агентура с Эйзена, мы только ретранслируем передачи, без декодирования, но даже по косвенным признакам несложно понять, что счет идет на часы и минуты, ваша светлость.

– Подробнее.

– Взгляните, ваша светлость, вот Эйзен, – капитан включил персональный комп, и над столиком повисла объемная схема города. – Вот здесь выносные причалы для пассажирских лайнеров, в контрапозиции – военные причалы и базы «береговой охраны». Если принять гражданскую погранзону за юг, а военный полюс за север, то на условном «востоке» мы видим сложный модульный комплекс явно гражданского назначения. По официальной информации это научный городок с автономной энергостанцией, но у нас с Хреновым появилось обоснованное подозрение, что в случае необходимости весь этот «нарост» может отстыковаться и уйти в свободное плавание. Мы на досуге просчитали модель такого корабля, и все сошлось. Вот, полюбуйтесь.

– Занятно, – Преображенский внимательно рассмотрел новую голопроекцию. – Ривкину баранка. Ему и в голову не приходило провести такие расчеты.

– Просто со стандартных точек съемки этот «научный городок» не виден, хотя и не спрятан. Если подлетать со стороны Харона, он как на ладони.

– Если хочешь что-то спрятать, прячь на виду, – добавил Хренов.

– Верно, и что это нам дает?

– Ну-у, это пусть Ривкин вам скажет, – лейтенант хмыкнул. – Мы думаем, проблема стоит его драгоценного времени.

– Хренов, отставить, – строго произнес капитан.

– Отставить душить инициативу, капитан, – Преображенский жестом остановил Казакова. – Этот странный «пригород-корабль» мы обязательно изучим. Продолжайте.

– «Запад» тоже вызывает подозрения. Основные потоки коммерческого транспорта идут через расположенный в этом секторе торговый порт, но лишь половина судов швартуется у причалов кольца. Другая половина идет прямиком в приемные шлюзы Литейных цехов.

– Привозят сырье?

– На первый взгляд, да, – Казаков пожал плечами. – Только непонятно, почему такими маленькими партиями и с тех же баз, на которые потом уходит готовая продукция. Вот взгляните, это суточный рапорт. Мы сопоставили позывные, порта приписки, тоннаж и прыжковые данные судов. Получилось, что девять из десяти судов приписаны черт-те к каким колониальным и «солнечным» портам, кроме земных и марсианских, а десять процентов – к Эйзену, но все сигналят почти одинаковыми кодами. То есть, коды разные, но генерированы одной шифровальной программой, наш навигатор это подтвердил.

– Неплохо поработали, – князь удовлетворенно потер руки. – Что еще? Тоннаж и прыжковые данные?

– Тоннаж разный, зато прыжковые показатели у всех на уровне истребителей. Не странно ли? Зачем коммерческому судну такие параметры?

– И тоннаж разный, только у всех несерьезный, – снова добавил Хренов. – Такими грузовиками сырье не возят.

– А что возят? – заинтересовался Преображенский.

– Боеприпасы на передний край, – лейтенант включил свой комп. – Разрешите?

– Валяй.

– Вот тут у меня… – он вывел объемный список разделов и выбрал «корабли двойного назначения».

– Хренов у нас кладезь военно-технических знаний, – с улыбкой прокомментировал Казаков. – Хобби у него такое, всё классифицировать.

– Полезное хобби, – одобрил Преображенский.

– Такие корабли вы должны хорошо помнить, ваша светлость, – Хренов вывел голограмму судна устаревшей конструкции. – «СС-К7», только после серьезной модернизации. Те самые, которыми марсиане в Пятую космическую эскорт Овчаренко таранили. Помните?

– Еще как помню, – князь нахмурился. – Прямо у меня над головой все происходило. Мы тогда на Ганимеде высадились. Сильный был ход, но марсианам не помог. А что конкретно вас смутило? Суда Эйзенской постройки, малый тоннаж компенсируется экономичностью и дешевизной эксплуатации. Грубо говоря, один рейс большого грузовика стоит примерно столько же, сколько три рейса «СС», а товара они берут суммарно на четверть больше. Получается выгодно.

– Смущает челночный режим, – ответил Казаков, выделив строчку в списке. – Вот это судно… бортовой номер FG3324. Прибыло сутки назад с базы «Венера-Стэйшн», прошло через шлюз Второго Литейного цеха и ровно через пять стандартных часов отправилось обратно на «ВС». Обратите внимание на загрузку. Мы определили, что оно привезло на порядок меньше груза, чем вывезло. Более того, оно вернулось час назад, и опять «порожняком».

– Все равно не вижу причин для беспокойства, – князь непонимающе взглянул на капитана, а затем на его помощника.

– Официально «Венера-Стэйшн» на консервации уже пять лет, – пояснил Казаков. – Но ее дальние причалы разрешено использовать для перестыковки грузовых модулей.

– Правильно. Наши суда там тоже перегружаются.

– Грузы с Эйзена не идут дальше, ваша светлость. Они все остаются на базе.

– Это точно?

– Мы сделали запрос в штаб «Беркута». Есть официальный ответ за подписью начальника разведки армии полковника Дель Марко. Консервация станции нарушена, и суда с Эйзена разгружаются на ее складах.

– И это мы только один рейс отследили, – заметил Хренов, – а их в сутки по тысяче прибывает-отправляется. Я говорю о тех корытах, что в Литейные цеха прячутся. Еще столько же открыто работают на торговых причалах.

– Намекаете на создание тайных плацдармов в ключевых точках?

– Возможно, плацдармы, но, скорее всего, пункты боепитания, – капитан кивнул. – Схроны с оружием, проще говоря. Для полноценных плацдармов требуются планеты.

– Оценка «отлично», – после некоторого раздумья подытожил Преображенский. – Ривкина пока оставим в должности, но пару ласковых он выслушает и тему провентилирует до последнего грузовика. Что куда идет, идет ли вообще, ну и другие подробности об этих «частных судах» с государственными номерами. Ладно, ребятки, спасибо за чай. Еще одно маленькое дельце, и оставлю вас в покое. Установите мне прямую связь с агентом.

– Так ведь он сам обычно на связь выходит, – офицеры немного растерялись. – Дает сигнал через сеть, и мы включаем спецаппаратуру на прямой контакт. А если засветим его несвоевременным вызовом?

– Вы думаете, он, улучив момент, когда рядом нет филеров, запирается в туалете и беседует с нами, глядя на отражение в унитазе? – Павел рассмеялся. – Нет, господа офицеры, не тот век на дворе, технологии кругом, почти как накануне Третьей войны.

– Ну, до того уровня нам еще «вспоминать и вспоминать», – возразил Хренов. – Не считая космической техники и кое-какого оружия, сильно мы от предков отстали. Слишком много в Третью войну информации сгорело, а в Четвертую слишком много мозгов на асфальт выплеснулось. Даже обидно.

– И все-таки прогресс имеется, – успокоил Павел Петрович, – в частности, по теме биокомпьютеров и секретных средств связи. Короче, прятаться в укромном уголке нашему агенту не приходится, так что вызывайте смело, ответит.

– Все равно не пойму, – лейтенант насупился. – Считайте меня тупым, ваша светлость, но как он ответит, если рядом гестапо? Мысленно?

– Ну вот, а говоришь тупой, – князь рассмеялся. – Врубайте, врубайте ваш трансивер. Всё хорошо, только мощности шпионской технике пока не хватает. Прямо на Землю он свою информацию сливать не может. Без вашего приемника и ретранслятора – никак. Издержки конспирации, что поделать?

5. Февраль 2299 г., Эйзен

Матрос Крафт был мертв. В этом Альфред не усомнился ни на секунду. Живого человека запихнуть в такое узкое пространство было нереально. Ниша под палубой ремонтного дока предназначалась для сложенного магнитного захвата, и если бы в доке не стоял «Призрак-9», она была бы занята. Но, к несчастью для Крафта, магнитозахваты были задействованы и все шесть гнезд оставались свободны, лишь прикрыты пластиковыми шторками, чтобы не запинался ремонтный персонал. Этим и воспользовался неизвестный убийца, чтобы скрыть следы своего преступления. Сложно было определить истинную причину смерти, но то, что матрос погиб, а не умер от радости, было очевидно.

– Плотно его утрамбовали, – осмотрев труп, Альфред поднялся и рефлекторно отряхнул колено. – Как девочка могла узнать, где спрятано тело? Не сама же она…

– Может быть, ей приснилось? – Грета подняла загадочный взгляд к потолку.

– Мне сейчас не до шуток, – Краузе нахмурился. – Сказали «А», говорите «Б», фрау Нессель. Убийство – это серьезное происшествие. К тому же Крафт подозревался в шпионаже.

– Разве теперь не доказано, что он чист?

– Тем более. Гибель арийца при загадочных обстоятельствах в закрытом секторе… Дело вышло за рамки первоначального расследования.

– Только не вздумайте пересмотреть наши договоренности, милый Альфред! – строго предупредила Грета.

– Это будет зависеть от результатов вскрытия и… мнения Штрауха, – инспектор снова присел над нишей. – Ничего не могу обещать.

– А если я скажу, откуда Ева узнала о трупе?

– Вы скажете это без всяких «если», – Краузе недобро взглянул на Грету. – Не мне, так следователю из отдела «Сигма». Надеюсь, вы понимаете, чем вам грозит встреча с людьми из «Сигмы»?

– Вы забыли? – Грета постаралась сохранить лицо, но получилось у нее не очень убедительно. – Отдел собственной безопасности ГСП – это мой отдел!

– Я это помню. Но еще я помню, что однажды ваши коллеги отправили в открытый космос начальника политкомиссии собственного отдела. Кажется, его обвинили в пособничестве марсианским шпионам? Не уверен, что с вами обойдутся намного мягче.

– Прекратите на меня давить, Краузе! – взорвалась Грета. – Крафт сам сказал девочке, куда направляется. Он хотел забрать с «призрака» что-то ценное, вот и весь секрет!

– Проверим, – Альфред не собирался слезать с «конька», раз уж оседлал его и пришпорил. – Во время первого осмотра никаких тайников на «Призраке-9» мы не обнаружили. Будет замечательно, если тайник матроса Крафта существует. А вот если нет…

Грета раскрыла рот, но вместо возмущенной тирады издала только сдавленный хрип. Краузе явно повел в счете, и фрау Нессель требовался тайм-аут. Его Грете любезно предоставил помощник старшего инспектора.

– Укромное местечко, – появляясь, будто привидение, из полумрака ангара, сказал Найдер. – Чтобы засунуть взрослого человека в такую ж… извините… нишу, его следует сначала переломить пополам. Голыми руками этого не сделать.

Он присел рядом с Краузе, окинул профессиональным взглядом тело матроса, затем приподнял полу форменной куртки Крафта и указал на трупные пятна.

– Лежит достаточно давно.

– Вы правы, Фриц, – согласился Альфред. – И вот что еще интересно: убить голыми руками вполне здорового, физически сильного мужчину тоже непросто. Из этого следует, что…

– Нападение было внезапным, с применением специальных средств, а запихивали его сюда либо с помощью робота, либо… так сказать, «соединив усилия».

– Убийство, предположительно с целью ограбления, совершенное группой лиц, – подытожил Альфред. – Еще интереснее.

– А робот? – подала голос Грета.

– В ангаре нет подходящих механизмов, а перемещение робота из других отсеков было бы слишком заметно, – Краузе задумчиво потер подбородок. – Значит, группа и специальные средства. Что-то мне это напоминает. А вам, герр Найдер?

– В режимной зоне много людей с боевым оружием, – Фриц задумчиво посмотрел в сторону внутренних ворот ангара. – А вот спецсредства есть только у охраны: электрошокеры, пневмопистолеты с парализующими дротиками, газ и просто дубинки.

– Зачем охранникам убивать подопечного? – фыркнула Грета. – Бред!

– Могли случайно, – Альфред снова поднялся. – Крафт обнаружил, что его тайник пуст, начал буянить, они решили его успокоить, перестарались и, испугавшись ответственности, запихнули труп сюда. А мы в результате носимся, как гончие, ищем ветер в поле.

– Да, упрятать в такое местечко могли только особенно продвинутые знатоки сектора. И особенно безмозглые, – добавил Найдер. – Надо их прощупать, пока не сменился караул.

– До смены караула еще почти пять часов, – Краузе взглянул на экранчик наручного коммуникатора. – Дежурившие в момент исчезновения матроса охранники сдадут посты и вернутся в караулку через сорок минут. Тогда их и допросим. Что там, в гостинице, Фриц?

Найдер тоже встал и жестом предложил Альфреду пройти к выходу из ангара. От компании Греты этот нехитрый маневр не избавил. Она выбежала первой. Тогда офицеры чуть придержали шаг.

– Профессора Неймана я обнаружил не в самой гостинице, а в ресторане напротив. У него алиби. Проводив Хирша, профессор поднялся к себе и никуда не выходил из номера в течение четырех часов. Затем ему позвонили коллеги из астрофизической лаборатории и пригласили на семинар… почему-то в ресторан.

– А что делает доктор?

– Его в гостинице нет, и куда он подевался – неизвестно. Судя по записям камер слежения, Хирш покинул номер два часа назад и направился к лифтам сферической транспортной системы. Он мог уехать куда угодно, в пределах допуска, конечно.

– А допуск у него первой категории, – задумчиво произнес Альфред, и, остановив Найдера, заставил его заговорщицки развернуться спиной к фрау Нессель. – Ваше «куда угодно» имеет почти прямой смысл, Фриц. И где нам его искать?

– Я уже отправил стандартный запрос в поисковик «Рамдекс», – полушепотом ответил Найдер. – Мы найдем его в течение часа, максимум – двух. Не думаю, что Хирш станет маскироваться, избегать патрулей, сетевых камер, генсканеров и расплачиваться всюду наличными.

– Если только он не шпион, – нарушив границы условного «служебного пространства» офицеров, снова встряла в разговор Грета.

Офицеры одновременно обернулись и посмотрели на фрау Нессель весьма скептически. Поскольку Грета подошла слишком близко, получилось, будто бы они разглядывают надоедливую спутницу с головы до ног. Окажись на месте фрау Нессель обычный человек, он бы наверняка смутился или испугался, но Грета выдержала экзекуцию. Она явно пыталась взять реванш за позорный проигрыш в предыдущем «раунде» противостояния с Альфредом.

– С тем же успехом можно подозревать меня или вас, Грета, – с сарказмом возразил Краузе. – Хирш не поклонник идеи Великого Порядка, но как шпион доктор бесполезен – слишком уж трудно ему сдерживаться. Завербуй его марсиане в качестве агента, он выболтал бы этот секрет в пылу первой же беседы на повышенных тонах. Ни один здравомыслящий резидент не станет связываться с таким агентом.

– Почему же он прячется?

– А кто сказал, что он прячется? Гуляет себе по городу или ужинает в одном из ресторанчиков сотого уровня. Доктор Хирш вне подозрений, фрау Нессель. Он эксперт, приглашенный самим Штраухом.

– Эксперт, которого вы едва не сжили со света?

– Это был всего лишь допрос свидетеля по факту происшествия, – ответил Найдер. – Доктор не ограничен ни в каких правах. И подозревать его в шпионаже у нас нет оснований. У нас вообще нет оснований подозревать кого-либо в шпионаже. Все наши мероприятия носят чисто профилактический характер.

– Но ведь вы подозревали матроса Крафта!

– Так же, как и Катрину Вильгельм – профилактически.

– Я поняла! – Грета уперла руки в бока. – Я все поняла! Вы пытаетесь от меня избавиться! Не выйдет, господа, не вый-дет!

– Мой бог, о чем вы говорите, фрау Нессель?! – Краузе, казалось, был весьма доволен тем, что снова вывел Грету из равновесия.

– Есть сигнал, – прервал наметившуюся пикировку Найдер. – Хирш находится палубой ниже, в пивной «Мартин три».

– Известное заведение, – Грета скривилась. – Там собираются образованные слюнтяи, чтобы обсуждать идиотские прожекты, вроде Великого Порядка для всех рас. Почему этот притон ренегатов до сих пор не закрыт, я не понимаю.

– А вы хотите, чтобы они собирались на кухнях и вели разговоры о подготовке к перевороту? – усмехнулся Альфред. – Пусть уж лучше маскируют свои притоны под приличные пивные и философствуют, оставаясь в поле зрения тайных агентов ГСП.

– Философствуют? – Грета возмущенно всплеснула руками. – То, что они там говорят, тянет на десять лет за каждую фразу! А как называют они свои заведения, вы замечаете? Кто такой Мартин третий?

– Думаю, это завуалированная издевка над режимом, смысл которой могут понять только эти яйцеголовые, – высказался Найдер.

– Всё проще, – Альфред усмехнулся. – «Мартин-3» это «Martini Dry», такой земной вермут. А то, что вместо слова, которое слышится, как «драй» – по-английски «сухой», а по-немецки «три» – стоит цифра, неудивительно. Это давняя сетевая традиция, о которой не знают, пожалуй, только обмороженные инспекторы ГСП.

– Но-но, – Найдер хмыкнул.

– Из-под прилавка там действительно продают «Мартини». Это одно из немногих заведений на Эйзене, где можно попробовать этот чудесный напиток. Рискуя получить штрафную запись в политический дневник, но можно.

– Вот видите, – Грета торжествующе вскинула голову. – Сборище предателей! Им всем место в тюрьме!

– Внутренние уровни города не резиновые, фрау Нессель, – жестом предлагая отправиться в «притон ренегатов», сказал Альфред. – Идемте к лифтам. Ротация заключенных в «Шварцлюфте» происходит медленно, да и заводы требуют рабочих рук.

– Работать можно и будучи заключенным.

– Подневольный труд малоэффективен, фрау Нессель, – Найдер за спиной Греты подмигнул Альфреду. – Неужели вы не знаете по собственному опыту?

– Намек пошлый, но я сделаю вид, что его не поняла, – Грета первой вошла в лифт. – И все-таки, господа офицеры, вы чересчур либеральны для инспекторов ГСП. Вам следует возобновить посещение лекций в Доме пропаганды.

– Давно хотел выспаться, – вновь хмыкнул Фриц.

Альфред промолчал. Внимание Краузе сосредоточилось на суточной сводке службы информации ГСП, только что поступившей на его личный комп. История с Крафтом пока в сводку не попала, а значит, Штраух выдал своим подчиненным условный карт-бланш. Сказать об этом прямо шеф не мог, удерживала фройляйн Гордыня, но и так сгодится. Конечно, обольщаться офицерам не следовало. К следующим «склянкам» дело должно быть закрыто, иначе в сводку попадут и убийство матроса, и дисциплинарные меры, принятые к нерадивым инспекторам, это дело расследовавшим. Но следующий сводный рапорт появится в служебной сети только через сутки, а значит…

Лифт доставил сыщиков почти к дверям «притона». Грета снова вырвалась вперед, но в последний момент притормозила, пропуская офицеров. Наверное, сработал инстинкт самосохранения. Завидев известную журналистку из официального «пропагандистского рупора», какой-нибудь перебравший дрянного пива посетитель запросто мог швырнуть в нее кружкой. За спинами двоих инспекторов ГСП было как-то надежнее.

Найти среди завсегдатаев чужака было несложно. Доктор Хирш сидел, навалившись грудью на стойку, и что-то увлеченно рассказывал сомнительного вида даме лет сорока, со строгой прической и в нелепых круглых очках. Поверить, что эта женщина служит в каком-нибудь научном или образовательном учреждении, а сюда забрела случайно, мог только пьяный или приезжий. Маскировалась проститутка откровенно плохо, в глубине души ненавидя этот маскарад, но понимая, что работа есть работа, и нравится работнице «униформа» или нет, никого не волнует. Здесь было принято «косить под интеллектуалов», и косили все: от вышибал и официантов до шлюх и тайных агентов полиции.

Альфред уселся от доктора справа, а Найдер слева, потеснив пассию Хирша.

– Позвольте… – «дама» нервно поправила очки.

– Клиент сорвался, – поворачиваясь так, чтобы женщина увидела впаянную в лацкан Hundemarke [18]18
  Значок тайного агента полиции (нем.)


[Закрыть], сказал Фриц. – Поищи другого.

– На что это вы намекаете?! – женщина возмущенно похлопала глазами и в поисках моральной поддержки обернулась к Грете.

– На секс за деньги, – фрау Нессель одним движением торса согнала «даму» с высокой табуретки. – Проваливайте, милочка.

– Возмутительно! – женщина прихватила недопитое пойло и ретировалась.

– Я буду жаловаться… М-михаэлю! – уставившись стеклянным взглядом в полированную стойку, промычал Хирш. – Вы меня… незаконно преследуете. Он вас… разжалует!

– Скорее отправит вас домой без гонорара, – спокойно возразил Альфред. – Зачем вы сбежали, Хирш? Разве инспектор Найдер не просил вас оставаться в номере?

– Найдер? – Хирш с трудом сфокусировал взгляд на Краузе. – Ваш Найдер – скотина! Нет, не просил.

– Лжете, доктор, – твердо сказал Фриц.

Хирш медленно обернулся к инспектору.

– А-а, Найдер, привет, мы о вас вспоминали с… этим… – он снова повернулся к Альфреду. – Как вас? Краузе, да?

– Пойдемте с нами, доктор, так будет лучше, – Альфред крепко ухватил Хирша за локоть и оторвал от стойки.

– Не трогайте меня! – доктор попытался вырваться, но с другой стороны его блокировал Фриц, и Хиршу пришлось сдаться. Он обмяк и негромко всхлипнул. – Что вам еще от меня нужно?

– Матрос, которому вы помогли незаметно выйти из лазарета, попал в беду, – медленно, чтобы до затуманенного разума Хирша дошло каждое слово, сообщил Краузе. – Мы хотим узнать, случайно ли?

– В беду? – отфильтровал доктор. – Кто?

– Крафт. Юрген Крафт.

– А-а, матрос!

– Да, матрос с «Призрака-9». Что он вам сказал перед уходом?

– У него на судне было припрятано… тсс… – Хирш попытался приложить палец к губам, но Альфред не выпустил его руку. – Он не сказал, сколько. Только спросил: в ходу ли нынче марки времен войны. Я не знал… и Нейман не знал… мы же… оттуда.

Он попытался кивком указать наверх, но сделал это слишком рьяно и едва не завалился навзничь.

– И тогда вы спросили у… кого? У врача?

– Остолоп! – Хирш пьяно хихикнул. – Этот ваш врач остолоп! И тот, кто выдал ему диплом, остолоп! И все, кто ежегодно подтверждает его лицензию…

– Хватит, – Найдер ощутимо встряхнул доктора. – У кого вы спросили про марки?

– У начальника охраны. Он сказал, что деньги теперь другие, но старые марки можно поменять на рынке, а комиссия зависит от суммы. Понимаете, да? Чем больше, тем меньше.

– Крафт намекнул, какая сумма у него в тайнике?

– Сказал, что комиссия будет мин… имальной, – Хирш икнул и виновато покосился на Грету. – Пардон, фрау Нессель.

– Как я и думал, – Альфред взглянул на помощника. – Чистой воды криминал. «Шпионская ниточка» оборвалась.

– Может, оно и к лучшему? Осталось найти краденые марки, – Найдер кивнул. – Я могу закрыть это дело самостоятельно.

– Действуйте, – Краузе затолкнул Хирша в лифт. – Я отведу эксперта в гостиницу и посажу под замок. Встретимся в конторе.

Достаточно простая и понятная развязка дела была Альфреду по душе, но жизнь научила старшего инспектора никогда не успокаиваться на достигнутом. То, что матрос Крафт оказался обычным неудачником, вовсе не опровергало первоначальные подозрения. Ведь Катрина Вильгельм по-прежнему оставалась славянкой с немецким именем, а Юрген Крафт был ее приятелем. И тот, и другой факт игнорировать было невозможно. И то, что Хирш помог Крафту, можно было интерпретировать двояко: как заботу о душевном равновесии беспокойного пациента, либо, как содействие шпиону, случайно попавшему в переплет и только поэтому не причинившему серьезного вреда Эйзену. Паранойя? Да, но как всегда оправданная особенностями профессии.

А еще вызывала подозрение «слепота» технической группы, обследовавшей корабль. Почему они не нашли тайник? Кто-то пообещал им процент от суммы «клада» после обмена на марки нового образца? Кто? Сам Юрген этого сделать не мог, в тот момент он был невменяем, начальник охраны к «Призраку» не приближался и с техниками не контактировал. Бравый гауптманн из абордажной группы? Тоже вряд ли. Военные улетели сразу после осмотра судна представителем компании-судовладельца, а значит…

Так вот же он, ответ! Мартин Фогель! Тот самый представитель «Юнкера-Д», который внезапно улетел домой, но вскоре вернулся, явно надеясь, что его отсутствия никто не заметит. Зачем он летал на Юнкер? Уж не затем ли, чтобы отвезти украденное из тайника богатство? Но в таком случае Крафт погиб действительно глупо. И начальник охраны вместе со всем своим караулом сядет в тюрьму также по глупости. Ведь доказать вину охранников можно и не найдя в их карманах проклятых марок старого образца.

Вот так поворот!

Альфред мысленно придержал разогнавшийся болид фантазии. Это всё были версии, подозрения. Подтвердить их или опровергнуть мог только непосредственно герр Фогель.

Краузе включил комп и вызвал Фогеля. Представитель «Юнкера-Д» не ответил. Система вообще не видела его «линка» в Эйзенской сети. Альфред запросил пограничную сводку. Судя по ней, повторно Фогель с Эйзена не улетал. Инспектор повторил вызов. Молчок.

– Правильно, вызовите мне эту бабенку, я не люблю спать один, – вдруг промычал Хирш.

Альфред не успел ему ответить. Дверцы лифта открылись, и Краузе был вынужден заняться нелегкой транспортировкой доктора в номер. Благо, на помощь подоспел портье. Хирш был невысоким, но весьма упитанным мужчиной.

– Как проспитесь, позвоните мне, Хирш, я разблокирую вашу дверь, – толкнув доктора на кровать, сказал Краузе.

– А как же бабенка? – Хирш расплылся в глуповатой улыбке. – Конечно, та, которая была с вами, мне понравилась больше. Стерва, но какие формы! Куда она подевалась, Краузе?

Вопрос был интересный. Альфред и сам не понял, куда вдруг пропала Грета. Впрочем, его, в отличие от Хирша, это не огорчало.

– Спите, доктор, вам сейчас это полезнее.

– Кто тут доктор, вы или я? – Хирш погрозил пальцем. – Я лучше знаю, что мне полезнее. Но вообще-то вы правы, инспектор, от женщин больше проблем, чем пользы. Их так трудно понять! Вот у меня была… а-а… не важно. И эта ваша Герда…

– Грета.

– Ну да, Грета Нессель, я помню. Эта ваша Грета тоже непонятная фрау. Вот скажите мне, только честно, она действительно стерва или только прикидывается?

– Вы обещаете сразу уснуть?

– Клянусь! Только скажите – стерва?

– Еще какая, – Альфред укрыл Хирша одеялом. – Спите, доктор.

– А я вам могу возразить! – Хирш сдержанно зевнул. – Она Еве подарила заколку для волос. И Катрину причесала. Может, чтобы девочке понравиться, а может… сочувствие ей тоже не чуждо. Не поймешь… их… я же говорю…

Хирш захрапел. Краузе выключил свет и вышел из номера. Дверь он запер своим личным кодом. Теперь доктор Хирш мог выйти из номера лишь в случае серьезного пожара, когда все коды снимаются центральным компьютером гражданской обороны.

– Будут какие-то указания, герр старший инспектор? – спросила горничная, когда Краузе проходил мимо служебной каморки рядом с лифтом.

– Постояльца из триста пятого не будить, – бросил Альфред, входя в лифт. – Он сегодня перебрал.

– Бедняжка, – женщина покачала головой.

Сочувствие. Краузе почему-то придержал промелькнувшее в мыслях словечко. «И Катрину причесала… сочувствие…» А Еве подарила заколку для волос. Грета? Ну, подарить девочке безделушку, еще ладно, но причесать Катрину… что за блажь? Альфред с силой хлопнул себя по лбу. Вот почему исчезла Грета! Поскольку версии с Крафтом и экспертами оказались ложными, она мгновенно переключилась на более перспективное направление. На то самое, где у нее все давно под контролем. Фрау Нессель снова переиграла старшего инспектора Краузе, причем на его поле. Заколка и причесывание были вовсе не актами милосердия и сочувствия. Грета упрятала в волосах Евы и Катрины «жучков»! Она с самого начала решила, что будет вести свое расследование, но пока оно шло параллельно официальному, Грета пользовалась услугами офицеров – так ведь было удобнее – а вот когда Краузе и Найдер отвлеклись на рутину, фрау Нессель начала свою игру. И наверняка уже обошла инспекторов на пару корпусов. Ай, да Грета!

Ну что ж, на самом деле всё не так плохо. Грета занята своим делом, не мешает, даже больше – помогает контролировать ситуацию в лазарете, чего еще желать?

Альфред усмехнулся и потер руки. Для полного счастья ему оставалось найти Фогеля и перекусить. А лучше – наоборот.

К сожалению, и то, и другое пришлось отложить. Коммуникатор неожиданно выдал зловещий сигнал, означающий вызов от Штрауха.

– Немедленно зайдите ко мне, – как всегда недовольно пробасил шеф. – Есть важная информация.

Краузе мысленно поблагодарил начальника за «многословность». Важная информация – это хорошо. Вот если бы Штраух просто приказал зайти, Альфреду пришлось бы теряться в догадках – зачем? Чтобы постоять часок коленями на горохе за плохое обращение с экспертами или для чего-то еще? А так все ясно и понятно – важная информация. А информация – это хорошо. Почти всегда хорошо.

* * *

Охрана – это средство самоуспокоения. От реальной опасности она не убережет. Отпугнуть хулиганов или внушить честным гражданам уважение к мундиру охрана способна, но предотвратить проникновение диверсантов или отразить атаку штурмового отряда – никогда. Не тот уровень подготовки и оснащения. У охраны из народного ополчения уровень еще ниже. Вот почему «усиление» штатного батальона охраны двумя ротами «Фольксштурма» воспринимается как нонсенс. Будь всё наоборот, этот ход выглядел бы относительно логичным, а так… Ну чем, скажите на милость, сумеют помочь мобилизованные штурмовики профессиональным охранникам? Крепким словцом и соленой шуткой? Фикция, а не усиление.