Текст книги "Мы из Бреста. Рейд выживших"

– Молодцы. Правильно все сделали. Объявляю вам благодарность.

– Служим Советскому Союзу, – браво ответили бойцы.

Отпустив бойцов общаться с остальными, достал блокнот и, начертив схему хутора, задумался. Вести отряд на базу теперь не имеет смысла. Егорову я доверяю полностью. Да и Попов вызывает доверие. Хоть и не удалось сразу опросить его, видно, что парень наш. Такие не предают. Имея на руках шесть раненых, не бросил их. Связался с моими парнями. Не сидел сиднем, вел активную разведку, принял активное участие в уничтожении поисковой группы врага. Как такому не верить? А поговорить – потом еще успеем наговориться. Два дня как минимум у нас есть. Они вместе с Егоровым вполне справятся с охраной базы и продолжат разведку и наблюдение. Ну а мы за это время проверим данные и подготовимся к удару по немцам. Уходить просто так, не уничтожив радиоцентр и лесозаготовки, было нельзя.

Некоторое время Сергей не мешал моим размышлениям, наблюдая за встречей бойцов. Но потом не выдержал:

– Ты мне ничего не хочешь рассказать? Ведешь себя словно не родной. Ты мне только одно скажи – ты в наших частях служишь? Чего тогда скрывал от меня?

– Прости, Сереж. За всеми этими делами и расспросами не было времени с тобой поговорить. А по форме так получилось.

– Да я понял. Это так, для проформы. О чем ты там мозговал?

– Есть тут один хитрый хуторок с немцами. По внешнему виду там расположен немецкий радиоцентр.

– Это я понял из рассказа твоего бойца. Если тут собраны все твои силы, то нам его не взять. Там немцев человек сто, не меньше.

– Тут не весь отряд, а только часть, и не самая худшая. Треть моего взвода. Остальные в другом лагере. Есть там и еще кое-что. А если насчет немцев, то мне кажется, что там расположено подразделение ближней радиоразведки и среди его охраны есть как минимум одно подразделение СС-айнзацгруппы или одна из ее команд.

– А что это такое?

– Специальная команда, подготовленная как раз таких, как мы, гонять. Здесь, похоже, действует айнзацгруппа B.

– Ты-то откуда все это знаешь?

– Читал в свое время некоторые материалы. Но не это главное. Ты обратил внимание на то, что немцы заигрывают с поляками. Две недели назад мой взвод здесь, на хуторе, уничтожил польскую банду и прикопал их трупы. А немцы показательно провели опознание трупов и передали их родственникам. Все это сняли на кинопленку. Как думаешь, что будут делать поляки, когда им покажут такое вот кино и сопроводят комментариями о зверствах большевиков против польского населения в Белоруссии?

– Резать нас будут! Что же еще? До этого отношения были не очень хорошие, а теперь еще хуже будут!

– Вот и я о том же. Да еще поляки в немецкие войска потоком служить пойдут. Вот такие-то, брат, дела.

– Так надо что-то делать!

– Надо, но что именно, я пока не придумал.

– А по лесозаготовкам?

– Похоже, там немцы собрали всяких отщепенцев, которые на них ударно работают. Их там порядка ста человек, при небольшой охране.

– Получается, там одни предатели и мы их просто так оставим?

– Нет, конечно. В нашем отряде около ста шестидесяти человек. У нас есть два объекта, расположенные недалеко друг от друга и которые надо уничтожить одновременно. В противном случае они поднимут тревогу и вызовут подмогу. Если с помощью лесозаготовителям особо торопиться не будут, то с хутором наоборот. Если мы атакуем хуторок, то немцы сразу же пришлют ему на помощь минимум роту, а то и батальон. А это тебе не хухры-мухры. Перебрасывать их будут из наиболее близкой точки автотранспортом. Для этого будет задействовано порядка десяти машин или бронетранспортеров. Значит, нам надо будет делить наш отряд на три части. На тех, кто будет брать радиоцентр, лесозаготовки и кто будет блокировать дорогу.

– Те, кто пойдет на дорогу, – смертники. Они не смогут долго бодаться с немцами.

– Как сказать. Если быстро возьмем радиоцентр или просто его уничтожим, то есть шансы успеть собраться всем отрядом на дорогу и встретить врага во всеоружии. Да и заранее там все можно подготовить. Устроить засаду и минную ловушку. Под нее снаряды и минометные мины со склада использовать. Но это надо как следует обмозговать. Я так понял, что ты с нами?

– Конечно! Ты же мне место у себя в отряде, поди, уже подыскал?

– А как ты думал? По своей специальности пойдешь. Моим заместителем и особистом в одном лице. У тебя неплохо получается. Заодно остальных «чекистов» под свое командование возьмешь. Ими пока сержант Петрищев командует, он останется твоим замом.

– Уговорил.

– Ну, раз так, то давай поднимай личный состав, нечего нам тут рассиживаться. В лагерь пора. Там народ без хозяйского глаза остался. Все остальное на месте обсудим.

Высиживать здесь смысла не было. Все, что надо, я узнал. Главное, что по сравнению с прошлой историей члены семей командиров гарнизона крепости не попали в плен и эвакуированы в тыл. Что полк до вечера держал оборону на Буге и немцы не смогли с ходу его форсировать. Это дало время другим частям занять позиции и встретить врага более подготовленными. Что эвакуированы в тыл раненые. Что бойцы взвода поступили так, как я им писал. Что база жива и действует. А раз так, то пора действовать. Вызвав к себе Егорова и Попова, рассказал им об их дальнейших действиях в ближайшие несколько дней. Договорившись о связи и обмене разведсведениями, мы расстались. Надо было видеть расстроенную физиономию Егорова, прощавшегося с нами. Вселенская печаль по сравнению с ним совершенно ничто.

Путь до лагеря прошел спокойно и без происшествий. Удалось даже повозку с собой притащить. Снимая с убитых форму и разбирая вещи в повозке, разведчики в сумке гефрайтора нашли пакет с документами пилотов, сопроводительным письмом и докладом. Из него стало понятно, что на хуторе размещен взвод охранного батальона, занимающегося отловом наших бойцов, почему захваченных в плен командиров отправили в Брест. Оказывается, есть специальное указание абверкоманды на этот счет. Возвращать летчикам документы я не спешил. Подождут. Все равно использовать их по специальности пока рано. Пусть руки заживут, а там посмотрим.

За время моего отсутствия народ усиленно занимался подготовкой к боям. Охрана лагеря неслась почти образцово. Мы вовремя были обнаружены и опознаны. Серега был приятно удивлен таким действом. Пришлось его разочаровать, рассказав о ночном происшествии. Нагрузив заодно разбором полетов и воспитательным процессом бойцов отряда. Тем более что ст. 193.11 Уголовного кодекса РСФСР конкретно говорила, что надо делать в таких случаях, и я собирался поступать в соответствии с ним.

«Нарушение военнослужащим уставных правил караульной службы и законно изданных в развитие этих правил особых приказов и распоряжений, не сопровождавшееся вредными последствиями, влечет за собой применение меры социальной защиты в виде лишения свободы на срок до шести месяцев, при смягчающих же обстоятельствах применяются правила Устава дисциплинарного.

То же деяние и при том же условии, если оно было учинено в караулах, имеющих посты у арестованных, у денежных кладовых и ящиков, складов оружия, огнестрельных припасов и взрывчатых веществ, а равно в караулах, имеющих особо важное государственное или военное значение, влечет за собой применение меры социальной защиты в виде лишения свободы до одного года.

То же деяние, сопровождавшееся одним из вредных последствий, в предупреждение которых учрежден данный караул, влечет за собой:

если оно было совершено в мирное время, – лишение свободы со строгой изоляцией на срок не ниже одного года;

если же оно было совершено в военное время или в боевой обстановке, – высшую меру социальной защиты,

с понижением, при смягчающих обстоятельствах, – до лишения свободы со строгой изоляцией на срок не ниже трех лет».

Собрать судебное заседание проблем не было. Все на месте. Всего-то трудов пригласить к нам с Акимовым в качестве члена суда одного из летчиков. Что мы и сделали. Заседание прошло при всем личном составе, свободном от караула. Суд был скорым и праведным. Сон на посту, конечно, предательство, и за него положена высшая мера социальной защиты, но пришлось идти на смягчение приговора. В отряде и так нехватка бойцов, а тем более тех, кто обстрелян и прошел огонь обороны и прорыва. Из крепости смогли вырваться самые отборные и удачливые бойцы, раскидываться ими не имело смысла. Бойцы уже давно простились с жизнью, борясь с врагом в крепости, поэтому спасение из совершенно безвыходной ситуации полного и надежного окружения превосходящими силами, кажущаяся свобода и безопасность в лесу сыграли с людьми злую шутку, они расслабились от длительного напряжения. По большому счету весь отряд и без того смертники. Максимальную выгоду с суда мы уже вынесли. Народ взбодрили. Напомнили о том, что не в бирюльки играем. Любое нарушение несения службы приведет к массовой гибели людей, а раз так, то приговор был не так уж и строг. Считать штрафниками до выхода к своим войскам. Свою вину они должны искупить в бою.

С чувством выполненного долга мы с Серегой уединились у моей палатки. Достав из запасов тушенку и попросив Никитина организовать чай, мы засели за ужин и заодно почесать языком.

Глава 6
Рассказ Акимова

– Серег, расскажи, что с тобой было с того момента, как мы расстались?

– Если все рассказывать, то будет долго и не всегда интересно, – набитым едой ртом ответил Акимов. – Прости, два дня не ел, а тут увидел – не выдержал.

– Смотри особо не наедайся, а то живот прихватит. Время пока есть, так что рассказывай не торопясь.

– Не учи ученого. Ночью, как мы с тобой расстались, я сначала в штабе полка был. Поступил приказ усилить бдительность на охраняемых объектах. Всех подняли и отправили на объекты. Уже под утро в два часа командир меня отправил с группой бойцов комендантского взвода к железнодорожному вокзалу с проверкой. Там должен был эшелон с боеприпасами в Кобрин уйти, а тут поступило сообщение о каких-то посторонних людях в районе вокзала и склада с оружием. До вокзала мы быстро добрались. По дороге встретили колонну крытых груженых автомашин. Какая-то воинская часть двигалась на выезд из города. Что удивительно, война еще не началась, а они со светофильтрами на фарах ехали! На вокзале внешне все было в порядке. Военных и гражданских что в зале, что на перроне было много. Ждали поезд на Высокое и Пружаны. Эшелон с боеприпасами ушел вовремя. Мы собирались назад возвращаться, как вдруг послышался вой самолетов, грохот артиллерии в западной части города. Народ выбежал на привокзальную площадь поглазеть на происходящее. Я сразу понял, что началась война. Вскоре в городе и Северном городке стали рваться снаряды. Что делать, никто не знает, все мечутся без дела и толку. Мы оборону в здании вокзала заняли. Привлекли к этому всех военных. С оружием и боеприпасами сначала были проблемы. Потом из отдела милиции все выудили. У кого оружия не было – вооружили. Правда, одними «наганами», но хоть что-то. В это время на вокзал народ стал сбегаться. Женщины, дети, старики – в основном наши «восточники». Подходили и военные, те, кто в городе ночевал или из крепости вырвался. В большинстве своем бойцы, командиров всего несколько человек. У нас-то пока спокойно было, немцы даже не бомбили. В основном Северному городку и крепости доставалось. Диспетчер предложил поезд на Жабинку отправить, а с ним часть собравшихся. Связь между станциями работала. Связались с Жабинкой, нашли паровоз, собрали вагоны и отправили эшелон с беженцами. Одних отправили, а следом в три раза больше набежало. Железнодорожники еще эшелон готовить стали, да разве всех в один поезд посадишь?! И так в первый народ рвался, чуть ли не по головам лез, лишь бы уехать. Еле смогли народ удержать, до драки доходило. Людей прямо в теплушки и полувагоны грузили. Пришлось часть бойцов в сопровождение и охрану выделять. А народ все подходил и подходил. Тех, кто посильнее, стали отправлять пешком или на попутках.

Сами на привокзальной площади баррикады строили. Одиночных бойцов собирали. Связи ни с полком, ни с горотделом НКВД, ни с обкомом, ни со штабом армии не было. Отправил пару бойцов в штаб, а там одни пустые кабинеты да несколько бойцов охраны. Единственное, с кем связались, так это с облвоенкоматом. От них люди утром к нам подошли. Да что толку, тоже без оружия.

Около шести утра пришли бойцы, что рядом со станцией склад с трофейным оружием охраняли. Так они рассказали, что ночью, еще до войны, диверсанты, повязав охрану, захватили склад и практически все оружие оттуда на машинах вывезли. На помощь к ним так никто и не прибыл. Что делать с оставшимся оружием, никто не знает. Вот они к нам и пришли за помощью и указаниями. Ну а мы такому подарку были рады и оружием разжились. Никаких указаний от вышестоящего командования так и не поступило, связные назад не вернулись. Вскоре связь с Жабинкой была прервана.

Вслед за пассажирским поездом удалось отправить стоявший на запасном пути грузовой состав с военным снаряжением. А потом прибежавшие с южной окраины города бойцы сообщили, что немцы прорвались в город.

Первый бой приняли на Привокзальной площади около девяти часов. Несколько групп немцев наступали с Московской стороны. С собой у них были станковые пулеметы и противотанковые орудия. А у нас только револьверы и винтовки, немного гранат и старенький «Максим» со склада. Долго удерживать позиции не удалось. Часть наших бойцов, вынося раненых, стала отступать в сторону Жабинки, ну а мы, прикрывая их, закрепились в здании вокзала. Покинуть его вовремя не получилось. Немцы нас окружили, хотя на железнодорожных путях шел бой.

– Не знаешь, кто там сражался?

– Нет, не знаю. У нас там такая солянка была, что и не разберешь, кто и откуда. Были и пограничники, и летчики, и артиллеристы, и милиционеры, и железнодорожники. Всех понемногу. Перед самой немецкой атакой к нам присоединился отряд из двадцати пяти парней. Они из города пришли, а из какой части, никто так и не успел спросить, а потом и некогда стало. Те, кто с нами немцев сдерживал у вокзала, отходили на восток. А те, кто на путях сражался, может, из Северного городка или из форта «Берг» отступали. Может, пограничники или кто из нашего полка от Тереспольского моста отступал. Не знаю и врать не хочу. Они еще эшелон с топливом взорвали. Да так, что взрывом несколько горящих вагонов в сторону Тереспольского моста толкануло. Всю станцию огнем охватило. Пожарище на полнеба был. Даже бой на время прекратился. Нам бы тогда на прорыв пойти, да мы сглупили. Думали, что продержимся до прихода наших. В здании продержались около часа. Потом пришлось спускаться в подвал. Около полудня немцы захватили вокзал полностью, но мы их хорошо проредили и на площади, и у вокзала.

Сергей прервал свой рассказ, потянувшись за чаем. Выпив целую кружку горячего и крепкого чая, наполнив вторую, вздохнув, продолжил:

– Второй раз мы сглупили, когда в подвал спустились. Обстреливать немцев из него было невозможно. Окна находились не в стене, а были вырезаны в перроне, рядом со стеной здания вокзала. Свет попадал в подвал по наклонной. Для того чтобы стрелять, пришлось бы по пояс высовываться из него. Поэтому забаррикадировались недалеко от входов и оттуда уже и отстреливали врага. Там в принципе вполне хорошо обороняться можно было.

Сам подвал – лабиринт из различных помещений. Если бы он был единым, то было бы еще ничего. А так помещения размещались с трех сторон здания вокзала: с граевской, московской и восточной стороны. На восточной стороне через подвалы проходит капитальная стена, делившая их на две части, с граевской стороны котельная, а с московской – склады. Стена нас разделила на две части. Одной командовал Воробьев, а второй – лейтенант Шимченко. Мы нашли в стене небольшой лаз, через который и общались друг с другом. Я был с группой милиционеров.

Немцы как вокзал взяли, так стали уговаривать сдаться. Часть гражданских и железнодорожников вышла. Но мы продолжали отстреливаться, не давая врагу ворваться в подвал. Немцы через окна стали забрасывать вниз гранаты. Мы же, укрывшись за перегородками, от них не пострадали. Так, несколько человек осколки словили. Поняв, что нас не сломить, немцы напугать нас решили. Закрыли окна листами железа и лишили нас освещения. Хрен им на все свинячье рыло! Нашли чем пугать. Темнотой. Поискали по сусекам и нашли чем подсветить.

– А чем питались?

– В ресторанном складе продукты нашли. Карамель и печенье. Вот они в дело и пошли.

– Немцы часто атаковали?

– По нескольку раз поначалу, а потом перестали. Мы бойцов у входов выставили. Как немцы появлялись, наши их на тот свет и отправляли. Ночь продержались, а утром нас газами травить начали. Немцы паклю, пропитанную горючим, кидали. Гады! Противогазов не было, так мы тряпки намочили и бой продолжали. Многие отравились, тошнило их очень.

– А как с водой? Я так понял, что была?

– Была. Сначала пили из системы отопления, а потом немцы снабдили.

– Это как?

– На второй или третий день в подвал стала вода поступать. Немцы через окна опустили шланги и стали закачивать внутрь воду. Вновь спасли нас перегородки, не дали воде сразу заполнить все помещение. Правда, считай, все продукты намочило. Мы плотики сделали и туда часть успели разместить. До этого продуктов мало было, а тут вообще, считай, крохи остались. Только сладости одни, а их много не съешь.

– Тебя когда ранило?

– 22-го, на площади. В первый раз снаряд недалеко взорвался, осколками зацепило. На гимнастерке рукав весь в дырочку был. Второй раз уже в ресторане. Пуля рикошетом, и снова в руку. Гимнастерку мне потом удалось найти в брошенном чемодане. Тогда и поменял.

– А как ты в плен-то попал?

– Как все. По-глупому. Сидеть и ждать, когда немцы нас перетравят, не захотел. Идти в плен не собирался. Вот и решил прорываться. Из бойцов у меня только двое оставалось. Остальные погибли еще 22-го. На троих у нас были мой автомат да две винтовки с десятком патронов. Был еще «ТТ», но к нему патронов не было. Я их к автомату использовал. О своем решении доложил командиру сектора. Он меня поддержал. Мои бойцы со мной пошли, да и сам Воробьев идти за нами хотел. Решили прорываться группами по несколько человек. С наступлением темноты через граевскую сторону удалось выйти из подвала. Удачно покинули город. На удивление тихо прошли, никого не встретили. В крепости шел бой, все внимание немцев туда было направлено. За городом я вспомнил про твой лагерь. Туда и стали пробираться, всю ночь шли. Заблудились слегка. Утро встретили недалеко от леса. Один из бойцов предложил остановиться у его знакомого поляка. Тот жил на хуторе неподалеку. Я, дурак, согласился. Нам бы в перелеске переждать, так нет же, потянул черт на сторону. Захотелось пожрать, узнать, что к чему, где линия фронта. День у него переждать, а ночью дальше идти.

Не доходя до хутора, нарвались на немцев. Одного из бойцов, что впереди с моим автоматом шел, убили сразу. А на нас бросились из кустов, сбили с ног и скрутили. Мы даже оружие с плеча снять, не то что применить, не успели. Такое ощущение, что нас специально ждали. Обыскали, отобрали оружие, ремни, вещмешки и на хутор в сопровождении конвоиров отвели. Засада на месте осталась. Их там еще человек пять с пулеметом было. Пока обыскивали, успел заметить. Нас как в хутор привели, так к таким же горемыкам в сарай заперли.

– Много вас там было?

– Командиров, кроме меня, еще трое, ты их всех здесь видишь. Бойцов там осталось еще человек десять, в том числе трое серьезно раненных. Всех задержали вчера ночью или сегодня утром. Сарай охраняют двое часовых.

– А почему вас на хуторе не оставили и с такой маленькой охраной в Брест отправили?

– Краем уха слышал, что унтер, командовавший на хуторе, получил приказ отправить всех командиров в Брест. Вот он и выделил троих солдат для конвоирования. Их на нас четверых вполне хватало. Сам видишь, из четырех только один целый.

– Да ты не оправдывайся. Я все понимаю. Как документы удалось сохранить?

– Я, когда на прорыв собрались, решил перевязку свежую сделать. В подвале среди нас фельдшер был. Вот его и попросил обработать рану и забинтовать руку вместе с удостоверением и комсомольским билетом. А когда немцы обыскивали, то их не нашли.

– Понятно все с тобой. Хитрюга.

Дальнейший разговор касался обсуждения наших ближайших планов. Поделился я с ним и своими наметками на будущее, показав на карте возможный маршрут движения и цели отряда. Пришлось приглашать на совещание в качестве консультантов летчиков. Естественно, доводить до них маршрут движения отряда и план дальнейших действий не стали. Зачем им это? Многие знания несут многие печали. Но вот кое-что уяснить лично для себя мне было нужно. Например, месторасположение аэродромов. Парни должны были знать, где располагались площадки, как они охранялись и что на них было. Не в вакууме же они жили, а в нормальном бомбардировочном полку. Где разговоры между летчиками никто не отменял.

Наше обсуждение затянулось и завершилось только глубокой ночью.