Текст книги "Мы из Бреста. Бессмертный гарнизон"

Глава 2. В путь

Как и в мое время, Привокзальная площадь была вся в зелени лип и цветов, струях фонтана. За соблюдением порядка строго глядели молоденький милиционер и несколько военных патрулей. В тени деревьев со своими плетеными корзинками расположились старушки, продающие урожай садов и огородов. Ассортимент не так уж и плох – яблоки, молодой редис, вареные картошка и яйца, семечки в газетных кулечках. Из-под полы можно купить и бутылочку домашнего самогона. Прицениваясь и что-то покупая, к ним постоянно подходит разночинный народ: железнодорожники, рабочие с завода, пассажиры и провожающие, военные. Последних особенно много. В городе расквартирована куча воинских частей. Вот и приходят сюда в увольнение, благо в ДК «Знамя труда» есть все 33 удовольствия: крутят кино, работают секции, а вечером на летней площадке танцы под звуки духового оркестра одной из воинских частей. Здесь же назначались свидания и встречи. Тем более что и центр города совсем рядом. По широкой улице, окруженной цветущими липами, всего за десять минут можно дойти до площади Ленина, Центрального рынка и Набережной.

На перекрестке, напротив входа в красивое двухэтажное кирпичное красное здание (где до революции располагалось здание публичного дома), разместился книжный ларек с молоденькой продавщицей. У ларька, рассматривая книги, расположились несколько красноармейцев и пожилой мужчина в шляпе. До отправления поезда оставалось около получаса. Стоять и светиться у вагона, на глазах огромного количества отъезжающих и провожающих, не входило в мои планы. Поэтому я остановился у книжного киоска. Где только что освободилось место у прилавка – очередной покупатель, что-то купив, заторопился к вокзалу. Встав на его место, стал перебирать книги. Невзрачные по внешнему виду обложек, книги были просто замечательными. В свое время потратил кучу времени и денег на то, чтобы собрать такую подборку для домашней библиотеки.

Тут лежала достаточно приличная коллекция классиков литературы (как мировой, так и русской). Выбор политкниги был просто огромен: только одни работы Сталина чего стоили (в мое время днем с огнем не найдешь, исключительно у коллекционеров), а кроме него тут стояли работы Ленина, Кагановича, Краткая история ВКП(б) и т. д. Военная книга была представлена «библиотечкой командира», уставами, книгами по военной истории. Правда, отпечатано это было на не очень хорошей желтоватой бумаге и довольно тусклым шрифтом. Среди всего этого богатства для себя в дорогу нашел сборник стихов Есенина. Кроме того, мне удалось ознакомиться с интереснейшей книжечкой, которая меня искренне восхитила: написанный автором с простой русской фамилией Токарев и изданный Военным издательством Наркомата Обороны в сороковом году «Тактический справочник по германской армии». В ней четко, подробно были разобраны обычаи и привычки вермахта, рассказ о боевых группах, авиаподдержке, снабжении и всем остальном. Причем не просто голыми словами, но и внятными схемами. Надеюсь, что мне все это пригодится.

Все это время продавщица – молоденькая, симпатичная девушка – весело разговаривала с несколькими курсантами-летчиками и не обращала на меня почти никакого внимания. Заплатив деньги и получив сдачу, освободил место у прилавка, тут же занятое новым покупателем…

Вокзал жил своей обычной жизнью, не изменившейся и в моем мире… На путях свистели и пыхтели маневровые паровозы, буксами стучали вагоны, у складов кто-то матерился. На перроне суетился и двигался в разные стороны народ. Под большими часами над входом в здание вокзала в фуражке с красным верхом важно стоял дежурный по станции. На первом пути стоял состав из двух десятков синих и зеленых вагонов, с паровозом в голове. Посадка разночинного народа в вагоны уже шла. У дверей толпились люди со своим багажом, с завистью смотревшие на тех, кто уже разместился и выходил из вагона постоять и подышать воздухом…

Получить по квитанции багаж много времени не заняло. Дел-то было отдать кладовщику квитанцию и получить от него чемодан и два больших тяжелых пакета. Ну, да, не такие тяжести таскали.

Мой вагон был рядом с вагоном-рестораном. У открытой двери вагона стояло несколько человек, в основном военные из числа старшего командного состава. Были и гражданские в костюмах и галстуках. Они о чем-то тихо разговаривали друг с другом и провожающими. В вагоне все блестело чистотой: ковровые дорожки, бархатные занавески на окнах, начищенные медяшки. Несколько купе были заняты, и из них слышался тихий разговор. Мое купе оказалось двухместным с мягкими полками, расположенными друг над другом. Полки с бархатной обивкой, нижняя – широкий диван со спинкой, напротив – широкое мягкое кресло и дверь в душевую – умывальник (одна на два купе). Мое место было на нижней полке. Положил вещи и впервые за все время посмотрел в зеркало. Оттуда на меня смотрел высокий, симпатичный, русоволосый, сероглазый, с правильными чертами лица молодой человек. Со свиданьицем. Теперь хоть знаю, как выгляжу.

Время тянулось ужасно медленно и тоскливо. Прислонившись к окну, я смотрел на соседние пути, железнодорожные составы. Постепенно вагон заполнялся пассажирами, в соседних купе слышались разговоры и стук опускаемых полок. В следующие за моим купе никто так и не заселился. Проводник хриплым голосом прокричал: «Товарищи провожающие! До отправления поезда осталось пять минут, прошу освободить вагон». Провожающие заторопились покинуть вагон. Наконец раздался гудок паровоза, и поезд медленно тронулся с места. За окном провожающие махали руками, что-то кричали на прощание. За высоким деревянным забором промелькнули постройки и цеха завода «Ревтруд». С противоположной стороны показались казармы военного училища. Окраина города осталась за окном. Было бы прекрасно, если бы я ехал в купе один. Хотя это вряд ли. Кто-то обязательно подсядет…

Меня никто не беспокоил. Не считать же таким ожидаемое появление проводника с проверкой билета. Следующей большой остановкой поезда был Мичуринск, и я мог наслаждаться одиночеством не менее полутора часов. Так что до прибытия туда у меня было время изучить багаж.

Что везет военный, только что окончивший училище и получивший необходимое вещевое довольствие? Правильно, только его родное. Тем, чем его одарила Родина. Так что увидеть что-то необычное я даже и не надеялся.

В самом тяжелом из пакетов оказались зимние вещи.

Во втором пакете были более необходимые вещи: парадный китель командного состава со знаками различия лейтенанта, темно-синие галифе с кантом, летняя фуражка с двумя чехлами, тонкие форменные перчатки, кавалерийская (с двумя плечевыми ремнями) портупея, портянки, пустая командирская сумка, форменные с кантом брюки навыпуск, носки. Все новое и необмятое. Во внешнем левом кармане парадного кителя нашелся чистый носовой платочек и костяная расческа.

Обклеенный коричневым дерматином, с металлическими накладками на углах, дополнительными широкими ремнями снаружи, двумя металлическими блестящими замочками, достаточно легкий, вместительный и удобный чемодан лучился своим качеством. Ключ, найденный в кармашке, прекрасно подошел к замкам.

Раскрыв чемодан, стал изучать его содержимое, выкладывая вещи из него на полку. Ничего удивительного в нем не было: нижнее белье, комплект летней походной командирской формы, санитарные принадлежности, носки, фланель, ткань на подворотнички, носовые платки, пара тонких черных кожаных перчаток, запасная фурнитура, несколько чистых тетрадей (в мою любимую клеточку) и сапожный крем с щеткой. Были тут и деньги. Несколько тысяч рублей, аккуратно завернутые в чистую бумагу и спрятанные в карман ношеного «хэбэ». В другом кармане нашелся еще один подарок – небольшой замшевый мешочек, в котором лежал золотого цвета перстень с крупным камнем. Само кольцо было старым, большим, широким, витым, с крупным восьмиугольным ограненным камнем. Камень был необычный. Он состоял из четырех цветов – белого, красного, желтого и изумрудного, переходивших из одного цвета в другой. Металл тяжелый, прохладный. На дужках кольца имелись спирали. Для того чтобы лучше рассмотреть перстень, я поднес его ближе к свету. Как только электрический свет коснулся камня, тот засверкал всеми огнями радуги и стал нагреваться. Камень в перстне сменил свое разноцветье на сплошной красно-желтый цвет. Примерил перстень, надев его на безымянный палец сначала правой, а затем левой руки. Перстень отлично сидел на пальце, не мешал, не вызывал отторжения и очень естественно смотрелся. Можно сказать: «Был как родной». Лучше всего он смотрелся на левой руке. Тяжесть металла совсем не чувствовалась.

Интересно, откуда у лейтенанта столько денег и такое украшение? Ну, да что тут заниматься копанием. Все равно правды не узнаю. Спасибо ему, что приготовил для меня столь ценный подарок.

На всякий случай еще раз осмотрел чемодан. Здесь меня ждал сюрприз. Оказывается, в чемодане было несколько отделений, разделенных плотным картоном, который я принял за отделку. Аккуратно отжав державшие картон скобы, я нашел отделение, служащее для хранения документов. К моей радости, там лежал большой клеенный из плотной, коричневатой бумаги конверт с сургучной печатью. Тут же лежали сопроводительные письма к пакету. Видимо, в связи с досрочным выпуском и для ускорения движения личных дел выпускников к новому месту службы кадровики выдали их на руки, с поручением сдать пакеты в УК, куда они направлялись. Как открывать такие письма, чтобы не повредить печать, меня в свое время научили. Правда, нужен чайник и главное – чтобы никто не мешал. Сложив вещи обратно в чемодан, убрал его на место.

Я так и не понял, в каком времени нахожусь – в той реальности, что я знаю, или альтернативной. Проверить это до наступления некоторых дат и событий ведь не смогу.

Только тут я понял, что у меня на пальце остался перстень! Я про него совершенно забыл! Странно, что я этого не заметил. Обычно со мной такого не происходило. Очень хотелось пить. Прямо сушняк напал. Да так, что горло сдавило. Тело категорически требовало воды. Пришлось идти в коридор напиться воды из тэна. Стало значительно легче.

Задумался о дальнейшем. В принципе, от меня сейчас ничего не зависело. Хотя нет. Есть одно очень важное дело, от которого зависело будущее, – надо написать письмо Сталину с предупреждением о войне и основных событиях ее начального периода. Писать письмо Вождю здесь, в вагоне, времени нет. А вот набросать его черновик вполне возможно и даже нужно. Достав из чемодана тетрадь, сел за стол. Вновь накатило, как будто морская волна накрыла с головой. Мысли понеслись вскачь. Это был огромный массив информации. Вычленяя главное, стал быстро писать. Помогали мне в этом картинки, всплывающие в памяти. Писалось на удивление легко и свободно. Минут через тридцать все было готово.

Вновь сильно захотелось пить. Как будто жар изнутри сжигает всю воду во мне. Воспользовавшись кружкой, в очередной раз пополнил свой водный баланс. Полегчало… Это уже стало входить в систему.

Вчитался еще раз в написанное. Что ж, все верно, вроде бы все как надо. Если, что вспомню, дополню. В Мичуринске вагон вновь стал наполняться шумом. Во избежание проблем спрятал черновик в чемодан. Ко мне в купе так никто и не подсел. И поезд, стуча колесами на стыках рельс, уносил все дальше и дальше в темноту ночи.

Сообщение НКВД СССР в ЦК ВКП(б) и СНК СССР

№ 1798/6 2 июня 1941 г.

Пограничными отрядами НКВД Белорусской, Украинской и Молдавской ССР добыты следующие сведения о военных мероприятиях немцев вблизи границы с СССР.

В районах Томашова и Лежайска сосредоточиваются две армейские группы. В этих районах выявлены штабы двух армий: штаб 16-й армии в м. Улянув (85 км юго-западнее Люблина) и штаб армии в фольварке Усьмеж (45 км юго-западнее Владимира-Волынского), командующим которой является генерал Рейхенау (требует уточнения).

25 мая из Варшавы в направлении Люблин – Холм и Люблин – Замостье Грубешов отмечена переброска войск всех родов. Передвижение войск происходит в основном ночью.

17 мая в Тересполь прибыла группа летчиков, а на аэродром в Воскшенице (вблизи Тересполя) было доставлено сто бомбардировщиков.

25 апреля из Болгарии в Восточную Пруссию прибыла 35-я пехотная дивизия.

В мае отмечено инспектирование частей германских войск в Восточной Пруссии и на территории Генерал-губернаторства и рекогносцировка в пограничной полосе высшими чинами германской армии.

5–7 мая Гитлер в сопровождении Геринга и Редера присутствовал на маневрах германского флота в Балтийском море, в районе Готтенгафен (Гдыня). В средних числах мая Гитлер прибыл в Варшаву в сопровождении шести высших офицеров германской армии и с 22 мая начал инспектирование войск в Восточной Пруссии.

Генералы германской армии производят рекогносцировки вблизи границы: 11 мая генерал Рейхенау – в районе м. Ульгувек (27 км восточнее Томашова и 9 км от линии границы), 18 мая генерал с группой офицеров – в районе Белжец (7 км юго-западнее Томашова, вблизи границы) и 23 мая генерал с группой офицеров производил рекогносцировку и осмотр военных сооружений в районе Радымно.

Во многих пунктах вблизи границы сосредоточены понтоны, брезентовые и надувные лодки. Наибольшее количество их отмечено на направлениях на Брест и Львов.

Продолжаются работы по устройству оборонительных сооружений вблизи границы, главным образом в ночное время.

Отпуска военнослужащим из частей германской армии запрещены.

Кроме того, получены сведения о переброске германских войск из Будапешта и Бухареста в направлении границ с СССР в районы Воловец (Венгрия) и Сучава – Ботошаны (Румыния).

Основание: телеграфные донесения округов.

Народный комиссар

внутренних дел СССР

Берия

Рано утром в коридоре раздался голос Петровича: «Граждане пассажиры! Просыпаемся, скоро прибудем в столицу нашей Родины Москву». Вагон стал наполняться шумом открываемых дверей купе, шагов, разговоров.

Одевшись и приведя себя в порядок, задумался о планах на день. В Москве особо мне делать было нечего. Было только одно обстоятельство, ради которого стоило задержаться в городе, – письмо Сталину. Конспект заготовлен и лежит, но для его составления потребуется еще время, и не малое. Часов 8–10 минимум. Необходимо все как следует обдумать и вспомнить. Да и с личным делом стоило разобраться. Надо искать место, где остановиться и где не будут мешать.

Чтобы не светиться, можно поискать комнату в частном секторе, но близ Белорусского вокзала хорошую комнату не найти. Жилищная проблема не решена. Большинство населения живет в коммунальных квартирах с общей кухней и туалетом. Тишиной и спокойствием там точно не пахнет. Появившийся новый постоялец – событие неординарное, и ажиотаж будет обеспечен. Работать не дадут.

Остается только гостиница, как наиболее безопасный и законный способ отдыха и работы. Кроме «Националя», «Метрополя», «Гранд-Отеля» и «Москвы», других хороших гостиниц (с горячей водой, обслуживанием), по-моему, сейчас и нет. Хочется напоследок вкусить радости бытия. Лучше всего мне подходит недавно построенная «Москва», расположенная в шаговой доступности от Кремля, станции метро и магазинов. Насколько помню, в «Москве» размещали иностранцев, но немного. В основном там селили наших местных руководителей производств, депутатов, известных лиц, приглашенных в Кремль. Запрета на размещение иных лиц нет. Так что можно попробовать, ну, а не получится, буду искать другую. Только обязательно нужно взять такси, чтобы не обивать ноги в поисках.

Глава 3. Письмо Сталину

Поезд по расписанию прибыл на Саратовский (Павелецкий) вокзал. Открыв двери купе, через окно внимательно смотрел на надвигающийся город, стараясь найти знакомые с детства места. Город сильно отличался от того, что я знал. Все еще стояли полуразвалившиеся дома «Шанхая». Тем не менее город рос и строился. Везде виделись следы стройки. Двигались краны, по дорогам двигались грузовики и самосвалы…

Наконец, дав пронзительный гудок и стукнув буферами, поезд остановился. Дождавшись, пока поток пассажиров схлынул, я, подхватив багаж, вышел на перрон. На стоянке такси и остановке трамвая стояла куча народа. Поэтому я пошел на Садовое кольцо. Движение в городе было довольно активное. Примерно такое же, как в мое время в провинциальном городке в 8 часов утра воскресного дня. Двигались машины, трамваи, троллейбусы, конные повозки, автобусы, в том числе двухэтажные. Движение на перекрестках регулировали светофоры и сотрудники милиции в белых гимнастерках и шлемах. Мне удалось поймать такси – черную «Эмку» – такси «ГАЗ М-1». Машина шустро тронулась с места и влилась в транспортный поток.

До площади Свердлова добрались минут за двадцать. А что вы хотели, никаких пробок и заторов. Машина остановилась напротив входа в гостиницу. Дверь гостиницы мне любезно открыл одетый в отлично пошитую форму швейцар. В холле было прохладно и светло. Несмотря на ясный и солнечный летний день, здесь хрустальным светом горели люстры. За стойкой регистратуры стояло несколько очаровательных, необычно красивых, одетых в форменную одежду, мило улыбавшихся девушек, оформлявших гостей.

Нисколько не удивившись моей просьбе об одноместном номере, мне предложили люкс на пятом этаже. Я согласился, хоть и стоило это мне достаточно крупную сумму. Наверняка обычному советскому гражданину это было бы не по карману, но я себе мог позволить.

Все шло хорошо, даже слишком. Я расслабился. Доставшийся мне номер находился в той части здания, что выходила на Манежную площадь. Оформив документы и подхватив свои вещи, по привычке направился к лифту. Стоя у него, понял, что совершил грубую ошибку – не мог новоиспеченный лейтенант, ни разу не бывавший в этой гостинице, знать, где расположен номер и как к нему добраться, где находится лифт. Аккуратно осмотревшись, поймал на себе внимательный взгляд швейцара. Так, один прокол есть, и похоже, он вскорости будет отмечен в рапорте персонала. Жаль, что теперь не избежать пристального внимания. Но отступать нельзя – сделанного не воротишь. Буду надеяться на русское «Авось».

Отказавшись от услуг носильщика, поднялся на этаж. Здесь меня встретила администратор и несколько горничных. Поприветствовав и проверив карточку гостя, администратор направил со мной одну из горничных. Проводить и показать номер. Моим «Вергилием» стала молодая, моих лет, женщина по имени Таня. Добродушно улыбаясь, взяв ключ, пригласила следовать за собой. Пока мы шли по коридорам, Таня ненавязчиво и профессионально опросила меня – кто я, откуда, надолго ли здесь, цель приезда. На что я постарался полно ответить согласно легенде Седова.

Мой номер состоял из двух комнат: кабинета и спальни. Имелся раздельный санузел с большой и широкой ванной. Отделка номера поражала: в ней использовались ценные породы дерева, лепнина, мрамор, бронза, и в то же время он был какой-то теплый и уютный. Мебель, сделанная из мореного дуба. В шкафу нашелся встроенный сейф с кодовым замком. В кабинете стоял большой стол с мраморным письменным прибором и настольной бронзовой лампой с зеленым стеклянным плафоном. В ящиках стола находились писчая бумага и конверты. Горничная хорошо поставленным голосом рассказала, что на этаже есть парикмахерская, баня с бассейном и массажем, финская и турецкая сауны. Поесть можно в ресторанах и барах на 1-м и 3-м этажах или на крыше гостиницы, где расположился ресторан под открытым небом. При необходимости пищу можно заказать из ресторанов с доставкой в номер. Для этого нужно позвонить по телефону или обратиться к ней. С удовольствием я узнал, что, не выходя из гостиницы, можно оформить билет на поезд в любом направлении. О чем я тут же попросил Таню, отдав ей свой билет и деньги.

Оставшись один, я обошел и осмотрел номер, в том числе и для поиска «жучков». «Москва» пользовалась репутацией престижного отеля международного класса. Органы просто не могли не использовать такой шанс для наблюдения за постояльцами. Приборов для обнаружения «прослушки» у меня не было, но оставался опыт из прошлой жизни. Его я и использовал, исследуя комнаты. Существующие в этом времени микрофоны были достаточно громоздкими, и мест для их установки не так много. В известных для меня точках установки ничего не нашел. Или их не было совсем, или они были вмонтированы в стены, но без специальной аппаратуры найти их невозможно. В принципе ничего противозаконного я делать не собирался. Но береженого Бог бережет, а не береженого конвой.

Оставался еще возможный обыск моего багажа. Но здесь можно постараться избежать опасности. Просто к нему подготовившись. Надолго покидать номер я не собирался. Только для еды и закупки необходимого. По мере написания письма черновики уничтожу, сжигая в ванной. С готовым письмом расстанусь только у почтового ящика на Старой площади. Поэтому в сейф переместились черновик письма, лишние документы и оружие. Вещи из чемодана развесил в шкафу, а все деньги переложил в гимнастерку. Парадная форма, несмотря на все мои старания, помялась. Надо было подумать о приведении ее в порядок: погладить и почистить.

Приведя себя в порядок, решил сходить позавтракать. В коридоре мне встретилась Таня, катившая тележку с бельем. Я объяснил ей свою проблему с формой. Она пообещала сделать все в лучшем виде. Естественно, я ей поверил. И форму погладит, и вещи досмотрит.

Посетителей в ресторане было мало. Пока несли заказ, полюбовался видом Москвы с птичьего полета. Подумалось: «А где купить бумагу в центре?» Здесь вокруг куча книжных магазинов, самые ближние недалеко от Театра оперетты в проезде Художественного театра (Камергерском переулке), на улице 25 Октября (Никольской), в ГУМе, да и здесь, в гостинице, на первом этаже тоже должен быть магазин. По устоявшейся много лет вперед традиции нужно было сходить на Красную площадь. Вот там в ГУМе и куплю. Завтрак подали быстро. Повар был выше всяких похвал, хлеб свежим, а кофе отлично заваренным. Жизнь налаживалась.

Проходя мимо Исторического музея, обратил внимание на вывеску «Срочное фото», висевшую на здании напротив билетных касс музея. Фотоателье пользовалось успехом у посетителей, заполнивших собой небольшой холл и стоявших в очереди, в том числе и на улице. Я присоединился к ним. За столом пожилой, совершенно седой мужчина лет пятидесяти оформлял и выдавал заказы, а его помощница, симпатичная женщина средних лет, делала в студии снимки. Передо мной стояла группа молодых лейтенантов-пехотинцев, скорее всего, как и Седов, недавних выпускников училища. Слишком новой и необмятой смотрелась на них форма. Ребята стояли и обсуждали фото на витрине. Посмотреть там действительно было на что: на стенах висели стенды, где под стеклом были размещены фотопортреты, видимо, еще с начала века и до недавнего времени. Стоя у одного из них, высокий, темноволосый, крепко сложенный лейтенант возмущался нахождением на них фотографий офицеров царской армии, по его словам, сатрапов и угнетателей рабочего класса. Другой, почти полная копия первого, только немного поменьше ростом, его успокаивал. Пожилой администратор продолжал свою работу, совершенно не обращая внимания на возмутителей спокойствия. Внимательно рассмотрев снимок, на который указывал высокий лейтенант, я вмешался в разговор, сказав: «Вообще-то фото – это застывшие мгновения истории, от страниц которой отделаться не так просто. Фото сделано в годы мировой войны. Пехотный прапорщик не кадровый, видимо, производства военного времени. На нем мундир полевого образца, погоны номерных полков, отсутствует знак об окончании юнкерского училища. Так что вряд ли он мог быть сатрапом и тем более угнетателем народа. Слишком юным выглядит. Студент или из вольноопределяющихся. Скорее всего снимок сделан после окончания курса на память перед отправкой на фронт. Он чем-то похож на нас».

А вот висевшая рядышком фотография заинтересовала меня. О чем я рассказал парням. На ней был изображен пехотный капитан. Явно сидевший в окопах и успевший повоевать. На мундире были ордена св. Георгия и св. Владимира с мечами, на шашке имелся знак ордена св. Анны 4-й степени. Фотограф смог передать всю глубину этого несомненно храброго и мужественного человека. Что меня в нем заинтересовало, так это печальный взгляд очень уставшего человека, пережившего боль утраты. И никто не знает судьбы этих офицеров – защитников Родины. Может, они погибли в Мазурских болотах, Галиции, Восточной Пруссии, а не пропали на полях сражений Гражданской войны? Своими словами я сбил накал страстей. Кроме того, я заметил заинтересованный взгляд «дедка-администратора».

Мы разговорились с парнями, заинтересовавшимися моими выводами о фото, почему и на основании чего я их сделал. Я представился: «Лейтенант Владимир Седов, выпускник Тамбовского пехотного, еду к месту службы в Минск». Ребята тоже представились. Высокий назвался Сергеем, второй Михаилом. Оказалось, я был прав в своих предположениях – они только что окончили Казанское пехотное училище им. Верховного Совета Татарской АССР и тоже едут к новому месту службы в Киев. Поезд вечером, чтобы не терять попусту времени, решили побывать в сердце столицы, своими глазами увидеть Красную площадь, Мавзолей и Кремль. Решили сделать фото на память, тем более что снимки должны быть готовы через несколько часов. Сами же походят и посмотрят вокруг. Сказал парням, что могу им с этим помочь: покажу и расскажу все, что знаю сам. Они согласились. Так беседуя, мы дождались своей очереди. Парни решили сделать себе художественное фото. По одному проходили в студию и там фотографировались. Я решил не мелочиться. Когда подошла моя очередь, администратор принял мой заказ на фото и направил в студию. Сергей зашел вместе со мной. Пока я рассматривал обстановку, в студию зашел дедок-администратор и стал за аппарат, заменив в нем пластину. Посмотрев на меня, он сказал:

– Ну, молодой человек, давайте приступим. Хотел вам сказать, что очень приятно видеть у себя человека, разбирающегося в давно забытых деталях истории. Где учились?

– Просто думаю, что надо знать историю своей Родины и ее армии. Кстати, фотографии действительно очень выразительны.

– Рад за вас. Спасибо за оценку моего скромного труда. Я делал тот снимок, что вас заинтересовал. Все, что вы говорили, правда. Только прапорщик был кадровый, служил в Сибирской бригаде. Это не ваша ошибка… Вы этого знать не могли – китель не его, свой он испачкал здесь, когда готовился к снимку. Прапорщик спешил и очень расстроился из-за неприятности. Нужно было помочь человеку. У нас здесь своя небольшая костюмерная, и мы ему подобрали китель для снимка… Кстати, за снимком он так и не пришел, адреса, куда выслать фото, не оставил… Ну, а мы продолжаем хранить снимки всех, кто фотографировался и за ними не пришел. Ладно, это все дела давно минувших дней. Поднимите голову. Так, немного поверните вправо, подбородок чуть-чуть выше. Вот так. Замрите – сейчас вылетит птичка. Прекрасно. Еще раз. Спасибо. Какой вы хотите фон за своей спиной – мы можем сделать любой – Кремль, Спасскую башню, Мавзолей, Исторический музей? Выбирайте.

– Спасибо, выберите сами. Мне в принципе все равно. Скажите, снимки действительно будут готовы через два часа?

– Конечно, фирма гарантирует. Сейчас сделаем снимки, и я отдам ваши в первую очередь. Все будет как надо. Кстати, молодые люди, а не хотели бы вы сделать себе еще один художественный снимок? В костюмах прошедших веков, так сказать, – неожиданно обратился к нам фотограф. – У нас они сохранились. Вы мне почему-то понравились. Мне было бы интересно поработать с вашими лицами. Обещаю, будет очень интересно. Стоит не дорого. Фото заберете вместе с заказанными. Не понравится – уничтожим.

Сергей вопросительно посмотрел на меня.

– Почему бы и нет, все равно мы уже здесь, – согласился я. – Ты как, Сережа?

– Только не беляком, – немного подумав, ответил он.

– Прекрасно. Мы подберем вам костюм, скажем, революционного матроса, – предложил фотограф. – Галифе менять не надо. Тогда многие ходили в схожих. На снимке видно не будет. Так, ну а вам? Может быть, что-то конкретно хотите? Какой-нибудь век?

– Мне все равно. Лишь бы это был русский военный мундир до начала XX века.

– Подождите пару минут. Сейчас все принесу, – с этими словами фотограф, забрав пластины, вышел в коридор.

К нам в студию, отодвинув штору, заглянул Михаил:

– Ну, что, скоро вы? Долго вас ждать?

– Сейчас еще по снимку сделаем и придем, – ответил я.

– Тогда мы пойдем покурим на улице, – сказал Михаил и исчез.

Почти сразу зашел фотограф, принесший костюмы.

– Вот это вам, – протягивая Сергею бескозырку, тельняшку и тужурку, сказал он и продолжил, уже обращаясь ко мне! – Ну, а это вам, молодой человек. Я думаю, офицерский мундир одного из самых старых русских полков, Конного лейб-гвардии полка, должен подойти.

Форма, доставшаяся мне, была настоящая, «бальная», с брюками навыпуск. Мы с Сергеем стали быстро переодеваться. Первым оделся Сергей. Смотрясь в большое напольное зеркало, он по-детски гримасничал. Было видно, что он доволен своим видом.

Мне разобраться со своим костюмом тоже особых проблем не составило. Одевшись и застегнув на поясе шитую портупею, я спокойно ждал своей очереди. Смотреться в зеркало желания не было, интереснее было наблюдать за фотосессией. Настроив аппарат, «дед» стал руководить съемками – где и как стоять и сидеть Сергею. После чего сделал несколько снимков. Затем пригласил меня.

Держа в руках тяжелую форменную каску, я двинулся под свет софитов, который мешал видеть остальную комнату. Подойдя к экрану, остановился и посмотрел в сторону фотографа. Было такое ощущение, что все вокруг застыло и затихло. Потом раздался вздох, и явно не одного человека.

– Вот это да!!! – сказал кто-то. Я повернул голову в сторону говорившего, но так никого и не увидел – слепил свет. Раздался щелчок, а затем еще. Мне почему-то разонравилась идея сниматься. Не дожидаясь команды, сел в кресло, поставив каску на пол. Фотограф сделал еще несколько снимков. Поблагодарил и разрешил переодеваться.

– Ну, ты даешь! – услышал я от Сергея. – Прямо аристократ какой-то. Мундир сидит как влитой.

– Что, действительно хорошо смотрелся?

– Просто отлично. Сразу чувствовалось, что настоящий военный.

– Ладно, давай собираться, а то ребята заждались.

Быстро одевшись и отдав костюмы подошедшей помощнице фотографа, уточнив время, когда прийти за снимками, мы наконец вышли на улицу.

– Где вы пропадали? Мы уже собрались идти на поиски! – набросились на нас парни.