Текст книги "Мариуполь. Назад в будущее"

Глава 14

Прошёл месяц. За это время Виктор кое-что для себя выяснил.

Он работает на Заводе имени Ильича мастером мартеновской печи № 10. Возглавляемая им бригада состоит из пяти человек.

Впрочем, мастер – это номинальная должность. Виктор такой же сталевар, как и его соратник Макар Мазай, а трое остальных работников являются подручными. Что сталевар скажет, то подручный и сделает.

Алексей Маргелюк – по прозвищу Маргела – трудится в бригаде подручным Мазая. У Виктора есть свой подручный, а третий – на подхвате у обоих. Работа тяжёлая, ведь сталь варить – это не суп в кастрюле! Здесь требуются физическая выносливость, психологическая устойчивость и терпение. Рядом с печью температура воздуха порой достигает ста градусов по Цельсию. Не каждый человек способен длительное время испытывать на себе её воздействие. Случаются тепловые обмороки, обезвоживание и тому подобное.

Лидером по выплавке стали был, конечно, Макар Никитович Мазай, обладавший природной смекалкой и глубокими познаниями в своём деле. Ещё в 1936 году он установил рекорд по съёму стали с печи. Для тогдашних металлургов Мазай был подлинным героем, сталеваром номер один. Любое сталеплавильное предприятие страны мечтало иметь в своём коллективе передовика вроде Мазая. Его стахановские заслуги были отмечены наградами и грамотами правительства. А Серго Орджоникидзе, известный революционер и «будущий район Мариуполя», лично вручил Макару за его героический труд легковой автомобиль ГАЗ-М1, легендарную «эмку». Невиданная роскошь по тем временам, тем более для обычного работяги! В 1939 году Мазая даже наградили орденом Трудового Красного Знамени.

Что же касается Маргелы, мазаевского подручного, то он, наоборот, был далёк от всего этого и старался найти любые предлоги, чтобы пореже находиться у печи. Вот поэтому третий подручный частенько помогал Мазаю в его нелёгком деле. А Маргела усердно искал способ, образно говоря, вернуться назад в будущее, и на предприятии об этом знали и за глаза прозвали его «малахольным фантастом», ибо его словоохотливость и бестолковость не удержали в тайне секрет. Заметим, что к 1941 году граждане страны уже вовсю читали фантаста Александра Беляева и его роман «Прыжок в ничто». Поэтому и относились к Алексею, как к нездоровому человеку с маниакальной тягой вернуться туда, куда невозможно представить даже здравомыслящему человеку. И только Виктору, хотя он тоже не до конца в это верил, что-то было знакомо из услышанного от Маргелы. Виктор подсознательно ощущал связь с тем самым будущим.

…Это был июнь 1941 года, когда над СССР дамокловым мечом нависла угроза германского военного вторжения. Люди до последнего не хотели в это верить, но, памятуя о том, что часть Европы уже находилась под пятой нацистов, работали с полной отдачей, перевыполняя план по выплавке стали.

Двадцать второе июня 41-го стало чёрным днём для Советского Союза. Правительство страны приняло решение подготовить Завод имени Ильича к эвакуации, а сам Мариуполь с его огромной промышленной базой полностью перевести на военные рельсы. Для обеспечения этого всем работникам металлургического производства была выписана бронь от призыва на фронт. Бригада Виктора не стала исключением. Работа велась 24/7. Ильичёвские металлурги выпускали бронированную сталь для танков, подводных лодок, торпедных катеров и самолётов-штурмовиков. В ход пошли скоростные плавки, придуманные Мазаем и позволявшие давать большее количество стали за малое время. Оборонные заказы поступали один за одним – здесь особенно пригодились стахановские навыки Макара Мазая. Только это уже было не дружеское трудовое соревнование, а борьба за жизнь. Люди изнемогали от усталости, но продолжали трудиться.

Алексей Маргелюк к тому времени свыкся с участью подручного и уже не пытался отлынивать. Тем более, что по законам Страны Советов, тем более в военное время, его могли осудить за тунеядство и отправить на передовую в штрафбат. А такая перспектива его точно не устраивала. Он перестал донимать всех рассказами о будущем, хотя и пытался пару раз порассуждать о том, что победа неизбежна. Но на заводе уже служили особисты, которые могли заинтересоваться бредом Маргелы. Поэтому все попытки донести своё «будущее» до настоящих героев завода, выплавляющих сталь для победы, он оставил в прошлом.

Работал Алексей, надо признать, не хуже опытного сталевара. Порой даже оставался спать в цеху. Виктор же много чего понял за время общения с Алексеем. Научился верить его россказням. Там, в «будущем», Виктор видел себя милиционером, охраняющим порядок в городе. Там нет войны. Нет смертей от фашистов. А то, что Таран с бандой приехал в город попугать народ, так это мелочи по сравнению с войной. Главное, что люди живут мирно, и у них есть будущее. В июне 1941 года этого понимания ещё не было.

Немцы же тем временем быстро наступали. А через Мариуполь проходили обескровленные части Красной Армии и гражданское население. Город был перенасыщен войсками, тыловыми подразделениями, госпиталями, но оставался беззащитным перед врагом со стороны суши.

В конце сентября 1941 года для обороны Мариуполя стали прибывать дивизии Красной Армии, наскоро сформированные, в основном, из рабочих и шахтёров. С воздуха город прикрывала отдельная истребительная авиаэскадрилья из устаревших самолётов и отдельный зенитный артиллерийский дивизион ПВО. В начале октября участились налёты люфтваффе. В ночь на 6 октября немцы остервенело бомбили железнодорожные и автомобильные пути, промышленные предприятия, горели жилые дома. Тогда же авиаэскадрилья по приказу командования покинула Мариуполь. Борьбу с немецкой авиацией вели моряки Азовской военной флотилии, обстреливая врага из зенитных установок, однако в ночь на 8 октября по приказу командующего флотилией боевые корабли ушли из Мариупольского порта. Слабо обученная, не имевшая танков и противотанковых орудий, без поддержки авиации и тяжёлой артиллерии, растянутая в одну линию по 70-километровому участку фронта, стрелковая дивизия, несмотря на героизм красноармейцев, проявленный в боях, не смогла стабилизировать фронт и остановить врага на подступах к городу. Мариуполь был захвачен частями 3-го моторизованного корпуса 1-ой Танковой армии группы армий «Юг».

Восьмого октября, выдвигаясь с боями по Бердянской дороге, передовой отряд моторизованной бригады Ваффен-СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» ворвался в город. Немецкие бронетранспортёры, двигаясь по улицам, вели огонь из пулемётов и орудий по красноармейцам и мирному населению города, подавляя отдельные очаги сопротивления. Надо сказать, что это были не просто войска СС. Многие бойцы служили в личной охране Гитлера, а её командир Йозеф (Зепп) Дитрих использовался самим фюрером как таран – его посылали на самые ответственные участки фронта. Вслед за бронемашинами в город вошли штурмовые отряды, сформированные преимущественно из немцев и румын. Были в их составе также малочисленные бригады итальянцев. Командовал передовым отрядом дивизии штурмбанфюрер СС Курт Майер, получивший прозвище «Стальной кулак».

В его распоряжении была всего тысяча солдат. Увидев, однако, что они настроены по-боевому и уверены в успехе, Майер принял решение наступать. Чтобы посеять панику и не дать возможность организовать сопротивление, немцы вели беспорядочный огонь по всему, что движется, не разбирая военные это или гражданские. В тот момент, когда в здании горисполкома Мариуполя проходило заседание штаба по обороне, захватчики подогнали самоходки и расстреляли здание. Те, кто успел выскочить из здания, побежали к морю, но были убиты штурмовиками. В будущем подобную тактику в городе применят националисты с Майдана – Таран и его приспешники. Знали ли они, что подобное город уже переживал, доподлинно неизвестно, так как Майдан, в основном, состоял из сельских малограмотных и безработных хлопцев, националистически настроенных и хорошо организованных футбольных фанатов и прочих городских имбецилов.

Вся власть в оккупированном Мариуполе принадлежала командующим германскими войсками с самыми широкими полномочиями. Схема управления была следующей: военно-полевые комендатуры – областная управа – городская управа– управы в районах, сельские управы со старостами из местных. В городе были образованы органы военного террора: СС, СД (службы безопасности), гестапо (тайная государственная полиция), городская полиция, жандармерия, вспомогательная криминальная служба («местное гестапо»), охранная полиция, полиция порядка и другие службы.

Военно-полевую комендатуру города возглавлял фельдкомендант генерал Гофман. Для подавления сопротивления населения создавались оперативные команды (айнзацкоманды) из состава служащих полиции безопасности, СД, гестапо, охранной и уголовной полиции. Именно эти команды («военные каратели») в городе отвечали за борьбу с партизанами, подпольщиками, за уничтожение коммунистов, евреев, цыган и других групп населения.

На второй день оккупации фашисты развесили по городу объявление главнокомандующего германскими войсками о мерах наказания за нарушение населением приказов оккупационных властей. Объявлением этим предусматривалось девять запрещающих пунктов: ходить по городу без пропусков, находиться вне дома с наступлением темноты, принимать на жительство граждан не из местного населения, хранить оружие и боеприпасы, подходить к железнодорожному полотну и так далее.

При нарушении пунктов объявления часовым приказано стрелять без предупреждения. Все мариупольцы были обязаны явиться на рабочие места в течение трёх дней, а за неявку на работу грозил расстрел. Заподозренные в саботаже лица могли быть расстреляны или помещены в специальные штрафные лагеря при заводах.

Металлургические заводы отныне управлялись специально созданной группой «Восток» и работали на нужды Вермахта. Фашисты планировали запустить производство стали для немецких предприятий фирмы Крупп, главного производителя оружия для Германии. Что-то им удалось. Однако оккупанты встречали яростное сопротивление подполья и граждан, которые приводили в негодность заводские мощности. Фашисты через местных старались выявлять саботажников и расстреливать. Так, были расстреляны два жителя города за то, что они выпустили 10 тысяч тонн мазута в районе теплоэлектроцентрали Завода имени Ильича, позже были казнены 33 работника судоремонтного завода, а в марте 1942 года 43 рабочих Завода имени Ильича. Проводились расстрелы коммунистов, подпольщиков, передовых рабочих, отказавшихся работать на оккупантов. В конце октября была расстреляна группа евреев из 9000 человек. Подчеркнём, что массовые убийства совершались не только с целью подавления сопротивления, они являлись частью плана очистки территории от местного населения.

Под оккупацией велась насильственная украинизация населения, преподавание в школах шло на украинском языке, были напечатаны учебники на украинском, выпускалась «Маріюпільська газета» также на украинском. (В будущем, в 2014, нацбаты изберут похожую тактику.)

И вот теперь населению приходилось как-то выживать в жутких реалиях фашистской оккупации. Впрочем, находились и мариупольцы-предатели. Так называемые «спящие». Они жутко ненавидели власть Советов, хотя неплохо себя при ней чувствовали. Когда же им предложили послужить на благо Германии, они с лёгкостью согласились.

Глава 15

Как и было предписано оккупационными властями, Виктор и его бригада, кроме Макара Мазая, появились на заводе на третий день к началу смены. Всего у цеховых ворот собралось пять или шесть бригад. Ворота цеха были закрыты, и люди толпились справа от входа.

Октябрьский день 1941 года выдался холодным, и бригада Виктора, ожидая новое начальство, изрядно промёрзла. Наконец, через час или полтора стали подъезжать автомобили немецких гауляйтеров. Сопровождали их автоматчики на мотоциклах с колясками.

– Видать, тузы едут, – негромко сказал Виктор.

– Бля, я такое в кино только видел, – промычал Маргела.

– Ты им только про будущее не ляпни и про свои галлюцинации о победе, а то нас вмиг порешат! – Виктор кивнул в сторону мотострелков.

Вся эта псевдорыцарская кавалькада поравнялась с толпой людей. Машины остановились. Водители, как обученные собачки, резво метнулись к дверям и открыли их. Из машин показались холёные, чисто выбритые и чисто одетые коменданты города разных уровней – их было семь человек, не считая водителей и автоматчиков. Последние по немому приказу встали перед металлургами, коменданты за ними. Сталеварам личности этих начальников, по понятным причинам, были не знакомы. Вперёд вышел невысокий немец с оспинами на лице, оставшимися от одноименной болезни.

– Руски! – обратился он к мартеновцам на плохом русском языке. – Ми к вам пришол з миром, чтобы ви послужить на благо великой Германии. Кто будет хорошо работать, тот будет хорошо кушать. Кто не будет – мы стрелять!

Внутри толпы раздался неодобрительный гул. Рябой немец поднял руку:

– Мольчать, сейчас фельдкомендант Гофман говорить будет!

Рослый, худощавый человек в серой шинели, перчатках и высокой фуражке с кокардой в виде орла вышел вперёд, широко расставил ноги и начал что-то говорить по-немецки. Рябой его время от времени переводил.

Из того, что удалось понять, выходило следующее. Если кто откажется работать, будет расстрелян, кто опоздает на смену, будет посажен в тюрьму, которую организуют здесь же, на территории цеха. Кто испортит печь – расстрел. Болеть запрещалось… Хлеб по спецкарточкам. Смена двенадцать часов, перерыв полчаса. Выходных нет. И всё в таком духе. Короче, ты не сталевар – ты раб великой Германии!

Потом рябой представил следующего немца по фамилии Хук. Тот тоже много говорил на своём языке, а рябой переводил. Речь Хука не сильно отличалась от речи фельдкоменданта, однако в конце он произнёс:

– Wir wissen, dass es einen Masai-Stahlarbeiter unter Ihnen gibt, der hier arbeitet. Wenn er unter Ihnen ist, machen Sie einen Schritt weiter.

Виктор отчетливо услышал слово «Мазай». Рябой тут же перевёл:

– Нам известно, что есть сталевар Мазай, который работать здесь. Если он среди вас, сделать шаг вперёд.

Оккупанты были наслышаны о талантливом мастере и планировали использовать сталь, которую варил передовик, для производства своих танков. Но для начала его следовало найти. А сделать это было непросто. В оккупированном городе никто не отказывал в помощи Макару, помогая ему укрываться от немцев.

Вот и сейчас из толпы металлургов никто не вышел. Рябой немец ещё раз повторил свои слова, но тщетно: Макара не было среди рабочих.

Рябой подошёл к одному из немецких начальников, внимательно выслушал, что тот ему сказал, и снова залепетал на ломаном русском:

– Кто есть начальник цеха? Выходить!

Вперёд выступил широкоплечий, приземистый мужчина лет сорока пяти.

– Где твой работник? – спросил рябой.

Начальник цеха пожал плечами:

– Мне неизвестно. С тех пор, как вы вошли в город, я его не видел.

– Где он жить?

Повисла немая пауза. Рябой исподлобья взглянул в сторону немецких офицеров. Один из них кивнул головой.

– Именем Германии, за отказ сотрудничать с солдатами Фюрера – расстрелять! – приказал рябой. После чего повернулся к мотострелкам и выдал им то же самое на немецком.

Два вооружённых солдата подошли к начальнику цеха. Не говоря ни слова, силой подтолкнули его к железным воротам, отступили на пару шагов и произвели короткую очередь из автоматов. Мужчина упал замертво.

И, тут из толпы раздался выкрик:

– Герр офицер, я знаю, он мой сосед по дому.

Виктор не мог поверить своим ушам! Кричал подручный Мазая – Маргела.

– Ты спятил?! – прошипел Виктор.

– Ага, я его подручный, я не хочу умирать, а так-то следующий был бы я! – пробормотал Алексей.

– Кто говорить? – спросил рябой.

Алексей сделал шаг вперед. Немец подошёл поближе, оценивающе взглянул на Алексея и спросил, как его зовут.

– Маргелюк, Алексей Тарасович, – ответил Маргела. – Подручный сталевара Мазая.

– Ну ты гнида! – вырвалось у Виктора.

Но Алексей настолько был возбуждён, что даже не услышал этого. Зато Виктора услышал рябой. Он приказал ему выйти из строя и представиться.

Виктор в свою очередь сделал шаг вперёд:

– Стасенко, Виктор Георгиевич.

В ту же минуту низкорослый рябой выхватил автомат у рядом стоящего мотострелка и что было силы ударил Виктора прикладом в голову. Виктор пошатнулся и рухнул, словно подкошенный пулей.

Рябой повернулся к начальству и объяснил свой поступок как необходимый акт устрашения недочеловека. Фельдкомендант Гофман в ответ даже вскинул руку в нацистском приветствии, остальные последовали его примеру, выкрикивая «Хайль Гитлер!» Затем фельдкомендант приказал двум подручным из толпы забрать Виктора и добавил, что если он выживет, то завтра должен быть на работе. Двое из бригады Виктора подхватили его на руки и внесли в строй, где остальные помогли уложить пострадавшего на лавочку, стоящую у ворот.

Маргела стоял по стойке «смирно». Он так плотно стиснул зубы, что казалось, они вот-вот превратятся в песок. В голове его творилось что-то невообразимое. Он десять раз себя похоронил. Рябой снова обратил на него свой взор:

– Ты говорить, где Мазай, мы тебе давать жить. Млеко, яйки, хлеб. Ты знать, где он?

– Он живет рядом со мной, в Талаковке, у Кузьмы.

– Ты нас водить туда, сечас?

– Да, могу, герр офицер.

Рябой отошёл к своим сослуживцам, они что-то бурно обсудили, потом расселись по машинам.

– Ты ехать с нами! – он указал жестом на мотоциклы, стоящие поодаль.

И добавил, обращаясь к толпе металлургов:

– Завтра всем работать! Я смотреть!

Глава 16

Виктор очнулся минут через сорок после того, как Маргела с комендантами уехали в Талаковку. Голова его горела словно раскалённый металл. Место удара кровило, и каждое движение или поворот головы отдавались болью в висках. Сознание было спутанным, однако поразительным образом к нему вернулась память! Он отчётливо вспомнил себя в будущем и всё то прошлое, которое было до взрыва в РОВД. Всё, что ему постоянно твердил Маргела – про своих нациков, про Тарана, про БТР и танк, про 9 мая – он тоже вспомнил. Но вместе с тем, он вспомнил про последние несколько месяцев здесь, в прошлом. И от этого ему стало не по себе.

– Георгич, ты как? – спросил один из подручных. – Ты не вставай, полежи, что-то ты бледный.

– Всё в порядке, ребята. Голова только гудит.

– Дойдёшь до дому или подсобить?

– Дойду, доковыляю как-нибудь.

Он не спеша приподнялся и присел на лавочке. Его окружили несколько сталеваров.

– Виктор, что будем делать, как жить дальше? Есть какие мысли?

– Ребят, сейчас не до мыслей, голова, как чан. Придумаем. Но пока вот что я вам скажу. Мы обязательно победим эту сволочь, обязательно. И таких гнид, как Маргелюк, вздёрнем на первом же столбе. Это я вам обещаю!

Он проговорил это с такой стальной ноткой в голосе, что собравшиеся вокруг него металлурги машинально зааплодировали, как будто они находились на партсобрании.

– Нужно товарища Толмачёва похоронить и его родным сообщить. Он геройски погиб, не выдав товарища.

Виктор посмотрел на своих подручных и добавил:

– Справитесь?

– Ясно дело, Виктор Георгиевич, справимся. Нас тут вон сколько, – один из подручных взглядом окинул толпу людей.

– Тогда я спокоен, а сейчас пойду потихоньку, нужно отлежаться и всё переосмыслить.

С этими словами Виктор встал и побрёл, пошатываясь, в сторону проходной.

… Когда Маргела с немцами добрались до дома, где по словам предателя, скрывался Макар Мазай, кортеж заметно поредел. Часть машин, выехав за ворота центральной проходной, свернула в сторону центра. Оставшуюся кавалькаду составляли два бронированных автомобиля марки Мерседес-Бенц и мотострелковый патруль. Рябой немец, выглянув из окна машины, жестом приказал стрелкам окружить дом. Затем он распахнул дверцу, встал на подножку автомобиля, взял в руки мегафон и на своём ломаном русском выдал:

– Руски сталевар! Мы знаем, что ты скрываться здесь. Выходить, тебе дарить жизнь.

Ответа не последовало. Рябой повторил эту фразу ещё два раза. Тогда дверь дома открылась и на крыльце показался коренастый и широкоплечий мужчина лет тридцати пяти.

– Вам кто нужен? – поинтересовался он.

Рябой вопросительно повернулся к Маргеле, который сидел в коляске одного из мотоциклов.

Маргела понял, что от него требуется, выскочил из коляски и, направился к дому, где стоял мужчина. Подойдя к калитке, он по-современному, на блатной манер, выкрикнул:

– Слышь, Кузьма! Где Макар, бля? Тут до него с предложением.

Кузьма посмотрел оценивающе на Маргелу, который нагло выбив ногой калитку, вошёл во двор, сплюнул в сторону предателя и ответил вопросом на вопрос:

– А тебя, гнида, кто во двор пускал? А? Ну-ка выйди, как зашёл!

Кузьма указал ему рукой на выход.

– Одну минуточку, герр офицер, – пролепетал Алексей, обращаясь к рябому.

Тот одобрительно кивнул.

– Ты, Кузьма, лучше говори, – продолжил Маргела. – Иначе сейчас эти пацанчики с автоматами покрошат тут всё в пыль. И не будет у тебя ни кола, ни двора.

– Ах, ты, мразота, ссучился всё-таки! Я никого не боюсь – ни этих твоих, как ты сказал, «пацанчиков», ни этого фашиста с мордой, как асфальт. Двигай, откуда пришёл! Я тебя знать не знаю, ишь ты, распорядитель хренов!

Рябой понял, что между двумя соседями разговор не ладится, и вступил в диалог:

– Товарисч Кузма! Ви нам не нужен! Нужен Макар. Он работать с нами, мы ему свобода и еда.

– Накось выкуси! – Кузьма сложил пальцы в кукиш и показал рябому. – Никто на тебя и на твою вшивую Германию работать не будет, только вот этот кусок говна, – он указал на Маргелу, – будет! Езжайте отсель. Нет здесь Макара и не было!

Рябой подозвал к себе Маргелу. Тот вмиг оказался рядом с немцем, который что-то пробормотал ему на ухо, но Кузьма не расслышал – что. Маргела вернулся к калитке.

– Кузьма, герр офицер предлагает тебе деньги, если ты назовешь, где Макар.

– Передай своему герр офицеру – пусть он свои деньги засунет себе между ягодиц!

Рябой неплохо владел русским языком, чтобы понять сказанное. Он резко выдернул из кобуры пистолет и навскидку выстрелил в Кузьму, который пошатнулся и упал бездыханным.

Немец прошёл во двор, поднялся на крыльцо, ногой оттолкнул убитого, после чего вступил в дом, махнув своим стрелкам, чтобы те следовали за ним.

В центре небольшой комнаты сидела за столом моложавая женщина, опустив взгляд в пол, нервно перебирая бахрому на белой скатерти. Рябой нагло уселся на стул напротив и взял её за подбородок, чтобы она смотрела ему в лицо. Следом в комнату вошли четыре автоматчика. Фашист вкрадчиво заговорил:

– Тьебя как зовут, женщина?

– Марфа я, – еле сдерживая страх, выговорила она.

– Марфа, гдье Макар?

– Что с Кузьмой, я его не слышу, вы его убили? – в свою очередь спросила она.

– Ньет, Кузьма скоро быть здесь. Его не убили, – соврал рябой. – Так, где есть Макар?

– Не было тут Макара, с чего это ему сюда приходить.

– Хорошо.

Рябой подозвал к себе автоматчика и что-то приказал тому на немецком. Солдат вскинул руку в нацистском приветствии, крикнул «Хайль Гитлер» и удалился. Через минуту он вернулся вместе с Маргелой.

– Слушать мою команду! Ти, Альоша, здесь ждать Мазая. Четыре солдата тоже здесь. Когда Мазай здесь быть, вы его схватить и – в штаб. Кушать вам везти другой солдат. Понятно?

– Так точно, герр офицер! – Маргела вытянулся в струнку, как подчинённый перед командиром. – Подождать Макара, схватить и привезти в штаб, к герр офицеру!

Рябой встал, потрепал Маргелу по щеке и вышел во двор, хлопнув дверью. На улице послышалась немецкая речь и какая-то возня. Следом взревели моторы мотоциклов и через пару минут всё стихло.

Марфа сидела, вновь потупив глаза в пол. В воздухе повисла немая пауза. А вскоре женщина начала плакать: сначала тихонько, потом навзрыд. Слезы градом текли из её глаз, губы дрожали. В этом хриплом кричащем плаче было столько боли и страдания, что Маргеле захотелось пожалеть несчастную женщину. Он подошёл к Марфе и уже было занёс ладонь над её головой, чтобы погладить, как вдруг плач резко прервался. Марфа подняла на Маргелу взгляд, полный ненависти, и яростно крикнула:

– Пшёл вон, сволочь! Не приближайся ко мне, сучонок! Не смей даже трогать меня своими паршивыми ручонками!

Она встала из-за стола и пошла к двери. Дорогу ей преградили два солдата с автоматами. Она взглянула на них, оценивая опасность, и рванулась вперёд. Опешив от такой смелости, солдаты расступились, позволяя хозяйке дома пройти.

Оказавшись на улице, Марфа огляделась и, не найдя Кузьму, собралась снова войти в дом, но в этот момент заметила на крыльце запёкшиеся пятна крови. Сердце женщины заколотилось бешеным ритмом, ноги невольно подкосились, тело обмякло, и она медленно присела на ступеньки. Марфа догадалась, что мужа ее убили. От этой мысли ей сделалось невыносимо больно в груди, и боль эта электрическим разрядом прошла через всю неё. Она попыталась позвать на помощь, но слипшиеся от сухости губы и покидающие жизненные силы не позволили это сделать. Сердце Марфы остановилось.

Позже на крыльцо вышли Маргела с солдатами. Поняв, что женщина умерла, они прикопали её во дворе дома, там, где уже лежал Кузьма.

Закончив дело, они вернулись в дом – дожидаться Макара.