Текст книги "Мариуполь. Назад в будущее"

Глава 17

Утром у входа в цех снова собралась толпа сталеваров. Виктор прибыл без опоздания, аккурат к началу смены. К этому же времени к воротам подъехала большая крытая тентом грузовая машина, в которой находилось примерно пятнадцать солдат с автоматами наперевес. Из их разговоров можно было понять, что это не немцы, поскольку язык был похож на молдавский. Среди сталеваров были рабочие-беженцы из Бессарабии, которые безошибочно угадали в солдатах румын.

Королевская Румыния одновременно с нападением Третьего Рейха на Советский Союз вступила во Вторую мировую войну в качестве германских союзников.

Румынская авиация уже 22 июня 1941 года нанесла воздушные удары по нашей территории. Одновременно с южного берега Дуная и с правого берега Прута начался артиллерийский обстрел приграничных населённых пунктов. В тот же день после артподготовки румынские и германские войска попытались форсировать Дунай. Шестнадцатого июля на территорию Бессарабии пришли румынские оккупационные войска.

Те, кому посчастливилось бежать от оккупации, теперь снова оказались оккупированными. До рабочих от односельчан доходили слухи, что румыны зверствовали в занятых ими районах Бессарабии. Занимались этническими чистками. Истребляли евреев.

Появление их на заводе имени Ильича не сулило ничего хорошего.

Из кабины грузовика выполз толстый полицай, одетый в немецкого образца мундир с белым воротником, обшлагами и карманами, отороченными серо-голубой тканью. На его большой голове еле умещалась пилотка. Тяжело переваливаясь с ноги на ногу, он подошёл к рабочим.

– Слухай мою команду! – заговорил полицай. – Я ваш новий начальник, зовуть мене Степан Тараненко.

Виктор вспомнил нагрудную нашивку у националиста в РОВД – «Тараненко О.И».

«Возможно, это не случайно, возможно родственник», – подумал Виктор. После того, как к нему вернулась память, он уже ничему не удивлялся.

– Зі мною бригада солдатів, покликана посилити контроль за вашою роботою. – продолжил полицай. – У мене наказ, ті хто сприятиме саботажу, розстріл!

Из толпы послышался крик:

– А как всех перестреляешь, с кем будешь сталь варить?

– Всіх стріляти не стану. А ось дружин і матерів саботажників до стінки поставлю, тоді подивимося!

По толпе пронесся гул недовольства.

– Питання є? – произнёс Тараненко.

Ответа не последовало.

– Ну, тоді все по місцях. Працювати.

Металлурги разошлись.

Уже у печи Виктор заметил, как из чёрного дыма, словно из ниоткуда, навстречу ему идёт человек, напоминающий походкой Макара Мазая. Вот только лицо было совсем незнакомым: брови густо нависали над тяжёлым взглядом, окладистая борода напомнила Виктору батюшку Николая из Свято-Никольского собора Мариуполя, в который он захаживал перед службой, в том будущем, где он служил милиционером. Схватив Виктора за руку, незнакомец силой затащил его за печь.

– Виктор, это я, Макар! – громко проговорил он, чтобы собеседник услышал. Шум и лязг металла в цеху заставляли порой переходить на крик.

– Макар??? – изумился Виктор.

– Да, это грим, по случаю одолжил в театре. Я к тебе не просто так пришёл, рискуя нарваться на патруль. Наши ребята в городе создали подполье, и я с ними. Мы будем всячески мешать немцам: выводить из строя оборудование и машины, не позволим им вывозить сталь в Германию. Будем по возможности уничтожать всё, что для них ценно. Только так мы добьёмся победы. Наш город ещё будет прославлен в веках. Ты с нами?

– Макар, я-то с вами! А, вот Алексей, твой подручный, продался немцам. Они вчера тебя искать поехали, но, как я понимаю, раз ты здесь, не нашли. И вот ещё что. Все, о чём раньше бредил твой подручный, ну, помнишь про будущее? Так вот, я это будущее вспомнил. Я вспомнил эту гниду Алексея. Он в будущем – такой же шнырь у нацистов.

– Погоди, что ты мелешь, какое на хрен будущее? Мы что, этих нацистов ещё 100 лет не победим?

– Получается, что так. Нет, войну-то мы выиграем. А вот нацистов не победим.

– Ахинея какая-то! Войну выиграем, а нацистов не победим! Тебя, видать, хорошенько перетянуло, раз бред этого гада у тебя в голове застрял. Это он тебе внушил про это будущее, вот ты и поверил, что сам из него, из этого будущего прибыл. Бред!

Макар на минуту замолчал и засмотрелся на свод мартеновской печи.

– Хотя, подожди, – продолжил он. – До работы в мартене я тебя не знал. Ребята наши тоже говаривали, что не знали тебя ранее. Вроде, как ты на нашем районе рос, но, с кем общался, – загадка. Ты и до аварии в цеху ничего никому не рассказывал. Не разговорчив был, все особнячком держался. Может и впрямь из будущего!

Мазай хлопнул Виктора по плечу и засмеялся.

– Шучу, Виктор, смотрю ты, как струна, сжался. Знали тебя парни из доменного цеха, с ними ты учился в бурсе. Короче, нам в цеху как раз нужен такой, как ты. Неразговорчивый, отважный. Мы как с подпольем решим, какая диверсия нужна будет, так выйдем с тобой на связь. А так скажи парням, пусть не геройствуют, плавят сталь – всё равно до Германии она не доедет!

Ну всё, мне надо уходить, а тебе на смену заступать. А то кинутся полицаи, что сталевара на месте нет, подручных растерзают. Румыны зверюги: не щадят ни старых, ни малых. Завтра-послезавтра наведаюсь к этой гниде, Маргелюку, погутарю по-нашему. Бывай, Виктор!

– Будь осторожен, Макар!

И Мазай, как появился из чёрного мартеновского дыма, так в нём и растворился.

Виктор не рассказал Макару про его будущее, хотя хорошо помнил из истории города о его подвиге. Он посчитал, что не вправе менять что-то в прошлом, да и не известно, смог бы он изменить его.

Будучи юношей, Виктор увлекался научной фантастикой и читал роман Рея Бредбери «И грянул гром», где смерть бабочки в прошлом кардинально изменяет мир будущего. В жизни абсолютно всё связано друг с другом; в ней нет ничего того, что быть не должно; всем событиям есть какая-то причина и все события есть следствия чего-то. Виктор понимал: случайности не случайны. И то, что он «случайно» оказался в прошлом, этому есть разумное объяснение. Только он его пока для себя не нашёл.

Его и ранее посещали мысли о том, что время от времени случайность, которой никакого особенного значения он не придавал, может перевернуть его жизнь на 180 градусов. В милиции Виктор служить не собирался – это «случайность» его к этому сподвигла. Он учился в бурсе на металлурга. Потом служил в рядах Советской Армии. В те времена у всех так было, если только ты не мальчик-мажор. Учёба, служба, демобилизация и работа по выбранной специальности. Но Виктор демобилизовался из СА осенью1991 года, когда его страна – СССР – сжалась до Украины. И это уже была совершенно другая страна, с чуждой ему идеологией, восхваляющей откровенных отморозков из прошлого. Начиналась ползучая украинизация. Всё, что создавал СССР, распродавалось за копейки. Металлургические заводы перешли во владения частных инвесторов. Появились кооперативы, джинсы, жвачка, проститутки, и, собственно, как отдельный класс – бандиты. Всё бы ничего, если бы не один случай.

Его мама, чтобы прокормить семью, устроилась продавцом на рынок – в кооператив по продаже овощей и фруктов. Грузчиком в кооперативе подрабатывал Гурам, грузин, бежавший от Абхазской войны на Украину. Хороший, работящий парень, как все кавказцы, вспыльчивый, но справедливый. К тому времени все рынки и кооперативы были поделены между преступными группировками города. И Центральный рынок Мариуполя не был исключением, правда, с одним дополнением. Рынок делили между собой две непримиримые банды, получающие мзду с кооперативов. И вот в один из дней на рынок пожаловали смотрящие с обеих сторон, чтобы окончательно разделить сферы влияния. Началась перестрелка. Разбушевавшиеся бандюги шли по рядам и расстреливали палатки и киоски, переворачивали лотки с продукцией. В кооператив, где трудилась мама Виктора, вбежал молодой парень с красными, как у быка, глазами и трясущимися руками, и, наставив на неё пистолет, начал в грубой форме требовать выдачи кассы. Но, понимая всю ответственность перед владельцами кооператива, женщина отказалась отдавать выручку отморозку. И когда тот уже нажимал на курок, грузчик Гурам вытолкнул в прыжке маму Виктора из-под прилавка, а сам получил пулю в правую ногу. После его прооперировали, но хромота так и осталась.

В тот самый день Виктор решил, что он будет милиционером. Он поклялся себе давить всю эту мразь катком закона. Виктор окончил Высшую школу милиции и вступил в ряды правоохранительных органов для борьбы с организованной преступностью.

Глава 18

Через два дня в цех снова пожаловало немецкое командование во главе с рябым. Работу не останавливали.

Вражеские офицеры сначала что-то объясняли командиру полицаев Тараненко, а затем устроили шмон – вскрыли индивидуальные шкафчики рабочих и всё их содержимое бесцеремонно вывалили наружу. Фашистские прихвостни рылись в карманах одежды и тут же бросали её на грязный и пыльный пол. Досмотр длился час, и перед взором фашистского командования образовалась приличных размеров горка из курток, брюк и личных вещей сталеваров. А в руках у Тараненко – увесистая пачка листовок.

Было понятно: фашисты искали листовки, которые были развешены кем-то по всему городу. В них неизвестная группа подпольщиков призывала всех жителей к консолидации вокруг некоего Центра по противодействию захватчикам. В частности, предлагалось предавать огласке адреса проживающих в оккупированном городе старших офицеров немецкой армии. По возможности, выводить из строя оборудование без риска для собственной жизни и жизни своих близких. Выявлять изменников, которых в будущем можно будет предать суду. И всё в подобном духе.

Рабочие, по простоте своей, листовки не выбрасывали, а машинально клали в карманы, не придавая этому особого значения. Поэтому их было найдено такое количество.

Тараненко, закончив обыск шкафчиков, с полным талмудом листовок подошёл к рябому.

– Ось, герр обер-лейтенант, усё, що знайшли. Всэ перерыли, мыша не проскочила б!

Рябой взял из рук Тараненко листовки, покрутил их перед своими жабьими глазами и обратился на немецком к своим командирам. Те начали что-то активно обсуждать, размахивая руками. Минут через двадцать рябой подозвал Тараненко. Он долго слушал, что он ему говорил немец, затем встал по стойке смирно, вскинул руку в нацистском приветствии и прокричал «Хайль Гитлер!»

Немецкие офицеры расселись по своим Мерседесам, и укатили в сторону центральной проходной. А над сталеварами нависла нешуточная угроза!

Тараненко подозвал к себе четверых полицаев, и те, после его инструктажа, отправились к каждой из бригад. Там они схватили по одному человеку и подвели их к Тараненко.

– Панове бригадири! – начал он. – Німецьке командування стурбоване тим, що в нашому цеху знайдено багато листівок. Мені доручено не з'ясовувати звідки вони у вас, а показово розстріляти одного підручного. Назвіть ім'я.

Виктор не раздумывая выпалил:

– Маргелюк Алексей Тарасович.

Полицай уставился на него своими поросячьими глазками и переспросил. Услышав, что Маргелюк является подручным сталевара Макара Мазая, приказал Виктору тотчас же привести его.

– Нет его на рабочем месте, с первого дня нет. Где он, мы не знаем. Увезли его эти ваши обер-лейтенанты.

– Ти, сука, жартувати зі мною будеш, та я тебе першого до стінки поставлю! Був би наказ не на підручних, пристрелив би! – взбеленился Тараненко.

– Так пристрели! Мне не впервой, стреляный!

Виктор нарочно нарывался на конфликт. Ему интуитивно казалось, что, попади он в ситуацию, схожую с той, что с ним произошла в РОВД, он обязательно вернётся в будущее. Но Тараненко не отреагировал на вызовы Виктора и обратился к другому бригадиру – мартеновской печи № 6:

– У тобi скільки підручних? Чотири? Твоя бригада має більше всіх, ось одного твого розстріляємо. Якщо я не виконаю наказ, розстріляють мене. А це не входить в мої плани!

Он приказал стоящим рядом полицаям привести подручного.

– Какая же ты гнида, Степан! И потомки твои такие же гниды вырастут! Весь ваш род – гниды, я-то знаю! И, как таких земля носит? – с ненавистью произнёс Виктор.

– Що ти казав? Ти хто такий, щоб мені розповідати про мій рід? Стій, скотина, и мовчи! Наступний ти! Я не подивлюся, що ти бригадир Макара Мазая і кращої бригади! Порішу, гортуйся!

Полицаи тем временем подвели несчастного к Тараненко. Не раздумывая, тот вытащил пистолет из кобуры и, приставив его ко лбу подручного, выстрелил. Из затылочной части головы парня вылетели мозги вперемешку с брызгами крови и осколками черепа. Парень рухнул на пол замертво. А мерзавец взглянул на дуло пистолета, по-ковбойски дунул в него и сунул обратно в кобуру.

– Приберіть цей мусор, – бросил он бригадирам, – та всім передайте: ніяких саботажів і чогось подібного! Відразу розстріл!

Постояв с мину, и что-то решая с полицаями Тараненко добавил, чтобы все продолжали работать и удалился. Понимая, что опасность миновала, к бригадирам подошли сталевары. Виктор, проявив инициативу, поведал им про листовки, про наказ обер-лейтенантов, про несправедливую смерть подручного и скотину Тараненко. Сталевары, сжав кулаки, подняли несчастного с земли, укутали в брезентовую ткань и вынесли во двор цеха.

Глава 19

Ожидая Макара Мазая, Маргела с немецкими солдатами вполне освоились в доме Кузьмы. Из двух комнат, выстроенных убитым только что хозяином, Алексей выбрал себе дальнюю спальню, ту, где находилась широкая железная кровать с периной и подушками.

За два дня пребывания в доме они подъели все запасы продуктов, сожгли остатки дров, изрядно наследили грязными подошвами сапог и привели в абсолютную негодность столовую утварь.

В комнатах стоял жуткий смрад от пота, сырых портянок. Вдобавок воняло мочой, ибо в туалет, находящийся во дворе, никто не ходил, а справлял нужду в сенях, где стояло ведро с деревянной крышкой.

Маргела, постоянно пребывая с немцами, научился изъясняться жестами, достаточными для выражения скудных мыслей и потребностей каждого индивида. Из развлечений у них была игра «Камень, ножницы, бумага…», в которой хитрому Маргеле удавалось выигрывать чаще, а это, в свою очередь, позволяло ему чаще набивать щелбанов немцам, чем им ему. В целом их распорядок походил на «День сурка», где каждый следующий день повторял предыдущий.

Но на третье утро к воротам подъехала легковая машина, из которой выкатился рябой. Войдя в дом и окинув взором всё это безобразие, он энергично выругался по-немецки, из чего Маргела, расслышал лишь слово «швайне».

Он вскочил с перины и одним прыжком оказался в комнате. По выражению лица офицера было понятно, что тот чем-то недоволен. Молодой подвижный ум Маргелы, позволил заговорить первому.

– Герр офицер, извольте присесть, – Алексей указал на стул, стоящий у стола.

Стол был завален грязной посудой, остатками пищи и всякой всячиной, место которой в мусорном ведре. Офицер рукой в чёрной кожаной перчатке брезгливо поднял тарелку, покрутил её у своих жабьих глаз, поморщился и с силой бросил на пол.

– Ти что, швайне, мне предлагать?! Почему ньет порьядок?

– Герр офицер, мы никуда не выходим, приказ же был «Не выходить». Вон у нас даже пожрать нечего.

– Ти не жрать здесь! Ти арестовать Мазай! Есть арестовать?

– Никак нет, ждём.

– Здесь быть порьядок, и ждать! Еда вам доставить. Есчё два солдат прибыть для усилений. Мазай арестовать!

– Есть, герр офицер! – отчеканил Маргела.

Рябой ещё что-то добавил по-немецки автоматчикам и удалился.

Постояв с минуту, Маргела сообразил, что ведро с экскрементами выносить он не готов, и тут же принялся убирать со стола. Солдаты также были не готовы браться за ведро и решили сыграть снова в «Камень, ножницы, бумага …». Выявив проигравшего, дружно над ним посмеялись и удалились наводить порядок вместе с Маргелой.

Проигравший мотострелок, заткнув одной рукой нос, другой взялся за ручку ведра, толкнул ногой дверь и вышел во двор. Но едва дверь за ним захлопнулась, к нему справа подскочил незнакомец и воткнул в бок финку. От неожиданности и боли, солдат выронил ведро, из которого брызнули во все стороны нечистоты, и с криком рухнул на одно колено. Незнакомец отточенным движением профессионала сорвал с плеча солдата автомат, снял его с предохранителя, ногой оттолкнул немца в сторону и влетел в дом. Прямо с порога произвёл очередь в потолок, разбивая его в щепки, и закричал:

– Хенде хох!

Опешившие немцы машинально подняли руки вверх. Оружия при них не было, т. к. было сложено в сенях. Незнакомец, собрал эти автоматы и повесил себе на плечо.

– Ты, тоже, сволочь, руки поднимай! – он дулом оружия указал на Маргелу.

Маргела подчинился. Он никогда прежде не знал этого человека.

– Именем Союза Советских Социалистических Республик, по законам военного времени, вы приговорены к расстрелу!

Закончив фразу, незнакомец нажал на спусковой крючок. Подкошенные очередью, солдаты замертво свалились на пол. Вслед за тем дуло автомата переместилось на Маргелу.

– Дяденька, не убивайте! – проблеял предатель.

– Тебя, гниду, никто убивать не будет, пойдёшь со мной! Иди, сучонок, у фрица наручники с пояса сними.

Маргела подошёл к лежащему в крови солдату, нащупал дрожащими руками наручники.

– Надевай на руку и защёлкивай!

Он подчинился.

– Теперь поди сюда, руки за спину!

Он снова подчинился.

Незнакомец защёлкнул наручники на Маргеле.

– Пшёл!

И ткнул его автоматом в спину, придавая движение вперёд. Они вышли на крыльцо дома, где истекал кровью немецкий мотострелок. Воняло дерьмом. Маргела пренебрежительно перешагнул через немца, держа равновесие, чтобы не поскользнуться в остатках жижи, и спустился по ступеням.

– Двигай давай, не оглядывайся! – приказал незнакомец.

Они вышли со двора и быстрым шагом направились в сторону лесополосы. У её края их встретили несколько человек с обрезами в руках. Маргеле они были также не знакомы. Незнакомец рассказал им, что арестовал этого прихвостня. Из дальнейших разговоров Алексей понял, что это подпольщики, и идут они на окраину завода, к заброшенным ангарам, где их ожидает Макар.

Через полчаса они оказались на месте и, в одном из ангаров, вошли в помещение, напоминающее «помывочную». На полу хаотично валялась отколотая керамическая плитка, из стен торчали оголовки ржавых труб, из которых кое-где сочилась вода. Под ногами скрипело битое стекло. В конце «помывочной» находился импровизированный кабинет без окон и дверей, где за столом сидел Макар Мазай. Маргела узнал его издали.

Коренастая фигура, широкое лицо с крупными чертами, романтичная есенинская шевелюра на голове, выгодно отличали Макара от других. Он, бесспорно, выглядел по-иному, нежели те рабочие, которых Алексею довелось встречать здесь, в прошлом. Что-то в Мазае было могучее. Про таких обычно говорят – «Человек-глыба». Это качество человека очень страшило Маргелу. Нет, умереть он не боялся. Даже, наоборот, желал. Но только сразу, без каких-либо «прелюдий». Он бы не смог стерпеть пыток. В его концепции смерти было возвращение "назад в будущее". Пытки же этого как бы не предполагали. Это была другая реальность. Временной пространственный континуум не может происходить медленно, считал Маргела. Это противоречит самой его природе. В него, как в яму – проваливаются. А пытки, даже если они заканчиваются смертью, не позволяют провалиться одномоментно назад в будущее.

И Маргела понимал, что если он умрет под пытками, то может застрять в переходе между прошлым и будущим. Вот этого он боялся больше всего. Никто ещё не возвращался из перехода. Точнее, те кто там побывал, возвращались, но не совсем полноценными. Чаще даже физическими и умственными калеками.

Алексею почему-то виделось, что Мазай способен его пытать. Хотя это были всего лишь догадки.

Макар посмотрел предателю прямо в глаза, да так, что по коже у него пробежали мурашки.

– Этого, – он ткнул пальцем в грудь Маргелы, – на цепь, к чугунке. Приставить к нему одного из наших молодых бойцов и глаз не спускать. Кормить похлёбкой два раза, в туалет под себя пусть ходит. Ну, а коль что потяжелей приспичит, под ствол и во внутренний двор за чугунку водить. Под пристальным вниманием. Эта предательская гнида будет у нас сидеть до победы. А когда наши вернутся в город, отдадим в НКВД. Там люди грамотные – разберутся, как с ним поступить. И вообще выловим всех предателей и здесь на цепи держать будем, как шавок!

Толпа подпольщиков одобрительно закивала.

Маргелу отвели к полуразрушенной котельной, находящейся недалеко от импровизированного кабинета, и приковали ржавой железной цепью длиной метра три-четыре: одним концом к левой ноге, а другим – к чугунному отопительному котлу. Приставили бойца для охраны, лет пятнадцати– шестнадцати на вид.

От общей усталости Маргела мгновенно заснул на циновке у чугунного котла. Его сон был безмятежен, как в младенчестве. Даже холод, исходящий от бетонного пола, не мешали спать.

Через пару часов он также мгновенно проснулся. Огляделся. Боец с обрезом в руках сидел на табурете поодаль и смотрел на него, не сводя глаз. Он ему казался совсем пацанёнком. Внутри глазных белков бойца Маргела разглядел красные тонкие ниточки, расходящиеся от зрачков к краям.

«Не выспался», – подумал он.

– Тебе сколько лет, малый? – спросил Алексей.

Тот ничего не ответил.

– Лет тебе сколько? – повторил Маргела.

– Не велено с тобой в разговоры вступать, старшой приказал, так что молчи, гнида! – ответил пацанёнок.

– А мне по нужде нужно.

– А я тут причем? Тебе нужно, иди!

– Да как же? Мне не ссать ведь приспичило. Старшой, который Мазай, приказал выводить за ангар. Так веди.

Боец встал. Его еле заметно пошатнуло. По неестественной худобе было видно, что боец не доедает. Огромные, не по размеру, сапоги и светло-зелёный китель без знаков различия придавали пацаненку достаточно потешный вид, напоминающий сатирического персонажа из романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка», прочитанного Маргелой ещё в юности.

Боец снял с пояса внушительную ключницу, направил обрез на Маргелу и скомандовал:

– Ну-ка, отойди!

Подойдя к месту крепления цепи к котлу, поставил обрез рядом с собой, наклонился к замку и стал перебирать ключи. Маргела понял, что это его шанс.

Он резко подскочил к бойцу, ударом правой ноги отбросил в сторону обрез, схватил руками волочащуюся за левой ногой цепь, петлёй накинул её на шею пацанёнку и, упёршись свободной правой ногой в котёл, принялся душить. Нетренированное и ослабшее тело бойца стало биться в конвульсиях, пытаясь освободиться от железной хватки Маргелы. Рот мальца жадно пытался вдохнуть глоток воздуха. Но силы были неравные, цепь всё туже затягивалась на шее. Наконец, Маргела с силой оттолкнулся от котла, раздался хруст шейных позвонков, и пацанёнок обмяк. Алексей подержал его в таком состоянии ещё минуту, потом ослабил хватку.

Малый, не издав ни звука, осел у его ног мёртвый. Маргела дотянулся до обреза, взвёл курок, нацелил на замок. Раздался выстрел, лязг металла. Цепь слетела с замка. Он поднял ключницу и принялся судорожно подбирать ключи. Один из них подошёл к замку на ноге и окончательно освободил его. Маргела бросился наутёк из ангара. Мысль о том, что за ним будет организована погоня, заставляла бежать быстро не оглядываясь.

Перемахнув через заводской забор, он побежал по узким улочкам в сторону центральной проходной. Маргела знал, что на проходной есть усиленная охрана из румын-полицаев и немецких дежурных солдат и офицеров. И он понимал, что Мазай и его товарищи не простят ему смерть мальчугана.

Маргела влетел в центральную проходную, где путь ему преградили автоматчики.

На стене у двери с надписью «Досмотровая» висело фото Макара Мазая. Под ним большим шрифтом было напечатано:

Разыскивается сталевар Мазай. За информацию о нём немецкое командование обещает вечное жалование в размере 900 РМ.

– Тебе что, жить надоело? – донеслось из "Досмотровой".

– Никак нет, я знаю, где они! – Маргела ткнул пальцем в портрет.

Дверь отворилась, и оттуда вышел крупный, с обвислым животом, полицай. Осмотрев Маргелу с ног до головы, он спросил:

– И где?

– Они там, за старыми ангарами, где раньше был банный комплекс.

Полицай схватил Маргелу за рукав и силой затащил в «Досмотровую».

– Стой, не рыпайся!

Он схватил телефонную трубку и поднес её к уху. В трубке послышался треск, а затем еле уловимый женский голос. Полицай на чистом немецком что-то спросил у телефонистки. После непродолжительной паузы на конце трубки раздался мужской голос. Он снова на чистом немецком поговорил с собеседником, поглядывая на стоящего рядом Маргелу. Отрапортовав «Хайль Гитлер!», положил трубку и поставил телефон на место.

– Идём со мной. Они тебя признали, когда я описал твою внешность. Сказали, что ты был приставлен к дому, где Мазай должен был появиться.

– Так и есть, только явился какой-то ниндзя и всех там перебил!

– Кто?? – переспросил изумлённо полицай. – Кто кого перебил? Ничего не понял из твоей брехни. Тебя-то зачем оставили в живых? Ладно разберемся!

Они вышли из «Досмотровой». Уже на улице у самой проходной, Маргела насчитал около двадцати автоматчиков, которых оперативно доставили на грузовой машине, стоявшей поодаль от них. Автоматчики были выстроены в две шеренги. По их мундирам можно было догадаться, что это румынские коллаборанты.

Полицай обошел их сначала спереди, потом сзади, оценивая их физическую форму и снаряжение. Подошёл к солдату с красной нашивкой на рукаве, стоявшему впереди колоны, и скомандовал:

– Так, солдат, слушай меня и расскажи своим. Мы сейчас не на прогулку едем. Там могут находится, а, точнее, уже находятся вооружённые люди. Слушать мои команды и выполнять беспрекословно! Всё ясно?

– Так точно! – ответил солдат.

– Ну, раз так, прыгайте в машину, и – вперёд. А ты со мной в кабину! – Полицай обратился к Маргеле. – Будешь путь показывать. Короткий. Длинный – я и без тебя знаю.

Солдаты без промедления забрались в кузов грузовика, а Маргела с полицаем сели в кабину.

Он указал кратчайший путь к ангарам – по тем улочкам, по которым бежал к проходной. И автомобиль, напрягая всю свои мощь, рванул в сторону ангаров.