Текст книги "Остановись, мгновенье, ты ужасно"

Вячеслав Жуков
Остановись, мгновенье, ты ужасно

Глава 1

Оперуполномоченный уголовного розыска капитан Грек со скучным видом сидел возле окна и таращился на стайку юрких воробьев. Пять минут назад Грек пожертвовал голубям горсть семечек, высыпав их на широкий карниз, но вдруг откуда-то налетели воробьи и наглым образом стали отбирать у них корм. Причем, голуби, по силе явно превосходящие своих пернатых собратьев, как видно старались не вступать в конфликт, что явно не понравилось Греку с его характером. И он, оставшись недовольным этим зрелищем, отвернулся.

– Ну и дураки, – проговорил он, отходя от окна.

Майор Федор Туманов сидел за столом, копаясь в папках с бумагами служебного пользования. Услышав сказанное Греком, не понял, к чему тот бухнул, спросил с наивностью простачка:

– Кто дураки?

Грек разочарованно махнул рукой.

– Да голуби. Раскрыли варежки, а воробьи у них семечки тянут, – проговорил Грек, захлопав глазами оттого, как майор на него посмотрел.

– Саня, хватит ерундой заниматься. Займись лучше делом. Ты черновик справки не видел, который я вчера для полковника Василькова готовил? Положил куда-то, теперь сам не найду. Возиться заново с ней неохота. Полковник велел, чтоб она сегодня же была у него на столе. А ты воробьев кормишь, – сделал Федор замечание, которое Грека не очень-то проняло.

Ничуть не смутившись под строгим взглядом майора Туманова, Грек, как ни в чем не бывало, сказал:

– Знаешь, Николаич, насчет ерунды ты не прав. Вот я, посмотрю на птичек, и внутреннее напряжение у меня как рукой снимает. А почему, спроси ты меня. А потому, что глаз радуется. Кто на рыбок любит глядеть, а я на птичек, – проговорил Грек, злорадствуя в душе, что его увлечение майору не нравится. Это было его местью за отвергнутое недавнее предложение сбегать за пивком. Грек предложил, надеясь, что Туманов воспримет предложение с пониманием. Но как всегда, все хорошее, по мнению капитана Грека, было беспощадно загублено на корню. Более того, майор вообще запретил усатому капитану выходить из кабинета, сказав:

– Хватит того, что уже Ваняшин где-то шляется. Теперь и ты удрать хочешь.

Грек спорить не стал. Вздохнув тихонечко, подсел к окну, позавидовав лейтенанту Ваняшину. В отличие от Грека, тот не дышит кабинетной пылью.

– А справку твою я не видел, – несколько обиженно произнес Грек. С замеревшим сердцем он скосил глаза на урну, в которой лежал бумажный кулек с шелухой. Утром, войдя в кабинет, Грек схватил первый, попавшийся на глаза лист бумаги, на котором было что-то написано, скрутил из него кулек и стал плевать в него очистки от семечек. Только теперь он понял, что было написано на том листе. Это был черновик справки, которую старший группы майор Туманов подготовил для начальника отдела полковника Василькова. И Грек уже понял, что произошел казус, исправить который вряд ли удастся до тех пор, пока майор не выйдет из кабинета. Теперь Грек стал придумывать, под каким бы предлогом выпроводить Туманова в коридор. Даже был готов сбегать за пивом, чтобы напоить майора, а когда тот выйдет в туалет, Грек быстренько достанет из урны справочку, разгладит ее и вложит в одну из валявшихся на столе папок, как будто она там и лежала. Да и суть не в том, разглажена ли справка. Все равно она – черновик. Важно другое: в ней собраны данные по раскрытию их группой всех преступлений за первое полугодие, с полным количеством потерпевших и обвиняемых. Иными словами, данные необходимые Василькову. Над этим черновиком справки майор Туманов сидел целый день. Грек бы так не сумел. Не хватило бы терпения.

Греку сделалось стыдно за свою оплошность и страшно. Если Туманов узнает, где покоится его черновичок, он Грека убьет. И взглянув на часы, Сан Саныч проговорил, все же не теряя надежды выдворить майора из кабинета:

– Ну что, Николаич, пойдем, пообедаем.

В душе Грек молился о том, чтобы Туманов согласился. Они выйдут в коридор, дойдут до лестницы, а потом Грек обязательно вернется под каким-нибудь предлогом в кабинет.

Но Туманов и это предложение встретил без энтузиазма. Посмотрев на свои часы, которые показывали начало двенадцатого, он произнес с нескрываемым недовольством:

– Ты, Саня, совсем что ли?.. Какой сейчас обед?

Грек вздохнул и отвернулся. Хоть бы Туманову позвонили из дежурки. Так ведь и будет сиднем сидеть за столом, словно его задница прилипла к стулу, а Греку ничего другого не остается, как ждать своей погибели.

Не зная, чем еще занять себя, Грек достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. Размяв сигарету, сунул ее в рот и закурил, мучительно соображая, каким же все-таки образом ему выставить майора вон. И когда уже мысли Сан Саныча Грека стали проясняться, приходя к логическому решению, дверь вдруг открылась, и в кабинет ввалился Леха Ваняшин. Вид у него был такой, будто все то время, пока Сан Саныч Грек просиживал в кабинете под строгим взором майора Туманова, лейтенант Ваняшин гонялся за кем-то. Вот и дышит лейтенант тяжело. И морда у него краснущая.

Войдя в кабинет, первым делом Ваняшин опустошил пару стаканов воды из графина, потом посмотрел на засидевшихся Туманова с Греком и спросил:

– Вы, чего сидите тут?..

Грек усмехнулся такому вопросу, слегка покосившись на майора. Он уж точно бы не сидел тут, если б не Туманов. И капитан сказал:

– А почему бы нам ни сидеть, Леша?

Ваняшин удивленно уставился на Грека.

– Так вы, не слышали что ли?..

– Чего? – озабоченно спросил Туманов, вглядываясь в выражение лица лейтенанта и понимая, что произошло нечто серьезное.

Грек, кажется, тоже подумал о том же, проговорил хмуро:

– Услышишь тут, когда тебя как арестанта из кабинета не выпускают. Это ты у нас вольный птенец, летаешь, где хочешь. А мы с Николаичем тут сидим. – Грек чуть было не ляпнул про то, что майор его заставляет искать черновик справки, но вовремя одумался, тем самым, снимая голову с плахи. А то ведь точняк майор ее отсечет. Своими семечками Грек и так уже достал Туманова. Вздумал бросить курить. Знающие люди посоветовали, как захочется покурить, грызть семечки. Грек решил попробовать. Только курить хочется так часто, что никаких семечек не хватит. А, кроме того, майор стал ругаться на него. Видишь ли, его раздражает, что Сан Саныч то и дело щелкает семечки. И сам Грек уже стал не верить в то, что таким способом удастся избавиться от пагубной привычки, потому что когда кончаются семечки, рука сама собой тянется к сигаретной пачке, вот как сейчас.

– Леша, ты чего сказать-то хотел? Говори, давай, – попыхивая сигареткой, предложил Грек. Ваняшин рухнул на соседний стул.

– Ну вы даете, господа сыщики, – удивился он. – В управлении об этом все уже знают, кроме вас.

– О чем знают? – рассердился Туманов на Ваняшина за то, что тот играет на их любопытстве. И Грек в этом солидарен с майором. Даже головой кивнул Сан Саныч в знак согласия, не упустив показать Ваняшину кулак.

– Эх, вы, – покачал головой Ваняшин. – Не слышали, что капитан Чикин погиб, – сказал Ваняшин, чем ошарашил и Туманова и Грека.

– Да иди ты на хер, – невольно вырвалось у Грека. – Правда, что ль?

– Тут хоть иди, хоть останься, – немного с обидой ответил на это Ваняшин. Грек тут же понял, что малость перегнул, заговорил извиняющимся тоном:

– Леш, ты не серчай. Я это к тому, что уж слишком обалденную новость ты нам сообщил. Правда, Николаич? – спросил Грек у Туманова.

Они оба хорошо знали Чикина. Тот работал уже лет десять в управлении в отделе занимающимся пресечением поставки оружия и взрывчатых веществ в столицу. За десять лет имел немало поощрений от руководства управления и вдруг такое. Смерть капитана Чикина майору Туманову с Греком представлялась героической. Наверняка, капитан выехал на очередное задержание поставщика оружия для какой-нибудь криминальной группировки и погиб от бандитской пули.

Но лейтенант Ваняшин на это разочарованно произнес:

– Ничего подобного. Чикин утонул на рыбалке. На берегу стояла его машина. Удочка. Самого же капитана нашли в воде. Причем, как показало вскрытие, капитан был сильно пьяным.

– Заснул что ли с удочкой в руках. Я слышал от рыбаков, что такое бывает. Примет человек на грудь лишнего, сядет, заснет и бултых в воду. Может, и Чикин также. Расстроился, что клева нет, принял лишнего и оказался в воде, – как знающий человек, подытожил Грек. Он хотел развить эту тему дальше, но майор Туманов не дал.

– Погоди ты, Грек. Какой клев? Какая рыбалка? Ты что Чикина первый день знаешь? Он никогда рыбалкой не увлекался. Окуня от плотвы отличить не умел.

Грек призадумался, приходя к заключению, что Туманов, вообще-то, прав. Но сдаваться так просто Сан Саныч не собирался. И хоть Федор по должности и званию выше его, но по годам, старше Сан Саныч, а стало быть, и мудрее. По крайней мере, сам Грек считал себя человеком мудрым с богатым жизненным опытом. И не худо бы Туманову это понять. А если не понимает, тогда Сан Саныч без всяких намеков не поскупится на прямоту. И Грек решил не уступать.

– Погоди, Николаич. Ты сам не раз говорил, что людям свойственно меняться. Так ведь?

Туманов посмотрел на Грека.

– Ты это к чему? – спросил он.

– А к тому. Раньше Чикин не любил рыбачить. Может, и время у него для этого не было. А сейчас, полюбил. Может такое быть? – уверенный в своей правоте спросил Грек. Туманов на это пожал плечами.

– Ну, наверное, может. Сейчас все может быть. Вон и бабы без мужиков детей рожают. Только меня настораживает все это. Поехал на рыбалку. Обпился водки и утонул. Ну ладно бы сердце прихватило. А то утонул. Что так сильно был пьян, что даже в воде не очухался. Он ведь не с лодки рыбу ловил. Значит, и упал в воду возле берега. Неужели там так глубоко. Кстати, где это произошло? – спросил Туманов у лейтенанта Ваняшина.

– Возле Серебряного бора. А точнее я сказать не могу. У Василькова надо узнать. Он выезжал туда вместе с оперативной группой, – сказал Ваняшин, напомнив Федору о «батяне». И тут майор опять вспомнил о черновике справки, которую готовил для полковника и потерял.

Грек съежился в предчувствии самого нехорошего, что должно с ним случится сейчас, сию минуту. Да и память у майора не такая короткая, а стало быть, небрежность Грека ему же самому еще не раз аукнется. И стоило об этом Сан Санычу подумать, как Федор Туманов спросил у Ваняшина:

– Леша, ты не видел у меня тут на столе листок, черновик справки?

Сейчас Грек испытывал то же самое, что испытывает жертва в момент, когда над ее шеей возносится топор лихого палача, способного отсечь несчастному голову одним махом. И Сан Саныч тихонечко себе под нос пробурчал:

– Ох, пропала моя бедная головушка.

Палачу оставалось опустить руки вниз. И тогда все. А может быть и не все? Есть надежда на спасение, и она в руках у Ваняшина. А точнее у него на языке, что скажет лейтенант, что ответит. И взглянув в краснощекое лицо лейтенанта, Грек стал тому подмаргивать, подавать знаки, чтоб приятель Леха не подвел его, не выдал. Но как назло сам лейтенант этих подмаргиваний не заметил. Преданно уставившись на майора, он сказал:

– А ты, Николаич, в урну не заглядывал?

Греку показалось, что сердце у него остановилось.

– Гад, – тихонечко прошептал он на Ваняшина себе в утешение.

Лешка Ваняшин, стервец, заложил старшего товарища и глазом не моргнул. В военное время Сан Саныч бы повесил такого за предательство, а тут приходится терпеть.

Испустив протяжный стон, Грек откинул голову за спинку стула, чтобы не встречаться взглядом с майором, который уже, кажется, кое-что начал понимать, и взглянул на капитана как на ягненка глазами волка. Тут же майор не поленился наклониться и, схватив кулек, набитый шелухой семечек, запустил им Греку прямо в лоб.

– Ах, ты сволочь. Я обыскался, а ты сидишь и молчишь.

– Николаич, – жалобно произнес Грек, при этом, не забыв показать приятелю Лехе кулак. Ну кто этого гада тянул за язык. Мог бы сказать что-нибудь другое, тем самым спасти Грека от гнева майора. Но на то он и гад, чтобы подлянку делать. И сделал.

Встав из-за стола, Туманов посмотрел на разбросанную по кабинету шелуху семечек и сказал:

– Значит так, Грек. Всю эту дрянь, – указал он на шелуху, – ты сейчас, немедленно соберешь. Потом сядешь за стол и отпечатаешь мне справку. Понял?

– Николаич, может лучше Лешка? – попросил Грек. – Для него эту справку отпечатать, как два пальца…

Федор отрицательно помотал головой.

– Нет, это сделаешь ты. Будет тебе наука, как хватать бумаги с моего стола. И еще, – предупредил майор строго, пригрозив Греку как непослушному дитяти пальцем, – если я увижу у тебя семечки…

– Не увидишь, – клятвенно заверил Грек, приложив обе руки к груди. – Лучше я курить буду, как курил, чем семечки грызть. Мне это и самому уже надоело. Будем считать, метод не оправдал себя, – шутливо произнес Грек, покосившись на улыбающегося Ваняшина. Сидит летеха довольный, рот не закрывается, ушами водит. Эх, был бы Грек на месте Туманова, так бы он не посидел. Задница бы у него была липкой от пота.

Только напрасно майор так самоуверен, что Грек кинется печатать ему справку. Работенка эта слишком нудная для Сан Саныча. К тому же тут есть парень помоложе и пограмотней. Лейтенант Лешка Ваняшин. Для него сварганить эту справку, сущий пустяк. А заодно он и пол в кабинете подметет. Только майор выйдет, Грек сразу же подпряжет под это дело Ваняшина. Пусть тот посидит, головку поломает. Так решил про себя Сан Саныч Грек. Но решение его оказалось несбыточным.

– Приступай, Грек, – сказал Федор и шагнул к двери, по хрустящей под его каблуками шелухой. – Ваняшин, пошли со мной, не будем мешать Греку. Узнаем поподробнее про капитана Чикина. А ты, Грек, давай, наяривай тут. И чтоб без ошибок, – строго предупредил майор.

Едва за Тумановым и Ваняшиным закрылась дверь, как Грек достал из кармана пачку сигарет. Положив обе ноги на майорский стол, он с наслаждением закурил, вчитываясь в помятый черновик справки. Положение осложнялось тем, что черновик скорее напоминал план будущей справки. Скупые данные, отдельно в столбик какие-то цифры, вряд ли это устроит Василькова, если вот так просто взять и перепечатать. Тут надо сделать хорошую выборку. Ведь «батяне» нужен подробный отчет, и лучше самого Туманова его не сделать ни Греку, ни Ваняшину.

Грек вздохнул. Вот задал ему майор задачку. Сан Саныч в голове не держал никаких цифр по раскрываемости, а копаться в статистических данных ему страшно не хотелось. Слишком нудная работа.

На открывшуюся дверь кабинета, Грек не обратил внимания, посчитав, что это вернулись Туманов с Ваняшиным. Он даже подготовил для майора несколько обидных слов по поводу справки и, не стесняясь, был готов их высказать Туманову прямо в лицо. Не меняя позы, он чуть повернул голову и тут же от неожиданности, выронил изо рта сигарету.

В кабинет вошел полковник Васильков собственной персоной и то, как сидел Грек, «батяне» явно не понравилось. Глаза у полковника сделались красными как у разъяренного быка, и Васильков даже чуть наклонил голову, словно собрался боднуть черноусого Грека, отчего Сан Санычу сразу стало не по себе. Он съежился, тихонько ойкнув. А начальник отдела, нависнув над Греком, как гора, которая вот-вот упадет, придавив несчастного, грозно спросил:

– Ты жопу себе еще не отсидел?

Грек улыбнулся, принимая вопрос «батяни» за подкол, на которые и сам был мастак. Но сидеть и вот так улыбаться, значило в лице «батяни» выставить себя полным идиотом. Улыбаться Грек перестал. И посчитав, что полковнику нужно немедленно ответить, сказал:

– Не отсидел. Это я так…

– Как так? – все также грозно спросил полковник.

Грек убрал ноги со стола и встал перед «батяней», вытянувшись во весь свой небольшой рост.

Васильков посмотрел на Грека как на врага народа.

– Сидишь, мать твою, ножки на стол положил, – язвительно произнес он.

Грек замер, боясь, лишний раз дыхнуть в присутствии строгого полковника. А Васильков чуть наклонившись над ним, заложив руки за спину, спросил:

– Где майор Туманов?

Сан Саныч Греков стал перебирать в голове возможные варианты ответов. Подвернулся самый краткий. И Грек сказал:

– Работает.

Васильков покачал головой, осуждая Грека.

– Вот видишь, старший группы работает, а ты сидишь тут, ножки на стол забросил. У нас тут не Америка. Это там может, полицейские сидят этак вот за столами. А у нас сиди как всякий нормальный милиционер. Зайдет какой-нибудь гражданский человек, а ты сидишь тут ножки разваля, карманный бильярд гоняешь. Что он о таком опере подумает? Разве может быть у человека к такому оперу доверие? – Васильков уставился на Грека.

– Да не гонял я, товарищ полковник, никакой бильярд. Мне майор Туманов велел справку для вас подготовить. Ну вот я и позволил себе так сесть, чтоб лучше думалось, – произнес Грек в свое оправдание. – Вот, – усатый капитан схватил со стола измятый лист, показал «батяне». Тот глянул, и лицо сделалось еще мрачнее и строже.

– Ты где эту бумажку подобрал, в туалете? – спросил Васильков.

Грек захлопал глазами.

– Почему в туалете?

– Да потому что уж очень она у тебя измята. Мне на стол такую гадость не клади. Понял? А сейчас давай, беги, разыщи быстренько Туманова. Пусть ко мне срочно в кабинет зайдет, – сказав так, высоченный полковник Васильков развернулся и направился к двери.

Грек уже сложил из пальцев сложную комбинацию в виде кукиша и хотел показать ее полковнику в спину, но Васильков вдруг обернулся.

– Следи за своими руками, Грек, – предупредил он.

Сан Саныч вздрогнул, спрятав руки за спину и соображая, как это полковник мог заметить то, что он собирался ему показать вослед.

И когда за Васильковым закрылась дверь, Грек облегченно вздохнул и, плюхнувшись на стул, на котором сидел до прихода Василькова, достал из кармана трубку мобильника. Бежать и разыскивать Туманова он не собирался. Да и зачем, когда можно поступить по другому. И Сан Саныч набрав номер сотового майора, стал терпеливо ждать, чтобы сообщить Туманову приятную новость о том, что «батяня» вызывает его к себе на ковер.

Глава 2

Грек уговорил Леху Ваняшина не дожидаться возвращения майора Туманова от полковника.

– Леш, наш с тобой рабочий день закончен. Имеем мы право на отдых, как нормальные люди? – спросил Грек. Причем, вопрос задал таким тоном, что Ваняшин даже не подумал ему возразить.

– Вообще-то, да, – сказал Ваняшин, не забыв все же напомнить про старшего группы, которого вызвал к себе «батяня». Похоже, беседа их затянулась, и майор уже битый час торчал в кабинете Василькова.

– Мы с тобой не знаем, какие там дела у нашего доблестного майора с «батяней». Но лично я сейчас знаю другое, – Грек улыбнулся и посмотрел на часы. – Время восьмой час и нам с тобой не худо бы пропустить по бутылочке пивка. Лично я, за. А ты? – спросил Грек, не оставляя Ваняшину компромисса.

И лейтенанту ничего не оставалось, как безоговорочно поддержать предложение Грека. И Ваняшин решил, согласится. К тому же, просто так Грек его все равно бы не отпустил.

– Давай, – махнул лейтенант рукой.

Грек прямо на глазах расцвел.

– Вот что мне в тебе нравится, Леха, так это то, что парень ты компанейский. Весь в меня. Я ведь тоже такой. Меня хоть ночью разбуди, так я завсегда компанию поддержу. Не то, что наш майор, – сокрушенно произнес Грек, припомнив тут же, как отчистил его Туманов за черновик справки.

Но Ваняшин не позволил нападать Греку на майора.

– Знаешь, он, женатый человек. Между прочим, в отличие от тебя.

Грек, услыхав такое, пренебрежительно хмыкнул.

– Я тоже, Леша, был женатый. Но знаешь, где я свою жену держал? Во, – Грек сжал пальцы в кулак и показал его Ваняшину. – Вот тут.

– Наверное, поэтому и разошлись? – спросил Ваняшин, уверенный, что излишняя строгость по отношению к женщине ни к чему хорошему не приводит. Но его замечание Греку не понравилось. Капитан нахмурился.

– Ну знаешь, милый мой, не тебе судить, как и из-за чего мы разошлись. Пойдем лучше. Время идет, а мы тут топчемся. Сейчас возьмем пивка, посидим в скверике, – размечтался Грек, выпроваживая лейтенанта Ваняшина из майорского кабинета.

Они вышли на улицу. Ваняшин хотел пойти к метро, но Грек, схватив его за рукав, потянул к автобусной остановке.

– За мной, лейтенант, – уверенно проговорил Грек. – Пару остановок на автобусе и нас с тобой ждет настоящий пивной рай.

«Пивным раем» назывался пивбар, который посещали любители пива едва ли не со всей Москвы. Частенько туда захаживал и оперуполномоченный уголовного розыска Сан Саныч Грек, совмещая приятное с необходимым. Приятным было то, что Грек безумно любил пиво и мог его выпить столько, что кому-то другому могло сделаться плохо. Но только не Греку. А необходимостью для Сан Саныча было получение разного рода информации, которая могла пригодиться в раскрытие преступлений. Иной подвыпивший клиент питейного заведения вдруг чувствовал необходимость излить душу незнакомому человеку. Частенько этим незнакомым человеком оказывался усатый капитан Грек.

Хозяином пивнушки был сорокалетний армянин, который заманивал клиентов в свое заведение тем, что время от времени устраивал акции бесплатного угощения пивом. И каждый, кто попадал в эту акцию, получал из рук бармена двести граммовый стакан пенящейся жидкости. Но случалось такое не часто. Зато народ в «Пивной рай» валил валом.

На этот раз в пивбаре было не протолкнуться, и Грек, с Ваняшиным купив двух литровую пластиковую бутыль «Очаковского» вышли на улицу. Метрах в сорока от пивбара, на противоположной стороне улицы на небольшом гранитном возвышении стоял бюст Феликса Эдмундовича Дзержинского, взор печальных глаз которого был устремлен на пивное заведение. По обеим сторонам бюста находились две лавочки. Но никто из тех, кому не хватило места в пивбаре, на эти лавочки не садились. Строгий взор печальных глаз Дзержинского, выражал порицание, равнодушно снести которое они не могли.

– Айда туда, – кивнул Грек на маленький скверик, где замер в гранитном изваянии прародитель ВЧК.

Перейдя на другую сторону улицы, они сели на одну из лавочек. Грек положил пакет с пирожками. Двух литровую бутылку пива поставил себе на колено, слегка взболтнув ее.

– Люблю с пенкой, – признался Грек и тут же заметил, что у его молодого коллеги по работе с чего-то вдруг пропало настроение. Сидит он и блуждающим взглядом посматривает по сторонам, выбирая из толпы красивых женщин.

Сан Саныч даже улыбнулся по этому поводу.

– А все-таки, ты, Лешка, неисправимый бабник. Ну согласись? Прав ведь я? Ты ж не одну юбку просто так не пропустишь. У-у, чертяка. Весь в меня, – проговорил Грек, взбалтывая бутыль с пивом. – Я ведь тоже таким был.

Ваняшин ничего ответить не успел. Грек увидел идущую по тротуару стройную женщину лет двадцати семи в короткой юбочке. На плече у нее висела сумка, которую она бережно загораживала рукой от столкновения со встречными прохожими.

Женщина явно была не местной. Шла неторопливо, посматривая по сторонам. Судя по всему, она направлялась к станции метро, но вдруг почему-то остановилась, словно вспомнив о чем-то, оглянулась, минуту постояла в раздумье и развернувшись, пошла к «Пивному раю».

Грек, наблюдая за ней, облизнулся. Толкнув приятеля Леху локотком в бок, кивнув на противоположную сторону улицы, где шла женщина.

Словно заметив, что черноусый мужчина положил на нее глаз, женщина теперь шла медленно, давая возможность Греку вдоволь налюбоваться собой.

– Смотри, Леша, какая южаночка идет. Как она тебе? Хотел бы в кровать ее уложить? – словно женскую грудь, Грек сжал в руках бутыль с пивом. – Ух, я бы ее… – мечтательно проговорил он, облизнувшись.

Ваняшин нехотя глянул на приглянувшийся Греку объект вожделения.

– Ничего в ней особенного и нет, – вдруг сказал приятель Леха, чем оскорбил самолюбие Сан Саныча Грека, который не упустил заметить, что хоть Ваняшин и бабник, но не разбирается в женщинах, потому что настоящую женщину еще не встречал.

– Это ж не женщина, огонь. Посмотри, как по-восточному грациозно она вышагивает. Какая у нее походка. Такая знаешь, как будет подбрасывать в постели? С каким темпераментом. Эх, Леха. Молодой ты еще. Не опытный, – проговорив так, Сан Саныч заметил, что, подойдя к дверям пивного бара, возле которых толпились мужики, женщина остановилась, и как показалось Греку, закрыла глаза. Она сунула руку в свою сумку, достала оттуда небольшой круглый предмет, умещавшийся в ладони.

Возможно бы, Грек не придал этому значения, если б не провода.

Два тоненьких проводка потянулись из сумочки вслед за этим предметом, похожим на круглую батарейку наверху с кнопкой. И Грек даже успел заметить, что эти проводки были темно-синие.

Не открывая глаз, женщина сжала в руке этот предмет. Ее палец лег сверху на кнопку.

Грек уставился на южанку обезумевшими глазами, протянув:

– Э…э, – он вытянул левую руку вперед, указывая на женщину.

Леха Ваняшин в этот момент глазел в другую сторону. Не понял, что хотел выразить Грек этим своим жестом.

– Ты чего, Сан Саныч? Открывай бутылку-то, – предложил Ваняшин, заметив, что Грек зажмурился и втянул голову в плечи, сделавшись похожим на усатого лягушонка.

И в этот момент раздался оглушительный взрыв.

Лехе Ваняшину показалось, что небольшой пятачок, на котором стоял бюст Дзержинского и обе лавочки, высоко подпрыгнули вверх, а потом с некоторым опозданием вернулись на свои места.

В стоявших по обочинам проезжей части машинах, сработала сигнализация, огласив округу, пронзительным многоголосым воем. Кто-то кричал. Кто-то громко стонал. И среди этого всеобщего хаоса лейтенант Ваняшин услышал страшный вопль. Так вопить мог человек в полной мере испытавший на себе ужас случившегося.

– Ой, убили, убили!

Ваняшин посмотрел и увидел на тротуаре возле пивбара несколько трупов. Их лица были изуродованы до неузнаваемости. Причем, у самого вопившего грудь и живот были в крови, и было не понятно, то ли он кричал о себе, чувствуя, что умирает, то ли про кого-то из своих приятелей, изуродованных взрывом и неподвижно лежащих рядом на тротуаре.

Стекла в «Пивном рае» повылетали от взрыва, и осколки зловещего взрывного устройства, проникнув в оконные проемы, видно и в стенах питейного заведения нашли свои цели, потому что из пивбара тоже слышались стоны и крики о помощи.

Только сейчас Ваняшин вдруг вспомнил о Греке. Посмотрел на приятеля.

Капитан Греков все также сидел, втянув голову в плечи, и не открывал глаз. На его колене стояла бутылка с пивом. Осколком пробило ее насквозь, и темно-желтая, пенящаяся мутная жидкость струйками выливалась из этих отверстий. Причем одна струйка лилась Сан Санычу точно в пах. И Леха Ваняшин испугался за приятеля.

– Грек, – закричал Ваняшин, схватив капитана за плечо и слегка встряхнув.

Грек открыл глаза, повел глазами вокруг.

– Леш, а я уже посчитал, что нам с тобой хана, – сокрушенно признался он. – Как херакнет, у меня аж уши заложило. Ну, думаю все, прощайте голуби, – он посмотрел на бутыль, из которой вытекали две струйки. – Во, и отрывать не надо. Ты с одной стороны можешь пить, я с другой, – проговорив так, Грек поднял бутылку, подставляя под струйку раскрытый рот.

Ваняшину показалось, что его приятель капитан от взрыва малость тронулся умом.

– Грек, ты что? Очнись. Погибли люди, – закричал Ваняшин. – Тебя что, контузило?

Грек швырнул бутыль на цветочную клумбу возле бюста.

– Меня контузило? Да если хочешь знать, я в армии сапером был. Так у меня над ухом грохотало…

– Кончай базар, Грек. Лучше вызывай «скорую», – Ваняшин поднялся на ноги. В голове все еще стоял неприятный звон, словно вслед за взрывом у пивного бара, в его голове тоже что-то шандарахнуло. Глянув на гранитный бюст, он заметил на нем несколько отметин, оставленных смертоносными осколками, один из которых пролетел совсем рядом с Греком, пробив пивную бутыль, стоящую у него на колене.

Нечего сказать, повезло Греку. Но не повезло тем людям, толпившимся возле пивбара.

– Мать честная! – услышал Ваняшин изумленный голос усатого капитана. Обернулся.

Брюки внизу живота у Грека были мокрыми.

– Теперь все подумают, что доблестный опер обоссался, – пошутил Ваняшин.

Впрочем, самому Греку как, оказалось, было плевать на то, что о нем подумают, и он сам об этом так и сказал:

– Кто меня тут знает.

Майор Туманов к месту взрыва приехал вместе с полковником Васильковым. Грек с Ваняшиным подошли доложить о том, что здесь произошло, но Васильков не стал выслушивать их доклада.

– Только идиот не поймет, чего тут случилось, – сказал полковник и, уставившись на Грека, мрачно заметил: – Не крутись тут в таком виде. Вон сколько народу. И журналисты с телекамерами. Покажут тебя на всю страну, а ты позируешь с мокрыми портками. Люди же неправильно поймут. Узнают, что ты офицер милиции, смеяться будут.

– Да я ничего такого, товарищ полковник. Это не то, что вы подумали. Я пиво разлил себе на брюки.

– Пиво? – Васильков нахмурился как, видно не очень-то веря Греку. Но тот скроил такую физиономию, что Василькову ничего не оставалось, как поверить капитану на слово.

– Так точно, пиво. Осколком как жахнет и прямо в бутылку. Ну и пролилось немного, – признался Грек.

– Немного, это примерно, с литр, – подсказал, рядом стоящий лейтенант Ваняшин. Грек показал ему кулак, чтоб не вмешивался.

– Ладно, – махнул рукой полковник и велел Греку пока все-таки посидеть в машине, не позировать в таком виде перед телекамерами. – Знаешь, офицер милиции с мокрыми штанами, смотрится как-то не очень.

– Да я и сам это знаю, – не стал возражать Грек против сказанного «батяней».

* * *

На другой день в управлении было проведено срочное совещание, с которого Федор Туманов вернулся мрачнее тучи.

Грек с Ваняшиным все то время, пока майора не было в кабинете, предавались вчерашним воспоминаниям. По признанию самого Грека, сначала, когда прогремел взрыв, он ничуть не испугался. Страх к нему пришел позднее, когда он увидел, что одним из осколков пробило пластиковую бутылку.

Масла в огонь подливал Ваняшин, припугивая Грека:

– Да, Сан Саныч, еще бы чуть в сторону и осколком тебе бы весь живот разворотило. Вряд ли бы тебя спасли. Слишком серьезная рана.

Грек без содрогания не мог слышать всего этого.

– Да заткнись ты, гад. Радость твоя преждевременная. Понял?

– Это почему же? – не уступал Греку лейтенант.

– Да потому, что Сан Саныч не из таких, кого можно вот так легко на тот свет отправить. Так что подожми свои губы, сосунок. Я еще повоюю.

Туманов вошел в кабинет. Увидев, что Грек сидит на его месте, молча подошел, взял усача за шиворот, приподняв со своего стула и заставив того пересесть на другой стул. Сел, достав из стола пачку сигарет, закурил, не проронив при этом ни единого слова.