Автор книги: Ядвига Полонска
Жанр: История, Наука и Образование
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)
– Это разумная просьба, пан Мнишек. Мне бы действительно хотелось, чтобы богатейшие, а также приграничные города Московии, стали бы владениями моего родственника и преданнейшего из слуг.
В библиотеке послышались шаги. Видимо Мнишек решил пройтись по помещению.
– Ваше высочество!
– Что еще?
– Я вижу насколько сильно вы тяготеете к Московии и, как сильно болит ваше сердце при мыслях о родной земле…
– Это заметно? – донесся полный иронии голос Лжедмитрия.
– Для, меня, как вернейшего из слуг, увы, это не ускользнуло. А ведь родная земля меняет человека. Также как и чужбина…
– К чему ты клонишь, князь?
– Что там скрывать, Дмитрий Иоаннович, – вдруг перейдя на фамильярный тон, продолжил Мнишек, которому, видимо, тоже надоело ломать комедию. – Я беспокоюсь насчет того, что если Марианне не по душе будет находиться в Москве…
– Что тогда?
– Она должна будет получить право развестись с вами по собственному желанию.
– Это право обоюдное?
– Увы, нет, мой господин, – спокойно ответил Мнишек.
Снова послышались шаги, но уже более тихие – Лжедмитрий ходил по ковру, видимо, обдумывая выход из этого положения.
– Вы сомневаетесь в искренности чувств моей дочери? – вдруг спросил Мнишек.
– Как вы могли подумать такое? – возмутился Лжедмитрий. – Разве в моем положении можно сомневаться в расположении своих покровителей?
В то утро Марианна долго не могла уснуть. Перед ее глазами проплывали картины помолвки, о которой должны были объявить через несколько дней, венчания, восхождения на трон и долгих лет царствования в далекой Москве.
Глава 3. План захвата
Марианна сидела за зеркальным столиком уже целых полтора часа. Уже одетая в ночную рубашку, распустившая волосы, она продолжала крутить в ладони черепаховый гребень. Но, тут она почувствовала, что от неподвижного сидения у нее заболела спина.
– Боже. Сколько же я так просидела? – прошептала она, поднялась со стула, и легла в кровать.
Ей было странно от открытия сделанного накануне. Вечером, готовясь ко сну, девушка, наверное, впервые с тех пор, как из-за ее любопытства погибла няня, осознала, что в мире есть еще что-то помимо интриг, тайных сект, магических обрядов и костров инквизиции. Визит Лжедмитрия приоткрыл для нее новый мир. Конечно, она не была влюблена в него, хотя он ей, бесспорно, нравился. И уж само собой, что Марианна не воспринимала его, как единственного мужчину, который стал бы смыслом ее жизни. Но этот странный юноша, такой уверенный в себе, говорящий с сильным южнославянским акцентом, принес в ее жизнь, что-то новое. Это была свобода, о которой она мечтала с тех пор, как бежала по приказанию отца из Варшавы. С тех пор ее жизнь больше напоминала долгую череду угрызений совести, раскаяний, молчаливых упреков со стороны отца и Корвуса. И хотя произошедшее никогда не упоминалось, события той ночи сильно изменили Марианну.
Девушка стала замкнутой и очень серьезной. Ее мать – Ядвига – долгое время пыталась выведать, что произошло, видя причину во внезапном самоубийстве няни. Она даже хотела вызвать в Самбор лучших лекарей королевства, но после того, как личный лекарь мужа успокоил ее, заявив, что подобные возрастные изменения иногда наблюдаются у любознательных и впечатлительных девушек, немного успокоилась.
К четырнадцати годам Марианна уже полностью, как ей казалось, поборола в себе страх перед отцом и таинственным орденом к которому он принадлежал. Она без содрогания входила в библиотеку, где ее с учебниками ежедневно дожидался Корвус. Посещала все мессы и, даже несколько раз прямо посмотрела в глаза настоятелю монастыря, почувствовав его испытывающий взгляд. То, что настоятель знал о произошедшем, не вызывало сомнений. Иногда ей казалось, что он нарочно подолгу останавливал на ней свой взгляд, как бы проверяя ее на прочность.
Сейчас, когда ей исполнилось шестнадцать, жизнь ей казалась состоящей исключительно из тайн и страшных загадок. И тут в ее жизни появляется новый человек. Поддельный принц из далекой и ненавидимой страны. Он хочет забрать ее с собой, чтобы сделать царицей. Поставить ее во главе своего царства и одарить огромной властью, которая позволит ей совершить то, что не удавалось на протяжении почти пятисот лет ни одному польскому королю или воеводе. Поняв это, Марианна застыла, сидя на стуле у зеркального столика. Она, вдруг поняла, что судьба даровала ей тот самый шанс, о котором она столько просила. Волнение, радость и страх охватили ее. Девушка накрылась одеялом и, заставив себя закрыть глаза, погрузилась в сон.
Это был странный сон. Больше видение, в котором все происходило не так, как должно быть в реальном мире. Молодой храбрый рыцарь, после первой неудачи в бою превратился в труса, и войну выиграла его невеста – прекрасная принцесса. Там венчание проходило без жениха, а свадьба закончилась страшным побоищем. Царствование обернулось бегством, в конце которого, принцесса осталась с чужим мужчиной, которого все признавали за ее мужа, хотя это было не так. И опять этот мальчик на виселице…
Марианна открыла глаза. В комнате все еще было темно.
«Сколько я спала?»
Она зажгла свечу и поднесла ее к часам, стоящим на тумбе около кровати.
«Десять минут… Я спала всего десять минут…».
Она задула свечу и, повернувшись на другой бок, наконец-то уснула.
* * *
А пан Мнишек в это время праздновал победу. Проводив жениха до его покоев, он отправился в гостевой замок, где продолжил возлияния. Под утро, когда большинство гостей уже разошлись спать, Мнишек вышел в сад подышать воздухом. Присев на скамейку, он грыз сорванное только что кисловатое яблоко, и, уставившись пьяными и злыми глазами в какую-то точку, думал над будущим, которое ждет его и его семью.
– Ты слишком усердствуешь, – послышался голос сзади.
– Скромность украшает монахов, а не воевод, – ответил Мнишек.
– Это слова, достойные юного гусара, а не будущего тайного регента Московии.
– А ты думаешь, Корвус, что в Московии мне следует быть умеренным?
– В Московии тебе следует стать просветителем и героем. Москва не любит иноземцев. Там, что швед, что татарин – одно. Ты должен научить их любить себя. И только после этого твори, что хочешь.
– Любить? – Мнишек рассмеялся.
– Любить, – строго ответил Корвус, уже вплотную приблизившись к скамейке.
– Пускай любят Марианну, – отмахнулся воевода.
– Ее они никогда не полюбят.
– Почему это? – удивился Мнишек.
– Она слишком надменна и жестока, чтобы заслуживать любовь. Впрочем, это беда всей вашей семьи, Ежи.
Корвус со всей силой схватил Мнишека за рукав своими маленькими, но сильными цепкими пальчиками.
– Запомни, Ежи! – прошипел он. – Ты слишком много о себе возомнил! Вернись на землю, иначе все наши планы ждет крах!
Мнишек испуганно смотрел на монаха.
– Ты – не король! Ты никогда не будешь королем, и твои потомки ими не будут, даже после того, как Москва будет нашей, даже после того, как коронуют твоих внуков и правнуков!
– Что? – тихо спросил Мнишек.
– Никогда! – продолжал Корвус.
– Но…
– «Но» заключается в простой истине – в тебе нет королевского ума и королевского терпения.
Корвус отпустил руку Мнишека.
– Воспитай в себе это качество, Ежи. Иначе так и будешь обслуживать похоть монарха.
Корвус направился по тропинке в сторону старинной полуразрушенной часовни, где обычно молился по утрам.
А Мнишек встал со скамьи, и, раздумывая над словами монаха, отправился пировать дальше.
В тот же день, пан Ежи объявил о помолвке своей дочери с московским царевичем.
* * *
Марианна была счастлива. Только что она получила письмо из Варшавы, в котором отец сообщил, что король одобрил план его военной компании и вскоре жених отправится на Москву.
Она сидела в комнате и гадала на картах. Уже четвертый раз ей выпадала тройка Денариев – удача. И хотя карты говорили о каких-то препятствиях – но разве бывает война без препятствий?
Она откинулась на спинку стула и закрыла глаза. Ей было настолько хорошо в предвкушении близкой свободы от этого «польского ада» – так она называла родную страну – что было слышно, как быстро колотится сердце. Престол! Московский престол! Она – богемская дворянка с немецкой и чешской кровью, прорвется на московский трон и станет править этой далекой и странной землей!..
У нее закружилась голова, после того как она представила себе свое правление. Свои реформы, преследование противников, силу своей армии. И народ, этот странный народ Московии, который наверняка будет ее ненавидеть, но она заставит их всех бояться и уважать себя.
Марианна сделала глубокий вдох, открыла ящик стола, и, достав из-под бумаг злотый с изображением короля Сигизмунда, прошептала одними губами: «Поговорим с тобой через несколько лет, старый мерзавец».
* * *
Тем временем Мнишек собрал под знамена Лжедмитрия сотни шляхтичей, согласившихся повоевать за богатство Московии. После судьбоносного визита к Сигизмунду, где его осыпали золотом из королевской казны и запасников иезуитов, воевода уже ни на минуту не сомневался в своем успехе. В порыве радости, он стал буквально засыпать свою младшую дочь письмами, и хотя ее больше интересовали детали подготовки, количество коней, пушек и запасов, а не радости царской жизни, которые он ей расписывал, письма отправлялись чуть ли ни ежедневно.
– Что пишет отец? – спросил Корвус, наблюдая, как Марианна пропитывает любовным снадобьем бумагу, на которой собиралась написать письмо жениху.
– Он опять истратил все деньги, – равнодушно ответила она.
– Королевских?
– И иезуитских тоже?
– На что же он собирается воевать, пани Марианна? – возмутился Корвус.
– Наверное бросит на покорение «Москвы» своих любовниц, которым раздал эти деньги, – зло ответила девушка.
– Не пристало вам так неуважительно отзываться об отце.
– Он просит меня вытребовать у Дмитрия полмиллиона злотых, после того, как Москва будет взята.
– И что же вы?
– Я?
Марианна ухватилась кончиками пальцев за мокрый листок и поднесла его к лицу Корвуса.
– О, как это неосторожно с вашей стороны… – улыбнулся карлик. – Искушать запахом любовного зелья стареющего монаха.
– Корвус! – Марианна покраснела.
– Вы думаете, что сможете подчинить этого молодого проходимца? – спросил он.
– Я уже почти добилась этого.
– Поистине, была бы моя воля, я бы предпочел видеть ваш род более благоразумным.
– Я с тобой согласна, учитель. Жених требует взамен еще несколько сотен шляхтичей. Но мне лично обещает несметные богатства.
– В Речи Посполитой вряд ли найдутся еще безумцы, готовые участвовать в этой авантюре. Во всяком случае, не получив от пана Мнишека предоплату, которую он с таким изяществом растратил на свои увеселения, – с иронией сказал Корвус. – Что ты собираешься делать, дитя мое?
– За этим я и позвала тебя сюда, отец мой. Чтобы посоветоваться, – вздохнула Марина.
Корвус подошел к столу, по которому важно расхаживал его ворон, и стал перебирать пальцами тонкие коричневатые перья на шее птицы.
– Если отец попросит еще денег у короля или иезуитов, возникнут вопросы, – сказала Марианна прилаживая листок к оконному стеклу, чтобы он скорее высох под солнечными лучами. – А что ваш Орден?
– Наш Орден формально не имеет никакого отношения к этой кампании, Марианна. Если узнают, что мы тайно финансируем вашего отца, то отношения с иезуитами будут сильно испорчены. Возникнут трения в Саксонии, Италии и Франции. Мы предпочтем дождаться победы, после чего перехватим инициативу у иезуитов, благодаря вашим стараниям.
– Тогда призовите небесное воинство! – раздраженно сказала Марианна.
Она была зла на Корвуса за то, что тот не смог повлиять на отца, и проконтролировать траты.
– Боюсь, что, прежде чем обрушиться на Московию, небесное воинство заглянет в Самбор, чтобы ознакомиться с библиотекой вашего отца, милая девочка. Потому, думаю, что лучше обратиться к воинству донскому и запорожскому.
– К казакам? – Марианна опешила.
– А вы предпочитаете иметь дело с крымским ханом?
– Нет. Но среди казаков, насколько известно, многие поддерживают бояр Романовых.
– И это только к лучшему, – улыбнулся Корвус. – Наш с вами царевич, сделает то, что не могут позволить себе Романовы – пойти против царя. А именно – свергнет царя Бориса. Представьте себе, что простой люд узнает о спасшемся сыне царя Иоанна, который хочет вернуть себе отцовский трон. Вольные казачьи полки, которые до того без особой охоты признавали царей, вдруг вступаются за него. Что бы это значило?
– И почему же казаки должны поверить нам? Потому что вся Европа в лице иезуитов признала это, – серьезно сказал Корвус.
Он отошел к другому концу стола и достал из своей грубой монашеской сумки толстый фолиант.
– К слову о вашем будущем царствовании, пани Марианна. Изучите эту книгу. В ней описаны нравы «Москвы» и народов, проживающих в царстве. Как будущей правительнице, вам это знать необходимо.
Глава 4. Алчная вошь
Царевич лежал на украшенной золотом резной кушетке и лениво грыз засахаренный имбирь. Лагерь спал. Шляхтичи мирно спали в своих покрытых кожей палатках, казаки пировали в шатрах. Дела шли хорошо – его отряды разбили армию царя Бориса под Кромами и под Севском. Предстояло отбить Курск, Орел и двинуться на Москву.
Он лежал с закрытыми глазами и улыбался. Еще несколько месяцев и император Дмитрий будет точно также лежать на своем ложе в московском Кремле и медленно разжевывать сухие, покрытые белой пудрой дольки. Глубоко вдыхать, как сейчас, когда острый имбирь начнет пощипывать язык, распространяя свой волшебный аромат. Царевич приоткрыл глаза, зачерпнул тонкой золотой ложечкой липового меда, приправленного мятной кашицей, и широко раскрыв рот, направил ее в рот.
– Государь!
Крик был настолько громким и грубым, что будущий император от неожиданности вцепился зубами в ложку.
Вбежавший в палатку казак смотрел на вскочившего с кушетки царевича, смотревшего на него широко раскрытыми глазами – из его рта торчала ложка. Опомнившись, Лжедмитрий вытащил ложку и швырнул ее в угол.
– Прости, государь, – поклонился казак. – Шляхтичи уходят.
– Куда?
– Обратно. Не хотят задарма воевать.
– Как задарма? Еще денег хотят?
– Нет, говорят, что пан Юрий, друг ваш Мнишек, обманул. Без злотых оставил. Все себе прибрал.
Лжедмитрий вышел из палатки. В расположении поляков суетились люди, горели факелы и слышались крики.
Спотыкаясь о кочки и расталкивая, стоявших вокруг казаков он подошел к полякам.
– Где воевода? – спросил он по-польски.
– Сбежал твой воевода, царевич! Видать, разуверился в тебе – поверил Годунову, что лгунишка ты приходской, а не государь, – ответил ему один из кавалеристов.
Поляки рассмеялись.
– Так что, или плати нам, или оставайся с казаками.
– Куда сбежал? – закричал Лжедмитрий.
– В Самбор, – рассмеялись поляки.
– Как?
Поляки продолжили собираться, не обращая внимания на его вопрос.
– Стойте! Стоять! Я все улажу!
Но его никто не слушал.
Казаки принесли из палатки царевичу его шубу.
– Укройся государь, – сказал атаман, накинув тяжелых соболей ему на плечи.
– Как он мог бежать?!
– На лошадях! – ответил голос по-польски.
К нему подскакал шляхтич. Он смотрел на будущего царя с неприкрытым отвращением.
– Поехали, Войцех! – крикнули ему.
– Не спеши, Кристоф! Мне у него нужно должок забрать.
К ним приблизились несколько кавалеристов.
– Ну, не уезжайте! – начал молить их перепуганный царевич. – Я озолочу вас!
– Не унижайся, царевич, ты нас не остановишь, – ответил ему кто-то из приблизившихся поляков.
– Прошу! Прошу! Не покидайте!
Лжедмитрий побежал навстречу к приближавшимся полякам.
– Вот! Смотрите! – кричал он. – Умоляю!
Он упал на колени!
– Оставайтесь! Всю жизнь будете в золоте купаться! Я не забываю добрых людей! Не бросайте меня.
Казаки, переглядываясь, начали роптать.
– Негоже перед шляхтичами на коленях стоять, государь, – крикнул кто-то.
Но тот отмахнулся.
– Каждому, кто остается, плачу по пятьдесят тысяч злотых! – закричал он.
– Обещаешь золотом осыпать, а сам стоишь, как милостыню просишь, – засмеялся Войцех.
Лжедмитрий встал на ноги, медленно подошел к сидящему в седле Войцеху.
– А вот это ты видел? – он стал медленно расстегивать на себе рубаху. – Наклонись…
Войцех наклонился и в это момент послышалась звонкая пощечина. Лжедмитрий с такой силой ударил шляхтича по лицу, что тот с трудом удержался в седле.
– Сволочь, – прошипел Войцех.
Он не спеша направил коня прямо на царевича. Лжедмитрий, отшатнулся, споткнулся о кочку, но удержался на ногах. Чтобы не попасть под копыта коня, он отошел в сторону.
Войцех медленно проехал мимо царевича. Наклонившись к нему, он схватил рукой за воротник шубы и закинул ее к себе на седло.
Развернувшись на лошади, он снова направился к Лжедмитрию.
– Шубу выкупишь, – сказал он и, толкнув испуганного царевича сапогом в плечо, поскакал к своим.
Казаки молча смотрели на готовящихся в обратный путь поляков и делали вид, что не видят царевича, который прошел мимо них. Вернувшись в палатку, Лжедмитрий сел на кушетку и обхватив голову руками, просидел так несколько часов. А утром написал полное обвинений и отчаяния письмо.
* * *
«Многоуважаемая пани Марианна!
Дорогая возлюбленная и названная невеста моя! Пишу вам не для того, чтобы пробудить в вас хоть какое-то сочувствие, и не для того, чтобы обвинить вашего отца в коварном предательстве. А по причине того, что мое искреннее недоумение и разочарование произошедшим не оставляет иного выхода, кроме как задаваться вопросами. Не имею возможности объяснить самому себе, чем я заслужил такое отношение? Неужели я не был верен своему слову? Неужели я был не верен вам и вашему отцу? Отправляю это письмо Вам за разъяснениями.
Если все мои предположения или догадки о какой-то возникшей обиде не соответствуют действительности, и я ничем не запятнал свою честь, то как относиться к столь спешному исчезновению пана Ежи, как раз накануне выплат нанятым им же шляхтичам? И как мне теперь, оставшись один на один с многочисленным врагом расценивать благословление короля и святых отцов Римской Церкви? Тем более, исполнять данное им обещание?
Отправляю Вам это послание, лишь для того, чтобы от Вас лично получить ответ на вопрос: «В чем моя вина?». И, исходя из этого, уже сделать окончательный вывод.
P. S. Впрочем, после всего случившегося, я не буду удивлен, если не получу ответа ни от Вас, ни от Вашего достопочтимого батюшки. Искренне надеюсь, что золото, полученное от Его Величества на содержание моей армии, поддержало благополучие Вашего рода, сытость которого, бесспорно, имеет большее значение, нежели Ваше царствование на московском престоле».
Марианна положила листок на стол и непонимающе посмотрела на Корвуса.
– Маар-р-ра, Мар-р-ри-а-на… – выговорил ворон.
– Пошел вон! – закричала она, и отшвырнула надоедливую птицу в сторону с такой силой, что та ударилась о стену.
– Не смей трогать мою птицу, вздорная девчонка! – возмутился Корвус. – Этот ворон умнее и мудрее всей вашей семьи!
– Да, как ты смеешь так говорить со мной?! Жалкий карлик! – прошипела Марина, уже готовая вызвать отцовских стражников.
– Забыла, что сказал отец? Пока его нет в Самборе главный – я! Я решаю, как и что будет с тобой и всем вашим домом! Я, а не ты!
– Мой отец такое же ничтожество, как и ты, – выдохнула Марианна.
Корвус демонстративно поправил рукав своей рясы, чтобы показать тяжелый золотой перстень с печатью в виде разорванного сердца – символа власти в Ордене святого Бернарда.
Убедившись, что Марианна поняла его намек, он подошел к столу, уселся на высокий резной стул и, положив ладони на гладкую мраморную поверхность стола, посмотрел на нее.
– Письмо, – приказал он.
– Insanis[1]1
Безумная (лат.).
[Закрыть], – подал голос из угла комнаты ворон.
– Я же говорю, что эта птица умнее многих двуногих, – усмехнулся Корвус, принимая письмо от Марианны.
Она бросила взгляд в угол, где стоя на полу, ворон своим огромным черным клювом поправлял жесткие перья.
– Madcap femina[2]2
Сумасбродка (лат.).
[Закрыть], – ворчал ворон.
Марина испуганно отвела от него взгляд и посмотрела на Корвуса.
Тот мрачно сидел и перечитывал письмо во второй раз.
– Avarus pediculum. Goosey[3]3
Алчная вошь. Бестолочь (лат.).
[Закрыть], – наконец выговорил он.
– К сожалению, это так, отец мой, – также мрачно ответила Марианна.
– Я тебе не отец. А твой отец хуже проклятия… Рано или поздно его жадность и легкомысленность погубят нас. Чем дольше ты будешь зависима от него, тем вероятнее, что погибнешь еще молодой. Ты поняла меня, девочка?
– Почему? – испуганно спросила она.
– Потому что только сам человек способен изменить предначертанное ему свыше. Чем дольше ты будешь полагаться на кого-то, кроме себя, тем скорее попадешь на виселицу.
– Да, падре, – еле сдерживая обиду и злость, ответила Марианна.
Корвус встал из-за стола, подошел к ворону, уже закончившему приводить себя в порядок и погладил его по холке.
– Никто не смеет так обращаться с моим братом, – сказал он.
Марианна побледнела. Таким она не видела Корвуса никогда. Его маленькое острое лицо выглядело как серая маска. И, если бы не холодные глаза человека, готового в любой момент на убийство, можно было подумать, что к ней повернута, действительно маска.
– Простите, – тихо сказала она.
– Жди моего решения. Не выходи за пределы замка. Если прибудет отец, сразу сообщи об этом мне. По другим поводам не беспокой.
Он бережно взял птицу в руки, посадил к себе на плечо и направился к выходу.
– Отрави ее! – тихо пробурчал ворон, когда Корвус закрывал за собой дверь.
Марианна села за стол и положила руки на стол. Ее пальцы дрожали. Еще никто ее так сильно не обижал, как отец. Это было настоящее предательство. Она прекрасно понимала, что раз письмо от жениха пришло раньше, чем отец вернулся из Московии, значит Мнишек в Варшаве. А в столице он мог делать только одно – ублажать куртизанками короля, чтобы сменить его гнев на милость.
Марианна закрыла лицо руками и расплакалась.
Обиднее всего было то, что она, действительно, влюбилась в царевича. Да, он был мал ростом и не очень красив, но в нем чувствовалась настоящая мужская сила. Он был рожден для царствования – спокойный, рассудительный, обходительный и смелый. И, судя по всему, царевич тоже не был к ней равнодушен. Она чувствовала это. Все его политические уступки, невероятная для такого сильного человека покорность, объяснялись просто – он хотел видеть ее своей женой.
Представив, какое унижение испытал царевич, когда ему сообщили о бегстве поляков, она разрыдалась еще сильнее. О его страданиях говорил тон письма. Странно было читать от такого гордого человека, настолько резкое и полное сарказма письмо. И это не была насмешка над предателями. Письмо насквозь было пропитано чувством оскорбленной любви, как казалось Марианне. За те три раза, что они встречались после знакомства, им обоим стало понятно, что они созданы друг для друга.
Марианна оторвала ладони от заплаканного лица.
– Что же? – прошептала она. – Что же ты наделал?!
Она вышла из комнаты для занятий, побежала к себе, схватила перо и лист бумаги, и принялась за письмо.
«Дорогой батюшка! Я обеспокоена вашим здоровьем. Гонец из Московии принес страшную весть – вы были тяжело ранены и бежали. О, простите, вернулись на Родину. Счастлива, что вы все еще живы. Уверена, ваша отвага и выдержка еще не раз послужат на благо нашего рода, ровно, как и сплотит шляхтичей, решивших помочь мне взойти на московский престол. С нетерпением жду вашего прибытия в Самбор, для обсуждения наших дальнейших действий.
В противном случае, я без сожаления сообщу Его Величеству, на что, по каким долгам, и каким кредиторам Вы раздали казенные деньги, выделенные Вам из королевской казны за последние годы.
Также прошу Вас, как можно быстрее прислать сюда Войцеха, дабы я могла выкупить у него шубу моего мужа, и тем самым спасти честь нашей семьи».
Марианна отложила перо, перечитала письмо и сложила его в виде цветка розы. Пока служанка несла ей подарочную коробку, найденную Марианной несколько лет назад в библиотеке, посыльный ждал указания за дверью. Марианна слышала его нетерпеливые шаги и вспоминала его рассказ об унижении, которому подвергся царевич.
Наконец, коробка была у нее. Покрытая розовой эмалью с алой крышкой, с фривольными картинками, на которых полуголые куртизанки пили вино и танцевали вокруг античного бога Пана, она была быстро обернута в шелковый отрез. Кроме письма, Марианна бросила туда горсть конфет из вазы. И несколько злотых.
– Вези в Варшаву. Передашь лично пану Ежи. – Марианна передала коробку посыльному и закрылась у себя в комнате.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.