Электронная библиотека » Ядвига Полонска » » онлайн чтение - страница 6


  • Текст добавлен: 21 сентября 2014, 14:34


Автор книги: Ядвига Полонска


Жанр: История, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Вечером, собираясь на празднование, Мстиславский еще раз перечитал свое письмо царю. Особенное удовольствие ему доставил перечень цифр: «Самозванец потерял всю без исключения пехоту. На поле боя найдено и предано земле одиннадцать тысяч пятьсот убитых мятежников. Поляков – около пяти тысяч, казаков – около семи тысяч. Захвачены 15 знамен и штандартов, вся артиллерия – 30 пушек. Атаку гусар возглавил вместе со своим гетманом Дворжецким сам Отрепьев, и при четвертом залпе бежал».

* * *

Запорожцы стояли у стен Рыльска и требовали царя. Никола со своими уцелевшими солдатами, узнав о бегстве царевича с поля битвы, пустился по его следам.

– Зови государя, шкура! – кричал атаман стражникам.

– Вон пошел, собака черкасская! Иуда! – кричали ему с крепостных стен.

Ударили пушки.

Несколько ядер разорвалось неподалеку от казаков.

– Что ж ты поверх голов палишь, падаль?! – заорал разъяренный Никола. – Что Маринка – ведьма самборская – велела своему хвосту шелудивому приберечь нас?!

Раздались еще несколько пушечных залпов.

– Пойдем Никола! – крепкий казак похлопал своего атамана по плечу. – Сейчас его оттуда все равно не выкуришь. Подловим на дороге, там и посадим на кол.

Никола в бессильной злобе сжал кулаки, но потом согласился.

– Пойдем.

Лжедмитрий наблюдал за происходящим, стоя у бойницы одной из башен. Ему уже сообщили, что Мстиславский велел повесить посреди лагеря всех пленных казаков, стрельцов и местных мужиков. А поляков готовил к отправке в Москву.

Разъяренные поражением под Новгородом-Севрским, дворяне заняли всю Комарицкую землю и с разных концов волости к царевичу весь день приходили гонцы, сообщавшие о расправах над крестьянами, присягнувшими ему. Судя по сообщениям, речь шла о тысячах убитых семей. Кроме того, Мстиславский отдал волость на полное разграбление и отрядам касимовских татар, участвовавших в битве. Царевич, решивший в первый и последний раз в жизни принять участие в бою, видел с какой яростью татары сражались с польской кавалерией Дворжецкого. И даже, когда он, испугавшись, удирал на полном ходу с поля битвы, его преследовали их устрашающие крики. Убедившись, что казаки уходят, он вернулся к себе в палаты и написал Марианне короткое письмо.

«Меня на поле боя не было. Запорожская пехота без всякой причины оставила поле боя… и бежала в смятении. Подкуп. Годунов. Твой Дмитрий».

Глава 8. Коварный план

Марианна сидела на диване в гостиной замка. Вышивая серебряной нитью узор на платке, который собиралась подарить при встрече царевичу, она всем своим видом показывала неприязнь к отцу, бросая на него полные презрения и насмешки взгляды.

Сам же воевода был похож на нашкодившего мальчишку. Он постоянно опускал глаза, а его красное от неумеренных возлияний лицо было покрыто мелкими каплями пота. Он сидел в кресле, наклонившись вперед, сцепив ладони, и даже слегка раскачивался вперед-назад от напряжения. Он старался не смотреть на дочь и потому не отрывал взгляда с Корвуса, который уже больше часа предлагал им «завоевать Московию словом».

– Нам лишь остается убедить «Москву» в том, что царевич подлинный. Разошли гонцов по всей стране, воевода, пускай читают народу царскую грамоту, в которой он обвинит Годунова в страшных преступлениях. Подробно расскажет о зверствах татарских отрядов, верных царю. Но, главное, – он должен убедить «Москву» в том, что он – законный наследник. Пускай твои люди в Московии наймут бродяг и прочих бездельников, чтобы те ходили по городам и деревням и рассказывали о достоинствах Дмитрия.

Мнишек кивал, чувствуя на себе злой и осуждающий взгляд дочери.

– Пошли купцов в Москву, самых богатых, – продолжал своим скрипучим голосом монах. – Пускай они среди богатого люда и дворян распространят слух, что в Речи Посполитой царевича не воспринимают всерьез. Пускай обвиняют его в пьянстве и трусости. Нужно усыпить бдительность Годунова. А когда дело дойдет до решающей схватки, бояре все равно встанут на сторону нашего царевича.

В гостиной повисла пауза.

Корвус сел в свое кресло и попробовал уже остывший в невесомой китайской фарфоровой чашке зеленый чай с цветками жасмина.

– О-о! – с наслаждением выдохнул он. – Поистине – райский аромат. Не то, что бурый… Его хоть с мятой, хоть с чабрецом – одно. Будто сено с навозом заварили.

Марианна улыбнулась. Она знала, что зеленый чай – слабость Корвуса. И всякий раз, когда ей надо было отвлечь монаха от неудобного разговора, она переводила тему на недостатки черного чая, который почему-то ему очень не нравился.

– Не правда ли, Петр? Если провести связь между зеленым и черным чаем, то меня следует отнести к легкому, ароматному и бодрящему – зеленому, а папеньку – к густому, терпкому и дурно пахнущему черному?

Мнишек не ожидал такой наглости, и резко повернувшись к Марианне, посмотрел на нее с нескрываемой ненавистью.

– Что с вами, папенька? Вы меня невзлюбили? За что же?

Мнишек молчал.

– Я бы на вашем месте, любезный пан каштелян радомский, воевода сандомирский, староста львовский, самборский, сокальский, санокский и рогатинский не позволяла бы себе столь вольное поведение в отношении будущей царицы.

– Вот как станешь царицей, тогда и поговорим с тобой, – наконец подал голос Мнишек.

– Стану. И без вашей помощи, если вас что-то не устраивает в нынешней ситуации, сложившейся благодаря неуемному аппетиту одного из королевских вельмож, – надменно ответила Марианна.

– Дорогие мои, вы не представляет какое удовольствие каждый раз видеть ваше семейство. Особенно, когда в доме царит покой и незыблемое счастье, – вмешался в перепалку Корвус. – Поэтому, все же, давайте оставим обиды и поговорим о делах. Пан Мнишек, что вы думаете о моем плане?

Мнишек взял себя в руки и твердым, спокойным тоном ответил: «Я согласен со всем, что ты сказал».

– А вы, пани?

– Я соглашусь с отцом, – с деланным смирением ответила Марианна.

– Ну и прекрасно, – подвел итог Корвус.

Он молча взял со стола свою монашескую сумку и, поклонившись, вышел из гостиной.

Мнишек встал с кресла. Пройдя несколько шагов, он гордо поднял голову.

– Я не прощаю тебя, дочь моя, за те оскорбления и угрозы, которыми ты меня осыпала. И не прощу. Но я вынужден признать свои ошибки, также как и вынужден ради счастья нашего дома способствовать твоему будущему царствованию.

Он сделал паузу, во время которой стоял со сжатыми кулаками, еле сдерживая приступ ярости. В какой-то миг его рука по привычке потянулась к рукоятке кинжала. Но он опомнился, немного наклонился вперед и повернулся к дочери.

– Вон отсюда! – приказал он.

Марианна, почувствовав надвигающуюся беду, быстро встала, собрала свое рукоделие и с надменным выражением лица вышла из гостиной.

* * *

В ее комнате уже два часа сидел странного вида худой смуглый человек, одетый в облачение прекрасного покроя, но ничем невзрачное. По его внешнему виду сложно было сказать, к какому сословию он принадлежит. Для дворянина он выглядел слишком просто, несмотря на дорогую одежду. На купца он тоже не был похож – весь его вид говорил о чрезмерной скрытности. Узкие плечи и тонкие ухоженные руки, несмотря на богатырскую силу, которой он обладал, тут же бы развеяли все подозрения в том, что он военный. Он сидел на стуле около трюмо в слегка сгорбленной позе, не шелохнувшись все то время, что он ожидал Марианны. А когда она наконец-то появилась, медленно поднял голову и спокойно встал.

– Простите, – извинилась она. – Неотложные дела.

Вид этого странного человека тут же успокоил ее.

Она подошла к своему столу, открыла ключом ящик и достала из него шкатулку.

Повернувшись к гостю, она раскрыла ее и достала оттуда пузырек из красного стекла.

– Вот этим, пускай пропитает подушку, – она положила пузырек обратно и достала маленькую коробочку. – А это разведет в отваре мяты и чабреца, и даст, когда начнется приступ. Если у него сразу же польет кровь из ушей и носа, и он лишится чувств, значит, дело сделано.

Мужчина кивнул. Марианна подошла к сундуку и достала из него тяжелый мешочек, набитый золотыми монетами.

– Это – лекарю, на случай, если он не поверит в то, что ему предложили лекарство, – сказала она.

Покопавшись в сундуке, она вытащила точно такой же мешок, но чуть полегче.

– А это вам. Два отличных коня дожидаются на той стороне реки, у таверны, справа от переправы.

Мужчина, молча, поклонился и вышел.

Марианна, уставшая от общества отца, упала в кресло. Посидев в нем с закрытыми глазами несколько секунд, она вскочила, открыла один из ящиков своего стола и достала серебряный круглый медальон. Открыв его, она долго разглядывала изображенное на нем хитрое лицо Бориса Годунова.

– Царь, царь… – с издевкой произнесла она. – А ведь ты уже и не царь.

До нее давно доходили рассказы о том, что царь Борис в последнее время часто болел, и его лекарь из кожи вон лез, чтобы найти новое средство, которое бы его излечило.

Марианна сама приготовила яд, поручив своему посыльному рассказать, что это снадобье приготовили валахские монахи из специальных трав по рецептам из древних научных трактатов.

* * *

А в это время Лжедмитрий, радостный и расслабленный, праздновал в своем новом стане, в брянских лесах, возвращение казаков и приход еще одного четырехтысячного казачьего войска. Недолгие дипломатические переговоры, которые провели посланцы Лжедмитрия и Мнишека с казаками, закончились военным договором, который, конечно же, был скреплен несколькими сундуками монет и дорогими подарками.

Лжедмитрий уже написал благодарственное письмо невесте, и получил от нее быстрый ответ, в котором она советовала жениху почаще появляться на людях с какой-нибудь почитаемой русской святыней. Этому совету он последовал незамедлительно.

Люди Лжедмитрия вывезли из покоренного Курска чудотворную икону Богородицы, и устроили ей пышную встречу в Рыльске.

«А ведь еще полмесяца назад я хотел бежать в Самбор», – подумал царевич, глядя на своих веселящихся придворных и послов из Англии и Саксонии, которым накануне пообещал содействовать торговле после восхождения на трон.

– Государь, а все ж твой зять – хитрая шельма. – Никола наклонился к царевичу, обдав его терпким перегаром. – Смотри вон, немца с англичанином уговорил.

Никола громко засмеялся.

– Мало того, к тебе с Дона еще и двенадцать тысяч казаков ведет, – продолжил атаман. – Ох, чую, повеселишься ты в Москве.

Лжедмитрий недовольно отвернулся.

– Да ты нос-то не вороти, государь. Я ж тебя как облупленного знаю. Не верю я, что ты в Москве университет откроешь. Обманул ты этих польских и киевских монахов. И европейских мужей ученых не позовешь. Не нужно тебе это. Не тот ты человек. Огородишься тройной стеной от народа и над врагами расправу чинить начнешь. И меня с хлопцами перебить попытаешься, как только свою силу почувствуешь! Но только нас ты не возьмешь! А попробуешь сунуться в Запорожье, всех твоих стрельцов там положим.

Никола, шатаясь от выпитого вина, встал со стула и поднял бокал.

– За государя!

Несколько сотен сидевших за столом встали и последовали его примеру.

* * *

На следующий день, как следует отоспавшись, царевич отослал отряды казаков защищать Кромы, чтобы отвлечь царскую армию.

Маневр удался – царские войска вместо того, чтобы осадить самозванца, теряли время, штурмуя Кромы и Рыльск, жители которых, озлобленные на царя за погромы, стояли насмерть.

А спустя неделю, он получил два письма – из Самбора и Москвы.

Лжедмитрий несколько секунд колебался, решая какое открыть первым и разорвал московское послание.

«Государь! Гонцы зачитали на Лобном месте ваше слово к боярам и московскому люду!».

Лжедмитрий улыбнулся, вспомнив, как переводил эту речь с польского.

«Народ восстал! Дворец Годуновых и подворья близких ему бояр разгромлены!».

Царевич открыл письмо от Марианны.

«Любимый мой! Спешу сообщить, что злодей Борис мертв! Смерть застала его прямо на сторожевой вышке, откуда он любил смотреть на Москву. Лекарь обнаружил сердечный приступ. Но мне кажется, что Годунов был отравлен одним из своих многочисленных врагов. Дошли слухи, что яд, который убил московского правителя, не простой, а тот самый, которым казнили греческого философа Сократиса.

Люблю тебя!

Твоя навеки Марианна.

P.S. Учитывая вновь открывшиеся обстоятельства, шлю тебе формулу присяги, которой должны придерживаться все верные тебе люди».

Лжедмитрий развернул второй лист письма, пробежал его глазами по присяге и замер. В этот момент он осознал, что полностью подчинен своей невесте.

– Государь! Вестовой! – крикнул стражник на улице.

– Зови его! – ответил Лжедмитрий.

В шатер зашел запыхавшийся гонец.

– Царь наш! Государь! С радостью доношу, что после того, как весть о жестокостях царских отрядов в непокорных волостях дошла до Москвы, на твою сторону встали несколько князей вместе со своими дружинами, а во главе их стоит князь Василий Голицын. Москва сдалась без боя!

Лжедмитрий отпустил гонца и, еще не до конца понимая, что стал властителем Московии, несколько минут стоял посреди своего шатра с бессмысленной улыбкой на губах.

– Москва – моя, – только произнес он через несколько минут и облокотился на край, стоявшего рядом стола. – Моя.

Он достал из потайного кармана медальон, и раскрыл его. Слегка опустив веки, не моргая, царевич долго и молча смотрел на портрет царя Ивана Четвертого. Наконец он отвел свой взгляд и закрыл глаза. По его щекам потекли слезы. Крепко сжав губы, чтобы не разрыдаться во весь голос, Дмитрий стоял еле сдерживая себя. Затем, немного успокоившись, он снова посмотрел на медальон.

– Москва моя, отец, – сказал он портрету. – Она моя отец. Я отомщу им за нас.

Глава 9. Появление соперницы

Мнишек не терял времени даром. Заранее, еще до присяги москвичей новому царю, он заслал в город своих людей из знатных, но обедневших польских и литовских родов, которые шпионили за придворными библиотекарями, лекарями и стражниками. По несколько раз в неделю по голубиной почте или с купеческими караванами он получал сведения о том, что хранится в библиотеке Ивана Четвертого. Это собрание не давало покоя многим правителям. Один из самых эрудированных монархов своего времени, царь Иван, кроме того, что почитался как потомок одного из древнейших родов Европы, состоящий в родстве почти со всеми королями мира, был еще и знатоком многих древних тайн. Десятилетиями, с молодых лет, он собирал уникальные переводы античных и восточных философов, врачей, химиков и мистиков всех времен, пополняя собрание своей бабушки – Софьи Палеолог, племянницы последнего византийского императора.

По праву рождения Софья получила одну из лучших библиотек в мире, которую привезла в Москву на 70 подводах.

Мнишек встал с дивана и, подойдя к столу, взял лежавший там список книг. Дрожащими от волнения руками он сделал несколько шагов, и стал читать.

Библиотека состояла из двух частей – светлой и темой. В светлой были древнегреческие и древнеримские рукописи Цицерона, Ливия, Аристофана, Пиндара и других мыслителей.

Он представил, как драгоценные свитки лежат на полках в подземельях Московского Кремля, где Софья разместила библиотеку, зная, что это – единственный способ спасти книги от пожаров.

Мнишек представлял, как он входит сначала в «светлую» часть библиотеки – как лучи фонаря освещают в темноте тысячи кожаных туб с манускриптами, а затем направляется в «темную» часть. Воображение рисовало огромный тоннель, вдоль стен которого стоят полки, забитые книгами по алхимии и оккультизму. Это был самый дальний угол подземелий.

По преданию царь Иван наложил на него самое страшное охранное заклятье сроком на восемьсот лет.

– Черт! – вдруг громко произнес воевода.

Он вспомнил, что по сведениям его шпионов в библиотеку уже пытались пролезть агенты английского, французского и датского королей. Стражей были пойманы и шпионы германских герцогов.

За все время с начала смуты в Москве проживала почти тысяча агентов. И каждый искал библиотеку.

Мнишек взглянул на список из «темной части» и уже от первой фамилий его бросило в дрожь.

Генрих Корнелий Агриппа или Агриппа Неттесгеймский – средневековый астролог. Папа Римский внес почти все его труды в «Индекс запрещенных книг». Тут были главные две книги Агриппы, которые искал Мнишек – «Оккультная философия» и «О недостоверности и тщете всех наук и искусств». Воевода на мгновение задумался, и понял, что готов отдать за эту книгу всю остальную библиотеку.

В дверь постучали.

– Да, – ответил Мнишек.

– К вам Петр, – сказал слуга.

– Пускай заходит.

Корвус вошел своей шатающейся походкой, в сопровождении ворона, который, как всегда, сидя у него на плече, держал равновесие, вцепившись когтями в толстый кожаный ремень, перекинутой через плечо сумки.

Он с первого взгляда определил состояние воеводы.

– Ты хочешь поделиться со мной важной новостью? – не поздоровавшись, с улыбкой спросил монах.

Мнишек, недовольный тем, что его отвлекли, возможно, в самый счастливый момент жизни, молча протянул Корвусу руку, в которой держал список.

– Ха! – воскликнул Корвус.

Воевода удивленно повернулся к монаху.

– Впервые вижу тебя в таком возбужденном состоянии, друг мой, – сказал он.

Но Корвус лишь отмахнулся от него рукой, что тоже не входило в повадки степенного и мудрого отшельника.

Он вцепился своими костлявыми тоненькими пальцами в листы и, широко раскрыв глаза, почти не моргая, пробегал взглядом строчки – то все подряд, то останавливаясь на каком-то названии и вспоминая все, что знает о книге.

Наконец, через пару минут изучив весь список, он повернулся к Мнишеку.

– Что это, Ежи?

Воевода самодовольно улыбнулся.

Ему было приятно чувствовать, что он хоть чем-то может ошарашить мудрого наставника. Этим списком Мнишек доказал Корвусу, что кое на что еще способен. Пока монах изучал список книг, он исподтишка постоянно смотрел на него и ликовал. Такой удачи Корвус даже в самых смелых своих мечтах предположить не мог. Его план сработал. Воевода Мнишек наконец-то добился своего…

«Да-да, старый карлик, – подумал про себя он. – Теперь ты у меня будешь просить милости и снисхождения. А лет через двадцать-тридцать вся твоя ученая бернардинская братия!».

– Я нашел библиотеку Ивана, – равнодушно, хотя и не без вызывающих и заигрывающих ноток в голосе ответил воевода.

Эти слова произвели на Корвуса еще большее впечатление. Читая список книг, и находя в них те, которые, по преданию, хранились в подземельях Московского Кремля, он все еще сомневался – тот ли документ держит в своих руках.

– О, Боже! – простонал он.

Он, не веря своим ушам, уставился на Мнишека широко раскрытыми глазами.

– Ежи! – почти завыл Корвус. – Это правда она?

– Да, – деловито ответил Мнишек.

– Как?

– Ты же не верил в моего царевича…

Корвус сглотнул слюну.

– Ты отговаривал меня от этой авантюры. В начале похода, когда я сбежал в Речь Посполитую. Помнишь?

Монах кивнул.

– Так вот, мой дорогой и милый друг Корвус, мой ближайший друг и наставник… Ты слишком увлекся своим пренебрежением ко мне и моей семье. Наш царевич выполняет все свои обещания. – Мнишек наслаждался своим триумфом. – Наш царевич оказался не просто честным человеком. И не просто юношей знатного происхождения.

Корвус отшатнулся, не веря своим ушам.

– Да, мой мудрый учитель. Тот, кого ты называл прохвостом и смышленой чернью, признан наследником московского трона. И не потому, что «Москве» больше не из кого выбирать, а потому что его признали и в нем узнали черты покойного царя Ивана старейшие бояре. Царевич специально вызвал их из своих владений в Москву, чтобы доказать дворянам и простому люду свое царское происхождение…

– И что? – сдавленным голосом спросил потрясенный монах.

– Все четырнадцать бояр из самых почитаемых родов, все без исключения хорошо знавшие покойного царя Ивана Васильевича, все… Все! – Мнишек перешел почти на крик. – Все узнали в нашем Лжедмитрии черты покойного! Все признали в нем и черты Марии Нагой! Ты меня понял?!

Два чувства владели в тот момент Мнишеком – радость и гнев. Он был рад своей удаче и страшно зол на своего покровителя из Ордена.

– Ты понял, что я говорю?! – уже кричал воевода. – Он царь! Законный царь!

Мнишек взял себя в руки, перевел дух, и остановил взгляд на Корвусе.

– А еще, Корвус, он – честный царь.

Монах, как во сне, отошел к дивану и облокотился на его ручку.

Внезапно он почувствовал, что устал держать ворона на плече. Мягким движением он согнал птицу и уселся на диван.

– Налей мне, пожалуйста, воды, Ежи, – тихо попросил он.

Мнишек подошел к своему столу и налил воды из хрустального графина, окантованного позолотой, в один из стоявших на подносе кубков.

Он подождал, пока монах опустошит кубок. И когда Корвус, с некоторой обреченностью опустил серебряный кубок к себе на колени, он продолжил.

– Этот пакет, – он показал на лежавший под объемным листом бумаги плоский прямоугольный кожаный футляр, – мне принесли за четверть часа до твоего прихода. Сопроводительное письмо лично своей рукой подписал мой зять, московский царь Дмитрий Иванович. Он лично спускался в подземелье и сверил весь список.

– В нем все книги? – спросил монах.

– Только темная часть библиотеки. Тысяча четыреста книг.

Корвус глубоко вздохнул.

– Как тебе это удалось, Ежи?

– Не настолько я нерасторопен… – зло ответил воевода.

Корвус только слегка приподнял руки и тут же опустил их обратно на колени, давая понять, что полностью признает свою вину.

– Ежи, ты – самая большая моя ошибка, – сказал монах. – Я явно недооценил тебя.

– Не стоит, святой отец, – с сарказмом ответил Мнишек. – Меня ваши оценки сейчас интересуют меньше всего. Давайте-ка займемся делами, исходя из нашего нынешнего положения. А прошлое оставим там, где ему и предназначено быть.

Корвус кивнул.

– Я надеюсь, ты понимаешь, что я не собираюсь довольствоваться ролью владетельного князя нескольких московских волостей. И не собираюсь продолжать отбиваться от татар, в то время, когда столица Орды и пути в Персию, Индию и другие далекие страны оказались в руках моей младшей дочери. – Мнишек размеренными шагами ходил по библиотеке. – В мои планы не входит предательство или нанесение еще какого-либо ущерба Речи Посполитой или королю Сигизмунду. Но я бы не отказался увидеть своего внука, на королевском троне в Варшаве. Более того, я приложу все свои силы, чтобы после объединения Московии и Речи Посполитой в единое католичско-ортодоксальное государство под покровительством Римской Церкви, мои заслуги были особым образом отмечены папским престолом.

Корвус внимательно слушал и только иногда кивал в знак согласия.

– Естественно, также, я не могу оставить без заслуженной благодарности и ваш Орден Святого Бернардина. И приложу максимум усилий для того, чтобы он, наконец-то отодвинул на второй план иезуитов, которые фактически превратили наше королевство в своего вассала. Потому, с моей стороны есть предложение, которое, как я думаю, должно прийтись по душе верховному магистру Ордена.

Мнишек закончил и вопросительно посмотрел на монаха.

– Какого плана твое предложение? – спросил тот.

– Орден поддержит мои претензии на восстановление королевской власти Сигизмунда в Швеции. А после этого, орден обеспечит поддержку моим войскам в виде протекции Папы для того, чтобы выбить татарского хана с побережья Черного моря в Крыму и на Кавказе.

– Что ты предлагаешь взамен?

– Переход всех переходящих под мое начало волостей Московского царства – от Колы до Астрахани в католическую веру, под покровительством ордена. А также полмиллиона злотых пожертвования в вашу казну.

Монах понимающе кивнул.

– Имей ввиду, Корвус, времени почти нет. Дмитрий нашел себе в Москве новую невесту. Ксению, дочь Годунова. Судя по словам моих агентов, он уже живет с ней, как с женой. Более того, он влюблен в нее, и колеблется в отношении Марианны, – добавил Мнишек.

Корвус, не ожидавший такой новости, снова по-старчески глубоко вздохнул.

– Поистине, в любой бочке меда найдется хотя бы капля дегтя, – сказал он.

– Сегодня я отправлю в Москву письмо царю, в котором выскажу все свои соображения относительно происходящего при его дворе, и слухов, которые уже дошли до Польши. Но ты, со своей стороны, знай, что у нас есть всего лишь год с небольшим для того, чтобы завершить мою авантюру и заполучить все причитающиеся нам трофеи.

Корвус еще раз кивнул.

– А что с библиотекой, Ежи? – спросил он.

– Библиотека, по наследству, перейдет моим внукам, святой отец.

– Но Орден не менее заинтересован в получении нескольких сотен книг из этой библиотеки, чем расширении своего влияния.

– Значит, Орден должен будет поступиться чем-то ради этой библиотеки.

– Чем же?

– Например, отказаться от пожертвования.

– Ежи! Это полмиллиона злотых! – вскричал монах.

– Не горячись. Не ты ли несколько лет назад говорил мне, что Орден готов пожертвовать за книгу Агриппы половину своей казны?! А она не меньше, чем у любого из христианских государств. Не мелочитесь, святой отец. Я понимаю, что интересы братства для вас имеют первостепенное значение, но и не забывайте, что, если бы не мое упрямство и настойчивость в достижении цели, то библиотека до сих пор оставалась бы достоянием рода Годуновых, – раздраженно ответил Мнишек.

– Так ты хочешь взамен поддержку в будущих военных компаниях? И все? – спросил монах.

– Да, я хочу поддержку в войнах. Но, кроме этого, я хочу гарантий соблюдения наших договоренностей. В противном случае, как вы сами прекрасно понимаете, я со спокойной душой могу отдать все эти книги иезуитам, которые в отличие от вас и некоторых ваших братьев-бернардинцев не питают слабости к магии и демонологии. – Мнишек повернулся спиной к Корвусу и, якобы заинтересовавшись одной из своих книг, подошел к стеллажу, – Иезуиты быстро найдут применение всем этим рукописям для разжигания каминов или просто, как обычно, сожгут их при большом скоплении народа. К слову, это будет хороший повод обвинить греческих и московских ортодоксов в духовном отступничестве.

От услышанного монаха даже затрясло. Мнишек видел в отражении стекла одной из полок, в которой хранились особо дорогие ему стихи и поэмы, как монах сначала побледнел, а потом его просто заколотило. Ему даже показалось, что он слышит, как у Корвуса застучали зубы.

– Кстати, эта Ксения, как говорят, очень хороша собой, – беспечным тоном сказал Мнишек. – Мои гонцы видели ее, и все как один описывают ее в самых изысканных выражениях. Не думаю, что о Марианне они такого же высокого мнения.

– И как же они описывают ее? – злобно и с иронией спросил Корвус.

Мнишек подошел к столу, достал из кармана один из ключей и открыл ящик. Достав оттуда сложенное письмо, он раскрыл его и начал читать.

– Прежде чем приступить к описанию духовных и умственных качеств Ксении Борисовны, многоуважаемый пан, хотел бы остановиться на ее внешнем описании. Ксения Борисовна является олицетворением русской красавицы. Она стройна, но не худа, имеет густые каштановые волосы и огненные карие глаза. А кожа ее, судя по рукам, поражает своим божественным белым матовым оттенком, будто бы сотканим из мельчайших пылинок благородного мрамора.

Мнишек рассмеялся.

– Может он и предвзят, но эта глупая попытка поэтически изложить все плюсы девицы, говорит об искренности вашего шпиона, – сказал Корвус.

– Вы как всегда правы, мой милый друг. Остальные достоинства Ксени столь же нетипичны для московских дворянок, сколь и для представительниц знатных и даже королевских особ Европы. Дело в том, что отец Ксении Борисовны, почивший в мире, государь, дал ей одно из лучших образований и воспитал ее в духе католического этикета. Дабы упрочить свое положение среди монарших семей, он задумал союз своей дочери с одним из европейских королей. Именно этим «Москва» и объясняет нежелание Годунова выдавать дочь замуж за русских бояр. Что вы на это скажете, святой отец? – Мнишек с интересом посмотрел на собеседника.

– Я слышал о ней пару лет назад. Через Самбор проезжал некий Жиль…. Жиль… Уже не помню. В общем, один француз, который как раз возвращался из Москвы. Я тогда ходил по городу, собирая пожертвования. Так вот, в одной из таверн мы с ним и встретились, – сказал Корвус. – Очень любезный и прекрасно эрудированный человек, я вам скажу. Так вот, он рассказал, что последние три года преподавал в Москве французский и английский языки дочери царя Бориса. Именно Ксении. И добавил, что помимо этих языков девица также прекрасно овладела польским, латынью, неплохо умеет ездить верхом, прелестно поет и танцует.

– Надо же, – огорчился Мнишек и, немного задумавшись, добавил. – Сам-то Годунов был не очень грамотным. Говорят, ни разу так и не заглянул в библиотеку Ивана.

– Это так. Но самое главное, он дал точно такое же блестящее образование и всем своим детям. Это, конечно же, не могло не вызвать недовольства со стороны русского духовенства. Но тогда царь, видимо, желая раззадорить церковников, отослал обучаться в Европу десяток боярских сыновей…

– Да-да! Я помню эту историю! Прекрасный был трюк! Представляю себе, как хохотал Борис, когда ему сообщили, что ни один из этих юношей не пожелал вернуться в Московию.

– Вот с такой соперницей придется иметь дело нашей Марианне, – иронично сказал Корвус.

Мнишек посерьезнел.

– Моей Марианне.

Он снова отошел к книжным рядам и долго стоял спиной к своему гостю, уставившись в корешки изданий.

Первым женихом царевны Ксении был сын шведского короля, принц Густав, которого изгнали из страны после восстания. Он принял приглашение Годунова и прибыл в Московию, где его приняли с королевскими почестями. Вскоре умный и приветливый принц стал любимцем Годунова. И через некоторое время царь сосватал за него руку Ксении и титул властителя Ливонии. За это Борис потребовал от Густава перейти в православную веру. Но тот отказался – и был выслан в Углич, где и скончался в самом расцвете сил. Через некоторое время Годунов попытался еще раз породниться с европейским королевским двором. На этот раз выбор пал на брата датского короля – принца Иоанна. Иоанн согласился принять православие, и торжественно въехал в Москву через три года после неудавшейся помолвки. Ходили слухи, что царевна наблюдала за ним во время первого обеда через слуховое окно и влюбилась с первого взгляда. Сразу после знакомства между ними вспыхнула настоящая любовь, но через месяц принц Иоанн заболел горячкой и умер.

Марианна слышала об этой истории. И сейчас, слушая из тайной комнаты разговор отца с монахом, она понимала, какая серьезная соперница неожиданно встала у нее на пути.

За несколько минут этого разговора она уже пережила первое потрясение и справилась с собой настолько, что сообразила вмешаться в разговор. Конечно, спрятавшись в тайной комнате, чтобы проследить, куда отец положит важную депешу из Москвы, о чем слуги тут же доложили Корвусу, она и представить себе не могла, какие неприятные открытия готовит ей разговор, которой предстояло выслушать. Сначала, пораженная до глубины души она выслушивала то, как сначала отец раскрыл тайну царевича, упрекнул монаха в требовании бежать с поля боя. А потом – известие о Ксении. Но, вспомнив старинную пословицу: «Предупрежден, значит – вооружен», она покинула закуток, вышла в коридор и направилась в кабинет отца.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации