Текст книги "Сорвавшийся союз. Берлин и Варшава против СССР. 1934–1939"

Теперь уже известно, что нацистские намерения, связанные с судьбой многих народов, были сформулированы значительно раньше появления «Генерального плана «Ост». Свои далеко идущие замыслы гитлеровцы вынашивали давно. Среди документов, рассекреченных Службой внешней разведки России в связи с 80‑летием начала Второй мировой войны, есть и донесение, связанное с судьбой белорусов и белорусского государства. Объединенное государственное политическое управление (ОГПУ) при Совете народных комиссаров СССР, предшествовавшее Комитету государственной безопасности СССР, раздобыло то донесение еще 19 сентября 1933 года. Из его содержания следует, что «по плану Гитлера все волжские немцы переселятся в Белоруссию». Надо полагать, фюрер считал неправильным, что означенные единоплеменники его верных слуг живут где-то «у черта на куличках», на самом деле им надо быть поближе к Рейху. Как следует из донесения, «вопрос о превращении Белоруссии в германскую колонию, насколько удалось здесь узнать, мыслится таким образом», что Белоруссия, уже по-новому заселенная, со временем станет пользоваться правами «подобно Данцигу», но «постепенно будто бы произойдет затем аншлус с Германией» (так в тексте. – Я.А.).

Впрочем, исторические напоминания, какая судьба ожидала белорусские равнины, если бы «дело фюрера германского народа» стало реальностью до самого Урала, появлялись в минской прессе еще до сделанного российской разведкой рассекречивания документов. В день 70‑летия со дня начала Великой Отечественной войны один из них приведен в публикации «Колония «Минск»: архитектура геноцида» в газете «Минский курьер» за 22 июня 2011 года. Ее автор Михаил Михайлов подчеркивал, что «в Минске гитлеровцы намеревались поселить 50 тысяч немцев». При этом «три четверти населения страны предусматривалось истребить или выселить с занимаемой территории. Остальные 25 процентов должны были быть онемечены». Из числа онемеченных для обслуживания переселившихся в Минск арийцев предполагалось оставить «в качестве рабочей силы 100 тысяч местных жителей». Уже цитированный И.А. Ахтазян, напомним в этой связи, подчеркивал, что фигурирующие в плане «Ост» термины «переселение», «выселение», относящиеся к местным аборигенам, не должен никого вводить в заблуждение, поскольку гитлеровцы вкладывали в них свой вполне определенный смысл, прямо связанный с отбытием в мир иной.

К публикации в «Минском курьере» был приложен и «генеральный план переустройства Минска», созданный в то время нацистскими архитекторами. После войны зловещую для будущего белорусской столицы карту среди бумаг строительных структур обнаружил известный белорусский зодчий профессор Леонард Москалевич, который «лично передал ее в фонды музея Великой Отечественной войны в 1988 году». Карта и специальные пометки на ней свидетельствуют, что одним из наиболее крупных зданий в Минске предстояло стать крематорию около нынешней улицы имени Карла Либкнехта. Из специального пояснения, сделанного на карте, следовало, что крематорий одновременно будет и «площадкой для расстрелов». Напомнил автор публикации в «Минском курьере» и о том, что «план нацистских архитекторов по переустройству Минска – составная часть масштабного, если не сказать глобального, плана гитлеровцев по послевоенному (а в своей победе они не сомневались) переустройству всех оккупированных территорий к востоку от границ Рейха».

К сказанному Михаилом Михайловым о Минске есть резон добавить выдержку из публикации Яна Цезары Каминьского, свидетельствующую, что ничуть не лучшими были нацистские планы и по отношению к Варшаве. Согласно плану «Die neue Deutsche Stadt Warschau» («Новый германский город Варшау)», часто называемому «Планом Пабста», составленному к февралю 1940 года немецкими архитекторами Хубертом Гроссом и Отто Нурнбергом под руководством Фридриха Пабста, недавней польской столице предстояло пройти два этапа. Первый – «разбор польского города», второй – «строительство немецкого города», в результате чего он уменьшился бы в десять раз как по населению – до 100 тысяч жителей, так и по территории. Новыми обитателями были бы уже немцы, для обслуживания которых намечался лагерь для примерно 50 тысяч «польских невольников в казармах на Праге» – так называется исторический регион Варшавы, расположенный на правом берегу Вислы. До войны в польской столице обитало 1 миллион 300 тысяч человек. В ходе реализации своих намерений «немцы намеревались выселить большинство населения Варшавы в концентрационные лагеря», планировалось также «разрушить ок. 95 % застройки столицы», это значит, отмечают польские исследователи, оставить одну двадцатую часть. В процессе прорисованного переустройства «площадь Пилсудского при Саксонском дворце была бы названа площадью Адольфа Гитлера (по-немецки Adolf-Hitler-Platz), а дворец Бельведер стал бы его резиденцией». Тот самый Бельведер, в котором в свое время работал маршал Юзеф Пилсудский. На месте взорванного Королевского дворца Фридрих Пабст намечал возведение специального здания, увенчанного огромным куполом, для проведения съездов нацистской партии. Были и дополнительные планы, связанные с Варшавой, согласно которым ее следовало превратить в «пункт реализации потребностей германкой армии». Предприятия по производству оружия и боеприпасов для вермахта, казармы – такое строительство ожидало Варшаву, если бы не наступила «сталинская оккупация».

Осуществись план «Ост» (Восток)», сложно было бы появиться на белом свете и жене президента Анджея Дуды – пани Агате, которая является дочкой польского еврея Юлиана Корнхаузера, родившегося на второй год после завершения войны и ставшего в условиях проклинаемого ныне «социалистического гнета» профессором Краковского университета. На площади имени Пилсудского во время мероприятий, посвященных круглой годовщине начала Второй мировой войны, пани Агата вместе с мужем встречала высокопоставленных гостей. Не засветила бы столь высокая государственная должность и нынешнему премьер-министру Польши Матеушу Моравецкому, в жилах которого течет наполовину еврейская кровь. Его тетя Рума, спасшаяся на советских территориях, после войны переехала в Израиль, но многие родственники пана Матеуша по материнской линии не пережили холокоста. Польскоязычная Википедия о еврейских корнях главы польского правительства умалчивает. Надо полагать, из опасения, что напоминание о такой этнической принадлежности не добавит авторитета действующему премьеру.

Однако даже намека на то, что стало бы с населением Польши в случает реализации плана «Ост», на состоявшихся в Варшаве 1 сентября 2019 года мероприятиях не прозвучало. За рамками официальных выступлений остались и другие важные аспекты. В частности, что в годы проклинаемой «советской оккупации» население Польши возросло на 24 миллиона человек – примерно на 60 процентов, что Польская республика стала членом Организации Объединенных Наций, а в нынешнем Совете Европы она с завидным упорством старается играть все более значимую роль. Живут-поживают и кашубы, а «польский и европейский государственный деятель» – природный кашубский сын Дональд Туск на старте ХХI века семь лет возглавлял правительство Польши. Оставив этот пост в 2014 году, он на пять лет занял должность председателя Европейского Совета. Никакой Евросоюз с его многочисленными структурами Третьим рейхом тоже не предусматривался.

Тем не менее сумма «российского долга» тоже прозвучала задолго до мероприятий на варшавской площади имени маршала Пилсудского. И опять – весьма значимая. За «уничтожение советскими гражданами польского имущества и культурных ценностей», утверждается на Висле, Москва должна выплатить триллион злотых, что равнялось на тот момент примерно 270 миллиардам долларов – полторы современной Чехии, если брать ее годовое производство в номинале, или почти три Словакии. Некоторые варшавские политики стали утверждать, что Советский Союз виноват перед Польшей даже больше, чем нацистская Германия. Экс-министр обороны Антоний Мацеревич потребовал проведения для России «второго Нюрнбергского процесса». Поразительным по наглости заявлением, прозвучавшим в ответ на напоминание, что Речь Посполитая существует, в первую очередь, благодаря красноармейцам, изгнавшим нацистов из ее территорий, стали слова польского политолога Якуба Корейбы, сказанные им в ходе одной из передач на российском телевидении: «Их об этом никто не просил!» Понятное дело, подобный вывод и у него произрос на почве до сих пор существующих в среде поляков умонастроений, основанных на том, что освободили бы Речь Посполитую «западные друзья» – те самые, которые в сентябре 1939 года ради ее спасения не шевельнули ни французским, ни английским пальцем.

Во время мероприятий, проведенных в Варшаве по случаю 80‑летия со дня начала Второй мировой войны, Польша не только безоговорочно была названа наиболее пострадавшей в ее ходе страной. Сами «отметины» прошли так, словно она является и чуть ли не самой победившей. Всем важным гостям – президентам, премьерам, главам парламентов, послам – пришлось маршировать по длинной ковровой дорожке к навесу, под которым стояли пан президент Анджей Дуда с женой пани Агатой, жать им руку, а после этого следовать на заранее предназначенное им место. Исключение было сделано лишь тогдашнему вице-президенту США мистеру Майклу Пенсу, который прибыл на площадь с целой колонной автомашин, на ковровую дорожку не ступил и даже не взглянул на нее. Наоборот, президент Дуда с первой дамой Речи Посполитой вышли встречать его, жали ему руку, что, конечно же, не могло не поставить вопрос, кто на самом деле является главным политическим персонажем на том торжестве – пан Дуда или мистер Пенс. Президент ФРГ Вальтер Штаймайер в своем выступлении намекнул на «американское главенство» в победе над гитлеризмом, поблагодарив за избавление Германии от нацизма именно Соединенные Штаты, хотя, если строго следовать историческим фактам, то Вашингтон вообще-то не объявлял войны Третьему рейху, упорно стараясь как можно дольше держаться в стороне от вспыхнувшей международной схватки. Это Гитлер бросил военный вызов Соединенным Штатам после того, как союзная ему Япония внезапно нанесла сокрушительный удар по американской военно-морской базе в Перл-Харборе.

С тех пор тема репараций с двух сторон в Речи Посполитой не утихает. Прозвучало на сей счет и специальное заявление Ярослава Качиньского – одного из главных польских политиков, что у польских претензий «срока давности нет». Несколько позднее он сказал, что, поскольку Германия отказывается платить, то Польша, таким образом, становится кредитором немецкого государства. Правда, он засомневался, что нынешнее поколение поляков увидит и то, как «Москва примет свою ответственность». Своеобразную красную черту под такого рода побуждениями 14 сентября 2022 года подвел польский парламент: подавляющим большинством депутатских голосов сейм утвердил эту цифру – 1,3 триллиона евро с германской стороны. На следующий день – 15 сентября 2022 года – президент Речи Посполитой Анджей Дуда в интервью журналу «Wprost» заявил, что «если кто-то считает, что не следует создавать конфликт, то пусть спросит у Германии, зачем она в 1939 году тот конфликт начала; Польше положено возмещение ущерба, и конец». Кроме того, добавил он, Польша будет требовать репараций и от России. Окончательная сумма такого рода выплат из его уст в том интервью не прозвучала, однако он подчеркнул, что поляки «просто обязаны такое сделать», что он сам «не видит повода, из-за которого могли бы этого не добиваться». В октябре немецкому правительству была направлена специальная нота по этому вопросу. Берлин ответил, что считает эту проблему закрытой. Польская столица предложила Совету Европы посодействовать в этом деле, поскольку «Варшава не видит у Берлина желания вести диалог по этому вопросу». В январе 2023 года Речь Посполитая обратилась и к руководству ООН с просьбой «посодействовать в получении военных репараций от Германии».

Не исключено, что с самого начала этого действа затея с репарациями от России имела не только финансовую, возможно даже не столько финансовую, сколько политическую задачу – совершить именно такой «перекид» в обе стороны, дабы и в этом ракурсе уравнять нацистский Рейх и Советский Союз в деле ответственности за развязывание Второй мировой войны, а также еще раз подчеркнуть, что сама Речь Посполитая к вызреванию той войны никакого отношения не имеет. Она только страдалица, так как, дескать, 1 сентября 1939 года с запада и севера – той самой Восточной Пруссии – по ее территории ударили гитлеровцы, с юга это сделали не только уже занявшие Чехию немцы, но и словацкие войска, а 17 сентября с востока границу Речи Посполитой перешла Красная армия Советского Союза.

Вскоре после пышных мероприятий на варшавской площади Польша сделала еще один шаг в избранном ею направлении. Свое видение ответственности за начало Второй мировой войны она стала настойчиво распространять и за пределами собственных границ. Менее чем через три недели – 19 сентября 2019 года – Европейский парламент принял резолюцию, в которой тоже было заявлено, что «Вторая мировая война, самая разрушительная в истории Европы, стала непосредственным следствием печально известного нацистско-советского Договора о ненападении от 23 августа 1939 года, известного как пакт Молотова – Риббентропа, а также его секретных протоколов, в соответствии с которыми два тоталитарных режима, задавшиеся целью завоевать мир, делили Европу на две зоны влияния». Вина за развязывание самого страшного мирового побоища уже и в общеевропейском документе была возложена не только на нацистскую Германию, но и на Советский Союз, тот самый Советский Союз, который превратил в ошмотья гитлеровский Рейх, и возвративший к жизни страны, из которых ошмотья делали гитлеровцы. Как засвидетельствовала пресса Речи Посполитой, проект резолюции на рассмотрение Европарламента тоже внесли польские депутаты. Были в варшавских СМИ и утверждения, что причастны к этому представители Литвы, но вскоре Анна Фотыга, работавшая в свое время шефом канцелярии польского президента Леха Качиньского, затем министром иностранных дел Польши, впоследствии ставшая депутатом Европарламента, призналась, что изначально идея сотворения такого документа принадлежит именно ей.

В связи с принятием той резолюции естественен и вопрос: почему Европарламент столь быстро поддержал польскую инициативу, можно даже сказать, что в данном случае он явно пошел на польском поводке? В принципе, ответ вполне очевиден. Ведь Гитлер войну против Советского Союза вел не только силами германского вермахта с его люфтваффе и кригсмарине. Никому и никуда не уйти и от того, что 8‑я итальянская армия на советско-германском фронте насчитывала 235 тысяч солдат и офицеров, боевые возможности которых подкреплялись почти 1000 пушечных стволов разного калибра. Румынские войска только в боях под Сталинградом потеряли 158 850 солдат и офицеров убитыми и ранеными. Они «захаживали» и в Крым, и в Ростов-на-Дону, и на Кубань. Три румынские дивизии «занимались» советскими партизанами. Двухсоттысячная 2‑я венгерская армия под тем же Сталинградом лишилась двух третей своего личного состава. К середине 1944 года вооруженные силы Венгрии насчитывали 700 тысяч штыков, из которых более половины находилось на Восточном фронте. Финская армия в течение трех лет активно участвовала в блокаде Ленинграда. К началу войны ее личный состав превышал 400 тысяч человек. Словацкие воинские соединения на Восточном фронте насчитывали 45 тысяч хорошо вооруженных солдат. Под Сталинградом был вдребезги разбит 369‑й усиленный хорватский пехотный полк. Три хорватские пехотные дивизии в составе германского вермахта яростно дрались за дело фюрера на Адриатическом побережье. Против югославских партизан, а затем частей Красной армии действовала и хорватская горно-пехотная дивизия «Ханджар», в составе германских люфтваффе активно участвовал в боях хорватский авиационный легион, а в соединениях кригсмарине – немецкого военно-морского флота – хорватский морской легион. Болгарских войск на территории СССР не было, однако они усердно воевали против греческих и сербских партизан, освободив от этого занятия многие немецкие дивизии, которые направлялись на Восточный фронт, и, конечно же, в боях с красноармейцами усердствовали больше балканских войников. Впрочем, болгары совершали свои атаки не только на сербских и греческих партизан. Первые четыре американских тяжелых бомбардировщика B-24D, возвращавшиеся после налета на нефтепромыслы в Румынии, были сбиты болгарскими летчиками.

Нельзя не напомнить и о том, что союзники германского фюрера воевали на его стороне отнюдь не из-под палки, даже когда выяснилось, что война закончится не в пользу Третьего рейха, не все они быстро «опомнились», как это сделали румыны и те же болгары, повернувшие штыки против гитлеровцев, с которыми еще недавно шли рука об руку. Оставались и такие, которые продолжали драться с Красной армией с ничуть не меньшим упорством, чем их «немецкие коллеги». Как известно, на взятие Вены соединениями Красной армии было потрачено столько же времени, что и на штурм Берлина. Будапештская наступательная операция длилась три с половиной месяца и затребовала свыше 80 тысяч безвозвратных потерь – больше, чем за Берлин. Есть небезосновательные утверждения, что «последними защитниками Рейхстага были Ваффен-СС из эстонцев и французов».

К сказанному следует добавить, что в так называемом походе на Восток участвовали не только официальные союзники Третьего рейха. Испанская «Голубая дивизия» занимала полсотни километров фронта около Новгорода во время блокады Ленинграда. Была еще и испанская «Голубая эскадрилья». Всего в боях против красноармейцев поусердствовало свыше 45 тысяч пиренейских обитателей, заслужив за старание почти пять тысяч германских Железных крестов и Крестов воинской доблести. Формально же Испания во Второй мировой войне не участвовала. В начале 1943 года в районе Великих Лук воевал датский добровольческий корпус «Данмарк». В белорусских деревнях на Могилевщине и Витебщине до сих пор помнят, как жестко против местных партизан действовали I и III батальоны легиона французских добровольцев – сторонников германских нацистов. Подсчитано, что в советский плен по итогам войны попало 23 136 французов, воевавших на стороне Гитлера. В целом же на стороне нацистского фюрера сражалось около 200 000 французских добровольцев. Если уж на то пошло, то в боях за его дело погибло во много раз больше французов, чем в рядах Сопротивления, о чем на берегах Сены теперь предпочитают помалкивать.

Старательно воевала на территории СССР датско-голландская танковая дивизия СС «Викинг», фламандская добровольческая пехотная дивизия СС «Лангемарк», валлонская добровольческая пехотная дивизия СС «Валлония», голландская добровольческая пехотная дивизия СС «Ландсторм Недерланд», 1‑й датский свободный корпус СС «Данмарк», еще один датский добровольческий корпус «Шальбург», датско-норвежская добровольческая моторизованная дивизия СС «Нордланд», норвежский легион СС и норвежский лыжный батальон, а также состоявший из бельгийских добровольцев фламандский легион СС. Не сидела сложа руки и албанская добровольческая горно-пехотная дивизия СС «Сканденберг». Среди попавших в советский плен оказались и чехи, и шведы, и поляки, и словенцы, и люксембуржцы, и даже около сотни швейцарцев. Специально занимавшиеся этой темой люди пришли к выводу, что в той войне на стороне Гитлера воевало более 1,8 миллиона солдат и офицеров, имевших паспорта других стран, а не Третьего рейха. Они и стали людским материалом для сформирования 59 дивизий, 23 бригад, многих отдельных полков, легионов, батальонов.

Однако этим содействие германскому фюреру не ограничивалось. Чешские предприятия прилежно производили для вермахта танки, пушки, минометы, французские – авиадвигатели, автомашины. Притом в огромных количествах, ведь еще до войны та же Чехословакия занимала 40 процентов в мировой торговле оружием и военным снаряжением, только заводы «Шкоды» в то время производили больше армейского «добра», чем вся военная промышленность Великобритании. Большие автотранспортные потребности германского вермахта, люфтваффе, кригсмарине, СС закрывались в основном французскими усилиями. Нейтральная Швеция без малейших срывов все военные годы поставляла Рейху нужные металлы, нейтральная Швейцария столь же старательно оказывала Рейху банковские услуги. Аналитики утверждают, что непричастной к той войне оставалась только Португалия, тем не менее, как следует из справки начальника соответствующего отдела НКВД СССР А.Н. Бронникова, опубликованной в сборнике «Военнопленные в СССР», был среди взятых в советский плен и один португалец.

Приведенные данные неизбежно подводят к выводу, что на стороне нацистской Германии против СССР воевала фактически вся Европа. Посему, если на то пошло, на всей Европе лежит вина за 27 миллионов советских жизней, ставших жертвой той агрессии, за сожженные белорусские Хатыни, и за смертоносную блокаду Ленинграда, за холокост евреев тоже. В таком случае не стоит крепко удивляться, что потомки европейцев, ответственных за случившееся тогда, теперь не упустили возможность воспользоваться «удобным случаем», всплывшим на волне антироссийских настроений в Польше и не только в Польше, стимулируемых по разным поводам, дабы эту ответственность умалить или, как минимум, затемнить. Умалить или затемнить хотя бы в глазах тех, кто не очень хорошо знает реальную историю. Однако то, что проект упомянутой резолюции был внесен в Европарламент не одним из бывших союзников давно канувшего в аду нацистского Рейха, а сделала это польская сторона, удивляет больше всего. Ведь во время Второй мировой войны Речь Посполитая все-таки значилась в антигитлеровской коалиции. И если бы не «приход Советов», ее не было бы. Впрочем, Австрии, Чехии, Словакии тоже. Можно полагать, не только их…

Нельзя не напомнить, что тот «приход» советских фронтов был в человеческом плане весьма дорогостоящим для СССР, притом по всем географическим направлениям. Как следует из рассекреченных российским Министерством обороны «Справки о числе потерь личного состава войск Советской Армии в период боевых действий на территории иностранных государств в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов», подписанной начальником архива Министерства обороны СССР генерал-майором Дударенко и начальником 2‑го отдела полковником Добровольским, а таже «Справки о потерях Советских Вооруженных Сил при освобождении государств Европы и Азии», завизированной начальником военно-научного управления Генерального штаба СССР генерал-полковником К. Скоробогаткиным и начальником 4‑го отдела полковником А. Грылевым, в боях в европейских и азиатских государствах, куда Красной армии пришлось «наведаться» во Второй мировой войне – от Австрии до Сахалина, – ее потери составили 2 миллиона 909 тысяч 080 человек, из которых 671 тысяча 214 бойцов – убитые непосредственно на поле боя. Специальные примечания, сделанные их составителями в названных документах, уточняют, что приведенные цифры не являются исчерпывающими и окончательными, так как «в данные о потерях не включены: пропавшие без вести, больные и обмороженные», а их за четыре с лишним года тоже было много.

Никуда не деться и от того, что самая большая цена была заплачена Советским Союзом за изгнание гитлеровцев из Польши. В архивных документах зафиксировано, что общие потери на территориях Речи Посполитой составили 1 973 543 человека – две трети от общей платы за освобождение Европы от нацизма и изгнание японцев из Сахалина, Китая. Как значится в упомянутых справках, в сражениях на территории Польши 364 117 бойцов были убиты на поле боя и 1 миллион 573 тысячи 943 ранены. Но сюда, отмечено во второй из них, не включены потери, понесенные в «южной части Восточной Пруссии», более половины которой теперь тоже входит в состав Речи Посполитой. Незадолго до мероприятий на варшавской площади имени Пилсудского начальник Центрального архива Министерства обороны России Игорь Пермяков заявил, что в целом при освобождении Польши в 1944–1945 годах погибло более 477 тысяч советских военных. Цифра потерь, зафиксированных в докладных командиров подразделений после конкретных сражений, разумеется, возрастала и после Дня Победы, потому что в госпитали, где находились на излечении солдаты и офицеры, получившие ранения на поле боя, старуха с косой – смерть – наведывалась еще долгое время. Теперь точно известно, что в современной Речи Посполитой похоронено 600 212 солдат и офицеров Красной армии.

Признают эту цифру и польские власти. Однако павшие в боях с гитлеровцами бойцы уже и на юридическом польском уровне считаются не освободителями Речи Посполитой, а ее оккупантами. Польский сейм 9 января 2020 года принял постановление, в котором признаются советские «жертвы в борьбе с Третьим рейхом», однако утверждается, что это «не принесло свободы и суверенности государствам Центральной и Восточной Европы, а их жителям – уважения прав человека». Сейм опять же заявил о своей прямой обязанности вновь напомнить, что «до начала II мировой войны довели две тогдашние тоталитарные сверхдержавы: гитлеровская Германия и сталинский Советский Союз», а также что «после подписания 23 августа 1939 года в Москве позорного пакта Риббентропа – Молотова первыми жертвами двух тоталитаризмов» стали именно Польша и страны Центральной и Восточной Европы. В мае 2020 года дошло дело до того, польский МИД поправил германского министра иностранных дел Хайко Мааса, который в статье для журнала «Spigel», написанной им в мае 2020 года вместе с директором Института современной истории Андреасом Виршингом, назвал режим нацистского Рейха единственным виновником вспыхнувшей Второй мировой войны. Вопреки решению Европарламента авторы той статьи все-таки подчеркнули, что именно «вопиющие попытки переписать историю» заставили их повторить: «Германия в одиночку развязала Вторую мировую войну своим нападением на Польшу». Но в Варшаве такое мнение сразу же было названо упрощением, которое не соответствует реалиям того времени.

Голоса, звучащие на сей счет в России, включая заявления президента В.В. Путина, в Польше именуются не иначе, как «сталинская пропаганда». В Варшаве упорно твердят, что не подпиши СССР договор о ненападении с Германией в августе 1939 года, войны не было бы. Для заявляющих подобное неважным является, что еще 28 апреля 1939 года Гитлер в одностороннем порядке разорвал договор о ненападении, подписанный Германией и Речью Посполитой 26 января 1934 года, что на момент заключения советско-германского пакта уже был готов германский план «Вайс», предусматривавший удар по Речи Посполитой как раз в конце того самого августа 1939 года. В стороне оставляется и то, что еще 24 июня германским военным командованием были утверждены планы операций и назначены специальные воинские подразделения для захвата мостов через Вислу. Взять же те мосты предстояло в исправном состоянии, дабы они пригодны были для дальнейших действий на востоке, притом не только на польском пространстве. Само собой, уже полностью были готовы к большой войне все вооруженные силы Рейха, ведь невозможно было бы сделать такое в течение недели. Ничто из такого рода факторов не принимается во внимание.

Польские оппоненты в различных телевизионных ток-шоу попросту отмахиваются и от напоминания, что еще в октябре 1938 года была раздербанена Чехословакия, в чем самым активным участником, а заодно и крупным выгодополучателем, заимевшим Тешинскую область в качестве территориального приращения, стала именно их страна. Некоторые из них аргументируют состоявшееся взаимодействие с Гитлером желанием спасти проживающих там своих единоплеменников от нацистской оккупации. Тем не менее, вступление Красной армии в Западную Белоруссию и Западную Украину упорно называется агрессией, но никак не желанием СССР спасти от гитлеровских оккупантов белорусов, украинцев, литовцев, сотни тысяч евреев, а также поляков, обитавших на этих самых землях. Мимо ушей проходит и напоминание о том, что подписанный 23 августа 1939 года договор между СССР и Германией о ненападении был последним в череде таких документов – до этого их случилось полдюжины, а самым первым подписантом подобного рода межгосударственных соглашений стала как раз Польша.

Есть в этом контексте и еще один очень любопытный момент. Ведь если поверить польским политикам, упорно твердящим, что все беды довоенной Речи Посполитой проистекли из пакта Риббентропа – Молотова, то совсем логично представить, с каким ужасом в довоенной Польше было воспринято поступившее из Москвы известие о его подписании 23 августа 1939 года, это значит, как теперь чаще всего утверждается на берегах Вислы, о «сговоре двух диктаторов – Гитлера и Сталина». На самом же деле на заключение советско-германского договора государственные мужи и прочие люди в тогдашней Варшаве отреагировали с абсолютным равнодушием. Было даже заявлено, что он не окажет никакого воздействия на политическую ситуацию в Европе. Уточнялось также, что Польша такой документ с Германией имеет уже более пяти лет, поскольку власти Речи Посполитой, как ни странно, продолжали считать действующей декларацию о ненападении, о разрыве которой Гитлер в одностороннем порядке заявил за пять месяцев до этого. Как пишут даже аналитики в нынешней Польше, советско-германское соглашение, состоявшееся в августе 1939 года, в Варшаве было тогда попросту проигнорировано и названо «разновидностью блефа».

В таком случае логично поинтересоваться и тем, как в Речи Посполитой была воспринята польско-германская декларация о ненападении, подписанная в Берлине еще 26 января 1934 года – первая по счету в названном ряду. Тоже спокойно? Отнюдь! Она произвела впечатление разорвавшейся бомбы. Политической бомбы, разумеется. В высоких государственных и общественных кругах Польши прозвучали даже требования привлечь к суду тогдашнего главу польского Министерства иностранных дел полковника Юзефа Бека. Резонен и вопрос: одинаковы ли были политические и особенно военные условия, в которых они появились?! В том-то и дело, что нет, а чтобы убедиться в правильности такого утверждения, достаточно уточнить и сравнить хотя бы численность германских вооруженных сил, имевшихся в распоряжении Гитлера в январе 1934 года и при нападении на Польшу в сентябре 1939‑го. Так вот на момент прихода фюрера немецких нацистов к власти и даже спустя год – на день подписания польско-германской декларации о ненападении – военные возможности Германии весьма жестко ограничивались Версальским мирным договором от 28 июня 1919 года, который подвел итоговую черту под Первой мировой войной. В статье 160 этого документа четко обозначалось, что «германская армия не должна будет насчитывать более семи дивизий пехоты и трех дивизий кавалерии… Общий численный состав армии… не должен превышать ста тысяч человек, включая офицеров и нестроевых и будет исключительно предназначен для поддержания на территории порядка и для пограничной полиции… Германский Большой Генеральный Штаб и всякие иные подобные формирования будут распущены и не могут быть восстановлены ни в какой форме». Показательна в этом же смысле и статья 168, в которой сказано, что изготовление «оружия, снаряжения и всякого рода военного материала может производиться лишь на тех заводах или фабриках, местонахождение которых будет доведено до сведения и представлено на одобрение Правительства, Главных Союзных и Объединившихся держав, и число которых эти последние оставляют за собой право ограничить».