Текст книги "Криминология постмодерна (неокриминология)"

«Преступность» была, есть и будет, пока существует государство. Преступления, как определенные поведенческие акты, деяния (убийство, изнасилование, побои, кражи и т. п.), будут всегда, пока существуют люди. А «преступны» те или иные деяния или нет – будет объявлено теми или иными государствами, пока они существуют. А не будет государства, будет некая община, – смотрите у Т. Кампанеллы (1568–1639). В «Городе Солнца» (1623) Томмазо Кампанеллы нет частной собственности, все равны, все имеют возможность самореализации. «Поэтому, так как нельзя среди них (жителей Города Солнца – Я.Г.) встретить ни разбоя, ни коварных убийств, ни насилий, ни кровосмешения, ни блуда, ни прочих преступлений, в которых обвиняем друг друга мы, – они преследуют у себя неблагодарность, злобу, отказ в должном уважении друг к другу, леность, уныние, гневливость, шутовство, ложь, которая для них ненавистнее чумы. И виновные лишаются в наказание либо общей трапезы, либо общения с женщинами, либо других почетных преимуществ на такой срок, какой судья найдет нужным для искупления проступка»[48]48
  Кампанелла. Город Солнца. – М.-Л.: АН СССР, 1947. С. 40.


[Закрыть]. Итак, в «переводе» на язык современной криминологии: определенные социально-экономические условия позволяют избавиться от деяний, ныне признаваемых преступными, но тогда общество конструирует новый набор проступков, подлежащих наказанию; при этом меры «наказания» достаточно либеральны и не связаны ни с отнятием жизни, ни с лишением свободы. Впрочем, утопия она и есть утопия…

Постмодернизм в криминологии (неокриминологии) не без основания рассматривает преступность как порождение власти в целях ограничения иных, не принадлежащих власти, индивидов в их стремлении преодолеть социальное неравенство, вести себя иначе, чем предписывает власть.

И может прав был крупнейший представитель уголовно-правовой мысли Германии профессор Х.-Х. Йешек, поставивший вопрос об отмене уголовного законодательства, несовместимого с правами человека и гражданина?[49]49
  Jescheck H.-H. Lehrbuch des Strafrechts. Allgemeiner Teil. 4 Aufl. – Berlin: Duncker&Humblot, 1988. S. 3.


[Закрыть] (Воспользуюсь случаем почтить память профессора Йешека, прекрасного ученого, с кем мне посчастливилось неоднократно беседовать во Фрайбурге, в Max-Planck-Institut für ausländisches und internationales Strafrecht, директором-основателем которого он был). Вообще «действующая в современных условиях система уголовного права, очевидно, не способна реализовать декларированные цели, что во многих странах откровенно определяется как кризис уголовной юстиции»[50]50
  Жалинский А.Э. Уголовное право в ожидании перемен. Указ. соч. С. 31.


[Закрыть]. И «во всяком случае, должны быть по возможности уменьшены негативные последствия существования и действия уголовного закона»[51]51
  Жалинский А.Э. Избранные труды. Т. 1. – М.: ВШЭ, 2014. С. 66.


[Закрыть].

2.2. Основания криминализации

Но на каких основаниях государство криминализирует (объявляет «преступлениями») те или иные деяния? Почему в одном государстве криминализировано одно, в другом – другое? Почему в одном и том же государстве со временем одни деяния криминализируют, другие – декриминализируют?

Самое реальное «основание» криминализации – как пожелает государь, власть, режим[52]52
  См. также: Политический режим и преступность. – СПб: Юридический центр Пресс, 2001.


[Закрыть]. «Власть, национализировав, присвоив уголовную юстицию в качестве социального капитала, пожелала, чтобы к преступлению относилось все, что она называет преступлением»[53]53
  Кондратюк Л.В., Овчинский В.С. Криминологическое измерение. – М.: Норма, 2008. С. 22.


[Закрыть]. Но не все так просто. Надо же внушить населению, что преступлениями объявляются те деяния, которые вредны народу, населению. Иногда, кстати, это более или менее соответствует действительности – в действительно демократических цивилизованных государствах. Хотя и в них случаются «загагулины». Что же касается государств с единоличным правителем (императором, царем, вождем) или в тоталитарных при видимости «демократии» (парламент, правительство, полностью подчиненные главе государства), то здесь уголовный закон заполняется по воле правителя или его ближайшего окружения.

Не вдаваясь в оценку государственной власти в России, процитирую мнение профессора В.В. Лунеева, Лауреата Государственной премии РФ о современном российском уголовном законодательстве: «Российское уголовное законотворчество не имеет исторической, экономической, криминологической, социологической и сугубо научно-правовой базы и традиции. Оно неустойчиво, ситуационно, поверхностно, научно необоснованно, и, как результат всех этих пороков, не эффективно и даже криминогенно»[54]54
  Лунеев В.В. Истоки и пороки российского уголовного законодательства. – М.: Юрлитинформ, 2014. С. 216.


[Закрыть]. Да, криминогенно, превращая каждого члена общества в преступника, по известному с советских времен принципу: «был бы человек, статья найдется».

И все же, каковы основания признания деяния преступным? Уголовные законы многих современных государств, основываясь на понимании преступления, как искусственного конструкта, не мудрствуя лукаво прямо ссылаются на сам уголовный закон: преступление то, что записано в уголовном законе. Отчасти по этому пути начал идти Уголовный кодекс РФ: «Основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного настоящим Кодексом» (ст. 8 УК РФ). Но затем появляется «обоснование»: «Преступлением признается виновно совершенное общественно опасное (выделено мною – Я. Г.) деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания» (ст. 14 УК). Вот на этой общественной опасности и зацикливаются разъяснители основания криминализации тех или иных деяний. Если деяние общественно опасно надо его криминализировать (обозвать «преступлением» и внести в Уголовный кодекс)! Но вот что понимать под «общественной опасностью»? С чьей точки зрения? Так ли уж общественно опасны приводимые выше примеры необоснованной, с моей точки зрения, криминализации деяния?

Так ли уж общественно опасна «организация занятия проституции» (ст. 241 УК РФ), которая была, есть и будет, пока существуют товарно-денежные отношения, которая была легализована в царской России, сегодня легализована в десятках стран и процветает (нелегально) в Российской Федерации под крышей организованной преступности и… полиции? Из интервью с членом организованной преступной группировки в Санкт-Петербурге: «Проституция в Санкт-Петербурге обычная индустрия. Имеются сотни «контор» (агентства по предоставлению сексуальных услуг – авт.)… В нашем городе самые дорогие женщины в барах, гостиницах. Есть «call girls», девочки в саунах, в «центрах досуга». Так, в массажных салонах… Уличные намного дешевле». А вот краткая выдержка из интервью с офицером полиции: «– Как контроль за проституцией? – Это тоже под ментами».

Более того, в «спальных районах» Санкт-Петербурга реклама проституток висит на фонарных столбах, нарисована на тротуаре, вывешена в больших количествах на рекламных щитах. О фактической распространенности женской и мужской проституции говорилось 12.10.2020 в радиопередаче о секс-работе на «Эхо Москвы в Санкт-Петербурге». Помимо журналистов выступал и секс-работник Сергей. В 2018 г. в Москве и в 2019 г. в Санкт-Петербурге легально открылись Dolls Hotels, где сексуальные услуги предоставляют силиконовые девушки. Но можно на час снять номер за 5 тыс. рублей со вполне натуральной спутницей… А как же ст. 241 УК?

Может быть «уголовное право должно рассматриваться как последнее средство… Установление уголовно-правового запрета будет адекватным, а криминализация будет иметь достаточные основания тогда и только тогда, когда, когда потенциально возможные альтернативные средства предупреждения вреда несут более значимые социальные издержки, чем криминализация»[55]55
  Нечаев А.Д. Концептуальные основы криминализации и декриминализации деяний. – М.: Юрлитинформ, 2018. С. 201.


[Закрыть].

И все же главное «основание» криминализации деяний – представление власти об их опасности для нее. Отсюда вся глава 29 УК РФ (16 составов преступлений), отсюда многие составы гл. 32 УК РФ (применение насилия в отношении представителя власти; оскорбление представителя власти; разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении должностного лица правоохранительного или контролирующего органа и др.), отсюда чрезвычайная забота о нравственности населения (6 составов в главе 25 УК РФ). А криминализация в декабре 2020 г. Госдумой многочисленных деяний, явно не обладающих «общественной опасностью» – признак лишь усиливающегося страха властей…

Добавим особенности правоприменительной деятельности. Так, ст. 138 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за нарушение тайны переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений. А полиция, следственный комитет и ФСБ безнаказанно занимаются прослушкой и перлюстрацией. Ст. 139 УК РФ предусматривает уголовную ответственности за нарушение неприкосновенности жилища. А полиция и ФСБ безнаказанно нарушают эту «неприкосновенность». Ст. 359 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за наемничество. А российские наемники, включая «ЧВК Вагнера», безнаказанно действовали и действуют в Донбассе, Сирии, Ливии, Судане, Белорусии… А кто-нибудь привлекался когда-нибудь к уголовной ответственности за фальсификацию итогов голосования (ст. 142-1 УК РФ) при достоверно подтвержденной многократной фальсификации?

Именно политический режим, независимо от формы организации власти, определяет политическую жизнь страны, реальные права и свободы граждан, терпимость или нетерпимость к различного рода «отклонениям», включая преступность, и реальную уголовную политику.

Иначе говоря:

• власть, режим (через законодательный орган) решает, чтό именно здесь и сейчас следует считать преступлением[56]56
  О роли политического режима см.: Гилинский Я.И. Девиантность, социальный контроль и политический режим. В: Политический режим и преступность. – СПб., 2001. С. 39–65.


[Закрыть];

• власть, режим определяет задачи, которые должно решать уголовное право (уголовный закон);

• власть, режим «рекомендует» законодателю структуру и объем деяний, подлежащих уголовному преследованию;

• власть, режим убеждают население – через СМИ, парламентские дебаты, выступления политиков – в целесообразности и полезности такого именно уголовного закона;

• власть, режим осуществляют через правоохранительные органы и уголовную юстицию «правильную» правоприменительную деятельность.

А как же «всеобщая» польза уголовного закона? А также как равенство всех перед законом, гуманизм, справедливость и прочие красивые принципы уголовного права…

2.3. Основные показатели преступности. Латентность

Основными показателями преступности остаются хорошо известные объем, уровень, структура и динамика (есть и множество других – коэффициент латентности, коэффициент криминальной активности и др.)[57]57
  Подробнее см.: Гилинский Я. Криминология. Указ. соч. С. 46–52; Кондратюк Л.В., Овчинский В.С. Указ. соч. С. 117–157.


[Закрыть].

Но правдивость наполнения всех этих показателей количеством зарегистрированных преступлений остается проблемной в связи со значительной их латентностью (неучтенностью). Латентность преступлений существует во всех странах, вопрос в ее размерах.

Так, везде имеет место естественная латентность, когда правоохранительным органам неизвестен сам факт совершенного преступления. Это может быть в связи с необращением потерпевших в полицию. Или же, когда потерпевшие сами не знают о том, что они жертвы преступлений (например, все мы жертвы экологических преступлений – загрязнения вод, атмосферы, морской среды, порчи земли).

В России с советских времен широко распространена искусственная латентность, когда преступления не регистрируются, чтобы «не портить статистику», чтобы «повысить раскрываемость» (поэтому надо регистрировать только заведомо очевидные преступления, когда известны их субъекты). И вообще, стоит ли трудиться для раскрытия заведомого «глухаря» (преступления, которое трудно или практически невозможно раскрыть)! Европейские страны не переживают, когда у них средний уровень раскрываемости преступлений 42–48 % (данные, оглашенные на одной из европейских криминологических конференции). Нам же обязательно надо свыше 90 %! Вот и нечего регистрировать трудно раскрываемые преступления! (Помню, тогдашний начальник Главного управления уголовного розыска МВД СССР генерал-лейтенант И.И. Карпец, доктор юридических наук, профессор, рассказывал о первом своем участии в международной конференции. Когда Игорь Иванович с гордостью назвал процент раскрываемости преступлений в СССР – 94 %, в зале раздался оглушительный хохот…).

Наконец, существует пограничная латентность, когда преступление не регистрируется вследствие добросовестного заблуждения: пожар в результате поджога воспринимается как самовозгорание, хорошо замаскированное убийство оценивается как смерть от несчастного случая. И здесь многое зависит от компетентности расследователей и экспертов.

Латентность преступлений в России чрезвычайно высока, о чем свидетельствуют многочисленные исследования, проводимые Сектором социологии девиантности и социального контроля Социологического института РАН, Институтом проблем правоприменения Европейского университета в Санкт-Петербурге, лабораторией изучения латентной преступности правовой академии МЮ РФ, а позднее – научно-исследовательской группой НИИ проблем укрепления законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре РФ.

Вот некоторые сравнительные данные коэффициента латентности отдельных видов преступлений в динамике за 2002–2009 года (исследовательская группа НИИ Генпрокуратуры под руководством С.М. Иншакова)[58]58
  Латентная преступность в Российской Федерации 2001–2008 / ред. С.М. Иншаков. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2007; Теоретические основы исследования и анализа латентной преступности / ред. С. М. Иншаков. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2011.


[Закрыть]. Убийство – 1,4 (2002 г.) – 2,3 (2009 г.); причинение тяжкого вреда здоровью – 1,5–2,2; неоказание помощи больному – 2,27 – 5,0; кража – 7,11–10,1; мошенничество – 6,19 – 7,4; грабеж – 2,04 – 4,0; разбой – 1,37 – 3,0; вымогательство – 7,2 – 13,0; бандитизм – 3,99 – 2,2; вандализм – 17,0 – 34,0; незаконное приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ и их аналогов – 7,17 – 5,3; жестокое обращение с животными – 10,98–20,1; получение взятки – 73,16–75,0; дача взятки – 71,23–70,0. Судя по ряду других исследований, латентность преступности после 2009 г. только возрастает.

Кроме того, надо иметь в виду, что в России по многим преступлениям регистрируется событие, а не последствия. Так, если в результате стрельбы погибло 5 человек, зарегистрировано будет лишь одно преступление (убийство двух и более лиц – ст. 105 ч. 2 п. а УК). И по статистике это будет одно убийство…

2.4. «Личность преступника»

Как известно, еще Ч. Ломброзо (1835–1909) точно определил, кто есть преступник по атавистическим ненормальностям черепа… И хотя результаты его исследования были подвергнуты обоснованной критике, биологическое (антропологическое) направление в криминологии существует до сего дня. Но и представители других направлений, в т. ч. социологического, не перестают находить и классифицировать различные типы «личности преступника», как «качественно отличную от личности других граждан»[59]59
  Криминология. – М.: Юрид. литература, 1988. С. 88.


[Закрыть] (В.Н. Бурлаков, А.И. Долгова, Н.Ф. Кузнецова, Н.С. Лейкина, Г.М. Миньковский и др.).

Между тем, Ю.Д. Блувштейн, Я.И. Гилинский, И.И. Карпец, А.З. Рыбак, А.М. Яковлев и др. отрицают существование особой «личности преступника».

Во-первых, уголовный закон каждой страны весьма разнообразен и изменчив. Куда девается «личность контрреволюционного саботажника» (ст. 58–14 УК РСФСР 1926 г.), «личность бродяги и попрошайки» (ст. 209 УК РСФСР 1960 г.) при декриминализации этих деяний? И откуда взяться «личности лже-предпринимателя» и «личности фиктивного банкрота», когда до 1996 г. не было таких составов преступлений? И почему есть «личность преступника», потребляющего алкогольные напитки в ОАЭ и нет такой личности в европейских странах? А как быть с «личностью экстремиста» до криминализации этого деяния в России и в других странах, где нет такого состава преступления?

Во-вторых, никто никогда не назвал ни одного личностного свойства, признака, качества, присущего только «преступнику». Агрессивность, злость, ревность, злопамятство, алчность, грубость, зависть, вспыльчивость могут в разной степени быть присущи самым различным людям, в т. ч. никогда не привлекавшимся к уголовной ответственности.

В-третьих, (и это главное!) как уже отмечалось выше, согласно букве действующего уголовного закона, все или почти все взрослые граждане совершали в своей жизни то, что в уголовном законе именуется «преступлением». Значит все – «личности преступника»? И существуют ли тогда «личности непреступника» и кто это такие?

Об отсутствии какой бы то ни было «личности преступника» подробно излагается в вышеназванной монографии А.З. Рыбака, а до того – в книге А.М. Яковлева[60]60
  Яковлев А.М. Теория криминологии и социальная практика. – М.: Наука, 1985 (особенно С. 5–83).


[Закрыть].

Но почему же тогда «идея качественного, существенного отличия преступника от остальных людей, персонификация зла, меняя свое обличье, остается одной из самых устойчивых социально-психологических категорий»[61]61
  Яковлев А.М. Там же. С. 27.


[Закрыть]? Потому что «законопослушным» гражданам (а такие существуют?) хочется отделить себя от этих ужасных преступников. «Homo Criminologicus нужен. И если по своей явной, открыто провозглашаемой функции он нужен для того, чтобы бороться со злом, с преступностью, то по скрытой, латентной функции он нужен для того, чтобы, заклеймив тех, кто внизу социальной структуры, придать ореол непогрешимости и добродетели тем, кто наверху этой структуры»[62]62
  Яковлев А.М. Там же. С. 39.


[Закрыть]. Так было всегда. Сегодня, в цифровом мире постмодерна непогрешимость и добродетель «верхних» существенно поколеблены. Пора и нам отказаться от существования «личности преступника».

Сказанное не исключает относительного преобладания некоторых социальных, биологических, психологических свойств у тех, кто относительно чаще оказывается на скамье подсудимых. Лица определенного пола, возраста, образования, социального положения, да и интеллектуальных, волевых, физических качеств имеют относительно большую или меньшую вероятность оказаться среди совершивших те или иные преступления. Понятно, что человек не очень образованный, с не очень высоким интеллектом не сможет совершать сложные экономические махинации или киберпреступления. А человек с физическими недостатками (слепой, без руки или без ноги) вряд ли займется разбойными нападениями. Но это не меняет того принципиального положения, что никакой специфической «личности преступника» не существует.

Каждый может совершить деяние, внесенное в уголовный закон. И каждый (почти каждый) в течение жизни совершает такие деяния.

Глава III
Генезис преступности

Нам следует набраться мужества для того, чтобы отказаться от тривиального представления о причинности, когда нам кажется, что одни и те же «причины», действующие на один и тот же «объект», обязательно должны порождать одни и те же следствия.

Н. Моисеев

Как минимум с XVIII века (Ч. Беккариа, И. Бентам), а основательно с XIX века (Ч. Ломброзо, Г. Тард, А. Кетле и др.) криминологи пытаются найти «причину» преступности. Ее видят в биологии и генетике (биологическое или антропологическое направление), психологии (психологическое направление), социальных факторах (социологическое направление).

Сегодня очевидно, что главная и единственная «причина» преступности – законодатель, сотворивший уголовный закон. Повторю: «термин преступление есть ярлык (label), который мы применяем к поведению, нарушающему закон. Ключевой пункт – это порождение преступлений уголовным законом, который создан людьми. Преступление как таковое не существует в природе; это выдумка (invention) людей» (M. Robinson).

Но почему же законодатель создает именно эти «преступления»? Это один из важнейших и интереснейших вопросов криминологии, который почти не исследуется ею… (Историки права нередко описывают создание того или иного закона в истории того или иного государства, но подобные криминологические работы мне не известны). И первостепенная задача неокриминологии – подвергнуть тщательному анализу поведение власти, режима, законодателя по криминализации / декриминализации деяний.

Очевидно, стимулом криминализации / декриминализации служат определенные политические обстоятельства. Так, трудно объяснить аресты и уголовные дела за «экстремистские» деяния (ст. ст. 280, 282, 282-1, 282-2, 282-3 УК РФ), призывы к нарушению территориальной целостности России (ст. 280-1 УК), уклонение от обязанностей «иностранного агента» (ст. 330-1 УК), неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования (ст. 212-1 УК) и т. п. иначе, нежели политическими тревогами российских властей (не говоря уже о недостаточной, мягко говоря, компетентности законодателей и их желании выслужиться). Впрочем, о том же свидетельствует сам факт криминализации законодателем подобных деяний, не известных уголовным законам большинства стран. (В связи с этим вспоминаю, как в Париже я наблюдал демонстрацию с флагами, «Марсельезой», разбрасываемыми листовками. Вдали была одна легковая полицейская машина и рядом с ней стояли четыре полицейских, с улыбкой наблюдавших за демонстрантами. Вечером я спросил приятеля, французского социолога: – Почему была демонстрация? – Не знаю, ответил он. У нас каждое воскресенье демонстрации. Люди имеют право посредством демонстрации, митинга, пикетов выразить свое несогласие с чем-либо, потребовать что-либо. Это их законное право).

Вместе с тем, когда уголовный закон уже сотворен законодателем, степень распространенности тех или иных деяний, объявленных «преступными», начинает зависеть от многочисленных социальных, экономических, политических, демографических и, даже, космических[63]63
  Чижевский А.Л. Космический пульс жизни: Земля в объятиях Солнца. Гелиотараксия. – М.: Мысль, 1995. С. 350–405, 623.


[Закрыть] факторов.

Одним из главных криминогенных факторов являются экономические проблемы и, прежде всего, экономическое неравенство.

Социально-экономическое неравенство – общемировая проблема. Обострившаяся в современном обществе постмодерна, когда капитализм переходит в новую стадию, условно называемую мною олигархизмом. Когда все человечество делится на кучку сверхбогатых, массу бедняков и размывающийся средний класс[64]64
  Подробнее об этом: Гилинский Я. Человеческое, слишком человеческое //Телескоп. Журнал социологических и маркетинговых исследований. № 3. 2018 С. 15–18; Он же. Немного об Апокалипсисе // Вопросы девиантологии. № 1. 2020. С. 109–117.


[Закрыть].

Растет социально-экономическое неравенство, а с ним – криминальное поведение (если не кражи, то мошенничество, если не убийства, то киберпреступления)[65]65
  О криминогенной роли социально-экономического неравенства см.: Гилинский Я. Криминология: теория, история, эмпирическая база, социальный контроль, 2018. С. 162–176; он же. Генезис преступности. Проблема причинности в криминологии // Российский ежегодник уголовного права 2007, № 2. С. 382–398.


[Закрыть]. Одним из системообразующих факторов современного общества является его структуризация по критерию «включенность / исключенность» (inclusion / exclusion). Понятие «исключение» (exclusion) появилось во французской социологии в середине 1960-х годов, как характеристика лиц, оказавшихся на обочине экономического прогресса (Р. Ленуар, С. Погам и др.). Отмечался нарастающий разрыв между растущим благосостоянием одних и «никому не нужными» другими. Как заметил Н. Луман в конце 20-го века, «Наихудший из возможных сценариев в том, что общество следующего (уже нашего – авт.) столетия примет метакод включения / исключения. А это значило бы, что некоторые люди будут личностями, а другие – только индивидами, что некоторые будут включены в функциональные системы, а другие исключены из них, оставаясь существами, которые пытаются дожить до завтра… В некоторых местах… мы уже можем наблюдать это состояние»[66]66
  Луман Н. Глобализация мирового сообщества: как следует системно понимать современное общество. В: Социология на пороге XXI века: Новые направления исследований. – М.: Интеллект, 1998. С. 94–108.


[Закрыть].

Рост числа «исключенных» как следствие глобализации активно обсуждается З. Бауманом. С его точки зрения, исключенные фактически оказываются «человеческими отходами (отбросами)» («wasted life»), не нужными современному обществу. Это – длительное время безработные, мигранты, беженцы и т. п. Они являются неизбежным побочным продуктом экономического развития, а глобализация служит генератором «человеческих отходов»[67]67
  Bauman Z. Wasted lives. Modernity and its outcasts. – Cambridge: Polity Press, 2004, pp. 5–7.


[Закрыть]. И в условиях глобализации, беспримерной поляризации на «суперкласс» и «человеческие отходы», последние становятся «отходами навсегда».

В «Размышлениях в красном цвете» С. Жижек демонстрирует фактически завершенный раскол мира на два полюса: «новый глобальный класс» – замкнутый круг «включенных», успешных, богатых, всемогущих, создающих «собственный жизненный мир для решения своей герменевтической проблемы»[68]68
  Жижек С. Размышления в красном цвете. – М.: Европа, 2011. С. 6.


[Закрыть] и – большинство «исключенных», не имеющих никаких шансов «подняться» до этих новых «глобальных граждан». С. Жижек называет несколько антагонизмов современного общества. При этом «противостояние исключенных и включенных является ключевым»[69]69
  Там же. С. 342.


[Закрыть].

В 2015 г. впервые в истории человечества у 1 % населения оказалось 50 % всех богатств (по данным банка Credit Suisse). В 2016 г. у одного процента населения оказалось 52 % всех богатств. И процесс пошел… Обогащение кучки сверхбогатых сопровождается обнищанием населения. В современном богатом вообще-то мире 3,4 млрд людей (46 % всего населения) не могут удовлетворить основные жизненные потребности. Свыше 1,9 млрд жителей планеты (26 % населения) живут в крайней нищете[70]70
  Почти половина населения мира живет менее чем на $5,50 в день // URL: https://w w w.vsemirny jba n k.or g/r u/ne w s/pre s s-r e l e a s e / 2 0 1 8 / 1 0 / 1 7 / n e a r l y-h a l f-t h e-w o r l d-l i v e s-o n-l e s s-t h a n-5 5 0-a-d a y (Дата обращения: 22.04.2020)


[Закрыть].

Ну, а Россия оказалась впереди планеты всей по экономическому неравенству: в 2016 г. 1% россиян владел 74,5 % всех богатств страны (по данным Independent Statista). «Россия же в вопросе неравенства продвинулась дальше всех, следует из данных ООН. Доходы богатейших россиян в среднем растут в шесть раз быстрее, чем в среднем по стране. Значительное имущественное расслоение в итоге сдерживает экономический рост, сетуют общественники РФ»[71]71
  Россия оказалась в мировых лидерах по неравенству // URL: http://www.ng.ru/econ o m i c s /2 0 1 9–1 2-1 0 /4 _ 7748_inequalit y.html (Дата обращения: 22.04.2020).


[Закрыть].

В связи с развитием робототехники все больше людей останется без работы. Безработица (а, следовательно, «исключенность») грозит и сокращающемуся «среднему классу», лишь часть которого соответствует все новым и новым требованиям Четвертой промышленной революции. Одна из печальных особенностей современной России – бедность работающего населения. Что уж говорить о неработающих (безработных, пенсионерах, нетрудоспособных).

Экономическое неравенство является одним из главных криминогенных, девиантогенных факторов, а «исключенные» – основная социальная база преступности, алкоголизации, наркопотребления, проституции, самоубийств, но и – жертв преступлений. Как один из многочисленных показателей – увеличение в России доли таких «исключенных», как «лица без постоянного источника доходов» в числе всех лиц, совершивших преступления, с 11,8 % в 1987 г. до 63,8 % в 2019 г., а доля таких лиц среди убийц возросла с 15,3 % до 74,7 %[72]72
  Состояние преступности в России за январь-декабрь 2019 г. // URL: file:///C:/ Us e r s/ Ya ko v/A ppData/Local/Temp/Sostoyanie_prestupnosti_yanvary– dekabry_2019.pdf (Дата обращения: 10.12.2020); Преступность и правонарушения (2012–2016). Статистический сборник. – М.: МВД РФ, 2017.


[Закрыть].

На уровень и динамику преступности не могут не влиять особенности современного общества постмодерна (или уже пост-постмодерна).

Технологическая революция. Уже сами по себе немыслимые ранее технологические новации не могут не влиять двояко на преступность и социальный контроль над ней: с одной стороны, использование новейших технологий преступниками в преступных целях[73]73
  Ларина Е., Овчинский В. Криминал будущего уже здесь. – М.: Книжный мир, 2017.


[Закрыть], с другой стороны, «технологии будущего против криминала»[74]74
  Овчинский В. Технологии будущего против криминала. – М.: Книжный мир, 2017.


[Закрыть].

Криминологический анализ уже существующих последствий технологической революции только начинается и не очень поспевает за техническими новациями. Каковы возможные перспективы столкновения беспилотников, дронов друг с другом или с привычным транспортом? Кто субъект ответственности – изготовитель, собственник, владелец, лицо, запустившее беспилотник, дрон? Робот-нянька повредил, искалечил ребенка, робот-рабочий разрушил построенный объект. Кто виноват? Не говоря уже о непредсказуемых последствиях ИИ (искусственного интеллекта).

Как одно из важнейших следствий технологической революции – глобализация всего и вся – финансовых, экономических, транспортных, людских (миграционных), технологических потоков. Соответственно осуществляется глобализация преступности (особенно организованной – торговля наркотиками, оружием, людьми, человеческими органами). Глобализация экономики сопровождается интернационализацией экономических преступлений. Коррупция нередко носит также межгосударственный характер. Бесспорно, глобальным является бич эпохи постмодерна – терроризм. Одновременно формируется (очень медленно!) глобальное сознание, миропонимание.

Политика изоляционизма в условиях глобализации есть та ошибка, которая хуже преступления. Глобализация может нравиться или не нравиться, но это факт, с которым бессмысленно и губительно не считаться. Нужны взаимные усилия правоохранительных органов разных стран по противодействию глобальной преступности. Нужна активизация международные организаций типа Интерпола и Европола. Однако международная политика ряда стран настроена не на союз и взаимодействие, а на противостояние с соответствующими пагубными последствиями.

Как результат глобализации – массовая миграция и неизбежность «конфликта культур» (Т. Селлин[75]75
  Селлин Г. Конфликт норм поведения. В: Социология преступности. – М.: Прогресс, 1966.


[Закрыть]) и цивилизаций со всеми как позитивными (физический и интеллектуальный взаимообмен культур), так и криминогенными последствиями, включая ксенофобию и «преступления ненависти». Современная ситуация с сотнями тысяч беженцев в страны Европы тому лишнее доказательство[76]76
  Нортон Б. Справочник по острейшему со времён Второй мировой войны кризису беженцев // URL: http://scepsis.net/library/id _ 3669.html (Дата обращения: 16.10.2018).


[Закрыть]. Бегущих из охваченных войной и/или нищетой регионов в Европу можно понять и посочувствовать им. Но, оказавшись в Европе, они не столько воспринимают европейский образ мысли и жизни, сколько пытаются противостоять ему, навязывая свои представления, а то и отвечая терактами на лояльность и толерантность европейцев…

Демографический взрыв (к началу XX в. население планеты составляло около 1,7 млрд человек, а в 2017 г. – семь с половиной миллиардов человек), существенные различия в миропонимании, культуре при массовом перемещении народов грозят невиданными по остроте проблемами. Тем более, что «в западном мире, и в Европе в особенности, не осознали еще принципиальной разности культурно-цивилизационных систем современного человечества, того, что люди Запада живут в окружении именно других культурно-цивилизационных систем, принципиально отличающихся от их собственной. Они не придают пока еще должного значения глобальным тенденциям и переменам, открывающим врата и двери национальных границ; не хотят признать, что их либерализм, толерантность и мультикультурализм при столкновении с другими культурно-цивилизационными системами оборачиваются против них самих»[77]77
  Чумаков А. Грядущая демографическая лавина: на пороге Великого переселения народов // Век глобализации. Выпуск № 2 (22), 2017. См. также: Грядет взрыв Большого хаоса // URL: http://www.mirprognozov.ru/prognosis/politics/gr y a d e t-v z ryiv-bolshogo-xaosa/ (Дата обращения: 10.07.2017)


[Закрыть].

Но это только начало «великого переселения народов»: «Сегодня над мировым сообществом нависла новая, еще не вполне очевидная и не совсем осознаваемая, но от этого не менее опасная проблема – масштабная волна переселения значительных человеческих масс, а то и вовсе планетарное демографическое цунами. Оно основательно перекроит современную карту мира и кардинально изменит этнический состав населения планеты. Мы уже на пороге нового Великого переселения народов, и это лишь отдаленно будет напоминать то, что уже случалось в истории… В отличие от других глобальных проблем, перед лицом которых все человечество предстает как единое целое, глобальная неконтролируемая миграция делит все человечество на две антагонистические части – тех, кто переселяется, и тех, к кому переселяются»[78]78
  Чумаков А. Указ. соч.


[Закрыть]. Как разумно сочетать толерантность по отношению к мигрантам и безопасность коренного населения страны?

«Виртуализация» жизнедеятельности. Мы шизофренически живем одновременно в реальном и киберпространстве. Без интернета, мобильников, смартфонов и прочих IT не мыслится существование. Это, прежде всего, относится к подросткам и молодежи. Они с детских лет погружены в виртуальный мир, нередко именно его воспринимая как реальный, с многочисленными образовательными, культурными и психологическими последствиями. Происходит глобализация виртуализации и виртуализация глобализации. Как одно из следствий этого – киберпреступность и кибердевиантность[79]79
  Humphrey J. Deviant Behavior. – NJ: Prentice Hall, 2006. Ch.13 Cyberdeviance, pp. 272–295; Ларина Е.С., Овчинский В.С. Кибервойны XXI века. О чём умолчал Эдвард Сноуден. – М., 2014.


[Закрыть]. Виртуальный мир необъятен и легко доступен – не вставая с привычного кресла. Интернет предоставляет невиданные и немыслимые ранее возможности. Но он коварен, он затягивает вплоть до интернет-зависимости, как заболевания[80]80
  Интернет-зависимость // URL: http://constructorus.ru/zdorovie/interne t-z avisimost.html (дата обращения: 30.09.2019).


[Закрыть]. А если вспомнить сетевые «группы смерти», неофашистов, использование интернета организованной преступностью, то и социально опасен. Но – неизбежен. И здесь непаханое поле для криминологических исследований и правоохранительной (разумной, а не запретительно-репрессивной!) деятельности.