Текст книги "Девиантность в обществе постмодерна"

§2. Состояние и тенденции преступности в современном мире

Начиная обзор состояния преступности и основных тенденций ее изменений, необходимо напомнить, что мы можем судить только о зарегистрированной ее части, а потому любые наши суждения будут носить относительный, ориентировочный характер, лишь более или менее приближенный к реальной ситуации. С другой стороны, нельзя совсем пренебречь имеющимися данными уголовной статистики и, по возможности, результатами исследований, ибо они составляют необходимую эмпирическую базу для теоретических рассуждений. Кроме того, даже относительно неполные данные, проанализированные за ряд лет. позволяют выявить тенденции преступности.

Хорошо известно, что после Второй мировой войны основной общемировой тенденцией являлся абсолютный и относительный (в расчете на 100 тыс. населения) рост регистрируемой преступности. Этот вывод основывается, прежде всего, на анализе четырех обзоров ООН, предпринятом В.В. Лунеевым (Табл. I)[75]75
  Лунеев В.В. Курс мировой и российской криминологии. Общая часть. Т. 1. – М., 2011. С. 331.


[Закрыть]. Аналогичные сведения публикуют и иные источники[76]76
  Аrотаа К., Heiskanen М. (Eds.) Crime and Criminal Justice Systems in Europe and North America 1995–2004. – Helsinki, 2008; Ежегодники Home Office Statistical Bulletin (London); Ежегодники Polizeiliche Kriminalstatistik Bundesrepublik Deutschland (Wiesbaden); и др.


[Закрыть].

Наблюдался устойчивый рост зарегистрированной преступности при значительно более высоком уровне преступности в развитых странах по сравнению с развивающимися.

Аналогичный тренд наблюдался до 2006 г. и в России (Табл. 2). Однако с конца 1990-х – начала 2000-х годов происходит сокращение количества и уровня (на 100 тыс. населения) преступлений во всем мире – во всех странах Европы, Азии, Африки, Австралии, Северной и Южной Америки[77]77
  Harrendorf S., Heiskanen M., Malby S. (Eds.) International Statistics on Crime and Justice. – Helsinki, 2010 (и вышеупомянутые ежегодники).


[Закрыть]. Наиболее ярко это проявляется в динамике уровня убийств – как наиболее опасного и наименее латентного преступления (Табл. 3)[78]78
  Источник: Ежегодник World Health Statistics. Geneve; Barclay G., Tavares C. International comparisons of criminal Justice statistics. 2001 //Home Office. 2003; UNODC: Intentional homicide (1995–2011).


[Закрыть].

Таблица 1. Усредненные и оценочные данные о преступности в мире

Как мы видим из табл. 2, точно такая же картина наблюдается с динамикой преступности в России после 2006 г., а по ряду преступлений – с 2001–2006 гг. (Табл. 4). Незначительный рост в 2015 г. предположительно может объясняться ростом краж (Табл. 4) в связи с ухудшимся экономическим положением (это подтверждается продолжающимся и в 2015–2016 гг. снижением уровня других преступлений, в частности, тяжких насильственных преступлений).

Таблица 2. Зарегистрированная преступность, число выявленных лиц и осужденных в России (1961–2016)[79]79
  Здесь и далее данные по РФ: Преступность и правонарушения. Статистический сборник. Ежегодники – М.: МВД РФ. МЮ РФ; Состояние преступности в России. Ежегодники – М.: МВД РФ; Портал правовой статистики Генеральной прокуратуры РФ // URL: http://crimestat. ru/offensesmap


[Закрыть]

Продолжение таблицы

Окончание таблицы

И перед мировой криминологией встал вопрос: чем объясняется это неожиданное общемировое сокращение объема и уровня преступности? В России пытались объяснить тенденцию снижения уровня преступности традиционным сокрытием преступлений от регистрации. И это действительно имеет место. Однако общемировой характер тренда не позволяет ограничиться столь простым объяснением. Назовем несколько гипотез, существующих в современной криминологии.

Во-первых, преступность, как сложное социальное явление, развивается по своим собственным законам, не очень оглядываясь на полицию и уголовную юстицию, и, как большинство социальных процессов, – волнообразно[80]80
  Волновые процессы в общественном развитии. – Новосибирск, 1992.


[Закрыть] (напомним, что с начала 1950-х – до конца 1990-х преступность росла во всем мире).

Во-вторых, большую часть зарегистрированной преступности составляет «уличная преступность» (street crime) – преступления против жизни, здоровья, половой неприкосновенности, собственности. «Беловоротничковая преступность» (white-collar crime), будучи высоколатентной, занимает небольшую часть зарегистрированной преступности. А основные субъекты «уличной преступности» – подростки и молодежь, которые в последние десятилетия «ушли» в виртуальный мир интернета. Там они встречаются, любят, дружат, ненавидят, стреляют (так называемые «стрелялки»), «убивают», совершают мошеннические действия и т. п., удовлетворяя – осознанно или нет – потребность в самоутверждении, самореализации.

Обычно взрослые негативно относятся к «стрелялкам», пытаясь запретить их размещение в сети или же ограничить к ним доступ. Между тем университеты в Вилланове и Ратгерсе опубликовали результаты своих исследований связи между преступлениями и видеоиграми в США[81]81
  Как игры влияют на преступность // URL: http://hronika.info/igry/33627-kak-igry-vliyayut-na-prestupnost.html (дата обращения: 27.11.2016).


[Закрыть]. Исследователи пришли к выводу, что во время пика продаж видеоигр количество преступлений существенно снижается. «Различные измерения использования видеоигр прямо сказываются на снижении таких преступлений, как убийств», – заявил Патрик Маркей (Patrick Markey). Дело в том, что люди, которым нравятся жестокость и насилие, больше играют в видеоигры с явной демонстрацией жестокости. Таким образом, они «оздоравливаются» с помощью игр. Кроме того, люди предпочтут больше времени проводить за игрой, снижая, таким образом, количество преступлений на улицах.

В-третьих, имеет место «переструктуризация» преступности, когда «обычную» преступность теснят малоизученные и почти не регистрируемые, высоколатентные виды преступлений эпохи постмодерна, в частности, киберпреступность. Так, по данным, представленным на XVI ежегодной конференции Европейского общества криминологов (Мюнстер, 2016), если средняя раскрываемость «обычных» преступлений составляла 42–46 %, то киберпреступлений – 5 %… Переструктуризация. обусловленная особенностями постмодерна как общества потребления, возможна и среди «обычных» преступлений. Так, в России сокращающийся с 2006 г. уровень таких преступлений против собственности, как кражи, грабежи, разбои, «компенсируется» ростом мошенничества (Табл. 5). Это не удивительно: легальные средства обогащения ограничены. А из нелегальных (кража, грабеж, разбой, присвоение и растрата) мошенничество наиболее интеллектуально, «выгодно» и безопасно… Известно два основных способа мошенничества: обман и злоупотребление доверием. А вот количество видов мошенничества безмерно и постоянно растет, особенно в эпоху Интернета.

В-четвертых, как считают участники одной из сессий («The Crime Drop») XII конференции Европейского общества криминологов (Бильбао, 2012), причиной снижения уровня преступности может быть повышенная «секьюритизация», как результат массового использования современных технических средств безопасности (видеокамеры, охранная сигнализация и т. п.).

Как бы то ни было, дискуссия о современных тенденциях глобальной преступности не закончена и ждет новых гипотез и их подтверждений или опровержений.

Как будут изменяться уровень и структура преступности в дальнейшем? Сегодня вряд ли кто-нибудь решится дать более или менее обоснованный прогноз. Неопределенность всех социальных процессов в обществе постмодерна, неизбежная переструктуризация видов преступности, появление совершенно новых составов, связанных с развитием новейших технологий, неопределенность политического развития стран, их режимов, от которых в первую очередь зависит конструирование преступности – все это делает непредсказуемым ее дальнейшие тренды. При этом очевиден рост киберпреступности и постепенное «вытеснение» ею привычных преступлений.

Межу тем, в России при позитивном сокращении уровня преступности сохраняется неблагоприятная ситуация по ряду показателей.

Так, Россия занимает одно из ведущих мест в мире по уровню убийств (в расчете на 100 тыс. населения), уступая только некоторым странам Африки и Латинской Америки.

Одно из первых мест в мире у России по душевому потреблению алкоголя: по разным источникам от 15 л до 18 л абсолютного алкоголя на человека[82]82
  «По официальным данным Роспотребнадзора (экспертные оценки даже выше), душевое потребление поднялось до 18 л. чистого алкоголя в год. Порог безопасности, определенный ВОЗ для любой страны в 8 л., превышен, по крайней мере, вдвое – без принятия самых экстренных мер деградация России, ее народа неизбежна» (Н. Герасименко, академик РАМН, Ж. «Российская Федерация», 2009 № 4).


[Закрыть]. Мы опережаем такие винодельческие страны, как Франция.

Италия, Испания, Португалия. В России неблагоприятна структура алкогольных изделий: водка, самогон (не говоря уже о денатурате, политуре и «Боярышнике»), в отличие от «винопьющих» и «пивопьющих» стран Западной Европы и Северной Америки. Соответственно велика доля «пьяной преступности» (в среднем 20–30 % всех преступлений, а по тяжким насильственным преступлениям до 65–75 %).

Россия разделяет с Украиной и Нигерией первые три места в мире по различным показателям (жертвы, преступники, транзит) торговли людьми[83]83
  Кангаспунта К. Отображение ситуации, касающейся торговли людьми: предварительные выводы анализа базы данных о торговле людьми // Форум по проблемам преступности и общества. 2003, Т.3, № 1–2.


[Закрыть].

Значительны наркопотребление и нелегальная наркоторговля.

Таблица 3. Уровень на (100 тыс. населения) смертности от убийств в некоторых государствах (1984-2013)

Таблица 3. Уровень на (100 тыс. населения) смертности от убийств в некоторых государствах (1984-2013 (продолжение)

Таблица 4. Динамика некоторых преступлений в России (1985 -2016)

Окончание таблицы 4.

Таблица 5. Мошенничество в России (1991–2016)

* – Нет сведений.

Серьезные возражения вызывает российская законодательная и правоприменительная деятельность. Безудержная криминализация превращает каждого гражданина страны в преступника. Это. прежде всего, криминализация «оскорблений чувств верующих»; безграничное понимание «экстремистской деятельности»; беспредельное расширение уголовной ответственности за преступления, связанные с наркотиками (вплоть до противоречащей основным принципам уголовного права криминализации деяний с аналогами наркотических средств и психотропных веществ); криминализация многих деяний экономической деятельности, заслуживающих административной или гражданско-правовой ответственности. В условиях «ускорения времени» совершенно недопустимы те максимальные сроки лишения свободы, которые законодатель умудрился еще увеличить в 2014 г. (при рецидиве и совокупности приговоров с 25–30 лет до 30–35 лет!). Напомним, что в европейских странах и Японии срок лишения свободы нередко исчисляется неделями и месяцами (а отнюдь не десятилетиями!), и в подавляющем большинстве случаев не превышает двух-трех лет[84]84
  См.: Кан Уэда. Преступность и криминология в современной Японии. – М.: Прогресс, 1989; Морозов Н.А. Преступность и борьба с ней в Японии. – СПб.: Юридический центр Пресс, 2003.


[Закрыть]. В 2016 г. средний срок лишения свободы в европейских странах, по данным, оглашенным на XVI конференции Европейского общества криминологов, составил 1,8 года.

Репрессивный характер деятельности полиции и следствия, фактическое отсутствие независимости судей, бесчеловечный характер исполнения наказания, пытки в полиции и пенитенциарных учреждениях – предмет многочисленных публикаций и обсуждений.

Далее рассмотрим подробнее лишь три вида преступлений – терроризм, организованную преступность и торговлю людьми, как характерные для эпохи постмодерна. Конечно, наиболее «постмодернистская» преступность – киберпреступность, но о ней пока слишком мало данных. Исключением в России служат работы В.С. Овчинского[85]85
  См.: Основы борьбы с киберпреступностью и кибертерроризмом: хрестоматия / сост. В.С. Овчинский. – М.: Норма, 2017; Ларина Е., Овчинский В. Кибервойны XXI века. О чем умолчал Эдвард Сноуден. – М., 2014; Ларина Е., Овчинский В. Роботы-убийцы против человечества. Киберапокалипсис сегодня. – М., 2016.


[Закрыть].

§3. Терроризм

Враги теперь в смешавшейся крови

Лежат, и пыль уста их покрывает,

И мощно смерть соединила их -

Непобедившего с непобежденным.

Эврипид

Терроризм (terror – лат. страх, ужас) – одна из серьезнейших современных глобальных социальных проблем, потенциально или актуально затрагивающих каждого жителя планеты. Между тем, как это часто бывает, чем серьезнее, актуальнее и «очевиднее» проблема, тем большим количеством мифов и недоразумений она окружена.

Террористические акты были известны и в XIX веке, но в современном глобальном мире постмодерна они приобрели массовый и глобальный характер. Это непосредственно связано с процессами миграции и фрагментаризации общества.

Между тем, нет единого понимания терроризма в общественных науках. Вот некоторые из имеющихся определений (всего их насчитывается свыше ста):

• «форма угрозы насилием или применения насилия по политическим мотивам»[86]86
  Das neue taschen Lexikon. – Bertelsmann Lexikon Verlag, 1992. Band 16. S. 59–60.


[Закрыть];

• «применение насилия или угрозы насилия против лиц или вещей ради достижения политических целей»[87]87
  Шнайдер Т.П. Криминология. – M.: Прогресс-Универс, 1994. С. 439.


[Закрыть];

• «насильственные действия или угроза их применения со стороны субъектов политики и преследование ими политических целей»[88]88
  Кабанов П.А. Политическая преступность: сущность, причины, предупреждение. – Нижнекамск, 2000. С.40.


[Закрыть];

• «систематическое использование убийств, телесных повреждений и разрушений или угроз перечисленных действий для достижения политических целей»[89]89
  Laqueur W. Terrorism. – L.: Weidenfeld and Nicolson, 1977, p.79.


[Закрыть];

• «метод политической борьбы, который состоит в систематическом применении ничем не ограниченного, не связанного с военными действиями физического принуждения, имеющего целью достижение определенных результатов путем устрашения политических противников»[90]90
  Дмитриев А.В., Залысин П.Ю. Насилие: Социо-политический анализ. – М.: РОССПЭН. 2000. С.53.


[Закрыть].

Из приведенных определений вырисовываются два основных признака терроризма:

• применение или угроза применения насилия;

• его политическая (в широком смысле слова) мотивация.

Но есть еще один существенный признак терроризма как социального явления, а не индивидуального акта политического убийства: неопределенный круг непосредственных объектов террористического акта, применение насилия в отношении неопределенного круга лиц ради достижения отдаленного объекта – удовлетворения политического (экономического, социального) требования. Ибо «о терроризме можно говорить лишь тогда, когда смыслом поступка является устрашение, наведение ужаса. Это основная черта терроризма, его специфика»[91]91
  Антонян Ю.М. Терроризм. Криминологическое и уголовно-правовое исследование. – М.: Щит-М, 1998. С. 8.


[Закрыть].

На сложность и субъективизм определения терроризма обратил внимание W. Laqueur: «один – террорист, другой – борец за свободу»[92]92
  Laqueur W. The Age of Terrorism. – Toronto: Little, Brown &Co. 1987, p. 302.


[Закрыть]. Че Гевара – террорист или «борец за свободу»? Эта тема подробно рассматривается в статье сотрудника Международного полицейского института по контртерроризму В. Ganor[93]93
  Ganor B. Defining Terrorism: Is one Man's Terrorist another Man's Freedom Fighter? // Police Practice & Research. An International Journal. 2002. Vol. 3, № 4. P. 287–304.


[Закрыть]. Как различить терроризм и партизанскую войну, терроризм и революционное насилие, терроризм и борьбу за национальное освобождение? Многое зависит от позиции субъекта оценки тех или иных насильственных действий по политическим мотивам. Вместе с тем, В. Ganor пытается провести различия между анализируемыми феноменами. В обосновываемых им схемах вначале отграничиваются объявленная война – между государствами и необъявленная война – между организациями и государством. Последняя включает, прежде всего, терроризм и партизанскую войну. Кроме того, к необъявленной войне могут относиться деятельность анархистов, борцов за свободу, революционеров, а также действия ad hoc (по конкретному случаю). Важнейшее различие между терроризмом и партизанской войной состоит в том, что партизанская война ведется против комбатантов – вооруженных сил, военных и военной техники, а терроризм направлен против мирного населения, «некомбатантов» (noncombatant) при сохранении политической мотивации насильственных действий. Мне представляется это различение весьма существенным и позволяющим конкретизировать некоторые наши оценки. Другое дело, что и предлагаемое различие несколько условно (мирное население может также оказаться жертвой партизанских действий, как, впрочем, и «точечных ударов»…). Во всяком случае, В. Ganor называет три важнейших элемента терроризма: (1) применение или угроза применения насилия; (2) политические цели (мотивы) деятельности; (3) реальными целями оказывается мирное население, граждане[94]94
  Ganor. L. С. Р. 294–295.


[Закрыть].

Следует различать терроризм и индивидуальный террористический акт (против конкретного лица – государственного или общественного деятеля – ст. 277 УК РФ).

Обычно различают террор и терроризм:

• террор со стороны правящих властных структур (или «насилие сильных над слабыми», присущее, в частности, тоталитарным режимам);

• терроризм как насилие и устрашение «слабыми сильных», «оружие слабых», жертв «государственного террора»[95]95
  Чаликова В. Терроризм. В: 50/50 Опыт словаря нового мышления. – М.: Прогресс. 1989. С.310; Ферро М. Терроризм. В: 50/50 Опыт словаря нового мышления. – М.: Прогресс, 1989. С.314.


[Закрыть].

Иначе говоря: «Террор является насилием и устрашением, используемым объективно более сильным в отношении более слабых; терроризм – это насилие и устрашение, используемое более слабым в отношении более сильного»[96]96
  Бернгард А. Стратегия терроризма. – Варшава. 1978. С.23. См. также: Дикаев С.У Террор, терроризм и преступления террористического характера. – СПб.: Юридический центр Пресс, 2006.


[Закрыть].

Террористические организации и отдельные террористы-одиночки представляют – осознанно или нет – интересы массы excluded («исключенных») в современном мире[97]97
  Finer С., Nellis М. (Eds.) Crime and Social Exclusion. – Blackwell Publishers. Ltd., 1998; Kanfler J. L'exclusion sociale: Etude de la marginalite dans les sociétés occidentales. – Paris: Bureau de Recherches socials. 1965; Lenoir R. Les exclus. un français sur dix. – Paris: Seuil. 1974; Young J. The Exclusive Society: Social Exclusion, Crime and Difference in Late Modernity. – SAGE Publications. 1999.


[Закрыть].

Поляризация на очень богатое и властное меньшинство «включенных» (included) и очень бедное и бесправное большинство «исключенных» (при относительном размывании «среднего класса» – гаранта устойчивости социальных систем) приводит в условиях глобализации экономики, политики, информационных процессов к опасному для всего человечества разделению стран и жителей каждой страны на included/excluded. Так, различаются «включенные» страны «золотого миллиарда» и «исключенные» – все остальные. Не является ли «негативная интеграция исключенных» (Н. Луман) главной социальной базой терроризма (впрочем, как и иных видов девиантности)?

Об этом свидетельствуют данные о субъектах ряда терактов последнего времени. Классическим примером крайне негативного поведения «исключенного» служит террористический акт 14 июля 2016 года в Ницце: «Террористом в Ницце оказался неудачник-разведенка с целым букетом проблем и комплексов. Ницца, кстати… это солидное тихое место для солидных господ, в котором понятие „бюджетное жилье“ начинается с уровня, который в любом другом месте будет считаться респектабельным и элитным. Так что если нужно, чтобы объект ненависти оказался тем, кем надо – можно ехать сквозь толпу напролом, не ошибешься… Фактически перед нами классический свихнувшийся неудачник, реализовавший свои комплексы и ненависть к окружающему богатому и равнодушному миру… К теракту в Ницце можно пристегивать кого у годно – и националистов, и ИГИЛ, и каких-нибудь леваков-марксистов. Они все про это – про несправедливость и равнодушие к маленькому человеку. Рецепты у всех свои, но среда, в которой их идеи востребованы – она одна на всех. И не бомбить далекие пески нужно, а лечить страну и общество.

И это не только к Франции относится, скажем откровенно»[98]98
  Маленький человек // URL: http://el-murid.livejoumal.com/2883448.html (дата обращения: 16.07.2016).


[Закрыть]. Еще об Европе: «Мигранты часто ощущают себя людьми второго сорта. Молодые и харизматичные люди – выходцы из мусульманских стран и их дети – пытаются найти какую-то новую идентичность, обращаясь к историческим корням, и в итоге часто приходят к радикальным течениям»[99]99
  Теракт в Ницце // Сноб, 15.07.2016.


[Закрыть]. И еще, это уже о США: «появляется множество одиноких, отчужденных молодых людей, стремящихся к самоутверждению через насилие»[100]100
  Брукс Д. На пути национальной катастрофе? // The New York Times, 13.07.2016.


[Закрыть].

А вот мнение вице-президента Международной ассоциации ветеранов подразделения антитеррора «Альфа» А. Филатова: «Дело в том, что террористами люди не рождаются, а становятся по каким-то причинам. Надо искать эти причины и устранять их. Это серьезная глобальная проблема. Терроризм – это средство борьбы, как правило, слабой стороны против сильной. Если мы в разы не уменьшим угрозу, если будут условия, толкающие людей на эту сторону, террористы всё равно будут просачиваться. Если мы завтра поставим датчики, выявляющие взрывные устройства, на всю территорию страны, террористы пересядут на машины или возьмутся за ножи»[101]101
  Бороться с терроризмом на входах в метро и аэропорты – неэффективно // Известия, 10.04. 2017.


[Закрыть]. Этот прогноз оправдался: уже взялись за ножи…

Это глобальный процесс и его последствия недостаточно осознаются правящими элитами современного мира. Примеры тому – агрессия США против Ирака (сколь бы «плохим» ни был Саддам Хусейн) и действия России в Чечне (какими бы «плохими» ни были «боевики»). Террор вызывает терроризм. Или, как написал петербургский экономист Д. Травин: «Не мочите, да не мочимы будете!»[102]102
  Президент России В. Путин начал свою карьеру с лозунга: «Мочить террористов в сортире». В «переводе» с тюремного жаргона это означает «Убивать террористов в туалете (WC)».


[Закрыть]. И не важно, кто «первым начал»: за политические игры человечеству приходится расплачиваться горами трупов.

Права человека первичны и неотъемлемы (ст. ст. 1, 2, 3 Всеобщей декларации прав человека. 1948 г.). Нарушение прав человека рождает ответную насильственную реакцию, в частности – терроризм. Требования ограничить права человека ради «борьбы с терроризмом» абсурдны. Во-первых, тем самым создается идеологическая база оправдания терроризма (как ответа на террор властных структур). Во-вторых, повышается риск граждан стать жертвой нарушения прав человека. Это и происходит в современной России: мы все в большей степени заложники власти, чем террористов.

Права человека и криминальные риски, включая терроризм, находятся в обратной, а не прямой, зависимости: чем надежнее защита прав человека, тем ниже вероятность криминальных рисков.

История политических репрессий (террора) и террористических актов в виде политических убийств уходит вглубь веков[103]103
  Применительно к России, «колыбели терроризма» см.: Будницкий О.В. (автор-составитель). История терроризма в России в документах, биографиях, исследованиях. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1996.


[Закрыть]. Однако большинство исследователей отмечают существенные отличия современного терроризма как «неотъемлемой части государственного террора – одной из форм государственной политики»[104]104
  Ферро. Указ. соч. С.313.


[Закрыть] и как систематического устрашения общества насилием: массовый характер (вплоть до геноцида со стороны властных структур[105]105
  Kressel N. Mass Hate: The Global Rise of Genocide and Tenor. – Plenum Press, 1996.


[Закрыть]), все возрастающее количество терактов и их жертв, глобализация (интернационализация) терроризма.

Нью-Йоркская трагедия 11 сентября 2001 г. стала страшным символом новых реалий XXI века (как Освенцим – символом бесчеловечности XX века). Показательно и то, что в качестве объекта самого страшного террористического акта в мировой истории были выбраны Нью-Йорк (как тут не вспомнить «Город Желтого Дьявола» М. Горького) и Международный Торговый центр – символы стран «Золотого миллиарда» («включенных»).

Многочисленны проявления и методы терроризма: захват транспортных средств и заложников; уничтожение транспортных коммуникаций; взрывы, поджоги; отравление источников питания и водоснабжения; применение отравляющих веществ; угрозы применения этих и иных мер и др. Последнее время стали распространенными наезды на людей автомобилем и нападение на людей с холодным оружием (ножами).

Не останавливаясь на юридическом (уголовно-правовом) аспекте проблемы терроризма[106]106
  Емельянов В.П. Терроризм и преступления с признаками терроризирования. – СПб.: Юридический центр Пресс. 2002; Кабанов П.А. Указ. соч.; Комиссаров В.С. Терроризм, бандитизм, захват заложника. – М., 1997; Овчинникова Г.В. Терроризм. – СПб.: Юридический институт Генеральной прокуратуры. 1998.


[Закрыть], рассмотрим некоторые социально-политические вопросы.

Терроризм, приводя к бесчисленным жертвам и принося неисчислимые страдания, является преступной деятельностью (преступлением) и заслуживает суровой оценки. Но социально-политическая сущность терроризма и желание противодействовать ему требуют более широкого подхода, чем только юридический. Да, террористам нет оправдания с общечеловеческой, принятой мировым сообществом и международными организациями точки зрения. Но ведь терроризм преступление «особого рода». С точки зрения террористов, организаций и движений, прибегающих к террористическим методам, их требования, отстаиваемые идеи – «справедливы», имеют не меньшую ценность, чем те, против которых они выступают. Поэтому вооруженная борьба с терроризмом, носящим политический (этнический, религиозный, идеологический) характер – малоэффективна. Об этом свидетельствуют опыт Ольстера в Ирландии, затяжной, кровавый характер «борьбы» с баскскими сепаратистами в Испании, алжирскими террористами во Франции, с албанскими – в Сербии, с чеченскими – в России… Лишь политическими (социальными, экономическими, дипломатическими) мерами удалось прекратить теракты в Северной Ирландии, басков в Испании, со стороны алжирцев во Франции.

Насилие и ненависть рождают насилие и ненависть, формируют идеологию и акторов «преступлений ненависти» (hate crimes)[107]107
  Jacobs J., Potter К. Hate Crimes: Criminal Law and Identity Politics. – Oxford University Press. 1998.


[Закрыть]. Поэтому «искусство цивилизованной жизни состоит в том, чтобы не плодить недовольных, обиженных, „мучеников“, а строить благополучие людей в контексте их долгосрочных отношений друг с другом»[108]108
  Дмитриев А., Кудрявцев В., Кудрявцев С. Введение в общую теорию конфликтов. – М.: ЦКИ РАН, 1993. С.171.


[Закрыть].

Мировое сообщество в целом и каждое государство в отдельности должны предпринимать прежде всего политические (экономические, социальные) усилия по предотвращению условий для терроризма, по ненасильственному разрешению межэтнических, межконфессиональных, социальных конфликтов. Конечно, провозгласить принцип ненасильственного, упреждающего терроризм решения назревших проблем и конфликтов легче, чем его реализовать. Но не существует «простых решений» сложных социальных проблем. Так называемые «простые решения» («ликвидировать», «подавить», «уничтожить») либо неосуществимы, либо приводят к еще большему осложнению ситуации. Можно (и нужно) преследовать исполнителей терактов – угонщиков самолетов, убийц, лиц, закладывающих взрывные устройства и т. п., но нельзя уголовно-правовыми, карательными мерами устранить причины, источники терроризма как метода «решения» социальных (этнических, религиозных, политических, идеологических) конфликтов.

Очевидно, не случайно в послевоенном мире террористические организации и движения возникали прежде всего в постфашистских, посттоталитарных, посткоммунистических странах – Италии («Красные бригады»), Германии («Красная армия», неонацисты), Японии (Японская революционная красная армия), Испании, Югославии. России, а также в странах с тоталитарным режимом (Латинская Америка, Ближний и Средний Восток), где отсутствовал опыт демократического, политического решения социальных конфликтов и проблем. Из 79 известных к 1990 г. террористических организаций 37 принадлежали по своей идеологии к марксистским, ленинским, троцкистским, маоистским, 9 представляли различные направления пан-арабского и исламского фундаментализма, 7 – служили примером удивительной смеси пан-арабизма и марксизма, 4 – относились к правоэкстремистским и нео-фашистским[109]109
  Long D. The Anatomy of Terrorism. – The Free Press, 1990.


[Закрыть]. Конечно, это соотношение претерпело существенные изменения к сегодняшнему дню. Количество известных террористических организаций увеличилось, доля «левых» сократилась за счет увеличения «правых» и исламистских.

«Религиозная мотивация наиболее радикальна, так как само основание религии – человек, верящий в посмертное существование, меньше всего подвержен рациональному воздействию. Поэтому борьба с подобным терроризмом только с точки зрения усиления уголовного закона неэффективна: применение самых строгих мер наказания вплоть до смертной казни будет рассматриваться религиозными террористами как награда. Борьба с религиозным терроризмом требует задействования идеологического ресурса государства – поддержки межконфессионального взаимодействия, дискредитации идеи избранности вероисповедания и т. д.»[110]110
  Григорьев Н., Родюков Э. Современный религиозный терроризм как он есть // URL: http://nvo.ng.ru/gpolit/2017-07-21/l_957_terrorisin.html (Дата обращения: 20.07.2017).


[Закрыть].

Для эпохи постмодерна все более актуальной становится проблема кибертерроризма.

Не существует универсальных рецептов предупреждения терроризма и разрешения сложных проблем, лежащих в его основе. Некоторые общие подходы предлагаются в конфликтологической, политологической литературе[111]111
  Дмитриев А.В. Конфликтология. – М.: 2000. С. 221–277; Дмитриев А.В., Залысин И.Ю. Указ. соч. С. 242–296; Дмитриев А., Кудрявцев В., Кудрявцев С. Указ. соч. С. 162–208.


[Закрыть].

Важно понять:

• мир без насилия в обозримом будущем невозможен;

• основная антитеррористическая задача – максимально сокращать масштабы терроризма (как насилия «слабых» по отношению к «сильным»);

• основной путь такого сокращения – предупреждение или урегулирование социальных, экономических, «межфрагментарных» проблем и конфликтов ненасильственными, не репрессивными, политическими методами.

«Абсолютно ненасильственный мир – это нереальная перспектива. Более реальной выглядит задача сократить масштабы политического насилия, попытаться свести его к минимуму. Об этом свидетельствует политическая жизнь развитых демократических государств, где насилие чаще всего второстепенное средство власти»[112]112
  Дмитриев А.В., Залысин И.Ю. Указ. соч. С.296.


[Закрыть].