Текст книги "«Свет и Тени» Последнего Демона Войны, или «Генерал Бонапарт» в «кривом зеркале» захватывающих историй его побед, поражений и… не только. Том IV. «Вторая Польская кампания, или Роковой поход в Россию сугубо в фактах»"

Два маршала и два генерала, собравшись на совет, решили продолжать отступление, и ок. 2 часов дня Богарне и Понятовский с боем начали отходить на Дорогобуж. Даву последовал за ними, но под напором русских его войска обратились в бегство. Последним выступал Ней. Он пропустил другие корпуса через город. Наконец ок. 18 часов вечера Ней под натиском русских вынужден был покинуть горящий город и уничтожить за собой мост.

После 10-часового боя, уже под вечер, Вязьма была взята. Тогда отличились «партизанские» отряды под командованием капитанов А. Н. Сеславина и А. С. Фигнера, которые одними из первых ворвались в пылающий город.

…Между прочим, потом ходили некие разговоры, что вроде бы от полного разгрома наполеоновские войска спасло отсутствие на поле боя основных сил русской армии, которой не казалось на месте событий… якобы по недоразумению!? Текст с донесением Милорадовича об атаке Вязьмы забыли впопыхах вложить в конверт, который пришел в штаб Кутузова пустым. Вот подобная оплошность и не позволила кутузовской армии подоспеть к Вяземскому сражению. В общем, то ли миф, то ли легенда!? Впрочем, всяк бывает, а на войне – тем более: a la guerre comme a la guerre… Так или иначе, но каждый вправе самостоятельно покопаться в этом «заковыристом» вопросе (Я.Н.)…

Милорадович продолжил преследование врага до Дорогобужа, в то время как казаки Платова и Орлова-Денисова по обеим сторонам от дороги препятствовали фуражировке противника и уничтожали его мелкие отряды. Тем временем, основные силы Кутузова двигалась на Ельню, продолжая совершать так называемый фланговый марш параллельно отступающему Наполеону.

В своем донесении царю от 28 октября (9 ноября) из Ельни Кутузов докладывал, что 22 октября (3 ноября) было взято 2 тыс. пленных и один генерал, по словам пленных офицеров они потеряли от 6.5 до 7 тыс. убитыми и ранеными и 3 тыс. пленными. Добавив также, что в ходе преследования противника 23 октября (4 ноября) – 26 октября (7 ноября) до Дорогобужа казаки Платова и войска Милорадовича отбили 8 орудий и 800 пленных.

Свои потери Кутузов оценил в 800 убитых и 1000 раненых.

Поражение некогда лучших наполеоновских корпусов под Вязьмой окончательно подорвало моральный дух в Великой армии, усилило её разложение. С этого момента их отход превратился из вынужденного тактического маневра в катастрофическое отступление. Недаром Еромолов потом вспоминал в своих мемуарах: «В Вязьме в последний раз мы видели неприятельские войска, победами своими вселявшие ужас повсюду и в самих нас уважение. Ещё видели мы искусство их генералов, повиновение подчиненных и последние усилия их. На другой день не было войск, ни к чему не служила опытность и искусство генералов, исчезло повиновение солдат, отказались силы их, каждый из них более или менее был жертвою голода, истощения и жестокости погоды»

На следующий день после битвы пошёл первый снег, что серьезно ухудшило положение усталой и голодной Великой армии.

С запада, преследуемая казаками, двигалась к Смоленску сводная дивизия дивизионного генерала Луи Бараге д’Илье (Баррагэ Д`Ильера) (13 августа 1764, Париж – 6 января 1813, Берлин), растянувшись на 20 километров перехода.

28 октября (9 ноября) её арьергард (200 солдат 2-й маршевой полубригады, 80 польских конных егерей) находился в деревне Балтутино; части под командой генерала Барагэ д, Ильера (1.7 тыс. чел. и 2 орудия) – в деревне Холм; части генерала Равье (1.8 тыс. чел. и 4 орудия) – в селе Язвино; части бригадного генерала Жан-Пьера Ожеро [27 сентября 1772 года, Париж – 25 сентября 1836 года, Париж; не надо путать с его старшим братом (по отцу – маршалу Пьеру-Франсуа-Шарлю Ожеро)] (1.100 чел. пех., два эскадрона конных егерей) – в Ляхово; обоз и три кирасирских эскадрона – у Долгомостья.

Именно в этот день у деревни Ляхово Ельнинского уезда Смоленской губернии (сейчас Глинковский район Смоленской области), расположенной на Старом Смоленском тракте в 42 километрах к юго-западу от Смоленска произошло сражение между войсками Барагэ д, Ильера и партизанскими отрядами подполковника Дениса Васильевича Давыдова (1784—1839) – самой распиаренной (саморекламой гусарский поэт владел мастерки!) фигуры в «партизанском» движении в истории «Грозы 1812 года», и не менее, а на самом деле, порой, и более значимых фигур в этом патетико-патриотическом движении, полковника Александра Никитича Сеславина (1780—1858), капитана Александра Самойловича Фигнера (1787—1813) и генерал-майора графа Василия Васильевича Орлова-Денисова (1780—1843).

Еще 26 октября (7 ноября) Давыдов узнал от пленных о продвижении дивизии Барагэ д, Ильера, после чего объединился для совместного нападения с отрядами полковника Сеславина и капитана Фигнера, а также отослал «пригласительное письмо» графу Орлову-Денисову: «Я открыл в селе Ляхово неприятеля, Сеславин, Фигнер и я соединились. Мы готовы драться. Но дело не в драке, а в успехе. Нас не более тысячи двухсот человек, а французов две тысячи и ещё свежих. Поспешите к нам в Белкино, возьмите нас под своё начальство – и ура! с богом!». После соединения силы партизан составили более 3 тыс. чел.: «летучий отряд» графа Орлова-Денисова – донские полки полковников Быхалова 1-го, Иловайского 9-го, Иловайского 11-го, Ягодина 2-го, войскового старшины Мельникова 4-го и войскового старшины Траилова, Нежинский драгунский полк, 4 орудия донской конной артиллерии (2 тыс. чел.); отряд Сеславина – эскадрон Сумского гусарского полка, два эскадрона Ахтырского гусарского полка, донской казачий полк войскового старшины Гревцова 2-го, рота 20-го егерского полка, 2 конных орудия; отряд Давыдова – донской полк войскового старшины Попова 13-го, 1-й Бугский полк ротмистра Чеченского, 50 гусар Ахтырского полка (всего ок. 600 чел.); отряд Фигнера – по 100 гусар Ахтырского и Мариупольского полков, по 50 улан Литовского и Польского полков, сотня казаков и несколько десятков добровольцев из состава Сумского гусарского и Новороссийского драгунского полков (ок. 500 чел.).

На рассвете 28 октября казаки атаковали французский пост в Балтутино, а около полудня партизаны предприняли атаку на Ляхово, причём полковник Быхалов с двумя казачьими полками перекрыл дорогу на Смоленск, а полковник Загряжский во главе Нежинских драгун, двух казачьих полков и 6 конных орудий занял дорогу на Ельню. Генерал Ожеро попытался контратаковать вражеский правый фланг силами двух пехотных колонн и конных егерей, но вынужден был возвратиться в Ляхово под огнём артиллерии и напором русской кавалерии.

После этого к французам был послан штабс-ротмистр Чемоданов с предложением капитуляции, но в этот момент со стороны Долгомостья подошли три маршевых французских кирасирских эскадрона, которые тотчас подверглись массированной атаке казачьих полков Иловайского 9-го, Быхалова, Мельникова 4-го, Траилова и Гревцова 2-го, были опрокинуты, преследуемы 15 вёрст и полностью уничтожены. К вечеру в Ляхово прибыл парламентёром ушлый дезинформатор-переговорщик (сегодня сказали бы – «понтовила» или «понтяра») Фигнер, который объявил генералу Ожеро, что он якобы уже окружён авангардом Главной русской армии численностью в 15 тыс. чел., после чего последний, так и не получив подкреплений, согласился подписать акт капитуляции на условиях сохранения личного оружия офицеров, собственности всех чинов и гарантии препровождения раненых в Можайский госпиталь. В плен попали генерал Ожеро, 19 офицеров и 1 650 нижних чинов.

Победители потом долго глумились над незадачливым Ожеро, так нелепо посрамившим свою громкую фамилию (позицию занял невыгодную, разведки не произвел, дозорных постов охраны выставлено не было, сдался в плен равному по силам противнику без особого сопротивления и т.п.). Хоть и без авангарда, но генерал Барагэ д, Ильер просёлочными дорогами все же достиг Смоленска, где 11 ноября остатки его войск (3.993 человека, 858 лошадей) были распределены между корпусами.

Так войска Луи Бараге д`Илье, предназначавшиеся для поддержки отступавших потрепанных корпусов Великой армии, были бездарно потеряны. Когда Наполеону доложили что случилось, он впал в такое бешенство, что участь генерала д`Илье была предрешена.

По свидетельству генерала Армана де Коленкура: «Император рассчитывал на корпус Барагэ д, Ильера, недавно прибывший из Франции; он дал ему приказ занять позиции на дороге в Ельню; но авангард Барагэ д, Ильера занял невыгодную позицию в Ляхове; им командовал генерал Ожеро, который плохо произвёл разведку и ещё хуже расположил свои войска… Неприятель, следивший за Ожеро и, кроме того, осведомлённый крестьянами, увидел, что он не принимает мер охраны, и воспользовался этим; генерал Ожеро со своими войсками, численностью свыше 2-х тысяч человек, сдался русскому авангарду, более половины которого сам мог взять в плен, если бы только вспомнил, какое имя носит». Генералу Барагэ д, Ильеру было предписано заменить генерала Луи-Анри Луазона (1771—1816) на посту командующего в Кенигсберге, 13 ноября 1812 г. Император приказал провести расследование событий 9 ноября, в результате которого комиссия пришла к выводу, что нерешительность Барагэ д, Ильера, не пришедшего на помощь подчинённому, стала причиной потери войск, предназначенных для поддержки отступающей Великой Армии – ознакомившись с результатами, император отстранил генерала от должности и отправил под арест в одно из его поместий во Францию. «Ляховское происшествие» поставило жирный крест на военной карьере звезд с неба не хватавшего, но в целом крепкого профессионала Луи Барраге д`Илье. Не дождавшись четвёртого (!) по счёту военного трибунала в своей жизни, боевой генерал, никогда «пулям не кланявшийся», по дороге на родину, удручённый немилостью, тяжело заболел и 6 января 1813 г. умер в Берлине в возрасте 48 лет. В свидетельстве о смерти значилось: «лихорадка и нервное расстройство», проявившиеся вследствие выдвинутых обвинений и позорной ссылки. 7 января 1813 г. маршал Ожеро послал маршалу Бертье письмо, извещавшее последнего о кончине Бараге д’Илье. В нём указывалось, что генерал был похоронен в католической церкви Берлина, и что погребению предшествовала почётная похоронная процессия, согласно его высокому воинскому званию. Наполеон ещё долго не мог простить покойного генерала и только 2 августа 1813 г. разрешил выделить его вдове пожизненную пенсию в 3 тыс. франков.

…Впрочем, его сын пятикратный кавалер орд. Почетного Легиона (Шевалье – 19 ноября 1813 г., Офицер – 4 ноября 1823 г., Коммандор – 25 апреля 1841 г., Высший Офицер – 30 апреля 1849 г. и Высший Крест – 11 декабря 1851 г.), маршал Франции (28 августа 1854 г.) граф Ашиль Барагэ д, Ильер (6 сентября 1795, Париж – 6 июня 1878, Амели-ле-Бэн) спустя почти полвека поквитался с Россией за позор отца Луи Барагэ д, Ильера. С 1807 г. он обучался в Военной школе Ла-Флеша, откуда 3 сентября 1812 г. в возрасте 16 лет выпущен на военную службу суб-лейтенантом 2-го полка конных егерей полковника Лабуасьера (1781—1813), принимал участие в Русском походе в составе 1-й бригады лёгкой кавалерии генерала Жирардена д, Эрменонвиля (1776—1855) I-го армейского корпуса маршала Даву Великой Армии, 1 августа 1813 г. – лейтенант, адьютант маршала Мармона, в рядах VI-го армейского корпуса участвовал в Саксонской кампании, 18 октября 1813 г. в бою за Меккерн в ходе сражения при Лейпциге потерял левую руку, оторванную ядром, 26 февраля 1814 г. – капитан. При Первой Реставрации определён 12 июля 1814 г. в 6-й полк конных егерей, во время «Ста дней» вышел 15 мая 1815 г. в отставку, после Второй Реставрации возвратился 8 июля 1815 г. к службе в чине капитана кавалерии. В постнаполеоновскую эпоху он планомерно продвигался в чинах и по службе пока во время Крымской войны не оказался во главе экспедиционных сил Франции в Балтийском море и 28 августа 1854 г. за взятие 16 августа Бомарзунда не был награждён маршальским жезлом…

А вот «компактная версия» громкого дела под Ляхово!

«…Действовавшие южнее Смоленской дороги, конно-„диверсионные“, „летучие“, „партизанские“ отряды Давыдова, Сеславина и Фигнера, 24 октября соединились в селе Дубасицы (ныне Дубосище). Узнав там о расположении вблизи вражеской бригады, они решили атаковать ее. Поскольку соотношение сил было не в пользу „партизан“ (ок. 1.3 тыс. чел.), то они обратились за помощью к Орлову-Денисову, командиру другого „летучего“ „партизанского“ отряда (6 казачьих, Нежинский драгунский полки и 4 орудия донской конной артиллерии – всего ок. 2 тыс. чел.), следовавшему на Ельню. Когда утром 28 октября (9 ноября) он присоединился к „братьям по оружию“ и принял на себя командование объединёнными силами (ок. 3.3 тыс. солдат с 4 орудиями), было решено немедленно начать атаку неприятеля в Ляхово. Спешив казаков, Давыдов повёл наступление с севера, частью сил закрыв дорогу из Ляхово в Язвино. Сеславин расположился правее Давыдова. Орлов-Денисов стал на правом фланге, держа под наблюдением дорогу из Ляхово в Долгомостье. Фигнер был в резерве. Попытки французов атаковать правый фланг русских не увенчались успехом. В это время на помощь Ожеро из Долгомостья было направлено 2 тыс. наполеоновских кирасир, что должно было увеличить его силы до 3.6 тыс. чел. Но их перехватил и рассеял Орлов-Денисов. Безвыходное положение заставило отряд Ожеро (1 генерал, 60 офицеров, ок. 1.5 тыс. солдат) сдаться в плен. Русским эта победная операция обошлась в 100 чел…»

В ходе ретирады к Смоленску наполеоновская армия все более и более превращалась в «Великую армию», разрушаясь под действием целого ряда факторов: прежде всего голода, осознания поражения, практически полной потери лошадей, боеприпасов, а также усиливающегося давления русской армии, казаков и «партизанских» «летучих» отрядов. Кроме этого в начале ноября выпал первый снег, и температура опустилась ниже нуля, что увеличило ее потери.

Между тем, прибыв в Смоленск 8/9 ноября, французский император провёл в нем 5 дней, поджидая отставших. Там у него уже было лишь 40—45 тыс. более или менее боеспособных солдат и примерно столько же (?) уже непригодных к бою человек – раненых и потерявших оружие, правда, в основном из состава войск стран-«сателлитов» Наполеона. Части наполеоновский армии, поредевшие на марше из Москвы, входили в Смоленск еще целую неделю с надеждой на отдых и питание. Больших запасов провианта в городе не оказалось. Довольствие удалось выдать организованно только гвардии, оставшиеся запасы толпы усталых и озлобленных солдат просто разграбили. Наполеон приказал расстрелять интенданта армии Сиоффа, который столкнулся с сопротивлением крестьян и не сумел организовать сбор продовольствия. Второго интенданта, Вильбланша, спас от расстрела только рассказ о неуловимой предводительнице партизан Прасковье и о неповиновении крестьян. Из-за первых морозов участились случаи обморожения и даже замерзания людей.

Стратегическое положение войск французского императора ухудшалось с каждым днем.

На северном (петербуржском) направлении после 2-го сражения за Полоцк (18—20 октября), произошедшего спустя два месяца после 1-го, ставший к тому моменту уже маршалом, Сен-Сир отступил на юг к Чашникам. Этим маневром он позволил наступающей 30-тысячной армии Витгенштейна опасно приблизиться к тылам французского императора, чья ретирада из Москвы к тому моменту уже начала набирать «обороты».

К моменту падения Полоцка IX-й Резервный корпус Виктора уже прибыл в сентябре из Европы и был расквартирован в районе Смоленска. По приказу Наполеона Виктор с 22 тыс. солдат направился против Витгенштейна с целью восстановить северный «фронт» по линии реки Двины, прорванный русскими после взятия Полоцка.

На слиянии рек Улла (Усвейка) и Лукомка около Чашников II-й корпус, сменившего раненного Удино, генерала Леграна, отступая от Витгенштейна, 30 октября встретился с передовой дивизией из IX-го корпуса Виктора. Теперь их объединённые силы составляли от 36 до 40 тыс. (данные разнятся; 54 пех. бат., 16 эскадр. кавал.), хотя в бою примет участие примерно половина из них – до 18 тыс. Было принято совместное решение остановиться и занять выгодную для обороны позицию под Чашниками, причем, второй эшелон войск расположить за речкой Лукомкой.

Тем временем, оставив в Полоцке 9-тысячный гарнизон, Витгенштейн, форсировав Двину, пошел в направлении Чашники – Борисов. Под Лепелем он соединился с войсками Штейнгеля (16 батальонов пехоты, 8 эскадронов кавалерии, 3 дружины ополченцев). Теперь на двоих у них оказалось более 30 тыс. чел. (20 тыс. пех., 3,5 тыс. кав., 7 тыс. ополченцев) и 120 пушек, но лишь треть из них – 11 тыс. – примут участие в сражении с неприятелем у Чашник.

Русские войска встали так, что их авангард генерал-лейтенанта Яшвиля (13 пех. бат., 3 дружины ополченцев, 15 кавал. эскадр. и 2 казачьих полков, при 28 орудиях) левым флангом упирался в реку Улла. Главные силы Витгенштейна находились в 3—4 верстах севернее их, за деревней Слобода.

Не ведая, что Легран соединился с Виктором, 19 (31) октября Витгенштейн приказал Яшвилю пойти в атаку. Сначала казаки оттеснили пикеты противника за реку Лукомку. Затем пять батальонов авангарда перешли Уллу и атаковали неприятеля на его правом фланге, но встретили мощный отпор и отхлынули назад.

Тогда на поле боя выдвинулись основные силы русских. При этом войска генерала Штейнгеля встали на правом фланге русского авангарда, а части генерал-лейтенанта Григория Берга образовали резерв. Витгенштейн усилил авангард двумя ротами артиллерии. После чего Яшвиль послал войска в атаку и выбил врага из Чашников.

Генерал Штейнгель выставил против левого (южного) фланга противника 26-й егерский и сводный драгунский полки, а против их правого (северного) фланга – сводный гусарский полк, и атаковал противника в лесу.

Войска Леграна отступили за Лукомку и разместились на левом (южном) фланге корпуса Виктора. Началась ожесточенная артиллерийская дуэль. Поскольку русских пушек было намного больше, то в 17 часов из-за их сильного огня войска противника вынуждены были отступить в северном направлении, в лес за мызой Рогановичи.

Перегруппировка сил и попытка через некоторое время вернуть Чашники назад ничего врагу не дала: в упорном бою его отбросили и ему пришлось ретироваться за Лукомку. На следующий день Виктор и Легран предпочли уйти на Сенно и к Чаре для прикрытия ретирады остатков «Великой армии Наполеона».

Крайне лаконичная версии этого сражения выглядит еще более доходчивой:

<<… авангард Витгенштейна под командованием Л. Яшвиля атаковал II-й корпус Леграна. Последний, отступая, занимал промежуточные позиции, но, в конце концов, был отовсюду вытеснен и присоединился к корпусу Виктора. Подойдя к основной позиции Виктора, Витгенштейн, приказал Яшвилю остановиться и принялся обстреливать позиции противника. В свою очередь, Виктор, обескураженный успешными действиями Яшвиля, решил выйти из неудачно развивавшегося сражения и отступил. Русские не преследовали его отход. Принято считать, что его потери втрое превышали вражеские: 1.200 против 400…>>

Хотя победа русских не была решительной, её последствия оказались крайне неблагоприятными для противника. Виктор не смог отбросить Витгенштейна за линию Двины и обезопасить пути сообщения Великой Армии. Более того, Витгенштейн ещё больше приблизился к этим линиям связи и появилась возможность для его взаимодействия с армиями Чичагова и Кутузова.

В результате своих побед под Полоцком и Чашниками Витгенштейн отправил свой авангард под началом генерала Василия Гарпе для захвата большого военного магазина Великой армии в Витебске. 7 (19) ноября после короткого боя гарнизон (300 чел.) Витебска сдался русским и остатки отступающей «Великой армии» лишились накопленных там продзапасов.

…Между прочим, еще будучи в Дорогобуже, Наполеон, стремясь сохранить в своих руках стратегически важный на пути своей ретирады из Москвы – Витебск, послал оттуда IV-й итальянский корпус Эжена де Богарнэ для установления прямой связи и поддержки Удино и Сен-Сира под Полоцком против Витгенштейна. Но севернее Смоленска, у уездного городка Смоленской губернии, расположенного на почтовом тракте из Дорогобужа в Поречье и Витебск – Духовщина, его пасынок столкнулся с казаками Платова, занявшего 26 октября Дорогобуж и направившего шесть казачьих полков, 20-й егерский полк и 20 конных орудий по просёлочным дорогам вслед корпусу Богарне. 27 октября казаки нагнали IV-й корпус, обстреляли его арьергард из лёгких орудий и пленили отставших и фуражиров, 28 октября вице-король прибыл в Ярцево и приказал команде сапёров под руководством бригадного генерала барона Пуатевен де Морейана навести переправу через реку Вопь. Вместе с тем, поднявшаяся вода снесла построенный мост – подоспевшая Донская конная артиллерия открыла огонь по скопившимся у реки войскам и обозам, а несколько казачьих партий пересекли Вопь вплавь и показались в виду переправы, после чего Эжен де Богарнэ, оставив для прикрытия 2-ю пехотную дивизию генерала Бруссье, приказал переходить Вопь вброд. Войска переправлялись по плечи в ледяной воде и вскоре брод был загромождён завязшими орудиями и повозками, вследствие чего пришлось бросить 64 орудия. На рассвете 29 октября 1812 г. через реку переправился арьергард дивизии Бруссье, теснимый казаками, взявшими ещё 23 пушки и до 3.5 тыс. пленных в том числе, начальника штаба наполеоновского пасынка дивизионного генерала графа Сансона (из донесения Платова «брато в плен мало, а более кололи»). В тот же день авангард IV-го корпуса наткнулся у Духовщины на казаков Иловайского 12-го, которые взяли до 500 пленных, но были сбиты атакой Итальянской гвардии при поддержке баварской кавалерии, после чего Богарнэ занял город, где 30 октября устроил своим войскам дневку. Дойдя до Духовщины, но оставшись без артиллерии и кавалерии посреди враждебных лесов, в ночь на 31 октября IV-й корпус Богарне, предав Духовщину огню, повернул на Смоленск на соединение с главной армией, так и оставив Витебск неприкрытым. Причем, на этом оказавшемся бесполезно-безуспешным манёвре, он потерял, по меньшей мере до 6 тыс. чел., из них более 2 тыс. чел. убитыми и раненными…

Не исключается, что падение Витебска смешало планы французского императора разместить там на зимние квартиры свои измотанные тяжелой ретирадой из Москвы войска. Узнав о поражении под Чашниками, Бонапарт приказал Виктору снова немедленно атаковать Витгенштейна и отбросить его обратно за Двину к Полоцку.

13 (25) -14 (26) ноября 30-тысячный корпус Виттгенштейна сошелся в сражении с объединёнными (примерно такой же численности: данные разнятся) силами Сен-Сира и Виктора под Смолянами.

В первый день сражения Виктор нанёс поражение авангарду русских и отбросил его к деревне Смоляны. На следующий день внезапной атакой он выбил их из деревни, но развить свой успех не смог и был отбит, а чуть позже русские сами перешли в контратаку и выбили врага из Смолян. На этом сражение прекратилось, причем, обе стороны понесли примерно одинаковые потери – по 3 тыс. чел. убитыми, ранеными и пленными.

Столь же тревожно обстояли дела и на южном (правом) фланге наполеоновского вторжения в Россию, т.е. на Волынском направлении.

После череды авангардных боев с корпусом Остен-Сакена 22 октября (3 ноября) возле Высоко-Литовска (ныне г. Высокое), 27 октября (8 ноября) возле Рудни и 1 (13) ноября под Горностаевичами VII-й Саксонский корпус Ренье отошел назад и занял позиции у Волковыска.

Приняв во внимание все эти отнюдь «неласковые» обстоятельства (в том числе, разгром бригады Ожеро), Наполеон решил ускорить отступление дальше на запад.

Потеряв контакт с главными силами русских (Кутузова), Наполеон ошибочно предполагал, что они также, как и он, понесли потери и не способны вести энергичное преследование. Не ожидая от них атак, Наполеон приказал 11 ноября выступать из Смоленска пятью отдельными корпусами, удалёнными один от другого на дневной переход, к Орше. Такое решение выглядело вполне обоснованно: отрицательная температура исключала бивачное расположение частей, и, следовательно, каждый корпус в конце дневного перехода должен был прибыть в крупный населённый пункт для расположения на квартирах.

Первым – 12 ноября – из Смоленска на Оршу выступили корпуса Жюно и Понятовского (в связи с болезнью последнего, командование было передано генералу Зайончеку), 13 – Клапаред, 14 – Наполеон с гвардией. Даву оставался в Смоленске до 16 ноября, ожидая прихода (возврата) Эжена де Богарне из его неудачного «полоцко-витебского» вояжа (см. выше – Я.Н.) и Нея.

Колонна наполеоновских войск сильно растянулась.

14 ноября авангардные корпуса Понятовского и Жюно уже миновали посёлок Красный (что в 45 км к юго-западу от Смоленска) и продолжили отступление на Оршу.

На следующий день 15 ноября Наполеон с гвардией тоже прибыл в Красный, в котором планировал остановиться на несколько дней, чтобы собрать для дальнейшего отступления отставшие войска: 6 тыс. IV-го корпуса Богарне, 9 тыс. I-го корпуса Даву, и 8 тыс. III-го корпуса Нея. Правда, корпус последнего, находившийся в арьергарде, покинул Смоленск лишь 17 ноября.

Данные французских очевидцев тех событий не исключают (!?), что на выходе из Смоленска в рядах (уже) «Великой армии» могло насчитываться 40 – 45 и даже до 50 тыс. еще боеспособных солдат, из них 16 тыс. (?) в гвардии. Всего ок. 37 тыс. пехоты, 5.1 тыс. кавалерии и 7 тыс. в жандармерии, артиллерии и инженерных частях. За ними потянулась огромная масса (порядка 20—30 тыс.? данные сильно разнятся) уже совершенно небоеспособных солдат – голодных и безоружных – балласт для любой отступающей армии.

Параллельно противнику по южной дороге, совершая, так называемый фланговый марш, двигались основные силы русской армии (Кутузова). В районе Красного их пути должны были пересечься.

Так и случилось, и уже 3 (15) ноября —6 (18) ноября здесь случится череда боев.

Гораздо лучше снабжавшаяся, армия Кутузова приблизилась к Красному в хорошем состоянии, однако она тоже понесла потери во время ускоренных маршей по заметённым первым снегом дорогам: из Тарутино выступило ок. 100 тыс. чел., через 3 недели осталось не более половины, при этом боевые потери оказались не более 10 тыс. Однако, со временем часть отставших, все же, догнала передовые части. Можно предположить, что под рукой у Кутузова имелось от 50 до 60 тыс. боеспособных регулярных войск, значительное количество кавалерии и почти 500 орудий. Кроме того ок. 20 тыс. казаков поддерживали главную армию, атакуя мелкими отрядами врага на всём пути его отступления от Смоленска до Красного.

В результате поэшелонного отступления из Смоленска наполеоновские войска растянулись на четыре перехода: их авангард уже прошел Красный, главные силы еще были на подступах, а кто-то еще только трогался от Смоленска. У русской армии появилась возможность под Красным громить растянутые в марше корпуса французов поодиночке, чем и решил воспользоваться Кутузов.

Уже утром 15 ноября «летучий» отряд генерал-майора А. П. Ожаровского сделал удачный налет на Красный из Кутькова.

В 16 часов того же дня авангард Милорадовича (2-й, 7-й пех., 1-й резервный кав. корпус), получивший приказ отрезать противнику дорогу на Красный, подошёл к Смоленской дороге в районе д. Ржавки как раз в тот момент, когда по ней двигалась гвардия Наполеона во главе с ним самим. Для Наполеона появление здесь крупных сил русских было неожиданностью. Основные силы его гвардии (уже лишь 12—13 тыс. чел.?) успели пройти вперёд. Лишь её замыкающие колонны были атакованы русским авангардом: вернее, обстреляны из артиллерии. Дело в том, что на большее Милорадович, скорее всего, не решился, не имея приказа ввязываться в открытый бой с лучшими силами французского императора. Правда, при этом ему удалось-таки захватить 11 орудий и 2 тыс. пленных, но, (как утверждают некоторые источники – Я.Н.) не из числа гвардейцев.

Тем временем, шедшая в авангарде дивизия Клапареда выбила из Красного «летучий» отряд Ожаровского, занявший этот город накануне.

Уже проходя через Никулино, гвардия подверглась нападению «летучего» отряда Орлова-Денисова, но без особых для себя потерь: в общем, «лает моська на слона – знать она сильна». В конце дня Наполеон вошёл в Красный, его войска отогнали казаков Ожаровского.

Наполеон планировал остаться в Красном на несколько дней, чтобы дать войскам возможность соединиться и отдохнуть.

После полуночи французский император обнаружил бивачные огни отступившего на юг от Красного – к Кутьково Ожаровского. Увидев их изолированность от главных сил русских, Наполеон приказал Молодой гвардии в ночь на 4 (16) ноября внезапно атаковать бивак, который даже не охранялся пикетом. По началу он поручил командовать операцией своему приближенному генералу Раппу, но в последний момент заменил его на генерала Роге. Тот разделил порученные ему войска на три колонны и начал тихое выдвижение. В последовавшей схватке казаки Ожаровского были захвачены врасплох и потеряли половину людей пленными и убитыми. Только отсутствие у Роге кавалерии не позволило ему довершить дело преследованием.

Следующий день был для русских более удачным.

Ок. 15 часов к д. Мерлино от Смоленска подошёл Итальянский корпус Эжена де Богарне. На этот раз, Милорадович, решился на открытый бой. Он развернул фронтом по обе стороны дороги 2-й пех. и 1-й кав. корпуса, преградил врагу путь на Красный. Попытка прорыва с ходу противнику не удалась. В этом бою противник потерял от 1.5 до 2 тыс. только пленными из своих наличных 6 тыс., а также весь багаж и все орудия. Русским победа обошлась в 800 чел. Богарне спасло лишь то, что Кутузов, не желая большой битвы, приказал Милорадовичу отойти поближе к основной армии на позиции между Шиловым и Новосёлками, куда она прибыла в тот же день. Под покровом ночи, остатки Итальянского корпуса обошли расположение Милорадовича с севера и, сопровождаемые казаками, добрались-таки до Красного.

Накануне «партизанский» отряд Сеславина столкнулся с большими силами противника под Лядами. Посчитав, что это – сам (!) Наполеон (на самом деле – корпуса Жюно и Понятовского), Сеславин сообщил об этом Кутузову, чьи главные силы во главе с ним самим сосредоточились в 5 км к востоку от Красного. Уже вечером под давлением решительно настроенных Толя и Коновницына, Кутузов запланировал атаку Красного на следующий день, 17 ноября.

Предусматривалось разделить армию на несколько частей. Одной, под началом Милорадовича, следовало с востока атаковать остатки корпуса Богарне, а также приближающийся корпус Даву. Главная армия в Новосёлках и Шилове делилась на две части.