Текст книги "Политическая элита постсоветской России: этапы трансформации, проблемы совершенствования"

Системная модернизация общества и государства может быть успешной лишь в том случае, если властвующая элита достаточно ясно представляет себе, что и как надо делать. Из этого следует, что ей должны быть ясны цели и задачи преобразований, объективные и субъективные причины, побудившие отказаться от прежнего устройства общественной и государственной жизни, как эти причины устранить и многое, многое другое. Если такого понимания нет, будут неизбежны «разброд и шатания», непоследовательность, отступления и т. п. Все это, разумеется, не может не привести к затягиванию процесса модернизации, росту всевозможных затрат и, соответственно, цены преобразований, разочарованию населения, подъему его протестных настроений и многим другим негативным явлениям. Общим итогом, вполне возможно, будет тотальное поражение идеологов, архитекторов и инженеров преобразований, недостижение их целей и увеличение отсталости страны.

Можно ли корректировать ситуацию на ходу или, как любят выражаться военные, на марше? Частично, конечно, можно. В переходные эпохи тактику всегда приходится корректировать, и в этом нет ничего предосудительного и методологически неверного. Но если в ходе модернизации становится ясно, что неверно определены ее главные цели и задачи, дело плохо. Как же быть в таком случае?

Ответ на этот вопрос должна давать, конечно, политическая элита. Какой же ответ дает сегодня наша элита?

Один из ее ответов содержится в концепции стратегии долгосрочного социально-экономического развития России на период до 2020 г., одобренной кабинетом министров 1 октября 2008 г. и подписанной В. В. Путиным в конце ноября этого же года. Основная стратегическая цель, сформулированная в этом документе, – «достижение уровня экономического и социального развития, соответствующего статусу России как ведущей мировой державы XXI века». В соответствии с этой стратегией к 2020 г. Россия должна войти в пятерку стран-лидеров по объему ВВП, а уровень дохода и качество жизни россиян к этому времени должны приблизиться к уровню развитых стран, что должно иметь и вполне конкретные выражения. Так, например, показатель ВВП на душу населения должен возрасти с 13,9 тыс. долл. (2007 г.) до более чем 30 тыс. долл. к 2020 г. Главный замысел концепции Стратегии-2020 – переход российской экономики от экспортно-сырьевого к инновационному, социально ориентированному типу развития. Это предполагает, во-первых, опору на модернизацию традиционных секторов экономики (нефть, газ, АПК, транспорт) и, во-вторых, введение инноваций во все отрасли экономики, вследствие чего производительность труда должна вырасти в 3–4 раза[34]34
  Подробнее об этом см.: Российская газета. 2008. 26 нояб.


[Закрыть].

Стратегия-2020 вызвала неоднозначную реакцию в отечественном и зарубежном экспертном сообществе. «Стратегия изначально невыполнима» – к такому выводу пришли, например, в начале апреля 2009 г. участники международной конференции в Высшей школе экономики[35]35
  См.: Независимая газета. 2009. 8 апр.


[Закрыть].

Вскоре после обнародования концепции, по мере развития и углубления глобального кризиса, поразившего фактически весь мир и в том числе Россию, возникла необходимость внесения серьезных корректив в Стратегию-2020. В результате в конце 2008 г. правительство приняло план антикризисных действий, который был скорректирован уже в марте 2009 г.[36]36
  См.: Программа антикризисных мер Правительства РФ на 2009 год // Российская газета. 2009. 20 марта.


[Закрыть]

Наряду с правительственной Программой антикризисных мер и соответствующей комиссией при кабинете министров, созданной в конце 2008 г. и возглавляемой первым вице-премьером Игорем Шуваловым, занимавшейся разработкой антикризисного плана, может появиться и другая подобная программа. На это указывает создание второй комиссии во главе с президентом России Д. А. Медведевым, учрежденной его указом от 20 мая 2009 г., получившей название «Комиссия по модернизации и технологическому развитию экономики», о которой уже говорилось выше.

В интерпретации главы государства, как говорилось в начале статьи, эта комиссия должна заниматься не столько текущим спасением экономики, сколько формированием новой экономической среды. Основной акцент президент намеревается сделать на диверсификации национального хозяйства. Практика ближайших лет покажет, какая из двух стратегий окажется более эффективной и будет ли реализован масштабный план модернизации российского общества и государства.

В моем представлении, России нужна тотальная модернизация и общественной, и государственной жизни. И никакая экономическая модернизация, о которой только и говорят на всех уровнях (при всей ее огромной важности), не будет успешной, если политическая система России не будет изменена таким образом, чтобы быть адекватной тем целям и задачам, которые преследуются экономической модернизацией. Без подлинной демократизации общественной и государственной жизни осуществить тотальную модернизацию будет невозможно.

Настоящая статья впервые опубликована в сборнике: Модернизация российского общества и государства и ее рефлексия в политической науке: Материалы круглого стола. Саратов: Саратовский государственный социально-экономический университет, 2009. 124 с.

Трансформация элит в переходные эпохи и ее особенности в современной России

Накануне выборов в Государственную Думу в 2003 г. резко активизировались все основные политические силы России, но особенно те, которые претендовали на победу. Повышенную активность и рвение проявляли те, положение которых было достаточно шатким и которые по разным причинам были не очень уверены в том, что смогут пробиться в парламент. В такой ситуации нет ничего из ряда вон выходящего. Это происходит со многими политическими партиями перед выборами любого уровня и в любой стране.

Осенью 2003 г. среди наиболее активных и обеспокоенных (как, между прочим, и осенью 2007 г.[37]37
  В предвыборной программе СПС 2007 г., названной «Достройка», в которой организация представлена как «партия простых людей, а не вождей», главная цель обозначена «победа над бедностью». См. спецвыпуск № 1 газеты «Правое дело», август 2007 г.


[Закрыть]) была партия «Союз правых сил». Один из ее наиболее влиятельных лидеров Анатолий Чубайс выступил тогда в печати с серией статей и интервью, носивших фактически программный характер. Наиболее важной, безусловно, была его лекция «Миссия России в XXI веке» 25 сентября 2003 г. в родном для него Петербургском инженерно-экономическом университете. Широко растиражированная и распропагандированная[38]38
  Вокруг основных идей этой лекции, опубликованной в некоторых изданиях (например, в «Независимой газете» 1 октября 2003 г.), возникла острая и долго длившаяся дискуссия. К этим идеям можно отнести следующие: Россия инстинктивно выбрала и приняла правую идеологию, которая вытащила ее из катастрофы в тяжелейший период истории; часть прежней элиты быть ею перестала, а «вновь возникшая – пока еще незрела, лишена культурной традиции, агрессивна и до сих пор не признана в качестве таковой своим собственным народом»; Россия может и должна стать либеральной империей; «идеологией России… на всю обозримую историческую перспективу должен стать либеральный империализм, а миссией России – построение либеральной империи».


[Закрыть], эта лекция стала на время, до осени 2005 г., до выборов лидером партии Никиты Белых, своего рода идейным манифестом партии. Один из тезисов этой лекции (см. сноску) касался роли и трансформации российской элиты.

На эту тему А. Б. Чубайс высказывал свое мнение и в других случаях, например, в интервью газете «Известия», опубликованном 15 сентября 2003 г. В нем он заявил, что «все то, о чем я сейчас говорю, – не экспромт, а результат фундаментальных научных исследований, ведущихся Егором Гайдаром и его институтом».

На вопрос интервьюера: «Вы не думаете, что для поиска и решения новых задач должны смениться люди? Вы были первопроходцами, олигархи выполнили свою историческую роль. Теперь вы должны уйти. Появятся новые люди, новая элита и станет движителем того, о чем вы говорите», – Чубайс сказал следующее: «И да, и нет. Полная смена элит – это национальная катастрофа. Такая смена в стране произошла в 1917 году, а затем – в 1991–1995-м. В 1991–1995-м, слава богу, без гражданской войны прошло, хотя на пределе, а в 1917-м за смену элит страна заплатила миллионами жизней. Поэтому, не дай бог, любая революция – трагедия. Но не надо еще и потому, что базовые ценности те же – свобода и частная собственность. Полная смена элит нужна, когда базовые ценности меняются. Вместе с тем готов согласиться, что существующая элита на этот вопрос не отвечает. Поэтому можно ответить так: насколько существующая элита будет способна принять новые вызовы и на них ответить, настолько она и сохранится».

Вчитываясь в эти строки, любой политолог-профессионал сразу поймет, что Чубайс очень слабо разбирается и в механизмах смены элит, и в том, что на самом деле произошло с элитами в 1917 г., а затем и в 1991–1995 гг., в которые, как он считает, также произошла полная смена элит. Но дело не только в этих констатациях, но и еще и в хромающей логике размышлений одного из лидеров российских правых, претендовавшего в свое время к тому же на роль их идеолога. О какой логике можно говорить, если в начале своего ответа он утверждает, что в начале 1990-х гг. произошла полная смена элит, а чуть ниже, что «полная смена элит нужна, когда базовые ценности меняются», а поскольку «базовые ценности те же – свобода и частная собственность», то полной смены элит не нужно. В общем, сплошная эклектика и непонимание того, что же на самом деле произошло и почему это случилось.

Желая того или нет, Чубайс подсказал, что есть серьезные темы, в которых необходимо разобраться. Тем более что подходы и интерпретации этих тем самые различные. И совсем не ради сухой схоластики, а для того, чтобы дать обоснованные адекватные ответы на вопросы политической практики. В частности, по проблеме смены элит.

Чтобы сделать это достаточно основательно, нам придется сначала познакомиться с тем, как эта тема освещается в учебной и научной литературе.

Тема элит рассматривается во многих учебниках и учебных пособиях по политологии, но, к сожалению, далеко не во всех.

Основное внимание при этом обращается на классические и современные, или новые, теории элит; фактически ни один учебник, в котором эта тема представлена, не обходит своим вниманием исследования Вильфредо Парето, Гаэтано Моски, Роберта Михельса, которые обычно относят к классическим.

Переходя к современным теориям, авторы вспоминают, как правило, теории демократического элитизма (Р. Даль, С. Липсет); ценностные теории (В. Репке, X. Ортега-и-Гассет); концепции плюрализма элит или функциональные теории элит (С. Келлер, О. Штаммер, Д. Рисмен); леволиберальные концепции элит (Р. Миллс).

Наряду с перечисленными, в некоторых изданиях можно познакомиться и с другими теориями. Например, в книге «Политология: Лексикон» упоминаются также структурно-функциональный подход (или альтиметрический в терминологии Дж. Сартори) как альтернативный ценностному (или меритократическому); технологические концепции 1960–1980 гг. (Д. Белл, Дж. Гэлбрейт, Г. Кап и др.). Содержание каждой из названных теорий достаточно подробно раскрывается.

В некоторых учебниках и других учебных изданиях наряду с теориями и подходами, авторами которых выступают иностранные ученые, упоминаются и подходы известных российских элитологов. Например, таких, как Г. К. Ашин, Е. В. Охотский.

Однако теорий, достойных внимания в связи с данной темой, не так много. Один из подходов, претендующих на то, чтобы быть названным теорией, связан с именем профессора А. Н. Ефимова. 20 лет тому назад он изложил свои идеи о механизмах трансформации элит в статье «Элитные группы, их возникновение и эволюция». Статья была опубликована в популярном в то время журнале «Знание – сила» (1988. № 1). В своем труде А. Н. Ефимов представил механизм генезиса и эволюции элиты в виде социальной интерпретации биологического закона элитарного ряда. Его содержание отражает внутреннюю, повторяющуюся, устойчивую связь между элитой и остальными членами популяции биологического вида и заключается в том, что определенные виды растений и животных существуют и успешно развиваются лишь при наличии у них элитарных групп. В случае гибели или вырождения элиты растения или особи деградируют, а порой и исчезают. Данный закон, по мнению А. Ефимова, с оговоркой можно применить и к социальному миру. При этом внимание обращается и на то, что существует система как положительного, так и отрицательного отбора политической элиты. В первом случае в элиту попадают самые достойные, во втором – наоборот, и это приводит сначала к деградации элиты, а затем и общества. Дело может дойти до вырождения классов, целых народов, гибели государства, разрушения цивилизаций[39]39
  Подробнее по этому вопросу см.: Общая и прикладная политология: Учебное пособие / под общ. ред. В. И. Жукова, Б. И. Краснова. М.: МГСУ; Союз, 1997. С. 620–623.


[Закрыть].

Автор XXXVII главы учебника «Общая и прикладная политология», в котором изложена и теория А. Ефимова, С. М. Комаров уделил специальное внимание механизмам образования новых элит. К сожалению, он не развернул эту тему, как это было бы необходимо, а все свел к более-менее подробному описанию характера трех основных типов (!) новых постсоветских элит: региональной, отраслевой, криминальной. О механизмах же говорится явно недостаточно. Отмечается, например, что важный фактор образования региональных элит – потенциал управления экономической, социальной и политической напряженностью в том или ином регионе. Этот фактор, по мнению Комарова, по-разному воздействует на различные регионы. В национальных республиках, в частности в Татарстане и Башкортостане, по его мнению, происходили консолидация ключевой (чаще всего титульной) национальной элиты и достаточно быстрое размывание всех остальных.

В крупных мегаполисах (Москва, Санкт-Петербург) наряду с доминирующей элитой во главе с формальным руководителем формируется, как считает Комаров, и несколько значимых альтернативных элит. В портовых городах (Калининград, Владивосток, Новороссийск) и прилегающих к ним регионах «образуется довольно широкий спектр элит, где практически в каждой представлены криминальные и полукриминальные элементы».

Среди факторов, стимулирующих процессы образования и развития упомянутых выше элит, которые Комаров обоснованно относит к квазиэлитам, называется потенциал внутриэлитной дифференциации. По его мнению, она обусловливается прежде всего этнонациональными, политическими причинами или борьбой вокруг внутрирегиональных социально-экономических противоречий.

Механизм формирования квазиэлитных групп отражен автором главы наиболее полно. По его мнению, «есть, по крайней мере, не менее четырех каналов, через которые криминальная система участвует в формировании квазиэлитных групп». Каждый из этих каналов достаточно полно охарактеризован автором[40]40
  Общая и прикладная политология. С. 632–633.


[Закрыть]. Наибольший интерес для нас представляет характеристика третьего и четвертого каналов, так как именно в них отражено взаимодействие элитных и квазиэлитных структур.

В представлении Комарова, через третий канал происходит «поглощение местных структур официальной власти преступным сообществом, когда локальные квазиэлиты интегрируются в криминальные структуры». В середине 1990-х гг. такая ситуация была характерна для ряда регионов, обладающих сырьевым экспортным потенциалом, а также для специфических финансовых центров.

Четвертый канал характеризуется, по его мнению, возникновением остаточно устойчивых связей между отдельными политическими группами в высших эшелонах официальной российской власти и наиболее значительными криминальными структурами.

Прогноз развития событий в сфере элитообразования, составленный Комаровым в середине 1990-х гг., был в целом весьма негативным. Первый его сценарий сводился к тому, что постепенно складывается коалиция из нескольких наиболее значимых элит (представляющих и региональный, и отраслевой, и криминальный блоки). В случае, если такая коалиция получит поддержку некоторых элит, представляющих официальные, еще дееспособные силовые структуры, «возникнут предпосылки для формирования новой номенклатуры, нового истеблишмента». При втором сценарии такая коалиция не может сложиться, а «общенациональная номенклатура не имеет шансов на новое образование». Причиной тому, по мнению Комарова, будут психологическая и идеологическая несовместимость лидеров ведущих элит, деградация силовых институтов, наличие существенных потенциалов у конкурирующих элит, и прежде всего тех, которые имеют значимый региональный вес. «В рамках этого второго сценария в свою очередь возможны два вектора развития, – пишет далее Комаров. – Первый предполагает фактический и формальный раскол общефедерального российского пространства по региональным и межрегиональным блокам, где происходит формирование уже своего регионального истеблишмента. Второй вектор развития постепенно превращает Российскую Федерацию сначала в “размягченную” федерацию, а потом и в конфедерацию»[41]41
  Общая и прикладная политология. С. 632–633.


[Закрыть].

Авторы другого учебника «Политология», созданного в Санкт-Петербургском университете, отмечают, что «общепризнанными являются две основные системы рекрутирования элит – антрепренерская и система гильдий». Для первой из этих систем характерны открытость, наличие широкого круга претендентов на замещение лидирующих позиций; отсутствие большого числа формальных требований при основном значении личных качеств.

Для второй системы характерны закрытость; отбор претендентов на руководящие посты из представителей низших слоев элиты; высокая институционализация процесса отбора при первоначальном учете формальных критериев; узкий круг селектората. Такая система способствует воспроизводству уже существующего типа элиты. У каждой из названных систем свои достоинства и недостатки, перечисленные авторами[42]42
  См.: Политология: Учебник / [В. А. Ачкасов и др.]; под ред. В. А. Ачкасова и В. А. Гуторова. М.: Юрайт, 2005. С. 204–205.


[Закрыть].

Характеризуя далее четыре поколения советской партийно-государственной номенклатуры («ленинскую гвардию», сталинский призыв, элиту «золотого века» номенклатуры, технократическую элиту), авторы учебника делают вывод, что ситуация в современной России «отличается частичной [курсив мой. – Я. П.] сменой правящей элиты»[43]43
  Там же. С. 207.


[Закрыть]. В этой элите, по приведенным в этом учебнике данным, в 1994 г. основную долю российской элиты составляла бывшая номенклатура[44]44
  «По данным Института социологии РАН, – отмечают авторы, – представители советской номенклатуры составляли в 1994 г. около 75 % состава высшего российского руководства (включая правительство), более 50 % партийной и 60 % парламентской элиты, около 40 % бизнес-элиты и более 80 % региональных элит» (Там же. С. 207). Несколько ниже говорится о том, что в «настоящий момент состав правящей элиты России в значительной степени стабилизировался. Она включает в себя, наряду с выходцами из старой номенклатуры, и новых лидеров, выдвинувшихся на рубеже 1980–1990-х гг. В наши дни путь к вершинам власти вновь становится более сложным и менее прямым» (Там же).


[Закрыть]. «Высокое представительство старой номенклатуры в составе современной российской элиты, – полагают авторы учебника, – не следует воспринимать как трагедию, свидетельствующую о “номенклатурном реванше”. Номенклатура была носителем управленческого опыта, востребованного и в новой ситуации»[45]45
  Там же. С. 207.


[Закрыть].

Структура современной политической элиты России, «в отличие от советской номенклатуры, больше не представляет собой гомогенного целого». Она распадается на множество группировок не только по идейно-политическим, но и по функциональным признакам. В нынешней элите заметно более важную роль стали играть региональные элиты.

Внимательное прочтение текста этого учебника, трактующего вопросы эволюции и современного состояния отечественной элиты, позволяет высказать несколько соображений по этому вопросу.

Первое из них заключается в том, что теоретические аспекты, как, впрочем, и номенклатурный период, изложены авторами учебника значительно более основательно и убедительно, чем современный. Это и не удивительно, поскольку эти вопросы достаточно хорошо исследованы и рассмотрены в научной учебной литературе.

Второе соображение не столь оптимистично, как первое, так как материал о современной элите весьма противоречив и к тому же непоследователен и не вполне обоснован. В подтверждение этих выводов приведу следующие аргументы.

1. Ссылаться на статистические данные 1994 г., когда в российской элите действительно господствовала номенклатура со всеми ей присущими характеристиками, и не показывать, что произошло с ней количественно и качественно за 10 лет, прошедших после 1994 г. и до выхода книги в 2005 г. (а ведь это очень важные качественные изменения), не корректно ни с научной, ни с учебной точек зрения. В этом случае недостаточно приводить общие фразы типа «важны изменения не столько в составе политической элиты, сколько в ее структуре», которые используют авторы.

2. У номенклатуры, конечно, есть важные достоинства (особенно управленческий опыт и корпоративизм), которые, на мой взгляд, помогли России выстоять в самые тяжелые годы Смуты. Однако считать, что номенклатура продолжает сегодня управлять Россией, – это большое преувеличение. Судя по всему, авторы учебника это тоже ясно понимают. Иначе они не стали бы рассуждать о распаде прежней номенклатурной элиты «на множество группировок не только по идейно-политическим, но и по функциональным признакам».

3. Рассуждая о современной политической элите России и указывая при этом на сохранившийся в ней номенклатурный сегмент, ни в коем случае нельзя упускать из виду, что это фактически тотально переродившаяся номенклатура. И было бы неправильно ставить знак равенства между старой – советской партийно-государственной – и новой номенклатурой. (О том, как качественно и функционально менялась старая элита в переходную эпоху, будет сказано ниже.)

4. Региональные элиты, несмотря на их корпоративность, не более однородны (гомогенны), чем федеральные. В советское время они также не были однородной массой. Достаточно вспомнить об элитах советских республик и автономных национальных образований, которые немало постарались, чтобы добиться большей суверенности.

Возвращаясь к учебнику коллег из Санкт-Петербургского университета, еще надо отметить (и это самое главное), что в нем (как, впрочем, и в большинстве других) ничего не говорится о закономерностях и механизмах смены элит.

Исключением из правила можно, пожалуй, считать учебник для вузов «Политические институты и отношения в современной России», автором которого является Е. Г. Пономарева[46]46
  Пономарева Е. Г. Политические институты и отношения в современной России: Учебник для вузов. М.: МГИМО (Университет); Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2007.


[Закрыть]. В нем есть специальная глава «Политические элиты как институт политической системы и проблема лидерства». В ней наряду с обычными для учебников общетеоретическими вопросами достаточно подробно раскрываются и такие, как специфика отечественной политической элиты; становление и тенденции развития современной российской политической элиты.

Не стану подробно останавливаться на спорных или, с моей точки зрения, неверных утверждениях и тезисах Е. Г. Пономаревой, коих немало, отмечу лишь, что в ее учебнике можно найти и то, что нас особенно интересует в связи с темой статьи. Это прежде всего констатация факта, что возникновение новой элиты, при всех издержках этого процесса, стало важным фактором выживания России. Ядром ее, по утверждению автора, «кровно заинтересованным в максимально быстром становлении капиталистической рыночной экономики и обретении собственности, стала новая разновидность предпринимателей от политики». В основной своей массе это были люди, «занимавшие ведущие номенклатурные позиции и сыгравшие ключевую роль в процессе, приведшем к распаду Советского Союза»[47]47
  Пономарева Е. Г. Политические институты и отношения в современной России. С. 181–182. Дальше Е. Г. Пономарева ссылается на оценки Института социологии РАН и отмечает, что «бывшие партийные руководители и госчиновники составляют до 60–70 % новой элиты». Двумя страницами выше (с. 179) она пишет: «В аппарате центральных партийно-государственных органов насчитывалось примерно 100 000 номенклатурных позиций. В сумме в брежневскую эпоху номенклатура составляла около полутора процентов от всего населения (около 240 млн чел.), то есть около 3 млн человек».


[Закрыть].

Утверждения, что «возникновение новой элиты… стало важным фактором выживания России» или что старая номенклатура сыграла «ключевую роль в процессе, приведшем к распаду Советского Союза», вызывают сильное желание возразить, поскольку и выживание России, и распад СССР обусловлены главным образом другими обстоятельствами.

Номенклатура, настроенная в духе консерватизма, наоборот, стремилась сохранить СССР. (За исключением, пожалуй, основной части политической элиты национальных республик, также принадлежавшей к номенклатуре.) Что же касается выживания России благодаря новой элите, то как раз старая номенклатура со своим управленческим опытом и вытянула этот воз. (Об этом говорилось при анализе учебника коллег из Санкт-Петербургского университета.) Кроме того, в 1990-е гг. новой элиты еще не было. Она только-только формируется сейчас. Е. Г. Пономарева, очевидно, и сама это отлично понимает, иначе она не стала бы утверждать: «Развитие элиты тесным и непосредственным образом связано с объективными законами трансформации обществ. История отечественной элиты не является исключением. При ее анализе очевиден вывод: в России пока смена элит не состоялась, а произошла лишь ограниченная трансформация. Дореволюционная элита представляла собой замкнутую группу высокопоставленных сановников, получавших свое место в элите по факту происхождения или личного расположения монархических особ. В начале XX в. действительно произошла не просто смена элит, а имела место кардинальная ломка методов рекрутирования и механизмов властвования политической элиты. Пройдя через потрясения и сложнейшие пертурбации, элита эпохи номенклатурного господства с политической арены не ушла, а активно участвует в формировании новой, постперестроечной элиты»[48]48
  Пономарева Е. Г. Политические институты и отношения в современной России. С. 182.


[Закрыть].

Обрисовав далее особенности становления современной российской элиты и ее характер, Е. Г. Пономарева вновь обращает внимание на то, что «современное состояние российской политической элиты определяется номенклатурным наследием, традиционно-культурными особенностями отношений общество – власть»[49]49
  Там же. С. 183.


[Закрыть]. О возрождении (начиная с 1993 г.) номенклатуры, воспроизводстве предыдущих правящих элит (со всеми их атрибутами) говорится в учебнике и далее. Вместе с тем в нем отмечается, что начиная с 1996 г. происходит возвышение бизнес-элиты, что политическая власть попадает в зависимость от олигархии, что после избрания президентом России в 2000 г. В. В. Путина процесс элитообразования переходит на качественно новый уровень[50]50
  Там же. С. 182.


[Закрыть]. Характеристики элиты, которые приводит на последующих страницах своей работы Е. Г. Пономарева, ссылаясь на широко известные результаты исследований О. Крыштановской, О. Гаман-Голутвиной, Г. Ашина, Е. Охотского и других отечественных и зарубежных ученых-элитологов, завершаются некоторыми выводами и оценками, непосредственно связанными с нашей темой.

Первый из этих выводов трактует способы прихода в бизнес-элиту в России. Таких способов автор видит несколько:

«1) Создание госчиновником фирм непосредственно для своего передела, так называемый процесс “пересаживания”. Такие коммерческие “отстойники” образовывались на базе советских министерств и ведомств. Это была форма обмена власти на собственность в 1993–1995 гг.

2) Делегирование каким-либо государственным органом полномочий по ведению коммерческих дел своим уполномоченным лицам, так называемый класс уполномоченных.

3) Приватизация предприятий стала самым распространенным способом создания успешного бизнеса для 39 % предпринимателей.

4) Переход известных политиков, обладающих связями и информацией, в крупные и влиятельные бизнес-структуры»[51]51
  Там же. С. 198.


[Закрыть].

По убеждению Пономаревой, современная российская элита обладает такими важными качествами, как закрытость, клиентелизм, сугубо корпоративная, партикулярная ориентация. Именно эти качества составляют суть клановых отношений. «Элитные кланы, – пишет Пономарева, – это устойчивые политико-культурные группы, объединенные общностью политико-экономических интересов и, как правило, консолидированные вокруг руководителей исполнительных структур на основании личной зависимости»[52]52
  Там же. С. 199.


[Закрыть].

Клановость, по мнению Пономаревой, характерна прежде всего для регионального уровня, но здесь элитные группы распадаются на субгруппы, что «свидетельствует о прогрессирующем дроблении элит в России»[53]53
  Там же.


[Закрыть]. (В этом месте хотелось бы сделать одну существенную ремарку: ни одна элита никогда и нигде не представляла собой гомогенную структуру. Всегда и везде она распадалась на субгруппы. Деление элит на субгруппы – это естественное и вечное их состояние.)

Особое значение для нас имеет следующий тезис в труде Пономаревой. «Усиление экономической мощи бизнес-элиты, – отмечает она, – прямо пропорционально изменению ее политического положения. После 1998 г. начинается процесс открытого слияния финансово-промышленного капитала и власти на региональном уровне через электоральные институты. В результате во всех региональных законодательных собраниях руководители бизнес-структур стали доминирующей силой. В настоящее время у власти в 11 регионах РФ стоят крупные бизнесмены, а это более 12 % губернаторского корпуса»[54]54
  Там же. С. 200–201.


[Закрыть].

В этом тезисе Пономарева очень близко, как кажется, подошла к сути закономерности (если не сказать – закона) и базовым принципам механизма смены элит в переходные эпохи.

Эта суть определяется, во-первых, тем, что экономическая и политическая система так тесно переплетены, что то, что происходит в одной системе, неизбежно и достаточно быстро сказывается на том, что происходит в другой. Это сообщающиеся сосуды (скорее, даже сиамские близнецы), чутко реагирующие на происходящее друг в друге.

Во-вторых, если правящие слои неадекватно оценивают происходящее в одной системе и, соответственно, совершают одну ошибку за другой, то в конце концов это приводит к системному кризису и вполне может вызвать коллапс. Поэтому если в экономической сфере формируется (например, после глубоких реформ или революции) новый класс, а политическая сфера остается прежней и господствовать в ней продолжает старая политическая элита, то через определенное время, по мере того как этот класс будет увеличивать свою мощь, его стремление к политической власти будет также расти и, соответственно, будет возрастать напряжение между молодыми «тиграми» в экономике и старыми «львами» в политике. И до тех пор, пока оно не разрешится в пользу «тигров», ситуация будет только обостряться. Чем интенсивнее процессы идут в экономической сфере и чем быстрее формируется новый класс «тигров», тем острее противоречие и борьба между системами, тем болезненнее это отражается на обществе, тем драматичнее развивается процесс гармонизации систем формирования единого организма. Эволюционное развитие зависит от интенсивности процессов в той или иной сфере. Приблизившись к пониманию этой устойчивой всеобщей закономерности, Е. Г. Пономарева все же не сделала очевидного, на мой взгляд, вывода. Поставив экономическую мощь бизнес-элиты в зависимость от ее политического положения, она поступила как раз вопреки логике развития реального процесса, на практике именно политическое положение идет вслед за экономическим. Но то, о чем говорит Пономарева, тоже имеет место, однако уже на другой стадии развития процесса. Объективная логика такова, что, завоевав определенные позиции в бизнесе и экономике, «тигры» (можно сказать и «акулы») устремляются во власть, чтобы застраховать себя политически и законодательно. Затем, уже на новом этапе борьбы, опираясь на завоеванные политические позиции, «тигры» еще больше укрепляют свою экономическую мощь, после чего передают политические рычаги своим ставленникам. Пройдут многие годы, прежде чем «тигры» будут вынуждены уступить свои роли и сцену другим, себе подобным. Если же они окажутся не в состоянии создать саморегулирующуюся и саморазвивающуюся систему, их ждет та же участь, которая постигла тех, кого они в свое время победили.

Описанная мною схема очень похожа на ту, которую изложил в свое время В. Парето. Он писал: «Первоначально военная, религиозная аристократия, торговцы, плутократия, за небольшим исключением, непременно должны были входить в элиту… некоторые аристократии, поначалу являвшиеся существенной частью правящей элиты, превратились в конце концов в ее самый незначительный элемент, как это в особенности произошло с военной аристократией. Аристократии не вечны… через какое-то время они исчезают. История – это кладбище аристократий»[55]55
  Антология мировой политической мысли: в 5 т. / [нац. – обществ. науч. фонд, Акад. полит. науки]; ред. – науч. совет: Г. Ю. Семигин (пред.) и др.; [пре-дисл. Г. Ю. Семигина, А. А. Миголатьева]. М.: Мысль, 1997. Т. 2. С. 61.


[Закрыть]. Тем более Парето указывал на то, что через несколько поколений аристократия становится изнеженной, теряет жизнестойкость и решительность в использовании силы. Качества, обеспечивающие элите господство, меняются в ходе цикла социального развития; отсюда меняются и типы элит, история оказывается кладбищем аристократии.