Текст книги "Океан и каменоломни"

Александр Иванович Аргутинский-Долгорукий
(Ян Вильям Сиверц ван Рейзема)
Океан и каменоломни. Стихотворения

О книге А. И. Аргутинского-Долгорукого
«Океан и каменоломни»

Новая книга автора «Архимедии», метафорических трактатов «Философия планетаризма», «Цивилизация и хаос» продолжает размышления автора о стихотворных гармониях, духовных и общественных катастрофах.

Это не вполне продолжение. Только теперь начинаешь оценивать учение поэта-философа о метафорических энергиях как осуществленное требование Аристотеля: поэтика – составная, естественная, фундаментальная часть культурного мышления.

Коротко об опорных методологических метафорах.

«Океан» – внешнее природно-космическое бытие человека культуры.

«Каменоломни» – пространственно-информационные щели, подобные шахтным карьерам, которыми прорубаются, прокладываются пути к необходимо высшим формам духовного сознания/мышления.

Книга «Океан и каменоломни» – утверждение, раскрытие этических максим духовно-социального пути.

Приведём стихотворную максиму полностью.

 

Посвящённый и закалённый Жизнью

Смерть собирает свой урожай.
Готовься! Таинствен край.
Она внезапно рассудит дни.
Мужество не оброни!
 
 
Жизнь драгоценна
и несравненна.
Её, бесценную, не искушай.
Не умирай!
 
 
Помни о долге перед Отцом:
стать неустанным писцом.
Славе бессмертия не изменяй.
Несравненную не оскорбляй!
 
 
Пестуй расчётливо каждый глоток.
Счастье – её цветок.
Она посвящает себя тебе,
если в борьбе.
 
 
Миг, предназначенный, не отвергай.
Его осознай!
И, закалённый, верни её дар
светом добытых чар.
 

Максимы слагают текст поэмы, которой и является данная книга заповедей. Её герои разнообразны. На культурно-цивилизационном плане представлены родовыми именами стихотворного поклонения: Она и Он. Это – растерзанная толпой фанатиков в 215 г. н. э. носительница божественной красоты, гениальная подвижница неоплатонизма – Гипатия. В ближайшем духовно-пространственном окружении автора – Александр Сергеевич Пушкин.

Куда бы ни направлялась в этой книге стихотворная мысль, всюду явно и тайно она служит межвременному диалогу с Сократом.

Книга «Океан и каменоломни» остро эмоциональна.

С позиций внутренних открытий классического метафорического стихотворного стиля с его внезапностью переплетений мирского, земнокосмического, личного – она русская по сути духовных вещей. То есть сражается с социальным хаосом и произволом, полагаясь в способах борьбы на духовную работу читателя.

Президент Фонда «Новое тысячелетие»

Умут Кемельбекова

Дарующий и зовущий

 
Рыбы Вселенной. Сознанию дан
свет. Что ещё благородней?
Будем внимать тебе, Бог-Океан.
Духами – многоплодней!
 
 
И ожидают Юпитер, Уран.
Подвиги мысли помним.
Наше сознанье, веление пран
полнят каменоломни!
 
 
Древним Египтам отец – Океан.
Символы – всепогодны.
Библия знает, Авеста, Коран.
Горечи – несвободны!
 
 
Центр Планеты земной – Океан.
Ведома воля Господня?
Ты – сокрушающий замкнутость стран.
Вечность – вчера и сегодня!
 
 
Мы – не обломки, бесчувствия план.
Хаосу станем угодней?
И, предвещая, зовёт Океан
париев Преисподней.
 

02.05.2008

Донесение

 
«Галактический центр
духовных Солнц.
415 год Чёрного змия.
Новая Александрия».
Таков анонс.
 
 
«Учить суеверию, как правде, —
наигнуснейшая вещь,
привитая безумной толпе:
умственной саламандре.
Злосчастен вселенский клещ».
 
 
Это случилось, досточтимый Падре!
 
 
Дочь математика Теона —
Гипатия,
презирая толпу фанатиков,
восклицала:
«Берегите своё право —
мыслить!..
Думать неверно,
лучше, чем не мыслить,
побивать камнями»!
 
 
Как убивали Гипатию —
наследницу неоплатоников, Схоларха?
Сохранила хроника
Нового Плутарха.
 
 
Матерь Вселенной —
Сверхдыра,
выход и вход костра.
Ты: не юдоль погоста —
зрение, облако роста
схолии сокровенной.
По зову идёт гора!
 
 
Арки и нити волокон
вьют напряжения кокон
мыслящих Солнц.
Прочь от утлых оконц!
Это – переигра
всеморовой апатии.
Слава тебе, Гипатия!
 

04.05.2008

Подполье Духа

 
Тернии, шлейфы, сады богомолья.
И бесполезны прививок уколы?
Где вы, лицеи святого подполья,
наши воздушно-привольные школы?
 
 
Стиль обезглавлен? То есть, умирая,
отдал себя за элитную дачу
этого Цезаря Юлия Гая!
И рассудил незабвенный Боккаччо.
 
 
В этих пенатах не спятит лунатик.
Что ему милость ночных буквоедов?
День бы деньской вопрошал математик
на заседаниях спящих полпредов.
 
 
Не ослеплённым пути вероломства
и не печальным глумливые списки?!
Нами рассмотрены ветхие риски.
Ты разрушителен, хаос знакомства!
 
 
Эхо глушилось, сбивалось о камень.
Ведомо нам? Безутешное помним.
Неутешителен поздний экзамен.
Но повстречаемся в каменоломне!
 

05.05.2008

У портрета младшего Рябушинского

 
Чаша разбита,
сочится вино.
Сито печальник пригубит.
Прочь инвективы! Пирует Гунно.
Кто его в этом осудит?
 
 
Кто раззадорит Шаляпина сон,
скрыли во тьме Олоферна?
Это, увы, предпоследний резон.
Молимся Жюлю Верну?
 
 
Хватит уныний,
когда уж ни счесть,
ни осмотреть фолианты.
Духа хватило бы, только учесть,
как усмиряют таланты.
 
 
Младшего вопль.
Я по миру ищу,
друг дорогой – Рябушинский.
Исповедь воли – карандашу
образ вершить исполинский.
 
 
Кто его бросил в злосчастную быль,
бытом пригнул ясногрустные очи?
Есть у вельможных потайная гниль
незамутнённых порочить.
 
 
Мируискусникам попранный грош
вы не дарили случайно,
выпадет моль из подбитых одёж.
Господи, это же тайна!
 
 
Да и разруха, рискую сказать,
мертвенна чрезвычайна.
Но благодарностью долг исполать
хватит пустяшного займа.
 

09.05.2008

Море и голоса

 
Гномы уразумеют:
властвует нелюдим.
На занебесье! Сеют
знаки былых картин.
 
 
И запирует море.
Кто там, рассудком полн?
Это в моём миноре
бьются раскаты волн.
 
 
Но не в его запреты.
Нам – предначертан круг.
Там и сольются светы,
и вострепещет луг.
 
 
Мальчик мой, промедленье —
неисправимый лгун.
Вот они – ослепленья —
гневы подменных струн.
 
 
Ты незаконно, пенье
в хорах молчащих дюн!
Наше второе зренье
превозмогает ум.
 

09.05.2008

Гадания на Лялиной площади

 
Лялины лилии еле заметны,
их откопали в замедленный срок.
Площадь рассудка бросает залог
плачам Помпей, напряжению Этны.
 
 
Что я ищу в неудавшейся карте?
Эхом гаданий несётся поток
тёмных, когда-то отмеченных строк.
Наша любовь задержалась на старте.
 
 
Поздно дозорным стоять на посту?
И уж теперь, не доступен покою,
их, долгожданных, в миру обустрою
или укрою, как путник версту.
Словно святой, я укромно расту.
 
 
Но и скворешни дозором стоят,
путь их наполнит смятенье свирели.
Что, одинокие, вы присмирели
и засмотрелись в летящий смарагд.
 
 
Всё необычное в нас – наугад.
Сердцебиений не помнят. Январь?
Но и оно невзначай зацепилось.
Сонно росло и незримо двоилось,
крепкой рукою, сдержав календарь.
 
 
И, обусловленный мыслью иною,
августу верою, позднему зною.
Рифму, увы, я снегам не открою,
здесь, на юру у Покровских палат.
 
 
Что опечалено? Сердце героя?
Это всего лишь упало, свершилось —
дикая наша московская милость,
будто звездами покинутый сад.
 
 
Господи, Господи! Не – разместилось!
Но не исчезло мельканьем наяд.
Вот преспокойно вершат маскарад.
 

09.05.2008

Зовы души

 
Медлим. Молчанье. Озвучено рондо.
Дочь фараона, пути зодиаков.
Непроницаемо юна Джоконда
в сопровождении факельных знаков.
Вальс златокружен: Париж или Лондон
нас вовлекут в изменение плана.
Что нам, воздушным, прельщенье Милана?
Фландрия грезит сквозь розы тумана.
Сколько их, сколько сияющих лаков!
Брызги вольются в небесную площадь.
Не изъясняюсь надменней и площе,
не распугаю соцветия злаков.
Ах, воскружи благовольное пенье,
дочь моя судит чредой поколенья:
смелолетящая грёза-шалунья
ритмами снов и снегов новолунья.
Наши геномы – влекущие крылья.
Так и стремят над космической пылью
тайной стезёю родов исполинских
Дантовы зовы канцон италийских.
 

09.05.2008

Обелиски пробуждению

 
Замысел отлажен, как поступки,
что же мы потягиваем вяло?
Хаос дней постукивает в трубке,
будто бы топорщим покрывало.
 
 
Глубины рассудочных нотаций
нам объять, увы, не достало.
В этой мгле – напор цивилизаций
уподоблен прихоти металла.
 
 
Не вчера, но значит не сегодня:
посрамим безвременно вчерашних.
Но пока не стало благородней,
дух молчит на схватках рукопашных.
 
 
И давно не изучаю списки,
заключен в отложенные главы.
Потускнели наши обелиски
на задворках брошенной державы.
 
 
Время позовёт четвероногих.
Им пристало – стражи долгоруки.
Я боюсь боёв чревоугодий
на путях Платоновой науки.
 
 
Перст судьбы. Однако же, как в бурю,
кто готов двурушникам открыться?
И, заслышав зорю боевую,
речь моя прядает и ярится.
 
 
Мысль Вселенной бьётся в скрытом кадре.
Тянутся дозорные к ответу.
Чацкие не требуют карету.
Им к лицу в космическом скафандре.
 

09.05.2008

Спаситель

 
Архангел здрав, но дышит горячо,
ему тесны оковы полномочий.
Спасителя несчастное плечо
не облегчает краткость хладной ночи.
 
 
Не объяснит потерянный клавир.
Давно умолкло трепетное слово.
Распавшийся, осмеянный пунктир,
печальных душ забытая основа.
Но вижу я, ослепший ювелир,
далёкий план воздушного покрова.
 
 
Ликует глаз форели золотой,
она взойдёт у сердцевины мира.
Тревожное движение. Порфира
покроет свод волшебною фатой.
Спокоен Бог. Его восславит лира.
Но кто же собеседует со мной,
когда умолкло сердце командира?
 

10.05.2008

Гонец

 
Будто кружится пластинка.
Я не слышу верхних нот.
Форте – пьяно. Это – Глинка,
если Пушкин разберёт.
 
 
Не заплачу по утрате,
Где ты, чаемый гонец?
Но и вечное некстати,
как успение сердец.
 

10.05.2008

Сады и поляны

 
Тихи мои растения,
мчатся в обещанный сад.
Медленны вознесения
и успокоен взгляд.
 
 
Новое начинается.
Прежнее подождёт?
Поступь моя качается
у перепада вод.
 
 
Не затерялось зрение,
но и совет упрям.
Слышу ночное пение —
сны неземных полян.
 

10.05.2008

Глагол Академии

 
Здравствует Академия,
если кумир – глагол.
Странная эпидемия.
Но исцелит Эол.
 
 
И притягают лицами
сути планетных дел.
Празднуют меж границами
риторы метких стрел.
 
 
Не обещайте скорого!
Отроки различат.
Славу ему – Алфёрову!
Выстоял Ленинград.
 
 
Вспышки былого трения
эргами оградят.
И воспитает зрение
Пушкинский вертоград!
 

10.05.2008

Фермопилы

 
Скромные разлучились.
Неоскорбимый класс,
где на дорогах сбились?
Тонок и вял запас.
 
 
В шахтах Вико и Маркса
замерло ремесло.
В ядах сплошного карста
разум с ума свело.
 
 
И не суды – народы.
Или удел – ничей?
Не обстоят породы
игом пустых вещей.
 
 
Горем избитый воздух.
Вот они – мглы утрат.
Действуй, пока не поздно!
Это – твоё, Сократ!
 
 
Ведомы Фермопилы.
Публику удивит!
Не сокрушайся, милый.
Символ не прогорит!
 

10.05.2008

Вихри

 
Отдохновений?
Сверхплотных сфер?
Соль надвижений
вобьёт размер.
Напор процентов
и лесть витрин.
На пациентов
печаль патин.
Замысловаты
из чёрных дыр,
на крючья ваты —
триумф рутин.
Во искаженье?
Хорош расчёт!
Но промедленье
в меня войдёт.
Не лестны тени,
и едок дым.
И вдохновенье?
На том стоим!
Огонь уклонов —
следы свежи.
Гнев легионов —
пожар межи.
Почто мы дрыхли,
росли в сосуд?
Слепые вихри
не нас спасут!
 

11.05.2008

Видение в Иванове

 
Встретились не в Египте,
ах, как хорош фасон!
Страннице в белом лифте
я отдаю поклон.
 
 
Праздники не лукавы.
Кто мне тебя простит?
На перепутьях славы
вызреет менингит.
 
 
Где вы, родные ветры,
сонники и стихи?
Славой вокруг Деметры
кружат её духи.
 
 
Схвачены в сны и фижмы.
И уж таков резон.
Профили чёрнокнижны.
Это её виссон.
 
 
Белое на зелёном,
чёрное на ветру.
Нам бы во время оно
Нерлью – и в Ангару!
 
 
Смуты времён Да Винчи?
Я обращаюсь к ней.
В наше иное «нынче»,
вестником прежних дней.
 

11.05.2008

Сны и звёзды

 
Легкомысленно простужен
кроткий отрок спит.
Он не Рюмин, не Бестужев.
В чём его магнит?
 
 
Но вопрос не ординарный
не вотще стучит.
И созвездию «Полярной»
посвящён пиит.
 
 
Что ж, ему в законной мере
разъяснил Эол:
«В поднебесной атмосфере
тёмен твой глагол.
 
 
Ты подай ему сигналы
философских чар.
Эти хрупкие порталы
не скупец черкал».
 
 
Александра дорогого
встретил Михаил,
и откликнулись на слово
хоры высших сил.
 
 
«Воля Божия над нами,
возжигайте знак».
Разлетаемся мирами,
мол, смертелен мрак.
 
 
Соискатель и паломник,
не спасут престол.
И захлопнул ежегодник
господин посол.
 
 
Нефтеносными пластами
откупил чертог!
Но данайскими дарами
не торгует Бог!
 

11.05.2008

Посланец

 
Посланец милый и далёкий,
откуда ты?
Средь одиозных одинокий
у высоты.
На недоступные пустыни
легли следы.
Твои заветные святыни —
глоток воды.
 

11.05.2008

Фишки

 
Будто бы рожки и ножки:
правильные обложки.

И притаились у вышки,
бросят игральные фишки.

Не безысходны простушки —
старые побрякушки.

Праведные людишки
благодарят излишки.

Всё подберут до крошки
администрации сошки.
 

12.05.2008

Воспоминание о фортепианном концерте

 
Тихо на летней террасе,
дождик нагрянет скоро.
Слышу печаль узора.
Эхо в забытом классе.
 
 
Бросили нас случайно,
будто бы осудили.
Наши рассудки – тайна.
Всадников возлюбили.
 
 
Мчались они по трапам.
Гордые – еле живы.
Чёрные – смяты крапом.
Белые, вы – оливы!
 
 
Клавиши – не реторты,
шествуем, други музы,
но и мизинцы стёрты
в горестные союзы.
 
 
Что неизменно строги?
Горе недомоганий,
мнимые недотроги.
Жала напоминаний?
 
 
Небо ли голубое?
Так ли оно неслышно?
Все уже после боя.
И отдыхает Вишну.
 
 
Что упросил Конфуций?
Толику благородства?
Мы не его любили
в сумерках первородства.
 
 
И не простили внуки,
если несутся плачи —
жаркие наши звуки,
то, что зовём удачей.
Или душой погоды.
 
 
Сумерки не прекрасны
падчерице природы.
И замечанья – частны.
Но и уходят годы.
 
 
Вспомнил тебя, аль Ваади,
в стане консерваторий.
Что говорят тетради?
Брошены из историй?
 
 
Как мы потом молчали.
Помнила ли об этом?
Пусто в холодном зале.
Так исчезало лето.
 

12.05.2008

Ангел

 
Девочка-ангел распишет стихи.
Ходит она в нелюдимые гости.
Ах, не бледнейте! В младенческом росте
нам отпускают любые грехи.
 
 
Третьего полдня она рассказала:
«В Лондоне был эпохальный пожар!
Время меняется. Репертуар
бодро шагает из падшего зала.
 
 
Ей вы, актёрские! Луки на взвод!
Бешено вымчит ревнивый Меркуцо.
Да подоспел караульный народ.
Но не успела и оглянуться!»
 
 
Не Петипа. На родном языке
и неотменно – Вильяма Шекспира.
Что ей, изысканной, будни кумира.
Сладко бы с книгой дремать в гамаке.
 
 
Ей по душе родовые замашки —
щелкать шарады, как будто фисташки.
Страстно отчитывать – только не кичем.
Данте – такую любил Беатриче!
 
 
Духу нельзя без надзора Флоренций.
Родственны чуду – благие младенцы!
 

12.05.2008

Надёжные тайны

1. Благое соседство

 
Где мы? Благое соседство
тянется на восход.
Верное это средство —
падать на эшафот.
 
 
Новыми двойниками
шествие расточать?
Тайные сны над нами.
Истины не зачать.
 
 
Не убедить пороги
обезопасить брод.
Чутки фонемы, слоги
выразят оборот.
 
 
Демоны зол ссудили
старую память крыл.
Тихо сознанья плыли.
Это Господь решил.
 
 
Сказочная поляна
новых полна имён.
Видеть их слишком рано
вставших мужей и жён.
 
 
Белые распашонки,
беглые рукава.
Мальчики и девчонки.
Истина такова.
 
 
Но забываться рано.
Это и наш разбег.
Лёгкое покрывало.
Души, как белый снег.
 

2. Грёзы о красном коне

 
Лес и луга не частны.
Нашей больной стране
не прозвучат. Опасны
грёзы о красном коне.
 
 
Вейте разлуку! Знали —
гордо начало начал!
Сны письмена метали
да и сигнал звучал.
 
 
Но и мечты о друге
барству не одолеть.
Так и падём в испуге,
выбитые на треть.
 
 
Лица любимых – счастье.
Розы на них излить.
Сон нерадивой властью
горем не воскресить.
 

13.05.2008

Февраль тревожащий

 
Хаос, зачем? Ударяет февраль.
Знаки давно отшумевшего года.
Неравнодушна упавшая даль.
Ты – беззащитная, наша природа.
 
 
Явь откровений. Ворвётся во сне.
Не посвящу вероломной тетради.
Не любопытствуй желанной осаде!
И понесёшься, как щепка, в волне.
 
 
Что-то, конечно, разведал Петрарка.
Слоги его отразили удар.
Кролик задумчивый – не ягуар,
но порождающий бег катафалка!
 

13.05.2008

Дальнее направление

1. Споры династий

 
Мелькаем, кучно. Полустанки?
Не бросить следом им: «Прости».
Вы правы, милые. Останки —
венец на хрониках пути.
 
 
И – дело, дело! Новобранцев
не я возьму в запасный полк:
ни афинян и ни спартанцев.
В нюансах их протуберанцев
вершит судьбу противоток.
 
 
Спасут кочевие вендетты,
что притягаемы.
Дуплеты —
магнитны точкой с запятой.
Душа зверей и дух кометы
не соревнуются со мной!
 
 
Мы – неосмысленное. Сила!
Запреты чести? Вздорный знак.
Мирят не братские могилы.
Но в той земле прощённый – наг!
 
 
И осквернением лишь новы!
И стихотворные строки
осудят бешеные словы.
Их номера, и номерки!
 
 
Любовь к Отечествам сурова.
Да не подыщут богослова
немолодые остряки.
Но самелье благословенный
оценит замысел Вселенной.
 

2. Время

 
Бремя больших погромов.
Под испытаньем пресс.
Спишут писцы нейронов
Новоэрцинский лес.
 
 
Споры слепых династий.
Ты задрожал, экран.
Эрги суровой власти
режут живой кристалл.
 
 
Мы уплотняем вещи
в каменный институт.
Если они трепещут,
выводы прорастут.
 
 
Поздним добавят крохи,
грозен огонь поэм.
Слава грядёт эпохе
точности теорем!
 
 
Сонные водопады,
рощи, покой полей.
Царственные парады
слома великих дней.
 
 
Братья – четвероноги.
Избранных взял испуг.
Что уж мы так убоги
в смене рабочих рук?!
 

14.05.2008

Встреча

 
Не распознаем днесь
тяготы полигона.
Это почти болезнь
зеркала. Глаукома.
 
 
Но не ганзейский жар
праздников, будней года.
Вольность – ведёт пожар,
но не товар – природа!
 
 
Бросились – карантин.
Помощи, Драматурги!
Ты – золотой Пекин.
Вестники – Демиурги.
 
 
Милая полетит.
Вот уж свернулась трубкой.
И зазвучит нефрит
солнечною голубкой.
 
 
Облако. В небесах
вижу и не растрачу.
Это – её мотив.
Заново обозначу.
 

14.05.2008. Иваново

Стихотворные силы

 
Бремя прихода и время отплытия.
Неколебима природа балласта.
Ты – знаменательна, горечь события.
Светоч эпохи Экклезиаста.
 
 
Или, прочнее всего, – квадратура?
Тяжесть небесного вольного круга
ищет покоя скользящего наста.
Сон и Полития энтузиаста.
 
 
Как вы задумчивы, силы творения!
Узы отчаянья и умиления.
Скрытое мужество неизменения.
И возгоняется – стихотворение:
неудержимая плотность мгновения!
Боги – дружины и хвори веления!
 

15.05.2008

Терции

1. Сезоны Отчизны

 
Велосипед пощады
стоек на ход инерций.
Но у святой Эллады
неравновесье терций.
 
 
Слишком опасны крены.
И удержаться нечем.
Вдруг возжигаем свечи.
Наши влеченья немы.
 
 
Гневны рассудки, капризны,
яростны зубы мурен.
Но у сезонов Отчизны
ищем разрыв теорем.
 

2. Души вокзалов

 
Нерасторопные души вокзала,
будто приюты сомы.
Множество беглое. Нам его мало.
С мерой гармоний знакомы.
 
 
Что вы и как вы, лихие коллеги,
вкруг односложной драмы?!
И заблудятся на царстве элегий
светские, резвые дамы.
 
 
Времени даже во сне не хватает,
если права не вселенны.
Или они параллельны? Светает.
Призраки, мы – откровенны.
 
 
Но не вовлечь канитель исцелений
на подтвержденье братства.
Миру растений потворствует гений.
И отвергает пиратство.
 

15.05.2008

У пирамиды

 
Бродит, надежды и вздохи лия,
у пирамиды раздумий Атона
дочь – воплощенье страстей фараона.
Странная радуга – это ли я?
 
 
Свиток папируса помнит ладонь.
Жар на поверхности выбитых знаков.
Так вовлекают холодный огонь
в сказочный праздник бенгальских бараков.
 
 
И набегают на спящую грудь
робкие сонмы звенящих движений.
Но испытать тишину погружений,
или прощеньем припомнить, прильнуть
к вечности сонно-небесных мгновений.
Это ли твой ослепительный путь!
 
 
Тень моя тёмный рассудок возьмёт,
примет его в колесницу погони.
Это потом завершится полёт,
и припадут удивлённые кони.
 

15.05.2008

Поединок с геенной

 
Ужас геенных стай
ширится в наши нивы.
Вырезан урожай.
Вот он удар наживы!
 
 
И сокрушенье лиц —
знаки: позор и совесть.
Тайная мысль лисиц —
тёмная биоповесть.
 
 
Ходит вокруг лакей,
или собака Динго.
Только уйти посмей
с этого поединка!
 

15.05.2008

Суд

 
В тёмных законах заводится зверь.
Он развивается в нашей породе.
Сонно мечтаем о ясной погоде.
Но Воскресенье, как совесть – похерь!
 
 
Прячется зверь у закрытых сторон
и не стремится до срока наружу.
Так и ледок пробивается в лужу,
если в душе занимается стон.
 
 
Не оскудеет железная клетка,
не прерывается первый звонок
той глубины, что зовётся сердечной.
Ты его помнишь, любезный дружок.
 
 
Как возвещалось о нём Цицерону,
да и Сенека отчётливо знал.
Наших знамений слабеет накал.
Не поддаёмся тревожному звону.
 
 
Кто в отдалении славно слагал,
выпал в осадок на суд деревеньки.
И рассудительно гневные Стеньки
жгут по соседству сырой сеновал.
 

15.05.2008

Язык взыскующий

 
Наши события на языке,
что припасла равнодушным природа.
Падают смерчи. Но клич небосвода
не распознаем в ползущем песке.
 
 
Недра бунтуют. Огонь потрясений.
Мы продолжаем дремать в гамаке.
Наши рассудки в соседнем леске.
Их подбирает задумчивый гений.
 
 
«Ах, услыхать»! Говорили снега.
Время несётся, и близь одиозна.
Истина нашей планеты строга.
Но и оглохли в пыли виртуозной.
 
 
Это Америка или Китай.
Там, возле облака, плачет Россия.
Хаос сознания – наша стихия.
И поминаем судьбу невзначай.
 
 
Разум космический. Бьётся атолл,
будто бы волны летят на пуантах.
«Что вы погрязли в ненужных талантах?»
К нам обращается высший глагол!
 
 
Молит он нас, неродных, погодите,
бросьте заботы и дурь пустяков.
Мы повторяем, но вы не молчите.
Космос не глух. Но ответом – суров.
 

15.05.2008

Посвящённый

Николаю Островскому

 
Нам не нужны оковы
и заклинанье пут.
Воля и дух – суровы.
Но и суров маршрут.
 
 
Это – напоминанье?
Но не моей вины.
Ведомо умолчанье —
совесть больной страны.
 
 
Наше сознанье ново
не оскорбленьем мук.
Не умирает слово,
если смирён испуг.
 
 
Нас закаляли далью,
близью не оступись!
Живы твоею сталью —
«Падая – поднимись!»
 

15.05.2008