Текст книги "Информационный анализ социальных процессов. Проблемы социологической информатики."

8. «Образ жизни» и «жизненный процесс»

Понятие способа (образа) жизни играет важную роль в марксистской теории общественного развития. Выявление движущих сил общества, рассматриваемых во взаимодействии общего и единичного, исторического и актуального, – основа материалистического подхода к анализу социальных процессов, в том числе информационных и семиотических феноменов.

Характеризуя специфику человеческой деятельности, К. Маркс и Ф. Энгельс писали в «Немецкой идеологии», что люди «начинают отличать себя от животных, как только начинают производить необходимые им средства к жизни, – шаг, который обусловлен их телесной организацией. Производя необходимые им средства к жизни, люди косвенным образом производят и самое свою материальную жизнь.

Способ, каким люди производят необходимые им средства к жизни, зависит прежде всего от свойств самих этих средств, находимых ими в готовом виде и подлежащих воспроизведению. Этот способ производства надо рассматривать не только с той стороны, что он является воспроизводством физического существования индивидов. В еще большей степени, это – определенный способ деятельности данных индивидов, определенный вид их жизнедеятельности, их определенный образ жизни. Какова жизнедеятельность индивидов, таковы и они сами. То, что они собой представляют, совпадает, следовательно, с их производством – совпадает как с тем, что они производят, так и с тем, как они производят. Что представляют собой индивиды, это зависит, следовательно, от материальных условий их производства»[66]66
  Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 3, с. 19.


[Закрыть]. И далее:

«Итак, дело обстоит следующим образом: определенные индивиды, определенным образом занимающиеся производственной деятельностью, вступают в определенные общественные и политические отношения. Эмпирическое наблюдение должно в каждом отдельном случае – на опыте и без всякой мистификации и спекуляции – вскрыть связь общественной и политической структуры с производством. Общественная структура и государство постоянно возникают из жизненного процесса определенных индивидов – не таких, какими они могут казаться в собственном или чужом представлении, а таких, каковы они в действительности, т. д…. как они действительно проявляют себя в определенных материальных, не зависящих от их производства границах, предпосылках и условиях. Производство идей, представлений, сознания первоначально непосредственно вплетено в материальную деятельность и в материальное общение людей, в язык реальной жизни»[67]67
  Там же, с. 24.


[Закрыть].

Важным методологическим элементом анализа социальных процессов у К. Маркса и Ф. Энгельса является представление О культурно-исторической обусловленности изучаемого явления, признание того факта, что «развитие индивида обусловлено развитием других индивидов, с которыми он находится в прямом или косвенном общении, и что различные поколения индивидов, вступающие в отношения друг с другом, связаны между собой, что физическое существование позднейших поколений определяется их предшественниками, что эти позднейшие поколения наследуют накопленные этими предшествовавшими поколениями производительные силы и формы общения, что определяет их собственные взаимоотношения. Словом, мы видим, что происходит развитие и что история отдельного индивида отнюдь не может быть оторвана от истории предшествующих или современных ему индивидов, а определяется ею»[68]68
  Там же, с. 440.


[Закрыть].

Способ производства порождает социально-экономическую формацию и, в свою очередь, порождается ею. Последняя реализуется в соответствии со спецификой, характерной для национальной культуры, экологической среды обитания, групп населения. Способ жизни данного общества или групп населения предопределяет способы и образы жизни индивидов.

Указанные отношения образуют структуру исторического процесса функционирования старого бытия и становления нового. При этом с точки зрения К. Маркса и Ф. Энгельса, способ производства материальной жизни и конкретные формы общения индивидов в их классовых и групповых структурах являются двумя взаимодействующими сторонами общественного процесса.

Истолкование смены образов (способов) человеческой жизнедеятельности в трансформации общества встречаем мы в третьем тезисе К. Маркса о Фейербахе: «Материалистическое учение о том, что люди суть продукты обстоятельств и воспитания, что, следовательно, изменившиеся люди суть продукты иных обстоятельств и измененного воспитания, – это учение забывает, что обстоятельства изменяются именно людьми и что воспитатель сам должен быть воспитан… Совпадение изменения обстоятельств и человеческой деятельности может рассматриваться и быть рационально понятно только как революционная практика»[69]69
  Там же, с. 2.


[Закрыть].

Вводя понятие гражданского общества как системы форм общения, непосредственно порождающей условия данного (буржуазного) образа жизни, К. Маркс и Ф. Энгельс указывают, что каждая ступень истории застает в наличии определенный материальный результат, определенную сумму производительных сил, исторически создавшиеся отношения людей к природе и друг к другу, «застает передаваемую каждому последующему поколению предшествующим ему поколением массу производительных сил, капиталов и обстоятельств, которые, хотя, с одной стороны, и видоизменяются новым поколением, но, с другой стороны, предписывают ему его собственные условия жизни и придают ему определенное развитие, особый характер… Обстоятельства в такой же мере творят людей, в какой люди творят обстоятельства»[70]70
  Там же, с. 37.


[Закрыть].

Учение К. Маркса и Ф. Энгельса о способе (образе) жизни составляет фундамент марксистского анализа социальных процессов. Укажем на три важнейших методологических элемента этого анализа.

I. Эмпирическое наблюдение жизненного процесса должно дать возможность: а) устанавливать связи общественной и политической структуры с производством; б) исследовать конкретные формы возникновения общественной структуры и государства из жизненного процесса индивидов; б) изучать идеи и представления людей как определенные элементы реальной жизни индивидов.

II. Анализ производства средств жизни (lebensmitfcel) устанавливает: а) формы физического самосохранения индивидов – строительство искусственной среды, производство продуктов питания, совершенствование и передачу знаний; б) способы деятельности, развертывающиеся вокруг производства жизненных средств, – формы контроля, правовые, политические, экономические, культурные и гражданские институты; классовые и групповые позиции индивидов, профессии и занятия; в) виды жизнедеятельности индивидов – совокупности их общественных, групповых и личностных отношений, их образ жизни, определенный характером жизненных средств.

III. Изучение воспроизводства населения и подготовка этого населения к включению в трудовой процесс, в том числе в информационно-семиотическую деятельность, позволяет определить: а) структуру и тенденции развития семьи; б) структуру и тенденции развития образования и воспитания; в) то общее, что объединяет семью и образование – тип цивилизации и даже шире – тип культуры, так как цивилизации представляют собой комплексы отношений, происходящих из унаследования способа производства жизненных средств и взаимодействия с новыми условиями производства.

В историческом плане понятие «способ жизни» соотнесено с понятием «способ производства». В более узком, конкретно-социологическом плане использование понятия образа жизни (общества, классов, групп или индивидов) предполагает обособленное исследование жизнедеятельности, которое устанавливается или посредством соотнесения данных форм с предшествующими или через сравнение с другими параллельными, отличными от данной формы.

Процесс истории с точки зрения смены способов организации общественной жизни можно схематически представить в виде ряда историологических таблиц (табл. 4, 5, 6, 7)[71]71
  Представленная далее схема составлена на основе следующих источников: История древнего мира/Под ред. В.И. Дьякова, С.И. Ковалева. М., 1956; История средних веков/Под ред. С.Д. Сказкина. М., 1977; А.С. Орлов, Георгиев ВЛ. Пособие по истории СССР для подготовительных отделений вузов. М., 1979; и др.


[Закрыть].

Таблица 4

Первобытнообщинная формация

(2,5 млн. лет до н. э. – 4 тыс. лет до н. э.)

Таблица 5

Рабовладельческая формация 4 тыс. до н. э. – V в. н. э.

Таблица 6

Феодальная формация (V–XVII вв.)

Таблица 7

Капиталистическая формация и эпоха революционного преобразования капиталистической формации в коммунистическую

Конечно, изображение исторического процесса в виде схем на таблицах имеет тот недостаток, что схема не учитывает сложность реальных исторических связей, их переходы и переплетения. Однако при подобном размещении материала исторические границы социальной жизнедеятельности проступают более наглядно.

Указанные границы отмечают вклад каждой формации в развитие общественной жизни: в развитие производительных сил и социальных отношений, в производство знаков информации и культуры. Одновременно указывается на историческую противоречивость и несовместимость условий существования антагонистических формаций с задачами дальнейшего развития общественных отношений, в том числе отношений с природной средой.

Такой подход делает наглядной роль социально-экологических факторов в выработке исторических и индивидуальных форм образа жизни общества. В конечном счете образ жизни данного общества и является той социальной средой, которая непосредственно определяет содержание и формы социальной информации.

Как видно из таблиц, категория образ жизни описывает сложную реальность, причем с течением времени (от формации к формации) наблюдается, во-первых, рост этого усложнения и, во-вторых, увеличивается динамизм социальных явлений, связанных прежде всего с характером техники и научных открытий. В том же ряду находятся так называемые социальные нововведения, непосредственно определяющие динамику общества, например, деньги, кооперация труда, массовые коммуникации и т. д.). Указанные факторы, переплетаясь между собой, обусловливают ускоренное развитие отношений человека с природной средой, превращают социально-экологические отношения в факторы нормирующие. Как показано на таблицах, каждая ступень образа жизни включает достижения предыдущей, а также некоторые остаточные явления, т. д. каждый последующий образ жизни вырастает из предыдущего.

Выводы

Изучение образа жизни в его семиотическом аспекте позволяет представить сложную структуру общества в историческом взаимодействии ее производственных, распределительных, политико-идеологических, культурных и информационных процессов, составляющих единый социальный процесс.

Неразрывная связь между материально-духовным производством с одной стороны, управляющей и регулятивной деятельностью – с другой, формирует необходимую базу комплектования социально-информационных систем. Подобные системы призваны своевременно оповещать общество о важнейших процессах его материально-духовного развития.

Очевидно также, что разработка социальных показателей может плодотворно осуществляться на почве развитой методологии. Чем прочнее связана эта методология с научно-материалистическим изучением материального производства, образа жизни, культуры, функционирования и предназначения социальной информации, тем глубже могут быть отображены в социальных показателях меры взаимодействия исторического и актуального, общего и особенного, желательного и запретного. Социальные показатели и образуемые на их основе социально-информационные системы представляют мощное средство анализа социальной информации. Они нуждаются в комплексной, междисциплинарной разработке, осуществляемой как с помощью классических методов гуманитарных наук, так и с привлечением социальной семиотики и эмпирической социологии.

Единство культурно-исторических и конкретно-ситуативных подходов, демонстрируемых в марксистской социологии, создает прочную базу для истолкования, оценки и прогноза социальных процессов.

Глава II
Критика американских разработок социально-информационных показателей

1. Общая оценка американской информатики

Информационный анализ социальных отношений получает в последнее время все более широкое распространение. В частности, это отчетливо видно по исходящему из США потоку научных публикаций, посвященных социальным показателям, «глобальным моделям», долгосрочным социально-прогностическим и футурологическим разработкам. Интенсивность подобных исследований в США означает, что американские исследователи, по существу, заявляют претензию на лидерство в сфере информационного истолкования социальных процессов.

Пройти мимо этих работ невозможно, но столь же невозможно безоговорочно принять выдвигаемые в них концепции без научной критики. Научное сопоставление подходов, развиваемых американскими социологами, с концепциями советских авторов позволяет выявить ограниченность и предвзятость многих распространенных в американской социологии подходов. Прежде всего это относится к методологической сфере, где советскими учеными выдвинуты глубокие и оригинальные идеи, касающиеся различных уровней фундаментального определения культурно-информационных структур.

На этом уровне многие претензии американской социологической информатики с особой наглядностью выявляются как несостоятельные. Однако и в конкретной фактуре социальных исследований, проводимых в США, можно обнаружить односторонний, узкофункциональный характер предлагаемых информационных моделей и утверждаемых на их основе практических рекомендаций.

В американских исследованиях, посвященных взаимодействиям духовной и материальной сфер, основной упор делается на информацию, а не на культуру. Это обусловлено массово-коммуникативным характером американской национальной культуры.

Основной слой собственно американской культуры реализуется в массовых коммуникациях: в газетах, рекламе, телевидении, литературе для массового чтения. Отсюда – стремление исследователя видеть и изучать культуру прежде всего в массовой информационной среде.

В отличие от европейской традиции массово-коммуникативный стиль в Америке имеет исторические корни[72]72
  Некоторые филологические аспекты современной американистики. М., 1978, с. 5–10.


[Закрыть]. Во-первых, становление американской национальной культуры начиналось при полном отсутствии местного англоязычного устного фольклора[73]73
  Там же, с. 35–89.


[Закрыть]. Во-вторых, вследствие определенной близости идей американской революции идеям французской революции в американской национальной культуре возникает тенденция обращения к греческой и латинской риторике и к выдвижению газетной публицистики как ведущего словесного жанра. Традиция американских литературных и газетных текстов более связана с риторикой, чем с историей философской мысли.

Нормой отношения литературной продукции к читателю во всей сфере обращения текстов оказывается рекламное навязывание образцов. Обычаи рынка традиционных товаров переносятся в область коммуникативной деятельности. Эти обычаи глубоко проникают и в научные области, близко предстоящие к массово-коммуникативной деятельности. Такой областью, бесспорно, является научно-информационное обеспечение социальной политики.

В методологии американских социологических исследований, в том числе в области социологической информатики, преобладают прагматизм и философский позитивизм. Отсюда – примат количественных методов, упор на выявление формально-логических схем. Надо подчеркнуть, что позитивизм наносит ущерб научному содержанию исследования не потому, что развивает преимущественно количественные методы, но вследствие одностороннего применения этих методов.

Трагедия позитивизма, как отмечает А.Ф. Лосев, отнюдь «не в признании логического формализма – она заключается в том, что, кроме логистики, вообще ничего не признается, когда говорят о научном мышлении. Здесь отмахиваются вообще от объектов и субъектов, и самая проблема субъект-объектных отношений объявляется мнимой и ложной»[74]74
  Лосев А. История философии как школа мысли. – Коммунист, 1981, № 11, с. 64.


[Закрыть].

Пороки позитивистской методологии особенно наглядно проявляются в американском контент-анализе – измерении формальных элементов текста. Именно исходная методология не позволяет адептам контент-анализа осуществить культурную интерпретацию текста. В методе контент-анализа элементы текста интерпретируются как объективированное отражение авторского подсознания и не подлежат сознательному истолкованию. Раскрывая тексты с точки зрения «того, что они есть», контент-анализ не позволяет получить ответа на вопрос, «почему они таковы», какую культурную и идеологическую функцию они исполняют.

Пороки, свойственные контент-анализу, характерны и для других процедур американской социологической информатики, в частности и в сфере разработки социальных показателей.

Сегодня хозяйственная, психологическая, научная и социально-культурная практика выступает основой интернационального единства мира. Это единство скрепляется общностью технических средств производства и коммуникаций, реальным социально-экологическим положением в современном мире. Так же, как и потребности демографического и экологического характера, которые уже не являются более национально обособленными, потребности культурно-информационного обеспечения объективно оказываются общемировыми. Вместе с тем очевидно, что информация об общественном жизнеустройстве, отражая важные области политики государств, их потенциал и образ жизни, не может быть идеологически нейтральной.

В.И. Ленин неоднократно подчеркивал, что там, где затрагиваются классовые интересы, там все более проступают субъективные факторы. Вот почему важно не только выявлять предназначение тех или иных показателей в рамках заданной ситуации, но и подвергать анализу саму ситуацию как содержащую цели управления, психологические установки и ценностные ориентации.

В этом – важная положительная роль информационного анализа социальных процессов.

Раскрывая механизм интерпретации общественных явлений, содержащийся в работах буржуазных информаторов, необходимо иметь в виду, что, помимо присущей им классовой установки, некоторые буржуазные ученые недостаточно хорошо знакомы с марксистской теорией общественного развития. Между тем правильное отношение к этим вопросам возможно лишь с учетом широкого исторического и культурно-философского контекста. Как отмечал выдающийся мыслитель нашего времени В.И. Вернадский, «философское миропредставление в общем и в частности создает ту среду, в которой имеет место и развивается научная мысль. В значительной мере она ее обусловливает, сама меняясь в результате ее достижений»[75]75
  Вернадский В.И. Размышления натуралиста: Научная мысль как планетное явление. М., 1977, с. 25.


[Закрыть].

Прагматизм буржуазных авторов, в особенности американских, лишает их возможности фундаментального социально-исторического истолкования исследуемых процессов. Это особенно хорошо видно на примерах проектов «Римского клуба» с его «равновесием производства»; прогностики Гудзонов-ского института, утверждающей престижное потребление в качестве духовного идеала; социальных разработок Рэнд корпорэйшн и т. д. Подобным настроением проникнута и официальная американская статистическая программа «Социальные показатели», в которой социальная и экономическая конъюнктура изолированы от политэкономического процесса.

Быт противополагается бытию, история – повседневному жизнеустройству.

2. Методологический подход к проблемам социальных показателей

Американские информатики пытаются выработать системы показателей, которые позволяли бы давать надежные прогнозы социально-экономических и социально-психологических процессов, позволяя своевременно предотвратить грозящий хаос. К подобным разработкам относятся информационные системы, отображающие текущее соотношение факторов, характеризующих социально-демографическую динамику, разнообразные методики выявления «качества жизни», оценки достоинств и недостатков технологических и социальных нововведений, футурологические модели и т. д.

Несмотря на методологические слабости практикуемых в США информационных подходов, их значение не следует недооценивать.

Спрос на методики социологической информатики, разрабатываемые в США, все время растет, а влияние этих методик быстро распространяется в других капиталистических странах. В этом плане изучение американского опыта весьма актуально.

Важное, если не центральное, место в представлениях о предназначении информационных систем занимает проблема информационного образа. Понятие информационного образа объединяет социальные показатели в единый смысловой комплекс. Это «конечный продукт» информационного анализа. Созданный образ активно влияет на общество, в том числе и в идеологическом плане. Поэтому изучение проблемы информационного образа и опыта получения такого образа в зарубежной социологии является одновременно научной и идеологической задачей.

Не менее важное значение имеет изучение источников социальной информации – социальной статистики, деловой документации, массово-коммуникативных, научных и художественных текстов. Во-первых, такие источники помогают представить Структуру социальной информации, функционирующей в обществе. Во-вторых, в ходе изучения этих источников могут возникнуть новые представления об особенностях и тенденциях социальных процессов. К подобным источникам относятся официальные и официозные документы, разнообразные научные тексты, выступающие в качестве эталонов знания по важнейшим проблемам общественного развития, во многом предопределяющие структуру образов и в известной мере риторический стиль коммуникативной сферы. Таковы, например, американские прогностические разработки, связанные с мировыми энерго-экологическими и демографическими процессами. Анализ таких источников имеет также важное значение для критики выводов и установок, исходящих от американской информатики, что невозможно без фундаментальной проработки наблюдаемых явлений.

Кроме того, информация, содержащаяся в этих источниках, может явиться дополнительным материалом для анализа и прогноза основных направлений развития американского общества и в целом для фундаментального исследования социально-экономических, экологических, культурных процессов. В американской традиции оперирование с формальными социальными показателями восходит к В. Петти и связано с его концепцией «политической арифметики»[76]76
  Петти В. Экономические и статистические работы. М., 1940, с. 2–324.


[Закрыть]. В 1850 г. в США высказывается мысль о необходимости «социальных оценок»[77]77
  Hauser Ph. М. Social accounting. – In: The Uses of Sociology/Eds. P. F. Lazarsfeld, et. al, N 4, 1967, p. 839–875.


[Закрыть]. Следующим шагом в направлении к социальным показателям явилась ассимиляция концепции итальянского исследователя А. Ницефоро, который выдвинул идею «социальной симптомологии»[78]78
  David H. Social Indicators and Technology Assesment. – Futures. 1973, April, p. 238.


[Закрыть]. Само понятие «социальный показатель» возникло, по-видимому, в 1966 г. в изданной в США коллективной монографии «Социальные показатели» под редакцией Р. Бауэра[79]79
  Social Indicators. Ed.R. Bauer. Cambridge, 1966.


[Закрыть]. Какова наиболее характерная интерпретация понятия «социальный показатель»? По мнению Э. Шелдон, главная функция социальных показателей состоит в измерении социальных изменений. Показатели следует брать в виде «временных серий», которые дают возможность сравнивать определенные периоды и выводить долгосрочные тенденции[80]80
  Cm.: David H. Op. cit., p. 241.


[Закрыть]. В качестве наиболее удачного определения, позволяющего развивать представления об информационных функциях социальных показателей, приведем суждение американской исследовательницы Э. Карлисл.

Социальным показателем, по ее мнению, является величина, допускающая операциональное определение в рамках какой-либо центральной концепции, предназначенной для создания информационной системы, описывающей социальную систему[81]81
  См.: Ibid., р. 242.


[Закрыть].

В качестве инструмента информационного анализа социальные показатели применялись в сравнительных исследованиях, посвященных определению степени социально-экономической развитости общества[82]82
  См.: Длин. ПЛ. Специфика социально-экономического развития несоциалистических стран Азии. М., 4978; Каленский В.Г. Государство как объект социологического анализа: (Очерки истории и методологии исследования). М., 1977.


[Закрыть].

В США разработка социальных показателей лежала в основе одной из попыток формализованного подхода к общим проблемам социального управления. Инициаторами этих исследований были Гецкоу, Ф. Катрайт, С. Липсет, Р. Руммель, Б. Рассет, X. Алкер, К. Дойч, X. Лассвелл, А. Бэнкс, Р. Текстор, Р. Бендикс и др.[83]83
  См.: Outright P. National Political development: Measurement and analysis. – American so-ciol. Rev., 1963, vol. 28, N 2; Rummel R.I. The Dimensions of Nations. L., 1972; Banks A., TextorR. A cross-Polity sur-wey. Cambridge, 1963.


[Закрыть], которые опирались на разработанную ранее в американской социологии концепцию сравнительных исследований[84]84
  Cm.: McClelland D. The Achieving Society. Princeton, 1961; Cattell R., Bruel II., Pauker H. An Attempt at Refined Definition of Cultural Dimensions of Synthality of Modern Nations.-American Sociol. Rev., 17 (1951), p. 408–421.


[Закрыть]. Так, Ф. Катрайт, основываясь на идее М. Вебера о сводимости отдельных характеристик социальных институтов в интегральную[85]85
  Cm.: Bendi.x R. Max Weber: An Intellectual Portrait. Garden City, 1960.


[Закрыть], поставил задачу разработать индекс институциональной развитости общества. Корреляционному анализу были подвергнуты 77 стран, представленных группой показателей, охватывающих сферы коммуникаций, урбанизации, экономического развития и распределения рабочей силы. Эти показатели сводились в показатели по каждой сфере, с тем, чтобы выявить их степень связи с политической и институциональной развитостью.

Как подчеркивает Катрайт, «коммуникационный показатель выражает способность и потребность нации в поддержании различных типов коммуникационных систем, зависящих от степени грамотности населения и уровня интеграции социально-экономических отношений»[86]86
  Outright Ph. Op. cit., p. 255.


[Закрыть]. Он был образован суммированием на душу населения числа газетных изданий, единиц потребляемой печатной продукции, объема внутренней почтовой корреспонденции, численности телефонов[87]87
  Cm.: Outright Ph. Op. cit., p. 259.


[Закрыть].

Его объяснительная и предсказательная мощность оказалась самой высокой среди всех показателей. Корреляционная связь с развитием институтов управления составила в данном случае 65 %[88]88
  Cm.: Ibid., p. 264.


[Закрыть].

Другой способ сопоставления государств на основе показателей лежит в основе проекта «Параметры наций»[89]89
  Rummel R.J. Op. cit., p. 268.


[Закрыть]. В этом проекте, осуществленном в 1962 г., были впервые сформулированы некоторые критерии качества показателей. Показатели, по мнению авторов проекта, должны обладать следующими свойствами: а) быть пригодными для описания каждой нации; б) быть сопоставимыми;

в) каждый главный показатель должен быть измерен на основе объективной шкалы; г) каждый главный показатель должен характеризовать особенность обозначаемой нации; д) набор главных показателей должен характеризовать различия между нациями.

Из 236 переменных, характеризующих 15 социальных сфер, по каждой избранной сфере выбирались главные показатели. Например, для сферы «экономическое развитие» главными показателями были число телефонов на душу населения, валовой национальный продукт на душу населения, потребление энергии и т. д.

В сравнительном исследовании А. Бэнкса и Р. Текстора[90]90
  Banks A., Textor R. Op. cit., p. 54–117.


[Закрыть] число характеризуемых сфер расширилось до 57. Как Ф. Катрайт, так и Г. Гецкоу, А. Бэнкс и Р. Текстор ставили задачу функционального описания развитости «национальной системы» посредством наборов показателей.

Что можно сказать по поводу такого определения развитости с помощью измеряемых показателей? В принципе постановка вопроса о численной оценке развитости того или иного общества правомерна, если указываются основания сравнения различных обществ. Однако численные технические характеристики коммуникационных средств в лучшем случае говорят о скорости и объеме передачи сигналов и ничего не говорят о содержании циркулирующих сообщений. В сообщениях, используемых для управления обществом, упор может делаться: 1) на ритуал – направление аудитории к стереотипным действиям по поводу предметов и отношения; 2) на продвижение хозяйственных и политических интересов организаторов коммуникации; 3) на общее осмысление окружающего мира; 4) на осведомление участников коммуникации о непосредственном социальном и природном окружении; и т. д. Тем самым при одном и том же общем объеме коммуникации типы коммуникации могут оказаться существенно различными. Это показывает принципиальную недостаточность чисто количественных показателей и необходимость более глубокого семиотического анализа информационных источников.