Текст книги "Изнанка"

Глава четвертая
Кукловод

– Андрей, вставай.

– А?!

– Вставай, говорю.

– Да… сейчас, – он перекатился на правый бок и чуть приподнялся, опёршись на локоть. – Сколько времени?

– Начало девятого.

Не веря собственным ушам, Милавин бросил взгляд на окно, он был уверен, что увидит всё ту же непроницаемую темноту – ведь едва лёг! – но там оказалась дымчатая утренняя хмарь. Начало девятого. То есть проспал Андрей часов девять, если не все десять, вот только он отнюдь не чувствовал себя отдохнувшим. Как будто лёг прикорнуть какой-нибудь час назад, причём в совершенно неудобной позе, а в результате и не выспался и тело всё ломит. Собственная голова, если верить ощущениям, за ночь стала больше и тяжелее раза так в полтора-два, а перед глазами плыла белёсая пелена, мешающая как следует сфокусировать взгляд на окружающих предметах. «Вроде не пил вчера… или пил, но не помню?…»

– Твою мать, – Милавин помассировал пальцами глаза, пытаясь прийти в себя. Не помогло. В ушах висел противный монотонный гул, даже немного подташнивало.

– Ничего, ничего. Пройдёт, – подбодрил его Иван, сидевший рядом на корточках, – Иди умойся, легче станет.

Андрей рывком сел, обвёл взглядом комнату, тряхнул головой, прогоняя сонную муторность и тяжесть, а потом попробовал встать. Вышло неудачно. Он бы обязательно упал, не подхвати его Иван.

– Да что за хрень такая?! – начал злиться Милавин.

– Как будто с похмелья, да? – то ли спросил, то ли подтвердил его спутник.

Андрей сделал неопределённый жест рукой, означающий: «что-то вроде того». Ему потребовалось усилие воли и несколько секунд времени, чтобы комната перед ним перестала кружиться и раскачиваться.

– На, возьми, – Иван сунул ему в руку пластиковую бутылку с водой. – Надо умыться. Станет легче.

Милавин кивнул и неровной походкой, придерживаясь за стену, двинулся к туалету. Хорошо хоть идти было недалеко. На ходу он скрутил крышку с бутылки, колпачок выскользнул из непослушных пальцев, упал и откатился куда-то в сторону. Ну и чёрт с ним! Ввалившись в совмещённый санузел, Андрей наклонился над ванной, левой рукой вцепился в эмалированный бортик умывальника, чтобы не упасть, а правой начал щедро лить воду себе на голову. Помогло, хоть и не сразу. Он бросил опустевшую пластиковую бутыль прямо в ванну, развернулся и присел на край.

Уф!!! Милавин провёл ладонью по мокрому лицу. Вроде полегчало. Нет, чувствовал он себя по-прежнему отвратительно, а собственная голова всё ещё оставалась огромной и тяжёлой, но теперь, по крайней мере, не кружилась, да и нудный гул в ушах вроде поутих. Просидев так ещё некоторое время, Андрей всё-таки встрепенулся, встал, подошёл к раковине и начал умываться, благо с вечера здесь осталась ещё одна полупустая бутылка с водой.

Когда он вернулся в комнату, Иван уже нарезал колбасу для бутербродов, а котелок стаял на огне газовой горелки.

– Ну как ты?

– Нормально, – соврал Андрей, оглядывая комнату. – А где волки?

– Ушли вместе с Морошкой пару часов назад, – ответил Иван. – Она сказала, что ей с нами стало скучно.

– Ну и хорошо.

– Да уж, неплохо. Правда, предупредила, что будет наблюдать за нами.

– Как это? – Милавин сел на диван.

– А хрен её знает! – Иван закончил с бутербродами и заглянул в котелок. – Здесь, на Изнанке, она может очень многое… О, вода закипела. Ты – чай или кофе?

– Кофе, наверно. Только, знаешь, есть я не буду. Что-то мне как-то погано.

– Знаю я, что тебе погано, – кивнул Поводырь, разливая кипяток по чашкам. – Мне тоже, просто я уже привык. Когда спишь здесь, ты почти беззащитен, и Изнанка вытягивает из тебя жизнь гораздо быстрей.

– То есть, здесь такое «доброе утро» обычное дело?

– Да.

– Мог бы предупредить.

– А толку-то? Во-первых, идти ночью я бы не рискнул даже вместе с Морошкой, а во-вторых, отдохнуть всё равно надо было…

– Что-то я не чувствую себя отдохнувшим, – невесело усмехнулся Андрей.

– Если спать не ложиться будет ещё хуже, я пробовал. А то, что тебе хреново, это пройдёт через час-полтора, – он поставил перед Милавиным уже наполненную кипятком кружку и банку с растворимым кофе. – Но есть всё равно надо. Когда ты ешь, ты как бы напоминаешь самому себе, что ещё живой. Так что давай, налегай.

– Понятно, спать поменьше – жрать побольше. Так? – Андрей обречённо вздохнул, насыпая себе кофе.

– Вроде того, – кивнул Иван, – Кстати, а чего ты на полу лёг?

– В смысле?

– Мог бы диван разложить, – пожал плечами Иван.

– Да? Не знаю, – смущённо хохотнул Андрей, – не сообразил.

– А я когда вернулся, смотрю, ты уже спишь. Ну, я будить не стал. Пришлось, тоже на полу укладываться.

– Извини.

– Да ладно, ерунда.

Первый бутерброд Андрею пришлось буквально через силу проталкивать в желудок, но дальше всё пошло намного лучше. Оказывается, он был очень голоден. А самое главное, с каждым проглоченным куском, чувствовал себя всё лучше и лучше. Милавин сжевал все три бутерброда, и взялся нарезать себе четвёртый.

– Ты ещё будешь? – глянул он на Ивана.

– Нет. А ты, смотрю, оклемался.

– Да, отпустило.

– Тогда давай – доедаем и собираемся. Время дорого.

– Хорошо. А долго нам ещё идти?

– Не долго. Если бы вчера всё прошло гладко, то ночевали бы мы уже в посёлке.

– Так что это за посёлок-то? Скажи уже, наконец, – Андрей решил проявить настойчивость.

Иван взял паузу, в очередной раз почесал щёку на месте шрама и только потом ответил.

– Главный там – Лёха, его ещё называют Кукловодом. Я с ним давно работаю. Он скажет нам, где искать твою дочь. Если, конечно, она в этом слое…

Андрею совершенно не хотелось говорить и даже думать о том, что Сашка может оказаться где-то на нижних слоях.

– Ты говорил, что ему надо будет заплатить? Чем? Деньги ведь здесь не в ходу… Водкой? Сигаретами?

– Нет, – криво ухмыльнулся Поводырь, – водка и сигареты Кукловода не интересуют, он ими сам приторговывает.

– Тогда что?

– Твои воспоминания, – ответил Иван, глядя собеседнику в глаза.

– Как это?

– Сам не знаю. Но у Лёхи есть способ…

– А зачем ему мои воспоминания?

– Не понимаешь?

Андрей покачал головой.

– Здесь память – это жизнь. Пока что-то помнишь – ты остаёшься здесь. Как забыл – становишься призраком и постепенно переселяешься на другие слои. Он забирает чужие воспоминания и продлевает себе жизнь.

– Получается, он скупает чужие жизни?

– Чтобы самому прожить подольше, – кивнул Иван.

– За водку и сигареты? – скептически уточнил Милавин.

– Нет. Не только. Кукловод торгует всем, чем попало. Может на заказ доставить тебе сюда любую вещь из мира живых.

– Он может ходить на сторону живых?

– Конечно, он ведь живой. Как ты и я.

– Угу. Ясно, – Андрей как-то не сообразил, что кроме них двоих, тут могут быть и другие пришельцы с той стороны. – И много этот Кукловод с меня возьмёт за Сашку?

– Не знаю. Но это будет обязательно что-то хорошее, светлое и очень личное, всякую гадость он не собирает. Цену всегда назначает сам, потому что знает, что кроме него нам обратиться не к кому.

– То есть без него нам не обойтись? – теперь уже Андрей смотрел на Ивана в упор.

– Да, – он не отвёл взгляда, – Нам нужно знать, где сейчас твоя дочь. Прочёсывать весь город – нет времени.

– Тогда давай собираться. Нечего тянуть.

Закончив с завтраком, принялись укладывать вещи. Это не заняло много времени. Скатать спальники, упаковать их в чехлы, свернуть коврики, убрать полотенце и несессер в рюкзак. Уже переодевшись в форму, Андрей несколько секунд задумчиво смотрел на пластиковые наколенники, в конце концов, решился и сунул их в рюкзак. Если сегодня им предстоит протопать столько же, сколько вчера, то ноги следовало пожалеть. Андрей влез в разгрузочный жилет, выдохнул, застегнул. Вроде готов. Иван тоже заканчивал укладывать рюкзак.

– Я готов.

– Хорошо, выходи на площадку, – кивнул Поводырь. – Я проверю, может забыли чего, и двинусь следом. Пистолет держи наготове.

– Ясно.

Милавин взял «ТТ» в правую руку, левой открыл замок и потянул дверную ручку на себя. Едва просвет между дверью и косяком стал достаточно широк, что-то серое проскользнуло внутрь, стелясь над самым полом. Сердце у Андрея судорожно дёрнулось, обдав холодком изнутри, но это оказался всего лишь вернувшийся домой хозяин квартиры. Серый с благородным серебристым отливом кот запрыгнул на подлокотник кресла и окинул комнату взглядом.

– Смотри, кто вернулся!

– Всё правильно, – Иван тоже искренне обрадовался. – Раз Морошка и волки убрались, он решил, что может вернуться.

– Слушай, оставь ему чего-нибудь поесть, раз уж мы у него заночевали.

– Оставлю, конечно.

* * *

По улицам Москвы плыл туман. Густой и грязно серый. Все предметы, что находились дальше пятнадцати-двадцати метров, таяли в дымке, превращаясь в мутные силуэты на фоне сплошной белёсой пелены.

– Туман? Откуда? – Андрей ошарашено замер на крыльце подъезда, совершенно не узнавая родной город.

– Здесь и не такое бывает, – пожал плечами Иван, он не выглядел удивлённым.

Поводырь вышел почти на середину улицы и огляделся вокруг.

– Видимости никакой. Держись рядом и не забывай оглядываться. Почаще.

Милавин едва ступил на тротуар, когда озиравшийся Иван вдруг коротко рявкнул: «Слева!» и, вскинув автомат, сел под прикрытие припаркованного автомобиля. Андрей тоже шарахнулся в сторону, прижался плечом к стене здания, ствол пистолета метался по сторонам в поисках опасности.

– Не стрелять! – тут же скомандовал Иван. – Это лизун. Он уходит.

Милавину показалось, что он различает шлёпанье босых ног по асфальту, но самого падальщика, он так и не увидел, тот успел скрыться в тумане.

– И что? – из-за выброса адреналина в кровь, голос Андрея прозвучал звонко и хлестко.

– Ничего, – Поводырь спокойно выпрямился во весь рост. – Волки ушли, вот он и осмелел. Скоро их тут много будет. Но нападать не станут – мы им тут достаточно наследили. Есть чем поживиться. Давай за мной.

Они пересекли Большую Никитскую, прошли мимо красно-коричневого здания театра Маяковского, снова уходя в лабиринт московских переулков. Андрей чувствовал себя, мягко говоря, неуютно. Если к опустевшим улицам он успел более-менее привыкнуть за вчерашний день, то туман, что вился сейчас вокруг них плотным облаком, это уже перебор. Разве бывают туманы в Москве? Да ещё такие густые? Это ведь не Лондон какой-нибудь… Но клубы испарений плыли по улицам вопреки всем доводам рассудка. Тумана не должно было здесь быть, но он пришёл, вторгся в город как будто вражеское войско, получившее всего полдня на разграбление столицы.

Чтобы как-то отвлечься от невесёлых мыслей, Милавин поспешил завязать разговор.

– Слушай, Иван, а почему мы обошли центр? Ну там, Лубянку, Охотный ряд, да и Кремль. Там есть что-то опасное? Какая-нибудь тварь?

– Не знаю наверняка, – не оборачиваясь, ответил Поводырь. – Но, по-моему, там самое место для всяких тварей.

Андрей коротко и немного нервно рассмеялся. Прозвучало, и правда, смешно, хотя Иван вовсе не собирался шутить. Он, похоже, вообще не был настроен на разговор, но Андрей не хотел так просто отступать.

– Что ты имеешь в виду?

– Слишком старые места, слишком много там было убийств, предательства и прочей дряни. Я стараюсь держаться оттуда подальше.

– Ясно. А…

– Не болтай! – перебил его Иван. – Из-за чёртова тумана мы ничего не видим, а из-за твоей болтовни ещё и не слышим. Закрой рот!

Андрей не стал отвечать. Заткнуться, так заткнуться. Хотя можно было и помягче это сказать.

Они продолжали идти по выбранному с самого начала переулку, не сворачивая. Андрей искренне старался прислушиваться и оглядывался едва ли не по два раза в минуту. Но и то, и другое было тщетно. Ватная стена тумана не только мешала что-либо разглядеть дальше пятнадцати шагов, но и впитывала в себя все звуки, оставляя лишь едва различимые шорохи и отголоски. Впрочем, через несколько минут Милавин стал кое-что различать в окружающей тишине. Но лучше бы он этого не слышал…

Андрей замер на месте, до боли стиснув рукоять пистолета. Ничего. Тишина. Показалось, вроде бы… Ну вот и хорошо. Однако стоило ему двинуться вслед за Иваном, как он тут же снова услышал позади себя отзвуки чьих-то шагов. Милавин опять остановился, на этот раз оглядываться не стал. Из тумана позади него донесся шорох, раз, другой, потом всё стихло. Может это эхо его собственных шагов или ему просто показалось… или тот, кто крадётся за ними следом, слишком хитёр и осторожен.

Андрей двинулся вперёд и задумчиво глянул на затылок Ивана, маячивший поверх рюкзака. Сказать? А вдруг, действительно, только кажется. Такое бывает, когда гуляешь один по лесу, по парку или когда поздно вечером возвращаешься домой по пустынной улочке, чтобы сократить дорогу. В обступившей тишине вдруг начинаешь слышать позади чьи-то шаги. Оглядываешься – а сзади никого нет. Тебя напугало лишь гулкое эхо. Тогда мысленно ругаешь себя, за расшалившиеся нервы и мнительность, усмехаешься и идёшь дальше, в крайнем случае, возвращаешься на освещённый фонарями проспект и спокойно идёшь домой длинной дорогой.

А что делать сейчас? Просто отмахнуться не позволял хотя бы тот факт, что вчера Милавина дважды едва не сожрали заживо. И в то же время ему совсем не хотелось выглядеть истеричным дураком в глазах напарника. А шаги за спиной продолжали звучать. Причём – Андрей не стал бы утверждать, но ему казалось – они приближались, то есть этот кто-то догонял их. Милавин опять остановился и вскинул оружие. Тишина. Проклятая тишина. Он опустил пистолет.

– Не отставай.

Голос Ивана заставил его вздрогнуть. Нервы были на пределе.

– Знаешь, по всем законам жанра сейчас из тумана на нас должен кто-нибудь напасть, – Андрей нагнал Поводыря и попытался перевести всё в шутку. Получилось не очень хорошо, голос подрагивал от напряжения.

– Хреновые у тебя законы… и жанр такой же, – откликнулся Иван, сейчас его голос как никогда походил на брёх старого злобного пса. – Давай за мной!

«А ведь он тоже на взводе» – понял Андрей, – Ему тоже весь этот туман поперёк горла».

Они продолжали шагать по переулку. Милавин развернулся и теперь шёл спиной вперёд, до рези в глазах вглядываясь в грязно серые клубы испарений позади. Тот, кто шёл следом за ними, был уже рядом, судя по звукам шагов, держался где-то на самой кромке тумана, не показываясь на глаза. Если конечно он, этот преследователь, действительно существовал… Чёрт возьми! От этого можно с ума сойти.

Переулок, наконец, закончился и вынырнул поперёк широкой, в несколько автомобильных полос, улицы. Иван остановился, присел на одно колено у стены дома. Андрей едва не налетел на него, шагая задом наперёд. В последний момент он заметил напарника и сел с ним рядом. Поводырь скорее вслушивался в поперечную улицу, чем пытался что-то увидеть. Милавин не спускал глаз с оставшегося позади переулка. Вдруг, на фоне грязно белой пелены проявился силуэт пригнувшейся к земле человеческой фигуры, неясный, расплывчатый, едва угадываемый в клубах тумана. Однако для Андрея этого было более чем достаточно, он рванул на себя затворную раму «ТТ», с лязгом досылая первый из трёх оставшихся патронов в ствол.

Он был готов выстрелить, но силуэта уже не было, только стена проклятого тумана.

– Что?! – Иван рывком развернулся и прижался рюкзаком к стене.

– За нами идёт кто-то, – выпалил Андрей. «Лучше уж быть живым идиотом, чем мёртвым умником».

– Кто?

– Не знаю…

– Ты его видел? – Поводырь крутил головой, стараясь одновременно следить и за улицей и за переулком.

– Почти… Слышал… То есть…

– Ну?!

– Я не уверен. Может быть, мне показалось.

Иван недовольно поджал губы, но промолчал.

– Я понимаю, глупо звучит…

– Тихо, – шикнул на него Иван.

Андрей замолчал. И они с полминуты простояли в абсолютной тишине.

– Я ничего не слышу, – покачал головой Поводырь.

– В том-то и дело. Он идёт за нами, когда мы идём, и останавливается, если мы останавливаемся.

Иван снова промолчал, но взгляд, которым он смерил Милавина, очень не понравился Андрею. Внимательный, обеспокоенный и чуть-чуть жалеющий.

– Я понимаю, как это звучит. Но я должен проверить, – он встал рядом с напарником и заговорил шёпотом, едва не в самое ухо. – Ты иди вперёд, а я останусь и подожду. Пусть он на меня выйдет.

– Нет, – сходу отверг его идею Иван, – по одному – не годится. Только вместе.

Андрей не нашёлся, что возразить. Честно говоря, ему и самому совершенно не хотелось оставаться без напарника в этом тумане. Может быть тот, кто идёт за ними следом, только этого и ждёт… если, конечно, там действительно кто-то есть.

– Сделаем так, – принял решение Иван. – Идёшь впереди. На той стороне улицы, прямо напротив, ещё один переулок. Входишь в него. Идёшь прямо, никуда не сворачивая. Я побуду замыкающим, послушаю, что к чему.

– Хорошо, – Андрей благодарно кивнул, и они поменялись местами. Милавин окинул взглядом улицу. Он неплохо ориентировался в центре, поэтому сейчас сразу узнал Воздвиженку. Глянул налево, но из-за тумана – будь он неладен! – не сумел различить дальше по улице ни кремлёвских башен, ни Александровского сада.

– Давай, пошёл, – поторопил его Иван.

Андрей двинулся вперёд. Сжимая в руках уже взведённый пистолет, он осторожно вышел на проезжую часть. Поводырь выждал немного и пошёл следом за ним. Они пересекли улицу и углубились в очередной переулок. Здесь Иван остановился, прислушиваясь. Андрей тоже присел у стены.

– Дальше, – не оборачиваясь, бросил Иван.

Милавин продолжил движение. Справа от них тянулся чёрный кованый забор с золотистыми двуглавыми орлами, за ним в клубах тумана неясно угадывалось белое здание Министерства обороны с высокими арчатыми подъездами, которые перекрывали угольно чёрные ворота. Слева – плотно жались друг другу двух– и четырёх этажные дома постройки начала прошлого века. Когда их сменил сквер, огороженный чугунной оградкой, Иван приказал остановиться.

– Стоп!

Ещё почти минута прошла в ожидании. Иван опустился на одно колено и вслушивался, Андрей тоже присел неподалёку.

Наконец, Поводырь тяжело выдохнул и поднялся на ноги.

– Ну и что там? – не вытерпел Милавин.

– Ничего.

– Ты уверен?

– Я же сказал – ничего, – но раздражённый голос с головой выдал все его сомнения. Иван и сам это понял, взгляд его нервно шарил вокруг, перепрыгивая с одного предмета на другой.

– И что будем делать? – выждав немного, спросил Андрей.

– Двигаться, – почти прорычал Поводырь. – Идёшь впереди, не зависай, вниз по улице до Боровицкой площади, а там направо. Усёк?

Милавин кивнул.

– Пошёл.

«Двигаться» и «не зависать» отнюдь не означало бежать, и всё же когда Андрей, сорвавшись с места, бросился через сквер, Иван не стал его останавливать, а устремился вслед за ним. Назвать это откровенным бегством было нельзя, но перемещались они теперь торопливыми нервными рывками. Перебежка, замереть у стены или уличного фонаря, прислушаться, может быть, оглянуться, а потом снова перебежка. Всякий раз, оглядываясь и вскидывая пистолет, Милавин не сомневался, что придётся стрелять. Ведь на бегу через топот собственных шагов и хрип дыхания он отчётливо слышал, как за ними неотступно следует тот, другой, из тумана. Но раз за разом улица позади него, насколько позволял разглядеть туман, оказывалась пустой. Крик Ивана подгонял: «Пошёл! Пошёл!», и Андрею приходилось буквально через силу разворачиваться и снова бежать, и опять слышать за спиною чужие шаги. Что слышал и о чём думал сам Иван, оставалось только догадываться. Но все его движения сейчас стали отрывистыми, точными и до предела лаконичными, совсем как вчера, возле спорткомплекса «Олимпийский», когда обнаружили брошенный наблюдательный пост Богомольцев.

Они выскочили на Боровицкую площадь. Андрей скорее почувствовал, чем увидел, открывшийся простор. Свернул, как было указано, направо, мимо промелькнула крошечная часовенка с мозаичными ликами святых в арочных проёмах. Направо уходила улица, однако голос Ивана подстегнул со спины: Прямо!

Милавин проскочил мимо поворота, оглянулся. Иван не отставал, бежал следом, то и дело оглядываясь.

– Куда?!

– Следующий поворот направо! – пользуясь паузой, Поводырь остановился и развернулся всем корпусом назад, ствол автомата рыскал из стороны в сторону, в поисках цели.

Андрей срезал угол, пробежав через газон, и свернул на узенькую улочку. Плотно зажатые между домами две автомобильные полосы, да пешеходные тротуары по бокам. Он успел пробежать по ней с десяток метров, прежде чем Иван остановил его:

– Стоп!

Милавин развернулся и вскинул пистолет, готовый прикрыть напарника.

– Отдышись, – сам тяжело дыша, сказал тот. – Всё… добрались.

– Куда добрались? – Андрея колотило, но – как он сам себя убеждал – не от страха, а от возбуждения.

– Вон смотри, – Иван мотнул головой, указывая дальше по улице и чуть вверх. Он прислонился рюкзаком к стене дома, подался корпусом вперёд и упёрся руками в колени. Похоже, ему тяжело далась это пробежка.

Милавин оглянулся. Метрах в десяти-пятнадцати от них, на самой границе видимости, через улицу оказался перекинут навесной мост-туннель. Он крепился на уровне третьих этажей между двумя домами по разные стороны улицы. Андрей бы и сам обязательно заметил его, если б не туман, да ещё если б не бежал, практически не разбирая дороги.

Явно самодельный и собранный в кустарных условиях мост, тем не менее, был сработан на совесть. Основанием служили металлические рельсы, поверх которых шёл настил из досок, деревянные же стены высотой в человеческий рост с узкой продольной бойницей метра три-четыре длинной. По верхней части забора торчали шипы из арматуры, да ещё вся конструкция снаружи была плотно опутана витками колючей проволоки. Оно и понятно, люди здесь защищались не от обстрелов, а от очередной голодной твари, которая попытается залезть к ним в укрытие.

Через щель бойницы Андрей различил внутри две совершенно неподвижные человеческие фигуры. Один из сторожей пристроился за пулемётом, ствол которого торчал из амбразуры. Второй чуть в стороне.

– Ещё один наблюдательный пост?

– Да. Сам посёлок чуть дальше по улице.

Милавин внимательно следил за фигурами в проёме амбразуры, прошло секунд десять, за это время ни один из сторожей не шелохнулся. Это решительно не понравилось Андрею.

– А они там живы, вообще? – он тут же вспомнил опустевший посёлок Богомольцев.

– Более-менее, – криво усмехнулся Иван, стягивая с головы вязаную шапочку и вытирая лоб.

– Чего тогда молчат? – он обратил внимание, что ствол пулемёта был направлен аккурат на них.

– Да они в принципе ребята не болтливые. Нормально всё. Не дёргайся. Меня уже узнали.

Поколебавшись ещё пару секунд, Андрей тоже позволил себе расслабиться. Подошёл к стене и откинулся на неё рюкзаком, хоть немного разгружая спину.

– Этот… из тумана… сюда не сунется? – он кивнул назад.

Иван тоже оглянулся. Немного помолчал, а потом зло сплюнул на асфальт.

– Да нет там никого.

– А чего же тогда мы бежали? – Милавин усмехнулся, нервное напряжение схлынуло, оставив после себя пьянящую лёгкость.

– А мне откуда знать, куда ты так ломанулся? – тоже оскалил зубы Поводырь.

– Так сам ведь тоже не отставал…

– Мы своих не бросаем.

– Да пошёл ты, – от души рассмеялся Андрей.

– Сам иди, – в тон ему хоть и без смеха откликнулся Иван.

Некоторое время они стояли молча, наслаждаясь тишиной и спокойствием.

– Ладно, – прервал затянувшийся отдых Поводырь, – пора двигаться. Ты, кстати, пистолет-то убери. Всё-таки в гости идём.

– У меня патрон в стволе, – напомнил Милавин.

– Давай сюда, разряжу…

* * *

Едва они прошли под навесным мостом, как из тумана впереди начала проявляться стена, перегораживающая всю улицу. Ещё несколько шагов, и Милавин смог различить, что основой для стены послужили сваленные друг на друга легковые автомобили. Кто-то немало потрудился, сперва, срезая с машин крыши и оконные стойки, а потом, укладывая их аккуратными штабелями, так чтобы получился забор метра три высотой. Вся постройка тоже оказалась увита гирляндами колючей проволоки. Сразу было видно, что местные обитатели ради собственной безопасности не жалеют ни сил, ни времени.

– Солидно, – едва не присвистнул Андрей.

Иван молча кивнул.

Они подошли к калитке, расположенной в центре стены. Сваренная железная рама, обтянутая стальной сеткой, оказалась только первой дверью, за ней висела вторая, собранная из толстого промасленного бруса и усиленная стальными полосами. Сейчас вторая дверь была открыта, а за сеткой неподвижно стоял охранник. Среднего роста мужчина, одетый в натовский камуфляж, на груди отечественный разгрузочный жилет, в руках автомат Калашникова и даже кевларовая каска на голове, тоже, кстати, натовская.

Когда Андрей и Иван подошли достаточно близко, охранник отодвинул щеколду и открыл перед ними пронзительно скрипнувшую калитку.

– Заходи, – пропустил напарника вперёд Поводырь, но Милавин замер на месте, не в силах оторвать глаз от лица охранника. Его охватила странная смесь чувств из удивления, страха и отвращения.

Выглядел этот странный солдат просто ужасающе. Не бледная, а уже мертвецки серая кожа, настолько обескровленная, что на щеках и на лбу блёкло-синей сеточкой проступили сосуды. Из складок обвисших лилово-фиолетовых век таращились ничего не видящие стеклянные глаза. Крошечные, как будто проколотые шилом, зрачки навсегда замерли посреди тусклой радужки. Андрей даже почувствовал запах подгнившего, уже начавшего разлагаться мяса. Не хватало только запёкшейся чужой крови на щеках и подбородке, а так охранник смотрелся, как готовый статист для какого-нибудь зомбятника Джорджа Ромеро.

– Иван, что с ним?

– Шагай. Не задерживайся, – Поводырь едва ли не силой впихнул Андрея в калитку, а потом потащил прочь.

– Да подожди, – Милавин отвернулся от охранника, только когда тот начал закрывать калитку. – Он что зомби?!

– Вроде того. Кукловод называет их своими мамелюками.

– Мамелюками?

– Да, это что-то из турецкой истории. Пошли.

– Из египетской, – машинально поправил Андрей, не двигаясь с места – Это солдаты-рабы в Египте.

– Да без разницы, – дёрнул плечом Иван.

– Откуда он их взял?

– Это бывшие люди, – Поводырь понял, что разговора не избежать. – За долги или за какие-то преступления Кукловод забрал у них большую часть памяти. Теперь они у него и вправду вроде рабов получаются.

– А почему они выглядят как ожившие мертвецы?

– А как им ещё выглядеть? Они потеряли почти всю свою память. По-хорошему, им бы давно стать призраками и уйти отсюда. Но Кукловод каким-то образом держит их здесь. Они и есть ходячие покойники. Так и выглядят.

Милавин ещё раз оглянулся на охранника у калитки, тот уже закрыл вторую более тяжёлую дверь и теперь неподвижно стоял, пялясь пустыми глазами прямо перед собой. Автомат он держал на уровне груди, приклад у правого плеча, ствол косо уходит влево и вниз, одна рука на рукоятке, другая на цевье. Удерживаемое таким образом оружие всегда наготове, но долго так не простоишь – руки затекут. Однако мамелюку, похоже, было плевать на этот факт, впрочем, как и на все остальные. Он простоит так хоть час, хоть день, хоть год, ему без разницы. Подумав об этом, Андрей почувствовал холодок где-то под сердцем.

– Его из-за этого называют Кукловодом?

– Соображаешь, – кивнул Иван.

– И что… тут, в посёлке, все такие мамелюки?

– Нет, конечно. Здесь живут обыкновенные люди. Но охрану Кукловод доверяет только этим парням.

– Слушай, а убить их можно? – Милавин не удержался и снова оглянулся. Охранник уже почти скрылся в тумане.

– Не знаю, – покачал головой Иван. – Я пока не пробовал. Но если придётся, буду стрелять в голову. Так… на всякий случай. Нам сюда.

Вслед за Поводырём Андрей свернул налево и поднялся на невысокое – в пять ступеней – бетонное крыльцо, украшенное трубками блестящих хромированных перил. Перед ними оказались двустворчатые двери, выполненные из тёмно-коричневого дерева со стеклянными вставками и изогнутыми ручками под стать перилам. И тут Иван спокойным будничным жестом нажал на кнопку домофона справа от дверей. Динамик откликнулся гулким благородным перезвоном.

Милавин разве что рот ни раскрыл от удивления, работающий домофон поразил его, пожалуй, даже больше чем охранник-зомби. За прошедшие сутки в его голове как-то уложилась и даже укоренилась мысль, что действующие автомобили, водопровод, лифты и прочие механизмы остались на стороне живых.

– Работает… – глупо улыбнувшись, произнёс он.

– Ну да, – Иван недоумённо обернулся.

– Так этот твой Кукловод… он – механик, – Андрею понадобилась секунда, чтобы вспомнить местное название.

– Хуже того, он – колдун.

– Колдун… – Милавину удалось справиться с собой, и слово прозвучало скорее скептически насмешливо, чем удивлённо.

В этот момент домофон щёлкнул и радостный мужской голос из динамика спросил:

– Кто там?

– Свои, – не слишком дружелюбно откликнулся Иван.

– Здарова, Поводырь. Ты по делу или в гости?

– По делу.

– Во-от, вечно у тебя так… Но я всё равно рад тебя видеть. Проходите и поднимайтесь сразу наверх. Я у себя.

Домофон издал протяжный писк, и, потянув за хромированную ручку, Иван распахнул одну из дверей.

– Заходи.

Они вошли в просторный офисный холл. Крапчатая серо-белая каменная плитка на полу, стены нейтрального светло-бежевого оттенка, стерильно белый потолок. С потолка свисали люстры, стилизованные под уличные фонари, они заполняли холл искусственным электрическим светом. По обе стороны от входа – чёрные кожаные диваны и журнальные столики. А напротив – стойка ресепшн из того же тёмно-коричневого дерева, в тон к дверям.

Андрей, наверное, уже не удивился бы, если б за стойкой оказалась бойкая девушка-блондинка в белой блузке или сонный охранник в униформе, но там был ещё один зомби-мамелюк. От того, который открывал им калитку, он не отличался ни одеждой, ни вооружением, разве что лицо его выглядело более… свежим. Милавин так и не смог подобрать другого слова. Однако у этого мертвеца лицо действительно смотрелось немного лучше, чем у предыдущего, застывшая восковая маска и стеклянные глаза, но никаких синих веточек вен на щеках и фиолетовых век.

Иван не стал задерживаться. Широким шагом он пересёк холл, оставив стойку ресепшн по левую руку, и открыл ещё одну дверь. Махнул рукой Андрею, пропуская вперёд.

Они вышли на открытую галерею, которая охватывала по периметру небольшой внутренний дворик.

– Ничего себе, – Милавин обвёл взглядом молочно белые колонны с портиками и арочные проёмы галереи.

Большую часть внутреннего двора занимал широкий лестничный пролёт, примыкающий к одной из стен. Он огибал вертикальный туннель лифтовой шахты и вёл на второй этаж. Каменные перила были украшены светильниками, также стилизованными под старомодные уличные фонари.

Не обошлось и без девушки-блондинки, она спускалась по лестнице им навстречу. Правда, положенных офисным дресс-кодом белой блузки и чёрной юбки по колено тут не было и в помине. Вместо этого на девушке были светло-голубые обвислые джинсы «афгани», красно-белые кроссовки и ярко-зелёная майка топик на тоненьких бретельках. Майка едва-едва прикрывала высокую грудь и оставляла совершенно голым живот, демонстрируя всем окружающим серёжку-гвоздик в проколотом пупке. Медово-золотистые волосы были острижены коротко, только косая чёлка свисала едва ли не до подбородка, закрывая девушке левый глаз. Несколько прядей чёлки были выкрашены в розовый цвет. Девушка, громко причмокивая и почти не закрывая рта, жевала жвачку. На вид этой пигалице Андрей бы дал лет пятнадцать-шестнадцать.