Текст книги "Рогатая фея"

Рогатая фея
Яна Бауэр

Jana Bauer

Groznovilca v Hudi hosti

Text © Jana Bauer, 2011

Illustrations © Caroline Thaw, 2011

Original title: Groznovilca v Hudi hosti.

All rights reserved.

Originally published in Slovenia by KUD Sodobnost International, Ljubljana

© ООО «РОСМЭН», 2020

⁂

Лютофея прилетает в Дремучий лес

В ту пасмурную субботу в сторону Дремучего леса летело что-то странное. Очень странное.

Белка посмотрела в небо, взвизгнула:

– Бомба! К нам летит бомба! – И со всех лап помчалась к сове.

– Бомба! Бомба! – проверещала белка.

– Чего? – не понял медведь. Он как раз пил чай в гостях у совы.

Перепуганная белка ткнула пальцем вверх:

– Бомба! Нам конец! Прощай, Дремучий лес!

Сова подняла глаза и недоумённо пробормотала:

– Что бы это такое могло быть?

– Это не птица, – важно рассуждал медведь, глядя в небо, – и не лягушка, не мышь и не крот.

– Очень чудно́, – кивнула сова.

– Я же вам говорю, что это бомба! – крикнула белка. – А бомбы нынче ведут себя отвратительно! Р-а-з-н-о-с-я-т в-с-ё в к-л-о-ч-ь-я!

Белка убежала. А медведь продолжал рассуждать:

– По мне, так оно больше похоже на грушу. На грушу, у которой в руках ёж.

– Только груши не бывают такими разноцветными, – возражала сова, – а ежи такими… такими…

– Похожими на чайник? – подсказал медведь.

Но тут непонятный предмет приблизился…

– Это же воздушный шар! – воскликнули медведь и сова хором.

В самом деле, это был маленький, заштопанный воздушный шар с жестяным чайником вместо корзины.

Шар опускался всё ниже. И вот – БРЯК! – чайник коснулся земли. Южный ветер протащил его по корням. БУМ! БУМ! БАМ! Чайник подпрыгивал, и кто-то внутри чайника громко ругался. Медведь и сова ясно услышали недовольный голосок:

– Ай, больно же! Противный южный ветер! Останови меня уже!

Воздушный шар зацепился за ветки ежевики, чайник остановился. Крышка с треском поднялась, и из чайника вылезла страшно рассерженная малышка в летнем платьице и чепчике. На макушке у неё торчали рога.

– Злюка противный! – Малышка погрозила кулаком ветру, который покачивался на верхушках деревьев. – Чтоб ты знал, тебе повезло, что в чайнике была я, а не моя прабабушка! Могу поспорить, её ты бы не решился так поколотить! Да она мигом схватила бы тебя за хвост и скрутила в бараний рог.

Малышка поправила платьице и потрогала свои рожки-веточки, на которых росли листья. Подумала о прабабушке и её фарфоровых чашках – тонких, будто сделанных из бумаги, с портретом королевы на донышке.

– Точно так моя прабабушка поступила с северным ветром. Чтобы ты знал! – продолжала негодовать малышка. – И это только потому, что он выдул немного табака из её трубки. Ты слышал? Н-е-м-н-о-г-о т-а-б-а-к-а.

Сова и медведь молча наблюдали.

– Это лютофея, – через некоторое время проговорила сова. – Не помню, в чём дело, но лютофеи с ветрами не ладят.

Между тем малышка достала из чайника пёстрый узелок с пожитками, выудила оттуда золотую монету, нашла ближайший папоротник и начала рыть под ним ямку.

– Что она делает? – удивился медведь.

– Закапывает золотую монету, – ответила сова. – У каждой лютофеи есть свой золотой, который она без конца перепрятывает.

– Пойдём поздравим её с новосельем? – предложил медведь.

– Она у нас надолго не задержится, – сказала сова и поднялась в небо. – Лютофеи жить не могут без своих тёток, кузин, сестёр и прабабушек.

Медведь хмыкнул и поковылял прочь.

А лютофея бушевала ещё долго. Грозилась ветру, сердито плевала на землю и дважды пнула чайник. Успокоилась она только тогда, когда заметила в буке пустое дупло.

Подхватив свой тяжёлый узел, малышка вскарабкалась по стволу. Пристроила узел на ветку и залезла в дупло.

– Я тут всё устрою по-своему! – объявила лютофея. – И, уж извините, не всем найдётся место, – решительно сообщила она лесным орехам и спокойно один за другим повыбрасывала их наружу.

Довольная собой, лютофея пошла за вещами. Но внезапно из-за ствола вылетел южный ветер и скинул её узелок вниз.

Узелок развязался, вещи разлетелись по земле. Голубая пуговица закатилась под дуб, а зеркальце оказалось возле ёлки.

– Гадкий ве-е-е-етер! – закричала лютофея.

Она страшно рассвирепела: хрустела пальцами, скрежетала зубами, визжала и вопила во всё горло.

Это очень не понравилось ежу, который проходил мимо.

– Кто опять поднял такой шум? – проворчал он. И вдруг заметил опрокинутый чайник. – Эй! – позвал он. – Есть тут кто-нибудь?

Едва завидев ежа, лютофея подскочила к нему.

– Я же сегодня не причёсывалась! – воскликнула лютофея, схватила ежа и начала водить им по волосам.

Ёж сперва терпел, а потом начал громко возмущаться.

– Какая наглая, невоспитанная девчонка! Я ёж, а не щётка для твоих косм!

Лютофея полюбовалась собой в зеркале. Вот теперь у неё действительно выразительная причёска!

– А ещё «пожалуйста» и «спасибо»! – пробурчал ёж. – Видимо, некоторые не знают таких слов.

– У моей прабабушки, – проговорила малышка, – в ящике комода семнадцать живых ежей. По одному на каждый день месяца. Представляешь, ещё ни один ни разу её не поблагодарил! Ужасно невежливые. Возможно, это потому, что она кормит их черносливом. Я слышала, чернослив вызывает чёрную неблагодарность.

Ёж принялся соображать, точно ли в месяце семнадцать дней, но так и не вспомнил.

– Но мне это не грозит, – продолжала лютофея, – чернослив я вообще не ем. И буду тебе признательна, если смогу каждый вечер тобой расчёсываться. Приходи к моему дуплу, когда стемнеет. Только, пожалуйста, не опаздывай!

Ёж потерял дар речи. Так обращаться со взрослым ежом! Никогда такого в Дремучем лесу не было!

Ёж прикидывал: уколоть лютофею или лучше пожаловаться сове? В итоге сердито фыркнул и ушёл восвояси.

А лютофея зашагала вглубь леса. Свои вещи она оставила разбросанными. «Чтобы им неповадно было», – подумала она.

Лес был красивый и тихий. На пути ей попались отменные лужи.

«Приду их проверить при свете луны», – сказала она себе.

Затем лютофея вернулась к своему буку. Смастерила ступеньки из веточек, посадила несколько диких тыкв, немного декоративных мухоморов. Повесила качели. С большим трудом выволокла из чайника кресло, которое ей удалось стащить у прабабушки, и устало в него плюхнулась. Взяла ручку и хотела было написать в дневнике: «Дорогой дневник, наконец-то я нашла новый дом. Здесь ворчливые ежи и отменные лужи».

Но дневник пропал! Лютофея обшарила всё дупло, заглянула под каждый куст. Дневник будто испарился! Она снова пришла в ярость. Она метала громы и молнии, вопила, визжала, хрустела пальцами и скрежетала зубами.

Первой прилетела сова.

– Что ты шумишь? – спросила она.

– Кто-то украл мой дневник! – проорала лютофея.

– Исключено, – возразил саламандра, сидевший неподалёку.

– Совершенно абсурдное предположение, – сказал дождевой червяк, который как раз проползал мимо.

– У нас в Дремучем лесу не воруют, – пояснил медведь, выходя из-за ёлки.

– А мой дневник украли! – не сдавалась лютофея. – Я всё обыскала. Без толку. Под каждую шишку заглянула. Нет его. И куда он, по-вашему, делся?

Сова задумалась.

– Ёж приходил на тебя жаловаться, – сказала она наконец. – Говорит, ты не умеешь себя вести.

– Какие глупые эти ежи! – бросила лютофея. – Я всего лишь причесалась с его помощью, а он сразу жаловаться побежал!

– Он говорит, ты даже не спросила у него разрешения, – осторожно продолжала сова.

– Ну вот, сама видишь, какой он странный.

Сова вздохнула. «Намучаемся с этой малышкой», – мелькнуло у неё в голове.

Медведь предложил отправиться к ежу, и все согласились.

– Вам чего? – спросил ёж, ощетинившись.

– Ты, случайно, не видел дневник лютофеи? – спросила сова.

– Видел, унёс, прочитал.

– Что?! – взвилась лютофея. – Ты читал мой дневник? Без разрешения!

– И что такого? – хмыкнул ёж. – А я, можно подумать, умолял тебя мной причёсываться!

Сова попросила ежа вернуть лютофее её дневник.

– Там все мои секреты! – огорчённо воскликнула малышка.

– Да уж, когда кто-то суёт нос в твои тайны, это всегда неприятно, – посочувствовал медведь.

Лютофея удалилась, а ёж шепнул на ухо полчку:

– Нужно же было проверить, насколько она опасна.

– И что? – Полчок навострил уши.

– Только представь себе, – заговорщицки начал ёж, – её прабабушка может так сильно плюнуть, что сбивает с дерева ещё зелёную грушу.

Лютофея и волшебный ил

В субботу ночью все звери крепко спали в своих норках и дуплах. Только саламандру мучила совесть из-за того, что он накануне поссорился с улиткой. Южный ветер разогнал облака, и лунный свет струился между могучими дубами.

Лютофея проснулась, сползла с кровати, натянула красивые сапожки и отправилась прыгать по лужам.

– Отменные лужи! – радовалась она.

Лютофея танцевала в лужах всю ночь напролёт. Лишь когда взошло солнце и началось воскресное утро, уставшая малышка побрела к своему буку. На полпути она увидела омут, а рядом табличку:

ВОЛШЕБНЫЙ ИЛ.

ЛУЧШЕ НЕ ПОДХОДИТЕ!

Не раздумывая, лютофея тут же залезла в омут. Ил был чёрный, влажный и отвратительно пах колорадскими жуками. Лютофея набрала его в мешочек и вернулась домой.

Возле бука стояли ёж, полчок и белка. Они поджидали лютофею с самого рассвета. Ёж никак не мог проглотить обиду: какая-то девчонка расчёсывалась им без разрешения!

Полчка ёж притащил с собой, рассудив, что вдвоём легче будет заставить лютофею извиниться. Белка пришла потому, что дупло, которое присвоила лютофея, было на самом деле её, белкино. Правда, она там не жила, но что с того.

– Так просто ты его не получишь! – Белка готова была даже драться за своё дупло. – Нельзя же нагло занимать чужую жилплощадь без договора аренды и арендной платы!

– Верно, верно, – поддержал белку ёж.

Полчок зевнул.

– Ну хорошо, – сказала лютофея, развязала мешочек и положила белке в лапу щепотку чёрного ила. – Посыпь на орехи, и они размножатся.

Белка с довольным видом сжала кулачок и ускакала домой.

– А мне? – Ёж вытянул лапку, воображая, как наколдует себе много-много сладких груш. – Расчёсывание не бесплатно, чтобы ты знала.

Лютофея отсыпала чёрного ила и ему. Ёж, даже не взглянув, что она ему дала, тут же помчался к себе.

– Можно и мне тоже? – попросил полчок. Он прикинул, что, если втереть волшебный порошок в шкурку, шерсть приумножится и станет гуще.

– А тебе за что? – удивилась лютофея. – Я ведь тебе ничего не должна.

– Как это не должна? Ты только подумай, в какую рань мне пришлось встать из-за тебя. И ещё терпеть ежа, который всю дорогу брюзжал.

– Ладно. – Лютофея пожала плечами, дала ему горсточку и скрылась в своём дупле.

Полчок натёрся чёрным илом. Он и не подозревал, что его ждёт.

⁂

В полдень медведь постучался к сове.

– Кума, помоги, полчок сошёл с ума! – едва переводя дух, проревел он.

Из-за дерева выскочил полчок – с зелёной майкой на ушах и с сухой веткой в лапах, которую он то и дело вскидывал, будто ружьё. Полчок возомнил себя охотником: рыл ямы, ставил ловушки. Даже ходил на задних лапах.

– Совсем спятил, – согласилась сова.

Они с медведем с ужасом наблюдали, как полчок готовится напасть на лису. Медведю еле-еле удалось его остановить.

– Полчка нужно изолировать, – объявила сова.

Только они запихнули полчка в заброшенную нору, как вдалеке раздался страшный крик.

– Белка в беде! – одновременно воскликнули медведь и сова.

– Горе белочке, горе! – верещала белка. – Близится конец света! Мои орехи взбесились. Они хотят меня сожрать!

И правда, целый отряд лесных орехов скакал за белкой. Как такое возможно, даже сова понять не могла, а медведь тем более. Однако нужно было срочно что-то придумать.

– Ловушки! – сообразила сова.

Сбесившиеся орехи удалось заманить в яму, которую вырыл полчок. Они попа́дали туда все до единого!

Белка всхлипывала – никак не могла прийти в себя. Едва сова с медведем её немного успокоили, как снова началось. На этот раз с ежом. Он орал в своей норке, а наружу выходить отказывался.

– Ну, давай, ёж, ну ты чего? – уговаривал его медведь. – Выходи!

Но ёж не показывался. После долгих уговоров ёж хотя бы согласился открыть окно.

Медведь с совой так и застыли от изумления. Все ежиные иголки превратились в маргаритки.

– Никогда больше я не смогу принести домой груши! – выл ёж. – Я умру с голода. Но ещё раньше я погибну от стыда.

«Чудно́», – подумала сова, а ёж между тем продолжал:

– Это всё лютофея! Она дала мне волшебный порошок и сказала, что груша размножится, если её этим порошком посыпать. Я посыпал, наколол грушу себе на спину и пошёл домой. И вот!

– Волшебный порошок? – Сова начала догадываться, в чём дело. – Чёрный такой?

– Ага.

– Влажный и вонючий?

– Ну да.

– Полчок и белка его тоже взяли?

Ёж кивнул.

– Волшебный ил! – в один голос воскликнули медведь и сова. – Ёж, идём.

– В таком виде? – ужаснулся ёж. – Ни за что!

– Сам виноват! – разозлилась сова. – Зачем жадничал? Одной груши тебе было мало?

Ёж притих и потопал за совой и медведем.

⁂

Сова постучала клювом в окно лютофеи. Лютофея и ухом не повела. Однако сова колотила так настойчиво, что лютофея наконец слезла с кровати и открыла дверь.

– Послушай, – начала сова, – ты очень нехорошо поступила с полчком, ежом и белкой. Тебе не помешало бы воспитание, девочка.

Лютофея зевнула:

– Спасибо, не надо. Я предпочитаю малиновое желе.

– У нас тут, в Дремучем лесу, все друг другу помогают, – проговорил медведь.

– Ну и помогайте, это ваше дело, – проворчала лютофея. – Если у вас нет малинового желе, оставьте меня в покое. Я иду спать.

С этими словами она захлопнула дверь.

– Ну, что я вам говорил, – забубнил ёж. – Жутко невоспитанная!

Между тем сова заметила на ветке сапожки лютофеи.

– Погодите-ка, – сказала сова и улетела.

Через некоторое время сова вернулась – с влажным чёрным илом в клюве. И положила понемногу в каждый сапожок.

Медведь вздохнул:

– Не уверен я, что это правильно, кума.

– А что делать, если по-хорошему не получается!

⁂

Когда за ветвями старых дубов засияла луна, ужасный крик снова огласил Дремучий лес.

На этот раз кричала лютофея.

Она собралась попрыгать босиком по лужам, но не смогла снять сапожки. Они сидели крепко, будто приклеенные.

Из-за дуба вышел медведь. Затем появились сова, ёж, белка и остальные.

– Помогите мне, – попросила лютофея.

Медведь пожал плечами:

– Ты же хотела, чтобы мы оставили тебя в покое.

– Ну да, – ответила лютофея. – Но ты сказал, что в вашем лесу все друг другу помогают.

Сова и медведь переглянулись. Полчок, довольный, что он снова полчок, кивнул. Белка, которая до сих пор не пришла в себя от пережитого ужаса, – тоже. Только ёж, наполовину в иголках, наполовину ещё в цветочках, опустил глаза.

– Это всего лишь волшебный ил, – сказала лютофее сова. – Через несколько часов колдовство развеется.

– А до тех пор ты не сможешь снять сапоги, – добавил медведь. – Неприятно, но ничего не поделаешь.

Лютофея грустно посмотрела на грязную лужу и поплелась домой. Медведь вздохнул.

А ёж шепнул полчку:

– Знаешь, полчок, в дневнике лютофеи я прочитал, что прабабушка её прогнала, поэтому она здесь. Представляешь?

Полчок зевнул и пробормотал:

– Ага, не очень красиво с её стороны.

Ёж бросил на него строгий взгляд:

– Дорогой полчок, лучше подумай о том, почему она так поступила с собственной правнучкой! И как мы теперь от этой правнучки избавимся?

И недовольный ёж потрусил в сторону дома.

Ёжасный Ёжум

– Я бы выпил чаю, – сказал ёж, когда пришёл к сове в среду в три часа дня.

– Ну да. – Сова поставила чайник.

– Сова, – начал ёж, – ты заметила, что в Дремучем лесу всё не так, как было раньше?

– Да ну? – удивилась сова.

– Всё больше так, как не было, и всё меньше так, как было. И возможно, никогда, сова, правда, никогда уже не будет так, как прежде. И так, как есть, это действительно ужасно, но теперь уж что есть, то есть.

У совы лопнуло терпение.

– Давай, говори уже!

– Надо выгнать из леса лютофею! – выпалил ёж.

– Почему? – со вздохом спросила сова.

– Дерзит, скандалит, нарушает спокойствие, подаёт дурной пример малышам, непристойно выражается, – принялся перечислять ёж.

– Дорогой ёж, – мягко проговорила сова, – лютофея – маленький, невоспитанный, напуганный детёныш. Куда мы должны её отправить? Домой? Слышал бы ты, как ужасно ругается её прабабушка. Нет, ёж, лютофея останется у нас. И мы постараемся её полюбить. Тёплые слова и дружеская поддержка творят чудеса.

– Но…

– Я ведь могу на тебя рассчитывать?

– Ну я вот…

– Ёж! – строго прервала его сова.

– Уф-ф-ф, – выдохнул ёж, допил ромашковый чай и удалился.

Полный мрачных мыслей, он отправился к полчку.

На удивление, полчок не спал. Более того, ёж застал его в дверях.

– Полчок, – прохрипел ёж. Он задыхался, отчасти после бега, но ещё больше от злости. – Мы должны избавиться от лютофеи! Только никому ни слова. Мы сами с ней разделаемся.

– Ну чего ты такое выдумал? – примирительно проговорил полчок. – Зачем от неё избавляться?

– Она чокнутая! – вскричал ёж. – Самая что ни на есть чокнутая! Чёрный ил и всё в таком роде. Ещё эти ежи у её прабабушки. Не говори мне, что это нормально.

– Хм, лютофея и правда иногда немного безобразничает, – высказался полчок.

– Безобразничает?! Скандалит, подаёт дурной пример малышам! – вопил ёж. – Вот недавно я шёл мимо пруда и своими ушами слышал, как головастики неприлично ругались! И это только начало, помяни мои слова!

– Их старый папаша тоже неприлично ругается, – возразил полчок. – Об их матери жабе я вообще помолчу. И знаешь, ёж, они ругались ещё месяц назад, когда лютофею мы и в глаза не видели.

Ёж аж начал икать от возмущения.

– Ты ещё – ик! – пожалеешь! – бросил ёж и пошёл прочь.

Почти у самого дома он встретил белку, которая явно куда-то спешила.

– Белка, ик, ты знаешь, ик, что лютофея выбросила из твоего дупла все орехи? – лукаво начал ёж. – Ик, ик. А ты-то, наверно, запасла их на зиму.

– Да что ты говоришь?! – заверещала белка. – Я совсем про них забыла! Сколько их было? Двадцать? Двадцать три? Сколько, ёж, сколько? Говори! Бедная белочка, ей теперь нечего будет есть зимой!

– Кошмар! Ик, – притворно посочувствовал ёж. – Вот я и говорю, нужно принять меры.

– Конечно, конечно, – закивала белка. – Принять меры, обязательно! Только сейчас мне некогда. Полчок и белочка приглашены к лютофее на чай.

И она убежала.

Эта новость настолько задела ежа за живое, что он тут же перестал икать.

Он сердито хлопнул дверью и зарылся в листья на шаткой кровати.

Ёж злился и думал всю ночь напролёт. Перед рассветом его осенило.

– Я избавлюсь от неё! – воскликнул ёж и кинулся к шкафу. – Я избавлюсь от этой ужасной лютофеи! Причём сам! А если не получится… – бормотал он. – Нет, конечно получится… – Он натянул на голову старый шерстяной носок. Ёж его очень любил – он достался ему в наследство от деда по материнской линии. Впрочем, это не помешало ежу проделать в нём дыры для глаз. – Что ещё, что ещё? – Ёж шарил по ящикам. Нашёл синее покрывало и две старые кастрюли. В покрывало завернулся, а кастрюли надел на передние лапки.

– Я страшный Ёжасный Ёжум, – повторял он низким голосом, пробираясь через ежевику к дому лютофеи.

Он решил, что будет ещё почаще вставлять слово «ужасный», чтобы звучало совсем страшно. Во всём этом одеянии и с кастрюлями на лапах ежу еле-еле удалось добрести до бука.

Ёж барабанил в дверь до тех пор, пока лютофея не открыла.

– Кто тут шумит?

– Я! Страшный Ёжасный Ёжум ужасный! – загудел ёж. – И пришёл я, ужасный, чтобы тебя сожрать!

– Страшный Ёжум, не ешь меня! – запищала лютофея. – Всесильный Ёжум, разреши мне попрощаться с друзьями.

Ёж ответил:

– Ни за что! Но поскольку ужасный я с добрым, хотя и страшным сердцем, я не буду тебя есть, если ты сей же ужасный момент оставишь ужасный Дремучий лес.

– Ёжасный Ёжум с добрым, страшным сердцем, – воскликнула лютофея, – я только возьму узелок и пойду. Спасибо тебе. – И исчезла в дупле.

Ёж представил себе, как она дрожит от страха. Страшно довольный собой, он вернулся в нору и впервые за долгое время радостно произнёс:

– Какой замечательный день!

⁂

Дома ёж лёг в кровать. Он был уставшим, но счастливым. Хотел закрыть глаза, как вдруг у него появилось странное чувство, будто за ним кто-то наблюдает.

Ёж посмотрел в сторону очага. И правда, там кто-то был. Стоял и смотрел на него.

– Полчок, это ты? – осторожно позвал ёж.

– Нет, я Лютая Лютища, – послышался жуткий голос.

– Ты меня съешь? – дрожащим голосом спросил ёж.

– Не знаю, вызовешь ли ты у меня лютый аппетит, – отозвалась Лютища.

– Х-хорошо, ко-ко-конечно, на-наверняка не вызову, – заикаясь, залепетал ёж. – У меня иг-иголки, и я могу затри-тря-застрять.

– Обожаю иголки! – ответила Лютая Лютища. – Но прежде чем я тебя проглочу, скажи мне, я страшней, чем Ёжасный Ёжум?

– В тысячу раз страшней! – простодушно признал ёж.

– Ура-а-а! – раздался писк.

Лютая Лютища исчезла, и на её месте появилась лютофея. У её ног лежало сброшенное одеяло.

– Я выиграла, я выиграла! – Лютофея приплясывала перед кроватью ежа. – Ты дрожал как осиновый лист.

– Неправда! – заспорил ёж.

– Правда, правда! – дразнилась лютофея, подпрыгивая. – Ты струсил! Признай. Ещё немного, и ты бы завизжал от ужаса. Так же как моя двоюродная сестра, когда ей прабабушка вырвала язык.

– Вырвала язык? – ахнул ёж.

– Да, и двоюродная сестра визжала как сумасшедшая. Но я могу её понять. Её правый ботинок, из которого прабабушка вырвала язык, был совсем новенький. А без языка он стал ни на что не годным. Прабабушка бывает такой злодейкой, особенно по четвергам. Если бы была пятница, она наверняка отыгралась бы на левом ботинке. Тот был старым и поношенным. По пятницам у неё настроение получше. – Лютофея начала зевать. – Извини, что я тебя так напугала, – сказала она ежу, взяла одеяло и ушла.

– Я вообще не испугался, – упрямо пробурчал ёж ей вслед.