Текст книги "Призрачный руфер"

Глава 12

Длинная коса… Переваривая услышанное от сестры, Роберт вышел на улицу, в кармане джинсов он припрятал складной нож – к сожалению, это было единственное оружие, доступное молодому человеку в тот момент.

Где искать этого парня? Куда они побежали? Горностай принял решение обойти свой район и закончить поиски в Стахановском, этот парень, который обтирался возле его сестры с подругой, сказал, что тот, с косой, живет на Стаханчике. Полчаса Роберт провел в бессмысленных поисках по темным улицам и подворотням. Он так никого и не нашел. Пришлось отправляться на Ново-Садовую. Там должен жить тот, кого он искал. Времени уже прошло достаточно, нужно было спешить, поэтому Горностай запрыгнул в пятнадцатый автобус – так было быстрее. Искать пути, по которым парень с косой мог добираться до своего дома – было дурацкой затеей. Путей могло быть множество – главное, это его конечная цель. Так или иначе, с погоней или без, пацан будет стремиться попасть к предкам.

От остановки автобуса до первой подворотни нужно было пройти не менее пятисот метров. Не зная в принципе куда направляться, Роберт отправился туда. Но не успел достигнуть дома, как услышал то, что искал. Приглушенный мат нескольких парней, он раздавался сразу из-за угла. Горностай ни на мгновение не задумываясь, зашел за этот угол. Здесь несколько теней согнулись над кем-то неизвестным.

– Что, малыш, испугался?

Роберт притаился, решил сперва послушать их разговор.

– Ты же смелый такой! Чем ты там махаешь? Палкой?

– Ага, меня приложил, теперь синяк будет!

– А я хромаю теперь! Давайте кастрируем этого уродца!

– Кастрируем? – злобно расхохоталась одна из теней. – Чтобы кастрировать, он должен быть пацаном, а не бабой. Косы ведь только бабы носят! А че, пацаны? Среди вас петухов нет? А то мы одеженку с него быстро стащим. Личико-то у мальчика очень симпатичное, если бы не небольшой… – тень снова расхохоталась, – ой, не могу! Короче, если бы не небольшой недостаток, мы бы им побаловались. Но лично я не петух.

– Я тоже нет.

– А че? Вы так говорите, будто бы я… Них…ра! Сами с ним этим занимайтесь!

Стоя в темноте, на небольшом расстоянии от хулиганов, Роберт нахмурился. Парню очень не нравилось, что он не слышал возражений или хотя бы ругательств со стороны того, кого они сейчас обсуждали. Загнанный в угол паренек не только не издавал ни звука, но почти в полной тишине, нарушаемой лишь разговорами теней, не было слышно даже его дыхания. Горностай резко вышел из своего укрытия:

– Старший лейтенант Ермолаев, ваши документы! – рявкнул он как можно строже.

– А?

– Чего?

Тени сразу не сообразили, что именно прозвучало за их спинами. Роберт понимал, что противостоит как минимум троим неизвестного возраста и, возможно, чем-то вооруженным. Горностай догадывался, сейчас они видят лишь его силуэт, поэтому потянулся за спину, как бы за пистолетом, моментально этим движением вызвав панику.

– Ваши документы! – повторил он еще строже и резко дернул рукой.

Тени бросились наутек. Топот шести ног раздался эхом в пустой в это время суток подворотне. Роберт подождал, чтобы убедиться, что убежали все и лишь тогда подошел к последней тени, которая, скрючившись лежала на земле.

– Эй, – позвал он, дотронувшись до паренька, – ты живой? Помощь нужна?

В ответ по-прежнему не раздалось ни звука. Роберт ощупал тело, было слишком темно, чтобы что-то увидеть. Его пальцы коснулись худой руки, затем плеча, почувствовалась майка с коротким рукавом. Он задел липкое пятно – вместе с этим в тишине прозвучал еле слышный стон.

– Эй, ты ранен?

Понимая, что паренек жив, он все равно нашел его шею и нащупал пульс, удары сердца были слишком слабыми.

– Черт возьми, – процедил сквозь зубы Горностай. – Угораздило же тебя. Так, послушай, я не вижу, в каком ты состоянии. Я попробую поднять тебя на руки и вынести на свет. Если задену рану или у тебя что-то сломано, ты почувствуешь боль – не молчи. Постарайся дать мне знать, я не хочу причинить тебе еще больший вред.

Семнадцатилетний парень попробовал просунуть руку под шею мальчика, но тут же получил слабый удар по кисти. Затем было брошено невнятное мычание.

– А, я понял, – Роберт, получалось, кивнул сам себе, – ты не знаешь, кто я. Ты сегодня помог одной девочке, увел этих уродов за собой. Я ее брат. Она попросила меня найти и помочь тебе. Так пойдет?

Не дождавшись ответа, Роберт еще раз попробовал просунуть руку под тело и снова получил слабый удар по запястью. Остановившись на секунду, он сделал третью попытку, проигнорировав сопротивление своего подопечного, все-таки поднял того на руки.

– Ты можешь быть против, но я сделаю это. Обещал сестре.

Его ноша оказалась слишком легкой. По словам Нессы мальчишке должно было быть где-то тринадцать. Так вот почему она так переживала, мальчик был настолько невысоким и худеньким, что в темноте больше походил на ребенка, нежели на подростка.

– Потерпи, я помогу тебе.

Роберт, не прилагая особых усилий, вынес парнишку под свет уличного фонаря. То, что он увидел, не мало шокировало его. Мальчик, почти потерявший сознание у него на руках, был весь измазан в собственной крови. Руки, которые он пытался сжимать в кулачки, красивое лицо, кровь текла из носа, запеклась на его губах.

– Твою мать, – выругался Горностай.

В обычной жизни он не использовал мат, но ситуация была настолько шокирующей, что он не мог удержаться.

– Эй, ты слышишь? Парень! Не умирай! Я сейчас тебе помогу!

У него были заняты руки. Роберту казалось, что, если он опустит мальчишку на землю хоть на секунду, тот перестанет дышать. Узкая грудная клетка парня с косой почти совсем не поднималась.

Опустить все же пришлось. Он должен был позвонить. Присев он пристроил легкую ношу на одно свое колено, вытащил из кармана кнопочный мобильный телефон и набрал номер скорой…

* * *

– Еще скажи, – глухой голос Роберта рухнул прямо на лицо пораженного Габи, – что и меня ты не помнишь!

– Почему же? – Габриэль вдруг открыто улыбнулся. – Голос твой я хорошо запомнил. Старший лейтенант Ермолаев.

Горностай пораженно заморозился. Серые глаза танцевали по миловидному лицу пойманного руфера.

– У меня просто не было возможности тебя отблагодарить. Но вот сейчас она появилась. Спасибо.

– Что? – Роберт несколько раз моргнул, пытаясь осознать, вправду ли слышал то, что только что прозвучало.

– Спасибо, – улыбка продолжила сиять в ответ на его мысли. – Спасибо, что позаботился обо мне тогда. Я порядочно провалялся в больнице.

– Ванессе говори спасибо, – проворчал старший лейтенант и неожиданно отпустил Призрачного.

Полицейский даже немного отошел от него, однако сделал он это в сторону единственного выхода с этой крыши.

Габриэль и не подумал убегать. Пожевав нижнюю губу в легком недоумении, руфер грациозно изменил позу и сел по-турецки.

– Ванессе? Ах, да. Ты что-то тогда говорил такое. Но я не соглашусь с тобой, – Габи погладил рукой свою длинную косу. – Мне на выручку пришел именно ты. А не она. И не кто-то другой. Ты пошел выручать совершенно чужого тебе человека. Просто потому, что тебя попросили.

– Не просто, – нахмурившись оборвал Призрачного Горностай.

Он встал спиной к двери и лицом к беглецу. Сложил руки на груди, полагая, что угрожающая поза сможет испугать последнего. Выглядел со стороны он действительно устрашающе, ростом высок, хорошо накачан, старший лейтенант нередко не участвовал в драках, потому что противник был слишком напуган его внешним видом. И этой решимостью в холодных, серых глазах.

– Она просила. Сказала, ты ей помог, увел нападавших за собой.

– Ерунда, – фыркнул Призрачный, – это были мои проблемы. Девушка была здесь ни при чем. Она просто схитрила и не сказала тебе об этом. Так что, это счастливое для меня стечение обстоятельств. Как видишь, – руфер проворно вскочил на ноги, – я никому не морочу голову.

Габриэль легкой походкой прошелся по крыше взад и вперед. Он ступал бесшумно, по дороге без конца поглаживая свою косу. Казалось, будто бы парень над чем-то упорно раздумывает.

– Я так понимаю, отсюда ты меня не выпустишь и серьезно намерен, – руфер сделал короткую паузу, красноречиво посмотрев на полицейского, – не смотря на наше старое знакомство, затащить меня в участок, хоть и понимаешь бессмысленность этого предприятия?

– Ну, – буркнул Горностай.

– При этом, ты человек слова?

– Это здесь каким боком?

– Ну, таким, что ты, к примеру, не допустишь того, чтобы я погиб?

– Не понял…

Они сорвались одновременно. Руфер в долю секунды достиг парапета и вскочил на него. Несколько локонов волос Призрачного подхватил ветер в момент, когда Габи посмотрел в бездну, открывшуюся у него под ногами. Горностай не заставил себя ждать. Он снова не успел затормозить, подлетев к Габриэлю, обхватил того в районе талии руками и с силой придавил к себе.

Даже в такой позиции Габи умудрился вывернуться, молниеносно, не вырываясь из рук старшего лейтенанта, повернулся к тому лицом и спрыгнул с парапета в сторону Роберта, повиснув у того в объятьях.

– Я давно хотел тебе сказать… – перейдя на хриплый шепот, сообщил Призрачный, – что не могу с тех пор перестать думать о тебе…

Габриэль, поймав удачный момент, подтянулся немножечко вверх и коснулся маленькими, розовыми лепестками своих губ приоткрытого в удивлении рта полицейского. Габи провел кончиком своего острого язычка по внутренней стороне верхней губы Роберта.

От неожиданности, хватка полицейского все же ослабла. Этого юркому зверьку с косой хватило – мгновение, и он выскользнул с крыши через дверь.

Глава 13

– Роб, ты расскажешь, куда убежал вчера ночью?

Старший лейтенант вошел в кухню собственной квартиры, где над сковородой у плиты колдовала Ванесса. В воздухе витал аромат горячей яичницы и поджаренного белого хлеба. За столом у стены уже успел устроиться Эдик. Младший брат в этот день пропустил занятия спортом, и пытался доспать еще несколько минут, приткнув плечо и голову к стене. Он с видимым удовольствием вкушал ароматы, витавшие по помещению и, судя по счастливому выражению лица, перекатывал из угла в угол в своем сознании приятные воспоминания.

– Да, мне тоже интересно знать, – не поднимая век, поддакнул Эдуард Горностай. – Ты договорился с ним? Я уже представляю себе, как Габриэль будет заходить к нам в гости!

– Ты можешь позвать его к нам сегодня вечером! – добавила Ванесса, раскладывая яичницу по тарелкам. – Я приготовлю что-нибудь вкусненькое! Могу твои любимые оладьи с сыром! А, Роберт?

Девушка обернулась, но не увидела старшего брата там, где он стоял секунду назад. Пока она говорила, Роберт успел поморщиться в ответ на прилетевшие в его сторону расспросы и покинуть кухню. Он залез в душ, скинув всю одежду с сильного, взмокшего тела на пол и пустил ледяную воду. Вот уже несколько часов, как молодой мужчина чувствовал себя не в своей тарелке. Не давал покоя ночной разговор. Образ Призрачного руфера и его слова отбивали чечетку в голове полицейского. Он продолжал эту бесполезную борьбу с самим собой. Надо было что-то решать, это дело слишком затянулось, а с него будет большой спрос на службе. Руфер давно уже стал огромной занозой для всех. По-хорошему, ему уже предлагали сфабриковать любое обвинение и запереть того за решетку.

Стоя под ледяным душем, Роберт запрокинул голову назад и позволил холодным каплям обнять свое лицо. Вода попадала на скулы, на высокий, упрямый лоб, стекала по закрытым векам, но особенно чувствительно она покрыла зону губ. С ночи тонкую бледно-розовую кожу на них как будто саднило, непривычное ощущение для Горностая никак не хотело его отпускать. Сцена, как тонкий силуэт, приятно пахнущий розовой водой, спрыгнул с парапета к нему в объятья, как маленькие лепестки чужих розовых губ коснулись его кожи, то едва скользнувшее по ним чужое тепло, будили в молодом полицейском повышение температуры его мощного тела. Он переступил с ноги на ногу, одновременно желая прогнать и усилить это чувство, стянувшее комок возбуждения к зоне паха.

Накануне, когда произошло это прикосновение, проникновение в его личное пространство, неожиданно в его голове все части паззла соединились. Он никак не мог понять, почему же его тянуло с такой силой к этому делу. Почему постоянно преодолевало желание под любым предлогом прикоснуться к Руферу. Почему эти прикосновения становились настолько приятными для него и каждый раз на некоторое время лишали его возможности трезво думать.

Почему он с такой силой раздражался, когда увидел плакаты с изображениями Габи в своем доме. Почему без конца ругался на сестру и младшего брата.

Это была ревность. Он ревновал! Он боялся, что кто-нибудь может завладеть вниманием Призрачного. Только сейчас, ловя жаркое воспоминание на своих губах под этим холодным душем, Роберт признался самому себе, что так и не смог, как ни старался, стереть те юношеские воспоминания о прекрасном создании на крыше высотки, с остервенением тренировавшемся, не боясь ни ветра, ни высоты, ни предательской усталости. В тот раз длинная коса ввела его в заблуждение. Он был готов отдаться влюбленности. И чуть позже, поднявшись на крышу, чтобы познакомиться с загадочным созданием, он увидел две худенькие ноги, торчавшие из-под свободно болтавшейся на нем взрослой рубашки, два огромных медовых глаза и распущенные волосы. Он искренне полагал, что это девушка. Но, к своему смущению, даже узнав, что это мальчишка, не смог с тех пор прогнать из головы прекрасный образ. В ту пору они оба были еще детьми, но сейчас они оба взрослые. Все изменилось. И отношение должно было измениться.

– Роб! – в дверь ванной комнаты постучала сестра. – Роберт! Завтрак готов! Мы ждем тебя!

– Бессмысленно отрицать очевидное, – прошептал старший лейтенант, закрывая кран с водой.

Бледная кожа на его теле покраснела от холода, он задержался, почти получив ожог. Однако Горностай не чувствовал этого, он все еще пытался утихомирить зашкаливавший пульс.

Вернувшись через десять минут на кухню, молодой мужчина был уже полностью одет. Выпив стакан воды, он поцеловал сестру в висок.

– О, какие нежности! – воскликнул Эдик со своего стула. – Этак я подумаю, что братик в хорошем расположении духа!

– Нет, ты ошибаешься, – хихикнула Ванесса в кулачок, – Роберту что-то от меня нужно, оттуда и такие нежности. Давай, садись завтракать и признавайся, в чем дело!

Горностай помедлил с ответом. Он неспеша налил себе чашку кофе, только потом негромко, но при этом отчетливо произнес:

– Я хочу попросить тебя еще раз связаться с ним.

– О! Так вы вчера ни о чем не договорились?!

– А ты сомневалась? – съязвил Эдик, откусив от хрустящего тоста. – Разве Роберт мог когда-то понять Габи? Чтобы мы ни говорили, чтобы ни говорил весь город, у нашего брата все равно остается свое, единственно правильное мнение – Призрачный обычный хулиган! Посадить его!

– Если ты хочешь посадить его, – насупившись, предупредила Несса, – я не стану ни с кем связываться. А ты знаешь, кстати, – Ванесса толкнула младшего брата локтем в бок, – Габи меня вчера вечером обнял!!! И я даже поцеловала его! Несколько раз!

– Да ну! Серьезно?! – Эдик закашлялся. – Эй! Так нечестно! Теперь он влюбится в тебя и общество навсегда потеряет своего героя!

– Может быть и влюбится! А может быть уже!

Спорщики разом замолкли, как только воздух в помещении сотряс звук удара, а затем и треск стула, который Горностай старший только что таким манером задвинул под стол. Ребята перевели взгляд на брата.

– Я хочу поговорить с ним, – процедил почти по буквам старший лейтенант. – Сажать его у меня намерения нет.

– Обещаешь? – недоверчиво, но все же уже с осторожностью произнесла Несса.

Девушка была отлично знакома с довольно нелюдимым характером старшего брата, уже давно заменившего им с Эдуардом обоих родителей. Обычно он свое слово не нарушал, но ведь теперь разговор шел не о ком-нибудь и не о чем-то, а о самом Габриэле.

– Что ты хочешь, чтобы я ему написала? – встретившись с ледяным взглядом Роберта, мгновенно пристыженная за свое недоверие спросила Несса.

– Отправь ему мой номер и напиши, что я согласен рассмотреть его условия. Спасибо.

Не дожидаясь реакции и выполнив то, за чем приходил, Роберт покинул помещение, а через мгновение и саму квартиру. Оставив обоих младших родственников в недоумении погрязнуть в предположениях и спорах о том, что же он задумал.

Глава 14

10 лет назад

Утро на улице Гагарина сто восемь началось с очередных проблем для Габи. Проспав подъем и сборы в новую школу, четырнадцатилетний подросток по дороге в ванную комнату уронил и разбил любимую фруктовую вазу Арины Степановны. Это была первая неделя его новой жизни без любимой семьи и третий учебный день в новой школе.

– Мальчики, что там звенело? – донесся до притихших в коридоре парней крик Арины Степановны, второй супруги покойного старшего Грассо.

– Габи, – в ужасе зашептал старший сводный брат сироте, – у тебя коса из металла? Ты теперь дошел до того, что предметы ею разбиваешь?

Покрасневший от стыда и неловкости за содеянное Габриэль быстро присел не корточки и принялся собирать осколки. Он спешил в школу, он проспал и совершенно забыл, что с вечера вплел в конец косы тяжелые металлические шарики на цепочках. В густом хвосте их не было видно. Это паренек сделал умышленно, ведь сегодня ему назначали стрелку ученики его нового класса, в который его перевели после переезда и смерти мамы, отца и бабушки.

Восемнадцатилетний Женька тоже уже готовый выскочить на учебу в институте, спешно натягивал куртку.

– Ты, это, давай, короче, сам разбирайся, а мне пора! – услышав шаги матери, направлявшейся к ним, Евгений быстро отворил дверь и выскользнул на лестницу, оставив Габриэля в гордом одиночестве расхлебывать последствия.

– Габриэль!

Арина Степановна в домашнем халате и бигудях на голове появилась в коридоре. Она строго взглянула на остатки своей любимой посудины. Однако женщина почти мгновенно осеклась – на обычно худом, а после смерти всей семьи еще более исхудавшем, сером лице осиротевшего парнишки скакал откровенный испуг.

– Простите, Арина Степановна! Я все склею! Я заработаю, новую принесу! Простите меня, пожалуйста, я не хотел. Я случайно!

На глазах Мицкевич появилась влага. Как на него можно злиться? Они все еще не отошли от этой трагедии. Похороны были несколько дней назад – какими бы ни были ее отношения с Грассо, изменявшем ей направо и налево, этот несчастный паренек положительно не виноват в произошедшем. Как только она услышала о трагедии, сразу же отпросилась с работы и помчалась в дом к бывшему мужу. Туда приехала и его первая супруга с сыновьями. Габриэля они не нашли – мальчишка был не в себе, его долго ловили, а потом на день госпитализировали, бедный паренек чуть не лишился рассудка, разом оставшись без семьи. На похоронах он не проронил ни слова, мужественно держался до последнего и хоть она приняла решение поселить его в своем доме (от Осипович этого не дождешься), Габриэль дома почти не бывал. И эти извинения были чуть не первыми словами, кроме коротких «да» и «нет» за последнее время.

– Не волнуйся, – присев рядом и тоже собрав несколько крупных осколков, сказала женщина, – мы вместе потом склеим. Все будет хорошо, Габи. Беги в школу. Тебе надо учиться.

Парнишка, молча и не глядя ей в глаза кивнул, передал матери сводного брата собранные осколки, схватил сумку с учебниками и тоже выскочил на лестничную клетку. Арина Степановна проводила его взглядом:

– Бедный, – покачала она головой, – тебе теперь придется очень нелегко.

Габриэль не слышал ее слов, он уже бежал по ступенькам вниз, к выходу из подъезда из ненавистного ему дома. Оказаться здесь было совсем не его решением. Его дом не здесь. Но власти решили по-другому. Он должен жить у родственников или отправляться в приют.

На улице дул сильный ветер, порывы были настолько мощными, что периодами было трудно, почти невозможно дышать. Могло показаться, что сама природа останавливала или отговаривала Габриэля в тот день отправляться в школу. Габи уперто следовал по новому маршруту. Новый класс – двадцать четыре человека, из которых тринадцать парней и одиннадцать девушек. Ему не повезло не только потому, что в середине учебного года пришлось сменить школу. Мицкевичи, взявшие его под опеку, жили в другом районе, здесь Габриэля никто не знал. Чужой район, чужая школа, чужой класс и он, необычный парень с косой. В своем, Стахановском районе, его все знали. Он уже давно каждой собаке доказал, что является парнем и что, если кто-то полезет ему доказывать обратное, целым и невредимым из этой перепалки не уйдет.

Габриэль обогнул высотку и увидел новую школу – серое здание с решетками на всех окнах первого этажа. Решетки ржавые, делают здание похожим на тюрьму. В некотором роде для него она сейчас стала чем-то подобным. Ни семьи, ни друзей, ни знакомых. Одна сплошная ненависть и придирки.

Он опаздывал, но не прибавил шаг. У входа уже заметил нескольких парней из старшего класса – накануне Габи с ними уже успел повздорить.

– О! Зырь, кто свой тощий зад сюда тащит!

Их было трое. Самый главный задира был вдвое шире остальных двоих.

– Красотка! – присвистнул он. – Ты юбчонку забыла надеть! Я хочу посмотреть на твои ножки!

Габриэль, не дрогнув продолжил приближаться. Он снова должен через это пройти. Правда, на сей раз у него по спине не побежал противный холодок от накатившего адреналина. Не было никаких ощущений. Его глаза пересохли, как будто в них кто-то насыпал песка.

– Избито, – Габи скорее подумал, чем сказал вслух. – Надоело.

Он ускорил шаг. И почти сразу побежал. Парень не пытался избежать драки и проскользнуть мимо – он побежал прямо на них. Уставший за последнее время от криков горя в своей голове, уставший от не исчезавшей перед глазами картины с лужей крови на асфальте, он уже даже не пытался договориться мирным путем. Трое парней, карауливших его возле главного входа в школу, не успели заметить, как он вдруг оказался так близко. Как подпрыгнул и в прыжке крутанулся в воздухе. Они лишь почувствовали сильный удар чем-то тяжелым и металлическим. Мальчишка с косой как будто выполнял танец, он делал повороты в прыжке один за другим – первого коса ударила прямо в челюсть, второму пришлась в висок и по инерции долетела до третьего, зацепив его живот.

Делая это, он не думал о последствиях. Не думал о том, что задиры окажутся обычными парням из его новой школы, без физической подготовки, не смогут отразить удар. Об этом с ним потом будет очень долгое время говорить психолог. Об этом ему расскажут в полиции. Об этом ему еще долгие годы будут напоминать люди из нового района. Калеча задир, он не думал ни о чем. Габриэль просто вымещал свою боль. Ему это было жизненно необходимо.

– Как ты мог меня так подставить! – уже вечером в квартире Мицкевичей ему устроят настоящий разнос.

Арина Степановна накинулась на него после того, как провела бесчисленные часы в беседе со следователем, с учителями, с директором школы и с родителями потерпевших. Слава богу, последним пришлось отступить, так как трое парней, оказавшихся у травматолога в этот день, и до того не раз были замечены в подобных конфликтах. На защиту Габриэля неожиданно пришли родители других детей. Теперь у него в голове блуждают и их громкие заявления, прозвучавшие в стенах школы:

– Их давно уже надо было наказать! Без мозгов! Этот ваш Зверев, нашел к кому пристать! То они пятиклассника головой в унитаз макают, и школа на это никак не реагирует, то пристают к новенькому, только что потерявшему всю семью! Вы вообще хоть иногда разговариваете со своими детьми?! – это были слова чьей-то мамы. Она кричала в толпе собравшихся вокруг троих потерпевших. У одного из них было все лицо в крови. Тяжелые грузы, которые Габриэль вплел в кисточку своей косы, выбили тому несколько зубов.

Теперь он сидел в углу комнаты, которую делил со сводным братом. За диваном, возле батареи, он подобрал ноги под себя, медленно, размеренно покачивался, беззвучно что-то бормоча. Габриэль винил себя. Вспышка гнева привела к тяжелым последствиям, хороший мальчишка, воспитанный быть честным, он не думал и не хотел причинять вред кому-то. Габи так и не смог пережить шок от того, насколько потерял контроль в тот злополучный день над собой. Этот шок еще раз сломал его личность пополам, оставив его сознание на границе между добром и злом.

– Габриэль Грассо! – в конце концов Арина Степановна очень строго обратилась к нему. – Если ты продолжишь в том же духе, я откажусь от опеки над тобой!

На самом деле, не было необходимости в ее словах. Габриэль прекрасно помнил момент драки. И тот миг, когда он с неимоверным усилием воли заставил себя остановиться. Он уже держал в руке острый металлический прут, найденный возле ступенек. Он прекрасно, даже сейчас, помнил то безудержное желание воткнуть его в тела обидчиков, скорчившихся от боли. Он хотел крови и мести. Ведь именно такие задиры, хулиганы, год назад напали на него. А несколько дней назад ни за что убили всю его семью. В том-то и дело, что ни за что. Так сказал следователь.

Ни за что. Не было мести. Нападавшие шли мимо. Они не выслеживали его семью. Им под руку могли попасться любые другие люди. Просто люди с улицы оказались для них мясом. У школьных задир к нему хотя бы были какие-то претензии, а какие претензии были у тех? У тех?!

У тех?!!!

Кто убил его маму и бабушку. Что эти две женщины могли сделать толпе хулиганов? Кого они могли обидеть?! Кого?!!