Текст книги "Мир из прорех. Другой город"

Часть II
Большой город

Глава 8

Кая

Кая вышла из дома, кутаясь в кожаную куртку с меховым воротником. Теперь, спустя несколько недель в Красном городе, она была одета как местная: длинная рубашка цвета поздней осени с высоким воротником и красной вышивкой на рукавах, темные штаны из плотной ткани с металлическими заклепками на ремне, высокие сапоги на небольшом квадратном каблуке, толстый бордовый шарф. Миле ее выбор казался странным – костюм был скорее мужским, чем женским, – но Кае было все равно. Настолько ценных вещей прежде ей носить не доводилось, однако мысли об этом не приносили никакой радости. Свернув косу, она убрала волосы под воротник. С губ срывалось невесомое облачко серебристого пара. Утра стали по-настоящему осенними. Когда они прибыли сюда, лето еще не сдавало позиций, но всего за несколько дней погода полностью переменилась. Дул промозглый ветер, сбивающий с ног, то и дело накрапывал дождь, и солнце почти не выглядывало из-за низко висящих серых дождевых облаков. Казалось, невидимая рука затянула мир тонкой пепельной завесой.

В лесу сейчас должно быть красиво – просто потому, что в лесу красиво всегда. Кая представила себе дрожащие на кончиках еловых ветвей прозрачные капли, мягкость размякших от дождя листьев под ногами, утреннюю дымку, крадущуюся между деревьями. В этой красоте таилась опасность, но Кая все равно скучала.

– А приятно для разнообразия ни о чем не волноваться, да? – сказал Артем, когда их переселили в этот дом. – В смысле, спокойно засыпать, идти куда хочется и все такое…

Тогда она ничего не ответила Артему: для разнообразия не стала с ним спорить, кроме того – и это удивило ее саму – не хотела портить ему удовольствие. К тому же, хотя признаваться в этом было неприятно, Кае нравилось место, где их поселили. По дороге домой она каждый раз проходила здание, ставшее у нее любимым в Красном городе. Может быть, потому, что когда-то ей про него рассказывал дедушка. Прямые колонны – двух не хватало – скульптуры на крыше, изваяния коней, вставших на дыбы, так высоко, что приходилось задирать голову, чтобы рассмотреть их хорошенько… Дедушка рассказывал, как когда-то ходил сюда в театр. Кая слышала, что Сандр мечтает однажды возродить его к жизни, и не могла не думать о том, что однажды, возможно, многие увидят там первый в своей жизни настоящий спектакль.

Комнаты, в которых Сандр их поселил, были частью старинного особнячка в два этажа. Судя по сохранившимся на первом этаже витринам – конечно, стекла в них были разбиты давным-давно, и теперь их заложили камнем, – на первом этаже их дома когда-то находился магазин. Возможно, на втором этаже жили хозяева магазина. Кае представлялась толстая булочница с румяными щеками, навеянная образами из прочитанных детских книжек, с горой выпечки на подносе и толпой детей мал мала меньше, цепляющихся за подол.

Теперь здесь жила Мила, которую они встретили у Сандра в первый день в Красном городе, тот самый бородатый охранник Кварц, что ехал с ними в одной машине, с маленькой дочерью и еще несколько семей, деливших общую кухню с длинным столом на козлах на первом этаже. Общей была и прачечная – здесь стирали в больших лоханях с пенной нагретой водой и сушили постиранное на старой печи, на которой кое-где сохранились нежно-салатовые изразцы. Умываться и мыться в лоханях ходили сюда же, а еще по средам и воскресеньям были открыты бани в конце улицы.

Раньше Кая не придавала значения дням недели, но здесь, в городских стенах, все было подчинено строгому распорядку. Здесь вообще все было упорядочено – даже слишком, по мнению Каи: все улицы и переулки, в том числе самые крохотные, оказались снабжены деревянными табличками с названиями. Названия в основном звучали как имена или фамилии – некоторые были знакомы Кае, о других она прежде не слышала. Улица, где стоял их дом, носила имя Мариам Петросян. Кая запомнила также улицу Кэрролла, Пелевина, Дженис Джоплин и Ринго Старра. Она никогда не слышала ни о Мариам Петросян, ни о Пелевине, ни о Ринго или Дженис, но хорошо знала Кэрролла, поэтому решила, что и все остальные, должно быть, писатели.

Новое жилище Артема и Каи состояло из трех комнат с отдельным входом с лестницы. Кая спала в той из них, где стояла на когтистых звериных лапах старинная широкая кровать с опорами под балдахин и высокий шкаф с резьбой на дверцах. Темно-зеленые стены, кропотливо восстановленный паркет – не верилось, что кто-то потратил столько сил на то, чтобы привести древние жилища в порядок. Комната Артема выглядела не хуже, а в третьей, куда можно было выйти из их спален, имелись печь и газовые рожки, широкий диван и книжный шкаф… Живя в Зеленом, было невозможно представить, что где-то существует такое великолепие.

Артема радовало все: книги, от которых ломились их шкафы, дни напролет в лаборатории, вечера у печи или на ужинах у Сандра, прогулки по улицам обновленного города, оживленные торговые площади, красиво одетые чистые люди… которые стали смотреть на них приветливо с тех пор, как и их разодели, – и с тех пор, как в городе стало известно, что они пользуются покровительством самого Сандра. Слухи в сердце Красного города расползались даже быстрее, чем в крохотном Зеленом.

Рука Артема заживала. Лучшие врачи Красного города осматривали его дважды в день, меняли повязки, давали лекарства от боли. В последние дни они говорили о том, что кости срослись достаточно, чтобы в скором времени снять повязки и постепенно учиться пользоваться кистью заново. По их мнению, диагноз Мамы Литы оказался не совсем верен – безымянный и средний пальцы пострадали куда меньше, чем они думали вначале.

Кая шла по улицам Красного города привычным маршрутом – от их дома к лаборатории, куда с раннего утра отправлялся Артем. Сама она в последнее время начала вставать поздно, и это ее тревожило. Она привыкла просыпаться с рассветом, но здесь все было по-другому. Кая сочувствовала солнечным лучам – по утрам вход в комнату за темные тяжелые шторы им был запрещен. Здесь, в городе, все казалось одной большой ловушкой – для солнца, для деревьев, для людей… А в ловушке всегда нужно оставаться настороже – поэтому она решила возобновить свои тренировки и несколько дней назад поинтересовалась у Милы, есть ли поблизости стрельбище.

– Стрельбище? – растерянно отозвалась Мила, с которой они столкнулись на общей кухне. – Но зачем?

– Чтобы потренироваться.

– Но зачем? То есть… Тебе больше нечего бояться. В Красном городе есть армия. Они защитят нас, если понадобятся.

– Каждый должен уметь постоять за себя.

– Не здесь. – Мила улыбнулась так, будто слова Каи чем-то ее рассмешили. – Я знаю, что раньше ты жила в ужасном месте, бедняжка, но… здесь, в Красном городе, все по-другому. Сандр говорит: когда все члены общества тратят время на выживание, никакого развития быть не может. Каждый должен делать свою работу. Армия защищает нас, летуны – управляются с дирижаблями. Ученые работают в лаборатории, уборщики метут улицы и разгребают снег зимой, фонарщики следят за освещением на улицах, дети учатся, наставники учат… и так далее.

Внимательно посмотрев на Каю, Мила снова улыбнулась:

– Ты поживи тут немного, и сама поймешь, что только так все и может работать. – Она заговорщически понизила голос. – Знаешь, я ведь и сама попала сюда из-за Мертвого кольца… давно, еще ребенком. – Мила вздрогнула, как будто ей делалось холодно от одних воспоминаний о том времени. – И ни за что на свете я не хотела бы туда вернуться… Это Сандр спас меня… – добавила она с благоговением. – Он спас всех, кто в этих стенах. И тебе тоже повезло оказаться здесь… Так что не беспокойся, Кая. Все теперь будет хорошо. Ты найдешь себе здесь занятие по душе… И станешь одной из нас.

Но прошло уже две недели с тех пор, как они оказались в Красном городе, а этого так и не случилось. Артем – сознавал он это или нет – медленно, но верно становился здешним. Он проводил почти все свободное время в лаборатории, с людьми, которых там встретил.

Каю лаборатория не увлекла. Разговоры ученых наводили на нее тоску. Они сыпали сложными словами, которые Кая впервые слышала, а переспросить стеснялась. Она понимала отдельные мысли и фрагменты, но общий смысл рассуждений от нее ускользал. Здесь не было стрельбища, на которое она могла бы ходить, и явно не имело смысла даже заводить разговор о том, чтобы устроиться в стражу. Ее не интересовали ни готовка, ни уборка улиц, но Кая прекрасно понимала, что необходимо в ближайшее время найти себе работу. Жить здесь, питаясь плодами чужих трудов, она не хотела. Она вообще не хотела жить здесь, несмотря на красоту зданий и уют особнячка, – и не раз, глядя на огонь в печи вечерами, думала о том, сможет ли уйти одна… И далеко ли уйдет, если сможет.

Пару дней назад произошло еще кое-что, что утвердило ее в решении покинуть Красный город. Она ходила кругами по одной из небольших площадей с сохранившимся на ней памятником усатому мужчине на коне, когда увидела у постамента дряхлого старика. Старик сразу бросался в глаза – он был одет в рванье и совсем не походил на чистых и разряженных жителей центра. Кая колебалась, размышляя, не подойти ли к нему, чтобы предложить помощь, когда его заметили двое стражей, одним из которых был Кварц.

Старик сопротивлялся отчаянно, рвался из рук, когда товарищ Кварца уводил его прочь от нарядных горожан, отводивших взгляды.

– Мы голодаем! Там, во Внешнем кольце, голодают люди! Вы должны помочь! Должны!

– Прости, – сказал подошедший к Кае Кварц, дружелюбно улыбаясь. – Жаль, что тебе пришлось это увидеть. Ума не приложу, как ему удалось сюда пробраться.

Кая промолчала, и он продолжил:

– К сожалению, мы не можем пускать в центр всех… Пока не можем. Император делает все, чтобы это стало возможно, но для всего нужно время.

– И поэтому Внутреннее кольцо огорожено стеной?

– Поэтому тоже. Серия защитных сооружений против нечисти была…

– Люди действительно голодают?

Кварц отвел глаза:

– Это явно… сильно преувеличено. Но я доложу господину Сандру о том, что случилось. Если жителям Внешнего кольца нужна помощь, они ее получат.

Очевидно, он уже забыл, как выглядели обитатели Красного города за пределами центра; что ж, Кая – нет. Она слишком хорошо запомнила горящие кучи мусора, голодных детей, девушек ее возраста, бежавших за машиной… Все это осталось во Внешнем кольце, но, если Сандр и вправду такой хороший правитель, как мог он допускать все это? Центр города успокаивал, лишал бдительности, и Кая не хотела ему поддаваться.

На одном из ужинов она заговорила с Сандром о том, что видела, и правитель Красного города улыбнулся:

– Ты – хороший человек, Кая. Поверь, мое сердце болит за каждого, кто ищет защиты в этих стенах… И со временем – клянусь – я сделаю все для того, чтобы каждый житель Красного города жил так, как живем мы. Если бы хватало ресурсов, я бы осуществил это уже сейчас. Нам удалось обеспечить так много людей… Разве это не вдохновляет? Не вызывает желание остаться здесь, с нами, и внести свой вклад в будущее? – Император смотрел на нее выжидательно, и нужно было что-то ответить.

– Наверное, да… – пробормотала Кая. – Но… если я захочу… я смогу уйти?

– Уверен, Артем будет очень расстроен. – Артем в этот момент отошел, а Сандр говорил с ней так, словно его судьба – дело решенное. – Но если уходить… Не теперь же, когда наступают холода? Дождись весны, Кая, и тогда – если ты еще будешь этого хотеть – никто не станет удерживать тебя насильно.

Она вовсе не была в этом так уверена.

Их с Артемом пустили в самое сердце Красного города, она видела многое, включая жилище Сандра и лабораторию. На месте императора Красного города она бы себя отпускать не стала. Сандр был великодушен с ней, потому что она была нужна Артему, а в Артеме нуждался он сам, – но что будет, если расстановка сил изменится? Кая не знала.

Она свернула в маленький переулок, ведущий на площадь. Они с Артемом условились встретиться, чтобы вместе поужинать и дойти до конюшен на другом конце площади. Возможно, там найдется работа для нее.

Она надеялась поговорить с Артемом наедине: было кое-что еще, что не давало ей покоя.

До сих пор они не встречали ученых из Северного города – а ведь Дали сказал им, что их всех увезли сюда, в Красный. Артем должен был увидеть кого-то из них в лаборатории, но сам он ничего не рассказывал ей об этом, а прямых вопросов избегал… Это было как в дурацком сне, когда все бежишь и бежишь через лабиринты из высоких кустов и не можешь ни остановиться, ни найти выход.

Он ждал ее у входа в лабораторию, неподалеку от угрюмо посматривавших на них стражей. Когда Артем проходил мимо, они кивнули ему как своему, и это неприятно царапнуло Каю. Ей они не кивали.

– Привет, Кая! – За эти пару недель его голос стал громче, чем когда-либо, может быть, оттого, что не приходилось все время вести себя тихо, думая о безопасности. Но дело было не только в этом. В голосе Артема появилось нечто новое.

Это был до сих пор незнакомый ей Артем, который смотрел людям в глаза и прямее держал плечи. Он стал как будто чуть выше ростом, старше и впервые показался ей красивым. Артему шла местная одежда – коричневый костюм с жилетом, рубашка с высоким воротником, ботинки на шнуровке, алый шейный платок – жители города старались использовать в одежде что-то красное, как будто расписываясь в любви к своему городу, – и тяжелая кожаная куртка с меховым воротником, как у нее самой. Бинт на руке белел ослепительной чистотой.

– Как ты? Я умираю от голода. Сандр предложил сегодня поужинать во дворце – будет что-то вроде приема, как в книгах, представляешь? Это вон там, в большом доме, видишь, белом с желтым? Придут люди из лаборатории, а еще офицеры армии и… – Артем вдруг запнулся и залился краской, разом превращаясь в обычного Артема, – ну, знаешь, дамы… И я подумал… Может, ты могла бы… Ну, знаешь… Могла бы…

– Не могла бы. Артем, мы же хотели поговорить сегодня.

– Да, я помню. – Он виновато потупился, поддел носом ботинка ком грязи. – Просто… Ну, мы же можем поговорить когда угодно, так? А прием сегодня… Я сам не знал, что он сегодня. Только сейчас сказали. Слушай, – Артем щелкнул пальцами левой, здоровой руки – новая привычка, которой Кая прежде за ним не замечала, – а что, если мы сходим на конюшню, потом на прием, а потом…

– Сейчас, Артем. Ты уже несколько раз переносил. То придешь поздно, то уйдешь рано, ты все время в лаборатории… – Кая запнулась, вдруг подумав: может, он вовсе и не хочет с ней говорить?

Она вдруг осознала, что уже далеко не так уверена в своем праве, прежде казавшемся неоспоримым, требовать что-то от Артема. Этот новый Артем больше не выглядел как ребенок, которого нужно опекать… А главное, Кая поняла, что совсем не уверена в том, что он согласится, чтобы его опекали… Даже если она попытается.

– Ладно. Я подумаю, – сказала она, засовывая руки в карманы. Редкие прохожие уже носили перчатки – тканевые, шерстяные, даже кожаные, и Кая подумала о том, что скоро и ей понадобятся такие. – Что там за дурацкий прием?

– Это будет не у Сандра, а в большом дворце, – с заметным облегчением сказал Артем, поворачивая в сторону конюшен. – Там и раньше были такие приемы… Ну, до События. Говорят, сначала будет ужин, а на десерт подадут мороженое. Помнишь, Анатолий Евгеньевич рассказывал? Настоящее! Потом, кажется, танцы и разговоры…

– Я надеюсь, танцы в твое приглашение не включаются?

– Нет. – Артем нервно усмехнулся. – В смысле, я сам надеюсь. Ни разу не танцевал.

– А потом что?

Он улыбнулся:

– Кое-что, что тебе понравится. Полет на дирижабле. Красный город освещается по ночам – пока что самый центр, не так много, и военные посты, но… Говорят, это будет красиво.

У Каи засосало под ложечкой, когда она вспомнила скорость, с которой их везли на машине в центр города. Она представила, что стремительно поднимется над этим городом, как когда-то пассажиры огромных птицеподобных самолетов. Они читали, спали и даже не задумывались о том, какое чудо им повезло увидеть… И что совсем скоро им на смену придут поколения, которым будет не суждено взлететь в небо.

– Да, это звучит поинтереснее, чем танцы и мороженое, – небрежно сказала она.

– Так ты пойдешь?

– Угу, – неохотно буркнула она, чувствуя, что заключает сделку с совестью, и торопливо добавила: – Но потом мы поговорим, как решили, идет?

– Да, конечно! – Артем просиял: голова его явно уже была занята мороженым, дамами и огнями ночного города.

Запах конюшни успокоил ее – он напоминал о Зеленом, а еще об Агано. Идя рядом с Артемом вдоль рядов темных денников, откуда время от времени бесшумно появлялись робкие лошадиные морды, задевающие ее руки теплым дыханием, она вспомнила, как – кажется, что много лет назад – стояла с Ганом в конюшне.

Это была запретная мысль – потому что сразу вслед за этим она начала думать о том, может ли отправиться в Агано, если сумеет покинуть Красный город.

Она помнила – разве можно было это забыть, – что Ган обещал долго ждать ее, но что с того?.. Он мог давно уже перестать вспоминать о рыжей девчонке, с которой был знаком не больше месяца. Кая представила его плохо скрытое недоумение, когда она появится у ворот, а потом – разговор, полный взаимной неловкости.

Кая перевела взгляд на Артема. Он гладил одну из лошадиных морд, и отросшие темные волосы взлетали и снова падали от лошадиного дыхания. Они с Артемом росли вместе. Кая вдруг поняла, что помнит его рядом почти столько же, сколько помнит саму себя. Она представила, как оставляет его здесь, а сама уходит, и вдруг почувствовала такую тоску, что стало трудно дышать. Кая остановилась, пораженная.

– Ты чего? – Артем смотрел на нее с тревогой. – Ты в порядке, Кая?

– Угу, – буркнула она, вытирая рукой разом покрывшийся испариной лоб. – Да. Идем.

Заведовала конюшнями, видимо, родственница булочницы из фантазий Каи – очень полная и румяная женщина, пахнущая, правда, не выпечкой, а сеном и конским навозом. Одета женщина была в простые штаны и робу, и во всей ее одежде не было ни единого красного лоскутка. Кая сразу почувствовала к ней симпатию. Женщина пожала им обоим руки по-старинному и широко улыбнулась, выслушав просьбу Каи.

– Отлично, дорогуша. На конюшне лишние руки всегда пригодятся. Работать здесь сейчас немодно – всем подавай машины, и дирижабли, и пар, и газ… Каждый ребенок мечтает стать летуном, как же… А я говорю: хоть кто-то знает, как все это устроено? Кто-нибудь?

– Ну, – начал Артем, – вообще-то…

– Вот именно! – Женщина энергично кивнула. – Никто ни черта не знает, но все полагаются на это, как на самого Господа Бога! Некоторых ошибки ничему не учат! Ну, ничего. Когда все опять накроется медным тазом… А помяните мое слово, так все и будет… Все прибегут сюда, за немодными лошадками. Как-то давно тут уже были конюшни, и вот – все всегда возвращается на круги своя! Да-да. Так что, дорогуша, – женщина вытерла руки о край собственной робы, – правильно сделала, что пришла сюда, ко мне.

Ее голос стал деловитым.

– Меня зовут Мальва. Приходи сюда завтра в восемь утра и не опаздывай, если хочешь, чтобы мы с тобой были друзьями. Платят тут каждое воскресенье – десять красных… Но иногда и больше дают. Все понятно?

До сих пор из-за того, что Сандр обеспечивал их всем необходимым, Кая не видела близко бумажек, которые назывались «красными», но сознаться в собственном невежестве не решилась, хотя и не знала, много или мало Мальва предлагает.

– Угу.

– Вот и отлично! По субботам и вторникам у тебя будут выходные. Если удержишься тут, заменишь одну девчонку. Была тут до тебя, но вышла замуж и свинтила рожать крикунов. Ты, я надеюсь, замуж не собираешься?

– Нет, – пробормотала Кая, ошарашенная вопросом. Артем издал странный тихий звук – то ли сдержал смех, то ли поперхнулся.

– Умная девочка. – Мальва кивнула. – До завтра. – Она покосилась на Артема, как показалось Кае, с неприязнью и ушла в темноту денников.

Выйдя на улицу, Кая глубоко вдохнула свежий осенний воздух и впервые за все время в Красном городе испытала душевный подъем. По крайней мере, с завтрашнего дня она перестанет чувствовать себя бесполезной – это дорогого стоило. От размышлений ее отвлек Артем, шаркающий ботинком по камням, – кажется, силясь очистить его от навоза.

– Ну, так что, Кая? Мы договорились, да?

– Да, договорились. – Она сдалась. В конце концов, лишний день ничего не решал.

Артем просиял:

– Здорово! Тогда пойдем сразу туда, ладно? Сандр сказал, нам дадут костюмы и все такое…

– Костюмы?

– Ну да. Знаешь, платье. – Он запнулся. – То есть… Это же прием.

– Ладно, ладно, – пробормотала она, вспомнив тот единственный раз в Агано, когда она надевала платье, – идем. Побыстрее покончим с этим.

И они зашагали в сторону желтого дворца.

Кая впервые оказалась в этом дворце, и на мгновение мраморные коридоры, ковры на полу, позолота, зеркала, головокружительно высокие потолки и расписные вазы на золотых звериных лапах ошеломили ее. Из углов тут и там слепо таращились белые статуи. Золото, хрусталь, стенная роспись местами были потертыми, но искрили и сияли так, что глазам становилось больно. Это напомнило Кае Эрмитаж в Северном городе, но Эрмитаж был когда-то музеем и по большей части таковым и оставался. А желтый дворец был живым. По коврам ходили, в зеркала смотрелись возбужденно щебечущие женщины в платьях, подобных которым Кая не видела никогда, в воздухе плыли запахи цветов, еды, пота…

Кажется, даже Артем, уже приходивший сюда с Сандром, растерялся. Наверное, они так и топтались бы у подножия лестницы, покрытой красной ковровой дорожкой, если бы к ним не подошел Сандр.

– Артем! Ну наконец-то, я тебя повсюду ищу! – Сандр протянул Артему руку, и тот пожал ее жестом человека, здоровавшегося так всю жизнь, лишь слегка поморщившись. Рука под бинтом, видимо, все еще сильно болела. – Вы где так долго были? Пойдем, я представлю тебя гостям. С тобой хочет поговорить Павел, но вначале мне нужно познакомить тебя с капитаном Родом и леди Альмой, помнишь, я рассказывал?.. Но вы не одеты. Мила!

Этот Сандр разительно отличался от того, которого Кая видела до сих пор. Он больше не казался ни отстраненным, ни погруженным в собственные мысли… Хозяин Красного города постоянно улыбался, кому-то кивал, раздавал указания, приветствовал новых гостей. Он был как будто совершенно другим человеком. Кая покосилась на Артема, ожидая увидеть на его лице отражение собственного недоумения, но в глазах Артема сияли обожание и восторг. Кае вдруг стало не по себе.

– Кая. – Ее потянули за рукав, и, обернувшись, она увидела Милу. На Миле было черное платье с белым передником. Волосы скрывала белая шапочка – такую здесь носили все прислужницы. Кая заметила, что все они стриглись одинаково коротко. – Пойдем скорее. Я помогу тебе переодеться.

Она не успела ответить. Артема унесло от нее толпой громко болтающих людей, и, оглушенная, она последовала за Милой.

Миновав несколько поворотов и дверей, они оказались в небольшой комнате, заваленной нарядами в чехлах, баночками и бутылочками, перьями, сумками, шубами и пальто. Несколько женщин разных возрастов, не обратив внимания на их появление, прихорашивались у ростовых зеркал, поправляя друг другу высокие сложные прически. Длинные пышные юбки, корсеты, локоны и сложные сооружения из кос, браслеты на обнаженных руках, ожерелья, блистающие разноцветными камнями… Рядом с парой из них суетились девушки, одетые, как Мила, в черные платья и белые шапочки. Все это напомнило Кае картинки из книг, в которых было место балам, дворцовым интригам и прекрасным нарядам… Слушая чтение дедушки, она даже в самых смелых мечтах не могла представить, что ей доведется увидеть что-то подобное собственными глазами. Кая никогда не интересовалась нарядами, но при виде платья, которое Мила торопливо освобождала из чехла, невольно задержала дыхание.

Оно было совсем не похоже на серое платье, которое Кая надела в Агано на встречу с Ганом. Тогда она казалась самой себе такой нарядной – а здесь в таком одеянии ее, наверное, даже не пустили бы на порог.

Продолжая смотреть на платье, Кая вытащила из внутреннего кармана алый камень, который теперь всюду носила с собой. Помня совет Литы, она не доверяла людям Красного города и не хотела оставлять что-то ценное без присмотра даже ненадолго.

Платье, с ослепительно-белым подолом, бордовой юбкой и ярко-алым корсетом на золотой шнуровке, с длинными резными рукавами и золотистым шлейфом, с вышивкой по краю юбки и смелым вырезом на груди, выглядело так, будто попало сюда прямиком из музея… С помощью Милы забираясь в него, как в узкую нору, Кая вдруг подумала, что, возможно, так оно и было.

– Туфель нет, – возбужденно тараторила Мила, затягивая корсет так, словно целью ее жизни было кого-то задушить, – поэтому тебе придется остаться в своей обуви. Не задирай подол высоко! Подними, пожалуйста, руки… Прическу сделать не успеваем… – Мила зашнуровывала и подкалывала то, что было велико или плохо сидело, а в перерывах заламывала руки так, как будто внешний вид на приеме действительно имел значение. – Ладно, расплетай пока косу, хорошо? У тебя красивые волосы, я просто хорошенько расчешу и сделаю две косички по бокам, чтобы убрать волосы с лица, и сплету их вместе сзади… Эй, у кого-нибудь есть гребень?

Воспользовавшись тем, что Мила отвлеклась, Кая осторожно сунула камень в маленький красный мешочек на поясе. Должно быть, он предназначался для каких-то дамских мелочей, которых у нее не было, – очень удачно, потому что она ни за что не оставила бы камень в этой комнате, заваленной тряпками.

Кая покорно стояла на месте, пока ее дергали за волосы, брызгали водой с дурманящим цветочным запахом, щипали и тянули в разные стороны. К Миле с азартом подключилась еще одна девушка в черном. Нужно было просто перетерпеть все, что ей сегодня предстояло, раз уж она пообещала Артему. К тому же он упоминал, что на приеме будет много разговоров, – что ж, лишний повод побывать на нем и держать ухо востро.

– Готово! – сказала Мила, делая шаг назад и обводя Каю взглядом полководца, изучающего войска. – Выглядишь замечательно. Только не поднимай высоко руки, не задирай подол, держи спину прямо… И, ради всего святого, не трогай волосы!

Кая поспешно опустила руки.

– Извини. Не буду.

Мила выдохнула:

– Отлично. Иди! Все уже поднимаются в большой зал – по лестнице вверх и направо. Ты его ни с чем не перепутаешь – темный паркет, золотые стены… Это самый большой зал на этаже.

– Они все большие и с позолотой, – хихикнула вторая девушка в черном и ободряюще улыбнулась Кае, – просто иди на шум, и все. Если что – кто-то из охраны тебя проводит. Их тут в коридорах полно.

«Не сомневаюсь», – подумала Кая, но не сказала ничего, только неловко улыбнулась:

– Спасибо.

До сих пор Кае не приходилось улыбаться, когда не хочется, или говорить «спасибо», не чувствуя благодарности… И это была еще одна причина, по которой ей не нравился Красный город.

Найти нужный зал оказалось действительно нетрудно – гости Сандра гудели, как потревоженный улей. Заметив отражение в зеркале, Кая испугалась, что все будут таращиться на нее, – слишком глубокий вырез, яркие цвета, шлейф, влачившийся за ней прямо по полу… Но никто из спешивших по коридорам гостей на нее не смотрел. Многие из них были разодеты куда пышнее, и, кажется, их куда больше заботили наряды знакомых, а не никому не известная девчонка, идущая к большому залу в одиночестве. Еще не дойдя до зала, она потерялась в толпе. Среди незнакомых спин, обтянутых разноцветной тканью, она вдруг почувствовала себя гораздо более одинокой, чем когда бы то ни было в лесу. Если вдуматься, в лесу она никогда не чувствовала себя одинокой.

Люди говорили очень громко – у Каи начала болеть голова, и все-таки она не могла не любоваться тем, как невозможно и странно выглядели эти люди и сияющий золотом и цветами зал. Она остановилась, чтобы получше запомнить их и нарисовать, когда доберется до дома, но кто-то толкнул ее локтем, а потом наступил на ногу. Кая резко обернулась, но не сумела понять, кто именно из болтающих людей задел ее.

– Не желаете освежиться, госпожа?

Рядом с ней стояла девушка в черном платье – та самая, что помогала ей одеться вместе с Милой, но теперь выражение ее лица было холодно-непроницаемым и говорила она так, как будто видела Каю впервые в жизни. На подносе золотились незнакомым напитком прозрачные бокалы на тонких ножках, и Кая взяла один, чтобы занять руки. Девушка растворилась в толпе, и Кая, стараясь двигаться вместе со всеми, по течению, притулилась наконец рядом со статуей в нише в углу, чтобы отдышаться и попробовать высмотреть Артема. Незнакомый напиток ударил пузырьками в нос. Напиток был терпким и сладким и таким холодным, словно, перед тем как подать, его несколько часов продержали в ручье. Кая выпила содержимое бокала залпом и всего через несколько мгновений вдруг почувствовала, что комната как будто плывет в дрожании тысяч свечей в подсвечниках люстр на потолке. Ощущение ей не понравилось.

– Кая! Привет! Я тебя не узнал.

Обернувшись, она тоже не сразу узнала Артема. Его костюм был похож на тот, что она видела на Сандре, – бордовый жилет, коричневые брюки и пиджак. Из кармана пиджака свисала длинная цепочка из желтого металла. Кая подняла глаза и поймала его взгляд – пораженный, восторженный. «Как будто влюбился», – подумала она и беспричинно хихикнула, а потом, сделав шаг ему навстречу, вдруг споткнулась на ровном паркете.

– Кая. – Поколебавшись, он взял ее за руку и мигом залился краской до ушей. Рука была сухая и очень теплая, почти горячая, и Кая постаралась пожать ее как можно осторожнее, чтобы не потревожить рану. – Ты в порядке?

– В полном, – пробормотала она. Язык слушался плохо. – А что-то не так?

– Нет… Все так… Ты выглядишь… Знаешь, ты так выглядишь, я… В общем, я подумал, что, может быть, мы…

– Первый танец! – Гул толпы стих, и Кая увидела Сандра, широко улыбающегося, в центре зала, с бокалом в руках. – Дамы и господа, разрешите мне считать бал открытым. – Слегка наклонив голову, Сандр протянул руку высокой женщине в синем платье, а потом откуда-то сверху грянула музыка.

Кая попыталась отстраниться от Артема, но в этот момент кто-то снова толкнул ее, а потом их толкали и стискивали, пока не вытолкали в центр. Заметив их, Сандр, который кружил свою даму в танце, приветливо улыбнулся Кае и кивнул. Она вдруг поняла, что Артем все еще держит ее за руку, и собиралась отстраниться, когда он вдруг протянул вторую руку.

– Может, потанцуем? – выпалил он, нервно щелкая пальцами левой руки, и она почувствовала, какой мокрой стала другая его ладонь. Их толкали со всех сторон – они явно мешали танцующим, а комната все еще плыла куда-то, и Кая, одуревшая от шума, головокружения и грохота музыки, сказала: