Текст книги "Мир из прорех. Иные земли"

Глава 5. Артем

Оказавшись за стеной, Артем слишком боялся, чтобы глазеть по сторонам, и замечал только основное. Высокая трава вдоль тропок, расходящихся полукругами от центральной дорожки, ведущей от ворот прямо. Деревья – такие старые, что нескольким людям понадобилось бы взяться за руки, чтобы обхватить ствол. К этим стволам лепились хозяйственные постройки. На их крышах густо росла трава, по стенам вились ползучие растения. Среди ползучих растений тут и там виднелись веревочные лестницы, а еще протянутые от одной ветки до другой канаты, и время от времени над головой пролетала легкая тень. Люди, что жили здесь, были ловкими, как белки, и, хотя Артем спиной чувствовал множество взглядов, направленных на него со всех сторон, ни одного человека рассмотреть не смог.

На земле сейчас никого не было, и поселок казался бы заброшенным, если бы не теплые кострища, разложенные у построек и глиняных печей инструменты, ткани, растянутые на столах, над которыми явно еще недавно трудились вышивальщицы, брошенные детьми игрушки. Артем успел заметить, что искусно сделанные из дерева и глины фигурки изображали не только людей – среди них была гарпия, лесные псы, русалка с отломанной рукой.

Человек, впустивший их с Ганом внутрь, стоял рядом с одним из столов и внимательно разглядывал их. Выглядел он расслабленным, но Артем заметил, что одна его рука лежит на рукояти необыкновенно широкого ножа в деревянных ножнах у пояса, а другая поглаживает трубку, которую он увидел раньше, – судя по всему, неизвестное стрелковое оружие. Человеку было лет тридцать на вид, он был загорелый, босой и бородатый. Его темные кудрявые волосы напоминали вьющиеся растения, а глаза оказались ярко-зелеными и были похожи на просветы озерной воды, выглядывающей из ряски веснушек, рассыпанных по щекам.

Он молчал – и улыбался, но улыбка пропала с его лица, когда он перевел взгляд с Артема на Гана. Артем очень надеялся, что растерянность не отражается на его лице в полной мере. Еще недавно он надеялся на встречу с людьми, но теперь только от него самого зависело, чем для них с Ганом окончится эта встреча…

– Здравствуй, брат, – наконец заговорил человек с трубкой.

Его голос был низким и звучал как-то непривычно, странно – как один из звуков природы вроде грохота камнепада или шума волн…

– Здравствуй, – осторожно ответил Артем.

Привычку обращаться к старшим на «вы» он поборол – кто знает, бытовало ли здесь вообще такое обращение?

– Трава под ногами привела тебя сюда, – продолжал человек, – и благодарение Аждая, что случилось так, потому что здесь ты среди друзей, а за стенами темно.

Он сделал многозначительную паузу, и Артем понял: ход за ним.

– Да, – сказал он, – и вправду, благодарение Аждая. Мы заблудились и уже готовились заночевать под открытым небом.

Человек всплеснул руками:

– На границе между лесом и морем? Воистину безумная идея. По ночам на берег выходят скротты, и у нас с ними мир, но даже мы не решаемся ночевать к ним близко. В ночи каждый становится тем, кто он есть, и дневные законы не действуют. Ты, должно быть, участвовал в битве с поскоэлями? Южные поселения или восточные? Но я не представился. Меня зовут Вестле. Сейчас я – старший брат в Артженьо. И делаю все, чтобы чтить наши законы настолько, насколько возможно в эти непростые времена.

– Значит, мы в полной безопасности, брат, – отозвался Артем, от души надеясь, что так оно и есть. До сих пор ему не доводилось говорить с незнакомцами, не чувствуя ничьей поддержки, – он и не ожидал, что сумеет так гладко и быстро врать. – Мы действительно были там, где битва. Но ни из южных, ни из восточных… Мы жили очень обособленно до того, как все началось.

Внутри у него похолодело. Он растерялся и пошел по самой рискованной дорожке вместо того, чтобы рассказать все как есть или притвориться, например, лишившимся памяти. Теперь любой вопрос, даже самый невинный, грозил ему разоблачением, и с этим ничего нельзя было сделать.

Но, к счастью, Вестле кивнул. В уголках его глаз таилось напряжение, однако Артем понял – каким-то внутренним чутьем, не иначе: что-то беспокоит его сейчас куда больше того, откуда, собственно, пришли незваные гости.

Проследив за его взглядом, Артем увидел, что Ган рассматривает домики в ветвях деревьев, задрав голову, и совсем не слушает их разговор.

– Мы примем тебя с радостью, – сказал Вестле. – Но этот человек… он не из наших. Кто он?

– Он – мой брат, – ответил Артем не раздумывая, пока его внутренний голос вопил от ужаса. – Это из-за него мы жили обособленно. Честно говоря… он скорбен умом.

Книжное выражение всплыло в голове очень кстати, потому что Вестле слегка расслабился. В его взгляде было уже меньше недоверия, и Артем понятия не имел почему – он действовал наугад.

– Это все объясняет. Я так и подумал, когда вас увидел… – Вестле выглядел смущенным, и Артем в панике размышлял, что ему делать и что говорить. – Значит, вы уходили подальше от битвы, так?

Артем кивнул.

– Я обещал родителям защищать брата… Хоть я и младший.

Вестле вдруг улыбнулся:

– И это похвально. Конечно, в иных общинах старые законы чтут строго… И вы правильно делали, что держались от таких общин подальше. Но вам повезло. Здесь старший брат – я, а я высоко ценю кровные узы. Аждая слишком давно покинул свои земли и своих детей, а значит, мы должны брать все в свои руки. Думаю, он бы простил. Вы можете остаться.

– Спасибо, – выдохнул Артем, хотя расслабляться было рано.

– Как вас зовут?

К этому вопросу Артем не был готов.

– Ган… Моего брата зовут Ган. А я – Арте.

Вестле кивнул, и Артем едва сумел сдержать вздох облегчения.

– Что ж, – Вестле больше не улыбался, но в его голосе не было ни угрозы, ни подозрительности, – мне жаль твоего брата, но я уважаю твое решение не приводить его к иным дверям. Конечно, там, возможно, могли бы помочь ему, но ваши родители, я думаю, отдали себя Аждая?

Артем кивнул:

– Да, но их давно нет в живых. Они умерли… от болезни. Долго кашляли, потом начали задыхаться… – Он описывал симптомы неведомой болезни, лихорадочно размышляя. Иные. Аждая. Отдали себя.

Вестле сочувственно кивал:

– Будь Он здесь… – Артем почувствовал, что если бы Вестле писал это «Он» на бумаге, то непременно с большой буквы. – Возможно, Он оценил бы их поступок как верный. – Теперь в голосе Вестле зазвучало сомнение, как будто он надеялся, что Артем его переубедит. – Конечно, многие и в наши непростые времена не сомневаются в необходимости жертвы…

Он смотрел на Артема, как будто забыл свою роль и ждал подсказки, и Артем рискнул:

– Но не все.

– Да, не все, – подхватил Вестле с готовностью. – Не все. Многие на вашем месте пришли к иным, чтобы избавить себя от непростого выбора… Однако вы остались верны. Пусть эта верность и повлекла за собой отступничество… Не мне судить этот выбор. Не в наше непростое время. Но прежде… Дайна!

Тень по-беличьи легко скользнула вниз по одному из ближайших стволов, и всего через несколько мгновений перед ними стояла девушка. Юная с виду – Артем предположил бы, что ей не больше двадцати, – но с совершенно белыми пушистыми волосами, очень худая, коротко стриженная, с белоснежными зубами и загорелым лицом. Она была одета в светло-желтую длинную рубаху и такие же широкие штаны, расшитые по краям узорами. На ее груди были длинные бусы из сушеных плодов, разноцветных камешков и ракушек, в ушах – серьги из пятнистых перьев. В левой ноздре посверкивал красный камушек. Как и Вестле, она была босая.

– Дайна – наша видящая, – сказал Вестле каким-то извиняющимся тоном. – И я хочу, чтобы она взглянула на вас. Дайна?

Девушка уставилась на них янтарными, как у хищного зверя, немигающими глазами, и Артему стало не по себе. Что бы ни значило слово «видящая», теперь эти люди точно узнают о них всю правду.

Янтарные глаза расширились, зрачки резко расплылись, заполнив радужку почти целиком. Губы девушки слегка приоткрылись, и она облизала их. Ее пальцы чуть подрагивали, брови нахмурились… А потом она моргнула и равнодушно отвела взгляд.

– Ничего. Они говорят правду, старший брат.

Артем судорожно вздохнул и понадеялся, что этого никто не заметил.

Вестле улыбнулся с явным облегчением.

– Отлично. Теперь я принял решение. Вы под моей защитой – ты и твой брат. Мы поговорим завтра – ты и я… А сейчас – поешьте и отдохните. Эту ночь вы можете спать спокойно.

Закончив свою речь, Вестле запрокинул голову и свистнул – заливисто, так пронзительно, что у Артема заложило уши.

В тот же миг место, название которого Артем не запомнил, ожило. Десятки ловких юрких теней появились наверху и засновали из стороны в сторону. Сначала Артему показалось, что большинство не обращают внимания на вновь прибывших. Но почти сразу он понял, что это равнодушие – мнимое и в переплетении ветвей то и дело загорается чей-то любопытный и внимательный взгляд.

Несколько человек спустились вниз, так же как до этого Дайна, легко скользя по веревочным лестницам и канатам, и теперь остановились неподалеку. Все они были такими же, как Вестле, – загорелыми, лохматыми. Мужчины носили длинные бороды.

– Это наши гости, – сказал Вестле, кивая на Артема и Гана. – Арте и его брат. – Имени Гана он не назвал. – Кто примет их в своем доме на эту ночь?

– Я. – Дайна сделала шаг вперед, и старший брат кивнул.

– Славно, и да будет так. Арте, Дайна, наша видящая, позаботится о вас от лица всего Артженьо. Завтра мы поговорим. До тех пор – отдыхайте. Все слышали – я сказал.

Вестле отвернулся, показывая своим людям, что разговор окончен, но всю дорогу куда-то в глубь поселения Артем чувствовал на себе взгляды. Он заметил, что на Гана жители Артженьо как будто намеренно не смотрели. Это было странно. Обычно именно Ган – а не он – привлекал всеобщее внимание.

Артем шел, стараясь в свою очередь не таращиться на местных, вернувшихся к своим делам. И все же волей-неволей его взгляд останавливался то на группе женщин, чесавших ярко-желтую пряжу у костра, то на мужчине, выцарапывавшем сложный узор на огромном черепашьем панцире, то на нескольких парнях не старше его самого, упражняющихся в стрельбе по мишеням из таких же деревянных трубок, как у Вестле. Стреляли трубки крохотными стрелами, с виду безобидными, с ярко-красным оперением.

Что ему было делать дальше? Если он быстро не выяснит все, что сможет, о жизни здесь, их разоблачение – вопрос времени.

– Нам сюда. – Дайна заговорила с ними, только дойдя до веревочной лесенки, лежавшей во мху старого кряжистого ствола. Вершина дерева терялась, кажется, в облаках. – Я пойду первой. Не отставайте.

Миг – и она уже скрылась из виду. Она карабкалась с нечеловеческой скоростью, будто от рождения не знала страха высоты или падения. Возможно, так оно и было.

Артем боялся высоты – и при мысли о покачивающейся лесенке что-то у него в животе как будто оборвалось. Кроме того, он был совсем не уверен в своей руке. Если она подведет его, если рана будет болеть слишком сильно – он полетит вниз. Стараясь не показывать страха, Артем вытащил из кармана кусочек ночного бражника и небрежно сунул в рот. Затем повернулся к Гану:

– Лезь за мной, ладно?

Он не был уверен, понял ли Ган, что от него требуется, но почти сразу услышал, как князь взбирается вслед за ним. Теперь отступать было совсем некуда.

Артем думал только о том, чтобы не сорваться вниз. Ему вспомнилось, как давным-давно – сейчас казалось, что в другой жизни, – он лез вслед за Сашей на крышу дома в городе Тени. Тогда он был напуган, но тот страх не шел ни в какое сравнение с тем, что он испытывал прямо сейчас.

Он знал: со всех сторон на него смотрят с подозрением и любопытством и ни в коем случае нельзя показывать, что для него подобные подъемы в новинку, что рука действительно сильно болит, несмотря на жвачку из бражника, и что он готов расплакаться. Артем не смотрел вниз – только вперед и вверх – и, чтобы отвлечься от мыслей об очень твердой земле внизу, повторял про себя: «У Лукоморья – дуб зеленый, златая цепь на дубе том…» Этим стихам очень давно, когда он был маленьким, Артема научил дедушка Каи. Тогда он нарисовал на листе бумаги дерево, обвитое золотой цепью, кота и книгу. Строчки про русалку и лешего звучали страшно, и их он рисовать не стал. А вот на рисунке Каи именно жуткая русалка с острыми клыками заняла бо́льшую часть листа. Эта русалка ему потом снилась.

«Идет направо – песнь заводит, налево – сказки говорит».

Здесь тоже должны быть свои стихи, истории, сказки, песни. Если у Дайны в доме есть книги – возможно, он сможет прочитать что-то полезное, пока она не видит?

«Там русский дух, там Русью пахнет».

Здесь ей и не пахнет, это уж точно. Артем запрокинул голову – над ним клубился легкий туман, скрывавший дом от глаз. Сзади хрустнула ветка – там лез Ган, но Артем не решился на него посмотреть.

Его ладони горели от того, что он цеплялся за лесенку мертвой хваткой. Наверное, кожа будет красная, как у ощипанного гуся. Он боялся изодрать об дерево одежду – другой у него не было, – но мох покрывал весь ствол и был мягким, как баранья шерсть. Он заметил бурое пятно на этой шерсти – его рана кровоточила сквозь повязку, и боль становилась сильнее.

Артему казалось, что подъем длится не меньше получаса, – а потом над ним наконец замаячило лицо Дайны, которая смотрела не мигая.

– Ногу подвернул, – прохрипел Артем, силясь улыбнуться. – И рука… Рана.

Дайна протянула руку:

– Хватайся. Другую давай, ты чего?

Он нерешительно принял руку, отгоняя парадоксальный страх – вдруг она толкнет его, сбросит вниз? Дайна оказалась неожиданно, не по-женски сильной. Она помогла ему взобраться наверх, и, позабыв о чужих взглядах, Артем некоторое время стоял на коленях, тяжело дыша. Теперь он решился посмотреть вниз, и его замутило. Люди на поляне отсюда казались крошечными.

Ган тоже был здесь – он забрался наверх сразу вслед за Артемом и запыхавшимся не выглядел.

Дом Дайны был деревянным, с двумя круглыми окошками и, казалось, строился без единого гвоздя. Он лепился к стволу дерева, опоясывая его. Все места соединений бревен и досок были плотно перевязаны веревками, такими же, как те, из которых состояла лестница, или склеены чем-то вроде ярко-рыжей глины, с виду влажной, как будто ее налепили только что и она не успела застыть. Плоская крыша была покрыта сухой травой. Трубы видно не было. Домик стоял на большой деревянной платформе, похожей на террасу или причал. Здесь, наверное, хорошо было проводить время, когда тепло, не опасаясь нападения с земли… Вот только Артему показалось, что этой террасе очень не хватало перил – один неосторожный шаг, и костей не соберешь. Хозяйку дома это явно не смущало: у края платформы Артем увидел корзину с орехами, несколько листов бумаги, кусочки угля. Она занималась здесь делом, пока не услышала Вестле и не спустилась к ним.

Артем разглядел рисунок на верхнем листе – большой цветок с треугольником на каждом из пяти длинных лепестков, с маленьким овалом посередине.

– Спасибо за гостеприимство. – Артем улыбнулся как можно дружелюбнее. – Мы ненадолго… Наверное.

Дайна медленно кивнула. Кажется, она что-то обдумывала, и Артему стало не по себе. Будь она приветливее, он мог бы попытаться незаметно выяснить у нее что-то полезное. Артем кашлянул:

– Так… Можно нам пойти спать, да? Брат устал, да и я, честно говоря, тоже. Так что, если вы скажете… где мы вам не…

Дайна улыбнулась, и он разом осекся. Улыбка эта была спокойной и жуткой, и глаза Дайны больше прежнего напоминали звериные. Сейчас она выглядела куда старше, чем прежде.

– Со мной можешь не играть, гость. Я знаю, кто вы.

Глава 6. Кая

Кая села подальше, в углу, в тени. Она не понимала, зачем вообще ее пригласили на совет, – и почему-то чувствовала, что ничего хорошего это не сулит.

Председательствовала капитан Стерх – рядом с ней, как всегда хмурый, шмыгал раскрасневшимся от холода носом Пом. Он закреплял на стене карту местности. Карта висела кривовато. Шоу сидела на полу, поближе к печи, и точила нож с противным резким звуком. Еще с десяток человек разместились кто где. Кая с невольным злорадством отметила, что Сашу на совет не позвали.

– Итак, – суховато начала Стерх без долгих вступлений и приветствий, – приступим. На карте отмечена территория, которую сейчас занимают люди под нашей защитой… Наши люди.

Кто-то хмыкнул с сомнением, и капитан Стерх нахмурилась.

– Так или иначе, – она заговорила громче, – мы должны о них позаботиться. Холодает. Охотники все чаще приходят из леса без добычи. Наших запасов хватит на…

– Две недели самое большее, капитан, – буркнул Пом, оставивший наконец карту в покое.

– Верно. Две недели – и это при том, что мы урезали пайки всем группам. Люди целыми днями заняты заготовкой топлива – им нужны силы.

– Надо уходить. – Перебивать капитана Стерх было не принято, но у Ярмо – седовласого мужчины разбойничьего вида – явно закончилось терпение. Он, как и Шоу, был одним из послов, прибывших в столицу по приглашению Сандра, и присоединился к ним в разгар битвы за Красный город… И с тех пор, видимо, не раз и не два пожалел об этом. – Я об одном и том же твержу. Надо искать место получше. Здесь мы все передохнем… Без чужой помощи.

– Это я и хочу с вами обсудить. – Капитан Стерх говорила спокойно – как всегда, – но за последние месяцы Кая научилась различать нюансы ее настроения достаточно, чтобы понимать: их предводительница раздражена. – Напомню, Ярмо, вы все пошли со мной добровольно… Может, конечно, потому что это было меньшим из зол… И все же добровольно.

В словах капитана была истина. После исчезновения Сандра капитан Сокол совсем обезумела. Кая видела, что делали ее приспешники в бою и после боя с побежденными, даже с теми, кто сдался, – и не хотела бы увидеть ничего подобного снова. Север действовал быстро – видимо, еще до происшествия в лаборатории налаживал связи с жителями окраин, и Кая понятия не имела, как ему это удалось… Но факт оставался фактом: Север обладал даром убеждения и был щедр на обещания, поэтому очень многие с окраин поверили ему.

Сандр не обеспечивал их едой и защитой в достаточной мере – а Север обещал восстановить спра ведливость. Им хотелось за ним пойти – даже несмотря на то, что они не видели его лица. Каким-то невероятным образом за последние несколько недель он стал настоящим символом протеста против центра, в самом сердце которого капитан Сокол вела себя как загнанный обезумевший и жестокий зверь.

Впрочем, жить как ни в чем не бывало не удавалось и ее людям. Даже если оставить за рамками постоянные сражения со сторонниками Севера. Десятки сил послабее – мародеры, дезертиры, группы объединившихся послов, редкие сторонники Сандра, не признавшие в капитане Сокол его преемницу… Все эти группы разрывали Красный город на куски. Люди сражались уже не за власть над городом – а за еду, топливо, лучшие убежища… Зима становилась все суровее с каждым днем.

– Дирижабль сломан. – Ярмо помрачнел и отвел взгляд, уставившись в угол, как будто там таились решения всех их затруднений. – Я шел за тобой, потому что думал: мы сможем вернуться домой.

Капитан Стерх вспыхнула. Очень немногие вещи могли заставить ее настолько утратить самообладание, но напоминание о неисправности «Герберта У.» было как раз из их числа.

Кая думала, что возможность летать для капитана Стерх была тем же, чем для Артема – читать, а для нее самой – рисовать. На земле она явно чувствовала себя куда менее уверенно. В разгар неразберихи именно «Герберт У.» совершил с десяток полетов, вывозя людей за пределы Внешнего кольца, пока наконец удача ему не изменила.

– Да, я, видимо, должна извиниться за то, что не обеспечила всем желающим комфортную дорогу домой. – Капитан Стерх демонстративно отвернулась. – Я бы предпочла слушать тех, кому есть что сказать – по существу.

Шоу кашлянула, и капитан Стерх кивнула.

– Я вот что думаю, капитан. – Женщины обменялись быстрыми взглядами, и Кая подумала, что капитан Стерх наверняка прекрасно знает, о чем именно будет говорить Шоу. – Вариантов у нас немного. Идти в Красный город – или уходить из него. И в том и в другом случае…

– Уходить из него? – Ярмо хмыкнул. – У нас нет ни машин, ни дирижабля. Нет даже лошадей – почти. Тех, что есть, не хватит, чтобы вывезти всех. Или ты предлагаешь бросить остальных и тихонько смотать удочки нашей, бесспорно, теплой компанией?

– Ничего такого я не предлагаю. – Шоу потерла бровь тонким темным пальцем, как всегда в минуты волнения. – Мы должны оставаться все вместе. В этом наша сила, а не слабость. По окрестностям разбросано еще двести человек. С ними налажена связь, и…

– Двести детей, стариков и женщин, – заявил кто-то из присутствующих, неразличимых в темноте угла.

Шоу закатила глаза:

– Женщин? Серьезно? Может, выйдешь на свет и покажешь, на что способен, мужчина?

Человек в углу предпочел остаться инкогнито, и она продолжила.

– Дети – ценность для любого сообщества, которое хочет продолжиться, а не умереть. Женщины, неспособные сражаться, и старики берегут их для нас. Мужчины – охраняют стариков, детей и женщин. Мы все нужны друг другу.

– Ну, если мы решим биться, мы вроде как сможем их спрятать, – буркнул Пом.

Шоу кивнула:

– Верно. Тогда те, кто их охраняет, присоединятся к нам.

– Мы можем уйти все вместе, – нерешительно протянул рыжеволосый парень у окна. – Большая группа… Детей в центр, лошадей запряжем в телеги. Можем пойти в чье-то поселение. Туда, откуда один из вас… Туда, где нас примут.

Шоу пожала плечами:

– По правде сказать, я сама вызвалась быть послом в Красном городе. Знаешь почему?

Юноша смущенно покачал головой.

– Потому что ничего хорошего в своей общине я не видела. Ярмо?

– Без вариантов, – хмыкнул он. – Даже если мы дойдем – идти нам недели три, а по этой погодке все четыре, – слабые и больные нашим без надобности. А пока мы туда дойдем – все станем слабыми и больными.

Кая повернулась к окну. Белые снежинки, похожие на мохнатых пчел, кружились там, как будто танцуя друг с другом, и ложились на застывшие волны снежного моря.

Ей перестали быть интересны подробности разговора. Она чувствовала: Стерх и Шоу подводят остальных к чему-то, что им нужно, и все, о чем говорят до этого, не имеет большого значения. Интересно, какова ее собственная роль в этой сцене? Чего от нее ждут, зачем Шоу ее позвала?

Кая вдруг с тоской подумала об Артеме и Гане. Каждый из них уже понял бы, к чему идет дело. Артем, наверное, пытался бы понять чужую партию, а Ган уже искал бы в ней собственную выгоду.

Ей нужно учиться думать, если она надеется помочь им.

– Кая!

Она медленно повернула голову:

– Да?

Капитан Стерх смотрела прямо на нее – и все остальные в комнате тоже.

– Ты не слушала? Нам понадобится и твоя помощь тоже. Чтобы попасть в Красный город…

Кая нахмурилась, перевела взгляд на Шоу:

– Серьезно?

Та кивнула:

– Это единственный выход. Нам нужно починить дирижабль – без него нам никуда людей не переправить. Здесь задерживаться нельзя… Или к весне от нас вообще ничего не останется.

– И при чем здесь я? Я не знаток Красного города. Скорее уж вы, капитан, да и…

– Кая, тебе следовало бы лучше слушать. Мы обсуждаем серьезные вещи. Это не игра. Чтобы отремонтировать дирижабль и поднять его в небо, нам нужны детали и инструменты. Все это есть в Красном городе – пока что туда нам дороги нет. Но есть еще один путь – на границе Внешнего кольца с пригородами на северо-востоке есть блокпост. На нем располагалась ремонтная станция. Ее забросили пару лет назад, когда основные мастерские перенесли в черту города окончательно, – но склады продолжали охраняться.

– То, что нам нужно, и сейчас там, – пробасил Пом, придвигаясь к картам на столе. – Тут. Погляди.

– И все мы знаем, кто занял эту станцию. – В разговор снова включилась Шоу. – На ней есть склады с кое-каким продовольствием. Группу, которая решила там зимовать, возглавляет человек по имени Ворон.

– Договориться с ним не получится. – И без того низкий голос Пома зазвучал еще ниже – теперь он напоминал ворчание большого зверя. – Это уж я вам точно говорю.

– Не факт. Но на этот случай там есть и другие люди… с которыми договориться можно. – Капитан Стерх смотрела на Каю не отрываясь. – И ты их знаешь. Вы жили в одной общине.

– Андрей и Макс, – пробормотала Кая. Конечно, они тоже не сумели вернуться домой. Возможно, в Зеленом их уже считают погибшими. – Вот, значит, зачем я вам нужна.

– Ты могла бы поучаствовать в переговорах. – Шоу ободряюще кивнула, как будто думала, что Кая стесняется поверить собственному счастью.

– Люблю переговоры.

Капитана Стерх ее сарказм не тронул.

– И отлично. Нам не хотелось бы с ними воевать. Но если придется – выбора у нас нет. Там не только нужные нам детали. Там еда, Кая. И она существенно повысит наши шансы на выживание.

– У этого Ворона, как я понимаю, тоже много людей, – пробормотала Кая. – Вряд ли ему будет дело до наших проблем.

– Нам есть что ему предложить. – Капитан Стерх побарабанила по карте. – У них больше еды и укрытие – получше, чем у нас, но в остальном мы в схожей ситуации. Они не присоединились к Сокол – как и мы. Они не повелись на речи Севера – как и мы. Но, в отличие от остальных групп из столицы, они достаточно сильны. По данным нашей разведки, там человек двести, способных сражаться. Если мы объединимся… это повысит наши шансы. Существенно.

– На что? – Кая чувствовала, что говорит слишком резко, но ничего не могла с собой поделать. Ей не нравилось, что в словах капитана Стерх слишком много недомолвок. Не нравилось, что ее привела сюда Шоу, которую она считала подругой. И совершенно не нравилось чувствовать себя пешкой в чужой игре.

Капитан Стерх вздохнула:

– На сегодня мы закончили. Все свободны… кроме тебя, Кая.

Все послушно потянулись к выходу – даже Ярмо с кислой миной, даже Шоу, кинувшая на Каю сочувственный взгляд.

– Сядь поближе.

– Мне и здесь хорошо.

– Боже, какой же ты несносный ребенок все-таки. – Капитан Стерх фыркнула и потерла виски.

Кая задумалась: как в их непростых условиях Стерх находит время на то, чтобы приводить в порядок свои длинные черные волосы с проседью? Они были уложены в высокую прическу волосок к волоску. Сама Кая не помнила, когда в последний раз мыла голову, – отросшие до подбородка рыжие пряди были липкими и тяжелыми.

– Нет. И я не хочу, чтобы меня держали за ребенка. Вам нужна моя помощь? Я помогу. Только объясните, что собираетесь делать. Андрей и Макс… мы с ними из одного поселка. Если вы хотите, ну… я не буду в этом участвовать.

Капитан Стерх встала и подошла к окну, сложив руки на груди.

– Я тебя поняла. Отвечу на твой незаданный вопрос: я действительно не хотела бы доводить дело до войны. Войн нам хватает. Скажу тебе вот что – и крайне не советую делиться этой информацией с кем-либо: вариант возвращения в Красный город кажется мне куда более предпочтительным, чем поиск нового места жительства. Так я и предпочту поступить… если у меня будут средства.

Кая испугалась, что капитан Стерх могла услышать, как ее сердце пропустило удар. Она старательно следила за своим лицом – но, кажется, не вовремя моргнула.

– Вижу, ты тоже заинтересована в том, чтобы попасть туда.

Кая молчала.

– Позволь спросить: почему? Насколько я знаю, ты не нашла там ничего, кроме смерти и потерь. Все, что у тебя было, забрал Сандр. Никого из тех, кто тебе дорог, больше нет в живых.

– Это не так. – Кая понимала: лучше помалкивать, но не могла спокойно согласиться со словами Стерх – просто не могла. – Марта погибла… Но остальные – нет. И им еще можно помочь.

– Значит, вот оно что. – Капитан Стерх смотрела на нее внимательно, приподняв изящную высокую бровь. – Надеешься их вернуть. Знаешь, мы ведь с Ганом знакомы. Именно мой дирижабль привез его в Красный город. Ты это знала?

– Угу. – Губы у Каи внезапно пересохли.

– Да-да. – Капитан Стерх снова отвернулась к окну. – Дерзкий. Смелый. Безрассудный – но сильный, ловкий… Все эти прекрасные качества могут сохранить ему жизнь на той стороне – если сейчас там вообще возможно выжить, конечно. Да, смелый и сильный… И я бы сказала – умный, вот только умный вряд ли оказался бы у Сандра в лапах. А потом – вряд ли оказался бы в такой ситуации.

– Может, ему сейчас лучше, чем нам.

– Может быть. – Стерх вздохнула. – Кто знает? Думаешь, в Красном городе у тебя будет больше шан сов с ним встретиться? Хорошо. Тогда разве не в твоих интересах попасть туда вместе со мной? Помоги нам – и вернемся в столицу вместе. Я хочу решить все мирно – мы не в том положении, чтобы позволить себе терять людей. Я уверена, что Ворон тоже это прекрасно понимает.

Несколько мгновений Кая молчала, собираясь с духом. Она вспомнила Гана, представила на мгновение, что он стоит рядом с ней – и улыбается одобрительно, уголком губ. «Ну, давай, моя леди, скажи ей. Кстати, как думаешь, она сама делает себе эти прически?»

– Я действительно хочу, чтобы мы вернулись в Красный город… – Кая не планировала делиться с ней содержанием своих разговоров с учеными – и теми догадками, которые они высказывали. – Я поеду с вами на ту станцию. И я поговорю с Андреем. Сделаю что могу. Я думаю, что он меня послушает.

Капитан Стерх неосознанно наклонилась к ней – порывисто, как хищная птица:

– Верное решение.

– Думаю, да. Но у меня есть одна просьба.

Зрачки желтоватых глаз капитана расширились:

– Ты что, ставишь мне условия?

Кая почувствовала, как поднимается внутри горячая волна гнева, – и слегка отвернула лицо к окну – и леденящему холоду за ним.

– Нет. Я говорила о просьбе.

– И что же за просьба такая?

За окном несколько человек возвращались из леса, груженные охапками хвороста, делавшими их похожими на всклокоченных ежей. Снова пошел снег.

– Я хотела попросить, чтобы ученых освободили от работы. Чтобы они могли…

– Исключено. – Капитан Стерх говорила сухо, деловито, как будто слова Каи совсем ее не удивили. – Зима лютая, и дальше будет только хуже. Нам важно, чтобы работали все, чтобы…

– В Зеленом, откуда я прибыла, рассуждали так же… Но наш руководитель – Влад – все равно разрешал Артему работать меньше других, чтобы он мог придумывать что-то полезное для общины.

– И что, по-твоему, на это скажут остальные, а?

– Влад никогда не подчеркивал, что Артем на особом положении. – Кая заговорила быстрее. Она чувствовала, что у капитана заканчивается терпение. – И теперь я понимаю почему. Но он все равно разрешал – ведь то, что Артем мог делать головой, другие…

– Я поняла твою мысль. – Капитан Стерх хмыкнула. – Один мальчишка, в целом бесполезный, – одно дело. У нас здесь совершенно другое. Если я соглашусь на твою… просьбу, мы потеряем почти полтора десятка работников, которые сейчас приносят реальную пользу. Я понимаю: их исследования значимы… Но когда все мы не живем, а выживаем… К тому же многое ли они смогут делать без лаборатории? – Стерх покачала головой.