Текст книги "Мир из прорех. Иные земли"

– Как и отступники, – отрезала Дайна. – В той войне не было победителей, и ты знаешь это так же хорошо, как я.

Пес опустил голову и копнул когтями мох, обнажая бурую земляную плоть.

«Кто рядом с тобой? Я не знаю их запаха. Почему тот пахнет как отвергнутый?»

На этот раз Дайна помедлила перед ответом, и Артем понял: они в опасности.

– Я их знаю, – сказала она наконец. – Это Арте. Он принадлежит Аждая.

Сделав шаг в сторону, она наступила Артему на ногу.

– Поздоровайся, – прошипела она, едва разжимая губы, и Артем послушно сказал, глядя, как околдованный, в гипнотические черные глаза зверя, который мог бы убить его одним небрежным ударом могучей лапы:

– Здравствуйте.

Пес моргнул:

«Хорошо, – но говорил он не с Артемом, а с Дайной. – А что же тот, другой?»

– У меня есть причины, – сказала Дайна. – И не тебе выговаривать мне… Вспомни, что ты сам говорил только что, Ажьо. Вспомни – потому что я готова теперь же это забыть.

Несколько мгновений они оба молчали, меряясь взглядами, а потом лесной пес кивнул:

«Хорошо, Дайна».

Дайна тихо выдохнула и слегка расслабила плечи.

– Скажи всем, кого встретишь. – Голос ее снова звенел, как будто она на что-то решилась. – Аждая снова здесь. Скоро все в этом убедятся. Ему может понадобиться помощь тех, кто посвятил себя ему, чтобы вернуть то, что принадлежит ему по праву. Ты ведь ручаешься за своих, Ажьо? Вы верны ему, правда? – Последний вопрос она произнесла с заметным нажимом, но пес, поколебавшись, снова кивнул, гася блеск в глазах под змеиными веками.

«Мы верны Аждая. Если ты говоришь правду – мы будем рядом с ним, когда он придет».

Дайна кивнула:

– Твою преданность никто и никогда не подверг бы сомнению, Ажьо. Мы с Арте и его братом должны продолжить путь – и для всех нас лучше, чтобы путь этот был безопасным. Что тебе известно о дороге до святых мест? Спокойна ли она? Видел ли ты поскоэлей в лесу? Что слышно о слугах Верфетуйи?

«В лесу нынче неспокойно… Как и всегда в последние годы, жрица. Слуги Верфетуйи пытаются, но не могут обеспечить безопасность каждому в своих землях. Будьте осторожны, если хотите, чтобы ваш поход не омрачила пролитая кровь».

Не попрощавшись, лесной пес растворился в темноте зелени, и Дайна быстро пошла вперед, словно ничего не произошло. Артем последовал за ней на ватных ногах и решился заговорить только через полчаса, не меньше.

– Этот лесной пес…

Дайна внезапно прыснула:

– Лесной… кто?

– Ну… Я не знаю, как их у вас называют, но…

– Хорошо, что при нем ты не сказал ничего подобного. – Дайна покачала головой. – Так что же?

Артем уже успел смекнуть: чтобы выведать у нее хоть что-то, стоит быть спокойным – и не подавать виду, до чего он заинтересован, но на этот раз удержаться не выходило – вопросы полились из него безудержным потоком.

– Почему я его понимаю? Почему ты его понимаешь? Как?.. – Он осекся, поймав недоумевающий взгляд Дайны.

Некоторое время они шли молча. Лес стал наконец редеть – а Артем уж начал было думать, что этого никогда не произойдет. Деревья как будто уменьшились, их листья стали меньше и светлее. Темные ползучие растения сменились топорщащейся, как короткая шерсть, нежно-салатовой травой. Где-то вдали виднелись ярко-бурые холмы – причудливые, с острыми винтовыми верхушками.

– Так ты хочешь сказать, – наконец сказала Дайна, – что там, откуда ты родом, их… никто не понимает? – Она вздохнула. – Ну конечно. Само собой. Нелегко им пришлось… и приходится.

– Нелегко? – Артем понимал, что лучше промолчать, но не мог остановиться. – Им? Дайна, они убивают людей. Все эти годы. Никто из них даже не пытался… в смысле…

Вместо ответа Дайна неожиданно ткнула пальцем в Гана, который рассматривал белый цветок с хищной алой сердцевиной:

– Погляди на своего брата. Он всегда был таким?

– Нет. Я же рассказывал. Это случилось после того, как мы прошли через прореху. Думал, ты знаешь.

– Я думала, ты врешь, – спокойно отозвалась Дайна, будто в этом не было бы ничего странного, – думала, просто хочешь, чтобы я отвела его к городу Тофф – ведь многим удается там излечиться.

– Да откуда я могу знать хоть что-то про этот ваш город?

Дайна пожала плечами:

– Ты посвящен Аждая. Он сам тебя выбрал. Даже я иногда не вижу всего. Но, раз уж ты говоришь правду, к чему спрашивать меня? Ты и сам можешь догадаться.

Артем почувствовал, как горячо становится в животе и груди, – его затрясло, как часто начинало трясти в лабораториях Красного города в моменты, когда он оказывался близок к разгадке, – или давным-давно, в Зеленом, когда удавалось вылечить захворавшего теленка или заставить работать громоотвод.

– Когда кто-то проходит через прореху… то повреждается рассудком, да? Она что-то делает с ними, верно? Меняет…

– Ну, ты-то в добром здравии и, кажется, в уме… По крайней мере относительном.

– Значит… Значит, это действует не на всех, верно? – Разгадка была близка, и от того, как Дайна закатила глаза, Артему захотелось схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть.

– Значит, да, – ответила она. – Будь внимательнее, Арте. Следи за своим братом. Нам нужно пересечь чужие земли – здесь я не могу ручаться за всех и вся, так что вам и самим неплохо бы о себе позаботиться.

Кипя от неудовлетворенного любопытства и раздражения, Артем пошел рядом с Ганом. Рука опять разболелась – на привале нужно будет попросить Дайну сменить повязку.

Ему не нравилось, что приходится снова и снова принимать от нее помощь. По опыту общения с Сандром – да что уж там, даже с Каей, даже с ее дедушкой – он знал, каким зависимым делает человека чужая помощь. Дайна тоже это знала. Она выдавала ему информацию по крупинке и старалась держать как можно больше при себе, опасаясь, что он отделится от нее – и начнет действовать самостоятельно.

Дайна не хотела, чтобы он ушел. Он был зачем-то нужен ей – и Артем не знал, хорошо это или плохо.

Глава 11. Кая

Кая была так взбудоражена последним контактом, что едва не отказалась идти с группой в сторону станции.

– Успокойся, Кая, – сказал Павел, провожая ее в путь. – Анле обессилена. Она дала понять, что ей нужно восстанавливаться по меньшей мере неделю. До тех пор… у нас есть символы, ее и твои. Необходимо расшифровать их. Узнать, что писала та девушка и почему ты это видела.

– Но вы говорили, что нужна именно я, – упрямо говорила Кая. – Что через меня у вас есть связь с теми, кто сейчас на той стороне, и…

– Это так, да. Поэтому береги себя и возвращайся к нам как можно скорее. А если нам срочно понадобится контактер, что ж, мы всегда можем обратиться к Александре. Но это вряд ли. Пока что мы продолжаем изучать язык Анле. Это не простая задача. Увиденное тобой – это пока самое яркое, что у нас есть. Остальные контактеры видели и чувствовали очень мало. Что-то на уровне ощущений. После подробных расспросов многие даже начинали думать, что все это – плод их фантазий.

– Я уверена в том, что видела, – быстро сказала Кая. – Уверена.

– Не сомневаюсь. – Павел потер переносицу под очками. Дужка очков была тщательно перемотана просмоленной веревочкой. – Не сомневаюсь, дорогая моя. Будь моя воля – конечно, я бы предпочел, чтобы ты осталась здесь. Но теперь, когда тебе удалось заставить капитана Стерх обратить внимание на наши нужды, мне кажется, не стоит провоцировать ее, как ты считаешь?

– Угу. – Кая неохотно кивнула. – Не стоит. Только… если понадобится… контактер… можете попробовать еще раз привлечь Тошу? Я помню, что в прошлый раз ничего не вышло, но ему очень одиноко. Думаю, он был бы рад почувствовать себя нужным.

– Ну конечно, дорогая моя. Ты добрая девушка. – Павел мягко улыбнулся, покивал. – Везде, где можно будет привлечь Антона, мы его привлечем.

– Спасибо.

Она уже взялась за ручку двери и собиралась выйти, но не удержалась.

– Павел, скажите… Раз те, кто общался с Артемом и Ганом, могут связываться с той стороной… значит ли это, что они…

Павел медленно кивнул:

– Да, Кая. Мне очень не хочется давать надежду, которая может оказаться ложной… но я предполагаю, что по меньшей мере один из них должен быть жив.

Идя к лазарету по заново заваленной снегом тропе, которую они полдня расчищали, Кая тихо ругалась себе под нос, но легче не становилось. Один из них. Такая мысль ей и самой приходила в голову, но слышать это было мучительно. Если так, то кто именно?

Думать об этом не хотелось, и она переключилась на другое. Павел наверняка понимал, что она делала упор на Тошу не только из сочувствия, но и потому, что ей ужасно не хотелось, чтобы без нее контактером стала Саша.

Она знала, что не права – нельзя смешивать эмо ции и дело. И, несмотря на это, она готова была – неужели действительно? – рискнуть успехом этого предприятия из-за… ревности, неприязни? Пожалуй, из-за того и другого вместе.

Вдруг то, что они сделали сегодня, открыло Анле путь к связи между двумя мирами? И вдруг именно Саша – а не она – первой пройдет по этому пути?

Она вспоминала горькие, обидные слова, сказанные ей Сашей над могилой Марты, и то, как она не помогла ей в схватке с лесными псами. Кая тогда действительно могла погибнуть – или серьезно пострадать. Саша настолько ее ненавидела, что была готова пойти на сделку с совестью. И незаслуженно ненавидела – вот что злило Каю больше всего и заставляло бессильно сжимать кулаки при одной мысли об этом. Она вовсе не нарочно встретила Гана, и она не виновата в том, что их потянуло друг к другу. Она даже не знала, что Саша влюблена в него.

«Ты прекрасно знала, что он влюблен. И тебе это нравилось». Кая остановилась, с силой пнула прозрачный кусок льда, чуть припорошенный снегом, но тут же продолжила идти – стоять было холодно.

Может быть, в чем-то Саша права. Кая привыкла к молчаливому обожанию Артема – так привыкла, что перестала о нем думать, стала воспринимать как что-то само собой разумеющееся. В глубине души она всегда была уверена, что Артем не решится проявить свои чувства, – а значит, их можно было не брать в расчет.

На границе с лесом сорвалась с ветки и тяжело пролетела над деревьями гарпия, сшибая с еловых ветвей комья снега. Видимо, она долго сидела там, поджидая одинокую добычу вроде ребенка или домашнего животного. Если она рассчитывала на последнее – зря. Все, что им удалось раздобыть, – куры с одной из ферм Внешнего кольца, которых берегли как зеницу ока. Яиц было мало, и они распределялись между детьми и больными. Самой Кае однажды перепало одно – Тоша отдал, но больше она не позволяла себе принимать от него такие подарки. Были у них и лошади, но до них доберутся в последнюю очередь – только если дела будут совсем плохи. Думать об этом было грустно. Кае нравилось бывать у лошадей. Там, среди запахов сена – а сено почти на исходе, и его будет негде взять, если они не договорятся с группой Ворона, – Кая чувствовала себя так, как будто события последних месяцев были просто сном.

Гарпия, видимо, совсем отчаялась, если ждала удачи так долго. Возможно, она осталась одна, без стаи – а для ее вида это верная смерть.

Кая натянула шапку пониже, надвинула шарф на нос и тут же почувствовала, как ткань стала влажной от дыхания.

Кажется, она готова жалеть кого угодно – лошадей, гарпию, – лишь бы не думать о положении, в котором очутилась сама.

«Тебе нравилось, что они оба за тобой бегают», – прошипел у нее в голове нежный Сашин голосок, и Кая почувствовала, что ее мутит. Саша была не права – но если хоть на мгновение представить… что она увидела, узнала что-то, чего Кая сама не могла разглядеть в себе, – что-то темное, неприглядное, отвратительное… то можно в конце концов решить, что это она виновата в том, что случилось с Артемом и Ганом. Что, если они очутились в Красном городе из-за нее? Что, если Саша права и она одна – за все в ответе? За то, что случилось с Тошей. За то, что случилось с Мартой.

Кая с досадой сморгнула горячие слезы, свирепо мазнула рукавицей по лицу и огляделась: не видел ли кто? На пороге ближайшего дома стояла, рас куривая трубку, Шоу.

– Привет, Кая. – Она выпустила облачко дыма и кашлянула. – Ты в порядке?

– В полном порядке, – буркнула Кая. – Зачем ты куришь эту дрянь?

Шоу пожала плечами:

– Чтобы сосредоточиться. Или когда очень хочется жрать.

– И какой из двух случаев сейчас?

– Оба. – Шоу потеснилась, уступая Кае место рядом с полуразвалившимися перилами, которые один умелец когда-то изрезал обережными рисунками, а другой, чуть позже, – ругательствами. – Готова идти?

– Угу.

– В рюкзаке теплые вещи? Получила пайки?

– Угу.

Шоу выпустила еще один клуб дыма, не обращая внимания на то, что Кая поморщилась.

– Так что все-таки случилось, м-м? В дороге уже не поболтаем.

– Я не хочу болтать.

– Да ладно тебе. Я же вижу, тебя что-то гложет. Я думала, мы с тобой поладили.

Кая провела рукавицей по перилам, сбросила вниз пушистую снежную гусеницу.

– Все в порядке.

– Как угодно. Но, послушай, – Шоу потерла нос и поморщилась, – мне нравится знать, что я могу прикрыть твою спину, а ты – мою. Хорошо иметь такого человека за плечом. К тому же для тех, что из Красного, мы обе – чужачки. Только вот, Кая… Человек, которому плохо, никого не сумеет защитить. Может, попытается – но окажется недостаточно сильным или метким, и сложно его за это винить.

– Ладно, – прошептала Кая, отворачиваясь от пытливого взгляда Шоу – и клубов зловонного дыма. – Дело в Гане. И Артеме. И Тоше. И… – это имя было труднее всего произнести, – Марте.

– Вот как. – Судя по звуку, Шоу высекла еще одну искру в трубку. – Да, у тебя есть повод скорбеть. Ты многих потеряла. Но в твоих силах помочь тем, кто остался. Артема, Гана и уж тем более Тошу, кстати, рано хоронить. Я знавала девчонку без руки, которая была отличной лучницей, и парня без ноги, который был тем еще сорвиголовой. Его даже свои боялись.

– Тоша не может встать на ноги.

– Значит, ему стоит тренировать руки. Когда станет теплее, соорудим ему каталку. Нельзя сдаваться – пока есть хоть крупица надежды, нужно бороться изо всех сил. Никто за него это не сделает. Страшный грех – отчаиваться, особенно если рядом есть люди, которые стремятся тебе помочь.

– Нам легко говорить об этом. – Каю обдало очередным клубом дыма.

– Да брось, Кая. Каждого человека в этом мире есть за что пожалеть. Никому из нас не дано хотя бы на миг влезть в чужую кожу – и слава богам. В своей-то тесно. Тоше не повезло. Чудовищно не повезло – но и повезло тоже. Его могли оставить там, в Красном городе, но даже в хаосе, который там творился, среди всей этой крови и жестокости, нашлись люди, которые о нем позаботились.

– Иногда мне кажется… – с трудом выдавила Кая и запнулась – но Шоу молчала, и пришлось продолжить, – что он этому не рад.

Шоу долго молчала, попыхивая трубочкой, а потом заговорила опять:

– Тут ничего не поделаешь, Кая. Ты, Саша, другие люди рядом с ним могут помочь – но справиться со своими демонами он может только сам. Он должен понять, ради чего живет. Без этого человеком быть невозможно. И вот еще что… Ты не виновата в том, что случилось. Ты не виновата ни перед кем из них.

Шоу сделала шаг и оказалась перед Каей – теперь от цепкого взгляда и дыма было не отвертеться.

– Ган сам выбрал пойти в лабораторию. Видела я этого парня во дворце. По нему было заметно: он только и ждет, как влезть куда не следует. Он бы сделал это, даже если бы не встретил тебя в городе. Тоша пошел бы за ним – потому что он, судя по всему, по-настоящему предан Гану. Они знали, что рискуют. И выбрали пойти.

Не то чтобы Кае стало сильно легче – но узел в груди как будто немного ослабел.

– Но Артем…

– Ты не рассказывала мне всего, Кая. – Шоу затянулась так, словно пыталась втянуть в себя тлеющее содержимое трубки, а потом резко перевернула ее и выбила пепел на снег, в котором появился крохотный, но глубокий колодец. – Но даже того, что я знаю, достаточно. Ты не тащила за собой Артема на аркане. Наоборот, это он убеждал тебя отправиться в путь. Разве нет?

– Ну… Да, но…

– Никаких «но»! – Шоу погрозила Кае темным длинным пальцем. – Знаешь, что важнее всего уметь в жизни?

– Нет. – Она и вправду не знала.

Шоу очень любила вворачивать в любые рассуждения этот вопрос – и ответ каждый раз оказывался разным.

– Важнее всего в жизни – уметь останавливать поток мыслей по собственной воле. Человек должен быть хозяином своей мысли, а не мысль – хозяйкой человека. Только тогда он сможет быть счастливым – или хотя бы спокойным… А спокойствие – это уже первый шаг к счастью, если хочешь знать мое мнение. Так что угомонись, Кая. Останавливай свои мысли вовремя. Никаких «но» тебе здесь не требуется. Прошлое не изменить – так сосредоточься на том, что можешь изменить здесь и сейчас. Хорошо?

– Хорошо. – Кая помедлила. – Шоу, почему ты так добра ко мне?

Шоу бережно спрятала трубку в карман, предварительно замотав ее в не очень чистую тряпицу.

– Как я уже сказала, мы с тобой обе здесь – чужачки. Что ты ожидаешь услышать? Грустную историю о другой девчонке, которую ты мне напоминаешь? – Шоу невесело усмехнулась. – Позволь мне отложить ее до лучших времен. У каждого внутри – свой поток, который нужно вовремя останавливать.

Кая не успела ответить – дверь резко отворилась, и на пороге появился Пом, как всегда хмурый, собранный и подозрительный.

– О, вот вы где. Отлично. Капитан ждет, чтобы проводить нас, – пора выдвигаться. Вы готовы или как?

– Готовы, – кивнула Кая, взглянув на Шоу, и та улыбнулась в ответ.

Группа была небольшой – недостаточно серьезная сила на случай, если дело не удастся уладить мирным путем. Капитан Стерх оставалась в поселении. Пому она велела идти во главе группы – по мнению Каи, не лучший выбор. Пом всегда казался ей туповатым. Но он был абсолютно предан Стерх – для нее это могло быть важнее.

Из «чужаков» в путь отправлялись Шоу и Кая. Из жителей Красного города – два десятка бойцов. Все – мужчины. Некоторые – из Внешнего кольца, другие – из команды «Герберта У.», дирижабля капитана Стерх, надежно спрятанного в старом ангаре неподалеку от места, где они сейчас остановились.

Имен большинства Кая не помнила – знала только, что высокого парня с шапкой русых кудрей зовут Ясенем, а его рыжеволосого тощего приятеля – Кречетом. Оба жили в центре до того, как все случилось, и Кая даже представить не могла, что сподвигло их покинуть город. Приземистого старика по имени Василь она тоже знала – точнее, слышала, что он долгое время летал на «Герберте У.» механиком, пока не допустил какую-то ошибку – видимо, серьезную, – после которой его списали на землю.

Она осторожно кивнула всем. Ей совершенно не улыбалось обмениваться любезностями – скорее всего, уже через десять минут они все равно забудут имена и прозвища друг друга, а потом всем придется страдать от неловкости. А вот Шоу помахала рукой всем – но и как будто каждому в отдельности, и по тому, как многие ответили ей улыбкой, Кая поняла, что та уже успела наладить связи в их маленьком сообществе.

– Что, девчонки, готовы? – выкрикнул кто-то из мужчин. – Согреете нас, если что, а?

– Маловато нас двоих на такую ораву, – насмешливо отозвалась Шоу и сплюнула на снег. – Так что жди, пока вернемся. А до тех пор кто-нибудь другой согреет тут твою женушку.

Ей в ответ грянул дружный хохот, и Кая невольно позавидовала тому, как ловко у Шоу это получается. Сама она в ответ на такие шутки сразу вспыхивала, как спичка, – и либо угрюмо молчала, либо отвечала слишком грубо – потом оказывалось, что на безобидную шутку. После Красного города она стала менее чувствительной к таким вещам. С Ганом у нее получалось быть остроумной и легкой. Теперь эта легкость куда-то ушла – и она не понимала, как вернуть ее и снова стать собой.

– Разговорчики! – прикрикнул Пом и откашлялся. – Так, народ. Капитан Стерх, знаете ли, рассчитывает на нас. Дело плевое – к вечеру доберемся. Не отставать. Следить за соседями. Хотите отойти – спрашивайте разрешения. Держимся вместе. Привалы – по команде. Когда доберемся – слушать меня. Не выпендриваться, понятно вам? Не затевать разговоров…

Кая убедилась, что достаточно крепко привязала снегоступы к ногам. Ужасно хотелось натянуть капюшон поверх шапки, но она сдержалась. Она прекрасно знала главное правило зимнего перехода: не потеть. Вспотеть – значило рисковать простудиться, а этого никто из них не мог себе позволить.

Капитан Стерх, вышедшая проводить их, сдержанно кивнула Пому, и тот глупо ухмыльнулся в ответ. Шоу поймала Каин взгляд и усмехнулась уголком губ, а потом незаметно покачала головой. Она была уверена, что между Стерх и Помом что-то есть, просто они держат это в тайне. Кая сомневалась. Смешно было даже представить рядом с величественной Стерх неповоротливого медведя Пома. По крайней мере, мысли об этом были лишним поводом посмеяться, что в последнее время случалось нечасто.

– Удачи вам, ребята, – сказала капитан Стерх, буравя Каю взглядом. – Вы уж не подведите. И возвращайтесь поскорее – живыми и невредимыми.

Двинулись по сигналу. Дорога до окраины была расчищена, и какое-то время шли почти весело. Кая быстро разогрелась. Светило утреннее солнце, снег сверкал, как будто посыпанный мелким стеклом, лес оделся в белые мантии, и даже полусгнившие серые избы казались красивыми.

– Бр-бр, – сказала Шоу, нагоняя Каю. – Старуха смотрела прямо на меня – думала, дыру прожжет.

– Да? А я думала, на меня.

– Вот поэтому, – Шоу наставительно подняла вверх палец, – Стерх здесь всем и заправляет. Первый признак хорошего руководителя – уметь посмотреть на всех так, чтобы каждый почувствовал личную ответственность за общий успех.

– Наверное. – На ходу Кая проверила, легко ли будет в случае чего выхватить оружие. Несколько слоев ткани сильно сковывали движения. Руки в рукавицах казались неуклюжими. Правая все еще побаливала после столкновения с лесным псом.

– Да брось. Бдительность – это хорошо, но нас много, и в такую холодину вряд ли нечисть решится нас атаковать. Я бы больше беспокоилась про станцию. – Шоу сделала еще пару длинных скользящих шагов, догоняя кого-то из мужчин, махавшего ей.

В ее словах был смысл – и все же почему-то Кае было не по себе. Они покинули расчищенный участок, и стало не до разговоров. Снегоступы не всегда помогали – время от времени кто-то увязал в холодной снежной трясине и освобождался с трудом и руганью. В остальное время шли по снегу бодро – тяжело дыша, раскрасневшись от мороза.

Кая быстро устала любоваться зимними красотами – прозрачностью утреннего низкого неба, черными силуэтами голых ветвей, которые как будто тонкой кисточкой вывели на светлом листе. Поначалу она старалась запомнить как можно больше – то, как играет свет на снегу, как скользят по нему тени, – чтобы однажды, когда ей будет чем нарисовать это… Но постепенно все утонуло в тяжелом дыхании, усилиях, с которыми давалось каждое движение, напряженных спинах попутчиков.

Когда Пом наконец объявил привал, Кая едва удержалась от того, чтобы не сесть прямо в снег. Пе редохнули в полуразвалившемся сарае, почти не разговаривая, – берегли силы. Теперь уже никто не отпускал шуточек, и даже Шоу выглядела серьезной и сосредоточенной – такой, какой показалась Кае при первом знакомстве. Кая жадно ополовинила флягу с водой – и заполнила освободившееся место снегом, а потом сжевала несколько сухарей и полоску вяленого мяса.

Пом был в стороне ото всех – стоя на пороге, напряженно разглядывал небо, с виду совершенно ясное.

– Что такое, помощник? – К нему подошел, поглаживая седую бороду, Василь. – Небо не нравится?

Пом неопределенно помотал головой, и некоторое время они вглядывались за горизонт, стоя плечом к плечу. Шоу тоже посмотрела и пожала плечами.

– Ты что думаешь, Кая, а? – шепнула она. – По мне, так чистое небо. Ни облачка.

– Мне тоже так кажется, – пробормотала Кая.

Как ни старалась, она действительно не могла разглядеть то, что вызвало подозрения у Василя и Пома. Но их напряжение передалось ей – в конце концов, они летали по небу, пока она сама долгие годы ходила по земле. В вопросах предсказания погоды она куда больше доверяла их чутью, чем собственному.

Посовещавшись некоторое время вполголоса, Василь и Пом кивнули друг другу, и Василь принялся, кряхтя, перевязывать снегоступы, а Пом объявил конец привала.

Группа двинулась дальше по развалинам огромного моста, где когда-то ездили автомобили. Кая не могла представить себе, как кто-то вообще мог построить подобное, но мысленно поблагодарила этих людей – снег на развалинах был достаточно ровным, хотя приходилось двигаться медленно, чтобы не угодить в разлом или яму.

Миновав мост, они двинулись дальше вдоль замерзшего озера. Его поверхность напоминала поверхность Луны – такая же гладкая и пустынная. Менее осторожные путники, возможно, решились бы срезать путь, пройдя по льду, но Пом повел свою группу в обход – и, по мнению Каи, правильно сделал. Кроме опасности угодить в полынью или услышать треск льда под ногами существовала немалая вероятность встретиться с кем-то, облюбовавшим озеро для спячки подо льдом. Болотный хозяин или другая крупная тварь могла бы и отказать себе в паре часов сна ради перекуса, которым Кая вовсе не желала стать.

Озеро миновали без происшествий – Кая и Шоу отпраздновали это сухарем, разломанным пополам и сгрызенным на ходу. После сарая и моста строений им не попадалось, поэтому следующий привал сделали посреди дороги – вскипятили воды на костре, выпили мятного чая, сделали по глотку из фляги Василя. Кая покорно глотнула тоже, хотя горло обожгло как огнем. Она уже почти ничего не соображала от усталости, рюкзак, казалось, оттягивал плечи до земли, но она ни за что не призналась бы в этом остальным. В конце концов – Кая знала наверняка – не существовало физической усталости, которую невозможно выдержать. Если чувствуешь, что вот-вот упадешь, нужно просто сделать еще один шаг, затем другой – и продолжать идти. А вот если действительно разрешить себе упасть – так и останешься лежать и уже не сможешь заставить себя подняться.

Перевалило за полдень, когда погода начала портиться. Ни с того ни сего в одночасье подул сильный ветер, пробирающий до костей, а сразу вслед за тем повалили хлопья снега, похожие на хрупких белых бабочек.

Поначалу никто не беспокоился – а Кречет, замотавшийся шарфом до самых глаз, даже остановился на минуту и, запрокинув голову, смотрел на кружение снежинок.

Но время шло, а снегопад не прекращался. Напротив, усиливался. Ветер крепчал, и становилось все темнее, хотя по всем законам природы солнцу полагалось светить вовсю.

Карта, которой пользовался Пом, была крепко запаяна, чтобы не проникала влага, и Кая заметила, что он все чаще посматривает в нее лишь за тем, чтобы еще более отчаянно крутить головой, силясь разглядеть хоть что-то сквозь завесу метели.

Глаза заболели от ветра, и снежинки стали острыми и колючими, как осколки стекла. Пошарив в кармане, Кая достала берестяные очки и нацепила на лицо. В них было плохо видно, но она и без того с трудом различала фигуры спутников. Сквозь снежную мглу ее руку нашарила чья-то тонкая рука, и она услышала Шоу:

– Это ты?

– Да, я! – Она и не ожидала, что так обрадуется, – и по этой радости поняла, что напугана. – Держись рядом.

– А то!

Им приходилось кричать, чтобы расслышать друг друга, – в следующий момент кто-то по цепочке передал им, что Пом скомандовал остановиться. Путники связались поясами и веревками – у кого что было, – чтобы не потеряться в снегопаде, и продолжили путь.

И до чего теперь стало холодно! Кая замотала голову поверх шапки платком, натянула капюшон, подняла шарф до самых глаз – и все равно чувствовала, как горит и щиплет от холода лицо. Пальцы в рукавицах закоченели и скрючились, и при одной только мысли о горячей воде, огне, печке, солнечных лучах слезы выступали на глазах.

– Ты как? – крикнула Шоу. – Жива?

Она усмехнулась, но напряженно. Это уже не звучало как шутка. Они с трудом различали друг друга, а спина ближайшего к ним человека едва угадывалась сквозь белую ледяную завесу.

– Жива! – прокричала Кая, не узнав собственного голоса. – А ты как?

Шоу ответила непристойным словом.

– Давай остановимся! – Она изо всех сил потянула за веревку того, кто шел впереди. – Так продолжать нельзя! Надо переждать!

Через несколько минут все они сгрудились, тщетно пытаясь согреться, прижимаясь друг к другу. Кая взглянула на их лица – те, у кого были берестяные очки, нацепили их на себя – и поняла: дело плохо. Щеки и носы раскраснелись от холода, губы потрескались, но это было полбеды. Многие не скрывали страха – возможно, надеясь, что остальные все равно не сумеют его разглядеть.

– Так! – Это был Пом. – Здесь негде переждать! Ни сарая, ни дома, ничего! Нужно продолжать идти!

– Судя по карте, дальше тоже ничего не будет! – крикнул Василь. – Чистое поле, помощник!

– Остановимся тут! – проорала Шоу, сложив ладони рупором. – Закопаемся в снег! Переждем!

– Она права! – Василь притопывал на месте. На его бороде вырос целый сугроб. – Иначе мы черт знает куда забредем…

– Хорошо, – отозвался Пом после недолгих раздумий. – Переждем. Разбиться по трое-четверо! Копайте! Одна группа – за лапником, но не уходить далеко! Держаться вместе!

Кая оказалась в группе с Шоу, Кречетом и Ясенем. Шоу взяла руководство на себя, и дело пошло быстро. Кая разгребала снег руками и вскоре почувствовала, что почти согрелась, – даже снегопад, кажется, поутих. На несколько минут она даже усомнилась в том, что снежная нора им понадобится, – но это была ложная надежда, потому что уже вскоре метель снова усилилась.

– Не уплотняй! – крикнула ей Шоу.

– Что?

– Снег не уплотняй! Или это будет не снежная нора, а снежный гроб. Ты что, никогда этого не делала?

Кая помотала головой.

– Снег должен быть рыхлым! – объяснила Шоу, не переставая разгребать руками сугроб. – Нас же не замерзшая вода греть будет… А воздух.

Команда, которую Пом отправил к деревьям, вернулась в полном составе – с огромными охапками пересыпанного снежной крупой лапника. Его распределили между группами. Частью лапника выстлали нору – другой Кречет и Шоу накрыли ее сверху.

– Как остальные? – спросила Кая хрипло, усиленно вертя головой. Одна из групп уже скрылась в своей норе, другие продолжали копать и обустраивать убежища.

– Справятся. – Шоу махнула рукой. – Так, теперь по одному…

Что-то большое и черное ударило ее в спину так сильно, что слова застряли в горле – она даже не вскрикнула.

– Шоу! – закричала Кая и ринулась вперед, проваливаясь в снег, выхватывая нож на бегу. – Шоу!

Гарпия. Огромная – такой Кая не видела давно. Черные глаза без белков сверкали, раскрытый в боевом кличе рот щерился десятками острых зубов – у нее их было куда больше, чем у человека. Пальцы птичьих лап, каждый из которых был снабжен когтем, острым, как кинжал, были растопырены – и нацелены в спину Шоу, которая, постанывая, силилась подняться.