Текст книги "Голубая роза"

«Вот вы и интересуйтесь переживаниями своих детей, а мне это совершенно ни к чему! Нарожали детей, а окружающие должны от этого страдать? Разбирайтесь сами со своими проблемами и не смейте лезть в мою жизнь и ублажать свою девочку за счет моей Дюшес!» – это она сумела-таки оставить при себе.

– Если ваша девочка так любит животных, заведите котенка или щенка, – это она сказала вслух, чем заслужила еще не ненависть, но неприязнь Сибел. Ведь именно это Мелисса и предлагает чуть не каждый день, а Мехмет не станет терпеть животное в квартире даже ради дочери. Шерсть, запах, грязь, кошачьи консервы – сколько ни убирайся, все равно всегда сразу ясно, что в доме есть кошка.

Мерием, правда, удавалось содержать квартиру в чистоте и порядке, но ей, по мнению Сибел, больше и делать нечего. Старая дева – и этим все сказано!

Госпожа Мерием между тем не была старой девой, но сообщать об этом факте своим соседям считала излишним. Думают – и пускай себе думают. Меньше будет поводов для разговоров. Она прекрасно знала, сколько домыслов может породить недостаток информации, а все о своей жизни мало кто хочет и умеет рассказывать.

Мерием никогда не упоминала о том, что была разведена: сначала ей было стыдно и неловко из-за того, что муж развелся с ней из-за ее бесплодия, хотя, если вдуматься, разве в этом есть ее вина? Потом она втайне надеялась, что, скрыв факт развода, сможет найти себе другого мужа. Потом решила, что, не упоминая об этом, сама скорее перестанет жить прошлыми обидами и обретет былую жизнерадостность, повеселеет и сможет улыбаться как раньше. А потом она привыкла хранить молчание об этом недолгом периоде своей жизни, окружила себя подругами и знакомыми, которые ничего не знали о ее замужестве и разводе, и было бы по меньшей мере странно, если бы она вдруг начала откровенничать.

Столько лет молчала – с чего бы теперь менять привычки? Только подавать приятельницам повод для злословия. Что кто-нибудь сможет ее понять и посочувствовать ей, она и не предполагала. Не такова человеческая природа.

Вот Айше, например, не скрывает, что была замужем и развелась, и что хорошего? Большинство женщин смотрит на нее косо и пытается придумать причину такого скоропалительного развода. Через месяц! Как не предположить самое худшее? Понятно, что муж ее бросил, но почему? Или не была невинной, или изменила ему, или… мало ли что!

Мерием полуавтоматически гладила кошку, чтобы головная боль не заслоняла все мысли. Они ей сейчас понадобятся, и еще как. Айше не глупа, на примитивное вранье ее не поймаешь. Интересно, во сколько она зайдет? Мерием знала распорядок дня каждого жителя дома, знала и то, что по четвергам у Айше нет занятий в школе, а в университет ей нужно только к трем. Но она обещала забежать с утра. Надо приводить мысли и себя в порядок. Мерием видела, что ее доктор уехал: серебристой дорогой машины не было на стоянке. Значит, Айше уже встала. Хотя… кто знает? Может, не в ее привычках подавать мужчине завтрак? Тогда понятно, почему он не торопится на ней жениться.

Когда раздался звонок в дверь, Мерием даже слегка удивилась: она не ожидала Айше так рано. Но, с опаской поглядев в дверной глазок, увидела именно ее. Причем молодая соседка была одета явно не для визита к ней, а для выхода на работу: хороший светлый костюм, дорогие туфли, сумочка, волосы собраны на затылке в подобие пучка. Наверно, все-таки встала рано и готовила-таки любимому завтрак.

Надо быстро перестраиваться и менять весь план разговора! Мерием рассчитывала на то, что времени у Айше будет достаточно, но если она собралась уходить, то все может пойти не так, как Мерием запланировала. Поэтому, пока гостья снимала туфли, говорила слова приветствия и проходила в гостиную, хозяйка мучительно соображала, как ей убедить Айше в своей правдивости и добрых намерениях. С учетом того, что у собеседницы мало времени. Придется сразу приступать к сути дела. Хотя с молодыми так, кажется, и лучше. Не любят они пустых разговоров, вечно спешат, бегут, по мобильным телефонам звонят, каблучками стучат…

Мерием не случайно выбрала себе в сообщницы именно Айше. Проницательная дама видела, что та легко поддается уговорам и с величайшим трудом произносит слово «нет». С Сибел бы этот номер не прошел. Да Сибел с ней и разговаривать не станет! А София слишком уж примитивна и простовата. И считает ее сумасшедшей. Вот когда начинаешь жалеть, что не позаботилась о хороших отношениях с соседями. Но Айше никогда открыто не проявляла ни враждебности, ни пренебрежения; значит, с ней можно иметь дело. Только вот как к нему подойти, чтобы не отпугнуть и заинтересовать молодую соседку? Мерием не обольщалась и понимала, что та вряд ли согласится ей помогать из-за дружеского расположения. Как бы любезна ни была с ней Айше, большой любви к Мерием она явно не испытывала. Как, впрочем, никто и никогда.

Ну вот, пора начинать разговор. Айше уже в гостиной, обмен любезностями закончен. К счастью, та сама не стала терять времени.

– Вы хотели о чем-то поговорить со мной, госпожа Мерием?

– Да, дорогая Айше. Именно с вами. И по секрету, – заговорщически улыбнулась, вернее, заставила себя улыбнуться Мерием. Выхода нет. Первые слова сказаны. Больше просить некого, а отказываться от своего плана она не собиралась. К тому же полицейский заинтересовался Айше, а вдруг и ей хочется найти повод ему позвонить. Правда, вчера вечером он был у нее – это Мерием слышала. Но ему, вероятно, нужно было показать фото девушки доктору…

– Айше, вы знаете, что полиция разыскивает в нашем районе пропавшую девушку?

– Да, но… – Айше странно замялась. – Вы хотели поговорить о ней? Я могу дать вам телефон полицейского, который этим занимается. Вы, наверное, ее видели, да?

– Да, и я уже сказала об этом полиции. Но дело в том, что… вы же понимаете, что одного свидетеля недостаточно, а я всего лишь пенсионерка… словом, они могут мне не поверить… – Мерием старалась говорить взволнованно и прерывала фразы, не заканчивая, что вообще-то было ей несвойственно. – Я точно знаю, что девушка шла к Дениз, я выходила с Дюшес и видела ее на лестнице. Она поднималась. И я слышала, пока запирала дверь, что она позвонила в ее квартиру и ее туда впустили.

– А вы уверены, что именно к Дениз?

– Конечно. Ее дверь ведь прямо над моей… и к ней постоянно ходят всякие… Словом, я знаю, как ей звонят и как хлопает ее дверь. Она же никогда не позаботится прикрыть ее потише! – не надо скрывать своей неприязни к Дениз, так правдивее и убедительней! – Но если эта девица, ну, наша Дениз, заявит, что ту девушку в глаза не видела, то кто мне поверит? Скажут, что мне делать нечего, я и придумываю… или ошиблась, потому что старая и из ума выжила!

– Вы вовсе не старая и не производите впечатление выжившей из ума, – мило улыбнулась Айше. – Я, например, вам верю. И полиция, конечно, поверит. А когда вы ее видели?

– Во вторник, в первой половине дня. Точнее не скажу, чтобы не фантазировать. Мне при моем образе жизни необязательно знать точное время. Но они не верят! Я видела по реакции этого полицейского! Если бы вы согласились помочь… ведь это может быть важным…

Мерием говорила дальше, и ей вдруг показалось, что соседка смотрит на нее как-то странно. Непредсказуемо и непонятно. Как будто не может понять, о чем она, Мерием, говорит. А она всего-навсего просит Айше подтвердить, что она видела, как девушка входила или звонила в дверь Дениз. Она могла удивиться необычности просьбы, или смутиться от нежелания соглашаться, или испугаться давать ложные показания. Но Айше смотрела во все глаза, как будто стараясь понять скрытый смысл ее простой просьбы.

И удивилась только тогда, когда увидела в глазах Мерием радость – да, настоящую, неподдельную радость! – от ее слов:

– Вы, наверное, не знаете, госпожа Мерием, но лгать в этой истории нельзя. Потому что речь идет об убийстве. Та девушка была задушена.

Кого может порадовать сообщение об убийстве?!

Глава 10. Адвокат

– Здравствуйте, госпожа Айше. Да, сегодня у секретарши выходной… когда вам будет удобно приехать? Я запишу…

– У тебя клиент? – Айше знала манеру брата говорить по телефону так, как будто ему звонит некто очень важный и богатый. Обычно он делал это, если рядом кто-нибудь был. Все равно кто: клиент, жена или уборщица, моющая в офисе полы. Берег свой имидж безумно занятого человека, день которого расписан по минутам и на прием к которому не рвется разве что английская королева.

– Можно я к тебе сегодня заеду? Мне очень надо кое о чем посоветоваться.

– Одну минуточку, я сверюсь с ежедневником. С одиннадцати до двенадцати я должен быть в суде, потом у меня встреча с…

– Подожди, – перебила Айше, не в силах вынести это неторопливое перечисление. – Я могу приехать только с часу до двух, но это очень важно. Я все равно приеду, придумай что-нибудь, ладно? Мне надо на лекцию бежать, я вешаю трубку, можешь дальше в пустоту сколько хочешь говорить!

– Разумеется, госпожа Айше, если это срочно, я постараюсь договориться с клиентами и перенести встречи на удобное время, – большую часть фразы Мустафа говорил, уже когда сестра повесила трубку. Интересно, что у ней стряслось? Надеюсь, не с Октаем! Надо с ней серьезно поговорить, а то упустит такой шанс… – Да-да, непременно договорюсь, чтобы место на стоянке вам оставили, как обычно. Ваш шофер знает где… – говорил господин адвокат, прекрасно знающий, что у сестры нет ни шофера, ни машины.

Но студентка, претендующая на место ассистентки в его конторе, уже сидит в приемной, а стена между приемной и офисом – всего лишь встроенный стеллаж с книгами, папками и бумагами. И если говорить четко и громко (а на это господин адвокат был мастер), то там все прекрасно слышно. Вот и пусть примет к сведению, с кем имеет дело.

Он взглянул на определитель номера: звонит из дома, а говорит, что на лекцию бежит. Никогда врать не научится. К половине второго должна прийти новая секретарша, но с ней он разберется быстро, в присутствии Айше или нет – все равно.

Секретарши в его офисе подолгу не задерживались, и, нанимая на работу очередную девицу, он никогда к ней всерьез не приглядывался. Его не слишком заботили их профессиональные навыки: в конце концов, работы у него не так много; напечатать несколько бумажек в день любая сможет; а чем меньше она умеет и знает, тем меньше ей нужно платить.

Он никогда не понимал тех, кто заботится о привлекательности, любезности, еще каких-то особенных свойствах секретарш – зачем? Разве важно, какого цвета корпус у компьютера или выключатель у лампы? Лишь бы работали.

Мустафа Демирли относился к своим служащим с полнейшим равнодушием; его, пожалуй, могла не устроить только совсем неграмотная секретарша, вообще не умеющая читать и писать. А в остальном… Он умел заставить работать самых ленивых и легкомысленных девчонок, которые побаивались его строгого, абсолютно безразличного к их улыбкам и прелестям взгляда, легко останавливал болтушек и любопытных, не давал сложных заданий бестолковым.

Его коллеги предпочитали профессиональных, дипломированных секретарш с приличным опытом работы, знанием иностранного языка, умением пользоваться компьютером, даже с юридическим (пусть незаконченным) образованием. Таким можно поручить самостоятельно составить документ, сделать важный звонок, разобрать поступившую почту без риска, что потом эту работу придется переделывать. Но таким надо хорошо платить, не оставлять их на весь вечер в конторе, если есть срочные дела, давать им нормальные выходные и оплачивать отпуск.

Когда Мустафа Демирли стал полновластным хозяином адвокатской конторы, он и помыслить не мог о такой роскоши, как секретарша. Ему казалось, что он никогда не сможет заработать столько, чтобы оплачивать аренду офиса, платить налоги, содержать семью… он привык экономить.

Экономил гроши с юности, когда взвалил на себя заботы об Айше. Экономил, чтобы получить-таки образование. Экономил, когда женился по любви на бесприданнице Эмель, хотя на серьезного высокого юношу поглядывала дочь тогдашнего владельца конторы.

Экономия стала его привычкой; привычка, как говорится, второй натурой; бережливость и умеренность давно переросли в скупость, и если он не отказывал себе в хорошем костюме (ради клиентов, разумеется!), то уж переплачивать девчонкам, отвечающим на телефонные звонки и делающим кучу опечаток, считал непозволительной роскошью.

И секретарши сменялись. Сначала радовались, что так легко, без всяких тестов и испытательных сроков нашли работу в солидной конторе солидного адвоката; потом надеялись, что босс скоро поймет, какие они умницы и лапочки, и повысит зарплату; потом раздражались из-за бесконечных придирок хозяина, не выносившего минутного опоздания и ничтожной пропущенной запятой; потом терпели какое-то время, полагая, что так быстро увольняться неловко, но втайне начинали обращать внимание на газетные объявления «Требуются…»

Словом, на телефонные звонки преуспевающему адвокату Мустафе Демирли часто приходилось отвечать самому. Что, конечно, несолидно и наносит ущерб репутации. И он был доволен, что сразу поставил на место сестру с ее насмешливым заявлением:

– Что, братец, опять от тебя сбежала секретарша?

Почему «сбежала»? Уволилась, и все.

Эта, между прочим, даже не предупредила об уходе, просто не пришла в понедельник на работу; сегодня четверг, а от нее, как говорится, ни слуху ни духу. Хорошо, что Мустафа уже во вторник дал свое обычное объявление в газету: он сразу понял, что эта вертушка (как ее звали-то?) больше в его офисе не появится. Слишком красива для такой работы.

И слава Богу, что сама ушла: скоро ее все равно бы пришлось уволить. Начала строить глазки и демонстрировать свои коленки, а Мустафа этого терпеть не мог. Конечно, двадцатилетние девушки всегда строят глазки, на это и внимания обращать не стоит.

Айше никогда не одобряла отношения брата к секретаршам, Мустафа это знал, и старался не обсуждать эту тему с сестрой и не приглашать ее к себе на работу слишком часто.

Но Айше и не стремилась к этому. Ей было некогда.

Сегодня она напросилась к нему в офис только потому, что дел, которые надо было успеть сделать, оказалось… сколько же? Она, едва проснувшись, попыталась составить что-то вроде списка: зайти к старой соседке, зайти (можно забежать, тут без церемоний) к Софии, поговорить с Сибел (нельзя же ее не предупредить, что ей все же предстоит впустить в квартиру полицейского!), посоветоваться с братом, позвонить господину Кемалю и договориться о встрече (не по телефону же признаваться в нагроможденном вранье!), к трем часам быть, разумеется, в университете на лекции, для чего надо, между прочим, привести себя в порядок, надеть лучший деловой костюм, накраситься хоть чуть-чуть… А значит, скорее вставать и заодно приготовить завтрак не только себе, но и Октаю!

Впрочем, потянувшись и проснувшись окончательно, она поняла, что Октая рядом уже нет. Кажется, он что-то говорил об утреннем приеме в поликлинике? Как это Сибел удается запомнить распорядок дня и мужа, и старшей дочери, и средней, и режим младшей? У Айше бы ум за разум зашел. Во всяком случае, завтрак для Октая из мысленного списка вычеркивается, сама она обойдется растворимым кофе с печеньем, но все остальные дела все равно не желали выстраиваться в стройный список под номерами, а громоздились в голове совершенно беспорядочной безобразной кучей. Лучше, наверное, для начала принять вертикальное положение. Она скосила глаза на часы, стоявшие около постели. Восемь. Уже или еще? Сибел встает самое позднее в полседьмого и кормит завтраком всю семью… Может, и правда лучше не выходить замуж?..

Айше резко встала и поняла, что если немедленно не разберется с делами, запланированными на сегодня, то разобраться с более масштабными жизненными проблемами ей никогда не удастся. Сплошной беспорядок: в квартире, в мыслях, в сегодняшнем дне, вообще в жизни. Надо, в конце концов, отделить важное от неважного! Что самое важное для любой нормальной женщины? Семья или взаимоотношения с любимыми людьми – женихом, родителями, братьями, друзьями; работа, если так вышло, что она есть; какое-нибудь безобидное хобби, вроде вязания; заботы о внешнем виде… Или, пожалуй, нет, и в этот список уже затесались вещи совершенно необязательные. Какое, к черту, вязание?!

Айше машинально одевалась, ставила чайник, доставала из шкафа костюм.

Заглянув в гостиную, она с неудовольствием наткнулась взглядом на неубранные с вечера пепельницу с окурками и Катины подарки. Хорошо хоть чайную посуду вчера отнесла-таки на кухню. Нет, так нельзя! Надо научиться жить, как Сибел. И мыслить тоже. Расклассифицировать все дела, как она. Хоть на сегодня.

Айше слегка воодушевилась и попыталась войти в роль.

Если Сибел надо переделать кучу дел, она сначала отбрасывает те, которые можно сделать не сегодня. Потом определяет, как она выражается, приоритеты. То есть выясняет, что действительно важно и неотложно, а что не очень. Именно это и пыталась сделать Айше только что. Значит, ход рассуждений был правильным.

Айше подняла глаза от окурков и разбросанных книг и свертков – в окне сверкало синевой море, ярко выделялись на его фоне черепичные крыши, цвели и зеленели какие-то деревья… Без очков Айше не видела четких контуров, цветовые пятна возникали как будто из ничего, она подчас не могла точно сказать, то ли это стена дома, то ли так причудливо освещено цветущее дерево, но от этого пейзаж не утрачивал очарования, а напротив, казался слегка размытой нежной акварелью. Она смотрела в окно каждое утро, и всегда боялась, что однажды этот вид покажется ей знакомым до мельчайших деталей, надоевшим и привычным, а тогда где же она будет черпать ежеутреннюю порцию хорошего настроения?

Она выросла в районе, откуда никогда не видно моря. Близкого, казалось бы, но недоступного для бедняков. Теперь море было ее собственностью: частью не только ее жизни, но даже квартиры… какое счастье.

Небо, море и крыши, как всегда, развеселили ее, и на кухню к закипевшему чайнику она шла уже более уверенной походкой.

«Если бы я была как Сибел, то прихватила бы из гостиной пепельницу, чтобы вымыть! Но ты, дорогая моя, способна только видами любоваться, – с упреком сказала она себе. – Сибел, скорее всего, даже не знает, какой у нее вид из окна. Зато она всегда знает, что важно, а что неважно. И поэтому все успевает».

Попробуем сначала.

Важно: любовь, работа и, наверное, здоровье, но с ним, слава богу, пока все в порядке.

А чем заполнен день? Три разговора с соседками, встреча с братом (но не как с братом, а как с адвокатом!), значит, так и говори: встреча с адвокатом и полицейским; лекция в университете попала в твой план просто потому, что ее нельзя отменить, любимый человек в твои планы сегодня не входит (бессовестная ты, Айше, что за формулировки!), о любимом романе и о научных исследованиях ты вообще забыла.

Очень мило: весь день забит тем, что неважно, а на настоящие, нужные дела времени не остается. Хотя почему неважно? Ты оказалась втянутой в историю с убийством, позволила запутать себя во лжи, и сегодняшний день придется потратить на то, чтобы из всего этого благополучно выбраться. И обрести душевное спокойствие. Правильно, это тоже очень важно – чистая совесть и отсутствие лжи. Ложь портит все: отравляет любовь, отвлекает от работы и творчества. Но, кажется, для Сибел это не так важно. Она как-то ухитряется совместить мелкую ложь со своей упорядоченной жизнью. А из этой мелкой лжи вырастает большая, и вообще черт-те что вырастает!

Ложь утомительна и отнимает время – странно, что Сибел этого не понимает.

Вот сегодня весь день уйдет на борьбу с небольшой вчерашней ложью. Ну и пусть! Зато потом можно будет спокойно жить и заниматься своими проблемами и делами. Только своими. Нет, мне все равно не быть такой, как Сибел. Поэтому надо поступить наоборот: быстро расправиться с мелкими, неважными делами и больше времени потратить на важные. И ничего из намеченного не оставлять на завтра – завтра я хочу жить без вранья!

Приняв такое не слишком вразумительное решение и не заметив того, что финал ее рассуждений мало отличался от их начала, Айше оделась для окончательного выхода из дома (мало ли, чем обернутся разговоры с соседками) и первым делом отправилась к старой даме.

Айше не могла предположить, о чем пойдет речь, и после первого же вопроса Мерием о пропавшей девушке стала жалеть, что зашла к ней первой. Думала, ее проблемы никак не связаны с этим проклятым делом, а оказывается, что отныне все, что происходит с ней, Айше Демирли, имеет отношение к убийству. Как в хорошем детективе: ни одной сцены просто так, все детали и разговоры работают на главную сюжетную линию, читателю нельзя отвлекаться и расслабляться. Пропустишь описание или реплику в диалоге – потом пеняй на себя, что не нашел разгадки.

«Я как будто поселилась в детективном романе! – думала Айше после визита к госпоже Мерием. Она помедлила на лестничной площадке и решительно направилась наверх – к себе, а не вниз – к Софии. – Я больше не могу говорить об этой девице! Я ее никогда не видела, но она мне до смерти надоела. Позвоню Мустафе и поеду к нему. Посоветуюсь с ним, а потом предупрежу Сибел. По телефону – так проще, а то она меня опять уговорит. А как же София?..»

У брата никто не взял трубку: наверно, еще рано. Нет, пол-одиннадцатого. Может, он в суде? Или уехал по делу? А секретарша где?

Айше постояла около телефона и набрала номер Софии.

– Алё! – раздался в трубке детский голосок.

– Эрим, доброе утро, это тетя Айше. Мама дома?

– Привет! – не по годам развитый пятилетний Эрим пренебрегал этикетом и ко всем обращался одинаково – от своих маленьких приятелей до весьма немолодых особ. – Приходи, мама сейчас придет. Она тебе велела ее ждать. А мне велела тебе велеть, – мальчик слегка запутался в своих глаголах.

– Эрим, скажи маме, что я зайду вечером, ладно? У меня много работы, – Айше поймала себя на лжи и по-настоящему разозлилась. Сколько можно? Эта история началась только вчера, а в который раз приходится лгать? Считается, правда, что детей обманывать можно, но Айше никогда не думала, что это правильно. – Вернее, мне некогда, я должна уехать. Но вечером зайду обязательно. У вас все в порядке?

– Конечно. Мне змея воздушного купили!

– Прекрасно. Мама здорова? – на всякий случай спросила Айше, хотя и без того знала: даже если София больна, жаловаться она не станет, и ее родные иногда вообще не догадываются, что она ходит с температурой.

– Она нервничает, – важно заявил Эрим. – Брат едет в Англию и не хочет жениться. А его девочка звонит и плачет. Мама ее ждала-ждала и не пошла со мной змея запускать, а она не пришла, а мама теперь нервничает.

«Только этого не хватало, – подумала Айше. – Еще одна девушка куда-то не пришла! Или…».

– Когда ты собирался своего змея запускать? – осторожно спросила она мальчика.

– Послезавтра… или как это? послевчера?

– Позавчера?

– Да, правильно, поза… позавчера.

– Ладно, Эрим, скажи маме, что я звонила. Не забудь, хорошо?

– Не забуду, пока!

«Не хватало только, чтобы София тоже оказалась запутанной в эту непонятную историю! Нет-нет! Это совсем другая девушка и совсем другой сюжет. Я должна в это поверить хотя бы до вечера. А вечером все выяснится. Только бы не София!» – мысли у Айше беспорядочно наплывали одна на другую, она взглянула на часы и снова набрала номер конторы брата.

На этот раз он оказался на месте. Договорившись о встрече и повесив трубку в середине вежливой длинной фразы брата, Айше вдруг задумалась, как меняются люди.

Когда-то, в самом начале самостоятельной карьеры, Мустафа стал играть в этакого солидного, вечно занятого, осаждаемого важными клиентами адвоката, и Айше тогда с удовольствием подыгрывала ему. Между ними бывали особые договоренности, что она, например, позвонит ему два-три раза в течение получаса – разумеется, в то время, когда в офисе будет его единственный, долгожданный клиент. Как они потом смеялись над устроенными мини-спектаклями!

Но вот прошли годы, а брат продолжает носить раз надетую маску, хотя недостатка в клиентах у него давно нет; он, похоже, уже не ощущает, что это маска, а она, Айше, не желает больше подавать реплики в разыгрываемых на ее глазах скетчах.

«Интересно, кто из нас изменился? Или мы оба? Брат постарел, а я повзрослела? Или, наоборот, он все такой же юный шутник, а я занудная немолодая учительница?»

Время до встречи с братом еще оставалось, и Айше решила, что надо потратить его на что-то приятное. И важное – напомнила она себе. Через минуту она уже листала рукопись, в которую вчера так и не удосужилась заглянуть. Написано пять с половиной глав, придуман и продуман весь сюжет, но третья глава никак не желала заканчиваться так, чтобы роман хотелось читать дальше. С этим надо было что-то делать. Писать следующие главы, не доведя до конца третью, не хотелось.

Айше перелистала страницы, чтобы вернуться к этой злосчастной главе, и взгляд ее упал на ею же сочиненные, но уже забытые строки:

«Адвокат Хасан Айхан закрыл дверь офиса и с удовольствием взглянул на табличку со своим именем, прибитую к ней». Похож ли этот самодовольный адвокат, замешанный к тому же в ее сюжете во множество грязных историй, на ее брата? Трудно сказать. Вообще-то Айше не думала о Мустафе, придумывая этого персонажа. А вдруг он узнает в герое себя? Так ведь нередко бывает.

Как тогда объяснить ему, что литературные персонажи не списываются с родственников и знакомых? Но как и откуда они берутся?

Впрочем, роман не дописан, да и вряд ли он будет напечатан.

Айше представила на секундочку, какая реакция коллег ее ожидает. На академической карьере можно будет ставить крест: доктор филологии – автор детективного романа с феминистским уклоном! Скандал да и только! А если учесть, что в ее сюжете упоминаются такие кошмарные вещи, как секс, восстановление девственности, инцест, то плохая репутация ей обеспечена. А если вдобавок половина знакомых станет метить в прототипы и обижаться?

«Но я не могу не писать этот роман! – думала Айше. – Я не знаю, откуда взялся в моей голове этот диковинный сюжет, про который многие наверняка скажут: так не бывает! Но я чувствую, что должна эту историю рассказать. И почему «не бывает»? В жизни и не такое бывает. Вот если я начну описывать, как две соседки сразу начали уговаривать меня выступить свидетельницей, а полицейский подошел на улице, как только я о нем подумала, а мой… друг переменился в лице, узнав об убийстве, а София не дождалась какую-то девушку, а русская соседка неожиданно приехала – да все это впихну в один день романного времени, вот тогда пусть не верят! А ведь все это только что случилось! И на фотографии что-то было знакомое… Наверное, так не бывает? А еще говорят: «Жизнь – не роман!»… «La vie n’est pas du cinéma!» – вспомнила она строчку из знаменитой французской песни. – Где-то у меня была кассета Мирей Матье… Хотя зачем она мне сейчас? Почему я отвлекаюсь на ерунду?»

Но Айше уже поняла, что мелодия эта возникла в ее памяти не просто так, а в какой-то объяснимой связи с той фотографией и что эта песенка теперь не отпустит ее, а будет звучать в голове до тех пор, пока… пока – что? Айше быстро закрыла папку с рукописью и почти побежала в прихожую.

Достав из сумочки маленький кусочек картона, она начала быстро набирать цифры мобильного телефона.

– Господин Кемаль?! – она даже не дослушала его «Алло?» – Это я… в смысле Айше Демирли…

– Доброе утро, госпожа Айше! Я вас узнал, – она вспомнила, как он объяснил это вчера, и почему-то обрадовалась. – У вас ничего не случилось? – его голос звучал обеспокоенно.

– Нет. Но нам обязательно нужно встретиться. Я должна вам кое-что рассказать.

– Когда вам удобно? Я могу подъехать, когда буду в ваших краях?

– Нет, я сейчас ухожу, у меня есть дела в центре, а в три лекция в университете. Я освобожусь в половине пятого.

– Тогда я подъеду в университет и подвезу вас домой. Мне все равно надо вечером поговорить с некоторыми жильцами вашего дома.

– Но мой факультет далеко… – попыталась возразить Айше, – вы потеряете время.

– Я знаю, где филологический факультет. И в том районе у меня тоже есть дела. Так что совмещу приятное с полезным.

– А что же здесь приятного? – Айше поймала себя на неожиданном кокетстве: она же знала, каким будет ответ.

– Встретиться с важным свидетелем, конечно, – ей казалось, что она видела его улыбку. – Я вас буду ждать с половины пятого до пяти на стоянке у вашего факультета.

– Хорошо, до встречи.

– До свидания, госпожа Айше.

План на день, который она так мучительно пыталась придумать, обрел смысл – Айше даже удивилась, как все вдруг встало на свои места и предстоящие дела не портили настроения и не казались бессмысленной тратой времени.

«Chiao, bambino, sorry», – зазвучала в голове знакомая мелодия. Айше всегда нравилась эта многоязычная песенка, но почему она вспомнилась именно сегодня?

«Чёрт, забыла сказать, чтобы он принес эту фотографию! Заслушалась про «приятное и полезное»! Совсем ничего не соображаешь! Теперь неудобно опять звонить. Или удобно? Октаю я бы тут же перезвонила. А при чем тут Октай, собственно говоря? Странно, что мы с ним вчера ни словом не обмолвились ни об убийстве, ни о полицейском, ни о том, что я – свидетель… Это неестественно. Так не бывает! – сказали бы все, если бы я такое описала в романе. А фото он наверняка принесет: ему же надо с какими-то соседями поговорить. Интересно, с кем он еще не встречался? Фатош и София всегда дома, Дениз я дня два не видела, в понедельник у нее была вечеринка или во вторник? Наверное, мужчин дома не было, он их и будет допрашивать».

Айше взяла сумочку, в который раз порадовавшись тому, что все материалы для лекций лежат в ее столе в университете: она не любила носить большие вместительные сумки. Спускаясь по лестнице, она вспомнила, что так и не вымыла пепельницу.

«Нет, не быть мне как Сибел!» – эта мысль, огорчавшая ее с утра, вдруг словно повернулась другим боком: «И не надо!» – сам собой пришел веселый вывод.

Вывеска конторы брата тоже позабавила Айше: эти старомодные золотые буквы, крупные и солидные, подчеркнуто не современные, все как будто «чересчур» и «слишком» – слишком большие, слишком яркие и блестящие, слишком заметные и броские…

«Безвкусица, – подумала Айше, – странно, что Эмель позволила ему такую вывеску. Интересно, он на нее любуется, закрывая дверь, как мой герой, или нет?»

Дверь офиса после ее звонка открылась не сразу, но, однако, до того, как даже нетерпеливой Айше могло показаться, что ей не открывают слишком долго. Она знала, что важных клиентов брат заранее высматривает в окно и ждет их около открытой двери. Значит, либо он сегодня не ждет никого, либо у него клиент, и тогда придется просидеть в приемной до его ухода. Жаль терять время.