Текст книги "Черная кровь ноября"

10. Ирн

Утро наступило незаметно. В полутьме холма его не почувствовал никто, кроме Ирна, очнувшегося от мыслей, в которые он погрузился столь давно, что и не запомнил, в какой момент эльфийки и сиды наконец угомонились. Переплелись золотыми и черными телами, утомленно уснули в призрачном свете.

Эльфийка, что досталась ему, свернувшись калачиком, лежала у его ног. Мимолетно он пожалел бедняжку – пока все развлекались, она… Она что? Он не помнил.

Кровавый Король поднялся и прошел мимо спящих, обогнул чью-то откинутую руку, разлетевшиеся в стороны волосы. Эльфийский холм напитался страстью и выглядел не таким унылым и заброшенным, но до сияния прежних дней ему еще было далеко.

Земляные переходы вывели Ирна на поверхность, где занимался поздний рассвет, больной и темный, как все ноябрьские рассветы. Праздничная одежда осыпалась с короля листвяной трухой, охряной плащ привычно обвился вокруг тела.

Надо признать: как прежде уже не будет. И дело не в том, что новые фейри, сотворенные из людей, не такие. Пара столетий – станут какими надо. Суть даже не в том, что созданы они из крови и магии Ирна, а значит, неоткуда им взять беззаботности и легкости, пока не научатся этому сами.

Главное в том, что Киндеирн изменился дважды за свою бессмертную жизнь. Сначал – а когда встретил Айну, потом – когда потерял ее.

И если после первого изменения он научился наслаждаться танцами и любовью, то после второго наслаждался только кровью: золотой, алой, серебристой, зеленой, черной – всеми цветами, какие есть у фейри. И гибелью бессмертных. Умоляющими криками, стонами боли, шипением, треском костей, свистом меча.

Сперва Ирн должен уничтожить тех, кто убил его любовь. Всех. Если кто-то еще жив – рано танцевать под холмами. Затем надо найти свое сердце и вернуть магию в мир. Уничтожить города из железа, вытравить зудящую студеную силу из земли. Обрести власть. И только тогда – научить новый народ фейри быть беззаботными, злыми и веселыми.

Если где-то еще остался волшебный народец – он их отыщет, и пусть придется обойти весь свет.

Возможно, странствуя, он вновь почувствует притяжение сердца.

Где оно скрыто?

Кто хранит его, прячет и запрещает биться?

Стылый свет ноябрьского солнца тянулся полосами по яркой траве парковой лужайки. Тишину усталого утра и тяжелые мысли Ирна нарушили далекие смех и болтовня.

Вскоре под сень огромного раскидистого дуба, растущего на другой стороне луга, выбежало десятка два детей. Крошечных, едва ли Ирну по пояс, в смешных одинаковых жилетах, и намного забавнее взрослых. Старый дуб так аккуратно стряхивал на них разноцветные листья, что король удивленно поднял бровь и потянулся к стволу силой. Но и тот был пуст. Странно, что без своего духа дерево пережило трехсотлетний юбилей.

Во времена Ирна люди не были беззаботны. И уж точно не пускали детей в колдовские леса почти без сопровождения. Эти же хохотали и бросались сухими листьями, будто не существовало порождений тьмы, спящих в древнем краю.

Хотя, возможно, их теперь и нет. Кроме Киндеирна.

Девушка в ярко-рыжей куртке, следящая за детьми, тревожно оглянулась, хотя видеть волшебный холм и фейри не могла. Они скрыты магией куда более старой, чем та, которой владел Ирн. И сейчас эта сила пригодится ему. Королю нужна армия.

Он не сомневался, что справится со всеми фейри, которых сумеет найти. Сейчас никто не сможет его отвлечь, поманить призраком Айны. Она мертва, и он давно смирился. Он не соблазнится даже на ничтожный намек и, уж конечно, не попадет в ловушку снова. Но рисковать не стоит.

Новые фейри пригодятся ему, когда он будет выпалывать чуждую людям холодную магию из городов. Миру нужны волшебные существа. Желательно – мудрые, отчаянные и беззаботные, как всякие фейри, которым исполнилось не меньше пары веков.

У него есть холмы – туда забредали смертные, где танцевали с эльфами лишь ночь и возвращались молодыми в свои деревни, где проходило полсотни лет. Или наоборот – поседевшими и постаревшими, хотя отсутствовали всего неделю. У него есть тринадцать эльфов в старых эльфийских залах. Пусть и займутся этими детьми.

Ирн с усилием воткнул золотой меч в траву. Хрустальный звон наполнил парк, поманил тайной мелодией, запахом маршмеллоу и имбирного печенья, распахнул золотые ворота – клены склонились, рассыпая на дорогу желто-красно-зеленые листья. Маленькие человечки один за другим бежали по дорожке из эльфийских драгоценностей в разверстое чрево холма.

Двадцать. Мало.

Ирн подумал и не стал вынимать меч. В конце концов, это крайне неудобно – таскать оружие за собой в изменившемся мире. Он найдет что-нибудь другое. И ему понадобится одеться так, чтобы не очень отличаться от местных.

Девушка в рыжей куртке растерянно бегала по парку, паника все сильнее искажала ее лицо – но последний ребенок в светоотражающем жилетике уже скрылся в залах фейри. Она была слишком взрослой для того, чтобы услышать конфетный зов Ирна и последовать за детьми.

Ирн задумчиво посмотрел на ее веснушки, изящный носик и рыжие волосы. Пахнет персиками и страхом.

Ирн позволил ей увидеть себя.

11. Кристина

Она вошла в квартиру как раз в тот момент, когда мама попыталась сесть на табуретку, но почему-то промахнулась и завалилась на пол, глядя мимо Кристины и окна, кажется, вообще мимо всего, в невозможную даль.

– Мам, что с тобой? – Кристина отбросила рюкзак и рванулась на кухню, успев в последнюю секунду, не дав родительнице удариться головой об пол.

Мамины пальцы скребли по ее рукаву, стараясь ухватиться, но в них не было силы сжаться. И взгляд – он оставался расфокусированным, и Кристину затапливал невозможный ужас.

Она опустила маму на пол, сдернула полотенце со стола, положила ей под голову. Поискала глазами – вода? Таблетки? Телефон и вызвать скорую? Почему-то ничего вразумительного не появлялось, и она только перебегала взглядом с окна на родное лицо, а затем на капающий кран и на приоткрытую входную дверь, которую не успела захлопнуть.

– Мам?.. – Она сжала материнские пальцы, и те наконец отозвались пожатием.

– Все хорошо… – Мама подняла дрожащую руку и ощупала свое лицо, будто боялась, что где-то его потеряла. Приподнялась, опираясь на локти, посмотрела на дочь. – Ты чего?

– Что я? – Кристина провела ладонью по щеке, стирая слезы. – Мам, скорую?

– Помоги встать…

Кристина протянула руку, поддержала под локоть, и мама сначала села на полу, а потом поднялась и оперлась на стол.

– Дверь-то закрой.

Кристина отошла, оглядываясь, мама пошатывалась, но равновесие не теряла.

– Мам, ты как? В порядке?

– Да конечно! – Она махнула рукой. – Голова что-то закружилась. Ты чего рано вернулась?

– Я – вещи кинуть и флешку с материалами взять. У нас отчет по поездке.

– Ой, тогда бери скорее! Переоденься в блузку, в кремовую, ладно? И юбку новую, может? Или лучше – в платье?

– Мам, ну ты чего? Просто школьный отчет… – Кристина рассмеялась, но еще несмело, настороженно. – Зачем наряжаться?

– А я говорю – надень платье! – неожиданно твердо сказала мама. – Пусть увидят, что моя девочка не только умная, но и красивая.

В другой раз Кристина бы отказалась – шерстяное платье цвета топленого молока, обтягивающее, одновременно сексуальное и уютное, не совсем подходило для школьных дел. Но сейчас она почему-то боялась возразить, словно это могло спровоцировать новый приступ.

Зимние ботинки у нее были одни-единственные, никаких сапожек или хотя бы осенних туфель, поэтому пришлось сделать образ еще и немного брутальным. Впрочем, Кристине даже понравилось – получился контрастный наряд, от которого сперва впадаешь в ступор, пытаясь расшифровать противоречивые сигналы.

Так и отправилась в школу, получив заверения от мамы, что ничего плохого не предвидится и она уже записалась к врачу на всякий случай.

* * *

Людмила Сергеевна, разумеется, смотрела сквозь нее. Попросила выйти вперед Вика, Варю, Ленку и еще одного мальчика-мажора, который, по счастью, лучше всех знал английский и говорил с британским акцентом, в отличие от остальных.

Кристину задвинули в задний ряд – возле сцены расположились представители благотворительного фонда и какие-то люди, которых она до сих пор в школе не видела. Презентацию по-русски вел Вик, как человек с самым подвешенным языком. Когда требовалось говорить по-английски, вступали остальные. Кристина могла бы гордиться тем, что обычную ее работу на мероприятии сейчас выполняют четыре человека, но чувствовала обиду. Кроме того, видео монтировала именно она, и в ролике звучал ее голос, а кое-где на фоне достопримечательностей появлялась и она лично. А тут – как будто ее и нет.

Вероятно, это тоже входило в наказание. Засветиться перед фондом выгодно. Как ни крути, а в поездки отбирали тех, чьи имена хотя бы слышали. Кристине фонд давал больше всех – сертификаты на бесплатные уроки, летние городские лагеря, которые она не могла себе позволить, как и пресловутую поездку в Англию. Обещали подбрасывать работу по переводу, когда она получит аттестат, и уже подкидывали копеечные расшифровки аудиозаписей интервью на английском.

– Спасибо фонду «Инглиш Брэкфаст»[7]7
  Название переводится как «Английский завтрак» – English Breakfast (англ.).


[Закрыть] за познавательное путешествие! Мы надеемся на дальнейшее сотрудничество! – В конце отчета слово взяла Людмила Сергеевна. От криза, если таковой был, она уже очухалась, сияла и бодро улыбалась во все сорок восемь зубов в адрес спонсоров. – Сегодня сюда пришли и наши недавние друзья – НКО «Новая смена»! Они прослышали про наших талантливых ребят и хотели бы отобрать кого-нибудь в программу поддержки будущей интеллектуальной элиты страны! Приглашаю на сцену помощника депутата – Гаврилова Алексея Викторовича!

Кристина вздохнула. Наказание только что стало более чем весомым. Однако она подозревала – к социальному лифту ее бы все равно не подпустили, там уже полно желающих.

Алексей Викторович оказался молодым парнем, не старше двадцати пяти. Темно-русые волосы аккуратно подстрижены, но видно, что это – не просто «прическа мужская, одна штука», а работал настоящий мастер, сумевший найти форму, которая подошла к профессионально широкой улыбке помощника депутата, его голубым глазам и ямочкам на щеках.

Алексей Викторович ненавязчиво сверкнул мощными часами и поправил полу пиджака, как если бы под ним было что-то спрятано, и повернулся к залу, демонстрируя открытые ладони. Все девчонки тут же сделали стойку.

Алексей Викторович улыбнулся Людмиле Сергеевне и доброжелательно, но твердо сказал:

– Я не вижу среди выступающих одного учащегося – и безусловно весьма талантливого. Я говорю о той девушке, что озвучивала в ролике презентацию и рассказывала очень интересную историю лондонского пожара[8]8
  Имеется в виду Большой (Великий) лондонский пожар, который произошел в начале сентября 1666 года и продлился несколько дней.


[Закрыть]. Она ведь ваша ученица, я не ошибаюсь? Почему вы скрываете такой бриллиант? – И он безошибочно посмотрел в сторону темного угла, где пряталась Кристина.

12. Кристина

Повинуясь раздраженному жесту Людмилы Сергеевны, Кристина встала и пошла вперед. Осмотрев ее с ног до головы, завуч поджала губы. Что она подумала, было нетрудно догадаться. Не взяли выступать, значит, надо привлечь внимание хоть так. Внимание Кристина действительно привлекла. Как минимум своего класса.

Вик лапал ее глазами без остановки. Кто-то из зала присвистнул, и даже помощник депутата Алексей Викторович, прежде чем посмотреть ей в лицо, задержался взглядом сначала на ее бедрах, которые платье отменно подчеркивало, а потом на декольте.

А вот когда он добрался до глаз, Кристина едва не споткнулась. Она покачнулась, вновь обрела равновесие, но мир вроде бы немного сдвинулся с места. Звуки стали чуть звонче, цвета – ярче, воздух приобрел вкус – как будто после бутилированной воды пьешь родниковую. И появилось ощущение легкой нереальности, словно она попала в чужую сказку.

Голова закружилась, пока мозг пытался осознать, куда он попал. Кристина сразу подумала о маме – она так же себя чувствовала перед обмороком? Нет, вряд ли. На нее никто не смотрел глазами Большого Плохого Волка из сказки, как этот Алексей. Как она ни старалась стряхнуть ощущение, оно лишь усилилось, когда он подхватил ее под локоть.

– Эта… несомненно, талантливая ученица, – прошипела с парадной улыбкой на устах Людмила Сергеевна, – к сожалению, сильно нас подвела в поездке. Мы посчитали, что раз она не может соблюдать дисциплину, то и делать ей…

– Простите, как вас зовут? – не слушая завуча, спросил у Кристины Алексей.

– Васильева. Кристина, – пробормотала она, пытаясь понять, почему ей хочется спрятаться от него за спиной у завучихи.

– Посмотрим… – Он взял со стола листок с текстом и пробежал его глазами. – Простите… – Это уже Людмиле Сергеевне. – А почему Кристины Васильевой нет в списках для нашей организации? Насколько я понимаю, ее поездку оплачивал фонд, значит, она из малоимущей семьи. И талантлива. Именно о таких учениках мы и хотим позаботиться.

– Я ведь уже сказала… – Завуч нервно приложила украденным у директрисы жестом пальцы к вискам. – Кристина ненадежный человек, мы не можем…

– Все вы можете. – Алексей не выпустил Кристининого локтя и даже стиснул его. – Но не хотите. Была бы она богатой ученицей, чьи родители финансово помогают школе, вы бы вели себя по-другому. И «ненадежность» девочки считалась бы простительной. – Помощник депутата шагнул к завучу, потрясая списком учеников. – Не смейте так делать! Поэтому мы и основали «Новую смену», чтобы такие, как вы, никогда не мешали одаренным подросткам…

– Алексей Викторович! – Людмила Сергеевна наконец вспомнила про тайное оружие – учительский голос, которого до пенсии боятся даже генералы. – Вы молоды и не понимаете…

– Так!!! – У Алексея Викторовича оказался голос помощнее учительского, и он гаркнул на все помещение: – Давайте разберемся!

Кристина почувствовала, что может упасть в обморок. Головокружение усиливалось, а звуки то взмывали тонким писком, то растягивались, как замедленная пластинка.

– Можно я… выйду? – спросила она.

Но никто не обратил на нее внимания.

Скандал набирал обороты.

Пользуясь тем, что ее руку выпустили, Кристина доковыляла до дверей и, задыхаясь, пробежала до выхода из школы, где глотнула холодной ноябрьской свежести. Сознание прояснилось.

Сколько она тут простояла, Кристина не представляла. В воздухе висела влажная дымка, но дождя не было, и оказалось еще достаточно тепло, чтобы она не замерзла в тонких колготках. Возвращаться не хотелось совершенно. Этот мерзкий кавардак, бесконечное унижение…

Алексей Викторович, конечно, прав. Будь на ее месте Варя, ничего бы не случилось. Поорали и забыли. Но то, что кто-то принялся защищать ее как бедную, нищую, угнетенную крестьянку… Это же такое «фу» – Кристина была готова отвергнуть любую помощь, лишь бы никогда не попадать в подобную ситуацию.

Дверь школы хлопнула, и Кристина оглянулась.

На крыльце стоял Алексей Викторович.

Прикуривал сигарету.

Кристина развернулась, чтобы уйти, но он остановил ее.

– Васильева? Тьфу, черт… – скривился он. – Эта школьная манера – всех по фамилиям. Погоди, Кристина.

Ее неприятно царапнуло фамильярное обращение, но он сразу поправился:

– Зови меня Алексей и тоже на «ты», пожалуйста, я ненамного старше. – Он взял в зубы сигарету и протянул ей свободную руку.

Кристина с некоторым недоумением ее пожала: с ней раньше никогда такого не происходило.

– Давай поговорим?

Кристина неуверенно кивнула. Встала так, чтобы дым летел в другую сторону, но легкий ветерок никак не мог определиться с направлением и постоянно сдувал сизое облако прямо на нее.

– Не любишь дым? – догадался наконец Алексей. – Прости. Он затушил сигарету о блестящий бок урны и выкинул окурок.

– Спасибо, – тихо сказала Кристина. Теперь она почувствовала, что замерзла, но сбежать было неловко.

– Итак, Кристина… – Алексей покачался с пятки на носок, поглядывая на нее. – Ты очень талантливая девочка, я прочитал твое личное дело. Ради таких, как ты, мы и основали нашу организацию. Вот исключительно ради вас.

– Бедных? – вырвалось у Кристины горькое.

– Способных, но без возможностей пробиться, – спокойно парировал Алексей. – Ты куда поступать думаешь?

– В библиотечный колледж, – буркнула Кристина, ежась от пробирающегося под платье холода.

– Книжки читать любишь? – хмыкнул Алексей.

– Все бюджетные места в иностранке – для медалистов, – покачала головой Кристина. – А в универе конкурс, шансов почти нет.

– В международном?

– Нужны рекомендации от курирующих организаций. – Кристина пожала плечами и спрятала заледеневшие пальцы в рукава. – Мне теперь и характеристику не дадут.

– Других мест нет?

– Другие платные.

– Понятно. – Алексей достал из кармана пачку сигарет, зажигалку, посмотрел на них некоторое время и снова спрятал. – Вообще-то с твоими мозгами нужен нормальный институт.

Кристина снова пожала плечами. Точно. Мало ли что кому хочется, жизнь несправедлива.

А он продолжил:

– Рекомендации мы тебе выбьем. А вот чтобы получить льготу на оплату, надо зарегистрироваться в нашей программе – подъехать в офис, заполнить бумаги.

Кристина не поняла даже, что он предлагает. Доходило долго.

– Вы хотите дать рекомендации в международный институт?

– И оплатить тебе учебу там или в любом другом нормальном вузе, если прилично сдашь экзамены. Нам нужны талантливые девочки.

Кристина не заметила оговорки. Ощущение нереальности ситуации усилилось настолько, что она ждала: из-за кустов вот-вот выскочит розовая единорожка.

– Давай свой телефон. Будем напрямую общаться, а то школа у вас гнилая, – заметил Алексей.

Кристина вскинула на Алексея глаза, но он смотрел на нее прямо и вроде без задних мыслей. Она поколебалась, но продиктовала номер.

Он улыбнулся, и на щеках появились ямочки. На левой – чуть поглубже.

13. Ирн

Железо – это больно.

Ирн пропустил войны между людьми и фейри.

Они ведь были?

Иначе откуда взялось холодное железо в их мире на каждом шагу.

На каждом.

Земля покрыта железом, дома из железа, инструменты, оружие, одежда, повозки – почти все, до чего дотрагивается Ирн, состоит из него.

Если в этих войнах победили люди, победили они нелегко.

В трехсотлетних деревьях никогда не было души. Может, фейри ушли намного раньше.

И если до сих пор потомки племен богини Дану[9]9
  Одно из мифических племен, правивших в Ирландии в древности.


[Закрыть] боятся выпустить холодное железо из рук, значит, фейри их здорово напугали.

Ирну стало понятнее, почему он не встречает волшебный народец. Если они вообще живы, искать надо в тех краях, куда не добралось вездесущее железо – в заповедных рощах, в тайных долинах, вход куда открывается только в определенные дни и часы.

Возможно, именно там он и сразится с остатками вражеских армий.

До ночи зимнего солнцестояния, когда откроется портал в самое главное место – рощу Айны, где сама земля дышит магией, остается еще достаточно времени. Он успеет проверить все остальные места.

Ведь люди придумали много быстрых и забавных способов перемещения. И хотя железо – это больно, Ирн вполне силен, чтобы потерпеть.

Он только морщится, проходя через металлические рамки в аэропорту. Железо он как-то сносит, но излучение, проникающее под кожу, – по-настоящему неприятно.

Ему даже приходится замереть на пару секунд и прижать пальцы к шраму-звезде на груди, настолько жжет пустота внутри.

Когда он вернет сердце, все изменится. И для него, и для мира. И кажется, здешним обитателям это очень не понравится.

Длинные золотые волосы собраны в низкий хвост, перехваченный серебряной заколкой. Капюшон темно-красной толстовки ложится на воротник длинного черного пальто, которое удачно скрывает шесть серебряных ножей на поясе.

Ирн любит ножи. То, что люди их боятся, – только к лучшему.

Но сквозь боль и тошноту от железа вокруг он чуть не забыл отвести глаза соглядатаям. Пришлось потоптаться в огромном светлом зале, из которого можно наблюдать за взлетающими – железными! – самолетами и на скорую руку заговорить амулет в виде крошечной алмазной капли в ухе.

Теперь, глядя на него, люди будут забывать о том, что Ирн им чем-то не нравится.

Джинсы ему не приглянулись. Запах краски горчил на языке, надеть это было хуже, чем передвигаться с железным мечом в груди.

Он выбрал кожаные штаны.

Слишком гладкие на его вкус. Но в целом ему понравился результат.

И толстая подошва ботинок, почти убирающая боль от хождения по железным полам – тоже. Обжигаясь, он сорвал с одежды все металлические детали и заменил на серебро.

Оставалась последняя проблема – долгие часы в самолете.

Но когда он, морщась, вошел в чрево опять-таки железной твари, его встретили улыбками две блондинки в голубой униформе.

Ирн всегда любил фейри-блондинок. Пока не встретил темноволосую Айну – после этого те забылись. А две смертные женщины, которые терлись об него, своей теплой человеческой близостью, уютной мягкостью, сияющим восхищением в глазах убирали и зуд, и головную боль от проклятого железа – и в итоге очень скрасили несколько часов перелета.

Ирн даже решил наградить их так, как редко кого награждал – подарить выбор.

Может быть, человеческий мир уже изменил его сильнее, чем он думал.

Когда самолет приземлился, он спросил:

– Деньги или любовь?

Одна ответила:

– Деньги.

Ирн, усмехаясь, насыпал ей в ладони целую гору тяжелых золотых монет. Шутка была старой и глупой, и он сам не ожидал, что получит такое удовольствие.

Завтра они обернутся сухими листьями, как всегда происходит с золотом фейри. Странно, что люди забыли об этом.

Вторая сказала:

– Любовь. – Ее глаза горели сильнее, чем у подруги: когда блондинка смотрела на Ирна, она упоенно перебирала его волосы, сладко и горячо скользила губами по его коже и так близко прижималась, что временами ее энтузиазм приходилось усмирять.

Планы Ирна не включали в себя оргии в железном гробу где-то в небесах. По крайней мере, пока. Но ответ его не удивил, и Кровавый Король подарил ей больше, чем она попросила.

Он провел пальцами по глазам женщины, ослепляя, вытянул из середины груди длинные черные нити ее мыслей и перевязал запястье своим волосом.

Следующий, кто сел в кресло, в котором Ирн оставил ее, подхватил на плечи невесомую хранительницу тайных снов. Отныне она переходила от человека к человеку во время секса без любви и мучила каждого хозяина бесконечными видениями о жарких ночах с той, кого он любил сильнее всего.

Ирн мысленно улыбнулся Айне – подобную разновидность фейри они когда-то придумали вдвоем, так и не решив, награда она для людей или наказание. Но именно это им и понравилось.

Он покинул самолет и очутился в ярком городе, где даже в ноябре было жарко, а солнце слепило привыкшие к полутьме холмов глаза.

Ирн обнаружил, что темные очки ему очень к лицу.