Текст книги "Её (мой) ребенок"

Глава 12 – Второе свидание

Открываю дверь, заглядывая в палату.

Лившиц у окна, спиной ко мне. И весь мой мирный настрой снимает как рукой.

Их разговор резко обрывается на полуслове. Вернее, подвисает фраза Марьяны:

– Ты не обязан… – вяло и тихо.

Застываю в дверях, переводя взгляд на Кошкину.

– Мамочка! – вырывая руку из моей, Алёнка залетает в палату.

Вскрикнув, Марьяна морщится от боли и пытается подтянуться чуть выше на кушетке.

Прямо в куртке Аленка карабкается к ней, залезая сначала на стул, а потом, как я в прошлый раз, шлепается лицом на живот Кошки и начинает реветь.

Лившиц разворачивается… Недовольно обводит нас взглядом.

Обняв дочь, Кошкина поджимает дрожащие губы.

– Мой котёночек! – гладит по голове Аленку. Снимает с нее шапочку и гладит опять.

Мы смотрим с Лившицом друг другу в глаза.

Молча прохожу в палату, стягиваю с Алёнкиных ног сапожки. Ставлю в тумбочку пакет с продуктами.

Оттолкнувшись от стула Аленка перебирается на кушетку, звездой ложится на маму. И затихает…

– Привет… – сажусь на освободившийся стул.

Марьяна поднимает глаза на меня. Взгляд расфокусировано скользит по моему лицу.

– Как ты?.. Чувствуешь себя как?…

Ее губы размыкаются, она растерянно пытается ответить. Но они опять вздрагивают, и она поджимает их.

– Плохо! – вмешивается в наш разговор Лившиц. – Разве незаметно?

Заметно… Очень бледная. Взгляд фокусируется с трудом. Волосы на лбу мокрые, как при лихорадке. Под глазами синяки. Мне хочется положить на её лоб руку. Или мокрое полотенце, на крайний случай.

– Тебе больно, мамочка? – приподнимается Аленка, опираясь на грудь Марьяны. Вскрикнув от боли, та сжимается.

– Оу… – подхватывая Аленку, снимаю, усаживаю к себе на колено.

– Всё? – недовольно интересуется Лившиц. – Увиделись? Теперь можно ставить капельницу?

– Позже, – упрямо.

Присев у окна на стул, Лившиц погружается в планшет и тихо пишет какие-то голосовые по работе.

А мы втроём молчим. Алёнка с Марьяной держаться за руки.

– Ян… извини, что я орал здесь… угрожал… что-то порвало меня вчера, – хмурюсь я.

– Ты сказал ей? – произносит одними губами, с горечью глядя на меня.

Что я – самоубийца? Так мы никогда не помиримся.

Отрицательно качаю головой. Закрывая глаза, с облегчением выдыхает.

– Где твои штаны, котёнок?.. – гладит Марьяна её по коленке, обтянутой колготками.

Алёнка чешет щеку.

– Я облила и запачкала… А Лев мне постирал!

– Мм… Понятно. Ты что – по улице так?..

– Мы на машине, Ян. К тебе торопились. Сейчас заедем – купим другие штаны ей.

– А где… Елена?

– Недалеко… – уклончиво съезжаю я с прямого ответа.

– Это что?.. – дотягивается пальцами лица Аленки.

Та снова чешет щеку. А потом предплечье. Пальцы скрипят по куртке

– Детка?! – тревожно и расстроенно. – Айдаров, что за пятна и… сыпь?!

Какие еще к чертям пятна?!

Подрываюсь, ставлю Аленку на стул.

О, твою мать!! Неужели Лена и правда подхватила какую-то заразную хрень?! И заразила Аленку!

– Эм… – растерянно качаю головой. – Полчаса назад ничего не было, клянусь! В больницу ехать?

Алёнка, морщась, чешется.

– Ты давал ей шоколад! – с возмущением и скорее констатирую, чем спрашивая. – Да?!

– Мля… да, – признаюсь я.

– Маленько! – оправдывается Аленка. – Лев не давал. Дяденьки давали.

– Какие еще дяденьки?!…

– Добрые!  Я их… как там? – оглядывается на меня. – Очаровала, вот!

– Да на работе у меня… – поясняю я.  –  В отделе… Аленка, ты же сказала – тебе можно!

– Айдаров… – с досадой закатывает глаза Кошкина. – Сколько она съела?!

– Две… – показывает покаянно Аленка два пальца.

– И плитку шоколада, – тоже покаянно зажмуриваюсь.

– Ты что – оставил ее без присмотра?!

– Я присматривал, как она ела! – психую я. – Откуда я мог знать?

– Детям нельзя шоколад! – переходит Кошка на раздраженные тона. – Как это можно не знать?!

– Я все детство ел шоколад! Откуда мне было знать, если у меня не было шанса!… – затыкаюсь на полуслове. – Так! Просто скажи – что теперь делать, окей? И что еще ей нельзя.

– Где твоя сестра? Почему Аленка была с тобой?!

Обессилев закрывает глаза, морщится.

– Я не хочу, чтобы она с тобой… Мы так не договаривались.

– Яна, я могу забрать Алёну. Нет проблем. Найму круглосуточную няню с медицинским образованием и вопрос решен, – снова вмешивается Лившиц.

Марьяна с сомнением и недовольством переводит взгляд с него на меня и обратно.

– Не надо лезть в наш семейный разговор! – с рычанием разворачиваюсь я. – Надо было её раньше забирать, когда у тебя была возможность! Ребенок там с ума сходил. Хоть бы приехал, сказал, что мама в порядке и не бросила её!

Сжимаю руку в кулак. Твоё присутствие здесь сейчас неуместно, Лившиц! Выйди! Открываю рот, чтобы озвучить.

– Айдаров… прекрати, – одергивает меня Кошкина.

Разворачиваюсь к ней.

– Ты хочешь отдать дочь чужому мужику, который забил на нее?! Он даже не поздоровался с ней, когда мы вошли! Она что – пустое место?!

– Не ори, Айдаров…

– Я не ору. Я возмущаюсь! Где же твоя гребанная принципиальность, Кошка?!

– Я могу поговорить с твоей сестрой? – сквозь зубы.

– Со мной поговори! Со мной!! Хреновый я, да? Но я хотя бы стараюсь… Мне не всё равно!

– Мамочка… не ругай нас! Лев хороший! – прижимается к ее предплечью Аленка. – Я тут буду. С тобой.

– Кошкину на МРТ! – раздаётся громкий голос у палаты. – Носилки…

– Котёнок… здесь нельзя… – расстроенно гладит её Марьяна. – Ты не хочешь к Елене?…

– … Михалне… – добавляет Алёнка.

– Ах, да! – вздыхает Кошкина. – Михайловне…

– Я с тобой хочу, – начинает всхлипывать Алёнка. – Пожа-а-алуйста!

Марьяна расстроенно гладит её.

– Алёнка, в больнице нельзя, – подставляю ей сапожки. – Но мы завтра утром приедем опять. А сегодня… сегодня… Вот! – вдруг озаряет меня. – У меня друг есть, Гаврюха, смотри… – включаю ей видео. – Он очень тоскует, и отказывается есть. Он мне подсказал, что его должна покормить обязательно девочка. Давай, покормим…

Хихикая Аленка смотрит видео с сурикатом.

– Ну, я прошу тебя!! – беззвучно шепчу я Кошкиной.

Её глаза блестят от слёз.

– Супрастин ей дай… – едва заметно шмыгает она носом. – И грибы не давай.

Киваю. В палату заходят два санитара с носилками.

– Её надо искупать…– дрожит голос Кошкиной.

– Искупаем.

– Надо купить бельё.

– Купим.

– И не смей говорить ей!

– Ладно. Спасибо, Ян!!

– За что?

– За доверие…

Отворачивается. Санитары замирают возле кушетки.

– Вам нужно перелечь. Помочь?

– Котеночек! – обнимает Аленку Марьяна. – Слушайся Елену Михайловну! Не шали!

Все еще раздражаясь от присутствия Лившица, не раздумывая подхватываю Марьяну на руки.

– Лев! – шипит она шокированно.

– Что?

Прижимаю к себе крепче. Меня так подкидывает от близости наших тел, что не чувствую веса. Сердцебиение шкалит. Распахнутые глаза Кошкиной не моргают. Её губы очень близко… Чуть наклониться и можно поцеловать. Но я не целую. Аккуратно перекладываю её на носилки.

– Телефон! – вскрикивает она. – Твой номер…

– Диктуй свой… – иду рядом с носилками. – Я наберу.

Она, хмурясь, вспоминает цифры. Диктует.

– Восемьдесят пять… – произносит последние, – или, стой!… Пятьдесят восемь… я не помню! – беспомощно.

– На оба позвоню! Ты, главное, выздоравливай… – сжимаю ее кисть и отпускаю.

Возвращаюсь в палату. Алёнка, горестно вздыхая, поднимает на меня глаза.

– Завтра приедем сюда, обещаю!

Аленка натягивается сапоги и шапку.

– Чешется… – трет щеку.

– Сейчас полечим.   И конфету сюда давай!

– Какую?

– Такую! Которую тебе майор дал, когда мы уходили.

– Съела… – вздыхает.

Цокаю языком, осуждающе качаю головой.

– Айдаров, кажется? – с холодным пренебрежением смотрит на меня Лившиц.

– Не кажется.

– Я вижу, что ты делаешь. Это банально. Но, как оказалось, эффективно.

– Короче. Чего хотел?

– Завтра вечером я заберу Марьяну и ее дочь. Так что особенно в роль не вживайся. Нет смысла.

– У её дочери есть имя. Ты его забыл?

– Это сути не меняет. Умерь свои инициативы. Они никому не нужны.

– Свой совет себе посоветуй.

– А маму заберём мы! – выстреливает дерзко Алёнка.

– Усек? – хмыкаю я, протягиваю ей "пять".

Довольная шлепает мне по руке. Подхватываю ее на руки.

– Поехали домой, царевна моя.

Второе свидание… Покусались, но не подрались. Всё в традиции Кошкиной!

Глава 13 – Тяжелые отцовские будни

Отстегнув Алёнку от детского кресла, которое мы выбрали вместе с ней, поднимаю ее на руки. Забираю пакет с вещами и продуктами. Предусмотрительно напоминаю по шапку, куклу, варежки…

– Ты здесь живёшь? – оглядывает малышка дом.

– Да.

В окошке первого этажа – конопатая Мила. Скучая, смотрит во двор.

– Девочка! – вскрикивает Алёнка.

– Это хорошая девочка. Будете дружить… Помаши ей.

Алёнка смущённо взмахивает рукой. Мила в ответ кладёт ладонь на стекло.

– Как ее зовут?

– Милана.

Алёнка машет Миле своей большой вязанной куклой.

– У меня кукла!! – кричит она.

Поднимаемся по лестнице.

– Кто здесь живет?

– На первом этаже живет Мила с родителями. А квартира напротив пока пустая.

Идём выше.

– А здесь?

– Вот здесь – большой Медведь со своей Машенькой, помнишь его?

– Да!! – радостно.

– А это наша квартира, – спуская на ноги, открываю дверь. – Прошу, царица моя!

Замерев, Аленка прислушивается к цоканью коготков по ламинату. Гаврюха вылетает к нам в прихожую, но, заметив нового персонажа, опасливо застывает. Хлопая в ладоши Алёнка начинает пищать от восторга. Испугавшись сурикат сигает обратно за угол и смывается в сторону кухни.

– Куда?! – бежит она следом за ним.

Бросаю сумки и ускоряюсь следом. Загнав животное в угол, тянется к нему.

– Иди сюда!.. Ну! Мы червяков тебе принесли! Какой хороший… – умиляясь.

Быстро подхватываю ее, отрывая от пола.

– Алёнка, так нельзя! Ты его напугала, он укусит. Давай, разденемся и подождём, пока Гавр к тебе привыкнет.

Закинув все Алёнкины вещи в стиральную машинку, включаю воду, чтобы набрать ванну. В новой футболке и шортах, Аленка, забравшись с ногами на стул, следит за тем, как Гавр, с опаской оглядываясь на неё, поедает протеиновые палочки в виде червяков. Наклоняется, поднимая попку вверх и снова тянет к нему пальцы..

– Алёнка! Упадешь! – возвращаю ее в исходное состояние.

Взглянув на часы, присвистываю.

– Оо… подружка! Это мы с тобой обед пропустили. Что будем готовить – пельмени или омлет.

Недовольно морщит нос.

– Я не хочу есть! Я ела…

– Что ты ела?

– Шоколадку ела.

– Это не еда! – на автомате повторяю я мамину фразу из своего детства.

– А я наелась! Не буду! – упрямо.

– Пару ложек омлета… – взбивают яйца.

– Не хочу…

– Ты любишь с томатами и луком?

– Беее… – куксится.

– Может с зелёным горошком?

– Фууу…

– А с чем? – растерянно разворачиваюсь к ней.

Задумчиво обводит потолок взглядом.

– С сыром?

– Неа…

– Зеленью?

Уныло вздыхает, отрицательно крутя головой.

– Окей, просто омлет.

Через пять минут ставлю две чашки на стол. К моменту, как я доедаю свой, Аленка делает вид, что дует на каждую ложку, но вместо рта отправляет опять в чашку.

– Окей, чего ты хочешь?

– Вискас!

– Что?!

– Такие шарики с молоком! Мама говорит на них "Вискас".

– Какие еще шарики? – недопонимаю я.

Кошкина кормит моего ребенка Вискасом?! Совсем уже?…

– Какие-какие… Шоколадные! Несквик.

– О, нет. Ешь омлет.

Ковыряется в чашке…

– Вода остывает. Поторопись, пожалуйста.

– Не хочу…

– Мм… может быть, мы как-нибудь договоримся? Я исполняю твоё желание, а ты съедаешь омлет?

– Да!! Хочу купаться с Гаврюшей.

– Ну нет!..

– Так нечестно! Ты сам сказал…

– Нет-нет! Ты что?? Давай другое!

– Дашь пистолет? – с любопытством прищуриваясь смотрит на мою кобуру.

– Пистолет?… Ладно. Ешь, давай.

Вытаскиваю его из кобуры. Быстро разряжаю, доставая все патроны.

– Раз… два… – считаю их быстро. – Шесть.

Отодвигаю рукой подальше. И двигаю по столу к ней пистолет. Послушно засовывает в рот две ложки омлета и жуя, крутит в руках тяжёлый ствол. Поднимает, направляя в стену.

– Тыщ… тыщ… – пистолет щёлкает в холостую.

Телефон, лежащий на столе вспыхивает экраном. "Кошка"!

– Привет! – присаживаюсь на подоконник.

– Привет… Как Алёнка?

– Кушает. Хорошо. Вещи купили. Сейчас будем купаться… Все отлично! Не переживай.

Не удержав в руках, Аленка роняет ствол. Пытается испуганно поймать его на лету. Но он, ударившись, с грохотом раскалывает чашку с омлетом и летит на пол. И, наклоняясь, в попытке схватить, она сваливается со стула, смахивая рукой кружку с чаем.

Звон, грохот, рёв! Зажмуриваюсь. Мля…

Быстро закрываю ладонью динамик, но уже поздно.

– Лев?!… – тревожно выдыхает Кошкина.

– Все прекрасно! Перезвоню!!

Поднимаю Алёнку с пола.

– Оо… малыш. Ну что ж ты?..

– Оно само-о-о… – рыдая тянет Аленка.

Стягиваю с неё мокрые от чая вещи. Локоть содран…

– Давай-ка в ванну!

Усаживаю в тёплую воду с пеной.

– А игрушки? – всхлипывает она, успокаиваясь.

– Купим. Но завтра.

– Чашечку хотя бы дай! – смотрит на меня жалобно. – Водичку лить.

Чашку дать не рискую, может разбить. Отдаю ей поварешку и стальную турку для кофе. С энтузиазмом начинает черпать.

– Вам ко-о-офэ с пэнкой? – смешно искажает слова и сама над собой хихикает.

Слышу, как надрывается мой телефон. Отвечаю, параллельно сгребая патроны в карман. На автомате пересчитываю их снова.

– Да!

– Айдаров!

– Всё нормально. Просто разбила чашку, – поспешно вру я. – Она уже купается… лови фотки!

Скидываю вызов.

– Улыбочку для мамы! – захожу в ванную.

Алёнка кладёт себе на голову очередную охапку пены. И позируя кривляется, пока я фотаю. Через минут сорок с боем уговариваю её помыться и, закутав в полотенце, несу в комнату.

– А там что? – показывает на вторую закрытую дверь.

– Там вторая комната и ремонт. Туда нельзя.

– Почему?

– Там гвозди на полу, доски и вообще… небезопасно. Ясно, принцесса?

– Ясно!

Укладываю на диван, закрывая одеялом. Рубит. Ночью не спал…

– Дай Гаврюшу…

– Он грязный. В мусорном ведре шарился. Вымою – дам.

– Иди, вымой.

– Алёнушка… – закрываю глаза. – Давай поспим часик?

– Не хочу…

– Пожалуйста. Я сейчас умру если не посплю!

– Совсем умрешь?

– Совсем… – бормочу я отъезжая.

– А как умрешь?

– Совсем…

– Дышать не будешь? – зажимает мне пальцами нос.

Дергаю головой в сторону.

– Спи…

– Почитай мне сказку.

– У меня книжек нет. Завтра… – натягиваю на нее одеяло не открывая глаз.

– По телефону почитай.

– Оо!! Ладно! Какую?

– Мм… про Тараканище.

Отыскиваю аудиоверсию. Включаю.

– Так неинтересно.  Сам читай.

– А это я… давным-давно читал… – придумываю я засыпая. – записал… как знал, что ты попросишь…

– Вруша! – хихикает Аленка.

Только меня отрубает, чувствую сквозь сон, как она начинает перелазить через меня.

– Куда?..

– Писать.

Отпускаю пойманную руку. Слышу, как спускает в туалете воду.

– Лев! – кричит меня.

– Мм?

– Влажные салфеточки!

Черт!!!

Делаю над собой усилие. Поднимаюсь. Приношу ей салфетки. Снова укладываю, включая ей "Бармалея". Начинаю уплывать в сон.

– Ты спишь? – шепчет в ухо.

Молчу.

– Ты спишь?… – трогает пальцем мою щеку. – Я кушать хочу… желудочек урчит…

– Оо!

Подрываюсь на ноги. Вдох-выдох…

– Кушать?

– Кушать…

– Бутерброд пойдёт?

Отрицательно качает головой.

– Я хочу супчик…

– Супчик? – закатываю глаза. –  Какой?

– С галушками.

– Что такое галушки?

– Облачка.

Облачка… В глаза  хоть спички вставляй. Ну какие к чертям облачка. В супе.

– Ну, пойдём готовить супчик… – вздыхаю я тяжко, встряхивая головой.

Набираю сестру.

– Леныч… ты как?

– Жду анализы. Но вроде бы получше. А вы как? Поладили?

– Да, все отлично.

– Покормил?

– Практически. А как готовить суп с галушками, а?..

Глава 14 – Царицы мои

Дома полный бедлам…

Двери шкафа открыты, оттуда на стул натянуто покрывало – это «домик». На столе завал из «шедевральных» картин. На кухне мы готовили галушки, и всё в муке. Заодно сварили клейстер, чтобы клеить шедевры для мамы…

И шторы теперь в клейстере.

Но царевна моя наконец-то вырубилась лицом вниз, поперёк дивана, крепко держа в руке мой телефон с мультиками.

Со стоном сползаю по стене на корточки. Вымотался…

Гаврюха, высовывая нос из-под дивана, настороженно нюхает воздух и крадется ко мне.

– Иди-иди… уснула твоя хозяйка.

Сворачивается на руках.

Телефон тихо вибрирует. Быстро подлетаю, вытягиваю из ладошки, чтобы не дай бог не проснулась! Не уложишь же…

Двенадцатый…

Марьяна …

– Да? – закрываю глаза.

– Добрый вечер, Айдаров…

– Привет, Кошкина. У нас все хорошо. Алёнка спит.

– Не плакала?

– Немножко, когда за сурикатом приехали. Пришлось оставить ей.

– Оу…

– А так у нас весело… Включаю видео, обводя камерой квартиру.

Кошкина злорадно хихикает.

– Наигрался в отца?

– Я знал, что тебе понравится. Как МРТ?

– Терпимо. Ничего критичного.

– Когда выписывают?

– В понедельник. Но я смоюсь завтра.

– Куда?.. К Лившицу своему стрёмному? – фыркаю я.

– Почему это он стрёмный?

– А ты считаешь иначе в связи с последними событиями? Ладно… неинтересно мне. Ты мне лучше расскажи – зачем вернулась?

– Крестный мой… ушёл. Квартиру оставил мне. Но его сын оспаривает в суде, поэтому дело не быстрое… И вот… Решили временно переехать сюда. Заодно и ремонт сделать, чтобы продать.

– Вы там живёте?

– Да.

– С Лившицом? – морщусь я.

– Тебе же неинтересно, Айдаров, – фыркает она.

– Но я же должен понимать, с кем моя дочь живет.

– Слушай!… – начинает злиться Марьяна.

– Слушаю!… Как будем решать этот вопрос? Папа внезапно вернулся из Африки? Про дрессировку львов оценил!…

– У меня нет сил с тобой ругаться. Мне больно.

– Больно? – вздрагиваю я. – Нога?

– Да…

– Перелом?

– Разрыв связки, вывих, крупный сосуд порвался…

– Уу… Плохо, Кошкина. По выживаемости три с минусом. Не садись в тачки непроверенных водил.

– Юрий хорошо водит.

– Юрий хорошо отводит свою сторону от удара.

– Что?

– Чем помочь, говорю?

– Ничем… Алёнку мне завтра к пяти привези, будь любезен.

– Можно один вопрос? Бомбит меня что-то…

– Рискни.

– Как я должен доверить дочь мужику, который даже не удосужился забрать ее, когда ты попала в больницу?

– Знаешь, что, Айдаров. Как-то я справлялась без тебя всё это время и твоего доверия! И Аленка, она не с каким-то мужиком, а со мной. Усвоил?

– Ну ты же замуж собралась!… – выходит ехидно. Ну не умею я притворяться…

– Чего?.. Аа… Это Юрий сказал?

– Нет?

– Тебя это не касается. Не думай, что ты сможешь теперь что-то решать в нашей жизни!

– Мм…

Ну хоть не отрицает, что я отец. И это уже победа. Но чувствую, что сейчас поругаемся.

– Кошкина…

– Что?

– Ты скучала?

– Нет! – ни секунды не задумываясь.

– «Нет! – согласилась она», – дразню её я. – Столько лет прошло… А ты все такая же надменная нахалка без тормозов.

– Ты тоже не особенно изменился.

– Откуда тебе знать? – сглатываю я ком в горле.

Мы оба молчим.

– Ты не спросишь, конечно. Тебе похрен… Но я сам скажу. А я очень скучал! – мой голос срывается.

И мы опять молчим.

– Я же не спрашивала, Айдаров, – замученно.

– Разве это сложно – спросить? Необязательно быть сфинксом. Я знаю, что ты не такая…

– Всё! Я не хочу разговаривать!

– Придется, Кошка, придется. Но это позже. А пока – выздоравливай. Если бы я мог поменяться с тобой местами, я бы поменялся. Ты же знаешь это?

Молчит…

– Спокойной ночи…

Скидываю вызов, до боли вжимая в губы телефон. Сползаю ниже, ложась спиной на пол.

Гавр суетливо носится по полу, изучая все, с чем успела поиграть Алёнка.

А я уплываю в прошлое. Она и тогда не хотела разговаривать со мной… Пока пробъешь её эту броню – чокнуться можно! Квест, сука… Но прикольный…

Флешбек

Присев на носу плота, обсыхаю под палящими лучами солнца. 

В нескольких метрах позади – ее голос. Не расслышав – что и кому говорит, разворачиваюсь вполоборота.

Встав коленкой на лавку, тянет через стол руку Димычу.

– Красивое имя! – улыбается он, аккуратно пожимая её пальчики и смущённо поправляя очки.

Вот так, да?.. С Димкой, значит, любезничаем, а меня за борт?

Вытаскиваю из стоящего рядом ящика бутылку минералки.

И поднимаюсь на ноги.

Димыч, уводит ее на задний борт за палатку. Иду за ними.

– Вот лодка… весла… Умеешь пользоваться? 

– Спасибо, разберусь.

Димыч, развернувшись, лезет по лестнице на второй этаж.

Кошка швыряет на дно маленькой надувной лодки книжку и спортивную сумку. Поправляет белую шляпку в ковбойском стиле и, свесив с плота ноги, тихо вскрикнув, изящно перемещается в лодку. Разворачивается, чтобы отвязать лодку от плота.

– Привет еще раз… – перехватываю ее кисть. – Я сам, окей.

Растерянно делает шаг назад. Лодка качается. Взмахивает руками, пытаясь отыскать равновесие.

Спрыгиваю к ней в лодку. Дно пружинит и… с воплем Кошка летит в воду.

Смеясь, снимаю петлю верёвки с крючка, бросая на дно лодки.

Она выныривает, возмущенно прожигая меня взглядом.

– Карма, Кошка! – пожимаю я плечами.

Ловлю ее шляпу. Закидываю на борт. Протягиваю ей руку.

Бросает взгляд на плот. Нас отнесло течением уже метров на пять.

С сомнением, оглядывается на лодку.

– Эй! – кричит нам сверху Димка, перекрикивая нарастающий шум воды. – Пороги впереди! Камни! Вылезайте из воды.

– Давай руку! – требую я.

Морщась, отпихивает мою руку. Ставя кисти на круглый борт лодки, пытается подтянуться. Но резина мокрая и она соскальзывает.

– Дурочка упрямая… ну, дай руку! – начинаю волноваться я. – Быстро!

Насильно ловлю ее за локоть и помогаю залезть в лодку.

Нас тут же начинает прилично раскачивать на гребнях маленьких порожков.

С облегчением падаю на мягкую резину за спиной.

Усевшись напротив друг друга, мы практически касаемся коленями.

– Лев… – прищуриваясь тяну ей руку.

Фыркнув, берет книжку со дна, и откинув назад влажные волосы, открывает, делая вид, что меня нет.

Сползает чуть пониже и вытягивает свои длинные ноги на борт. 

Ох… гордячка надменная! 

Откровенно разглядываю ее шикарные изгибы, не понимая с чего начать очередной подкат.

Мне азартно! Это начинает превращаться в игру.

Красивые глаза, чуть раскосые… Она ведет языком по мокрой губе… сдувает мокрую прядь волос, падающую на лицо.

Не хочешь со мной разговаривать? Почему?..

Из приоткрытой сумки торчит масло для загара.

Дотягиваюсь до спрея с маслом, пшикаю несколько раз себе на ладони, размазываю скользящую массу.

Перевожу взгляд на обложку.

Борхес…

Мм… Как интересно! Блондиночка интригует.

– «Там где была она, был рай»… – цитирую я с придыханием, ухмыляясь ей.

Высокая бровь изгибается. Я наконец-то удосуживаюсь взгляда ее ясных глаз и внимания в принципе. Она опускает книгу, вдруг, словно заметив меня. С интересом скользит по лицу и торсу…

– Вашу ножку, моя царица? – показываю я ей намазанные маслом руки. – Я не только не тупой, я еще и умею делать массаж.

С лёгким сомнением во взгляде закусывает губку, тронутую едва уловимой улыбкой.

Плот перед нами садится на мель. Ребята толкаются шестами от дна. Мы нагоняем их. И пока я флиртую с ней, плывём рядом, метрах в трёх.

На борту с нашей стороны, какой-то незнакомый качок.

Замечая нас, он почему-то бросает шест и требовательно уставившись на мою кошку, оскаливается.

– Смелее… – улыбаюсь открыто я. – Я хороший.

Обрисовываю большим пальцем её мягкую пяточку.

– Марьяна! – рявкает этот кент. – Быстро сюда!

Улыбка тут же испаряется с ее лица, ноздри сердито вздрагивают. И… неожиданно, она провокационно припечатывает пальчиками ноги мне в грудь. 

Я прикусываю язык от неожиданности. Тело вспыхивает от откровенной позы и жеста. Теряюсь, медленно моргаю, не смея отвести взгляд от её смелого и вызывающего.

– Давай… – моргает она мне поощрительно.

Сглатывая, веду пальцами по своду стопы.

– Кошкина!! – рявкает парень с плота. Оборачиваюсь.  Кошкина, значит…

– Тебя что-то смущает? – дергает она бровью.

– О, да… – оттаиваю я, целуя ее большой пальчик. И нахально тяну за щиколотку к себе, заставляя съехать ее ниже. – Дистанция между нами.

Сдавливаю пальцами под подушечкой стопы, ведя медленно пальцы к пятке.

Её глаза чуть закатываются, она кусает губу, гася стон.

– Вот теперь ничего не смущает.

Пальчиками второй ступни давит мне в живот. Я едва дышу от вожделения. И желания сдвинуть эту ножку чуть ниже. Её щеки горят…

– Приятно? – стреляю в неё взглядом.

С прищуром пытливо смотрит на меня.

Подмигивая, давлю на ее ступню, вдавливая ее себе в пах.

– Мне так очень!

Лёгкий толчок.

– Фак! – сокращаюсь я, не дыша. 

Сколько ж можно?!

Что я сделал?!!

Дикарка!

Поднимается во весь рост. И не оглядываясь гибко ныряет. Уверенно рассекая воду, плывёт к плоту.

Ну конец тебе, Кошкина!