Текст книги "Её (мой) ребенок"

Её (мой) ребенок
Автор: Янка Рам

Пролог

– Лёв мой… – игривый горячий шёпот. – Мяу…

От её голоса прошивает до самого основания.

Кошка моя любимая!…

Но вместо упругих бёдер мои руки сжимаю одеяло, втрамбовывая его туда, где всё требовательно ноет.

– Доброе утро, что ли?… – сокращаюсь я с мучительным стоном.

Распахиваю глаза. В груди спазм от понимания того, что это недостижимая реальность – "мяу", все те сладкие шалости и наш кипяток, которые следовали когда-то после. Для меня – недостижимая, а какой-нибудь козёл наслаждается моей Кошкиной. Возможно, прямо сейчас. Потому что давно она не моя, да.

Большим пальцем на автомате ищу свою обручалку на безымянном. Откуда ж ей там быть? Наотмашь вколачиваю кулак в постель. Дайте кого-нибудь убить, а?

Дрянь…

Мучает меня до сих пор. Сколько лет уже прошло.

Отвали от меня! Пропади пропадом! Снится, зараза такая…

Иду в ванную. По дороге заглядываю в зеркало, проводя пятерней по взлохмаченной шевелюре. Натянуто улыбаюсь, прикасаясь к ямочке на щеке. Она тащилась от них…

В зажим зеркала вставлена визитка. Это одной интересной дамочки. И вообще, я планировал сегодня загул. Но после сна настроения нет, и от этой еще вчера будоражащей мысли словно отморозило.

Сминаю визитку в кулаке.

Нахрен баб… Всех! Отосплюсь лучше.

Морщусь от слишком громкого и настойчивого звонка в дверь. Надо сделать звук потише.

Еще не вырвавшись полностью из эмоций сна, плетусь к двери. И, недовольно хмурясь, открываю. У меня вообще-то выходной. Кого принесло в такую рань?

За дверью – жена моего соседа снизу и сослуживца Кролькова – Галина, с рыдающей дочкой Милой. По лицу Милы – красные пятна…

– Что случилось? – с недоумением и тревогой смотрю на них.

– Лёва… – жалобно сводит она брови, косясь на Милу. – Спасай.

– Мм?…

Галина протягивает мне коробку, которую держит в руках. Машинально забираю.

– Понимаешь, купили Миле вчера суриката. А у нее такая тяжёлая аллергия, что даже супрастином снять не могу.

Заглядываю в коробку. Оттуда выныривает плоская голова с двумя внимательными черными глазами. Утыкаясь своим любопытным носом в мой.

– Оу! – от неожиданности дергаюсь назад.

– Не на улицу же его. Он теплолюбивый…

Мила начинает рыдать громче и убедительнее.

– Мы ему хозяев ищем. Пусть денек у тебя побудет, а? – умоляюще просит Галина.

– Он вещи мне не погрызет?

– Нет… он домашний, ручной. И совсем непакостный.

– Ладно, не плачь, – треплю по голове рыженькую девчонку, перехватив коробку под мышку. – Пусть денек потусуется твоя животинка.

– Это Гаврюша… – заикается она, горько подвывая.

– Гавр, значит. Ну пойдём завтракать, Гавр.

– Лёва! Спасибо! Я так благодарна!

– Да ладно…

Галине отказывать грех, быть женой Кролькова – это само по себе уже наказание.

Закрываю дверь. Заношу коробку на кухню. Гавр подозрительно нюхает воздух. Забираю кусок яблока с тарелки.

– Держи.

Берет своими короткими лапками.

Нажимаю кнопку на кофеварке.

Сурикат грустно смотрит на яблоко, не спеша пробовать.

– Вот так бывает, братан. Когда любишь до истерики, но, мля, аллергия или несварение на какую-то важную деталь. И вместе быть – не вариант. Ешь, давай…

Мы синхронно без аппетита откусываем каждый от своего куска яблока.

– И хоть прав ты, хоть Лев ты, хоть сурикат. Такие дела…

Глава 1 – Призрак из прошлого

Сегодня тепло… но мокро. Огромные редкие снежинки медленно кружатся. Разглядываю, как очередная превращается в каплю на пальцах. Стираю с лица мокрый снег.

Смотрю на экран вибрирующего телефона. Младшая сестренка… А разговаривать ни с кем не хочется. Даже с Леной.

– Внимаю! Что-то срочное? Занят…

– Да!

– В двух словах.

– Меня сегодня перевели на старшую группу…

Она уже несколько месяцев работает в детском саду.

– Поздравляю.

– Да я не про это!… И у нас тут есть одна новенькая девочка…

– Что-то криминальное?

– Да нет! Просто интересное.

– Лен… – с досадой закатываю глаза.

Лена готова часами говорить о своих подопечных. Ну а мне то за что?

От идеи с детьми я еще дальше, чем от идеи брака. Последний мой плотный опыт общения – это младший брат Женька. Который еще в детстве мне напрочь отшиб желание размножаться.

– В общем, я тебе отправила кое-что интересное в сообщении, как будет время, посмотри.

– Обязательно.

Скидывает вызов. Ну и славно. Кофе, что ли, попить? Оглядываюсь. В округе – только "Венеция". Слишком приличный ресторан для моего "джинсово-кроссовочного" прикида.

Здесь Марьяна, бывшая жена, меня со своим крёстным знакомила. Районным судьёй. Но он уже давно на пенсии. Не видно, не слышно его… Марьяна обожала этот ресторан.

Тоскливо сегодня что-то. Чтобы окончательно не расклеиться решаю забить на внезапный наплыв ностальгии и пообедать именно в "Венеции". Надо бы Медведева вытащить, с ним не так уныло. Скидываю ему смску. И через полчаса мы уже внутри. Потому что он в ментовской форме, в отличие от меня, и ему не решаются предъявить требования по дресс-коду.

– Ты наследство, что ли получил, Лёва? – ведёт он бровью, листая меню.

– Вам, сударь, какая печаль? Я ж угощаю… Могу я пошиковать раз в пятилетку?

– С барышней шиковать надо, бестолковый. Я тобой и так очарован без меры.

– Ну их… – морщусь я.

– Чой-то? – с сарказмом начинает стебать меня.

Расскажу, опять заладит, чтобы я её нашел. Поэтому я молчу.

– Опять по бывшей страдаешь?

Игнорирую.

– Ясно… Тогда давай бифштекс с овощами.

Сделав заказ, разглядываем в панорамное окно центральную площадь. Новогодняя ёлка все еще стоит. Но днем на горках уже пусто.

– Может, вечером на шашлыки всем отделом?

– Четырнадцатое февраля, дружище, – съезжает Медведь. – У нас сегодня с Машей планы на вечер. Романтичные…

Завидую молча. С романтикой у меня острый дефицит. Ну не рождается она во мне больше. Вот вместе с Кошкиной и исчезла.

– Хорошая тачка… – смотрю на подъехавший к ресторану мерс последней модели.

Мужик в костюме открывает дверь со стороны пассажирского сиденья.

– Мхм… – кивает Медведев. – Номера московские.

Опускаю взгляд на номер, боковым зрением улавливая, как из машины выходит блондинка в короткой норковой шубке. Лица заметить не успеваю. Отворачивается…

Образ бьёт под дых.

– Братан, ты дыши, давай. Нельзя так на тачки-то возбуждаться!

Судорожно вдохнув, наблюдаю, как девушка идет под руку с мужчиной на крыльцо этого ресторана. Мля… похожа-то как сзади – походка… рост… комплекция…

– Да причем тут тачка?..

Рывком перевожу взгляд вход. Могучие плечи Медведя перекрыли весь обзор, и я наклоняюсь в сторону, чтобы увидеть лицо, понять, что не она и… выдохнуть! Но двери остаются закрытыми. Никто не заходит.

– Ты чего, Айдаров? – подозрительно смотрит на меня Медведь.

– А здесь с крыльца есть еще вход куда-нибудь?

Взгляд Медведева задумчиво поднимается вверх.

– Была какая-то. Но без вывески. А что?

– Так… показалось, – оттягиваю душащий ворот водолазки.

Всё этот сон дурацкий.

– Что-то давно Женька твой в нашей конторе не светится?

Дал же бог брата… Нет, я его люблю, конечно…

– Угомонился?

– Женька?! Да я тебя умоляю…

– Ты б позвонил, поинтересовался как дела. С ним же как с ребенком – долго не слышно, значит, в процессе сотворения очередного звездеца.

– Ты прав. Сегодня позвоню.

– А Лена как?

– Нормально! А кстати…

Вспоминаю, что Лена что-то там прислала…

Поглядывая в окно на припаркованный мерс, с колотящимся сердцем жду возвращения той блондинки. Бросаю взгляд на экран. Там две Лениных детских фотки лет шести, с чуть разных ракурсов.

Не уловив месседжа закрываю.

– Может, что-нибудь горящее возьмём? – следит за моим взглядом Медведь. – Глядишь, и интерес к женщинам вернётся. А то ты уже пятнами пошёл от этого мерса… Я угощаю!

– Угощай… – сдаюсь я. – Что-то я и правда… поплыл.

Отворачиваюсь от окна обещая себе, что больше и взгляда не брошу в ту сторону. Не она это… Нахрена ей сюда возвращаться?

Глава 2 – Неуловленный месседж

В соседнем кабинете ремонт. Нас временно уплотнили двумя стажерами в наших и так небольших апартаментах. Один из стажеров с досадой зачитывает особенно нелепые куски из взятых сегодня показаний у свидетелей.

– Как я это к делу пришью?!

– Бесит, да? – с сарказмом ухмыляется Медведев, намекая на то, что стажеры и сами пишут дичь в документах. – Знаешь такой анекдот, Мацкевич?

– Нет…

" – Дорогой, наш пылесос уже совсем не сосёт!

– Бесит, да, дорогая?"

Опера ржут, один Крольков с недоумением смотрит на Медведева.

– И в чем прикол?

Все со стоном изображая фейспалм возвращаются к своим делам.

Стажеры снуют без дела.

– Пацаны, идите уже по домам… – смотрит на часы Медведев.

– Восемь часов, – поглядываю тоже на время. – А не пора ли и нам?

– Я остаюсь, – вздыхает Медведь, – у меня в девять свидетель явится. Надо показания взять.

– А чего так поздно?

– Хирург-кардиолог. Операция у него.

– М…

– Айдаров, подхватишь меня? – оживает Крольков. – У меня тачка в ремонте.

– Ты когда хомяка своего пристроишь? Договаривались на сутки, четвёртый день бедняга чалится. Скучает…

– Ищем, Лёва. В субботу сто процентов заберут.

– Что за хомяк? – не отрываясь от телефона интересуется Медведев.

Улыбается… С Машей своей переписывается – это по-любому.

– Смотри… Гаврюха… – листаю фотки на экране.

Гавр льнет ко мне как к родному, словно котенок толкаясь своей приплюснутой головешкой снизу в челюсть.

– Улыбаться умеет… – показываю фотку, где копирую его морду со специфической улыбкой, прижатую к моему лицу.

– Оо… Тимон и Пумба, – ржёт Медведев.

Заглядывая в экран, Крольков, неловким движением сносит мою кружку с остатками кофе.

– Твою мать!! – подхватываю я документы, стряхивая с них тёмную жидкость. – Вот что ты за человек, Гена?! Вредитель! Ведь каждый день …

– Ну что ты её на край поставил?

– Да! – поднимаю трубку трезвонящего стационарного телефона, гневно косясь на Кролькова. – Капитан Айдаров.

Машу бумагами, с досадой понимая, что придется заново распечатывать и бегать за подписями. Швыряю их обратно на мокрый стол.

– Лёва, почему не перезваниваешь? И трубку не берёшь?

Черт, я же не перезвонил!

– Леночка, зашиваюсь!

– Ты посмотрел сообщение с фотографиями? – требовательно.

– Посмотрел…

Что там было-то?… Аа…

– И?

– Что – и? Фотки и фотки… Лен, я занят! Давай, потом?

– Ясно, – недовольно. – Ладно…

Бросает трубку. Тут же звонит телефон у Медведева. Он разворачивает его ко мне экраном.

– Лена…

Мне немного стыдно. Зря я так. Надо извиниться и выслушать. Крольков просто выбесил.

– Не соображу, что ей надо от меня с этими фотками.

Пока Медведев говорит с Леной, убираюсь на своём столе.

– Как это не пришла?… – краем уха слушаю их разговор. – А телефон?… Не доступен? Адрес есть? Связь с отцом? Родственниками? А фамилия? Я сейчас в сеть по дежурным ментам кину, может у наших она. Напрягу, пусть поищут как следует. Давай, скинь мне данные…

– Что там?

– Мать у ребенка пропала.

Смотрю на часы.

– Да появится еще. Мало ли…

– Со вчерашнего дня, говорит, нет её. Девчонка в садике ночевала. А дамочка ответственная, забирает всегда пять.

Медведев набирает дежурного в участке. Запираю в стол документы.

– Кошкина, – читает Медведев с телефона.

Ключи падают из моей руки.

– Марьяна Александровна Кошкина, да. И стажеров отправь ко мне обратно, посажу на обзвон. Возвращай. У нас ненормированный день. Пусть привыкают.

Медленно осаживаюсь в кресло. Сглатываю распирающий горло ком.

– Айдаров, так мы едем? – стоит в дверях Крольков.

– Нет, извини… Я к сестре. Случилось кое-что…

Медведев кладёт трубку.

– Мих…

– М?

– Это жена моя бывшая, – ломается мой голос.

Встречаемся взглядами.

– Марьяна… – застывает он. – А почему ты еще здесь, братан?

Глава 3 – Почему?

Сложив руки в замок, упираюсь в них губами, пытаясь скрыть бурю чувств. Дезориентировано смотрю перед собой.

– Лев. Не тупи! – злится Медведев.

– Я поеду сейчас… погоди.

Отдышаться мне дайте!…

Бестолково перебираю на столе какие-то бумаги.

– Судьба шанс тебе даёт переиграть. Ты же хотел!

– Ничего я не хотел.

– Да ладно!

– Ой, пьяный ляпнул…

– Почему расстались-то?

– Потому что… да много всего, Мих! Мы же поженились через два месяца после знакомства. Молодые, резкие, принципиальные. Мне двадцать два, ей двадцать. Толком друг друга и не знали. Ну и как-то всё… остро слишком было.  Я – ревнив. Она – кошка свободная.

– Конкретней, Лев. Что ты мне беллетристику разводишь? Изменила?

– Не знаю я! Свечку не держал.

– Ты ж говорил, она сама ушла от тебя. К другому ушла?

– Нет… К маме ушла она, Медведев. Но я же не знал.

– Ты что – не искал ее даже?

– Нет. Я ждал, что вернется, объяснится, извинится там, не знаю я…

– Уу… В ноги бросится? – с сарказмом.

– Да!! – рявкаю зло. – И у меня будет хотя бы хоть какое-то оправдание, чтобы простить.

– Чего простить-то?

– Уехала она. С ним. На конференцию свою сраную. На неделю. Я чуть крышей не потёк… Перепсиховал. Переболел. Был жутко зол на неё. Замок сменил. Думал, выкину её к черту!

– Выкинул?

– Нет, но мы сильно поссорились. И она уехала.

Медведь осудительно качает головой.

– А сам почему не поехал к ней, когда остыл?

– Потому что ёжик птица гордая, Медведев!  Двадцать два мне было! Ну что за вопросы? Так потом… от людей узнал, что у мамы жила. Потом уехала. В Москву к руководителю своему… научному… козлу!

Вздохнув вспоминаю с чего все началось.

Флешбек

«– Ну что пацаны – кто куда? – обсуждаем мы дальнейшие планы после получения дипломов.

– В УВД.

– А я в академию ФСБ поступаю.

– Айдаров, чего молчишь?

– А он у нас блатной. Жена крестница судьи. В прокуратуру уже пригласили, да?

– Не завидуй, Лойко! – толкаю кулаком в плечо.

– Признавайся – по расчёту женился?

– Конечно, по расчету! Два месяца они знакомы! – начинают бурно перетирать одногруппники. Уже, считай, бывшие.

– Идиоты… – улыбаюсь я.

Я и не знал кто она… Это уже после…

– Ладно, давайте, пацаны. Увидимся!

– Лёва, пиджак!

– А, черт… – возвращаюсь, сдергивая со стула свой пиджак.

Абсолютно не могу сосредоточиться ни на чем, кроме того, что дома меня ждёт моя Кошка. Жена. Машинально трогаю большим пальцем кольцо на безымянном. Внутри всё вибрирует и парит от предвкушения встречи. Растерзаю сейчас! Губы тянутся в улыбке.

По дороге забегаю в цветочный и спускаю последние бабки. С букетом перебегаю дорогу, не доходя до перехода. Потому что это долго. А я больше не могу!

Ааа!! Как же круто!

Выхожу в наш двор, параллельно набирая ее на телефоне. Просто хочется услышать голос… Прямо сейчас! Не отвечает.

Перехватываю в другую руку цветы. И… торможу, как вкопанный. Потому что у нашего подъезда стоит тачка. И на пассажирском сиденье – Марьяна. А рядом какой-то мужик. И я растерянно смотрю на нее через лобовое. Она, жестикулируя и улыбаясь, о чем-то говорит с ним, не замечая меня.

Улыбка с моего лица стекает. Лёгкость от парения мгновенно трансформируется в камень в груди. Растираю горло. Не отводя от нее глаз, еще раз набираю на телефоне. Достаёт, бросает взгляд на экран. И… убирает в сумочку так и не ответив.

Класс…

Внутри меня нарастает снежный ком возмущения. Ревность ошпаривает, отключая мозги. Медленно иду к машине. Пинаю по переднему колесу с её стороны. Марьяна вздрагивает. И, поправляя волосы неуверенным движением, переводит на меня взгляд. Глаза распахиваются.

Со злым вызовом дергаю бровью, разводя руками. Что за хрень, родная?

Закрывая глаза, недовольно качает головой. Что-то бросает своему собеседнику. Открывает дверь…

– Эй, – смотрю ему в глаза. – Иди сюда!

– Лев! – шипя, дергает за локоть меня Марьяна, оттаскивая от тачки. – Прекрати!

Многозначительно пытается что-то изобразить мимикой. В неадеквате отталкиваю её в сторону. И снова разворачиваюсь к нему. Мужик лет тридцати пяти… и тачка крутая, да. Не глядя на меня, снисходительно смотрит в лобовое.

– Лева… ну, пожалуйста… – тянет за локоть Марьяна. – Я все объясню.

Губы этого кента дергаются в презрительной, высокомерной ухмылке. Покачав головой, давит на газ. Едва успеваю сделать шаг назад, чтобы по моим туфлям не проехало колесо.

– Сука!… – взрывает меня.

Смотрю в след его тачке с узкими хищными алыми фарами. Медленно разворачиваюсь к Марьяне.

– Объясняй, – цежу я.

– Это мой новый научный руководитель.

– Аа! Круто! – зло и показательно весело рычу я. – Так это все объясняет, детка! Нет проблем!

Зашвыриваю букет в урну.

– Это ты хотела услышать?! – рявкаю я.

Вздрогнув отстраняется, с недоумением глядя на меня.

– Айдаров… – неуверенная улыбка. – Ты чего, дурак?…

С трясущимися руками иду домой, не дожидаясь её.

Зашибись!…»

– Ладно, Миха, поеду я. Куда ехать-то?! – растерянно кручу в руках часы.

– В детский сад дуй.

– Зачем?

– Айдаров!

А, ну да…

Глава 4 – Алёнка

Сижу в тачке возле детского сада.

У Марьяны ребенок…

От этого мне душно и больно. Словно она до сих пор чем-то обязана мне. Точнее – обязана быть такой же одинокой и сожалеть, что у нас не вышло. А она изменила, забеременела, посмела родить и быть счастливой. С другим мужчиной и его ребенком.

И я понимаю, что это инфантильно и эгоистично. Глупо!

Но сижу, мля, агонизирую и рвусь… Мне больно от того, что у неё семья. Даже думать больно. А столкнуться лицом к лицу с её счастьем, в котором мне нет места, вообще невыносимо!

И надо бы не лезть в это. И может быть, я бы и не полез. Если бы не чувствовал, что происходит какой-то трешак. Потому что, я могу смешивать её с любой грязью, чтобы хоть немного оправдать то, что она ушла от меня и то, что я не стал это никак исправлять. Но заподозрить её в том, что она могла забить на ребенка на сутки не могу. Это невозможно. А значит, с ней что-то случилось. Очень плохое.

И холодное скользкое чувство ужаса в животе перекрывает ревность и обиду.

Я стягиваю с соседнего сиденья мягкую игрушку. Это ее дочке. Я хочу ей сказать, что найду маму. Страшно представить, как такое может пережить ребенок. Помню, меня как-то забрали из садика ближе к полуночи, вместо положенных семи. И это до сих пор одно из самых стрёмных моих переживаний за всю жизнь.

Перед тем, как зайти в садик звоню Медведю.

– Есть новости?

– Работаем. В моргах точно нет.

– Слава богу… – выдыхаю я.

– У наших нет тоже. По адресу наряд заехал. В квартире никого.

– Будут новости – звони сразу, – прошу я, хотя и так понимаю, что позвонит.

– Конечно.

– А! Еще… помнишь ту тачку, у ресторана.

– Ну.

– Пробей кто хозяин, и где он сейчас. Это была она там… с ним. Сейчас я уверен. Номер скину.

Я запомнил его, да.

Засовывая под мышку большую мягкую куклу прохожу внутрь. Показываю охраннику корочки. Но он и так знает меня. Недавно мы здесь работали с попыткой похищения ребенка.

Захожу в группу к сестре. Уже поздно и детей почти нет. Она сегодня в ночную смену. Прохожу мимо детских кабинок с разными рисунками и фотками детей в вырезанных цветочках.

Заглядываю в игровой зал. За столиком два пацана играют в конструктор. И у окна спиной ко мне сидит девочка. Светловолосая… Волосы растрёпаны.

Это, наверное, она.

На меня опять накатывает. Ребенок у неё… Она обнимает его, целует и говорит, что любит. Это естественно и это правильно. Тогда отчего мне так плохо от этого?

– Лен… – тихо зову я.

– Лёва!

– Я пройду?

– Разуйся и куртку сними.

Делаю несколько шагов по ковру, не сводя глаз с девчонки.

– Как её зовут?

– Алёнка, – заговорщицки.

– Сильно переживает?

– Сильно… молчит. От еды отказывается. Волосы не дает заплетать. Она вообще всегда девочка непростая. С характером. А тут…

– А отец её где?

– Директриса наша сказала: в документах написано, что забирать может только мать. Мы Алёнку второй раз оставляем, но у неё путёвка без ночного пребывания, оно не оплачено. То есть, завтра директор передаст её соц службе, если вечером не заберут. И… там уже детский приёмник или куда там, – грустно вздыхает она.

Протягиваю ей купюру.

– Оплати ей ночное пребывание. Пусть лучше с тобой будет здесь. Попробуем отца найти. Копию свидетельства о рождении мне раздобудь. Я поговорю с девочкой?

– Ты только сильнее её не расстраивай, ладно? Она думает, что мама задерживается на работе.

Киваю.

Внутренне собравшись, подхожу к ней ближе. Руки трясутся и хочется курить. Но не здесь же…

– Алёнка…

Вздрогнув, на мгновение оборачивается, поднимая на меня глаза. Светло-голубые, с темной серой каемкой, придающей особую глубину взгляду. Как у Кошки.

Девочка отворачивается. Из-за этих глаз не разглядел лица, но мне кажется оно очень знакомым. Словно я видел его сотню раз. Но кроме глаз и цвета волос никакого сходства с Марьяной.

И всё же…

Растерянно присаживаюсь рядом с ней.

– Это тебе… – с трудом совладаю с голосом от волнения.

Искоса бросает настороженный взгляд на куклу.

– Меня зовут Лев. Поможешь мне немного? Держи…

Всовываю ей в руки игрушку.

– Алёнка… Расскажи мне про папу. Как его зовут? Где он работает? Ты что-нибудь знаешь?

– Папа – в Африке. Он львов… дре-сси-рует, – старательно выговаривает она.

– Ого… Ясно, – поджимаю я губы. Да уж. Тогда вряд ли я его отыщу.

Львов дрессирует?… Это ты мне назло, Кошкина?! Совсем без башни?..

– А вы с мамой живёте вдвоем, пока папа в Африке?

Отрицательно качает головой. Потом мгновение подумав – положительно.

Неожиданно разворачивается ко мне. И я опять плыву от этих знакомых глаз. Только, в отличие от Кошкиной к этим глазам у меня ни одной претензии нет. Мне просто жаль, что малышка переживает.

– Ты "полиция"? – притрагивается к моему кителю.

– Да.

– Я хотела позвонить в полицию.

– Зачем?

– Чтобы маму искали!

– Мама задерживается на работе, – повторяю я официальную версию.

– Врёте вы все… Мама потерялась.

Молчу, не зная, что сказать.

– Найди мою маму.

– Найду, – просаживается мой голос.

Достаёт из кармана сложенную в несколько раз бумажку. Там что-то нарисовано карандашами.

– Это маме…

– Передать?

Кивает.

– Хорошо. Обязательно.

– А когда найдешь?

– Ох… Ты главное ешь, давай. Представляешь, как мама расстроится, если узнает, что ты не ешь?

– Не буду… – отворачивается. Кукла падает из рук на пол.

Упрямая… в Марьяну.

Потрепав её по голове с тяжёлым сердцем отхожу.

– Ну? – пытливо смотрит на меня Лена.

Она не знакома с Марьяной. Жила тогда с родителями в другом городе, и я не успел познакомить. Не знает и сейчас, что она моя бывшая.

– Что – "ну"?

– Ты что – ничего не заметил? – цокает она языком, закатывая глаза.

– А что я должен был заметить?

– Окей… – подозрительно.