Текст книги "Король Матиуш Первый. Антось-волшебник"

– Приехал наш главный заграничный шпион, – зашептал канцлер, – очень важные новости привёз. Писать он боялся: письма могли перехватить. Надо немедленно принимать решение: через три часа он снова уезжает за границу.

Тут перевернулись первые санки: норовистый пони отвык ходить в упряжке и, вместо того чтобы тянуть вперёд, дёрнул вбок. С завистью смотрел Матиуш, как ребята, смеясь, вскочили на ноги и стали поднимать сани. Но хочешь не хочешь, а пришлось идти.

Взглянуть на настоящего шпиона тоже интересно. До сих пор Матиуш знал о них только понаслышке.

Вместо босоногого парня или нищего старика с мешком за спиной (так Матиуш представлял себе шпионов) к нему ввели элегантно одетого господина. Сначала Матиуш подумал, что это министр земледелия, которого он не знал в лицо, так как тот жил в деревне и редко приезжал в столицу.

– Я главный шпион в стране Старого короля, – представился щёголь. – Приехал предупредить ваше величество, что сын Старого короля вчера закончил строительство крепости. Но это ещё не всё. Год назад он в величайшей тайне выстроил в лесу пороховой завод, и теперь ему никакая война не страшна. У него в шесть раз больше пороха, чем у нас.

– Вот негодяй! – вырвалось у Матиуша. – Я строил в лесах дома для детей, а он тем временем делал снаряды и пушки, готовясь уничтожить то, что я построил…

– И это ещё не всё, – тихим, вкрадчивым голосом перебил Матиуша шпион. – Он задумал нечто более чудовищное. Прознав, что вы собираетесь разослать иноземным королям приглашения на торжественное открытие парламента, он подкупил вашего секретаря, и тот вместо приглашений заготовил фальшивые ноты с объявлением войны.

– Ах, мошенник! Я сразу догадался, когда был у них в гостях, что он меня терпеть не может!

– Я ещё не кончил, ваше величество! О, сын Старого короля очень хитрый! На случай, если бы афера с письмами провалилась, заготовлено дерзкое, оскорбительное послание Печальному королю. Ваша подпись подделана. Наследник Старого короля во что бы то ни стало хочет вас поссорить. А теперь, ваше величество, давайте подумаем, как предотвратить несчастье.

– Итак, что же следует сделать?

– Прежде всего подпишите приглашения иноземным королям, и я втайне заберу их с собой. А завтра с серьёзным видом советуйтесь, как и когда пригласить гостей, будто письма ещё не отправлены. Пусть секретарь вершит своё чёрное дело, но в последний момент вскройте конверты, а секретаря арестуйте.

– Ладно. А как быть с крепостью и пороховым заводом?

– Чепуха! – ухмыльнулся шпион. – Взорвать – и дело с концом! Я затем и приехал, чтобы получить ваше разрешение, государь.

Матиуш побледнел:

– Как это взорвать? Одно дело – во время войны уничтожить неприятельский завод, но так… Пригласить в гости, а самим исподтишка устроить такую пакость.

– Я понимаю, вы считаете, что это неблагородно и некрасиво. Разумеется, без вашего разрешения я ничего не буду делать. Но имейте в виду: у него в шесть раз больше пороха, чем у нас.

Матиуш в волнении заходил по кабинету:

– А как вы собирались это осуществить?

– Помощник главного инженера на этом заводе нами подкуплен. Он знает завод как свои пять пальцев. Там есть небольшой склад, набитый стружками. Стружки загорятся, и вспыхнет пожар.

– Ну, его потушат.

– Нет, не потушат. – Шпион ухмыльнулся и прищурил один глаз. – Окажется, что лопнула водопроводная труба и на заводе нет ни капли воды. Не беспокойтесь, ваше величество, всё будет в порядке.

– А как же рабочие – погибнут? – спросил Матиуш.

– Пожары возникают обычно ночью, поэтому рабочих погибает не много. Во всяком случае, во время войны людей погибло бы в сто, в тысячу раз больше.

– Знаю, знаю, – с досадой перебил Матиуш.

– Ваше величество, мы должны это сделать, у нас нет иного выхода, – робко вставил канцлер.

– Знаю, что нет! – рассердился Матиуш. – Тогда зачем спрашивать моего разрешения?

– Без вашего разрешения мы не имеем права…

– „Не имеем права“, „должны“… Ну ладно, поджигайте завод, а крепость не трогайте.

Матиуш быстро подписал приглашения трем королям и пошёл к себе в комнату.

Там он сел у окна, подпёр руками голову и стал смотреть, как весело ребята катаются на санках.

„Теперь я понимаю, – подумал он, – почему Печальный король так печально играет на скрипке и почему он воевал со мной, хотя не хотел этого“.

На заседании Матиуш с нетерпением ждал прихода статс-секретаря. Ему не терпелось посмотреть, как он вместо приглашений на открытие парламента сумеет вложить в конверты фальшивые бумажки с объявлением войны. Каково же было его разочарование, когда вместо статс-секретаря явился его помощник.

Заседание продолжалось.

– Значит, дома будут готовы? – спросил Матиуш.

– Всенепременно, ваше величество!

– Хорошо.

Следующий вопрос повестки дня – приезд иноземных королей. Решили, что торжества продлятся неделю, и установили такую программу: в первый день – военный парад, торжественный обед, вечером большое представление в театре; на другой день – открытие парламента взрослых; на третий – открытие детского парламента; на четвёртый – открытие зверинца; на пятый – шествие детей, выезжающих на лето за город, где они будут жить в построенных Матиушем домах; на шестой день – прощальный бал для иностранных королей; на седьмой – отъезд гостей.

В программу четвёртого дня Матиуш внёс дополнение: открытие памятника отважному пилоту, развлечения и аттракционы для чёрных королей. Депутаты обоих парламентов имеют право присутствовать на всех торжествах. Министр Фелек будет сидеть по левую руку от короля, а канцлер – по правую. Чтобы все видели: министр детей и министр взрослых – равноправны. И Фелека обязаны называть „господин министр“.

Когда с этим было покончено, Матиуш подписал приглашения: белым королям – на белой бумаге; жёлтым – на жёлтой; чёрным – на чёрной. Приглашения белым королям были написаны чёрными чернилами, жёлтым королям – красными, а чёрным королям – жёлтыми.

Церемониймейстер внёс ларчик, в котором хранилась королевская печать. Одно за другим вкладывали приглашения в конверты и на расплавленном красном или зелёном сургуче оттискивали королевскую печать.

Матиуш внимательно следил за каждым движением помощника статс-секретаря. Раньше эта церемония казалась ему скучной и ненужной. Он сердился, что приходится тратить столько времени на такие пустяки. Но сегодня он понял, почему короли придают этому такое большое значение.

Незапечатанными остались три письма. Министрам эта процедура надоела. От скуки они закурили сигары и тихо переговаривались между собой, хотя этикет не разрешает разговаривать в то время, когда королевской печатью запечатывают письма. Но министры ни о чём не подозревали. Посвящённых в тайну было трое: Матиуш, канцлер и министр юстиции. Потом, когда всё выяснилось, министр иностранных дел был в претензии: почему ему ничего не сказали?

Помощник статс-секретаря чуть побледнел, но внешне оставался совершенно спокоен, даже руки у него не дрожали. Когда очередь дошла до последних трёх конвертов, он вдруг закашлялся и полез в карман за носовым платком. И вместе с платком так ловко вытащил точно такие же листки бумаги, а приглашения запихнул в карман, чего никто, кроме трёх посвящённых, не заметил.

– Прошу прощения, ваше величество, – непринуждённо сказал он, – у меня в кабинете выбито стекло, и я немного простужен…

– Ну что вы, это я должен перед вами извиниться. Ведь стекло-то разбил я, когда мы играли в снежки, – также непринуждённо ответил Матиуш.

Помощник статс-секретаря рад-радёхонек – думает, пронесло. Но не тут-то было!

– Господа министры, прошу внимания. Немедленно отложите сигары! – прогремел в тишине бас министра юстиции.

Все поняли: что-то стряслось. А министр юстиции нацепил на нос очки и, обращаясь к помощнику статс-секретаря, объявил:

– Именем закона вы арестованы за шпионаж и предательство. Согласно параграфу 174 это преступление карается смертью через повешение.

У помощника секретаря беспокойно забегали глаза, на лбу выступили крупные капли пота, но он не подал вида, что струсил.

– Господин министр, это недоразумение! Я ничего не понимаю! Я простужен, у меня кашель, потому что в кабинете разбито стекло. Мне необходимо пойти домой и лечь в постель, – лепетал помощник секретаря.

– Нет, приятель, никуда ты не пойдёшь! В тюрьме сразу тебя вылечат, не беспокойся!

Двери растворились, в зал вошли пять тюремщиков и надели предателю на ноги и на руки кандалы.

– Что такое? Что случилось? – галдели ошалело министры.

– Сейчас увидите. Пожалуйста, ваше величество, вскройте эти конверты.

Матиуш вынул из конвертов поддельные письма и прочёл вслух: „Теперь, когда чёрные короли за меня, мне на вас наплевать. Один раз я разбил вас и ещё разобью. Тогда вы станете шёлковыми. А пока объявляю вам войну“.

В это время пятый тюремщик извлёк из кармана помощника секретаря вместе с носовым платком три скомканных приглашения на открытие парламента.

Закованному в кандалы узнику велели подписать протокол, что всё это правда. И срочно вызвали по телефону статс-секретаря, который немедленно примчался чуть живой от страха.

– Ах, мерзавец! – возмущался он. – Я хотел сам прийти, но он упросил поручить это ему. Сказал, что в цирке очень интересная программа, и даже билет мне купил. А я-то, дурак, поверил!

На суд прибыли пять генералов – военных юристов.

– Подсудимый, вы должны говорить только правду. Это может облегчить вашу участь. Если вы будете врать и изворачиваться, вы погибли!

– Я буду говорить правду.

– Когда вы стали шпионом?

– Три месяца назад.

– Что побудило вас вступить на этот преступный путь?

– Я проигрался в карты, а денег у меня не было. Как известно, карточный долг полагается платить в течение двадцати четырёх часов. Вот я и взял казённые деньги…

– Значит, вы совершили растрату?

– Я рассчитывал вернуть деньги, когда выиграю.

– Ну и что дальше?

– Я снова проиграл.

– Когда это было?

– Примерно полгода назад.

– А потом? Рассказывайте!

– Потом я всё время боялся: вот будет ревизия и меня арестуют. Наконец мне стало невмоготу жить в вечном страхе, я поехал за границу и предложил иноземному королю свои услуги.

– Сколько он вам платил?

– Когда как, за важные сообщения – много, за мелкие – гроши. За это дело мне была обещана крупная сумма.

– Господа судьи, – начал свою речь министр юстиции, – этот человек совершил три преступления: первое – растрата казённых денег; второе – шпионаж, и третье, самое чудовищное, – он хотел, чтобы снова вспыхнула война и погибли тысячи ни в чём не повинных людей. Согласно параграфу 174 я требую для него смертного приговора. Поскольку обвиняемый штатский, расстрел заменяется виселицей. Что касается статс-секретаря, он должен нести ответственность за своего подчинённого. Я и сам не прочь сходить в цирк, но на такое важное заседание он не имел права присылать своего заместителя, который оказался к тому же шпионом. За такое серьёзное упущение по службе полагается по закону тюремное заключение сроком на шесть месяцев.

Судьи-генералы удалились на совещание.

– Как же так? Ведь шпион говорил, что это сделает сам секретарь, а не помощник? – шёпотом спросил Матиуш у канцлера.

– Ах, ваше величество, сведения шпионов никогда не бывают абсолютно точными! Если они станут расспрашивать что да как, это может показаться подозрительным и их арестуют.

– Это он здорово придумал – арестовать его только на заседании. А меня так и подмывало отдать приказ, чтобы его тогда же взяли под стражу, – не унимался Матиуш.

– Что вы, ваше величество, разве так можно! Самое лучшее – прикинуться, будто ничего не подозреваешь, поймать мошенника на месте преступления, и дело в шляпе!

Церемониймейстер трижды ударил серебряной булавой по столу: в зал вошли судьи-генералы.

– Именем закона объявляем приговор. Секретаря – на месяц в тюрьму, его помощника – повесить.

Приговорённый к смерти так громко плакал и просил о помиловании, что Матиушу стало его жалко.

Он вспомнил, как судили его самого, и только благодаря тому, что судьи разошлись во мнении, расстрелять его или повесить, он, Матиуш, остался жив.

– Государь, в вашей власти помиловать преступника. Смертную казнь, если на то будет ваша королевская воля, можно заменить пожизненным заключением.

И Матиуш, не колеблясь, написал на приговоре: „Заменить пожизненным заключением“.

А теперь угадайте, когда Матиуш лёг спать?

В три часа ночи.

Матиуш ещё не завтракал, когда явился журналист:

– Ваше величество, мне не терпится показать вам сегодняшнюю газету. Она, несомненно, вам понравится.

– А что там нового?

– Извольте сами посмотреть.

Матиуш взял газету. Почти на всю первую страницу рисунок: он, Матиуш, – на троне, а перед троном на коленях – тысячи детей с букетами цветов. Под рисунком – стишок, в котором неизвестный поэт превозносит его до небес, называя самым великим владыкой от Сотворения мира, самым великим реформатором, сыном солнца и братом богов.

Ни рисунок, ни стишок Матиушу не понравились, но он промолчал, боясь обидеть журналиста.

На второй странице красовалась фотография Фелека, а под ней большая статья: „Первый в мире министр – ребёнок“. И снова неумеренные похвалы Фелеку: какой он мудрый, храбрый! Матиуш одолел взрослых королей, а он одолеет взрослых министров.

И ещё там было написано: „Большие плохо управляют государством, потому что не умеют бегать. А бегать им не хочется, потому что они старые и у них болят кости“.

И в таком духе целая газетная полоса.

Это тоже не понравилось Матиушу: зачем хвастать раньше времени и ругать взрослых?

Внизу, где мелким шрифтом печатались происшествия, Матиуш прочёл нечто заставившее его насторожиться: „Грандиозный лесной пожар“.

– Да-да, горит самый большой королевский лес, – подтвердил журналист.

Матиуш кивнул, давая понять, что сам видит, и углубился в чтение заметки. Причина пожара объяснялась тем, что лесорубы бросили горящий окурок.

– Странно… – бормотал журналист. – Я понимаю, летом, в сушь, лес может загореться от папиросы, но сейчас, когда только что стаял снег… Очень странно! И потом, ходят слухи о каком-то взрыве. А при лесных пожарах, насколько мне известно, взрывов не бывает.

Матиуш молчал.

– А вы что думаете об этом, ваше величество? – пристал газетчик. – По-моему, тут что-то нечисто.

Голос у него сделался тихий, вкрадчивый, и Матиуш почему-то подумал: „С ним надо держать ухо востро“.

Журналист закурил папиросу и переменил тему разговора.

– Говорят, статс-секретаря приговорили вчера к месяцу тюрьмы. Я не сообщил об этом в нашей газете, полагая, что детей не интересуют дела взрослых. Вот приключись что-нибудь с их министром, тогда другой разговор! Как это удачно, что министром назначили именно Фелека! Солдаты ликуют: сын простого сержанта – министр! Газетчики тоже рады, они ведь давно знают Фелека, он до войны газеты продавал. Ну а детвора и подавно в восторге. А за что же всё-таки бедненький секретарь угодил в кутузку? – ввернул журналист, надеясь неожиданным вопросом захватить Матиуша врасплох и что-нибудь выведать.

– За непорядки в канцелярии, – уклончиво ответил Матиуш. „А вдруг журналист тоже шпион?“ – почудилось ему. „Ерунда! – подумал он, когда журналист ушёл. – Просто я слишком мало сплю, а вокруг столько разговоров о шпионах, что невольно каждого начинаешь подозревать в предательстве“.

И Матиуш, у которого перед приездом королей дел было по горло, скоро забыл об этом.

Церемониймейстер в буквальном смысле дневал и ночевал у него в кабинете. То требовалось срочно отремонтировать в парке летний дворец для чёрных королей, то построить на всякий случай отдельный домик, то решить, где разместить белых королей.

Начали поступать клетки с дикими зверями, а зоопарк не готов! А тут ещё летние дома для ребят! И строительство двух огромных зданий – для парламентов.

Между тем во всём государстве выбирали депутатов. В малый, или, как его называли ещё, детский, парламент выдвигали депутатов не моложе десяти и не старше пятнадцати лет. По одному ученику от младших и по одному от старших классов каждой школы. Тут и возникли первые непредвиденные осложнения: оказалось, школ так много, что депутаты даже в самом большом зале не поместятся.

Матиуш долгие часы проводил в кабинете за чтением писем: теперь их стало гораздо больше, чем раньше. И все важные, с разными вопросами.

Например: „Можно ли выбирать в парламент девочек?“

„Чудаки. Конечно можно!“

Или ещё: „Можно выбирать в парламент ребят, которые ещё плохо пишут? Где будут жить депутаты из разных городов и сел? Нельзя ли открыть для них школу, чтобы они могли учиться во время парламентских сессий и не терять год?“

Столько дел, а статс-секретарь, как на беду, в тюрьме. Пришлось тюремное заключение заменить домашним арестом. Это значит, что он целый месяц не имел права выходить гулять, зато каждый день его привозили во дворец.

Церемониймейстер совсем потерял голову. И было отчего: попробуй-ка сообрази, где соорудить триумфальные арки, на каких улицах разместить оркестр, какие цветы купить! А тут ещё не хватает тарелок, ножей, вилок! Срочно нужно купить автомобили! А как рассадить королей за обедом и в театре, кого поближе, а кого подальше, чтобы не было обид и рядом не оказались заклятые враги? Из тёплых стран целыми вагонами везли фрукты, вина, цветы. Спешно красили дома, чинили мостовые.

Матиуш работал с утра до ночи; на сон и еду времени не хватало. Целыми днями только и слышалось:

– Ваше величество, архитектор!

– Ваше величество, не угодно ли вам поговорить с садовником?

– Ваше величество, министр иностранных дел ждёт!

– Ваше величество, прибыл посол из заморской страны!

– Ваше величество, два каких-то субъекта требуют, чтобы их впустили.

– Чего им надо? – недовольно спросил Матиуш, которого сегодня уже третий раз отрывали от обеда.

– О фейерверке хотят поговорить.

Матиуш, злой и голодный, направился в кабинет. Он редко принимал теперь посетителей в тронном зале – не до церемоний было!

– Что вам угодно? Только прошу говорить покороче: мне некогда.

– Мы слышали, в столицу прибудут короли из заморских стран. Хорошо бы показать им что-нибудь сногсшибательное. Зоопарком их не удивишь – в Африке дикие звери на свободе разгуливают. Театр тоже вряд ли их заинтересует…

– Ну хорошо! – перебил Матиуш. – Что вы предлагаете? Фейерверк?

– Так точно, ваше величество!

Решили на крышах всех высоких домов разместить ракетницы, в дворцовом парке соорудить высокую башню, мельницу и водопад.

Вечером всё это запылает разноцветными огнями. С верхушки башни в небо устремятся красные ракеты и рассыплются зелёными и голубыми звёздами. Пониже с бешеной скоростью завертятся мельничные крылья, описывая красные и зелёные круги. Диковинные цветы расцветут в небе. Потечёт-забурлит огненный водопад.

– Вот эскизы. Извольте взглянуть, государь.

Пиротехники принесли сто двадцать рисунков. Пока их просмотришь, обед совсем остынет.

– А сколько это будет стоить? – предусмотрительно осведомился Матиуш.

…На последнем заседании казначей объявил, что нужен новый заём.

– Как? – удивился Матиуш. – Ведь у нас было столько золота!

– Реформы вашего королевского величества обходятся очень дорого.

И стали подсчитывать, сколько денег ушло на летние дома для ребят, на возведение двух парламентов, сколько стоит шоколад для школьников. А куклы, а коньки?

– Хорошо бы на приём иностранных королей денег хватило.

– А может не хватить? – не на шутку испугался Матиуш.

– Ну, это не беда, – успокоили его министры. – Введём новый налог, пусть народ платит!

– Эх, – вздохнул Матиуш, – иметь бы свой порт и свои корабли, тогда Бум-Друм прислал бы нам сколько угодно золота.

– Это дело поправимое, – заметил военный министр. – Не жалейте денег на пушки, ружья, крепости – будет вам и порт. Как видите, пушки важней шоколада и кукол.

Матиуш покраснел. Что правда, то правда, две-три новые крепости очень бы пригодились. Военный министр на каждом заседании требовал выделить ему часть золота Бум-Друма, но Матиуш, поглощённый другими делами, всякий раз просил его немного подождать.

Скрепя сердце Матиуш дал согласие устроить фейерверк. „Ничего не поделаешь, экономить будем потом. Надо и африканским королям доставить удовольствие“.

„Может, я зря не разрешил взорвать крепость? – размышлял Матиуш, лёжа поздно ночью в постели. – Всё-таки одной крепостью было бы меньше. Он первый начал, так ему и надо! Но теперь, если будет война, я не дам маху, не сваляю дурака. „Я победил тебя, – скажу я ему, – отдавай мне один порт и десять кораблей““.

Матиуш знал, как полагается принимать гостей: недаром он побывал недавно в чужих краях. Но встреча, которую он устроил иностранным королям, превзошла все ожидания. Это признали даже его недруги. Много интересного было предусмотрено заранее, а многое Матиуш придумал, когда гости уже съехались. Каждый день – что-нибудь новое: то охота, то пикник, то дрессированные звери в цирке, то состязание силачей. Словом, развлечений – хоть отбавляй!

Первыми прибыли негритянские короли. И к ужасу и негодованию придворных, они, точно сговорившись, привезли с собой сыновей – чёрных как сажа, шустрых, озорных мальчишек. Короли расхаживают степенно по городу, озираются с любопытством по сторонам, дружелюбно беседуют друг с другом. А с маленькими бесенятами никакого сладу нет, прямо караул кричи! Если бы не Бум-Друм, беды не миновать.

Незваные гости, во-первых, отчаянно дрались друг с другом, царапались, кусались. Во-вторых, объедались сладостями, которые готовил для них королевский кондитер. Потом у обжор болели животы, и они громко ревели. А когда доктор давал им лекарство, они выплёвывали его, показывали язык и удирали. Один сорвиголова, увидев своё отражение в большом зеркале, чуть не хлопнулся в обморок. Пришлось давать ему капли, чтобы привести в чувство. Другой съехал на перилах с лестницы, упал и сломал себе ногу. Третий укусил за палец лакея. Четвёртый съел туалетное мыло и зубную пасту в придачу. А сколько они себе шишек набили и синяков наставили – не счесть! Какой-то озорник привёз с собой ядовитого паука и всех пугал им. Когда попытались его отнять, мальчишка, как обезьяна, вскарабкался на дерево и просидел там пять часов. Не помогли никакие уговоры и посулы. Тогда вызвали пожарных, они пустили сильную струю воды из брандспойта, и упрямый мальчишка свалился в подставленную сетку.

Бум-Друм совсем замучился с ними. Пока они безобразничают в парке или у себя в летнем дворце – это ещё полбеды. Но вдруг им взбредёт в голову отколоть какой-нибудь номер на торжественном обеде или торжественном представлении в театре в присутствии белых королей?

Ясно одно – срочно надо принимать какие-то меры.

В королевском дворце в одном из залов размещался необычный музей, где были собраны всевозможные орудия пыток, которым Генрих Свирепый подвергал непокорных подданных. Волосы вставали дыбом при виде спиц для выкалывания глаз, щипцов, которыми вырывали ногти и ломали пальцы, чудовищных пил для отпиливания рук и ног, всевозможных плёток, ремней, палок и дубин. Матиуш терпеть не мог этот музей. И ещё был в дворцовом парке глубокий колодец без воды, куда в давние времена бросали приговорённых к голодной смерти.

И вот Бум-Друм решил воспользоваться этим для устрашения мальчишек. Накануне приезда белых королей он повёл их сначала в музей, потом показал глубокий колодец в парке и что-то им долго-долго объяснял. Что именно говорил Бум-Друм, Матиуш не понял, но результаты были налицо: мальчишки с этого дня заметно присмирели.

Но без наказаний всё-таки не обошлось. Одного мальчишку за то, что он укусил за палец лакея, выпороли, другого – за шум, поднятый ночью, заперли на целый день в тёмную комнату.

А дело было так.

Малолетнему музыканту приспичило поиграть ночью на дудке. Сколько ему ни втолковывали, что взрослые устали и хотят спать, он слышать ничего не хотел. Попробовали отнять дудку силой – не тут-то было: он сиганул в шкаф и стал швырять на головы растерянных слуг тяжёлые вазы и статуэтки, расставленные там в образцовом порядке. И наконец – о ужас! – сорванец выскочил в окно и устроил на террасе зимнего дворца такой концерт, что белые короли повскакали с постелей и, обозлённые, не дожидаясь утра, отправились к Матиушу с жалобой.

Всё повисло на волоске. Белые короли объявили: они не потерпят, чтобы им мешали по ночам спать, и немедленно уедут, и вообще, хватит с них, они по горло сыты проделками этих чертенят.

Мало того что мы с этими обезьянами за одним столом должны сидеть и смотреть, как они едят руками, вытирают носы пальцами да ещё воздух портят так, что аппетит пропадает.

Матиуш успокаивал их: они, мол, исправятся, вот и Бум-Друм тоже был дикарём, а теперь прескрасно управляется с мылом и даже с зубочисткой.

Матиуш клялся, что это больше не повторится, и просил их остаться.

И белые короли, против ожидания, довольно быстро согласились. Одних прельщала охота, других – состязания силачей, и всем без исключения не терпелось увидеть фейерверк.

Случались и другие недоразумения. Король Дзинь-Дань во что бы то ни стало хотел со всеми здороваться и прощаться по церемониалу, принятому у него при дворе. В этом, конечно, ничего предосудительного нет, но если бы вы знали, как он здоровался! Сначала отвешивал каждому из присутствующих четырнадцать вступительных поклонов, потом двенадцать обыкновенных, затем десять официальных, восемь церемониальных, шесть торжественных и четыре дополнительных – итого: 14 + 12 + 10 + 8 + 6 + 4 = 54 поклона. Продолжалась эта церемония сорок семь минут: вступительные поклоны – по полминуты, остальные – по минуте.

„Мои предки пять тысяч лет так здоровались и прощались, и никакая сила не заставит меня отказаться от древнего обычая!“ – заявил оскорблённый король, когда ему деликатно намекнули, чтобы он поторопился.

„Ну хорошо, – говорили ему, – так можно здороваться с одним, с двумя королями, но с целой оравой королей это просто немыслимо!“

„Чуднó, – думал Матиуш, – одни – совсем невоспитанные, другие – чересчур воспитанные. Как примирить их, таких разных?“

Наконец кому-то пришла в голову гениальная мысль – уговорить Дзинь-Даня отвешивать поклоны не лично королям, а их портретам. Так и сделали. Сфотографировали всех королей, и Дзинь-Дань каждое утро и каждый вечер без помех кланялся им в своей комнате. Отвесит положенное число поклонов одному королю, слуги тотчас подставляют портрет следующего, и так далее, пока всем не перекланяется. Бедняга всегда опаздывал к завтраку, хотя вставал на два часа раньше, а ложился спать на два часа позже остальных.

С чёрными королями затруднений было меньше: одни, по своему обычаю, высовывали при встрече язык, другие совали палец правой руки в левую ноздрю, третьи ударяли себя пятками пониже спины, четвёртые подпрыгивали чуть не до потолка.

И Бум-Друм, к величайшему удивлению Матиуша, рассказал историю о том, как в минувшем веке целых пятнадцать лет шла кровопролитная борьба между двумя племенами. И вот из-за чего: прикладывать при встрече к носу указательный палец или мизинец? Каждое племя стояло на своём, никто не хотел идти на уступки. В борьбу вмешались жрецы, соседние вожди, и вспыхнула война. Предавали огню целые селения, убивали детей и женщин, угоняли в рабство мирных жителей, бросали врагов на растерзание львам. Начались болезни, голод. Смерть косила людей, и наконец некому стало воевать. Борьба кончилась ничем – каждое племя сохранило свой обычай. И хотя это происходило сто лет назад, вожди двух враждовавших племён до сих пор не здоровались и сидели поодаль друг от друга.

Легко сказать „сидели“… С Бум-Друма семь потов сошло, прежде чем он растолковал им, что стулья служат для того, чтобы на них сидеть.

Больше всех приезду радовалась детвора. Школы в столице пришлось временно закрыть: всё равно никто не посещал занятий. Да разве усидишь в классе, когда по городу расхаживают настоящие негры! И за каждым – толпа мальчишек. Полиция с ног сбилась. Обер-полицмейстер жаловался, что похудел на семь кило.

„Сами посудите, – говорил он, – разбрелись эти чучела по всему городу, того и гляди хулиган какой-нибудь запустит в него камнем или машина его переедет“.

Матиуш наградил обер-полицмейстера за усердие орденом. Вообще, во время торжеств Матиуш, ко всеобщему удовольствию, раздал много орденов. Чёрные короли повесили ордена на нос, а белые, как и положено, прикрепили на грудь.

Наступил долгожданный день охоты. Но тут негритянских королей постигло разочарование. И неудивительно: они привыкли охотиться на слонов, тигров и крокодилов, а тут какая-то мелюзга – зайчишки да серны! Они решили, что над ними издеваются, и подняли такой крик, так грозно потрясали копьями и луками, что белые короли струсили и бросились к своим автомобилям. Бум-Друм носился как угорелый, размахивал руками, что-то кричал, успокаивал своих возмущённых собратьев. Наконец ему это удалось.

В остальном охота прошла благополучно. Белые подстрелили даже двух кабанов и одного медведя. По их мнению, это неопровержимо доказывало, что и в Европе тоже водятся дикие звери. Король, убивший медведя, до конца охоты не отходил от негров, знаками объясняя им, какой он меткий стрелок и замечательный охотник. Он разглядывал их луки и стрелы и даже выразил желание переночевать в летнем дворце. А наутро, за завтраком, рассказывал, что его чернокожие друзья – милейшие люди, у которых можно многому научиться. И вообще, судя по всему, есть руками даже вкусней, чем вилкой!

Чрезвычайное происшествие! Дочь Бум-Друма, маленькая отважная Клу-Клу, приехала в столицу Матиуша в клетке с обезьянами!

Произошло это так. В зоопарке всё было готово. На среду назначено торжественное открытие, а с четверга ворота зверинца гостеприимно распахнутся перед детворой. Все звери сидели по своим клеткам. Не хватало только трёх обезьян редчайшей породы, каких нет ни у одного короля на земле.

Огромный ящик с обезьянами решили распаковать на глазах у толпы, собравшейся в тот день в зверинце. Ящик приставили вплотную к клетке и оторвали доску. Все замерли в ожидании. И вот в клетку перепрыгнула одна обезьяна, за ней – вторая. А третьей нет. Когда ящик немного отодвинули от клетки, из него выскочила маленькая Клу-Клу, кинулась в ноги Бум-Друма и что-то быстро-быстро залопотала по-своему.

Бум-Друм страшно рассвирепел и, хотя уже не был дикарём, хотел пнуть девочку ногой, но Матиуш не позволил.

Конечно, убегать из дома нехорошо. Нехорошо, что Клу-Клу потихоньку открыла ночью клетку, выпустила одну обезьяну на волю, а сама заняла её место. Но Клу-Клу уже наказана. Провести шесть недель в клетке с обезьянами – дело нешуточное. А Клу-Клу вдобавок – королевская дочка, привыкшая к роскоши. В пути же ей пришлось ещё хуже, чем обезьянам: она не решалась подходить к окошечку, в которое сторож просовывал пищу, боясь, как бы её не увидели и не отослали домой.