Текст книги "Кайтусь-чародей"

Глава 3

До чего удивителен и загадочен мир! Волшебные часы. Кайтусь научился читать

Кайтусь любит весёлое.

Любит, если трудное.

Но больше всего любит таинственное, волшебное.

Первая волшебная сказка, которую рассказала ему мама, была «Красная Шапочка».

Из неё Кайтусь узнал, что существуют волки. Дикие звери.

Кайтусь видел волка на картинке. Он похож на собаку.

А уже потом Кайтусь увидел волка в железной клетке.

Кайтусь хотел сунуть руку между прутьями решётки, чтобы проверить. Но мама не дала.

Вторая сказка – «Спящая красавица».

Из неё он узнал, что существуют феи.

Третья – «Золушка».

Фея коснулась Золушки волшебной палочкой, и бедная сиротка превратилась в принцессу.

После Кайтусь видел настоящую волшебную палочку. На представлении в парке.

Человек дотронулся ею до воды, и вода превратилась в вино.

Потом он разрезал носовой платок, положил лоскутья в цилиндр. Ударил палочкой по цилиндру и произнёс:

– Фокус-покус!

И пожалуйста – носовой платок опять целый.

Папа говорит, что это фокусы.

– Но как их делают?

Очень Кайтусю было любопытно.

– Мама, расскажи сказку, – просит он.

Сказка «Кот в сапогах».

Раньше волк разговаривал с Красной Шапочкой, а тут кот разговаривает с сыном мельника.

– Значит, можно разговаривать с котом?

Мама отвечает, что это же сказка.

А бабушка говорит, что пустынник разговаривал со зверями.

Мама говорит, что есть говорящие птицы. Называются попугаи. А у дедушки была говорящая сорока.

Потом Кайтусь и сам слышал, как попугай произносит слова.

Он думал, что золотая рыбка бывает только в сказке, а тут видит в витрине магазина золотых рыбок.

В сказках перемешаны правда и неправда.

Так, может, существует волшебное кольцо, которым вызывают джиннов?

Столько на свете разных чудес!

Взрослые всё знают, но не хотят объяснить.

Бабушка говорит, что к ней Хеленка после смерти явилась. А папа в духов не верит.

Бабушка говорит, что по руке можно прочитать судьбу человека.

– Когда я была молодой девушкой, цыганка мне предсказала всё, что со мной будет.

– Цыганки врут, – говорит папа, – обманывают людей.

А Кайтусю хочется знать, что будет. Папа не любит, когда Кайтусю рассказывают всякие таинственные истории, потому что после этого он с трудом засыпает и спит неспокойно: разговаривает во сне.

Странно. Как можно спать и разговаривать?

А есть люди, которые ходят во сне.

Даже ходят!

В лунную ночь встанет такой с постели и через окно – на крышу. Глаза у него закрыты, но он всё видит и не падает с крыши.

Кайтусь только забыл, как называются эти люди.

Мир так удивителен и загадочен.

Да вот хотя бы… Папа тоже когда-то был мальчиком, бабушка играла в куклы, и у мамы тоже была бабушка.

Разве не удивительно, что Кайтусь вырастет, у него тоже будут дети? Очень трудно понять.

Одно было, но давно. Другое ещё только будет. А третье есть, но далеко.

Есть и дальние страны. Там живут люди чёрного цвета. И дети чёрные, и учителя в школе чёрные.

Кайтусь видел на улице негра, но не людоеда.

Бабушка говорит, что бывает чёрный, недобрый глаз: посмотрят на человека недобрым глазом, и он заболеет.

Отец говорит, нет, не бывает. А Кайтусь видел человека, у которого стеклянный глаз, настоящий стеклянный глаз!

Папа говорит, что волшебников нет, но есть индийские факиры. Факира можно закопать в землю, а он всё равно будет жить. Про это печатали в газете.

Но иногда и газеты обманывают.

Вот если бы можно было всё точно знать…

Кайтусю кажется, что раньше на свете было интересней.

Где сейчас Варшава и дома стоят, раньше были леса, болота и медведи. А в лесах укрывались разбойники.

Были рыцари.

Были короли в коронах.

Шестёрка белых коней везла золотую королевскую карету.

Было на что посмотреть.

Нападали татары. Брали в полон. Похищали детей и продавали в рабство туркам.

Были волшебные часы.

В доме у бабушки были такие волшебные часы. Большие, висели над комодом. Это ещё когда были живы бабушкины родители. Они тогда жили не в Варшаве.

– Бабушка, расскажи про часы, – просит Кайтусь.

– Так отец сердится, что я тебя пугаю, а ты потом неспокойно спишь.

– Бабушка, ну один разочек всего. Ведь я же и так знаю. И совсем не боюсь.

– Ну ладно. Старые это были часы, очень старинные.

– Золотые, – подсказывает Кайтусь.

– Не золотые, а позолоченные. Из дерева. Резные.

– И на часах была рука, а под рукой ключ, – подсказывает Кайтусь.

– Правильно. Внизу циферблат, а над ним рука и ключ.

– И часы не ходили, – говорит Кайтусь.

– И не ходили, и не били. Ни один мастер не мог их починить. Они висели на стене и ждали своего часа.

Кайтусь подсаживается ближе.

– А они большие были?

– Как картина. Над комодом висели.

– А рука большая была?

– Как твоя.

– Дальше, – торопит Кайтусь.

– Висят себе часы, не ходят, не бьют. Но когда в доме должно было случиться какое-нибудь несчастье, рука брала ключ, и часы били и звонили.

– А какой час? Двенадцать?

– Нет. Не помню. Я тогда молоденькая была, а твоя мама совсем маленькая. У неё и зубов даже ещё не было.

– И что дальше?

– Раз рука взяла ключ, и часы пробили на смерть дедушки. А однажды перед пожаром. А в последний раз я сама видела и слышала.

– А они громко били?

– Обыкновенно. Как часы.

– А рука долго держала ключ?

– Не помню, не буду обманывать.

– А пальцы руки двигались?

– Не помню, Антось.

Кайтусь тоже многое забыл – не помнит, например, как был маленьким.

– Бабушка, расскажи, как воры хотели отравить Азора.

– Да я уж тебе столько раз рассказывала. Были у нас две собаки. Азор был молодой, а Кадо старый и умный.

– И чуткий, – добавляет Кайтусь.

– Верный, умный пёс.

– Воры подбросили отравленную колбасу, – подсказывает Кайтусь.

– Да. Но Кадо сразу почуял. Нюхает колбасу, лает, а не ест.

– Бабушка, а про фельдшера расскажи. Такая смешная история.

– Да уж, и смех, и горе. Твоя мама заболела. И дедушка вызвал фельдшера.

– Кадо сидит на цепи.

– Да. Он сильный был. Мог разорвать чужого.

– И он сорвался с цепи.

– Сорвался и кинулся на фельдшера.

– А тот раскрыл зонтик.

– Ага. Вскочил на помойный ящик и зонтик раскрыл.

– А Кадо убежал.

– Погоди. Не спеши. Кадо поджал хвост, отскочил. Стоит с глупым видом и зовёт на помощь.

– Наверно, подумал, что зонтик стреляет?

– Ну, кто знает, что думает собака.

Кайтусь зевает, спать ещё не хочется, но во всём теле истома.

– Смешно было, – говорит бабушка, – смотреть, как эта огромная собачища ела из одной миски с кошкой.

– С Муркой?

– Нет. Мурка раньше была.

– Расскажи.

– Ну, слушай. Только мы нальём Кадо в миску еду, кошка тут как тут. Вовсе она и не голодная, приходит просто подразнить. А Кадо ждёт, пока она выберет, что ей охота. Он голодный, сердится, пробует её оттолкнуть лапой. А она – ш-ш! Смеху было! – Бабушка смеётся, хоть всё это происходило давным-давно.

Кайтусь тоже смеётся, хоть и не видел этого.

– Бабушка, а теперь про крыс.

– Ладно, только на этом конец.

Кайтусь согласен.

– Дом у нас был старый, но чистый. Ни клопов, ни мышей. А сосед у нас был очень скверный. Вот стоит наш дом, дальше забор, и сразу его хибара.

– Он был пьяница, – говорит Кайтусь.

– Пьяница и скандалист.

– Жену бил.

– Бил. Раз мы сидим с твоим дедушкой. Он читает книжку, я шью. Сидим на веранде перед домом. Была у нас такая верандочка.

– Увитая диким виноградом…

– Верно. Твоя мама и дядя уже спали. В те времена дети раньше ложились спать. Значит, сидим мы, каждый своим делом занят. Тихо. Вдруг крик: «Помогите, спасите!» Дедушка сначала ничего – сидит, слушает. А жена этого нашего соседа снова: «Помогите! Он ребёнка убьёт!»

– И дедушка вскочил!

– Его как будто подбросило. Дедушка твой прямо кипяток был. Добрый, но справедливый.

– Схватил палку.

– Да, толстую такую палку и – через забор!

– И как даст пьянице!

– А что же? Надо же было ребёнка спасать.

– А пьяница отомстил, – напоминает Кайтусь.

– Отомстил. Он знал какой-то секрет и наслал на нас крыс. Вреда большого они не наделали, потому что у дедушки тоже были свои способы. Осталась только одна здоровенная крысища.

– Больше кошки?

– Нет, меньше, конечно. Но поймать её никак не удавалось.

«Наверно, заколдованная была», – думает Кайтусь, но молчит.

– Дедушка заманил эту крысу в кухню. Ладно. Закрыл все двери. А её нету. Ни тут ни там нет. Прямо как испарилась.

– Спряталась под ступеньку.

– Нет, не под ступеньку. Ты плохо слушал. Ступенька вела из кухни в сени. Дедушка её оторвал топором, но и там крысы нету. Ну, вспомни, Антось!

– Знаю. Она спряталась в карман передника.

– И опять нет. Висел в углу передник. Так крыса подпрыгнула, вцепилась в передник зубами и так и повисла. Ну, всё.

– Бабушка, ещё про бочку для дождевой воды.

– А что там интересного? Что нашла в бочке жабу?

– А про пожар, бабушка?

– Нет, нет. Поздно уже. Отец будет сердиться.

– Тогда расскажи, как куры в дровах неслись.

– Всё. Ты уже спишь. Вон как зеваешь.

– Да я ещё совсем не хочу спать.

Но видит Кайтусь, что бабушка больше не собирается рассказывать, и ложится в постель.

Больше всего бабушка рассказывала, когда мама лежала в больнице.

Лежит Кайтусь в постели. Глаза закрыл.

Думает: «А что значит: дедушка был кипяток? Почему бабушка говорит, что нельзя знать, о чём думает собака? Почему виноград – дикий? Бабушка же говорила, что это обыкновенное растение, не ядовитое и даже не жжётся, как крапива. Тогда почему – дикий?»

Неприятно всё время просить, чтобы тебе объясняли. Взрослые иногда объясняют, а иногда не хотят. А уж когда не хотят, то так всё затуманят, запутают, что ничего не поймёшь.

Даже зло берёт.

«Нужно научиться читать. Тогда всё сам узнаю из книжки. Чего ждать, когда пойду в школу?»

В книгах всё написано. Кто их читает, тот всё знает. И сам всё может. Доктор из книжек знает, как лечить болезни. Так говорит папа.

Если бы Кайтусь умел читать, мама была бы здорова. Нужно только найти в книжке хорошее лекарство.

Кайтусь уже знает четыре буквы. Умеет писать цифры «один» и «четыре».

– Попробую!

Когда Кайтусь был маленький, папа давал ему газету:

– На, почитай.

Кайтусь смотрел в газету и бормотал что попало:

– Етле, фетле, метле…

Он ещё тогда не понимал, что значит читать. А все смеются.

Или рисовал карандашом каракули и думал, что пишет.

Теперь-то он знает, что всё это была чушь.

– Бабушка!

– Ты ещё не спишь?

Кайтусь выскакивает из кровати и берёт книжку «Кот в сапогах». Смотрит:

Кот. Три буковки. Пересчитал: три. В середине кружок – буква «О».

Где тут кот? Откуда кот?

– Бабушка, а правда, что у кота в середине есть буква «О»?

– Правда, правда. Спи. А то отец будет сердиться.

Кайтусь проснулся рано-рано. И сразу во двор.

Попросил мальчика, который ходит в школу:

– Покажи мне буквы.

– Зачем тебе? Всё равно не поймёшь.

Пообещал ему Кайтусь ананасную конфету.

– Ну ладно. Смотри, только внимательно.

Смотрит Кайтусь. Внимательно смотрит.

И всё равно не понимает.

А тот хохочет.

– Маленький ты ещё. Глупый совсем.

Застыдился Кайтусь.

Потом он уже мальчишек не спрашивал. Девочки терпеливей.

Они немножко объяснили.

А остальное объяснил папа:

– Смотри. Так будет «кот», а так «кол», а так «ком».

Наконец-то ясно.

И Кайтусь уже сам додумался, почему «дом» и «дым», почему «река» и «рука».

На улице прочитал: «Кино».

Прочитал: «Пиво – Сыр – Масло». «Аптека».

Читает Кайтусь магазинные вывески, названия улиц, на пачках названия папирос.

– Куплю школьную книгу, по которой учатся.

Начал Кайтусь копить деньги.

Накопил тридцать грошей, но потерял, потому что карман дырявый.

Ну, тогда папа купил.

– На, читай. Может, меньше будешь носиться во дворе.

Угадал папа. Кайтусь сидит и читает.

– Скоро ему надоест.

А вот тут не угадал. Кайтусю не надоело.

Утром проснётся он и сразу за книжку. Ложится спать – книжку под подушку суёт.

Но лучше всего читать над Вислой.

Почитаешь, почитаешь – устанешь – глаза заболят – посмотришь на воду, на облака, на лодки. Отдохнёшь – и снова легко читается.

Вроде бы Кайтусь уже всё знает и умеет, а всё равно разные трудности встречаются.

Есть буквы, которые вообще не читаются.

Есть буквы большие и маленькие, печатные и рукописные.

Рядом с лёгким словом вдруг оказывается трудное.

Или напечатанное слово совсем не похоже на то, как оно произносится.

Произносится «карова», а пишется «корова».

А то встречаешь вроде бы знакомое слово, но нужно ещё подумать, что оно означает.

Бывает, в книжках попадаются новые слова, которых Кайтусь ещё не слышал.

Взрослые ведь непонятно говорят между собой.

Да… Много всего.

…Мама вернулась из больницы и очень удивилась:

– Антось читает. Ну и ну! Вот неожиданность.

– У парня есть воля, – похвалил Кайтуся отец.

– Будет из него человек, – говорит бабушка.

– Учись. Учись, сын, чтобы тобой не помыкали.

Папа не сказал: «Учись, Антось».

Он не назвал его ни Антосем, ни Кайтусем.

Папа сказал: сын.

Так хорошо и так торжественно.

Сын. Три буквы.

Эс – ы – эн.

Сейчас в школе Кайтусь читает не только сказки, но и толстые книжки без картинок.

Много читает.

Он уже даже забыл, как когда-то ему было трудно читать.

Глава 4

Дракон, русалка, сирена. Тайное знание. Кайтусь хочет быть чародеем. Тринадцать волшебств в школе

Кайтусь читает.

Читает про войны.

Про путешествия.

Про разные страны и народы. Про животных и про звёзды. Про то, как живут другие люди.

Ну и…

Вроде бы всё хорошо.

Вроде бы узнаёт он всё больше и больше. И лучше знает. И чуть ли не всё понимает. Но не так, как хочет. Не всё до самого конца. Вечно остаётся какая-то тайна.

И наконец он дождался.

Заболел учитель.

Его заменяла воспитательница. Она была в хорошем настроении. Охотно отвечала. Можно было спрашивать.

Кайтусь давно уже ждал такого урока.

А началось всё с Кракуса – дракона, который на Вавеле[1]1
  По старинной легенде, на Вавельском холме, на котором основан польский город Краков, древняя столица польских королей, когда-то жил дракон Кракус. По его имени и назван город Краков.


[Закрыть].

– Были на свете драконы или нет? Сколько голов у них было? Правда ли, что они были огнедышащие? Были ли русалки и сире́ны?

Учительница объясняет:

– Были крылатые ящеры. Доисторические птицы. Были слоны-мамонты. Их кости выкапывают из земли.

– А король? А паж, а королевский оруженосец? Князь и рыцари? Правда ли, что шут должен быть горбатым? А для чего астролог и алхимик? Для чего египетский сонник?

Учительница рассказывает о предсказаниях и предсказателях:

– Астролог по звёздам читал будущее. Алхимик делал золото и лекарства – от старости и всяких болезней.

Кайтусь слышит:

– Философский камень. Перпетуум мобиле. Тайное знание.

Давно Кайтусь ждал такого урока.

– А фокусник? А гипнотизёр? А духи? А цыганки правда крадут детей и продают их в цирк?

– Погоди, погоди. Не всё сразу.

Кто-то засмеялся, мол, детские вопросы. Но учительница пожурила его и стала объяснять, что одно было, другое есть, а третье может быть. Что-то мы знаем, а чего-то не знаем. И смеяться не надо.

И уже она как бы с одним Кайтусем ведёт разговор. И так всё понятно объясняет.

Были ли на свете силачи – Самсон и Геркулес?[2]2
  Самсон – по библейской легенде, древнееврейский богатырь, источник необыкновенной силы которого был в волосах. Далила, принадлежавшая к враждебному племени филистимлян, ночью остригла Самсону волосы, и он лишился своей силы. Геркулес – герой древнегреческих мифов, отличавшийся огромной силой.


[Закрыть] А пан Твардовский?[3]3
  Пан Твардовский – герой средневекового польского предания, продавший душу дьяволу. В конце концов ему удалось обмануть дьявола и улететь на Луну.


[Закрыть] А Борута?[4]4
  Борута – имя одного из чертей в польских сказках. Борута принимает человеческий облик, строит людям всякие козни, но очень часто попадает впросак.


[Закрыть] Какая разница между чародеем и чернокнижником?

И вдруг…

Ну зачем этот звонок? Все с мест вскочили. Звонок резкий, противный. Шум в классе.

– Не хотим перемены! – кричит Кайтусь. – Рассказывайте дальше.

– А почему это тебя так интересует? – улыбается учительница.

– Потому, что он Кайтусь и курит, как дед! – смеются ребята. – Потому, что он хочет быть чародеем!

Кайтусь выскочил из-за парты.

Ну, сейчас будет драка…

Нет!

Учительница нахмурила брови. Как-то странно посмотрела на Кайтуся и только сказала:

– Антось, останься, пожалуйста. Остальные выйдите из класса.

Кайтусь стоит красный, зубы стиснул. Ждёт.

– Спасибо тебе, Антось, – говорит учительница.

– Чего они меня дразнят? Чего мешают?

– Ну, подумай сам. Ты же умный человек.

Кайтусь удивился: «Человек».

А учительница продолжает:

– Ты хотел слушать после звонка, а они нет. Они имеют право не хотеть. А ты разве никогда никому не мешаешь? Нельзя быть таким вспыльчивым.

– Дедушка тоже был вспыльчивым.

Но учительница ещё сказала:

– Нет, не вспыльчивым – злым.

И вышла.

Кайтусь один остался в классе.

Всё!

Он знает.

Теперь уже знает.

Тот мальчишка правду сказал!

Теперь Кайтусь уже точно знает.

Он хочет быть чародеем!

Не королевским пажом, не рыцарем, не акробатом в цирке и не ковбоем. Не фокусником. Не Али-Бабой и не сыщиком.

Только чародеем!

Теперь он это знает совершенно точно. А предчувствовал давно.

Уже когда был маленьким, когда мама читала ему сказки, когда папа рассказывал про давние дела, а бабушка – о диком винограде, крысах и старых часах.

Нет, даже не силачом, как Геркулес, и не кинозвездой. Не боксёром и не лётчиком.

Он хочет и должен знать все заклятья.

Хочет быть всесильным.

Тот мальчишка правду сказал…

Учительница говорит, что ни волшебства, ни заклятий не бывает.

Неправда. Должны быть. Есть. Она просто не знает. Одно дело – школьные учебники, а совсем другое – тайное знание.

Сам Мицкевич[5]5
  Мицкевич Адам (1798–1855) – великий польский поэт-романтик.


[Закрыть] писал о пане Твардовском. И короли верили в волшебство. Значит, это правда.

Астролог, наверно, читает по звёздам, как Кайтусь читает в книжке. Да! И должен быть эликсир от всех болезней. Только обычные доктора его не знают.

Кайтусь ошибался, когда думал, что всё узнает в школе, вычитает в книгах.

Нет. Он должен сам дойти до всего.

Будет трудно. Но это пустяки.

Надо только начать. А уж если он начнёт, то сумеет.

Он хочет иметь шапку-невидимку и семимильные сапоги. И ковёр-самолёт, и скатерть-самобранку, и волшебную лампу, и курицу, которая несёт золотые яйца. Не обыкновенные, а золотые. Он сможет заколдовать любого, кто не подчинится ему. Будет самым могущественным властелином. Всем придётся слушаться его.

Надо будет тренировать взгляд. Как-нибудь он найдёт первое заклятие – магическую формулу, индийскую или древнегреческую.

Всё. Решено.

Он начал и добьётся.

С той поры Кайтусь живёт двойной жизнью.

Одна обычная: дома, в школе, на улице.

Другая жизнь особенная: непохожая, тайная, внутренняя.

А с виду ничего не заметно.

Кайтусь играет, бегает, спорит, выигрывает и проигрывает споры, дразнится, обзывается, паясничает.

Но на самом деле думает о волшебстве и пробует. По-всякому пробует и – ждёт.

Упражняет взгляд и мысль. Взглядом и мысленно отдаёт приказы.

Изо всей силы смотрит на мальчика, который сидит впереди. Смотрит и приказывает: «Приказываю тебе обернуться. Обернись».

Взглядом и силой мысли. Не голосом.

Или смотрит на учителя: «Хочу к доске. Приказываю вызвать меня к доске. Хочу отвечать!»

Или на отца: «Хочу пятьдесят грошей. На кино. Желаю. Велю. Хочу сходить в кино!»

Иногда удаётся, но по большей части ничего не выходит.

А что тут удивительного? Волшебство – вещь трудная. Особенно когда только начинаешь.

Кайтусь терпеливо ждёт.

И наконец дождался.

Первое волшебство было такое.

Учитель хотел поставить плохую отметку. Не Кайтусю и даже не какому-нибудь его хорошему приятелю, а так, одному из учеников.

Кайтусь напрягся и подумал: «Пусть исчезнет ручка». И учитель тут же спрашивает:

– Где ручка? Только что здесь лежала.

Ищут её и ребята, и учитель.

– Куда делась? Кто взял?

– Не я…

– И не я…

А тут и звонок. Учитель выходит, а ручка спокойненько лежит себе на столе.

Второе волшебство.

Учитель пишет на доске. А Кайтусь приказывает: «Пусть мел превратится в мыло».

Учитель не может писать. Осматривает мел. Что-то сердито бурчит под нос.

– Что случилось? – удивляется класс. – Что такое?

Но учитель покрепче сжал мел и снова стал писать. Только поморщился.

И на географии так же было.

Стоит географ у карты и объясняет. Скучища дикая…

А Кайтусь всего на миг подумал: «Пусть карта перевернётся вверх ногами».

Географ заморгал. Нахмурил брови. Протёр глаза. Ребята даже и не заметили, потому что через секунду карта опять правильно висела.

Когда Кайтусь потом подсчитывал, сколько волшебств ему удалось, то даже не знал, считать эти волшебства или нет.

Могло ведь показаться…

Может, он на минутку заснул и ему приснилось. Очень часто сон трудно отличить от яви.

Исчезнувшая ручка? Так же сколько угодно бывает.

Исчезло что-то. Ищешь, ищешь – нету и всё. Потом смотришь – вот оно лежит. Просто удивительно. Даже злость берёт.

Кайтусь хотел быть уверенным, что это не случайность, не сон, не ошибка, а настоящее волшебство.

Поэтому он считал только то, что ничем иным, кроме как волшебством, объяснить нельзя.

Один мальчик у них в классе такой рохля, неуклюжий. Все над ним смеются, дразнят.

Хуже всего у него с физкультурой, особенно с прыжками в высоту.

– Ну чего ты трусишь? – говорят ему. – Да прыгай – не убьёшься. Если заденешь верёвочку, она упадёт.

Кайтусю стало жаль его. Ну чего к нему пристали? Добрый, тихий парень.

Отдал он чародейское повеление.

Удалось.

Перепрыгнул недотёпа. Да ещё как легко перелетел над верёвочкой. Высоту метр двадцать, наверно, взял.

– Ну, молодчина!

Ребята даже рты разинули. А тот стоит, сжался от испуга.

Ему кричат:

– Давай ещё! Ещё раз!

А он в рёв. Не хочет, не будет второй раз прыгать! Он и сам не понимает, какая сила его подбросила.

Кайтусь улыбается. «Вот глупые», – думает.

Приятно знать то, чего никто не знает, понимать то, чего никто не понимает, мочь совершить то, что никто не может.

Да. Это было волшебство.

Ладно, пускай даже это удалось и не по велению Кайтуся.

У него есть неопровержимые доказательства.

Как-то раз задали на дом сделать упражнение. А Кайтусю лень было, он и не написал. Думал на переменке списать у кого-нибудь.

Да только не любит он просить.

Может, не станет учительница проверять?

Она вызвала одного, другого, а потом велела Кайтусю показать тетрадку.

Скверно. Он ведь решил, что будет выполнять все задания учительницы, потому что любит её и она его любит.

«Ну, что будет, то будет. Хочу – желаю – велю. Пусть в тетрадке будет упражнение».

Кайтусь решительно идёт к столу. Тетрадку он даже не раскрыл. Просто чувствует: должно удаться.

Тетрадка сначала стала горячей-горячей, потом холодной, а потом обыкновенной. Кайтусь подаёт её учительнице.

Она открыла тетрадку, читает.

– Садись. Очень хорошо.

Кайтусь возвращается. Садится. Смотрит: есть упражнение!

Буквы чёрные, но вдруг побледнели – уже почти не видно – и исчезли.

Кайтусь вздохнул. В теле – усталость. Голова – кружится.

Волшебство с велосипедами.

Перемена.

Ребята бегают, кричат, сбиваются в кучки, толкаются. Неразбериха. А Кайтусю скучно.

И неожиданно он подумал: «Пусть все будут на велосипедах».

А когда увидел, перепугался.

«Хватит!»

Если бы продлилось это чуть дольше, все бы перекалечились, руки-ноги переломали бы. Во-первых, ездить ребята не умеют, а кроме того, как они тут все поместятся?

Тишина наступила.

Жуткая тишина.

Кайтусь бледный, в пот его кинуло.

«Пусть забудут», – приказал.

Кончилось всё хорошо.

Только один мальчик лежит на полу, за голову держится. Не знает, то ли кто-то его толкнул, то ли сам он споткнулся.

На самом деле он единственный упал с велосипеда и набил шишку.

Все забыли, лишь сторож беспокойно озирается. Может быть, потому что старый? Видно, что-то заподозрил.

А Кайтусь потом сидел на скамейке и думал, что стало бы, если бы он сразу не сказал: «Хватит». Чем бы всё это кончилось?

Похоже, труднее всего волшебство, которое долго длится.

Но почему одно получается сразу, а другое никак не получается?

Может быть, и настоящие чародеи иногда что-то хотят, но не могут? Может, и у них иногда выходит не то, что они хотели? В сказках ведь рассказывается и о неудавшемся волшебстве.

Кайтусь пока что ну как бы ученик. Он проверяет, учится, пробует.

Было и такое.

Контрольная по арифметике.

Учитель продиктовал задачу.

– Трудная! – кричат ребята. – Не знаем! Не можем!

А Кайтусь велит: «Пусть чернила превратятся в воду».

И сразу же голоса:

– Чернила не пишут… Это вода!

Учитель позвал сторожа.

– Да я же вчера наливал, – говорит сторож. – Такие же чернила, как в других классах. Наверно, что-нибудь насыпали в чернильницы.

Дежурный утверждает, что никто ничего не сыпал. Перед уроком чернила были. Чернильниц никто не трогал. Он бы увидел.

Учитель сунул палец в чернильницу, лизнул раз, другой, сплюнул, пожал плечами.

Делает вид, будто ему всё ясно.

– Погодите, – говорит. – Всё доложу директору. Весь класс будет отвечать. А хитрость ваша не пройдёт. Будете писать карандашами.

Но карандашей ни у кого не оказалось. И контрольной не было.

А девятое волшебство Кайтуся вызвало ещё большее замешательство.

Был урок ручного труда.

Конечно, ручной труд может быть интересным, если учитель старается, а ученики слушаются. А если нет, то он ещё хуже обычных уроков.

Видит Кайтусь, что до конца урока ещё далеко.

А уже целую неделю ни одно волшебство ему не удавалось. Вот он и решил попробовать.

«Желаю. Велю. Пусть будет звонок».

И тут же зазвенел звонок. Но не такой, как всегда. Раздался он словно бы сверху, словно порхал в воздухе и звенел.

Все высыпали из классов в коридор – удивляются, почему так быстро, радуются.

Гневный директор выскочил из кабинета:

– Что происходит? Почему? Кто?

– Я не звонил, – оправдывается сторож.

– А кто?

– Не знаю.

Стоит старик, а в глазах у него слёзы.

– Пан директор, хотите верьте, хотите нет. Я в школе работаю не первый год. Знаю все фокусы учеников. И говорю вам: у нас в школе какие-то ду́хи орудуют.

– Ладно, ладно. Ду́хи! Зайдите в кабинет. А все – по классам!

Кайтусь потянулся, уныло зевнул.

Ну, никак не удаётся сделать что-нибудь по-настоящему интересное. Обязательно всё кончается по-дурацки.

Вроде бы и чародей – а что толку?

Жаль Кайтусю сторожа. Чем он виноват? Директор вон увёл его в кабинет и, наверное, ругает.

А Кайтусь никому не хотел неприятностей.

И ещё два серьёзных волшебства удались Кайтусю – одно за другим.

Был у них в классе богач.

На завтрак он всегда приносил разные вкусные вещи. Обжора и жадина – ни разу никого не угостил. Съест пирожное с кремом да ещё бумажку языком вылижет.

А в то утро Кайтусь увидел, как этот обжора вытаскивает свой завтрак, глубоко вздохнул и:

«Пусть вместо завтрака у него будет лягушка».

И тут же крик раздался:

– Лягушки в классе!

Обжора глаза выпучил, рот разинул и стоит, а ребята хохочут:

– Лягушку на завтрак принёс!

– Заграничную, наверно!

– С кремом!

– Раз принёс, пусть съест!

Вошла в класс воспитательница. Долгий был разговор.

– Глупая шутка. Но хуже всего, что кто-то взял две булочки с ветчиной, пирожное и апельсин.

Видит Кайтусь, что учительница расстроена, и решил её утешить.

«Пусть на столе лежит роза».

Сказал и тут же пожалел: что-то кольнуло его в сердце, больно царапнуло внутри. Словно искра электрическая или как будто зуб вырвали. Показалось, эту розу у него из груди вырвали.

А роза лежит на столе.

– Кто положил розу? – спрашивает учительница. – Уберите. Вы чересчур много себе позволяете.

Ребята просят:

– Ну хотя бы понюхайте. Возьмите. Мы купим ему завтрак.

Одни по-настоящему просят, другие просто шумят, потому что любят, когда что-нибудь приключается.

После урока сделали складчину. Двенадцать булочек – целую дюжину – купили несчастному обжоре.

– На, ешь. Закуси после лягушки.

А Кайтусь загордился. Надменный стал, вспыльчивый.

Чуть что, сразу:

– В зубы захотел? Дурак! Смотрите на него: осёл, а делает умный вид.

Никто его не любит. Потому что он сразу лезет в драку. Уже даже и со старшими задирается.

Однажды задрался он с шестиклассником. Ну, видно: Кайтусь на драку нарывается.

Окружили их ребята. Удивляются. Ждут, когда драться станут.

– Может, ты и меня назовёшь ослом? – интересуется шестиклассник.

– И назову. И ослиные уши тебе приделаю.

У Кайтуся в кармане было зеркальце, которым он пускал солнечные зайчики – даже в классе, во время уроков. Подаёт он его шестикласснику и говорит:

– На, посмотри.

А сам напряг мысль, напряг чародейскую волю. Пожелал. Повелел.

Смотрит шестиклассник, а у него вытянулись, выросли уши. И тут же всё исчезло.

Что? Как? Взаправду или только померещилось?

– Откуда у тебя такое зеркальце? Продай. Научи, как делается.

Ребята даже про драку забыли. Думают, какой-то фокус.

– Отдай! – медленно, с усилием говорит Кайтусь.

Перепугались ребята. Видят: стоит он бледный-бледный, даже губы посинели. Опёрся о стену.

Разбежались. Кайтусь один остался.

«Трудное, должно быть, волшебство – превращать людей в животных, раз одни уши у меня столько силы отняли».

Одиноким чувствует он себя и слабым.

По-другому всё это Кайтусь представлял, когда хотел стать чародеем.

А вот тринадцатое, и последнее, волшебство в том месяце – с мухами. Учитель объясняет. Кайтусь не слушает. О чём-то думает. Забыл даже, где он и что вокруг происходит.

«Интересно, а роза, которую я дал учительнице, тоже исчезла? Или, наоборот, она никогда не увянет, не засохнет, потому что волшебная, чародейская?»

Смотрит Кайтусь на печь, на потолок, на стены.

А на печке муха.

Муха бежит вверх быстро-быстро, словно спешит, боится опоздать. Потом останавливается, как будто что-то вспомнила, и обратно. И так три раза – вверх-вниз, вверх-вниз по печке. А после вспорхнула и улетела.

Интересно, что она искала на печи? Чего испугалась?

Смотрит Кайтусь, а муха на стене сидит. И точно так же: три раза вверх, три раза вниз. Та же самая, что ли?

А на потолке четыре мухи: две большие, две маленькие. И так смешно прогуливаются парами. Прилетела пятая.

Повернулся учитель и смотрит на класс.

– Усвоили?

Испугался Кайтусь, что учитель велит ему повторить.

И вдруг подумал: «Пусть муха сядет учителю на нос».

Муха тут как тут: сидит на носу и ждёт дальнейших приказаний.

«Пусть три мухи… Нет, пять!»

Пожалуйста, на носу учителя сидят пять мух.

Он согнал их, но они тут же возвратились.

Мухи ведь ужасно назойливые.

Всё было бы хорошо, если бы на этом кончилось.

Но уже не Кайтусь, а словно кто-то другой внутри него приказывает: «Пусть тысяча, нет, десять тысяч мух сядут на нос учителя!»

И мгновенно в открытые окна влетают тучи, полчища мух.

Кайтусь полез под парту, будто у него ручка упала.

Учитель не то что-то сказал, не то крикнул. Тишина, и только – ж-ж-ж-ж! – жужжание.

Выскочил учитель из класса, дверью грохнул.

И сразу смех. Топот. Ребята радуются, колотят по партам.

Кайтусь вылезает из-под парты, а мухи стаями вылетают в окна.

Входит директор и сразу начинает следствие:

– Почему такой шум?

– Мы не виноваты, – говорят ребята. – Мухи в окна влетели.

– Может, они роятся?

– Так ведь мухи не пчёлы.

– Мне показалось, что это саранча.

– А вдруг они взбесились?

До конца урока в классе была воспитательница. А потом всех отпустили домой, потому что было совещание.

Школу на два дня закрыли и произвели генеральную уборку. Даже стены хотели покрасить. А на воротах висело объявление: «Ремонт. Занятий до четверга не будет».