Текст книги "Сердце ночи"

Ярослава Лазарева
Сердце ночи

Часть первая
Рената и Ганс

Твой поцелуй – мне нежности урок…

Так лепесток касается руки,

Так на ресницы веет ветерок,

И мотылек порхает у щеки…

Рубиан Гарц

Я проснулась от легкого прикосновения к моим волосам. Кто-то нежно гладил пряди, перебирал, и я не понимала, что происходит. Но глаза не открывала. Я все еще грезила наяву и лежала в траве, на цветущей поляне, подставив лицо мягким солнечным лучам и теплому июньскому ветерку, вдыхала сладкий аромат раскрытых колокольчиков вьюнка, покачивающихся надо мной. И не хотела выходить из такого прекрасного сна. Но холодные пальцы погладили мой лоб, щеки, спустились по шее.

– Грег, любимый…, – прошептала я и потянулась.

И тут же прохладные губы коснулись моих. Я ответила на поцелуй и улыбнулась. И проснулась окончательно. Голубизна его глаз напомнила прозрачную чистоту летнего неба, и я погрузилась в эту бездонную ясность, забыв обо всем. Его ресницы медленно опустились, затеняя глубину его взгляда, бледные губы улыбнулись. Я провела кончиками пальцев по его гладкой белой щеке и вздохнула от заполнившего меня счастья. Грег… Я так любила его. И вот он со мной…

Его губы прошептали возле моих губ:

– Доброе утро, любимая…

– Доброе утро, любимый, – ответила я и обхватила его за шею, притягивая к себе.

Но Грег мягко высвободился их моих объятий и сел на край кровати. Я смотрела на его четкий тонкий профиль, на длинные опущенные ресницы, на слегка разлохмаченные черные волосы, на приоткрытые бледно-розовые губы и таяла от любви. Мы были так счастливы в нашей новой квартире и практически не расставались. Дни, заполненные нежностью, ночи в одной постели, когда я постоянно чувствовала его прижавшееся прохладное тело, завтраки в светлой большой кухне – я пила ароматный чай из китайской чашечки тончайшего фарфора, а Грег сидел напротив и не сводил с меня улыбчивых глаз – безмятежные вечера, которые мы проводили в гостиной на диване, просматривая фильмы и не разжимая объятий – так мы жили вот уже целый месяц. И казалось, время больше не имеет величин в нашем маленьком уютном мире.

Уже наступил октябрь. Я перешла на второй курс института, но на занятия так и не ходила. После мучительных раздумий решила взять академический отпуск на год. На это имелись веские причины. Много чего произошло за последнее время. У меня по непонятным мне самой причинам как-то сразу не сложились отношения с однокурсниками. Они отчего-то решили, что я заносчивая и необщительная. А после гибели нашей одногруппницы ребята стали держаться от меня подальше. Ира ненавидела меня, постоянно преследовала, строила козни и распространяла гадкие сплетни. После ее похорон, казалось, они молча обвиняют именно меня в ее смерти. И вокруг меня постепенно образовался вакуум. Все это было уже невыносимо. И я не видела другого выхода из этой ситуации, как сделать перерыв в учебе.

Когда я переехала в новую квартиру, то первое время была полностью поглощена упоительным занятием – обставляла и украшала наше гнездышко. Кроме этого Грег настоял, чтобы я получила водительские права, и я исправно посещала все занятия в автошколе. Каждый мой день был плотно занят, и уже мало волновало прекращение занятий в институте.

– Ты так глубоко задумалась, Ладушка, – услышала я его голос и улыбнулась. – Что хочешь на завтрак? – ласково поинтересовался он. – Свежайшие устрицы из Лозанны? Яйца всмятку, которые этой ночью снесла курица на ферме? Свежеиспеченный хлеб, намазанный только что взбитым сливочным маслом? А может, сорванную с грядки пару минут назад в Испании клубнику? Доставлю мигом!

И он тихо засмеялся. Я знала, что ему не составит труда устроить подобный завтрак, ведь Грег обладал фантастическими возможностями и не только финансовыми, но и физическими. Иная форма жизни давала ему многие преимущества. Но я уже так привыкла к жизни с вампиром, что перестала удивляться. Страха я тоже не испытывала, доверяя другу. Наша любовь длилась почти год, и ни разу за это время Грег не причинил мне никакого вреда.

– Пожалуй, обойдусь чашкой кофе и булочкой, – рассмеялась я и встала с кровати.

Но Грег схватил меня за талию, крепко прижав к себе. Ощутив прохладу губ на животе, я замерла, запустив пальцы в его густые волосы и запрокинув голову. Наши ласки были опасны, они всегда приводили к тому, что Грег терял голову, его клыки росли, а вампирская сущность диктовала лишь одно: укусить. Он старался преодолеть это. Но могу только догадываться, каких усилий ему это стоило. Когда Грег чувствовал, что уже не справляется с собой, он просто исчезал. Вот только что я видела его сияющие глаза так близко, чувствовала страстные поцелуи, и в следующее мгновение обнимала пустоту. Сердце сжималось от острой боли потери, слезы текли безостановочно, я начинала звать Грега, рыдать. Но это повторялось столько раз, что я приучила себя не поддаваться горю, а просто ждать. И Грег, придя в себя и максимально успокоившись, всегда возвращался. Но у меня выработался рефлекс, и как только мы начинали целоваться, моя душа тут же ныла в предчувствии повторения его исчезновения.

Прохлада губ скользила по моему животу, поднимаясь все выше узкой дорожкой поцелуев, его пальцы нежно сжимали мою талию, желание становилось все сильнее, я начала терять голову… Но Грег отстранился. Я машинально сделала шаг назад. Он сидел, странно застыв и словно превратившись с мраморную статую прекрасного юноши. Угольно-черные волосы только сильнее выявляли ненормальную бледность лица, в нем буквально не было ни кровинки, опущенные остановившиеся глаза словно смотрели внутрь себя, губы были искажены судорожной гримасой. Их алый цвет сказал мне о многом. Увидев, что верхняя приподнялась, обнажив белоснежные зубы, и начинает подрагивать, я схватила халат и убежала. Спустившись на первый этаж, прошла в спальню Грега. Там имелась ванная комната. Я забралась в душ. Я знала, что для вампира не существует препятствий ни в виде стен, ни в виде любого расстояния, и Грегу ничего не стоит появиться здесь в любой момент, но была уверена, что сейчас он беспокоить меня не будет. У нас уже выработались вполне определенные правила поведения. Когда возникала подобная ситуация, я мгновенно уходила от него подальше, благо большая квартира позволяла это, и Грег не пытался идти за мной, хотя, как я знала, жажда крови была нереально сильна. Он не раз рассказывал мне, что чувствует в такие моменты. Его разум мутился, вся его сущность хотела лишь одного – укусить, напиться. Запах моей крови, который он ощущал сквозь кожу, мгновенно вызывал реакцию – его клыки тут же отрастали. Но Грег был не вполне традиционный вампир, и около пятидесяти лет назад отказался от людских жертв. И у нас в квартире имелось что-то типа кладовой, которая размещалась за спальней Грега и была уставлена клетками с живыми кроликами. Я знала об этом, но никогда туда не входила. Воображение у меня бурное, поэтому я предпочитала не видеть его пушистых жертв, чтобы жалость к ним не мешала моей любви. Я просто приняла его образ жизни как данность. Вначале Грег с трудом выносил наши ласки, он довольно быстро впадал в состояние «жажды крови», потом исчезал и, как правило, не на один день. Но со временем научился бороться с инстинктом, и мы могли оставаться вместе все дольше. А когда купили эту квартиру и стали постоянно жить вместе, Грег настолько привык к моему присутствию, что даже проводил ночи со мной в одной постели. И часто я просыпалась от его нежных поцелуев. Нас радовало такое развитие событий, ведь мы преследовали одну цель – Грег хотел стать человеком.

Я выбралась из душа, неторопливо вытерлась, затем накинула халат и отправилась на кухню. Когда вошла туда, то улыбнулась, увидев, что Грег стоит у плиты и невозмутимо разбивает на сковороду яйца. Я села за стол и начала намазывать хлеб маслом.

– Ты отказалась и от устриц и от клубники, – сказал он и аккуратно выложил яичницу на тарелку, – придется ограничиться банальным завтраком.

– Спасибо, ты такой милый, – пробормотала я и принялась за еду.

Грег по своему обыкновению устроился напротив и наблюдал, как я ем.

– Чем сегодня займемся? – спросила я, когда закончила с яичницей и принялась за кофе. – Есть планы?

– Мне нужно навестить Ренату, – хмуро проговорил Грег. – Я уже три дня у нее не был. А вдруг что-то изменилось?

– Думаю, если бы что-то изменилось, ты бы первый узнал об этом.

Рената входила в клан, к которому принадлежал Грег. А все они являлись родственниками по крови, хотя и жили в разные века. Рената была из восемнадцатого, Грег – из двадцатого. Их клан был малочисленным. Помимо Грега и Ренаты в него входили старшие вампиры: Атанас, самый древний, его жизнь насчитывала вот уже десять веков, и Порфирий, прошедший превращение в XVI веке. Я была знакома со всеми, но именно Рената вызывала у меня наибольшую симпатию. Она, как и Грег, в свое время отказалась от употребления человеческой крови. Видимо, от этого ее сущность начала меняться. И вот в какой-то момент у Ренаты открылся дар – она начала рисовать изумительные картины. Про себя я считала их мистическими, кое-какие сюжеты сбылись. Последним подарком Ренаты было удивительно светлое и яркое полотно, на котором изображался летний цветущий луг, залитый солнечным светом. И на этом лугу кружились мы с Грегом, взявшись за руки и безмятежно улыбаясь. Рената подарила нам эту картину на новоселье, и мы повесили ее внизу в гостиной. Я частенько смотрела на нее, особенно в те моменты, когда меня охватывали дурные предчувствия и настроение начинало портиться. Но на сегодняшний день это была последняя работа Ренаты на тему наших с Грегом взаимоотношений.

– О чем ты так глубоко задумалась? – ласково спросил Грег и взял меня за руку.

– Посуду мыть неохота, – придумала я и лукаво на него глянула.

Раньше Грегу не составляло труда читать мои мысли. Но чем сильнее он любил меня, тем сложнее мог видеть то, что происходило у меня в голове. Но мысли остальных людей оставались для него прозрачными. И это являлось неоценимым преимуществом в его напряженной и опасной жизни.

– Ты меня обманываешь, – со смехом заметил он.

– Ну конечно! – улыбнулась я. – Я думала о Ренате. Ты ведь сам затеял этот разговор.

– По правде говоря, я беспокоюсь все больше, – взволнованно произнес он и встал. – Я иногда вижу ее и… Ганса. Они гуляют по парку, обнимаются, целуются. Но ведь это ненормально! Чем она питается?

– А может в глубине нарисованного ей парка стоит дом, который мы просто не видим? – предположила я. – И там имеются… кролики.

– Нет, все это ненормально! – растерянно повторил Грег.

– Успокойся, любимый! – ласково сказала я и сжала его пальцы. – А разве вы с Ренатой нормальны с общепринятой точки зрения? Вампиры – это норма? И кто знает, что аномально, а что нет. Знаешь, я за последнее время столько всего видела и о стольких вещах передумала, что потеряла способность чему-либо удивляться. Ты сам не раз говорил, люди полны стереотипов и реальность для них всего одна, но на самом деле их много и самых разных. И сейчас я в этом не сомневаюсь.

– Думаешь, Ренате удалось посредством своего искусства создать новую реальность? – предположил Грег и встал, в волнении заходив по кухне. – Но тогда мы навсегда потеряли ее. Ведь в том мире ее любимый Ганс!

– И заметь, он выглядит так, будто стал вампиром, – сказала я.

И это являлось правдой. Рената брала уроки живописи в Госларе, и именно там познакомилась с Гансом. В жизни он был неказистым пареньком с веснушчатым маловыразительным лицом. Но все инициированные с течением времени претерпевают определенные изменения во внешности. Это один из законов существования вампиров. Они должны быть притягательно хороши, чтобы жертва очаровывалась и легко шла к ним в руки. И поэтому они со временем приобретали утонченную, дьявольски прекрасную внешность. И на картине Ганс был изображен именно таким.

– Пойдем сейчас к ней? – предложила я и тоже встала.

Грег молча кивнул. Его лицо приняло замкнутое выражение. Я видела, он о чем-то мучительно размышляет. Я быстро вымыла посуду и сказала, что пойду одеваться. Грег глянул на меня с непонятным выражением. Я остановилась.

– Что с тобой? – спросила я. – Ты хочешь мне о чем-нибудь сообщить? У тебя такое лицо!

– Даже не знаю, – с сомнением проговорил он. – Стоит ли…

– Да в чем дело? – строго сказала я. – Что за тайны могут быть у нас друг от друга?

– Я не уверен до конца…, – нервно ответил Грег.

И стремительно покинул кухню. Я в недоумении подождала пару минут, потом отправилась за ним. В гостиной мы столкнулись. Грег напряженно смотрел на дисплей своего айфона. Он показал мне на открытую страничку. Я пожала плечами, но видя его волнение, взяла айфон и села на диван. Грег нервно расхаживал по гостиной.

«Вампир в Замоскворечье», – так называлась заметка в новостной ленте.

Я невольно вздрогнула, ведь мы жили именно там.

«Вот уже вторая жертва неизвестного маньяка обнаружена вчера в одном из переулков Замоскворечья, – быстро читала я. – То, что это один почерк, видно даже невооруженным знаниями криминалистики глазом. Обе жертвы убиты укусом в шею. Из них буквально высосана вся кровь. Местные жители уже прозвали маньяка вампиром и боятся выходить из домов с наступлением темноты. А днем на улицах замечены старушки, обвешанные бусами из зубчиков чеснока. Ведь все знают, что вампиров отпугивает это магическое растение».

– Про старушек особенно красочно, – пробормотала я и закрыла страничку.

– Что ты хочешь? – пожал Грег плечами и остановился напротив меня. – Журналисты любят преподносить материал как можно более живописно.

Я отложила айфон в сторону. По правде говоря, я не совсем понимала, зачем Грег показал мне эту заметку. Я уже давно старалась не смотреть новости по телевизору и тем более читать в Интернете. Но Грег молчал. Страшная догадка поразила меня, но это было настолько невероятно, что я даже потрясла головой.

– Неужели ты думаешь, что это сделала… Рената? – все-таки произнесла я. – И ведь ты…., – я замолчала, испытующе на него глядя, – ведь ты, – продолжила я уже тише, – можешь знать наверняка! Ты же можешь видеть все, что происходит вне стен этого дома, города и даже страны.

Я вскочила и схватила его за плечи, заглядывая в глаза. Но Грег отвернул опущенную голову.

– Это Рената?! – закричала я. – Да ведь она не покидает картину! И к тому же она давно не употребляет человеческую кровь… Как и ты!

– Не употребляла, – тихо поправил он. – До известного тебе момента.

– Господи! – прошептала я и без сил опустилась на диван.

В открывшуюся правду верить не хотелось.

Дело в том, что в Госларе в горах Гарц собирались вампиры в единственный день в году. Он назывался Лунный день вампиров. И совершался обряд, во время которого заключали брак. Вампир кусал своего возлюбленного. Но часто люди умирали во время бракосочетания. Кто-то не рассчитывал свои силы и сердце останавливалось от ужаса, а кого-то доводил до смерти брачующийся, не в силах оторваться. Именно так произошло с Ренатой. Она попросила Атанаса совершить обряд. Но Ганс, впервые встретившись с ним, испытал такой ужас, что наотрез отказался от его услуг. И тогда Рената решилась сама. И не смогла остановиться. Свежая кровь так сильно одурманила ее, что она обезумела и высасывала до тех пор, пока Ганс не умер. После этого она впала в депрессию.

– Но ведь Рената не выходит из картины, – повторила я. – Мы же столько раз пытались выманить ее из нарисованного мира.

– Значит, выходит, – пробормотал Грег.

– Немедленно к ней! – бросила я.

Он кивнул.

Я быстро пошла наверх и начала одеваться. Когда возле шкафа возник Грег, я даже внимания не обратила. Натянув джинсы и первый попавшийся под руку свитер, я расчесала волосы и всмотрелась в свое отражение. Лицо побледнело от волнения, которое снедало меня. Впервые меня отчего-то начала раздражать моя новая прическа: короткое каре с объемной, закрывающей брови челкой. Цвет волос был шоколадно-коричневым. Но сейчас мне невыносимо захотелось вернуть свой природный светлый цвет. Я тряхнула отросшими волосами, челка падала на глаза. Тогда я закрепила ее наверх заколкой. Открытый лоб сделал лицо строже, и это меня странным образом успокоило.

– Жаль, что я не могу подобно вам, вампирам, по своему желанию менять внешность, – сказала я Грегу, который стоял рядом и молча наблюдал за мной. – Знаешь, мне безумно надоел и этот темный цвет волос и эта стрижка. Но пока они отрастут!

– Ты мне нравишься в любом виде, – улыбнулся он.

Я невольно улыбнулась в ответ.

– Надо бы как-нибудь сходить к Лизе в салон, – сказала я. – Пусть вернет русый цвет. Пошли?

Мы спустились в холл. Грег помог мне надеть куртку. Он накинул длинный плащ, голову прикрыл широкополой шляпой, низко надвинув ее на лицо.

На улице оказалось сыро и туманно. Мы медленно двинулись по скользкой опавшей листве, устилающей тротуар. Грег крепко держал меня за руку, но шел, опустив голову и пряча лицо под полями шляпы. В отличие от традиционных вампиров он не боялся дневного света. Правда, на солнце ему становилось не совсем комфортно. Он впадал в заторможенное состояние, похожее на анабиоз. И если очень долго находился под прямыми солнечными лучами, то совершенно лишался сил и становился обездвиженным и словно спящим наяву, и в подобном состоянии мог стать легкой добычей охотников на вампиров. Но вот такие пасмурные туманные дни практически не причиняли ему вреда. Грег был менее активным, чем ночью, но в остальном чувствовал себя вполне сносно.

Когда мы пришли в нужный двор и приблизились к подъезду, консьерж тут же распахнул перед нами дверь и вежливо поздоровался. Грег глянул на него из-под полей шляпы и сухо ответил. В лифте он заметил, что всегда удивлялся способности консьержа узнавать его, несмотря на совершенно разные образы. Грег любил менять внешность, он таким способом боролся со скукой, которая неизбежно возникала, если ты живешь вечно.

– Он думает, что мы с Ренатой актеры, – неожиданно сообщил Грег и тихо засмеялся.

– Вот как? – изумилась я.

– Меня забавляет читать его мысли. Его предположения на наш счет были весьма оригинальны и разнообразны. Но, в конце концов, он пришел к мнению, что мы дети олигархов, и чисто из каприза избрали актерское поприще.

– Забавный вывод.

– Нам это даже на руку, меньше сплетен, – сказал Грег.

– Это верно, – согласилась я.

Мы вышли из лифта. Грег мельком глянул на дверь своей квартиры, потом неуверенно спросил, не хочу ли я зайти сначала к нему. Я лишь пожала плечами и ответила, что не вижу смысла и лучше сразу отправиться к Ренате. Он кивнул, достал ключи и открыл ее дверь. В холле было темно и тихо. Спертый воздух давно не проветриваемого помещения, в котором явно никто не живет, заставил меня поморщиться. Я скинула куртку и прошла в гостиную. Первым делом подняла тяжелые портьеры и приоткрыла одно из окон. В гостиной царил идеальный порядок. Рената любила окружать себя комфортом и роскошью. И ее жилище заполняли изысканные старинные вещи вперемежку с ультрасовременной техникой.

– Пойдем в мастерскую? – напряженным голосом предложил Грег.

– Хорошо, – согласилась я и двинулась за ним. – Только вряд ли мы там увидим что-то новое.

Рената нырнула в картину, на которой был изображен Ганс, вот уже больше месяца назад. И с тех пор ее никто не видел. У меня не выходило из головы сообщение о маньяке, но в душе я отказывалась верить, что это Рената. Хотя Грег не мог ошибаться. Благодаря своим сверхспособностям, он видел то, что обычный человек в принципе видеть не мог. К тому же умел входить в транс, в котором погружался в прошлое. Он и меня несколько раз вводил в подобное состояние измененного сознания.

«Он знает, что это сделала Рената, – подумала я, входя следом за ним. – Видимо, он наблюдал за ней, но решил мне не говорить до поры до времени».

В мастерской все на первый взгляд оставалось без изменений: полки, уставленные коробками с красками, кисточки, торчащие из стаканов, рулоны ватмана, холсты на подрамниках, стоящие вдоль стен, и, конечно, множество законченных картин, развешенных от пола до потолка. И устойчивый запах масляных красок.

Грег сразу подошел к мольберту. Я вздрогнула и схватила его за руку. На полотне изображалась скамья, за ней терялся в туманной дали прекрасный заросший парк. Обычно она была пуста, Рената и Ганс предпочитали проводить время в лесу, вдали от любопытных зрителей. Но в этот раз они сидели на скамье. И выглядели словно живые. Ганс превратился в утонченного красивого юношу. Его редкие тонкие русые волосы стали густыми и блестящими. Они отросли почти до плеч и падали вдоль бледных щек белыми волнами. Серые глаза увеличились и приобрели синеватый оттенок. Они переливались в тени длинных темных ресниц и, казалось, следили за нами с полотна, словно Ганс был жив. Черты лица стали утонченными и породистыми, веснушчатая когда-то кожа выглядела белой и гладкой, а крупные губы, которые я раньше про себя называла лягушачьими, приобрели красивые очертания. Рядом сидела Рената. Она всегда отличалась необычайной красотой яркой брюнетки, и мало кто мог устоять перед ней. Но сейчас мне показалось, что в ее лице появилось что-то хищное. Возможно, такое впечатление складывалось из-за горящих темно-карих глаз, глядящих пристально и жестко, и нервно подрагивающих ноздрей. И она тоже словно следила за нами с полотна.

– Привет, – тихо сказал Грег.

И я ясно увидела, как усмехнулась Рената, а Ганс сжал ее руку. Но они не ответили.

– Рената, я все знаю, – продолжил он. – Не считаешь, что нам необходимо поговорить?

Но она снова не ответила.

– Выйди к нам! – позвала я. – А Ганс тебя подождет в вашем мире. Никуда он не денется.

– Выйди! – настойчиво повторил Грег.

Они вдруг встали. Мы замерли. Но они отвернулись от нас и, взявшись за руки, ушли вглубь парка. Мы смотрели в оцепенении, пока силуэты не растаяли в туманной дали.

– Дьявол! – с чувством воскликнул Грег и схватил картину.

Он начал трясти ее и кричать, чтобы Рената немедленно вернулась. Я ждала, пока он успокоится. Скоро он затих и аккуратно поставил полотно на мольберт. Затем остановился перед ним и о чем-то мрачно задумался. Я молчала, глядя на пустую скамью.

– Если Рената легко входит в этот нарисованный мир, то почему я этого все еще не умею? – наконец заговорил он. – Почему? В чем ее секрет?

– Наверное, в том, что именно она создатель этого мира, – предположила я. – Понимаешь? Раз она творец, то может распоряжаться творениями по своему усмотрению и даже жить в них. А ты к ее картинам не имеешь никакого отношения.

– А Ганс имеет? – раздраженно заметил Грег. – Он ведь тоже нарисован, как и я на многих ее полотнах, как, впрочем, и ты.

– А причем тут Ганс? Что-то я не очень понимаю ход твоих мыслей, – удивленно произнесла я. – Он ведь нарисован Ренатой, а вовсе не вошел извне в ее картину.

Грег вдруг смутился и опустил голову. Меня все это уже начало сильно тревожить, я видела, что он знает явно намного больше, чем говорит. Но я давно поняла его политику по отношению ко мне. Грег считал, что чем меньше я знаю, тем крепче сплю. К тому же какие-то опасные ситуации мог исправить только он, и за много лет своего существования привык принимать решения в одиночку, ни на кого не перекладывая ответственность. Но я считала, что должна знать все, раз мы вместе. И трудности должны преодолевать сообща. А излишняя опека меня только раздражала. Я уже открыла рот и хотела начать выяснять отношения, как Грег встал, взял меня за руку и, пробормотав, что нам тут больше нечего делать, вывел из мастерской.

Когда мы оказались на улице, то остановились и посмотрели друг на друга. Начал накрапывать мелкий затяжной дождик, город выглядел неуютно, захотелось забраться в наше теплое красивое гнездышко. Видимо, мы подумали об этом одновременно, и хором произнесли:

– Может, домой?

И тут же дружно рассмеялись.

– Ты же хотела по магазинам пробежаться, – все-таки сказал Грег и положил руку мне на плечо, мягко прижав к себе.

– В другой раз, – ответила я, обнимая его за талию. – Ничего такого мне не нужно. У меня есть абсолютно все… для полного счастья.

Но произнеся это, я чуть погрустнела. Конечно, я лукавила. Для полного счастья мне нужно было только одно – чтобы мой любимый стал человеком.

Когда мы оказались дома, то я сразу отправилась к себе на второй этаж. Мне хотелось забраться в горячую ароматную ванну и расслабиться. Я любила добавлять в воду морскую соль и масла растений. Грег не последовал за мной, и за это я была ему благодарна. Мне необходимо было побыть одной какое-то время и подумать. Когда я находилась рядом с ним, размышлять оказывалось довольно сложно.

Любовь по-прежнему была сильна и кружила мне голову. Я физически ощущала присутствие любимого в доме, словно между нами возникало энергетическое поле и заполняло все пространство вокруг нас. И это же поле являлось сильнейшим магнитом. Бывало, что мы расходились по своим комнатам, Грег сидел в Интернете, я валялась на кровати и читала какую-нибудь интересную книжку. Но буквально через полчаса или максимум час, мы каким-то таинственным образом оказывались рядом. Или Грег возникал в моей спальне, словно материализовавшись из воздуха, или я шла к нему в кабинет, а часто мы сходились в гостиной и бросались друг другу в объятия.

– Тебе приготовить что-нибудь на обед? – услышала я вслед и остановилась на лестнице.

Грег никогда и ничего не ел и не пил, но последнее время пристрастился к приготовлению пищи. Как он говорил, ему было приятно что-то делать своими руками для меня, к тому же запахи пищи, ее вид и цвет рождали давно забытые ощущения.

– Не знаю даже, – неуверенно ответила я.

– Телячьи отбивные под швейцарским сыром, картофельное пюре и овощной салат? – предложил он и широко улыбнулся.

– Ты меня скоро раскормишь так, что ни в одну дверь не влезу! – засмеялась я.

– Мне доставляет удовольствие наблюдать, как ты ешь, – сказал Грег. – У тебя всегда отличный аппетит.

– Приготовь, что захочешь, – сказала я и побежала вверх по лестнице.

Но как только набрала воду и устроилась в ванне, тут же появился Грег. И я не смогла сдержать смеха.

– А кто-то обещал накормить меня вкусным обедом… А ведь на это время нужно! Но если тебе не хочется готовить, то я могу и сама.

Грег присел на корточки и положил подбородок на край ванны. Его лицо напомнило мне забавную мордочку юного щенка, выпрашивающего ласки у хозяйки. Я тихо рассмеялась и начал брызгать на него розовой пеной. Грег сдул ее с носа и вдруг нырнул в воду прямо в джинсах. Я испугалась. Его тело, живущее по другим законам, плохо переносило жар. А вода была достаточно горячей.

– Глупый, – укоризненно заметила я и пустила холодную воду. – Тебе же вредно перегреваться.

– Не могу без тебя! – улыбнулся он и схватил меня за талию.

Ванна была квадратной и довольно большой, так что места хватало. Я, задыхаясь от хохота, попробовала ускользнуть из его цепких рук. Но не тут-то было. Грег держал меня крепко. Он был в джинсах, но без футболки, и его мокрый торс блестел, как влажный белый мрамор. Я перестала смеяться и начала гладить холодные плечи, не сводя глаз с его начинающих наливаться кровью губ. Это был плохой признак, но я закрыла глаза и приподняла подбородок. Если вам постоянно что-то грозит, то постепенно чувство опасности притупляется. Как ни странно, но психика привыкает и к такому. И я в нетерпении ждала поцелуя. Когда прохлада губ коснулась моей щеки, я тихо вздохнула и обхватила Грега за шею, прижавшись к нему всем телом. Я слышала, как он начал задыхаться. Но и я изнемогала от желания. Я, не открывая глаз, нашла его приоткрытые губы и прильнула к ним. Он жадно ответил. Мне хотелось, чтобы наш поцелуй никогда не кончился, ведь казалось, что мы сливаемся в одно целое. Золотистые огоньки вспыхивали под моими плотно сомкнутыми веками, розовые искорки сверкали и тут же гасли, сиреневые всполохи переливались, и я сгорала от любви в этом разноцветном мареве моей эйфории.

И вдруг все закончилось. Я снова обнимала пустоту. Но обычно наши ласки именно к такому финалу и приводили, и удивляться было нечему. Я глубоко вздохнула и открыла глаза. Ванна была пуста. Я пустила горячую воду и вытянулась во весь рост. Раньше, когда Грег вот так исчезал, я часто не могла сдержать слез. Но сейчас точно знала, что он рядом, и мне не нужно изнывать от неизвестности, когда он появится вновь и появится ли вообще.

Полежав в воде еще какое-то время и окончательно расслабившись, решила, что пора выходить. Мое внутреннее равновесие восстановилось. Когда я спустилась вниз, то увидела, что Грега в гостиной нет. Я заглянула на кухню. Его не было и там, правда, приборы уже стояли на белоснежной кружевной скатерти. Тогда я отправилась в его кабинет. Заглянув в приоткрытую дверь, сразу его увидела. Грег стоял у стены и смотрел на текст, помещенный в рамочку и спрятанный под стекло. Я замерла. Я знала, что он вновь и вновь перечитывает текст вампирского поверья. Грег однажды захотел, чтобы он постоянно находился перед нашими глазами.

Он медленно обернулся ко мне. Его лицо было грустным. Я приблизилась и обняла его, уткнувшись лбом в плечо.

– Сам не понимаю, зачем так часто перечитываю… И так знаю наизусть, – тихо проговорил Грег и легко обнял меня, целуя в макушку.

– Наверное, тебе это необходимо, – прошептала я и подняла голову, невольно вглядываясь в текст.

Это было древнее поверье. Вампиры передавали его друг другу в устной форме, как легенду. И Грег и Рената раньше слышали об этом, но вначале не верили. К тому же Рената никогда не стремилась вновь стать человеком, в отличие от Грега. А вот он еще до встречи со мной мечтал об этом. Как оказалось, у Атанаса хранилась копия этой легенды. И она попала к нам в руки. Я по привычке прочитала последние предложения.

«…Вампир вновь отпрянул от нее. Он понимал, что стал ареной борьбы Тьмы и Света, его сущность раздиралась на две части. И он выбрал. Встав, вампир наклонился над лежащей плачущей девушкой и сказал:

– Живи!

И мгновенно почувствовал, как дикая дрожь сотрясает все его тело и нестерпимый жар разливается по венам…

Началось превращение… Обратный отсчет…

Тьма предостерегает детей своих: не поддавайтесь обольщению Светом!»

– Почему, почему все так? – с горечью воскликнул Грег. – Меня мучает то, что я должен сделать.

– Но ведь ты хочешь этого больше всего на свете! – ответила я и села на диван.

Грег повернулся к тексту. Он смотрел, не отрываясь, словно хотел увидеть какой-то подтекст, скрытый от обычного взгляда. Я не мешала ему.