Текст книги "Бабочки зависти"

Сегодня явно не мой день. Он как-то сразу не задался, начиная еще со стычки с этой идиоткой Мартой. Потом Анечка со своим сообщением о скором отъезде. И в довершение мерзкий разговор отца по телефону. Я быстро двинулась вдоль дома, стараясь не глядеть по сторонам. Но сверху раздалось:

– Катя!

На балконе стояла мама. Она перевесилась через перила и махала мне рукой. Я вспомнила определение моего отца «квашня» и испытала приступ жалости. Мама была еще полнее, чем я, ее тело выглядело бесформенным, а светлый, к тому же сильно выцветший трикотажный халат делал ее крупнее. Тонкие, русые, плохо подстриженные волосы растрепались, и прическа казалась крайне неопрятной. Она была младше отца на четыре года, но выглядела его ровесницей, если не старше.

– Добрый день, Нонна Васильевна, – раздалось с соседнего балкона.

– Привет, Анечка! – ответила мама, подняв голову.

– Кать, зайдешь ко мне? – спросила «предательница» и ясно улыбнулась.

– Обед давно простыл, – недовольно заметила мама. – Вообще-то суббота, а дома нет никого! Зачем только еду готовлю? И отец где-то застрял!

– Сейчас прибудет, – ехидно проговорила я.

– Кать! – снова позвала Анечка. – Поднимешься?

Я замедлила шаг. После ее «предательства» боль не уходила. Но я уже не пыталась понять, почему Аня так долго молчала о своих планах, решила, что меня жизнь бывшей подружки больше не должна волновать и уж тем более побудительные мотивы ее поступков. Единственно правильным было вычеркнуть Аню из памяти, постараться забыть об ее существовании. Только так можно избавиться от боли. Значит, сейчас мне нужно делать вид, что ее не существует. Но как же это трудно, мы столько лет были вместе, всем делились. И сейчас она стоит на балконе и так жалостливо на меня смотрит.

– Мам, я к бабушке! – громко сказала я, взяв себя в руки и подняв голову к нашему балкону.

– Зачем? – удивилась она.

– Надо, – кинула я и быстро пошла прочь.

Мне не хотелось никого видеть, необходимо было успокоиться. Лишний раз я порадовалась, что мама совсем не умеет пользоваться мобильным. Отец как-то отдал ей свой старый телефон и пытался научить обращаться с ним, но мама лишь усвоила, какую кнопку нажать, чтобы ответить на звонок. Так телефон и валялся на тумбочке в коридоре безо всякой пользы. А вот если бы она овладела этой премудростью, то мне точно не было бы покоя. Знаю по одноклассницам, родители им звонят по каждому пустяку и без конца выясняют, где они, когда домой явятся и почему задерживаются. А вот моя жизнь в этом плане полна спокойствия. Отцу, по-моему, давно до меня нет никакого дела, мать, знаю, переживает, но высказывает мне претензии только лично, старших братьев у меня нет.

Услышав гудение мобильного из сумочки, я вздрогнула, достала его и глянула на дисплей. Ну конечно, Аня! Я могла бы и сразу догадаться, что она так просто не смирится с нашей ссорой. Такой уж у нее характер, она любит все делать как можно правильнее и доводить начатое до конца. И даже расставание должно быть безупречным. Перфекционистка еще та! Я смотрела на дисплей с ее именем и мучительно раздумывала, отвечать или нет. Потом сбросила звонок и выключила телефон. Но когда дошла до конца дома, все-таки оглянулась. Аня по-прежнему стояла на балконе. Она даже перегнулась через перила и смотрела мне вслед. Когда я оглянулась, она подняла телефон и помахала им. Но я реагировать не стала, лишь ускорила шаг. Хватит! Не о чем нам с ней больше разговаривать.

Но сердце сжималось и хотелось плакать. После отъезда Ани я останусь совсем одна. У меня нет круга общения, я нигде не учусь, у меня нет работы. Все мои одноклассники куда-то поступили, многие в учебные заведения в нашем городке, некоторые попали в московские, только я осталась не у дел. Конечно, я всегда училась неважно и даже хотела уйти из школы после окончания девятого класса. Но родители резко воспротивились и настойчиво уговаривали «поднапрячься», я подтянулась по многим предметам и благополучно перешла в десятый. И что сейчас? Родители пока молчат, но вот их колючие взгляды говорят без слов, и я будто в мозгу так и слышу: «Растили тебя, учили, думали на старости лет подмогой будешь, а ты оказалась тунеядкой!» Конечно, мне нужно подыскивать какую-то работу. Мать, правда, робко предложила к ним в бухгалтерию уборщицей, но я сразу начала орать от возмущения. Чтобы я тряпкой махала, да туалеты мыла? Ни за что! Отец тоже пытался пристроить меня к ним на фирму курьером. Но побегав пару дней с пакетами по организациям, а в промежутках выполняя поручения сотрудников типа «Кать, дуй в киоск, купи мне сигарет», я быстро поняла, что это не для меня. Из-за полноты мне тяжело находиться весь день на ногах. Даже давление подскочило, это и спасло. У матери дома имеется тонометр. И когда я пожаловалась на плохое самочувствие и не вышла на работу, она мне несколько раз за день измерила давление и ужаснулась высоким цифрам. Отец ехидно заметил, что давно известно, если человек не хочет что-то делать, то тут же начинает болеть. Но я не стала отвечать, а легла на диван с несчастным видом. И на семейном совете было решено, что я отдохну до сентября, а там видно будет. Странно, но мое давление тут же нормализовалось, и уже вечером я отправилась на прогулку с Анечкой.

Весь июль я просидела в деревне у бабушки со стороны матери. В августе вернулась домой, но пока работу не нашла. По правде говоря, я особо и не старалась. Да и куда меня могут взять без образования? Опять курьером или уборщицей? Нет уж! Такие должности не по мне. Мать, правда, заикнулась, что на химический завод, где ее подруга работает инженером, нужна лаборантка, но это все равно, что работать уборщицей, намывать пробирки и бегать по поручениям. Я даже не поехала на собеседование, сразу отказалась. Отец сильно возмутился, голос на меня повысил, но я заявила, что они сами разрешили мне отдыхать до сентября. И родители оставили меня в покое. Но это затишье перед бурей, дома постоянно чувствуется напряжение, поэтому стараюсь уходить с самого утра и возвращаться как можно позже. Хорошо, Анечка всегда меня поддерживала и отлично понимала. Я часто у нее время проводила, даже ночевала. Но она уезжает… навсегда.

Снова подступили непрошеные слезы, стало невыносимо обидно, что жизнь так ко мне несправедлива. Одно утешение – бабуля, к которой я сейчас иду. Это мать моего отца, зовут ее Алла Андреевна, но она не выносит, когда я обращаюсь к ней «бабушка», «баба Алла» или по имени-отчеству. Поэтому с раннего детства она для меня просто Алла. И как же она не похожа на всю нашу семью! Отец после долгих лет семейной жизни приблизился по комплекции и внешнему сытому виду жены и всех ее родственников. А вот Алла выглядит подтянутой, спортивной и ухоженной, несмотря на то, что ей уже шестьдесят два года. В семье к ней относятся по-особому, потому что ходят слухи, будто она богата, только скрывает это от всех. Мне смешно наблюдать, как перед ней лебезят родственники, когда мы собираемся на семейные праздники. Алла мне нравится не из-за ожидания каких-то выгод в будущем, а просто сама по себе. Она очень интересная и неординарная личность, хотя ни дня не работала, так как ее обеспечивали мужья. А их у нее было трое. Мой отец – от ее первого мужа Федора Ивановича. Тот занимался бизнесом, затем развелся с ней, уехал на ПМЖ в Испанию и оставил ей прекрасную трехкомнатную квартиру. Второй и третий тоже были далеко не бедными, и Алла имела возможность не работать, а жить в свое удовольствие. И всегда говорила мне, что это целое искусство удачно выходить замуж, и не мешало бы начинать обучать юных девиц еще в школе. И она одна из всей моей родни постоянно ругает меня за избыточный вес и неопрятный внешний вид, и зачастую очень резко.

Когда я приблизилась к ее дому, а он находится от моего всего в одном квартале, то сразу увидела Аллу. Она быстро шла к подъезду, и я невольно залюбовалась ее упругой и совсем молодой походкой. Алла всегда носила каблуки и упорно твердила мне, что «изысканность женщины часто измеряется в высоте ее шпилек» и что «сняла каблук – сошла с дистанции». Издали ей никто не давал ее возраста. Считываемый был около сорока и не более. Подтянутая фигура, облаченная в элегантный светло-серый костюм с коротким приталенным жакетом, серые туфельки на шпильках, аккуратно подвитые и уложенные волосы красивого золотистого оттенка, свежее лицо с ясными голубыми глазами и очень легким макияжем – именно так выглядела моя шестидесятидвухлетняя бабушка. Она в таком виде выходила даже просто в булочную, и это меня восхищало. Мне всегда хотелось быть похожей на Аллу, но мешала природная лень.

– Катерина! – искренне обрадовалась она, когда я ее окликнула. – Какая молодец, что решила зайти! А я как раз медовик купила. Хотя… тебе лучше обойтись без таких высококалорийных продуктов.

Алла легко обняла меня за плечи и чмокнула в щеку. От нее пахло каким-то тонким цветочным ароматом, и это было приятно.

– Обновки купила, – сообщила я, – хочу, чтобы ты заценила. Мать-то, сама знаешь, в этом ничего не понимает!

– А когда ей? Она ж все по хозяйству хлопочет, – возразила Алла. – Твоя мамочка – золотая женщина и мечта любого мужчины!

– Это почему? – изумилась я, вспоминая ее бесформенную фигуру, серое уставшее лицо и одышку.

– Потому, что она без особых запросов и очень добрая. А значит, всем и все прощает, – пояснила с улыбкой Алла. – Надеюсь, и ты будешь такой. Только внешний вид вам обеим давно пора изменить! Но я уже устала говорить об этом. Вот уж точно, пока человек сам чего-то не поймет, объяснять ему бесполезно.

– Да понимаю я все, – ответила я. – Только толку ноль. Жирная я и все тут!

Она засмеялась и снова поцеловала меня, пробормотав: «Моя ты толстушка!»

Ее квартира всегда восхищала меня чистотой, ухоженностью и изысканным интерьером. Однако я знала, что Алла имеет помощницу по хозяйству, которая приходит к ней каждое утро на пару часов. Мы вошли в холл, Алла сняла туфельки, поставила их в шкафчик для обуви, засунула ноги в красивые домашние сабо на танкетке, затем повесила жакет на плечики, поправила прическу перед зеркалом и обернулась ко мне.

– Чего стоим? – с улыбкой поинтересовалась она.

– На тебя смотрю, – тихо ответила я. – И почему, почему я удалась не в тебя?! Все ж родная кровь! Но я вот копия мамы. От этого и вес не могу сбросить!

– Глупости! – засмеялась Алла. – Просто меньше есть нужно и больше двигаться. И продукты правильные подбирать. Сколько раз я тебе это говорила! Стоит сбалансировать питание, и сразу от лишнего жирка избавишься. Чего уж проще, утром не сладкий чай и сдоба, а овсяная каша на воде и фрукты.

Алла пожала плечами и отправилась на кухню. А я разулась и подошла к большому трюмо. Тяжко вздохнув, оглядела себя в зеркало. Но моя полнота никуда не делась, так что надеяться, что отражение, словно по мановению волшебной палочки, станет стройным, бессмысленно. Я смотрела на бесформенную фигуру, полные ноги, еще и «обрезанные» широкими до колен шортами, и мое настроение стремительно падало. Внезапно я будто увидела рядом с такой «коровой» стройного подтянутого Ираклия с его красивым лицом, слегка прикрытым длинной темной челкой, яркими глазами и белозубой открытой улыбкой. Я даже улыбаться не умела, наверное, от этого уголки губ были всегда опущены, и выражение лица казалось угрюмым. Я приблизилась к зеркалу. Натуральным был только цвет глаз. Они у меня голубые с легким серым оттенком. Но я настолько привыкла обильно их красить, что рассмотреть их форму было весьма проблематично. Толстые жирные линии обводили их со всех сторон. Густая тушь утяжеляла ресницы, и они становились для меня словно завесой от окружающего мира. Частенько я еще и накладные приклеивала. Тонкие, выщипанные и четко прорисованные брови обрамляли глаза. Волосы у меня от природы светло-каштановые, но я с седьмого класса окрашиваю их в черный цвет. Они падают мне до плеч, но я не люблю прилизанные прически, мне кажется, что от них лицо выглядит еще круглее, поэтому постоянно укладываю пряди гелем или начесываю, поднимая их выше. Моя кожа никогда не бывает чистой, и я не выхожу на улицу, не замазав прыщики толстым слоем тонального крема. Темными румянами стараюсь создать визуальный эффект впалости щек. На губы всегда накладываю яркую помаду. Конечно, я кажусь неформалкой, но, на мой взгляд, это лучше вида толстушки-простушки. А именно так я и выгляжу без макияжа. Периодически мечтаю о пирсинге и тату, но в глубине души я жуткая трусиха и боюсь боли. И этот страх останавливает меня.

– Катя, иди сюда! – раздался голос Аллы из кухни, я снова вздохнула и отправилась к ней.

На столе красовался медовик, я сразу заулыбалась и присела к нему поближе. Но Алла отодвинула тарелку с тортом на другой край, а передо мной поставила маленький салатник с мелко нарезанными огурцами, помидорами и зеленью.

– Но…, – начала я и скривила губы.

– Никаких «но», – строго ответила она. – Научись уже, в конце концов, смотреть на продукты не с точки зрения удовольствия! Это необходимый минимум для получения энергии, только и всего. Так что кушай овощи, а я позволю себе кусочек медовика.

– Конечно, у тебя такая фигура! – вздохнула я и пододвинула к себе салатник. – Но мне не мешает сегодня как следует подкрепиться!

– Зачем это? – заинтересовалась она.

– Тусовка в клубе, – пояснила я. – Хочу пойти. Я уж себе и новые шмотки купила!

Алла поморщилась, затем сказала:

– Сколько буду учить тебя не употреблять вульгаризмы и жаргонные словечки. Это не украшает девушку!

– А меня уже ничто не может украсить! – раздраженно ответила я, взяла кусочек хлеба и тщательно собрала со дна тарелки остатки овощного сока с оливковым маслом.

– Плохие манеры, – заметила Алла, глядя на мои движения, – это, видимо, генетически заложено… все думаю… Ты ведь совсем меня не слушаешь! Сколько лет твержу одно и то же. Конечно, если бы ты постоянно жила со мной, то вела себя точно по-другому. Но ты ведь набегами!

– Могу и пожить! – обрадовалась я. – Дома уж очень неуютно последнее время. Родители все никак не могут смириться, что я никуда не поступила! Как будто таких выпускников нет. Иногда жалею, что не парень! А так бы в армию забрали…

– Какие глупости ты говоришь! – улыбнулась Алла. – Поела? – без перехода поинтересовалась она.

– Ну-у… еще бы чаю и хотя бы малюсенький кусочек медовика. А?

Я сделала умильное лицо, но на нее это не действовало. Я знала, что Алла обладает железной силой воли, поэтому не удивилась, увидев, как она быстро закрыла коробку с тортом и убрала ее в холодильник.

– Если бы я так распустила себя, – строго проговорила она и одернула шелковый топ, – то уже давно перестала бы уважать себя и как женщину и как личность!

«Ну вот, сейчас нотации начнет читать!» – с тоской подумала я и опустила глаза.

Бабушка бывала иногда нудной в своем стремлении перевоспитать меня.

– Давай, я тебе шмо… новые вещи покажу! – предложила я и улыбнулась.

– Хорошо! – подобрела она.

Но когда мы вошли в гостиную и я начала доставать из пакета футболку, раздался весьма характерный звук вызова аськи. Я вздрогнула и глянула в угол комнаты. На столе находился открытый ноутбук. Алла уже давно научилась пользоваться компьютером, лично у меня это вызывало восхищение.

– Ой, я совсем забыла, что включила его, когда мы пришли, – быстро сказала она. – Извини, дорогая, это твой дедушка. Я еще утром с ним переписывалась.

Я положила пакет и подошла к столу. Алла ловко набирала текст и чему-то посмеивалась. Она отправила сообщение и повернулась ко мне.

– Дедушка Федя, – констатировала я. – Привет ему от меня передай.

– Уже, – засмеялась она. – Он недавно купил дом на Северном Кипре, вот в гости приглашает.

– Испании ему мало! – пробормотала я. – Что, поедешь?

– Пока думаю, – после паузы ответила Алла. – Мы почти пять лет не виделись, а я явно не молодею…

– Удивляюсь тебе. Вы же сто лет как в разводе! – заметила я.

– И что? – спросила она и приподняла брови. – Ты же знаешь, со всеми своими бывшими мужьями я осталась в прекрасных отношениях и в любой момент могу к ним обратиться, если возникнет какая нужда. Они для меня все равно родные люди! А к Федору вообще особое отношение, все-таки у нас общий сын.

– И внучка! – с гордостью проговорила я.

– Ну, конечно, детонька! – ласково ответила Алла и поцеловала меня в щеку.

В этот момент пришло сообщение. Я склонилась к монитору.

«Девочки мои, приезжайте вместе! О деньгах не беспокойтесь, я все оплачу. Дом просто чудо! И море в 300-х метрах. Сейчас отличное время, солнце уже не так жарит, как в июле», – прочитала я. Смайлик «поцелуй» стоял в конце и повторялся трижды.

– Во дедуля жжет! – рассмеялась я. – Дом на Кипре!

– Слушай, а это идея! – сказала Алла. – Давай-ка мы тебя отправим. Ты пока не учишься и не работаешь. Уж недельку-то можешь там пожить. И Федор в восторге будет!

– Я?! Ты хочешь, чтобы я туда поехала? Сейчас?!

У меня даже дыхание перехватило.

– А когда еще? – с улыбкой заметила Алла. – Сейчас самое время! Что я ему отвечаю?

И она вопросительно на меня посмотрела. Я поняла, что моя бабушка не шутит, и испугалась. Хотя наряду с испугом возникла какая-то мстительная радость. Я представила вытянувшиеся физиономии Марты и ее гламурных подружек, когда они узнают, что я «просто так, чисто отдохнуть» слетала на Кипр.

– А может, деда просто шутит? – предположила я.

– Шутит?! – расхохоталась Алла. – Что ты, детка! Он всегда отличался серьезностью и по правде говоря, казался мне чересчур педантичным. Ты его плохо помнишь?

– Последний раз встретились, когда мне лет семь было, – ответила я. – Он приехал из своей Испании только ради того, чтобы увидеть, как его единственная внучка пойдет в первый класс. Ты же была там!

– Господи, как летит время! – вздохнула Алла. – Вижу, ты решить не можешь, – добавила она, – поэтому сделаю тебе приятное: приму важное решение вместо тебя.

И она быстро начала печатать. Я с замиранием читала ее сообщение.

«Федя, твое предложение заманчиво. Но я вряд ли смогу им воспользоваться, а вот Катя готова выехать хоть сейчас. Так что позаботься о билетах для нее в оба конца».

Алла поставила смайлик «поцелуй» и отправила сообщение.

– Но…, – нервно начала я, – а как же… что родители скажут? Да они меня в жизни не отпустят!

– Не суетись! – отмахнулась она. – Паспорт у тебя имеется. Скажи спасибо, что прошлой осенью я тебя в Египет вывезла и заграничный сделала! Визу, насколько я помню, на Кипр не нужно, а деньги Феденька даст. Он мужчина щедрый! И всегда таким был. Отдохнешь, загоришь, похудеешь, так как плавать много будешь, но главное, переосмыслишь свою жизнь. В этом я не сомневаюсь. Иногда необходимо все резко менять, в этом случае сразу мозги на место становятся. А то ты, вижу, совсем погрязла в своих мелких проблемах, которые кажутся тебе отчего-то вселенского масштаба. А с родителями я сама поговорю! А вообще, Катерина, тебе не пора? Ты же на какую-то вечеринку собиралась.

Я глянула в угол монитора на часы и вскрикнула. Ираклий говорил, что выступление начнется в восемь, то есть через сорок минут! Я бросилась в ванную. Косметичка у меня всегда с собой, так что поправить грим не представляло никакой сложности. Высоко начесав волосы и вылив на них чуть ли не полфлакона лака, я побежала в комнату, где оставила пакет. Алла сидела в кресле и с улыбкой за мной наблюдала. Я быстро натянула новую футболку, капри и засунула ноги в босоножки. Именно они вызвали пристальный интерес Аллы.

– Что я вижу? – весело заметила она. – Ты купила обувь на каблуках? Да еще и на таких высоких! Это прогресс! Сама видишь, насколько ты выглядишь стройнее. Недаром говорится: встала на каблуки – минус пять килограмм. И живот втяни, а то футболка немного тебе мала.

Я тут же выпрямила спину, старательно втягивая живот.

– Так и держи осанку! – одобрила Алла.

– У тебя сигареток нет? – просительно заговорила я. – А то…

– Катерина! – строго начала она.

– Но ты ведь всю жизнь покуриваешь, – ответила я. – И ничего! Вон как прекрасно выглядишь! А мне сигареты помогают не поправляться еще больше.

– Бог мой! Как я устала говорить одно и то же! – раздраженно заметила Алла. – Ты просто невменяемая! И совершенно отсталая девушка.

– Это почему? – обиделась я и направилась в коридор.

– Потому что курение уже давно не в моде! – ответила Алла, идя за мной. – Это в начале прошлого века субтильные бледные барышни с мечтой в затуманенном взоре весьма изысканно смотрелись с сигареткой между тонкими изящными пальчиками. Это было стильно и вызывало восхищение у противоположного пола. А сейчас что? Грубые вульгарные на вид девахи, раскрашенные как клоуны, стоят компаниями, курят, матерятся, пьют пиво и сплевывают прямо на асфальт. И где тут стиль и загадочность? Увы, но и ты выглядишь с сигаретой так же вульгарно! Это я тебе сейчас об эстетической стороне вопроса. А ведь есть еще и медицинская. Нынешние сигареты – это ужас что такое!

– И при чем тут мода? – хмуро заметила я, оглядывая себя в зеркало и поправляя помаду.

– Катя! Усвой уже, что наступает эра так называемой девушки-фитнес! В Интернете только об этом и читаю. И долгие годы в моде будет подтянутая спортивная жизнерадостная девушка без вредных привычек.

– Значит, эта истеричка и анорексичка Марта, к тому же курящая и любящая мартини, уже не в моде! – сделала я вывод и заулыбалась.

Алла тоже улыбнулась и молча пожала плечами. Правда, в ее глазах ясно читалась жалость. Еще бы! По сравнению с той же Мартой я была ископаемым, ни о каком модном виде и речи не могло быть с такой-то расплывшейся фигурой и нечистой кожей.

– Ты вернешься сюда? – уточнила Алла, когда я закончила поправлять макияж и направилась к двери.

– А можно? – расплылась я в улыбке.

Уж очень не хотелось идти домой и выслушивать нотации матери.

– Почему бы и нет? – засмеялась она и звонко чмокнула меня в щеку. – И веди себя прилично. Уж очень ты бываешь резкой. А молодым людям это совсем не нравится, уверяю!

– К сожалению, я сама им не очень-то нравлюсь! – ответила я и вышла за дверь.

Когда оказалась на улице, то сразу приняла замкнутый высокомерный вид, к которому уже настолько привыкла, что воспринимала его как защитную маску. Босоножки оказались не совсем удобными, к тому же у меня нет опыта ходить на высоких каблуках, поэтому я шла не так быстро, как обычно. И еще была сосредоточена на том, чтобы втягивать живот, я помнила, что футболка мне маловата и отлично обрисовывает мои жиры. Видимо, поэтому я не сразу заметила Анечку. А она караулила меня за углом дома. Я буквально натолкнулась на нее. Анечка стояла передо мной с таким несчастными видом, что жалость охватила меня. Все-таки невозможно мгновенно вычеркнуть из жизни то, что длилось годами. А ведь мы дружили с седьмого класса и были «не разлей вода».

– Можно я тоже пойду в клуб? – тихо спросила она.

Ее распахнутые светлые глаза эльфа чуть повлажнели, словно вот-вот хлынут слезы.

И я собрала волю в кулак. Помогло презрение, пришедшее на смену жалости.

– Я вас не знаю, – грубо ответила я, оттолкнула ее и быстро пошла прочь.

– Катя! – раздалось вслед.

Я остановилась и резко обернулась. Щуплая фигурка моей бывшей подруги выглядела жалко. Анечка побледнела, слезы все-таки потекли, она буквально дрожала. Но я не могла простить, не могла. Все в моей душе окаменело. Я не видела смысла продолжать общение. Наши пути разошлись в разные стороны.

– Ты будто умерла для меня! – четко проговорила я. – Убирайся! Уезжай в свой Питер и больше никогда не попадайся мне на пути!

Анечка так сильно вздрогнула, словно я дала ей пощечину. Она опустила голову, отвернулась и пошла в противоположную сторону. Я глубоко вздохнула, преодолевая боль в сердце, выпрямила спину и направилась в сторону клуба.

Когда я подошла к главному входу, то сразу увидела Марту в компании подружек. Она была во всеоружии своей красоты. Золотистые волосы уложены в пышную высокую прическу, от этого ее лицо выглядело еще тоньше, густые перламутровые тени подчеркивали цвет глаз, губы казались пухлыми от жирного розового блеска. Серебристое платье плотно обтягивало ее изящную фигуру. На мой взгляд, оно было коротким до неприличия. Босоножки на высоченной платформе делали ее тонкие ноги немыслимо длинными. Я глотнула, в горле от волнения пересохло, и решительно двинулась к двери. Марта перестала разговаривать, повернулась ко мне и присвистнула.

– Девушки! – визгливо возвестила она. – Кто к нам пришел! Мисс «жировая бомба нашего города». И как она вырядилась! Жесть! Впервые вижу нашу толстуху на каблуках. Да это любовь. Ираклий будет сражен наповал.

Она повернулась к подругам, и они громко расхохотались. Я сжала губы, решив делать вид, что ничего не вижу, ничего не слышу.

– А растянутая на груди роза? – не унималась Марта. – Это как призыв! Она такая огромная, издалека бросается в глаза. На большой белой туче по имени Катя…

– Заткнись! – не выдержала я. – Не то хуже будет!

– Ой, как страшно! – окончательно развеселилась Марта. – И что же будет?

Ее глаза смотрели насмешливо, но я видела, что в глубине появился страх. Марта даже сделала шаг назад, ближе к своим подругам.

– Волосенки твои налаченные выдеру, – тихо ответила я.

В этот момент раздались восторженные вскрики, визг и возгласы. Я резко обернулась. К клубу подкатила машина, из нее выбрался Ираклий и быстро двинулся к главному входу. Концерт вот-вот должен был начаться, он явно опаздывал.

– Милый! – кинулась к нему Марта, расталкивая визжащих поклонниц.

Ираклий замедлил шаг и глянул на нее с недоумением.

– Привет! – торопливо начал он. – Извини, но…

– А меня тут обижают! – капризно проговорила она и схватила его за локоть.

– Кто?! – изумился он, оглядываясь.

– Эта жирная жаба! – Марта указала на меня пальцем и прижалась к опешившему Ираклию.

Поклонницы замолчали и сгруппировались вокруг нас. От нахлынувшего гнева я на миг потеряла дар речи. Но Ираклий и не думал попадаться в ловушку, расставленную Мартой.

– Девушки, разбирайтесь сами, а меня ждут! – сухо произнес он, глянул мне в глаза, затем перевел взгляд на Марту. Она тут же приняла невинный вид и захлопала ресницами.

– Но, милый…, – начала она дрожащим голоском.

Ираклий мягко высвободился из ее цепких пальцев, опустил голову и ринулся к двери.

– Что, съела? – не выдержала я. – Да ему на тебя наплевать! Все знают, что его сердце свободно, Ираклий после расставания с последней девушкой вот уже три месяца ни с кем не встречается, так что не надо трубить на всех углах, что вы с ним пара! Ты выглядишь смешно, моль белобрысая!

– Ну я тебе сейчас покажу, дрянь! – завизжала Марта и неожиданно бросилась на меня.

Я была на высоких каблуках, по этой причине чувствовала себя весьма неустойчиво и не сразу отреагировала. Марта пребольно вцепилась мне в волосы и начала дергать их. Она продолжала визжать и буквально меня оглушила. Но через мгновение я пришла в себя и отвесила ей оплеуху. Ее хватка ослабела, она дернулась всем телом. И я снова врезала ей что есть силы. Марта отлетела и упала бы, если бы не девушки, которые подхватили ее. Я уже была вне себя от гнева и хотела отлупить ее так, чтобы она пару дней встать не могла. Особенно меня привлекала перспектива исцарапать ее красивое личико. Поэтому я ринулась к ней и вцепилась в растрепанные пряди, притягивая ее к себе. Но тут чьи-то сильные руки подхватили меня и потащили прочь. Я начала дергаться, но увидела, что и Марту схватил охранник.

– Сейчас обеих в участок отправим! – угрожающе заявил тот, что тащил меня. – Посидите ночку в обезьяннике, поумнеете, скандалистки!

– Нет, не надо, господин охранник! – заныла притихшая и обмякшая всем телом Марта. – Мы больше не будем!

Увидев, какую она скорчила гримасу, я не выдержала и зло засмеялась. Охранник выпустил меня. Я постаралась взять себя в руки, одернула футболку и выпрямилась. Поправив растрепанные волосы, громко проговорила, глядя в глаза охраннику:

– Отпустите меня, пожалуйста! Я еще несовершеннолетняя.

– Да ладно! – не поверил он. – Тебе лет двадцать, как минимум!

– Нет, нет, – закричала Марта, – нам всего по семнадцать. Мы только школу окончили.

Охранники переглянулись.

– Ладно, черт с вами! – наконец решил один из них. – Идите отсюда. И учтите, мы вас запомнили и в наш клуб дорога закрыта обеим!

– Но как же…, – заныла Марта.

Но они и слушать не стали, отвернулись и направились к двери. Зрители моментально потеряли интерес к происходящему, и к нам в том числе, и устремились в клуб. Подруги Марты, к моему большому удовольствию, что-то промямлили, по типу «рады бы поддержать, но так давно мечтали о концерте», развернулись и ушли в клуб. Марта стояла в полной растерянности. На ее лице было написано изумление, презрение и обида.

– Все из-за тебя, идиотка! – бросила она, развернулась и пошла к дороге.

Я видела, что она остановила такси. По правде говоря, мой внешний вид был настолько плачевен, что и мне захотелось уехать отсюда как можно скорее. Но я не хотела так быстро сдаваться. Все-таки я пришла на концерт группы Ираклия и была намерена получить удовольствие от созерцания кумира, несмотря ни на что.

Он был для меня светом в окошке. После того случая на новогодней вечеринке я ненавидела всех мужчин и никак не могла избавиться от этого. И часто думала, что причина отсутствия романов в моей жизни происходит именно из-за этой разъедающей меня изнутри ненависти, а вовсе не из-за моей внешности и лишнего веса. Парни подсознательно чувствовали, как я на самом деле к ним отношусь, и обходили меня стороной. Почти все мои ровесницы крутили романы и даже поменяли по несколько парней, все жили полноценной девичьей жизнью, одна я ходила как зачумленная. Но ненависть и отвращение к мужскому полу засели во мне, я постоянно носила их как камень в душе, это мешало, раздражало и угнетало. И только Ираклий не вызывал у меня таких негативных эмоций. Но, по правде говоря, он был для меня наподобие принца из волшебных сказок, а не парнем из крови и плоти. Да, я мечтала о нем по ночам, представляла, как он обнимает и целует меня, как мы гуляем по вечернему парку, взявшись за руки и идя на закат, как он шепчет мне нежные словечки на ухо.… Но было странно, что всегда такие картины представали перед моим внутренним взором, словно нарисованные. И мы существовали в них как мультяшные герои. Однако меня это не напрягало, и я продолжала мечтать о моем нарисованном принце, лелея в душе нежность к нему. В огромном и черном комке ненависти, постоянно давящем меня изнутри, робкое светлое и трепетное чувство к Ираклию прорастало словно розовый нежный бутон. И я надеялась, что он превратится в яркий цветок, который излечит мою душу. Но наши отношения не развивались, на самом деле они просто отсутствовали, бутон так и не расцветал. Ираклий понятия не имел, как я к нему отношусь и воспринимал меня как обычную девушку из его школы, каких много. Я понимала, что являюсь для него «частью толпы поклонниц», но меня такое положение дел даже устраивало. Я знала, что у нас не может быть романтических отношений, Ираклий никогда не обратит на меня внимания, как на потенциальную девушку. И я не делала попыток открыть кумиру свое сердце. Я боялась боли отказа, насмешек, непонимания, поэтому предпочитала оставаться в мечтах, где мы гуляли по вечернему парку как нарисованные принц и принцесса.