Текст книги "Небесное чудовище"

Эпизод 9
Для богов наша жизнь – просто партия в вэйци…

– Двух котов, значит. – Фэн Лэйшэн приходит в себя, словно после быстрого бега – хватается за грудь и выставляет вперед руку. – Хорошо… Очень хорошо… Я почти спокоен. У меня только один вопрос: а спать они тоже будут с тобой?

– Ну разумеется, – отзывается Хушэнь, продолжая лопать нашу еду. – Где же еще?

Маогуй обижен, поэтому поддерживает его лишь молчаливым и мстительным взглядом.

– Немыслимо! – шипит Фэн Лэйшэн. – То есть со мной ты спать отказываешься, а с ними… с этими чудовищами… – Он задыхается от возмущения, тонкий палец, указывающий на жующего Хушэня, дрожит.

– Между вами есть одна малюсенькая разница. – Показываю на пальцах. – Никто из них не пытался убить меня или оскорбить. Я доверяю им, а тебе – нет. И еще кое-что: я сама чудовище, жуткая тварь, а ты – охотник на таких, как я, – злюсь я.

Не знаю, каким образом Фэн Лэйшэну удается взять себя в руки, но отвечает он мне уже спокойно, даже с легкой грустью:

– Вот, значит, как. – Следует тяжелый и какой-то даже обреченный вздох, а потом горькая усмешка кривит красивые губы. – Им доверяешь, а мне – нет?

Пожимаю плечами, хмыкаю и пытаюсь отойти от него, но Фэн Лэйшэн удерживает мою руку, прижимая к своей груди.

– Что я должен сделать, чтобы стало наоборот? – спрашивает, заглядывая в мое лицо. И на краткий миг в его глазах мелькает такая боль, что даже у меня заходится сердце. Но он тут же прячет эмоции, опуская длинные ресницы.

Уж не знаю, кто тянет меня за язык, но я отвечаю, отворачиваясь в сторону:

– Не знаю. Может быть, самому умереть за меня?

Сердце под моими пальцами обреченно ухает, и Фэн Лэйшэн произносит:

– Хорошо.

Вскинув на него взгляд, я ловлю отчаянную решимость.

Нет-нет-нет, смерти я ему точно не желаю! Зачем же он так?

Лэйшэн отпускает мою ладонь, нежно пожав ее перед этим, легко кланяется и говорит:

– Желаю приятно провести время. Я уже наелся, и у меня дела. Продолжайте без меня. Повозка будет ждать внизу, потом тебя… вас… всех… отвезут в мое поместье.

Разворачивается и уходит.

– Он безнадежен, – говорит Хушэнь и смотрит вслед Фэн Лэйшэну с непонятным мне сочувствием.

– Мерзкий! – не соглашается с ним Маогуй. – Как мне теперь ходить в туалет? – Он тянет себя за штанину. Сейчас на нем темная рубашка с косым воротником и короткие черные шаровары. Завершают наряд холщовые туфли. В сочетании с лысиной, большими острыми ушами и громадными, в пол-лица, светло-зелеными глазами выглядит он даже мило. Этакий юный послушник какого-нибудь далекого монастыря. Только вертикальные зрачки все портят.

– Если наелись – идемте, – говорю я и киваю на дверь. Хушэня даже беру за руку и тяну за собой.

– Эй, постой, хозяйка! – кричит Тигриный Бог и старается влить в себя побольше вина из нефритового кувшинчика. – Я еще не все попробовал!

– Ничего, – злорадно произношу, так как все еще злюсь за сорванный завтрак, – будут обед и ужин. Наешься!

– Точно будут? – интересуется Хушэнь.

– Обязательно, – обещаю я, хотя сама не уверена даже в следующей минуте, – но пока что надо тебя приодеть.

Рыжая бровь ехидно изгибается:

– А чем моя одежда плоха?

Тигриный Бог поднимается во весь свой немалый рост – он, конечно, ниже Лэйшэна и Пепла, но тоже весьма внушительный – и разводит руки в стороны, из-за чего его и без того куцая одежда ползет вверх.

Я краснею, отворачиваюсь и закрываю глаза рукой.

– Извращенец! – кричу. – Сам же понимаешь чем!

– Конечно, хозяйка. – Он касается моего плеча, наклоняется и трется щекой, будто ластится. – Только если моя одежда так неприлична, ты правда хочешь, чтобы я в таком виде спустился вниз?

Меня обдает жаркой волной стыда.

– Нет-нет-нет! – Зажмуриваюсь. – Быстро в браслет! Выпущу, когда зайдем в лавку.

– Мурф, – раздается около уха, горячий язык проходится по щеке, и золотистый дымок исчезает в амулете.

Теперь можно выдохнуть более-менее спокойно и все как следует обдумать. В первую очередь – одеть Хушэня, не хочу, чтобы он и впредь появлялся передо мной в том, в чем обычно появляется.

– Маогуй, а тебе лучше… – Не договариваю, потому что он и сам, задрав нос, превращается.

Я вовремя прикрываю рот рукой, иначе бы рассмеялась громко и неприлично. Шерсти у Маогуя не прибавилось, зря он боялся, зато теперь на нем красуется маленький костюмчик монаха. Кот оглядывает себя и… теряет сознание. Мне только на руку – подхватываю его и выхожу к служанкам.

Янь Мин прямо-таки попрыгивает на месте от любопытства. Ныряя за мной, она тут же тараторит:

– Госпожа, госпожа, дознаватель Фэн ушел так рано… Из комнаты, где вы кушали, доносился такой грохот! Дознаватель очень нетерпелив. – Девушка густо краснеет от своих предположений, но, не получив от меня нужного ответа, продолжает: – Это неудивительно, он ведь так долго искал вас!

– Искал меня? Так он сказал… – Становится интересно, что Фэн Лэйшэн наплел обо мне слугам.

– Дознаватель Фэн сказал, что много лет назад потерял свою любимую жену. Что вы были серьезно ранены и даже отравлены, из-за чего потеряли память и не могли сами вернуться к нему. Это так трогательно! В наше время настоящая любовь так редка.

Дядюшка Жу учил меня: если хочешь убедительно лгать, то положи четыре доли правды и одну долю лжи. Фэн Лэйшэн даже не солгал – он просто не рассказал всей правды. Оттого-то со стороны его поступок и впрямь выглядит как верх благородства и заботливости. И еще сильнее запутывает меня. Впрочем, не время болтать со служанкой о муже. Есть дела первостепенной важности.

– Мин-эр, – осторожно касаюсь ее руки, – ты говоришь, что выросла здесь. А вот я – не местная. Подскажи, есть ли в деревне Бамбукового Ветра лавка, в которой продают мужскую одежду?

– Конечно-конечно. – Она кивает головой. – Лучшее мужское платье продают у господина Мо. Янь Мин отведет вас.

Она выбирается наружу и рассказывает вознице, куда ехать. А я задумываюсь: когда в деревеньке появилась лавка, торгующая подобной одеждой? Что вообще творится вокруг? Очень хочется вернуться домой и позадавать вопросы дядюшке Жу, потому что Фэн Лэйшэн вряд ли ответит хоть на один.

Через пару минут мы останавливаемся возле роскошной лавки, название которой гласит: «Лучшие наряды для мужчин от мастерской Мо».

– Идем, – командую я, поглаживая пришедшего в себя и крайне обиженного Маогуя по холке.

Янь Мин семенит за мной.

– Вы хотите купить подарок для дознавателя Фэна? Дознаватель такой красивый! Ему подойдет любая одежда!

Наверное, бедняжка полагает, что хвалить мужа перед женой – зарабатывать себе привилегии. Возможно, это работает в семьях, где между мужем и женой хорошие отношения. Но меня столь назойливое упоминание достоинств Фэн Лэйшэна только раздражает. Оттого и отвечаю резче, чем планировала:

– Нет, я собираюсь купить одежду одному своему другу.

Янь Мин осекается на полуслове и скисает.

Едва мы переступаем порог лавки, начинается суета. Прибегает даже сам господин Мо – солидный мужчина в годах с жидкой бородкой. Он одет в шелк и атлас, будто не провинциальный торговец, а столичный чиновник высшего ранга.

– Госпожа Жу, – он подобострастно сгибается в поклоне, – этот торговец благодарен, что вы почтили его скромную лавку своим присутствием. Он будет рад помочь вам.

Я растеряна. Во-первых, обращение. Ну да, Фэн Лэйшэн вынужден был представить меня своей женой. Но все же! Во-вторых, внимание и раболепие непривычны мне. А в-третьих, я никогда не слышала о господине Мо в деревне Бамбукового Ветра.

Косо улыбаюсь и говорю:

– Мне нужна одежда для моего друга.

«Вылезай, Хушэнь».

«Ты уверена, хозяйка?»

«А у нас есть выбор?»

«Мырпф…»

В золотом дыму и искорках Хушэнь предстает во всем своем великолепии. Янь Мин ахает и закрывает заалевшее личико ладошками. Но, как замечаю, оставляет щелочку между пальцами и подглядывает. А мой прислужник, красуясь, машет рыжей шевелюрой – волосы у него почти до колен – и упирает руки в бока.

Господин Мо и его служащие теряют дар речи и хлопают глазами. Смертные всегда тушуются, соприкасаясь с магией.

– Мой друг – иноземный маг. – Должна же я как-то объяснить его странную внешность. Это чудовища не задумываются о цвете глаз и волос, а вот смертные – очень. – Он не так давно в нашей стране. Покажите ему наше гостеприимство и подберите несколько комплектов одежды.

– Да-да, – начинает суетиться господин Мо, – сюда, господин… Здесь лучшие образцы. – Кланяется и бегает вокруг. – Как этому торговцу величать досточтимого господина?

– Зовите меня Хушэнь. Так привычнее вашему слуху, – подыгрывает Тигриный Бог моей легенде об иноземце и подмигивает раскрасневшейся Янь Мин.

Кажется, бедняжка сражена и влюблена.

Хушэня уводят за ширмы, а следом туда забегают несколько слуг с комплектами одежды. Когда он наконец является нашему взору, то восхищенный вздох вырывается не только у Янь Мин, но и у парочки молоденьких посыльных, что топчутся у двери.

Сотрудники господина Мо хорошо постарались: алый шелк с рисунком, тонкая бордовая кожа, рубины в серебре. В таком наряде становится понятно – Хушэнь действительно бог. Просто ослепительно красив. Он поигрывает веером, улыбается и говорит с нарочитой вежливостью и скрытой издевкой:

– Ну что, теперь вы довольны, госпожа Жу?

– Н-неплохо, – бормочу я.

Не то чтобы он меня волнует, но игнорировать его внешность и притягательность я тоже не могу.

Господин Мо предлагает Хушэню подобрать украшения, и тот не сдерживает себя. А я со злорадным удовольствием записываю все на Фэн Лэйшэна. Представляю, какими станут его глаза, когда принесут счета из магазинов.

Решаю еще потратиться и пройтись по окрестным лавкам. Маогуй по-прежнему лежит на моих руках и, чувствую, полностью поддерживает идею о тратах.

Мы идем вдоль улочки, заглядывая то в одно, то в другое заведение. Наша процессия, безусловно, привлекает к себе внимание, особенно Хушэнь в своих алых одеждах. Так и за жениха принять могут! Да и девушка с одетым котом на руках тоже нечастое зрелище. Янь Мин и Хушэнь идут чуть позади, и я слышу, как служанка без умолку рассказывает обо всем подряд, а Тигриный Бог лениво флиртует с ней.

Мне жалко девочку – она же для такого хищника на один зуб. Он сожрет ее сердце и закончит душой. Но Янь Мин сама преподнесет ему их на открытых ладонях, хотя опыт получит незабываемый: когда еще с ней пофлиртует бог? Пусть он и чудовище.

Задумавшись, я не сразу замечаю, как мне под ноги кидается некто.

– Сестренка, сестренка, спаси меня! – доносится снизу.

Опускаю взгляд и вижу ребенка лет семи или чуть больше, обнимающего мои колени. Малыш бел, будто ему на голову высыпали целый мешок муки – она покрывает даже его брови и ресницы. А глазенки – любопытные – алее всполохов зари.

– Сестренка, – канючит малыш, – они меня обзывают!

Он указывает пальчиком в сторону разновозрастной толпы детишек. Малышня притихла и смотрит на нас с любопытством.

За моей спиной раздается полурык-полувздох и плотоядное замечание:

– А я-то думаю, чего зайчатиной запахло? А это малыш Юэ Ту[10]10
  Юэ Ту – Лунный Заяц. Живет на Луне под растущим там деревом, круглый год толчет в ступе снадобье бессмертия. Считается лучшим врачевателем.


[Закрыть] сам идет в мои лапы!

Я оборачиваюсь и вижу, как изменилось красивое лицо Хушэня. Теперь передо мной настоящий хищник! Чувствую, как Янь Мин, которая еще мгновение назад щебетала, что пташка в погожий день, бледнеет и закрывает рот ладошками, боясь закричать.

А маленький Лунный Зайчонок изо всех сил жмется ко мне и дрожит. Внезапно Маогуй спрыгивает с моих рук, обращаясь в полете. И, касаясь земли, замирает в боевой стойке.

Эти кульбиты окончательно добивают бедняжку Янь Мин, и она, тихо охнув, оседает в крепкие объятия Хушэня.

– Только тронь! – грозно рычит Маогуй.

– Жить надоело? – хмыкает Хушэнь.

– Это кому еще! – не унимается Кот.

Хушэнь лишь фыркает, подхватывает на руки Янь Мин и несет ее к повозке.

– Сестренка, сестренка, – лепечет Зайчонок, продолжая обнимать мои ноги, – ты же не позволишь тигру съесть меня?

– Конечно же, не позволю. – Улыбаюсь и ерошу нежные волосики на голове Юэ Ту. – Идем, тебя больше никто обидит.

На всякий случай показываю зарвавшейся малышне Ее, и они убегают с криками:

– Чудовище! Там чудовище!

Да, что-то в последнее время многовато чудовищ на мою голову. Их словно тянет ко мне неведомой силой.

Пока идем к повозке, размышляю, как уговорить Фэн Лэйшэна еще и на Лунного Зайца.

Ну да, прими жену, двух ее котов и одного зайку.

Малыш погоды не сделает. Не думаю, что он ест столько же, сколько Хушэнь и Маогуй. Да и пользы от него явно будет больше, ведь по легенде, сама богиня Нюйва[11]11
  Нюйва – одна из великих богинь китайского (даосского) пантеона, создательница человечества, избавительница мира от потопа, богиня сватовства и брака.


[Закрыть] сделала Юэ Ту главным небесным врачевателем. Никто лучше него не может исцелять даже редкие болезни.

Мы уже почти подходим к повозке, когда Юэ Ту дергает меня за рукав и говорит, указывая на небо:

– Сестренка, глянь, какое необычное облачко.

И вправду: облако огромное, темное, но при этом будто освещенное изнутри невероятно ярким светом. Словно само солнце спряталось в нем.

Маогуй тоже поднимает голову и тут же морщится, выплевывая:

– Небесные!

Я лишь усмехаюсь этому замечанию. Боги любят подсматривать за людьми. Жизнь смертных для них – лишь партия в вэйци или театральная постановка. Им вечно скучно в их золоченых небесных чертогах. Будь у меня сила и армия, я бы первым делом призвала к ответу этих циничных зазнаек.

С такими мыслями забираюсь в повозку, усаживаю рядом с собой Юэ Ту, позволяю Маогую в кошачьем обличье свернуться у меня на коленях и командую вознице:

– Трогай!

На том облаке и впрямь находилось двое небожителей.

Один, помоложе, в светлых одеждах, сказал:

– Сами видите, Владыка, чудовища стекаются к Ней. А все потому, что Печать слабеет.

Тот, что постарше, лишь грустно вздохнул. Он стоял, заведя руки за спину и стиснув пальцы в замок.

– Он уже там?

– Да, Владыка, – ответил молодой.

– Думаю, он пока что сможет сдержать Ее.

– Ваша светлость, – залепетал молодой, – значит, вы не станете вмешиваться?

– Пока нет.

– Но, Владыка… – забормотал юноша, – а если все будет, как в прошлый раз?

– Ты сомневаешься во мне? – хмыкнув, произнес старший.

– Я… я бы не посмел. – Юноша сложил руки в замок и вытянул перед собой, поклонившись.

– Вот и не надо сеять панику раньше времени, – строго приказал тот, кого молодой небожитель называл Владыкой. А потом резко отвернулся, и ветер взметнул его пепельные пряди.

Эпизод 10
Разве женщина может быть святой?

Как ни странно, мой благоверный не возражает против того, чтобы Юэ Ту жил с нами. Более того, увидев его, почтительно кланяется со словами:

– Фэн Лэйшэн из клана Скрытых Клинков приветствует Божественного Врачевателя. Прошу вас, позаботьтесь о моей семье.

Лунный Заяц же опускается на колени и выражает свое почтение:

– Юэ Ту счастлив видеть ваш…

Но договорить ему Фэн Лэйшэн не позволяет.

– Поднимитесь, мастер Юэ Ту. Не нужно формальностей.

– Но… как же, – лепечет Зайчонок, – вы же…

Он оглядывается на меня, ища поддержки, но я и сама не понимаю, что происходит, поэтому только пожимаю плечами.

А мой муж улыбается.

– Фэн Лэйшэн всего лишь сирота, приемный сын главы клана Скрытых Клинков, он не заслуживает таких почестей. – Лэйшэн прикладывает скрещенные руки к груди и кланяется вновь, учтиво опуская глаза.

Лунный Заяц кланяется в ответ.

– Юэ Ту всего лишь заяц, что живет на Луне благодаря доброте матушки Нюйва. Юэ Ту смиренно просит господина Фэна позаботиться о нем.

На том эти два заговорщика и расходятся.

Осмотрев покои, которые мне отвели в поместье мужа, я выстраиваю перед собой троих прислужников и приступаю к расспросам.

– Юэ Ту, начнем с тебя. – Я прямо-таки грозный дознаватель, хотя мне совсем не хочется третировать милого мальчишку. – Кто такой Фэн Лэйшэн на самом деле? Почему ты так почтительно приветствовал его?

Лунный Заяц мнется.

– Сестренка, – тянет он, комкая края своего бело-красного ханьфу, – Юэ Ту просто глупый. Он принял господина Фэна за…

Хушэнь швыряет в него заклинанием прежде, чем я успеваю среагировать. Теперь Заяц лишь открывает рот, но оттуда не вырывается ни слова.

– Ты слишком нетерпелива, хозяйка, – выговаривает мне Тигриный Бог таким тоном, будто это я – его дух-прислужник. – Я ведь говорил тебе: совсем скоро ты все узнаешь сама. Зачем же создаешь проблемы другим? Это не наша тайна, и если мы ее разгласим, нас сурово накажут.

Маогуй активно кивает и зачем-то прикрывает собой Юэ Ту, будто я могу тому угрожать.

– Ты, могучий и дерзкий Тигриный Бог, боишься наказания? – усмехаюсь я.

Хушэнь ласково щелкает меня по лбу.

– Дуреха, я боюсь не наказания, а того, кто будет наказывать. Поверь, бояться того, кто сильнее и обладает большей властью, разумно. Это продлевает жизнь. А я не хочу, чтобы моя оборвалась в самом расцвете. – И поводит головой, встряхивая длинными волосами, собранными в высокую прическу.

Я усаживаюсь на кровать.

– Ну и ладно, – фыркаю. – Я – ваша хозяйка и тоже накажу вас за неуважение. – Задумываюсь, выбирая наказание построже. – С этого дня вы все спите на подстилке у двери. И питаетесь только тем, что останется с моего стола. Вот.

К моему удивлению, все трое дружно опускаются на колени и заявляют:

– Мы принимаем наказание.

Затем поднимаются и, хихикая, пятятся к двери. Напоследок обмениваются взглядами, и Хушэнь провозглашает:

– Братцы, идемте напьемся! Пить она нам не запретила!

– Эй, ребенка оставьте! – кричу я, когда понимаю, что они берут с собой и Юэ Ту.

– Кто тут ребенок? – возмущается Лунный Заяц, и я вижу, как за его спиной вырастает огромная темная тень. Воздух в комнате густеет. – Да ты еще не родилась, глупышка, когда я уже готовил эликсиры в Лунном Дворце! – И, оборачиваясь к Хушэню и Маогую, звонко восклицает: – Напьемся!

– Бывай и не скучай. – Тигриный Бог машет мне рукой, и все трое, обнявшись и приплясывая, делают еще пару шагов к двери и… растворяются. Исчезают. Испаряются. Немыслимо!

Я вскакиваю и кидаюсь к тому месту, где еще недавно кривлялась эта троица. Но мне остается лишь хватать воздух – так быстро они скрываются.

– Ну зверюги! Ну попляшете вы у меня! – Я не просто зла, я в бешенстве, и Она внутри тоже рвется проучить хвостатых мерзавцев. – Да как они посмели? Я их хозяйка! Я была так добра к ним: накормила, одела, защитила. А они!.. Неблагодарные животные!

Раздается вежливый стук в дверь, я даю разрешение войти, и в комнату вплывает Янь Мин с подносом, на котором исходит паром небольшая фарфоровая кастрюлька.

– Госпожа, – как всегда сладким голоском буквально пропевает она, – дознаватель Фэн сказал, что за завтраком вы почти ничего не ели. Он велел отнести вам этот тонизирующий суп. Попробуйте, пока горячий.

Она ставит еду на низенький столик у окна.

Я присаживаюсь к нему, открываю кастрюльку и вдыхаю аромат.

– Как пахнет!

Служанка буквально сияет.

– Янь Мин сама приготовила этот суп для госпожи. По тому рецепту, который ей лично дал дознаватель Фэн.

Ах, сам Фэн Лэйшэн! Быстро же благоверный забыл наш разговор о доверии. Усмехаюсь, помешивая суп фарфоровой ложечкой. Хотя что он может мне сделать? Отравить обычной пищей не получится – Она не даст яду нанести мне вред. Тогда в наше брачное вино Лэйшэн добавил особый порошок – его следы потом обнаружил дядюшка Жу, – то средство было способно поразить чудовище. Пусть я пока и не полностью доверяю муженьку, уверена, что разбираться со мной чужими руками он бы точно не стал. Не в его стиле.

Хоть я и отпустила ту ситуацию, но Лэйшэна не простила. И мне неприятно трепетное восхищение им моей старшей служанки. Нужно, чтобы Янь Мин сразу поняла, кто есть кто.

Приглашаю ее присесть рядом и произношу нарочито доверительным тоном:

– Помнишь, ты мне говорила, что дознаватель Фэн сказал тебе, что я была ранена и отравлена, из-за чего даже потеряла память?

– Да, – кивает девушка.

– А он тебе не сказал, кто именно меня ранил и отравил?

– Нет, – мотает головой и бледнеет.

– А вот я скажу! – Снова звучит резче, чем хотелось бы, ибо я зла. – Это сделал он! Лично! Своими руками!

– Нет! – округляет глаза Янь Мин. – Невозможно… Невозможно… Я не верю…

Отодвигаю угол одежд, обнажая тело, и прижимаю ладошку служанки к своей груди.

– Чувствуешь шрам?

Она испуганно кивает.

– Да-да… Шрам…

– Его оставил кинжал дознавателя Фэна. Он убил меня в нашу брачную ночь.

Янь Мин вскакивает, будто я ее обожгла, делает несколько шагов назад, путается в длинных одеждах и падает, упираясь руками в пол. Смотрит на меня снизу круглыми неверящими глазами.

– Почему? – бормочет она. – Почему он решил убить вас? В чем ваша вина?

Я горько смеюсь, а отсмеявшись, произношу:

– В том, что я родилась и живу на этом свете. – Встаю, подхожу к ней, протягиваю руку и помогаю встать. – Теперь ты понимаешь, что я не стану есть или пить что-либо, что просит сделать для меня дознаватель Фэн? Особенно если рецепт напишет он сам.

Девушка торопливо складывает приборы обратно на поднос, легко приседает, выказывая почтение, и говорит:

– Янь Мин поняла.

И спешно уходит прочь.

А я забираюсь на кровать, обхватываю колени и плачу от одиночества. Все бросили меня. Я одна в целом свете и против целого света. Мне так больно!

Лишь Она, протягивая когтистую лапу, ласково гладит меня прямо по исстрадавшейся душе…

Не замечаю, как проваливаюсь в сон.

Мне снится Небо. Нет, не чистая лазурь с белоснежными облаками, а грозные фиолетовые тучи, которые пронзают мириады молний. Я вижу себя со стороны: темные волосы спутаны, все тело в ранах, а прежде величественное одеяние залито кровью и изодрано. Рядом – двое мужчин. Один стоит на колене, тяжело опираясь на меч и кашляя кровью. Другой – прямо передо мной, и в руках его клинок, пылающий, как тысяча солнц. Я не знаю ни одного из них, но черты, осанка, фигура кажутся смутно знакомыми.

– Ненавижу тебя, – зло шепчу в лицо тому, кто стоит передо мной. – Всех вас ненавижу! Ненавижу Небесное Царство! Его дурацкие законы! Его лицемерного Императора!

– Еще слово, и я убью тебя! – грозит мне мужчина.

Смеюсь ему в лицо и кричу сквозь слезы:

– Так убей же, убей!

Он заносит надо мной свой сияющий меч, и тогда тот, второй, что еще недавно плевал кровью, вскакивает и, прикрывая меня, принимает удар на себя.

Но поздно: злость, ярость, отчаяние раскаленной лавой несутся по моим венам, они взламывают меня, и я взрываюсь, загораюсь, вспыхиваю, сметая все на своем пути.

Сражающихся мужчин тоже задевает моим огнем. И я вижу, как на волосы того, кто сжимает в руке сверкающий меч, падает пепел.

Жарко… Невыносимо… Горю!

Вскакиваю, судорожно хватая ртом воздух. Какая жара! Да что со мной?

А потом слышу музыкальный храп и сопение. С трех сторон! Со спины меня обнимает Хушэнь, под боком пристроился Юэ Ту, а в ногах, почесываясь и фыркая, лежит Маогуй. Они спят так блаженно и счастливо, что даже жалко будить.

Ах, мерзавцы! Похоже, на мое наказание вам плевать?! Недостаточно я была убедительна, верно?! Ну хорошо! Сейчас я вам устрою!

Осторожно выбираюсь из-под тяжелой руки Хушэня, перетаскиваю поближе Маогуя и укладываю его так, чтобы их лица при пробуждении оказались как раз друг напротив друга. А поперек них укладываю Зайчонка. Идеальная картина!

Теперь осталось только связать всех вместе запутывающим заклинанием. Прелестно! То-то будет весело, когда проснутся!

Сама же перебираюсь на кушетку в гостиной, заворачиваюсь в одеяло и засыпаю уже без сновидений.

В следующий раз просыпаюсь от криков:

– Слезь с меня немедленно!

– Куда лапы положил?!

– Ай, вы меня задушите!

Сладко потягиваюсь, возвращаясь в спальню.

– Ну как, – ехидно интересуюсь, – выспались?

Застаю их в весьма двусмысленной позе: Маогуй сидит верхом на Хушэне, а тот держит его за бедра. Посередине, как главное украшение, лежит, задрав попу вверх, Юэ Ту.

– А я вот хорошо поспала, насладилась сном. Теперь пора приниматься за утренние процедуры, – говорю и тянусь к колокольчику для вызова слуг.

– А-а-а!

– Нет!

– Хозяйка, развяжи нас!

– А вы будете меня слушаться и относиться с почтением? – говорю, складывая пальцы в нужное для заклинания положение.

– Будем!

– Обязательно!

– Клянемся!

Отпускаю их – я и сама не заинтересована в том, чтобы служанки застали в моей постели троих мужчин. Сплетен мне только не хватало.

– Вон отсюда! – командую. – Я собираюсь умыться и переодеться.

К счастью, зверушки больше не спорят со мной и исчезают моментально, ровно за мгновение до того, как в комнату входит Янь Мин во главе процессии служанок. Они помогают мне привести себя в порядок.

– Вы не желаете прогуляться по саду, госпожа? – интересуется Янь Мин, когда мой утренний туалет наконец завершается.

– Госпожа желает, – сообщаю я. – И завтрак накройте в беседке.

Мне и впрямь хочется развеяться и подумать на свежем воздухе. Пока мы идем в сад, решаю выяснить, что меня ждет:

– А где дознаватель Фэн? Он присоединится к трапезе?

– Дознаватель Фэн вместе со старейшинами, чиновниками и торговцами уехал встречать Святую Деву.

– Святую Деву? – переспрашиваю я.

– Да, – подтверждает служанка. – Она – Вестница самой богини Гуаньинь[12]12
  Гуаньинь – одно из главных древневосточных божеств женского рода, знаменитая богиня сострадания и милосердия. Именно она наделяет людей этими качествами, заставляя их становиться лучше, чище духовно.


[Закрыть]. Говорят, Святая так же красива и добродетельна, как и ее небесная покровительница. В каждое место, куда прибывает Святая Дева, потом снисходит счастье и благодать.

– Глупости, – хмыкает одна из юных служаночек. Кажется, ее зовут Сяо Ба. – Я слышала, что Святая везде ходит в широкополой шляпе с вуалью, а глаза ее скрыты повязкой. Разве человек, которому нечего скрывать, будет прятаться? Уверена, она – уродина!

– А я вот думаю, что она и на треть не так добродетельна, как о ней говорят, – вклинивается в наш разговор Хушэнь, появляясь из воздуха.

Не знаю почему, наверное из чистого духа противоречия, я возражаю ему:

– Ты наверняка судишь всех по себе?

Тигриный Бог хмыкает, презрительно кривит губы и говорит с неприкрытым цинизмом:

– Нет, просто она – женщина. А разве женщина может быть святой?