Текст книги "Смерть и круассаны"

Глава одиннадцатая

Утерев пот со лба, Ричард тяжело оперся на лопату. Земля поздней весной высохла и теперь плохо поддавалась, но он был решительно настроен оказать Аве Гарднер те же почести, что и прочим, обеспечить могилу и достойное прощание. Здесь, у стены дровяного сарая, уже упокоились не меньше восьми куриц, и могила каждой была отмечена камнем, чтобы избежать невольной эксгумации в случае очередной потери. Он работал со всей возможной скоростью, чтобы мадам Таблье не успела прибрать к рукам вкусную тушку Авы Гарднер. Он уже заметил, как она поглядывает на мертвую птичку, и, пусть больше не чувствовал себя хозяином в собственном доме – надеясь, что это временно, – не собирался позволить мадам Таблье съесть его дорогую Аву Гарднер.

– Ты хоронишь всех своих куриц? – с легким удивлением тут же спросила Валери, держащая на руках неизбежного Паспарту.

– Да, – резко ответил Ричард.

И на этом все закончилось, поскольку даже Валери сумела проявить чуточку такта и вернулась в дом. Ричард продолжил копать яму, а затем, сочтя ее достаточно глубокой, уложил на дно пучок соломы, бережно пристроил на него окоченевшую птичью тушку и снова закопал яму.

– Это личное, – сказал он себе, сидя на ближайшей садовой скамье. – Личное, – повторил он. – Все дело в том, – принялся рассуждать он, – что я даже не знаю, что «это». – Он уставился на холмик свежевскопанной земли, ставший могилой Авы Гарднер. – Не понимаю, старушка. Какой-то тип исчезает, возможно, не по своей воле и, возможно, не один раз, но под удар попала твоя шея. Это неправильно, так ведь? – Он замолчал. – Не стоит трогать чужих куриц, даже если вы из мафии. «Мафия, – подумал он, – очевидно, именно поэтому Валери убеждена, что тут замешана чета Риззоли; доказательств нет, но многие легко опираются вместо них на распространенные стереотипы. Однако странно, что она решила отправиться к Томпсонам в одиночку». Он гневно стиснул кулак; она тут бегает повсюду и наводит суету, а расплачиваться приходится его курицам.

– Думаю, Ава, пришло время мне вернуть контроль, – заявил он, скованно поднимаясь. – Не нужно больше позволять вертеть собой. Не могу позволить, чтобы то, что с тобой случилось, осталось безнаказанным. Нет. – Он поднял лопату как ружье. – Мужчина должен делать то, что следует.

– С кем ты разговариваешь, Ричард?

Это снова оказалась Валери, на этот раз без Паспарту, которая, к счастью, бодро двинулась в обход куриного кладбища.

Он с вызовом посмотрел на нее.

– Я разговариваю сам с собой, мадам. Это единственный способ поговорить с кем-то разумным. Смотри под ноги, пожалуйста, ты только что чуть не наступила на Кэтрин Хепбёрн.

– Ты же разговаривал с курицей, правда? – Ее, казалось, слегка встревожила подобная перспектива.

– Да. И?

– О.

– У тебя с этим проблемы?

– Нет, думаю, это довольно мило.

– О, что ж. – Он явно не знал, что сказать. – Спасибо.

– И?

– И что?

– Что сказала твоя курица?

Ричард повернулся к Валери, чтобы посмотреть, не подшучивает ли она над ним. С виду было непохоже, а он подозревал, что она не смогла бы спрятать эмоции, даже если это сарказм.

– Забавно, но она была не особо разговорчива. Трудно говорить, когда тебе ломают шею. И это я про курицу, само собой.

– Так что ты решил? – Она опустилась на скамью, и он присел рядом.

– Я решил, что мне не нравится, когда мной вертят.

– А кто тобой вертит?

– Ты.

– Неправда.

– Правда. – Она выглядела уязвленной. – Послушай, это не твоя вина, честно. Мною очень легко вертеть, вот только заплатить за это пришлось Аве Гарднер.

– Сомневаюсь, что я вообще тобой вертела.

– О, еще как, так делают все мои знакомые. – Он утомленно вздохнул. – Я всего лишь хочу жить спокойно, но так получается, что все время плетусь в хвосте чьих-то желаний. Я не виню тебя по большому счету, но за весьма короткое время я лишился постояльца, вероятно убитого, по твоему мнению – не один раз, если сказанное Томпсонами – правда. И парочка убийц-итальянцев, по твоему мнению, теперь отправляет мне типично мафиозные угрозы в виде мертвых куриц!

– Но…

– Пожалуйста, не перебивай. Дело в том, что я не припомню, чтобы когда-то подписывался на все это, и все же внезапно оказываюсь в самом, черт возьми, эпицентре. Я даже не знаю тебя; ты вполне могла бы сама убить Граншо! И бедную Аву. Или вступить в сговор с этими Риззоли.

– И зачем же мне тогда здесь оставаться, если все это – я?

– Не знаю, – едко ответил он. – У меня остались еще две курицы, может, твоя работа не окончена.

Она поднялась.

– Ты просто смешон.

– Да, знаю. Я знаю, что смешон. Все вокруг – чертов театр абсурда. У нас есть старикашка, настолько не выносящий своего брата, что хочет найти его просто для того, чтобы продолжать бесить: полицейского, который, похоже, не считает пропавших людей своей работой; загадочную итальянскую пару, попавшую в лапы двух британских извращенцев; тебя, понукающую мной, будто мы женаты; и мертвую курицу! У меня есть все основания быть смешным. Я зол, как черт, и не собираюсь больше это терпеть[44]44
  Отсылка к американскому кинофильму «Телесеть», снятому Сидни Люметом в 1976 году: едкая сатира на американское телевидение.


[Закрыть].

Он посмотрел на нее, чтобы понять, заметила ли она отсылку к фильму, но было непохоже. «Господи Боже, – подумал он, – неужели эта женщина за всю жизнь не посмотрела ни одного фильма?»

– В общем, я больше не собираюсь позволять вертеть собой. Теперь я буду делать все так, как мне нужно, ясно?

Он повернулся к ней; если он готовился к возражениям, то его ждало разочарование. Вместо этого ее лицо выражало полнейшую невинность, словно до нее не дошло ни слова из той нелепой речи, что он произнес.

– Конечно, – согласилась она, похлопав его по руке. – И что, как ты полагаешь, нам теперь делать?

«Проклятие», – подумал Ричард. Здорово объявить, что ты теперь у руля, но затем следует предложить какой-нибудь план.

– Что ж, я тут подумал, – начал он без особой убежденности.

– Ты и курица?

– Курица и я. Думаю, может, нам пора подключать того парня из полиции? – Он услышал, как Валери фыркнула себе под нос, что вполне отчетливо выражало ее несогласие. – Мы рассказали ему только о том, что Граншо пропал; и не говорили о крови и разбитых очках. Он определенно проявил бы больше энтузиазма, если бы ему были известны все обстоятельства, и не стал бы скидывать все на нас.

– Но у нас нет доказательств, что они вообще существовали. Так что мы не расскажем ему ничего нового; а еще он может спросить, почему мы не рассказали ему все это сразу.

– Но я собирался!

– Однако доказательства, Ричард, доказательства исчезли вместе с Риззоли.

– А как насчет судьи? Он наверняка по-настоящему переживает за брата, и мы могли бы рассказать ему о пропавших уликах.

– Или, – тут она чуть замешкалась, – мы ищем улики самостоятельно, а затем идем в полицию.

Мгновение он молчал, обдумывая ее слова.

– Но ты уверена, что улики у этих Риззоли?

– Да, уверена.

– Значит, нам придется обыскать комнату Риззоли у Мартина и Дженни?

– Ричард! – воскликнула Валери, вскакивая со скамьи. – Это гениальная идея! Мы устроим обыск у Риззоли!

– Нет, постой, я и на секунду не…

– Ты и правда очень хорош в этом. Ты абсолютно прав; теперь мы все будем делать по-твоему.

– А? Послушай, подожди минутку. – Он замолчал; возникло ощущение, что губы шевелятся, а слова не выходят. Он чувствовал себя новичком, севшим сыграть партию в шахматы с гроссмейстером. Вот тебе и контроль.

– Эй, босс! – Появилась мадам Таблье, с самокруткой в зубах, и обвела окрестности цепким взглядом, проверяя, успевает ли ухватить куриную тушку. – Босс!

– Вы это мне? – скорбно вопросил Ричард.

– Прибыли гости, просят номер на несколько дней. Я сказала, что в последнее время наши постояльцы не задерживаются дольше чем на ночь, но они все равно хотят поселиться. Мне отправить их в комнату немцев? Те уже смылись.

Мейеры съехали сразу же после того, как увидели мертвую курицу. Две травмированные девочки, их грозная мамаша и отец, понимающий, что ни в чем не виноват, но все равно терзаемый раскаянием, – они так и не дождались своего кофе и, вероятно, навсегда завязали с яйцами.

– Да, – согласился Ричард, – если она готова.

– Они пробыли не настолько долго, чтобы успеть устроить бардак. Много времени не займет.

– Как их зовут?

– Мари Гавине, мсье. Меня зовут Мари Гавине. – Хрупкая девичья фигурка выступила из-за спины мадам Таблье. – Мы встречались. И, мсье, мадам, – она кивнула Валери, – мне правда нужна ваша помощь. – Она чуть подвинулась, показав молодого человека позади. – Точнее, нам правда нужна ваша помощь.

– Ха! – буркнула обиженная мадам Таблье, топая прочь. – А я тут, похоже, так, сбоку припека.

Глава двенадцатая

Трудно было не пялиться на Мелвила Санспойла. Со своей стороны Ричард рассматривал мир сквозь призму старых фильмов: жесты, характеры, внешность, ситуации – все делилось на категории и оценивалось согласно видению Голливуда. По этой причине для Ричарда Мелвил Санспойл был Петером Лорре[45]45
  Венгерский и американский актер театра и кино, режиссер, сценарист.


[Закрыть], голубоглазым венгерским эмигрантом, который был самым популярным злодеем в Голливуде почти все сороковые: слабовольным, нервным, опасным. Никого похожего в современном кино ему не удалось вспомнить, и он решил, что в этом-то и проблема современного мира: в нем не было Петера Лорре.

Однако в Мелвиле Санспойле было нечто такое, что вызывало безусловную симпатию. Он был наделен какой-то своеобразной силой, боевым духом, который кричал: «Да, спасибо, я точно знаю, чему противостою, но собираюсь победить». Также было очевидно, что Мари Гавине искренне любит его, и в этом молодому Санспойлу невероятно повезло, ведь он, как говаривал отец Ричарда, «перепрыгнул свой уровень».

– У этого молодого человека очень странная внешность, – прошептала Валери Ричарду, – очень странная. А вот она очень хорошенькая.

Подобные отношения были выше понимания Валери: красавчики должны держаться вместе. Нельзя нарушать эстетические границы, даже ради любви. «Возможно, это в ней говорит французская кровь», – подумал Ричард. А вот его мгновенное расположение к неудачнику, скорее всего, было британской чертой.

– А мне он нравится, – сказал он, словно защищаясь. – Они оба мне нравятся.

– Мсье, можно мне немного сахара? – голос у Мелвила был глубже, чем можно было предположить, глядя на него: звучный и мягкий, говоривший о классической театральной подготовке, с идеальной артикуляцией.

– Конечно. – Ричард поставил сахарницу на середину стола, когда они с Валери устроились за ним, составив компанию юной парочке.

Мадам Таблье, вполголоса ворча по поводу того, что ее исключили из обсуждения, грохотала наверху, подготавливая комнату для новых постояльцев. Паспарту с равнодушным видом сидел на диване и, как ни посмотри, походил на набитое чучело из местечкового музея.

Все в молчании смотрели в свои чашки с кофе, ожидая, что кто-то другой заговорит первым.

– Этот кофе очень вкусный, – сказала Мари.

– Спасибо. – Ричард с радостью поддержал нейтральную тему. – Забавно, знаете ли, я заметил, едва стал готовить людям завтраки: в наши дни все уверены, что разбираются в кофе, но на самом деле никто в нем ничего не смыслит! Включая меня, должен признаться…

– Со мной то же самое; люди у Бруно жалуются, а затем…

– Зачем вам нужна наша помощь? – Предел терпения Валери к хождению кругами был достигнут с молниеносной скоростью. Снова повисло неловкое молчание. – Это как-то связано с бедным мсье Граншо? – Ричард, не удержавшись, закатил глаза при слове «бедный». – С тем, который пропал, я имею в виду, а не с судьей.

Юные влюбленные быстро переглянулись.

– На самом деле – с обоими, – последовал ответ Мари.

– Понятно. – Валери внезапно расцвела победной улыбкой, и все немного расслабились. – Почему бы тогда не начать с начала, моя милая?

Это теплое обращение слегка удивило Ричарда. «Эге, – подумал он, – да она превращается в мисс Марпл». И он вовсе не был уверен, что такие внезапные перемены ему по душе, поскольку опасался, что увязнет во всем этом еще глубже.

– Спасибо, мадам. – Мелвил накрыл руку Мари своей, стоило ей заговорить, и она улыбнулась ему тепло и благодарно. – Я знаю, мы уже встречались, и когда я увидела вас сначала с офицером Боннивалом, а позже и с судьей, то не знала, что про вас думать. Но то, что они говорили о вас обоих, после того как вы ушли…

– Вы подслушивали? – Тон Валери не был резок, она просто хотела получить представление об уровне честности.

– О да, – последовал дерзкий ответ.

– Умница, продолжайте.

– А что они о нас говорили?

– О, Ричард, в данный момент это совершенно неважно.

– Прошу прощения. – У него возникло чувство, будто его отчитали, как Найджела Брюса в роли доктора Ватсона отчитывал строгий Холмс Бэзила Рэтборна[46]46
  Англо-американские актеры.


[Закрыть].

– Знаете, я раньше работала на другого мсье Граншо, – продолжила Мари, – того, который пропал.

– Горбуна? – Ричард был решительно настроен не оставаться в стороне.

– Полагаю, что так, мсье. Но он был таким милым и очень добрым ко мне, когда скончалась моя мать; всегда следил, чтобы у меня все было в порядке.

– Не то что мсье le juge, да?

– Да, мадам, полная противоположность. В нашем городке ходила шутка, что единственный способ отличить одного близнеца Граншо от другого…

– Я и забыл, что они близнецы.

Он просто думал вслух, но Валери в ответ наградила его таким взглядом, который буквально кричал ему держать язык за зубами, отчего Ричард почувствовал, что его место – на диване с Паспарту, в роли еще одного чучела.

– И что за шутка, Мари? – спокойно обратилась Валери к девушке.

– Что единственный способ различить близнецов Граншо – это душевность.

Последовало короткое молчание.

– Я чего-то недопонимаю? – уточнила Валери ровно.

– У одного она есть, а у другого – нет, – вставил Ричард с таким видом, словно выкладывал козырную карту. – Я прав, да? – быстро и немного нервно уточнил он.

– Да, мсье.

Ричард с довольным выражением откинулся на спинку стула.

– Это не особо смешно, – раздраженно заявила Валери. – Так, значит, раньше вы работали на мсье Граншо?

– Горбуна? – без необходимости повторил Ричард.

– Да, но по понятным причинам, когда он исчез, заняться там стало нечем.

– И некому стало платить вам.

– Точно, мадам.

– Могу я спросить, – Ричард едва не поднял руку, – когда, по вашему мнению, он исчез?

Теперь Валери одарила его взглядом, в котором, вероятно, впервые читалось, что Ричард сказал что-то стоящее, и он испытал секундную радость.

– С месяц назад, может, больше.

– А могли бы вы сказать поточнее?

– Нет, извините. Мсье частенько отсутствовал, когда я приходила убираться, но всегда оставлял конверт с деньгами. По пятницам. Конверты обычно лежали на комоде в прихожей, если мы не встречались. А потом их не стало.

– И что вы сделали?

– На вторую пятницу без конверта, то есть денег, я рассказала офицеру Боннивалу.

– А он что сделал?

– Ничего. Он заявил, что тот – глупый старик, играющий в дурацкие игры, и что он не собирается тратить драгоценное время и ресурсы полиции…

– Обед и подметки, – ядовито прокомментировал Мелвил, вызвав улыбку у Мари.

– Он сказал, что спросит судью, что тот собирается делать, а через несколько дней Боннивал сообщил, что судье нужна помощь по дому: уборка, стирка и прочее. – Она выглядела виноватой. – Мне, нам нужны деньги.

– О, это вполне понятно, моя милая. – Валери похлопала ее по руке. – Абсолютно понятно.

– А я кое-чего не понимаю, – вмешался Ричард, кинув извиняющийся взгляд на Валери. – Чем мы можем помочь? В чем именно вам требуется помощь?

Мари с Мелвилом переглянулись; состоялось безмолвное обсуждение того, кому предстоит все объяснять.

– Меня преследуют, – произнес Мелвил голосом без малейшего намека на страх, наоборот, с долей радостного волнения, и гордо выпятил челюсть, как переигрывающий актер.

– Преследуют? Но кто? – спросила Валери с блеском в глазах, который Ричард за пару дней их знакомства научился узнавать как опасный.

– Мужчина и женщина, моложавые.

Ричард и Валери переглянулись, и в их безмолвном обсуждении все неизбежно сошлось на Риззоли.

– С каких пор? – спросил Ричард с утомленным видом дежурного сержанта полиции на пороге пенсии.

– Знаете, это довольно забавно, – вмешалась Мари. – Я убиралась у судьи – хотя там на самом деле не особо много работы – и попросила Мелвила отправить письмо.

– Просто счет за электричество, – быстро вставил тот.

– А когда он вернулся, я и говорю: мол, знаешь, по средам мой мсье Граншо обычно отправлял свои письма. Каждую среду, без исключений. Письма из почтового ящика забирают в четыре сорок пять. Мсье приходил в четыре сорок четыре в любую погоду и отдавал свое письмо в руки почтальону. Сам того не зная, Мелвил сделал то же самое.

– Я сначала не заметил этих людей, но, когда почта уехала, они пошли за мной до самого дома судьи, где я ждал Мари. А сегодня утром они были в поезде на Тур и проводили меня до работы.

Ричард был потрясен; он и сам не заметил, когда его жизнь стала так похожа на шпионский роман.

– Но вы ушли от них? – Валери так разволновалась, что схватила руку Мелвила, лежавшую на столе.

– Да, мадам, – ответил он гордо и кивнул на сумку, которую до этого бережно пристроил на стол.

Он не спеша открыл ее, как фокусник, затягивающий момент. В ней оказался костюм цыпленка в рост человека, с гордо покоящейся сверху головой. Последовало неловкое молчание.

– Вы нарядились цыпленком? – медленно спросил Ричард, словно обращаясь к слабослышащему. – И так смогли от них оторваться?

Он вовсе не хотел показаться скептиком, но это все было на грани абсурда.

– Я актер, мсье. – Мелвил произнес это так, как могут только актеры, со смесью гордости и вызова, на что Ричард с пониманием кивнул: об этом-то он догадался.

– Играете цыпленка? – уточнил он, как можно тщательнее скрывая скепсис.

– Я в поиске, но без работы не сижу! – Мари крепче сжала его руку. – Работаю у Мсье Яйца в Туре, – добавил он мрачно. – Раздаю листовки на улице.

– Нам нужны деньги, мсье, – отчаянно выпалила Мари.

– Нужны деньги, – повторил Мелвил.

– Да-да. – Ричард знал, что Валери вскипает, как чайник, и точно не одобрит этих лирических отступлений. – Но как вы оторвались от Ри… той пары, которая вас преследовала?

К Мелвилу тут же вернулась уверенность в себе.

– Ну, я зашел в ресторан, убедившись, что они идут следом, затем ушел в подсобку и переоделся в свой костюм. Покинув подсобку, прошел прямо у них под носом и с тех пор их не видел.

Мари снова сжала его руку и улыбнулась ему; Валери все так же сжимала его вторую руку, а Ричард представлял себе Мелвила, убегающего от погони по старинным готическим улочкам Тура в костюме громадного цыпленка под звуки цитры из «Третьего человека»[47]47
  «Третий человек» – британский черно-белый детективный художественный фильм в стиле «нуар».


[Закрыть], раздающиеся на заднем плане. Он улыбнулся про себя, но тут же выбросил это из головы, опасаясь, что Валери заметит.

– Вам очень повезло, – сказала Валери, – и сработано отлично. – Она перевернула его руку, взявшись чересчур пристально изучать ее. – Извините, – произнесла она, – небольшое увлечение. Вы были болезненным ребенком? Линия жизни у вас слабая.

– Да, отлично сработано. – Ричард почувствовал, что ситуацию пора спасать, поскольку даже сдержанному Мелвилу Санспойлу требовалось восстановить душевное равновесие после обрушившегося на него града странных вопросов.

– Я знаю, что судья хочет, чтобы вы нашли его брата… – начала Мари.

– Да, кстати, так что он сказал про нас? – Ричарда до сих пор цепляла эта мысль, хотя он понятия не имел почему.

– Я же сказала, это не важно. Продолжайте, моя милая.

– В общем, можно Мелвилу остаться здесь ненадолго? Я очень беспокоюсь за него и думаю, что здесь, с вами, он будет в большей безопасности.

– Правда, почему? – не удержался Ричард, к тому же, если уж даже собственных куриц ему сберечь не удалось, он сомневался в своей способности защитить Мелвила.

– Конечно, – Валери решила ответить за них обоих.

– Денег у нас немного. – Говоря это, Мари закусила губу.

– Это вовсе не проблема, – заявила Валери, поднимаясь и оставляя Ричарда гадать, когда же он на самом деле сможет вернуть контроль над ситуацией. – Ступайте-ка вы двое наверх, и мадам Таблье покажет вам вашу комнату.

Они подхватили свой скудный багаж и сумку с цыплячьим костюмом и, преисполненные благодарности, настолько, что Мари даже чмокнула Ричарда в щеку, тихо поднялись наверх.

– Итак, позволь мне кое-что уточнить: я теперь не только разыскиваю пропавших, но и исполняю роль телохранителя, верно?

– А что ты предпочел бы: сказать «нет» и бросить его на произвол судьбы и Риззоли?

– Риззоли могут оказаться обычной милой парочкой, приехавшей осматривать красоты Луары!

– Риззоли повсюду, а я не верю в совпадения. – Валери была очень настойчива, и даже Ричард не стал бы спорить, что те слишком уж часто мелькают то тут, то там.

– И что это опять была за ерунда с чтением по ладони? Если уж я собираюсь кого-то охранять, то предпочту, чтобы ему не заявляли, что долго он не протянет, знаешь ли. Уверенности это не прибавляет.

– Я хотела увидеть его руку, Ричард. Он актер; он мог бы притвориться мсье Граншо, когда тот останавливался здесь.

– О, вот как, ты в самом деле в это веришь?

– Просто хотела убедиться.

– И что, убедилась?

– Да, Ричард. Мелвил Санспойл не связан с отпечатком на твоей стене.

– Значит, у нас есть пропавший мсье Граншо, а теперь еще и этот заблудший барашек. Точнее сказать, цыпленок.

– Да.

Валери подхватила Паспарту на руки, и сверху до них донеслось счастливое мурлыканье Мари Гавине.