Текст книги "Зов Атлантиды"

Йон Колфер
Артемис Фаул. Зов Атлантиды

Посвящается Кьярану, который услышит много историй о регби

Eoin Colfer

ARTEMIS FOWL & THE ATLANTIS COMPLEX

Copyright © 2010 by Eoin Colfer

All rights reserved

Перевод с английского Николая Берденникова

© Н. В. Берденников, перевод, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2019

Издательство АЗБУКА®

Артемис Фаул
Пока что все плохо

Жил-был в Ирландии мальчик, который хотел знать все на свете и читал книгу за книгой, пока мозги у него не распухли от астрономии, математического анализа, квантовой физики, романтической поэзии, криминалистики и антропологии помимо сотен других предметов. Но больше всего он любил одну тоненькую книжку. Сам он ее никогда не открывал, ее читал ему на ночь отец: старый томик в твердом переплете под названием «Золотой горшок» повествовал о жадном пареньке, изловившем лепрекона в тщетной попытке завладеть его сокровищами.

Отец произносил последнее слово на последней странице, то есть «Конец», закрывал потертый том в кожаном переплете, улыбался сыну и говорил: «Идея у этого мальчика была верная. Спланируй он получше, все бы у него получилось». Довольно странное высказывание для отца. Ответственного отца, по крайней мере. Впрочем, это был нетипично ответственный родитель – Артемис Фаул I, ключевая фигура в одной из крупнейших преступных империй планеты. И ребенок тоже был нетипичный – Артемис Фаул II, которому в скором времени предстояло самому стать весьма выдающейся личностью как в человеческом мире, так и в волшебном, скрытом под человеческим.

«Спланируй он получше… – часто думал Артемис, после того как отец целовал его в лоб перед сном. – Спланируй он получше…»

Он засыпал, и ему снилось золото.

Подрастая, юный Артемис часто вспоминал о «Золотом горшке». Поступив в школу, он даже провел небольшое исследование и с удивлением обнаружил множество убедительных доказательств существования волшебного народца. Эти продолжительные часы изысканий и планирования служили мальчику не более чем легкомысленным развлечением, пока его отец не пропал в Арктике в результате одного недоразумения между ним и русской мафией. Империя Фаулов быстро развалилась, из всех щелей полезли кредиторы, а должники попрятались.

«Все зависит только от меня, – понял Артемис. – Я должен восстановить состояние и найти отца».

Поэтому он стряхнул пыль с материалов о лепреконе. Он поймает представителя сказочного народца и потребует за него выкуп золотом.

«Только юный гений способен осуществить такой план, – справедливо заключил Артемис. – Достаточно взрослый, чтобы понимать принципы торговли, и достаточно юный, чтобы верить в волшебство».

С помощью своего могучего телохранителя Дворецки одиннадцатилетний Артемис и впрямь сумел поймать лепрекона и запереть его в укрепленном подвале поместья Фаулов. Но лепрекон оказался эльфийкой. И притом весьма человекоподобного вида. Артемис, планировавший пленить существо низшего порядка, вдруг почувствовал себя неловко, увидев, что похитил девушку.

Возникли и другие осложнения – эти лепреконы совсем не походили на дурацких феечек из сборников сказок. Они оказались гордыми, технически высокоразвитыми существами, бойцами элитного подразделения подземной полиции – Легиона подземной полиции разведывательного корпуса особого назначения, или, сокращенно, ЛеППРКОНа. И Артемис Фаул похитил Элфи Малой – первую эльфийку-капитана в истории подразделения. Поступок, отнюдь не снискавший ему любви хорошо вооруженного подземного мира.

Но несмотря на робкие укоры со стороны совести и отчаянные попытки сорвать его план со стороны подземной полиции, Артемис заполучил-таки свое золото, пусть и далеко не честным путем, а в обмен отпустил эльфийку.

Итак, все хорошо, что хорошо кончается?

Не совсем.

Не успела Земля опомниться после первого за многие десятилетия конфликта между людьми и волшебным народцем, как полиция Нижних Уровней раскрыла заговор, целью которого являлось снабжение банд гоблинов источниками питания для их лазеров модели «тупорыл». Подозреваемым номер один оказался, разумеется, Артемис Фаул. Элфи Малой доставила ирландского мальчишку на допрос в Гавань, подземный город волшебного народца, но тут, к ее немалому удивлению, выяснилось, что Артемис Фаул совершенно ни при чем. Эти двое заключили хрупкое соглашение, в соответствии с которым Артемис брался выследить поставщика гоблинов, а Элфи обещала помочь ему вызволить отца из лап захватившей его русской мафии. Обе стороны выполнили свои обязательства и в итоге преисполнились друг к другу уважения и доверия, подкрепленных общим язвительным чувством юмора.

Такими их отношения и оставались – до недавних пор. Но в последнее время кое-что изменилось. Разум Артемиса, по-прежнему острый, затуманился.

Если раньше Артемис видел то, чего не видел никто другой, то теперь он стал видеть то, чего вовсе не было…

Глава 1
Холодные флюиды

Ватнайёкюдль, Исландия

Ватнайёкюдль – крупнейший ледник в Европе, больше пяти тысяч иссиня-белых квадратных миль. Необитаемый и по большей части пустынный, он представляет собой идеальное с научной точки зрения место для того, чтобы Артемис Фаул продемонстрировал волшебному народцу, как именно он собирается спасти мир. Кроме того, эффектный фон никогда еще не вредил презентации.

Одним из уголков Ватнайёкюдля, куда люди иногда все-таки заглядывают, является ресторан «Большой поморник», расположенный на берегу ледникового озера и с мая по август обслуживающий туристов, любящих полазить по ледникам. Артемис договорился встретиться с владельцем закрытого до нового сезона заведения спозаранку первого сентября. В свой пятнадцатый день рождения.

Артемис вел снегоход вдоль неровного берега озера. Ледник здесь полого уходил в черную воду, чью поверхность украшали причудливые узоры из битых льдин. Ветер ревел в ушах, словно возбужденная толпа на стадионе, и приносил с собой острые, как наконечники стрел, льдинки, секшие нос и губы, словно картечью. Необозримое и безжалостное пространство, и Артемис прекрасно понимал: любая полученная в этой снежной пустыне травма приведет к быстрой и мучительной смерти – или как минимум к чудовищному унижению перед вспышками фотоаппаратов последних в этом сезоне туристов, что было бы немного менее мучительно, чем мучительная смерть, зато длилось бы дольше.

Владелец «Большого поморника» – дюжий исландец, гордый обладатель моржовых усов, размерами не уступавших размаху крыльев большого баклана, и малоправдоподобного имени Адам Адамсон, стоял на крыльце ресторана, прищелкивая пальцами и притопывая в такт звучавшей только у него в голове музыке, да еще находил время хихикать, наблюдая за неравномерным продвижением Артемиса по замерзшему берегу озера.

– Прекрасное представление, – сказал Адамсон, когда Артемис наконец воткнул нос снегохода в крыльцо ресторана. – Черт возьми, hardur madur[1]1
  Крутой парень (исландский сленг). (Здесь и далее, за исключением особо оговоренных случаев, прим. перев.)


[Закрыть], последний раз я так смеялся, когда мой пес пытался сожрать собственное отражение.

Артемис мрачно ухмыльнулся, понимая, что ресторатор потешается над его водительскими навыками, вернее, над их полным отсутствием. Бурча себе под нос, он принялся неуклюже слезать со снегохода, словно ковбой, у которого посреди трехдневного перегона скота пала лошадь, из-за чего пришлось оседлать самую толстую корову в стаде.

– Теперь ты и ворчишь совсем как мой пес, – загоготал старик.

Артемис Фаул терпеть не мог выглядеть нелепо, но в отсутствие телохранителя Дворецки приходилось полагаться лишь на собственные моторные навыки, а те, как известно, оставляли желать лучшего. Один остряк-шестиклассник из школы Св. Бартлби, наследник гостиничной империи, прозвал Артемиса Левоножкой Фаулом – мол, у того обе ноги левые и он не может попасть по футбольному мячу ни одной из них. С неделю Артемис терпел обзывательства, а потом купил сеть отелей, которую предполагал унаследовать юморист. Насмешки мгновенно прекратились.

– Полагаю, все готово? – спросил Артемис, сжимая и разжимая пальцы в патентованных перчатках из неопрена.

Он заметил, что одна ладонь нагрелась сильнее, – вероятно, когда он налетел на глыбу льда в полумиле вниз по берегу, термостат вышел из строя. Юноша выдернул провод питания зубами: особое переохлаждение ему не грозило, поскольку осенью температура в здешних местах держалась около нуля.

– И ты здравствуй, – отозвался Адамсон. – Приятно наконец встретиться с тобой лицом к лицу, если не с глазу на глаз.

Артемис не клюнул на закинутую Адамсоном приманку для «налаживания отношений». В данный момент в его жизни не было места очередному ненадежному другу.

– Мистер Адамсон, я не собираюсь просить руки вашей дочери, так что, думаю, мы можем пропустить светскую болтовню, которую вы чувствуете себя обязанным поддержать. Повторяю, все уже готово?

Заранее придуманные темы непринужденной беседы застряли у Адама Адамсона в горле, и он кивнул с полдюжины раз.

– Все готово. Твой ящик находится в задней комнате. Я доставил вегетарианские закуски и все необходимое из санатория «Голубая лагуна». Расставил сиденья, как ты просил в этом твоем лаконичном сообщении по электронной почте. Кстати, никто из твоих друзей до сих пор не появился, только ты один, и это после всех моих трудов…

Артемис извлек из багажного отсека снегохода алюминиевый чемоданчик.

– Не беспокойтесь на этот счет, мистер Адамсон. Почему бы вам не отправиться в Рейкьявик потратить часть непомерной суммы, содранной вами с меня за использование в течение пары часов вашего, честно говоря, третьеразрядного ресторана, и, может быть, найти какой-нибудь одинокий пень, готовый с удовольствием выслушать вашу скорбную повесть?

«Пара часов. Третьеразрядный. Два плюс три равно пять. Отлично».

Теперь настала очередь Адамсона ворчать, и его вислые моржовые усы слегка задрожали.

– Зачем же так, юный Фаул? Все мы люди. А людям положена толика уважения.

– Да ну? Может быть, спросим об этом китов? Или норок?

Адамсон нахмурился, его обветренное лицо сморщилось, как чернослив.

– Ладно, ладно. Я все понял. Не вижу, однако, почему я должен отвечать за все человечество. Все вы, подростки, одинаковы. Посмотрим, как поступит с планетой ваше поколение.

Артемис щелкнул замком чемоданчика ровно двадцать раз, прежде чем войти в ресторан.

– Поверьте, не все мы одинаковы, – сказал он, проходя мимо Адамсона. – Лично я намереваюсь поступить с планетой гораздо лучше, чем вы.

В зале ресторана имелось больше дюжины столов, заставленных перевернутыми стульями, и только один накрытый льняной скатертью, на нем стояли бутылки с ледниковой водой и лежали сумочки с туалетными принадлежностями у каждого из пяти мест.

«Пять, – подумал Артемис. – Хорошее число. Надежное. Предсказуемое. Четырежды пять – двадцать».

Совсем недавно Артемис решил, что пять – его число. Хорошие события происходили, когда участвовала пятерка. Логическая часть его разума твердила о нелепости данной идеи, но трудно игнорировать тот факт, что все трагедии в его жизни случились в те годы, которые не делились на пять: его отец пропал и стал калекой, старый друг и глава полиции Нижних Уровней Джулиус Крут из ЛеППРКОНа был убит печально известной пикси Опал Кобой, – и оба этих события произошли в годы без пятерок. Рост Артемиса составлял пять футов и пять дюймов, а весил он пятьдесят пять килограммов. Если он касался чего-либо пять раз или кратно этому числу, вещь не подводила. Дверь, например, оставалась закрытой, или талисман продолжал защищать проход, как и полагалось.

На этот раз все приметы выглядели благоприятными. Ему пятнадцать лет. Три раза по пять. В Рейкьявике он остановился в гостиничном номере сорок пять. У снегохода, доставившего его сюда в целости и сохранности, был кратный пяти регистрационный номер, а объем двигателя составлял пятьдесят кубических сантиметров. Все нормально. Он ждал четверых гостей, но вместе с ним получится пятеро. Никаких причин для паники.

Но какая-то частица Артемиса Фаула содрогалась от ужаса при одной мысли, что он поддался такому нелепому суеверию.

«Возьми себя в руки. Ты – Фаул. Фаулы не полагаются на удачу. Избавься от этих смехотворных наваждений и навязчивых идей».

Артемис пощелкал замком чемоданчика, чтобы умиротворить богов чисел – двадцать раз, четырежды пять, – и почувствовал, как замедляется биение сердца.

«Избавлюсь от дурных привычек завтра, когда покончу с этим делом».

Он слонялся по предназначенному для метрдотеля возвышению, пока Адамсон на своем тракторе-снегоходе не скрылся за изогнутым снежным хребтом, который вполне мог некогда служить позвоночником киту. После этого Артемис выждал еще минуту, пока отдаленный рокот двигателя не превратился в хрип заядлого курильщика.

Отлично. Пора заняться делом.

Артемис спустился по пяти ступенькам на пол главного зала ресторана (превосходно, хорошая примета), обошел несколько колонн, увешанных копиями маски из Стора-Борга[2]2
  Маска предположительно ритуального назначения, найденная в Стора-Борге на юге Исландии.


[Закрыть], и остановился во главе накрытого стола. Стулья были расставлены так, чтобы сидящие на них смотрели на него, и легкое мерцание, похожее на полуденное марево, прокатывалось по скатерти.

– Доброе утро, друзья, – приветствовал Артемис гостей, заставив себя произносить слова гномьего языка уверенным, почти веселым тоном. – Сегодня нам предстоит спасти мир.

Марево словно зарядилось электричеством, неоново-белые помехи с треском пробежали по нему, и в глубине, как призраки во сне, проступили лица. Затем их черты сделались отчетливее, появились туловища и конечности. Возникли маленькие, почти детские фигурки. Почти, но не совсем. Гости были представителями волшебного народца, и некоторых из них Артемис считал друзьями. Других друзей у него пожалуй что и не было.

– Спасти мир? – язвительно переспросила капитан ЛеППРКОНа Элфи Малой. – Все тот же старина Артемис Фаул, и речь моя полна сарказма, поскольку спасать мир совсем не в твоем духе.

Артемис понимал, что следует улыбнуться, но не смог, поэтому нашел к чему прицепиться, вполне в своем духе.

– Жеребкинс, тебе нужен новый усилитель защитного экрана, – сказал он кентавру, неуклюже восседавшему на стуле, предназначенном для людей. – Я заметил мерцание еще с крыльца. И ты называешь себя экспертом в области техники? Сколько лет этому, которым ты пользуешься?

Жеребкинс топнул копытом, что было признаком раздражения и причиной его вечных проигрышей в карты.

– Я тоже рад тебе, вершок.

– Сколько лет мы не виделись?

– Не помню. Года четыре.

– Четыре. Вот видишь. Что это еще за модель?

Жеребкинс презрительно оттопырил нижнюю губу.

– Еще? Вот именно что еще! Этот усилитель прослужит еще сотню лет. Может быть, его стоит немного подстроить, но не более того.

Элфи встала и легким шагом прошла во главу стола.

– Вам обязательно с ходу начинать препираться? За столько лет не приелось? Словно две дворняги, метящие территорию. – Она положила два тонких пальца Артемису на предплечье. – Отстань от него, Артемис. Ты прекрасно знаешь, как обидчивы кентавры.

Артемис не смел посмотреть ей в глаза. Он ровно двадцать раз пошевелил пальцами в левом зимнем ботинке и сказал:

– Очень хорошо. Давайте сменим тему.

– Согласна, – произнесла третья представительница волшебного народца. – Ради встречи с тобой, Фаул, мы пересекли всю Россию. Поэтому нельзя ли по возможности сменить тему на ту, для обсуждения которой мы прибыли?

Командующий Рэйн Виниайа явно была недовольна тем, что оказалась так далеко от своей любимой Полис-Плаза. Она приняла на себя общее командование полицией Нижних Уровней несколько лет назад и гордилась тем, что была в курсе любой выполняемой операции.

– Артемис, у меня есть ряд неотложных дел. Пикси взбунтовались и требуют освобождения Опал Кобой, кроме того, случилось новое нашествие жаб-сквернословов. Пожалуйста, сделай всем нам одолжение и приступи к делу.

Артемис кивнул. Виниайа демонстрировала открытую враждебность, а открытая враждебность заслуживает доверия, если, конечно, эльфийка не блефует, являясь на самом деле его тайной поклонницей, или не блефует вдвойне и действительно испытывает к нему неприязнь.

«Это звучит абсурдно, – понял Артемис. – Даже для меня».

Командующий Виниайа, едва с метр ростом, вид имела грозный, и Артемис понимал, что недооценивать ее было бы рискованно. В свои без малого четыреста лет (что по меркам волшебного народца означало, что она лишь вступила в средний возраст) она производила неизгладимое впечатление – стройная и смуглая, с пронзительными глазами. Зрачки у нее были вертикальные, как у кошки, но больше всего в ее внешности потрясали даже не эти удивительные глаза (у эльфов такое пусть редко, но встречается), а копна серебристых волос, впитывавшая, казалось, любой свет и рассыпавшая его рябью по плечам хозяйки.

Артемис откашлялся, выбросил на время из головы числа и переключил внимание на проект, или, как он предпочитал его называть про себя, ПРОЕКТ. В конце концов, коли на то пошло, только этот план и имел значение.

Элфи легонько сжала его плечо.

– Ты какой-то бледный. Бледнее, чем обычно. С тобой все в порядке, именинник?

Артемис наконец смог посмотреть ей в глаза – один карий, другой голубой, окаймленные широким лбом и длинным локоном рыжеватых волос, явно не соответствовавших обычной уставной стрижке Элфи.

– Сегодня мне исполнилось пятнадцать лет, – пробормотал Артемис. – Три раза по пять. И на мой взгляд – это замечательно.

Элфи прищурилась. Артемис Фаул бормочет? И даже не отметил, что она сменила прическу… Обычно Артемис мгновенно замечал физические изменения.

– Вероятно… ты прав. А где Дворецки? Обходит дозором?

– Нет, я послал его в другое место. Помощь понадобилась Джульетте.

– Ничего слишком серьезного?

– Скорее необходимое, чем слишком серьезное. Семейные дела. Он счел, что может доверить вам заботу обо мне.

Элфи поджала губы, словно ей в рот попало что-то кислое.

– Решил, что кто-то другой в силах обеспечить безопасность его хозяина? Ты уверен, что мы говорим именно о Дворецки?

– Конечно уверен. Кстати, я даже рад его отсутствию. Всякий раз, когда мои планы шли прахом, он оказывался рядом. А сейчас просто жизненно необходимо, чтобы эта встреча продолжалась и закончилась полным успехом.

У потрясенной Элфи по-настоящему отвисла челюсть. Вид получился комичный. Если она правильно поняла Артемиса, тот винил в провале предыдущих планов Дворецки. Дворецки? Своего самого преданного союзника?

– Хорошая мысль. Продолжим. Нам четверым предстоит запустить это шоу.

Это ужасное число произнес Жеребкинс, не задумываясь о последствиях.

Четыре… Очень скверное число. Самое худшее. Китайцы ненавидят его, потому что оно звучит так же, как слово «смерть».

Плохо, что это произнесли вслух, но еще хуже, что в зале ресторана их было действительно четверо. Видимо, командующий Труба Келп не смог присутствовать. Несмотря на историческую взаимную неприязнь, Артемис предпочел бы видеть Келпа за этим столом.

– Элфи, а где командующий Келп? Я думал, он примет участие в нашей встрече. Нам не помешала бы надежная защита.

Элфи вытянулась у стола, словно аршин проглотив, в синем форменном комбинезоне с гроздью сверкающих желудей на груди.

– У Трубы… командующего Келпа достаточно неотложных дел в штаб-квартире на Полис-Плаза, но не переживай, у нас над головой висит в невидимом шаттле целое тактическое подразделение полиции. Даже песец не подкрадется к нам, не подпалив хвост.

Артемис сбросил зимнюю куртку и снял перчатки.

– Спасибо, капитан. Ваша безупречная добросовестность вселяет в меня мужество. Кстати, позвольте поинтересоваться, сколько всего бойцов в отряде? Сколько именно? Точно.

– Четырнадцать, – ответила Элфи, удивленно подняв угловатую бровь.

– Четырнадцать. Гмм. Не слишком много… – Вдруг его осенило. – И еще пилот, я полагаю?

– Четырнадцать, включая пилота. Вполне достаточно, чтобы справиться с любым отрядом людей, какой попробует на них напасть.

На мгновение показалось, что Артемис Фаул готов развернуться и прервать встречу, на которой сам же настоял. На шее у него забилась жилка, указательный палец принялся выбивать дробь на деревянной спинке стула. Потом Артемис проглотил комок в горле и кивнул с нервозностью, вылезшей на всеобщее обозрение, словно канарейка из пасти кошки, перед тем как навеки исчезнуть в кошачьем чреве.

– Очень хорошо. Четырнадцати вполне достаточно. Элфи, будь добра, присаживайся. Позвольте рассказать вам о моем проекте.

Элфи медленно отошла, высматривая на лице Артемиса признаки его всегдашней самоуверенности, обычно прятавшиеся в уголках надменного рта. И ничего не увидела.

«Не знаю, что у него за проект, – подумала она, – но явно немаленький».

Артемис поставил чемоданчик на стол, открыл его и развернул, чтобы все увидели экран на внутренней поверхности крышки. На мгновение ирландец не смог скрыть восхищение устройством и даже позволил себе едва заметно ухмыльнуться в сторону Жеребкинса. Впрочем, ухмылка растянула губы не более чем на сантиметр.

– Посмотрите, этот крошечный ящик непременно придется вам по вкусу.

Жеребкинс презрительно фыркнул.

– О, клянусь звездами! Это… неужели это… ноутбук? Арти, ты просто убил нас всех своей гениальностью.

Сарказм кентавра вызвал стоны у всех присутствующих.

– В чем дело? – спросил он. – Это ноутбук. Даже люди не могут рассчитывать удивить кого-либо ноутбуком.

– Насколько я знаю Артемиса, – сказала Элфи, – нас ждет нечто впечатляющее. Я права?

– Это решать вам, – сказал Артемис, нажимая на кнопку сканера.

Сканер мигнул, рассматривая подставленный большой палец, потом загорелся зеленым светом, решив принять увиденное. Пару секунд ничего не происходило, затем внутри чемоданчика заурчал моторчик, словно там потягивалась маленькая довольная кошка.

– Двигатель, – сказал Жеребкинс. – Подумаешь.

Усиленные металлические уголки крышки вдруг отделились от нее, разлетелись по сторонам, толкаемые реактивными струйками, и присосались к потолку. Одновременно экран развернулся до площади в один квадратный метр, а по кромкам появились полоски динамиков.

– Большой экран, ну и что? – сказал Жеребкинс. – Игра на зрителя. Не хватает только нескольких комплектов трехмерных очков.

Артемис нажал еще на одну кнопку, и присосавшиеся к потолку уголки обернулись проекторами, откуда четырьмя потоками хлынули цифровые данные, через несколько мгновений создавшие в центре зала вращающуюся модель планеты Земля. На экране появился логотип компании «Фаул индастриз» в окружении нескольких файлов.

– Голографический ящик, – произнес Жеребкинс, с удовольствием сохраняя невозмутимость. – У нас они давным-давно.

– Ящик совсем не голографический, – сказал Артемис, – а реальный, но изображения, которые вы видите, голографические. Я внес несколько обновлений в систему полиции Нижних Уровней. Чемоданчик синхронизирован с несколькими спутниками, и находящиеся на борту компьютеры могут составлять в режиме реального времени изображения объектов, расположенных за пределами диапазона чувствительности датчиков.

– У меня есть такая система дома, – пробормотал кентавр. – Для детской игровой приставки.

– Кроме того, система оборудована интеллектуальным интерактивным интерфейсом, при помощи которого я могу создавать или изменять объекты, надев специальные трехмерные перчатки, – продолжил Артемис.

Жеребкинс нахмурился.

– Ладно, вершок. Неплохо. – Он не удержался и добавил: – Для человека.

Зрачки Виниайа сузились из-за света проекторов.

– Все это очень мило, Фаул, но цель встречи нам до сих пор неизвестна.

Артемис вошел в голограмму и надел парящие над Австралией трехмерные перчатки. Перчатки с толстыми цилиндрическими пальцами и незатейливой, словно изготовленной из полистирола манжетой слегка просвечивали. Сканер чемоданчика снова замигал, раздумывая, следует ли признать ладони Артемиса. Перчатки негромко пискнули и сжались, образовав вторую кожу вокруг пальцев, причем каждый сустав выделялся цифровым маркером.

– Земля, – начал юноша, подавив стремление открыть папку с заметками и сосчитать слова. Он знал свою лекцию наизусть. – Наш дом. Она дает нам пищу и кров. Если бы не ее притяжение, мы давно улетели бы в космос и замерзли, правда, потом оттаяли бы и зажарились на Солнце, что, впрочем, не имеет большого значения, так как к тому времени мы давно умерли бы от удушья. – Артемис умолк в ожидании смеха и удивился, его не услышав. – Это была небольшая шутка. Я прочел в руководстве по составлению презентаций, что шутка способствует непринужденности общения, помогает, так сказать, растопить лед. Кстати, я включил в данную шутку растопленный лед в качестве дополнительного уровня юмора.

– Так это была шутка? – спросила Виниайа. – Я отдавала офицеров под трибунал за менее серьезные проступки.

– Если мне попадается гнилой фрукт, я выбрасываю его, – добавил Жеребкинс. – Почему бы тебе не заняться наукой, а шутки оставить тем, кто имеет в этом деле хоть какой-то опыт?

Артемис хмурился, расстроенный незапланированным отступлением, – ведь теперь он не знал, сколько слов получится в речи. Если он закончит на четном, общее число может оказаться не кратным пяти, и тогда жди беды. Может, начать сначала? Нет, это жульничество, боги чисел просто сложат две речи вместе, и станет только хуже.

«Сложно. Так трудно не сбиться со счета даже мне».

Но надо продолжать, потому что ПРОЕКТ жизненно необходимо представить сейчас, сегодня, чтобы незамедлительно приступить к изготовлению ПРОДУКТА. Поэтому Артемис запер неуверенность в сердце и с жаром пустился излагать дальше, почти не останавливаясь перевести дух, поскольку опасался, что тогда мужество оставит его.

– Человек – наибольшая угроза для Земли. Мы извлекаем из недр планеты ископаемое топливо, а потом используем его против нее же, вызывая глобальное потепление. – Артемис указал трехмерным пальцем на большой экран, открыв подтверждающие его слова видеофайлы. – Ледники теряют не меньше двух метров толщины в год, а это полмиллиона квадратных миль только в Северном Ледовитом океане за последние тридцать лет. – За его спиной при помощи видеофайлов демонстрировались некоторые последствия глобального потепления.

– Мир нуждается в спасении, – продолжал юноша. – Теперь я наконец понимаю, что именно мне предстоит его спасти. Потому-то я и гений. В этом и заключается смысл моего существования.

Виниайа постучала по столу указательным пальцем.

– В Гавани существует довольно влиятельное лобби, полагающее, что препятствовать глобальному потеплению не следует. Люди уничтожат сами себя, и мы вернем себе планету.

Артемис был готов к подобному замечанию.

– Очевидный аргумент, командующий, но ведь опасность грозит не только людям. – Он открыл еще несколько файлов, и все увидели тощих белых медведей, плывущих на обломках льдин, лосей в Мичигане, заживо пожираемых клещами, обесцвеченные коралловые рифы, лишенные каких бы то ни было признаков жизни. – Это затронет всех существ на поверхности планеты или под ней.

Жеребкинса презентация явно раздражала.

– По-твоему, мы не задумывались об этом, вершок? По-твоему, именно эта проблема не занимала умы всех ученых в Гавани и Атлантиде? Честно говоря, я нахожу эту лекцию унизительной.

Артемис пожал плечами.

– Твои чувства не имеют значения. Равно как и мои. Землю надо спасать.

Элфи резко выпрямилась.

– Только не говори, что ты нашел решение проблемы.

– Думаю, нашел. Как минимум вариант.

Жеребкинс фыркнул.

– Честно? Дай угадаю. Обернуть айсберги? Или выстрелить в атмосферу линзами, преломляющими лучи? А как насчет заказного облачного покрова? Уже теплее?

– Нам всем уже теплее, – сказал Артемис. – В этом и состоит проблема. – Он поднял одной рукой голограмму Земли и закрутил ее, как баскетбольный мяч. – Все подобные решения могут сработать, правда, с некоторыми поправками. Но они требуют слишком значительного межгосударственного сотрудничества, а как нам хорошо известно, человеческие правительства не любят делиться игрушками. Возможно, лет через пятьдесят ситуация изменится, но будет поздно.

Командующий Виниайа всегда гордилась своей способностью правильно оценивать ситуацию, и сейчас интуиция грохотала у нее в ушах тихоокеанским прибоем. Настал исторический момент, даже воздух, казалось, наэлектризовался.

– Продолжай, человек, – произнесла она тихо, но властно. – Расскажи нам.

Артемис при помощи трехмерных перчаток выделил области оледенения и преобразовал массу льда в квадрат.

– Защитное покрытие ледников – великолепная идея, но даже если бы их топография была исключительно проста, то есть представляла собой плоский квадрат, нескольким армиям понадобилось бы полвека, чтобы справиться с такой задачей.

– Не знаю, не знаю, – возразил Жеребкинс. – По-моему, ваши лесорубы уничтожают тропические леса значительно быстрее.

– Балансирующие на грани закона действуют быстрее тех, кто законом связан, вот тут-то и вступаю я.

Жеребкинс закинул ногу на ногу – непростой трюк для сидящего на стуле кентавра.

– Говори же. Я весь внимание.

– Скажу. И буду признателен, если ты воздержишься от обычных воплей ужаса и недоверия, пока я не закончу. Когда каждую выдвинутую мной идею встречают возгласами, это очень утомляет и мешает считать слова.

– О боги! – воскликнул Жеребкинс. – С ума сойти.

Рэйн Виниайа бросила на кентавра предостерегающий взгляд.

– Кончай троллить, Жеребкинс. Я проделала слишком долгий путь ради этого, и у меня очень мерзнут уши.

– Может, мне стоит прижать кентавру одно из нервных сплетений, чтобы он замолчал? – предложила Элфи с едва заметной усмешкой. – На случай необходимости я изучила способы вывода из строя не только людей, но и кентавров. Если понадобится, могу одним пальцем или крепким карандашом вырубить любого из здесь присутствующих.

Жеребкинс был на восемьдесят процентов уверен в том, что Элфи блефует, но тем не менее прикрыл ладонями ганглии над ушами.

– Хорошо, молчу-молчу.

– Отлично. Продолжай, Артемис.

– Спасибо. Но держи свой крепкий карандаш наготове, капитан Малой. Думаю, кое-кто наверняка отнесется к моим словам со вполне понятным недоверием.

Элфи подмигнула, похлопав себя по карману.

– Простой карандаш два-эм идеально подходит для быстрого разрушения органа.

Элфи, конечно, шутила, но думала явно о другом. Артемис чувствовал, что ее замечания – лишь попытка скрыть тревогу. Он потер лоб большим и указательным пальцем, чтобы из-под руки незаметно взглянуть на своего давнего друга. Элфи хмурилась, а взгляд ее был полон беспокойства.

«Она знает, – понял Артемис, но что именно она знает, сказать не мог. – Она знает: что-то изменилось, даже числа обернулись против меня. Дважды два, то есть четыре подземных жителя сорвут все мои планы».