Текст книги "Радостная мудрость. Принятие перемен и обретение свободы"

Один волосок (незаметный), когда лежит на ладони,

Причиняет неудобство и страдание, если попадает в глаз.

Раджапутра Яшомитра. «Комментарий к Абхидхармакоше»

Основа первых двух категорий страдания, а также те разновидности страдания, которые можно описать как естественные и самостоятельно созданные, известны как «всеобъемлющее страдание». Сам по себе этот род страдания не представляет собой ни явных мучений, ни разновидности болезненной привычки к поискам удовольствий, связанной со страданием перемены. Лучше всего его можно было бы описать как фундаментальное беспокойство, нечто вроде фонового зуда, постоянно присутствующего на подсознательном уровне.

Представьте себе следующее: сидя в очень удобном кресле, вы участвуете в каком-нибудь собрании или просто смотрите телевизор. Однако, как бы ни было удобно кресло, наступает момент, когда вы ощущаете потребность подвигаться, поменять позу или вытянуть ноги. Это всеобъемлющее страдание. Вы можете находиться в самых замечательных обстоятельствах, но, в конце концов, приступ дискомфорта настигает вас и шепчет: «М-м-м, всё не так хорошо. Могло быть лучше, если бы…»

Откуда берётся этот зуд, этот едва различимый приступ неудовлетворённости?

Если объяснять очень просто, всё в нашем переживании изменчиво и непостоянно. Мир вокруг нас, наше тело, наши мысли и чувства находятся в постоянном течении, в поступательном и нескончаемом взаимодействии причин и условий, порождающих определённые следствия, которые сами становятся причинами и условиями, создающими другие следствия. На языке буддизма эту непрерывную изменчивость называют непостоянством. Во многих своих учениях Будда сравнивал этот момент с мельчайшими переменами, происходящими в течении реки. Если смотреть издали, происходящие миг за мигом перемены разглядеть трудно. Только подойдя к самому берегу и пристально вглядевшись, мы сможем увидеть незаметные изменения в узоре волн, перемещения песка, ила и какого-то сора, а также движение рыб и других существ, населяющих воду, и начать по-настоящему оценивать невероятное разнообразие перемен, происходящих мгновение за мгновением.

Непостоянство имеет место на разных уровнях, и некоторые из них отчётливо зримы. Например, проснувшись утром, мы обнаруживаем, что пустырь у дороги вдруг стал оживлённой стройкой, полной шума и грохота, – там копают котлован, забивают сваи, заливают бетон, возводят стальные конструкции и т. п. Вскоре остов здания уже готов, и другая бригада строителей суетится, прокладывая повсюду водопроводные и газовые трубы, электрические кабели. Другие бригады возводят внутренние стены и устанавливают в них окна, благоустраивают участок, сажают деревья и цветы, сеют траву. Наконец на месте пустыря возвышается большое здание, где полно людей, которые то входят, то выходят.

Такой явный уровень перемен в буддийском учении называется грубым потоком непостоянства. Мы можем видеть преображение пустыря, и, пусть нам не нравится новое здание – возможно, оно загораживает нам вид или там располагается большой торговый центр, или нам мешает возросшая интенсивность дорожного движения перед ним, – перемена не застигает нас врасплох.

Грубое непостоянство можно наблюдать и в смене времён года, по крайней мере, в некоторых частях света. В течение нескольких месяцев очень холодно и снег покрывает землю. Ещё через несколько месяцев на деревьях набухают почки, а на земле появляются ранние цветы. Через некоторое время почки распускаются, а луга и рощи зеленеют, покрываясь множеством разных растений и цветов. С приходом осени цветы вянут, а листья на деревьях становятся красными, жёлтыми или оранжевыми. Потом возвращается зима, листья и цветы исчезают, а воздух становится холодным; иногда идёт снег, а иногда деревья покрываются льдом, словно панцирем из чистого стекла.

Хотя следствия грубого непостоянства вполне очевидны, на самом деле они проистекают от другой разновидности непрерывного потока перемен, которую Будда описал как тонкое непостоянство. Это изменение обстоятельств, происходящее «за сценой», на таком глубоком уровне, что оно вообще редко когда осознаётся нами.

Один из способов понять движения тонкого непостоянства – это рассмотреть, каким образом мы думаем о времени.

Как правило, мы склонны воспринимать время с точки зрения трёх категорий: прошлого, настоящего и будущего. Если взглянуть на эти три категории как на шкалу лет, то мы можем сказать, что есть прошлый год, этот год и будущий год. Но прошлый год уже истёк, а будущий ещё не наступил: по сути, они лишь умозрительные понятия, наши представления о времени.

Итак, у нас остаётся этот год.

Но год состоит из месяцев, не так ли? Для меня это чуть-чуть сложно, потому что западные календари большей частью состоят из двенадцати месяцев, тогда как в тибетском календаре иногда бывает дополнительный, тринадцатый, месяц! Но давайте возьмём для примера западный календарь и на миг предположим, что сейчас у нас середина шестого месяца. Почти шесть месяцев года уже прошли, а шесть осталось. Так что теперь то, что мы называем настоящим, сократилось в размерах с этого года до этого месяца. Однако месяц по западному календарю состоит из определённого количества дней: обычно из тридцати или тридцати одного. А если сегодня у нас пятнадцатое июня, то половина июня уже прошла, а другая ещё впереди. Теперь настоящим остаётся только этот день. Но этот день состоит из двадцати четырёх часов; если сейчас полдень, половина дня уже прошла, а другая половина ещё не наступила.

Мы можем продолжать разбивать отрезки времени всё дальше и дальше: на шестьдесят минут, составляющих один час, на шестьдесят секунд, составляющих одну минуту, на миллисекунды, составляющие секунду, на наносекунды, составляющие каждую миллисекунду, и так далее, насколько это может позволить нам современная наука. Эти крайне малые отрезки времени всегда движутся, ускользая от нас. Будущее становится настоящим, а настоящее становится прошлым, пока мы ещё не осознали, что происходит. Нейробиологи, с которыми я беседовал, измерили полусекундный зазор – называемый «мигание внимания» – между тем моментом, в который наши органы чувств регистрируют зримые раздражители и передают сигналы в головной мозг, и тем моментом, в который мы сознательно определяем эти сигналы и закрепляем их в кратковременной памяти[3]3
  См. H. A. Sleeger, et al, Mental Training Affects Distribution of Limited Brain Resources, PLoS Biology, June 2007, vol. 5, no. 6, e138.


[Закрыть]. Уже к тому времени, когда мы регистрируем идею «сейчас», оно уже стало «тогда».

Как бы нам этого ни хотелось, мы не можем остановить время и те перемены, которые оно несёт. Мы не можем «отмотать» свою жизнь к более раннему периоду или в ускоренном режиме перемотать её вперёд до какого-то места в будущем. Но мы можем научиться принимать непостоянство, подружиться с ним и даже начать рассматривать возможность перемены как нечто вроде ментального или эмоционального телохранителя.

Дыхание – это жизнь.

Согьял Ринпоче. «Тибетская книга жизни и умирания»

Одни люди способны понять непостоянство, только лишь обдумывая учение о Первой благородной истине. К другим же понимание приходит не так легко или остаётся отвлечённым представлением, чем-то загадочным и абстрактным. К счастью, Будда и следовавшие по его стопам великие учителя дали нам некоторые простые упражнения, которые могут помочь соприкоснуться с тонким уровнем перемен прямым и безопасным способом. Самое простое из них, которое можно практиковать в любое время и где угодно, заключается в том, чтобы направлять внимание на перемены, происходящие в теле при дыхании.

Для начала сядьте с прямой спиной и расслабленным телом. Можете лечь, если вам так удобнее. Можете держать глаза открытыми или закрытыми (хотя я не советовал бы вам закрывать глаза, когда вы за рулём или идёте по улице). Просто естественно дышите, делая вдох и выдох через нос. Делая это, потихоньку перенесите внимание на перемены в своём теле во время дыхания, особенно на то, как расширяются и сжимаются лёгкие, поднимается и опускается диафрагма, движется живот. Не старайтесь сосредоточиваться слишком усердно, думая: «Я должен наблюдать своё дыхание… Я должен наблюдать своё дыхание». Просто оставьте свой ум покоиться в чистом осознании изменений, происходящих при вдохе и выдохе. И не беспокойтесь, если обнаружите, что ваш ум где-то блуждает, когда вы продолжаете это упражнение, – это просто ещё один урок непостоянства. Если вы поймаете себя на том, что думаете о произошедшем вчера или мечтаете о чём-то, что должно случиться завтра, потихоньку верните своё внимание к переменам в теле во время вдоха и выдоха. Продолжайте это упражнение в течение приблизительно минуты.

Когда минута истечёт, проверьте, какие перемены вы наблюдали в своём теле. Не оценивайте это переживание и не старайтесь его истолковать. Просто проверьте, что вы заметили. Возможно, вы заметите кое-что помимо того, что ваш живот поднимается и опускается, а лёгкие расширяются и сжимаются. Вы можете обращать больше внимания на то, как воздух проходит через ваши ноздри. Хорошо. Вы можете замечать сотни разных мыслей, чувств и впечатлений или то, что вы отвлекаетесь. Это замечательно. Почему? Потому что вы уделяете время наблюдению за постоянными изменениями, происходящими на тонком уровне, не сопротивляясь им.

Если вы будете продолжать эту практику один раз в день или несколько раз в день, вы обнаружите, что стали осознавать больше изменений на всё более и более тонком уровне. Постепенно непостоянство станет для вас вроде старого друга – нет нужды огорчаться и сопротивляться чему-либо.

Со временем вы можете обнаружить, что способны перенести эту осознанность и на другие ситуации, например, когда вы находитесь на работе, стоите в очереди в магазине или в банке или даже просто завтракаете или обедаете. Просто направить внимание на своё дыхание – действенный способ «вернуться» к полноте настоящего момента и ориентировать себя на тонкие изменения, происходящие внутри и вокруг вас. Это, в свою очередь, предоставляет вам возможность видеть вещи более ясно и действовать с позиции открытого и уравновешенного психологического состояния. Если возникают тревожные мысли или ощущения или вам случится быть застигнутым врасплох зрелищем внезапно ожившей восковой фигуры, такая ситуация будет действовать как некое напоминание об основополагающем факте: о том, что непостоянство просто есть.

Так почему же всё это воспринимается так лично и принимается близко к сердцу?

Чтобы ответить на этот вопрос, нужно рассмотреть вторую из Четырёх благородных истин.

3. Сила перспективы

Невозможно стоять на страже своей практики, если не стоять на страже блуждающего ума.

Шантидева. «Бодхичарьяватара»

Несколько лет назад я шёл по улице одного из городов Индии, где дороги всё ещё мостят камнями. В спешке я вышел из дому, не надев сандалий, и очень быстро пожалел об этом, потому что ощущение от прогулки босиком по каменистой дороге, мягко говоря, неприятное. В скором времени мне довелось упомянуть об этом эпизоде индийскому врачу.

«О, это очень хорошо!» – ответил он.

Когда я спросил, что он имеет в виду, он объяснил, что, согласно нескольким древним системам медицины, применение давления на различные точки подошвы стопы стимулирует активность в различных органах, тем самым способствуя общему оздоровлению. Люди, отчасти знакомые с рефлексологией стопы, понимают потенциальную пользу, связанную с этой практикой, но для меня это было внове. Выслушав объяснения врача, я начал чаще ходить босиком. К моему удивлению, ощущение камней под ногами вместо болезненного стало приятным.

Почему?

Камни не изменились. Мои ноги не изменились. Физический процесс ходьбы не изменился.

Размышляя над этим, я понял, что изменился единственный аспект этого переживания – моя точка зрения. Раньше я просто считал, что ходить по камням больно. Когда врач предложил другой взгляд на ситуацию, эта альтернатива открыла для меня путь к преображению переживания.

То, как мы воспринимаем вещи, – просто проявление нашего ума.

Кхенпо Картар Ринпоче. «Наставления Гампопы»

Хоть я использовал тот же самый основной принцип изменения перспективы, когда старался справиться с мыслями и эмоциями, тревожившими меня в детстве, на деле я не применял его к множеству ситуаций, в том числе к физическим недомоганиям. Для меня явилось шоком понять, насколько я глубоко связывал своё материальное тело с представлением о «я».

Но из описанного случая предстояло извлечь даже ещё более важный урок, который повлиял на моё отношение к любой затруднительной или неприятной ситуации. Если бы я с самого начала не ощущал дискомфорта, или если бы я смирился с этими ощущениями, или пытался бы разрешить их обычным способом – например, постарался помнить о том, чтобы надевать сандалии всякий раз, когда выхожу из комнаты, – я не увидел бы этого тонкого уровня ограничивающих обстоятельств.

С тех пор я стал больше ценить такие моменты, в которые я испытывал боль или дискомфорт. Каждый из них – это семя более глубокого понимания, благоприятная возможность немного лучше узнать свой ум и наблюдать, каковы мои представления о самом себе и об окружающем мире. Представления, о наличии которых я прежде даже не подозревал.

Я вовсе не пытаюсь убедить вас в том, что каждый раз, когда я сталкиваюсь с какой-то проблемой или чувствую раздражение либо дискомфорт, я надеваю особую кепку буддийского детектива и начинаю проводить расследование в своём уме, спрашивая: «Гм, какая тут перспектива? Чего я не вижу? О, вот она! Теперь дайте-ка я заменю её новой». Это всего лишь коварная попытка избавиться от неприятной ситуации, заканчивающаяся привычкой видеть в испытаниях врагов, которых нужно победить, или своенравных «начальников», которых нужно ублажить.

Настоящий процесс заключается в том, чтобы просто оставаться с этой ситуацией и смотреть ей прямо в лицо. Такой подход к переживанию оставляет кое-какое пространство для его раскрытия, позволяя нам видеть его в более широком плане. Если имеется ум, который может наблюдать переживание, логически следует, что ум шире, чем само переживание. В ту долю секунды, когда происходит узнавание, появляется возможность уловить проблеск беспредельной грандиозности ума: увидеть его, по описанию моего отца и других учителей, как бескрайний океан, в котором каждый момент переживания есть всего лишь одна волна из бесконечной череды волн – то вздымающихся, то опадающих, но никогда не отделяющихся от безграничного пространства.

Этот проблеск также даёт основу для понимания Второй благородной истины, которую часто переводят как «происхождение», «причина» или «источник» страдания. Обычно мы склонны приписывать причину страдания обстоятельствам или условиям. Однако, согласно Второй благородной истине, причина страдания заключается не в событиях или обстоятельствах, а в том, как мы воспринимаем и истолковываем своё переживание, когда оно проявляется.

Поразительный пример того, как перспектива влияет на переживание, даёт практика последователей одной из восточных религий, которые помещают кончики пальцев в огонь, чтобы облегчить страдание существ, терпящих муки более глубокие и беспросветные, чем многие из нас могут себе представить. Радость, которую, по их рассказам, они переживают, делая подношение собственного тела, затмевает любую сопряжённую с этим боль.

Если взять несколько менее экстремальный уровень, можно сказать, что обычно людям не нравится, когда их тело мнут и давят, особенно в местах, где мышцы имеют уплотнения. Однако они платят немалые деньги за массаж, зная наперёд, что их будут мять и давить, но в конечном счёте это облегчит различные боли в теле и поможет им чувствовать себя лучше. Они выстраиваются в очередь, чтобы им причинили боль!

Недавно я услышал историю об одной женщине на Тайване, которая, идя по улице с двумя подругами, почувствовала, что носок скомкался в туфле, отчего ей стало неудобно и немного больно. «Стойте! – крикнула она. – Мне надо поправить носок. Болит невыносимо». По иронии судьбы она направлялась на приём к специалисту по рефлексологии стоп и, придя к нему, потребовала: «Надавливайте сильнее! Я плачу за это кучу денег и не хочу, чтобы они были потрачены впустую!»

Я не мог сдержать смеха. Небольшое давление на ногу показалось ей невыносимым, а спустя полчаса она требовала, чтобы давили сильнее! Её реакция на одну и ту же по своей сути ситуацию кардинально изменилась в зависимости от её трактовки и ожиданий.

Но откуда берутся эти трактовки и почему они оказывают на нас такое глубокое влияние?

Те образы, что мы видим своими глазами, мы склонны оценивать по-разному.

Кхенчен Трангу Ринпоче. «“Океан достоверного смысла” Девятого Кармапы»

В своей жизни мы большей частью полагаемся на собственную способность проводить различия. Одни из них кажутся совершенно непосредственными и простыми: правое и левое, высокое и низкое, громкое и тихое, ноги и руки, ночь и день. Другие требуют несколько большего умения различать. Перезрелый этот фрукт или недозрелый? Хорошая это цена за такую вещь или в другом магазине я мог бы найти дешевле? Третьи требуют ещё более глубокого анализа. На своём опыте я убедился, что такие размышления особенно свойственны родителям, которые мучаются вопросом о том, не слишком ли они суровы или, напротив, снисходительны в воспитании своих детей, а также людям, озабоченным словесными перепалками или разницей во мнениях между ними и их супругами или партнёрами. Мы сделали то-то и то-то или сказали то-то и то-то, потому что просто был плохой день или из-за более глубоких разногласий? Я также слышал подобные вопросы от тех, кто хотел получить советы относительно коллег и событий на их работе. «А может, я не проявляю к этому человеку должного сочувствия? Не слишком ли я много работаю, не уделяя достаточно времени самому себе и своей семье?»

Важно помнить, что все различия в основе своей относительны: представления, суждения и ощущения строятся на сравнении.

Возьмём другой пример: если поставить четырёхдюймовый стакан рядом с шестидюймовым стаканом, то четырёхдюймовый стакан будет казаться ниже, чем шестидюймовый. Если же поставить шестидюймовый стакан рядом с восьмидюймовым, то шестидюймовый стакан, который раньше казался «высоким», теперь станет «низким». Точно так же «левое» имеет смысл только при сравнении с «правым», ночь – при сравнении с днём, а тепло – с холодом. Таково краткое объяснение того, что в буддийском учении обычно называют относительной реальностью: речь идёт об уровне переживания, определяемого различиями.

Как я понял в результате бесед с разными учёными, способность проводить различия развилась в нас как орудие выживания. Бесспорно, существует польза от умения различать ядовитые и съедобные растения и плоды. Точно так же было бы весьма полезно отличать то, что может служить нам пищей, от того, что может съесть нас самих!

Люди реагируют на этот процесс проведения различий довольно сложным образом как с биологической, так и с психологической точек зрения.

Со строго биологической точки зрения для любого акта восприятия требуются три основные составляющие: органы чувств, например глаза, уши, язык и кожа; объекты чувств, например цветок; и способность обрабатывать сигналы, получаемые от органов чувств, и реагировать на них. Органы чувств, области мозга и связи между ними складываются в первую очередь из клеток, называемых нейронами. Человеческий мозг состоит из миллионов нейронов, многие из которых организованы так, что образуют структуры, имеющие отношение к обучению, памяти и эмоциям. Взаимодействие между этими структурами может быть очень сложным.

Скажем, вы смотрите на цветок, если точнее – на красную розу. Это объект или то, что на научном языке называют раздражителем. Когда вы смотрите на розу, определённые клетки в ваших глазах сначала замечают этот предмет, состоящий из совокупности красных предметов, закруглённых наверху и некоторым образом заострённых внизу, где они соединяются с длинным зелёным предметом, который может быть усеян зелёными округлыми предметами с выступающими более тёмными острыми предметами. Этот образ передаётся через группу клеток, составляющих волокно, или нить, которая образует зрительный нерв, передающий зрительную информацию из глаза в зрительную кору, область мозга, ответственную за упорядочение раздражителей, воспринятых с помощью зрения.

Получив эти зрительные раздражители, зрительная кора посылает «срочную телеграмму» в таламус, область мозга, состоящую из группы клеток, расположенных вблизи самого центра мозга, где поступающая от органов чувств обильная информация «расшифровывается», прежде чем будет передана в другие области мозга. Интересно, что таламус – древнегреческое слово, означающее «спальня», то есть оно подразумевает место, где, как известно, зачастую ведутся тайные разговоры.

Когда информация из зрительной коры передаётся в таламус, она идёт по нескольким направлениям. Одна часть поступает в лимбическую систему – тот уровень мозга, который в первую очередь отвечает за различение боли и удовольствия, определяет эмоциональные реакции, а также предоставляет основу для обучения и запоминания.

В истолковании этой информации и в её запоминании особенно важную роль играют две важные структуры, расположенные в этой области мозга. Одна из них – миндалина, небольшое, миндалевидной формы скопление нейронов, определяющее эмоциональное содержание переживания. Если, например, вам доведётся уколоться об один из этих «тёмных острых предметов», возможно, вы воспримете этот «красный предмет, состоящий из совокупности красных предметов», как «плохой» или «неприятный». Другая структура – это гиппокамп, нечто вроде склада для пространственных и временных элементов памяти. Он обеспечивает содержание, смысл переживания, позволяя нам помнить, например, где и когда мы увидели розу впервые.

Одновременно интимный разговор, протекающий в спальне таламуса, передаётся далее в новую кору – самый верхний слой головного мозга, который нейробиологи считают областью, занятую в первую очередь выполнением аналитических функций. Это та область мозга, где мы начинаем узнавать, как именовать ту или иную вещь, как различать те или иные модели и формулировать понятия, – именно там мы определяем «красный предмет, состоящий из совокупности красных предметов», как розу. Кроме того, в этой области происходит модуляция воспоминаний и эмоциональных откликов, рождённых в лимбической области, – одни сглаживаются, а другие становятся более интенсивными.

Хотя описание этого процесса занимает довольно долгое время, все контакты между тысячами клеток, составляющих наши органы чувств и различные нейронные структуры мозга, осуществляются в долю секунды, занимая меньше времени, чем щелчок пальцами. И мозг реагирует почти мгновенно, давая толчок высвобождению таких химических соединений, как кортизол, адреналин, дофамин и эндорфины, которые, распространяясь по организму, уменьшают или увеличивают частоту сердечных сокращений и изменяют наше настроение.

В то же самое время устанавливается ряд связей между органами чувств, структурами мозга, жизненно важными органами и железами, представляющими собой нечто вроде мгновенно передающей сигналы сети, которая, говоря простым языком, составляет внутреннюю «карту» красной розы.

Другими словами, на самом деле мы не видим собственно красную розу, но, скорее, получаем понятие о ней. Это понятие зачастую обусловлено широким спектром факторов, в том числе обстоятельствами нашего первоначального переживания, воспоминаниями и ожиданиями, хранящимися в различных участках мозга, изменениями, могущими произойти при последующем переживании, и, что, возможно, более важно, разницей между воспринимающим (мной) и воспринимаемым (розой).

Отличительная особенность «я» как сущности, в основе своей отдельной от, скажем, розы, сама по себе есть внутренний образ, проистекающий от взаимодействий между разными нейронными структурами и другими системами организма. В наши ранние годы этот образ может быть довольно смутным. Но по мере взросления наше внутреннее чувство «я» как того, что отлично от «не я», становится более отчётливым, точно так же, как и разница между приятным и неприятным, желанным и нежеланным. Кроме того, мы выделяем нечто вроде «нейтральной» зоны, где у нас нет твёрдого решения, как относиться к нашему переживанию. Точно так же, как люди упорядочивают архивы, бумаги, фотографии и другие вещи, раскладывая их по разным папкам и коробкам, мы раскладываем свои переживания по воображаемым «полкам» и «коробочкам».

Из моих бесед с людьми, сведущими в различных научных дисциплинах, становится ясно, что существует некоторая разница во мнениях относительно того, как, когда и почему появляются эти коробочки. Однако, по всей видимости, современные философские школы сходятся в том, что коробочка «я» начинает формироваться при рождении, когда младенец отделяется от тела матери и начинает воспринимать жизнь как самостоятельное существо, сталкиваясь лицом к лицу с внешней и внутренней средой, которая не всегда предсказуема.

Нами, как и младенцами, движет тяга к комфорту, особенно в форме пищи и тепла, а также неприязнь к дискомфорту, например к чувству голода, холода или влажности. Иногда нам комфортно, а иногда нет. Коробочка «я» может в этот период быть не слишком прочной или определённой – или даже выразимой, если не считать плача, срыгивания, лепета или улыбки, – однако в приятных и неприятных переживаниях коренится возможность обнаружить коробочку «не я», а также другие коробочки: «хорошее», «плохое» и прочие.

Позже, в период, который многие родители называют как «ужасный двухлетний возраст», когда дети начинают утверждаться как независимая личность, то и дело говоря «нет», кажется, что эти разные коробочки принимают более прочную, определённую форму. Потенциал появления других коробочек уже приведён в действие и механизм запущен.