Текст книги "Один на вершине. Биография самого отчаянного альпиниста нового поколения"

Истоки будущего

Отличительная особенность: 1 испорченное свадебное платье

Время: 1996–2007 гг.

Возраст: 4–17 лет

Место: Боргхольцхаузен, Цугшпитце (2962 м)

Одно из моих ранних детских воспоминаний – когда мне четыре года и я сижу на нашей кухонной столешнице. Пока мой отец Фальк усаживал меня туда с благими намерениями, на кухню вошла мама Ирис. Начинается спор, можно ли мне там сидеть. В пылу мама сдергивает меня со столешницы и тем самым усугубляет ситуацию… У меня нет никаких воспоминаний о моих родителях как о счастливой паре, потому что они рано развелись. Одну половину времени я проводил у мамы, другую – у отца. Но поскольку состояние моей матери, у которой была анорексия, ухудшилось и она чуть не умерла, я с сестрами-тройняшками переехал к отцу. Ему приходилось много работать, чтобы прокормить нас, поэтому он приходил домой к вечеру и часто продолжал работать из дома. Меня воспитывали няни из Латвии. Свою настоящую мать я тогда видел лишь раз в неделю. А няня каждый раз остается лишь на год, и потом появляется кто-то новый. У меня нет значимого близкого, с которым я мог бы установить тесную эмоциональную связь. Молодые няни не могли мне дать той материнской любви, которая так нужна ребенку. В общем и целом у меня было пять таких нянь, пока мой отец не решил жениться на последней. Мои сестры были искренне рады. Но единственное, что мог выдавить из себя я, – это: «О нет». Сандре 24 года, когда она выходит замуж за моего отца. Я ревную. На свадьбе я спросил ее, может ли она открыть мне бутылку колы, которую я перед этим изрядно потряс. В следующую секунду все липкое содержимое бутылки оказывается на свадебном платье.

Сегодня я понимаю, что это было незрело с моей стороны. Я отдаю должное Сандре за то, что она никогда не попрекала меня этим поступком. Со вступлением в брак молодая латышка берет на себя огромную ответственность за нас, детей. Мне уже девять лет. Уже слишком взрослый, чтобы сразу же привыкнуть к новой «маме». Она очень старается, но, увы, мне не нужна ее помощь. Я не могу свыкнуться с ее авторитетом, а ее ценности и правила, которые она принесла в наш дом из своей страны, не имеют для меня никакого смысла. Мы оба боремся за внимание и любовь Фалька – к сожалению, зачастую я проигрываю. Мне кажется, тогда мне просто нужна была любящая мать, которая бы меня понимала. Я продолжаю видеться с Ирис лишь раз в неделю, но то немногое время, которое мы, дети, проводим с ней, меняет наше отношение друг к другу. Мне трудно открыться и впустить кого-то нового в мою жизнь. Когда Сандра забеременела близнецами, я впервые осознал, насколько огромны изменения, которые привнес второй брак отца в мою жизнь. Уже в десять лет я сам стираю себе одежду. Я отвечаю за то, чтобы подъезд к дому был чистым. Позже в мои обязанности входит и стрижка газона большого сада. Постепенно я беру на себя другие задачи по дому и помогаю в мастерской. Так я зарабатываю свои карманные деньги, которые в целом всегда намного меньше, чем у моих друзей. Тем самым отец хочет поощрить мою независимость, которая, по его мнению, является предпосылкой для хорошей жизни. Его девиз – дай бедняку две рыбы, и он будет сыт два дня, научи его ловить рыбу, и он будет сыт всю жизнь. У нас действительно не так много денег, и я страдаю от того, что не могу носить брендовые вещи, как другие дети в школе. Я чувствую себя обделенным, и оттого страдает моя самооценка.

На мое шестилетие отец дарит мне велосипед. Как в свое время и ему, этот подарок дал мне немного свободы. Таким образом, мой радиус передвижения становится все больше и больше. Я использую велосипед не только для того, чтобы сэкономить на билетах на автобус, но и чтобы собрать возвратную стеклотару и тем самым заработать немного денег. В это время я крепко подружился с соседским мальчиком Филиппом. Мы проводим много времени вместе в близлежащем лесу. Помимо Филиппа у меня есть и другие друзья, но с ними у меня меньше общего, чем с ним. У нас общие интересы, и мы вдохновляем друг друга на разные авантюры: новый трюк со скейтбордом или еще более высокий прыжок на велосипеде через самодельный трамплин. Несмотря на это, меня не покидает чувство ненужности. Хотя когда я занимаюсь своим делом, я при этом чувствую себя очень комфортно. С одной стороны, многое из того, что другие люди находят увлекательным, мне скучно. С другой стороны, мне часто не хватает денег для того, чтобы предпринять что-то совместное с друзьями или просто сходить с ними в кафе. Я часто выгляжу глупо на школьных мероприятиях, когда все сидят в ресторане и едят и только я один не ем. Неудивительно, что я достаточно скуп, когда речь идет о моих тяжело заработанных деньгах. Я коплю на материальные вещи, от использования которых я мог бы долго извлекать выгоду. Я рассматриваю расходы как инвестиции, которые в долгосрочной перспективе могут привести к чему-то прибыльному.

Я благодарен отцу за свою самостоятельность и взгляд на жизнь, но также я чувствую в его отношении ко мне определенную дистанцию – такую же дистанцию, какую испытал он в детстве со стороны своего отца. Ему тяжело проявлять свою признательность или любовь, и я, будучи ребенком, воспринимал это как должное. За что мне вообще признательность? В школе я учился плохо и ничего особенного не достиг. Учителя постоянно звонили моим родителям, чтобы оповестить их о моем плохом поведении и несделанных домашних заданиях. Чтобы избежать реальности, я погружался в мир компьютерных игр. Больше всего мне нравились игры, где можно было исследовать новые миры, собирать предметы и развивать различные способности. Но однажды наступает момент, когда после всей проделанной работы ты становишься безумно сильным, ты уже изучил весь мир и через пот и кровь превратился в героя. Виртуальный мир, в отличие от реального, позволяет мне праздновать свои личные успехи и дает мне чувство, что я действительно что-то могу. У меня уходило до 175 часов, чтобы закончить игру. Конечно же, это отразилось на моей повседневной жизни. Мне все больше казалось, что жизнь – это компьютерная игра. Наибольшего прогресса можно добиться, работая над менее сильными навыками, сознавая свои слабости и постоянно улучшаясь и совершенствуясь. Только так можно достичь уровня 100.

Но именно это меня и привлекает – стремление к совершенству. Я начинаю применять этот подход к своей реальной жизни и прихожу к выводу, что страх высоты – это моя слабость, над которой мне нужно работать.

Что-то подсказывает мне, что я должен преодолеть этот страх, чтобы моя жизнь могла полностью раскрыться со всеми ее возможностями.

На уроках физкультуры я уже давно обратил на него внимание – скалодром в спортзале. Я еще ни разу не забирался по нему наверх, но он всегда завораживал меня. Поэтому я не медлил и секунды, когда в шестом классе мне нужно было выбрать дополнительные занятия, – я решил в пользу скалолазания. Несколько недель спустя мы с Филиппом наконец-то стоим перед скалодромом, и я с сомнением смотрю наверх. Пока другие достают и надевают страховочные пояса, я чувствую, как растет мое беспокойство. Карабин защелкивается у меня на поясе, и учитель подает сигнал, что я могу начинать карабкаться вверх. Зачем я только выбрал скалолазание? Я уже начинаю жалеть о своем решении, особенно когда после первых нескольких подтягиваний я понимаю, что если отпущу руку, то полечу вниз. Я уже представляю себе, как ударяюсь о землю. Стараясь не думать об этом, я лезу выше и выше, хочу во что бы то ни стало добраться до самого верха. Я держусь слишком сильно и тем самым трачу много сил. Несмотря на это, я достаточно быстро продвигаюсь вперед. Уже перед самым верхом я смотрю вниз и словно пробуждаюсь от кошмара. Мой пульс взлетает, дыхание учащается. Опять вижу себя на уроке плавания, где стою на трехметровой вышке. Я смотрю вниз и размышляю, прыгать или нет. У меня жуткий страх высоты и падения. Каждый раз я разворачивался и спускался по лестнице вниз. Мне было все равно, что думают обо мне одноклассники. Я просто не мог прыгнуть. Но наверху семиметровой стены нет лестницы, по которой я могу спуститься вниз. Мне придется спрыгнуть и довериться напарнику. Я закрываю глаза, отпускаю и кричу: «Вниз!» Мой напарник медленно спускает меня. Пока я отстегиваю карабин, я еще раз смотрю наверх. Меня пронизывает сильное чувство. Неужели я на мгновение взглянул своему страху в глаза? Да! Даже если у меня и не было другого выбора, все равно я чувствую, что справился. Я хочу больше.

Теперь два раза в неделю я хожу на двухчасовой курс скалолазания. Наш учитель господин Фелькер вкладывает в это свое сердце и душу и пытается донести до нас как можно больше. Сам он увлеченный учитель географии и химии, который все свое свободное время путешествует по миру и занимается альпинизмом. Благодаря его увлеченности своей работой мы не только изучаем энергосберегающее лазание и правильную технику спуска, мы также систематически обсуждаем различные темы альпинизма, такие как узел Прусика[4]4
  Схватывающий узел, получивший свое название в честь автора – австрийского альпиниста Карла Прусика.


[Закрыть] и спасработы. Техники, которые пригодятся позже в моей карьере альпиниста. Курс закончился через шесть месяцев, быстрее, чем мне бы этого хотелось. Больше всего меня привлекло сочетание физических и психологических задач. Я подсел. Правда, я живу в маленькой деревне в Тойтобургер-Вальд, примерно в 25 километрах от Билефельда. Мне придется преодолевать большое для моего возраста расстояние, чтобы заниматься на скалодроме нового клуба альпинистов в Билефельде. Если бы этот клуб не открылся, я бы не продолжил заниматься. Я родом из равнинной местности. Горы находятся достаточно далеко, и следующая скалистая местность не за углом. Так как Филипп начал заниматься скалолазанием вместе со мной, его родители часто отвозят нас в Билефельд. Позже я часто ездил туда сам на велосипеде.

До того как я впервые соприкоснусь с настоящей скальной трассой, пройдет еще четыре года. Первые скалодромы появились в Германии в конце 1980-х годов. Раньше скалолазанию можно было научиться только в горах. Сегодня можно тренироваться на скалодромах вне зависимости от погоды и времени суток по самым высоким стандартам безопасности. Когда мой инструктор взял шестнадцатилетнего меня в первый раз в горы, первое, о чем я подумал, было: «Это природа. Природа опасна». Мне было непривычно находиться снаружи, все казалось угрожающим и настоящим. Крюки, на которые мы фиксируем страховочное снаряжение, расположены достаточно далеко друг от друга, а не каждые полтора метра, как я привык на скалодроме. Но здесь я чувствую ветер и запах скал, вижу лучи солнца, пробивающиеся сквозь листья деревьев. Все, что было до этого, походило на мастурбацию, а здесь – настоящий секс. Теперь я каждый второй день тренируюсь. К сожалению, чаще в помещении, а не в горах. Но теперь мое восприятие изменилось. Я стараюсь думать об этих тренировках как о подготовке для гор. Верхних границ не существует. Это доставляет мне огромное удовольствие, и, поскольку я амбициозен, я шаг за шагом достигаю поставленные собой цели. Если быть объективным, ничего из ряда вон выходящего, но я постоянно совершенствуюсь. Моя боязнь высоты потихоньку исчезает, а от страха падения я стараюсь избавиться при помощи целенаправленных тренировок. Мне нравится этот ментальный вызов и чувство, что я все больше и больше совершенствую себя. Конечно же, физическая подготовка очень важна, но для успеха этого недостаточно. Я часто оказываюсь в ситуациях, когда сталкиваюсь со своей боязнью падения. Это требует определенного внутреннего спокойствия, силы воли и сосредоточенности. Но если у меня получается, это позволяет мне немного выйти за рамки своих возможностей. Это не всегда срабатывает, и грань между смелостью и бесшабашностью узка и к тому же опасна. Но попытка удержать этот баланс – классное чувство. Растущие навыки, однако, тоже оказывают на меня давление. У меня такое чувство, что я недостаточно хорош. Мне понадобились годы, чтобы понять, что лучший скалолаз не тот, который может справиться со сложнейшими маршрутами, а тот, которому скалолазание доставляет удовольствие.

У меня никогда не было настоящего примера для подражания. То, что я считаю достойным подражания, – это, скорее всего, недосягаемое сочетание лучших качеств в разных людях. Я выбираю из каждого лучшее, и это объединяется со многими другими качествами в идеализированного человека. Этот идеал воплощает то, к чему я стремлюсь.

А еще у меня есть большая мечта – когда-нибудь оказаться на очень высокой горе, на восьмитысячнике. Я еще никогда не был в горах, все, что я знаю о них, я почерпнул из книг, журналов и фильмов. Глянцевые фотографии мест, которые кажутся недоступными, дают ощущение, что там еще можно найти последние настоящие приключения в наше время. И так случилось, что мой путь принимает неожиданный поворот. Мой отец между тем стал частным предпринимателем и открыл небольшую столярную мастерскую. На одной выставке рабочих инструментов мои шестилетние сестры Аусма и Риета приняли участие в конкурсе – украсить пряничное сердце сахарной глазурью. Риета заняла второе место и выиграла путешествие для всей семьи. Организатор конкурса не ожидал, что у нас действительно большая семья. Наверняка он рассчитывал на двух взрослых и двух детей. Но двое взрослых и шесть детей – это намного больше. Так как, помимо близнецов, у меня еще сестры-тройняшки. Учредитель приза был, конечно, не в восторге. А для меня осуществилась заветная мечта.

Наше путешествие состоялось в Баварию, недалеко от Цугшпитце[5]5
  Самая высокая точка на территории Германии, высота – 2962 метров. Расположена на границе с Австрией, в коммуне Грайнау.


[Закрыть], самой высокой горы Германии. Мы решили подняться на вершину. Я пребываю в состоянии полной эйфории. Мне уже 17 лет, но я еще ни разу не был в горах. Из кабины канатной дороги я зачарованно смотрю на окружающие нас горы и на постоянно уменьшающийся ландшафт. Пасмурная погода создает мистическую атмосферу. В прорехах облаков видна бескрайность ландшафта. Наклонные скалы, сформировавшиеся много веков назад, кажутся застывшими и неприступными, однако я чувствую их неописуемое притяжение. Интересно, каково это – забраться туда? Я представляю альпинистов и скалолазов как бойцов из моих компьютерных игр, бросающих вызов стихии. Они негласные герои. Внутри меня все стремится принять этот вызов. Я вспоминаю свою большую мечту, и передо мной всплывают картины экспедиций. Я чувствую, что мне пора начать готовиться. Небольшие шаги уже сделаны, но теперь мне нужно идти еще дальше. Мне понадобятся дальнейшие маленькие и большие шаги, пока я не дойду туда, куда я хочу. Все эти бесконечные часы, которые я провел за компьютерными играми, чтобы создать там свое лучшее «Я», теперь я могу также инвестировать и в свою настоящую жизнь. Если я выключу компьютер, то все останется. Я чувствую, что хочу раздвинуть свои границы намного дальше. Возможно, чтобы действительно стать героем, которым я всегда был в виртуальном мире. Я знаю, что мое будущее счастье связано с горами. И то, что я еще ничего не знаю, меня совсем не беспокоит. Или должно?

Ужасная ошибка

Отличительная особенность: 6 зажигалок

Время: конец октября 2013 г.

Возраст: 21 год

Место: пик Ленина (7134 м)/Киргизия

Меня как будто ударило током. Видимо, я находился в оцепенении. Внезапно мне становится ясно, что я нахожусь на небольшом плато, окруженном ледниковыми трещинами, и дрейфую в сторону бездны. На горе царит уже глубокая зима. Почему я вбил себе в голову, что должен при таких погодных условиях один забраться на пик Ленина? Уголком глаза я вижу, как мой пуховой сапог ветром выносит из палатки. Он бесшумно исчезает в темноте огромной ледниковой трещины, которая разверзается передо мной. Уже прошло четверть часа или меньше? Я потерял чувство времени и пространства. Нет, это не сон, это действительность. Я опять чувствую его – страх умереть. Моя ситуация безвыходна. В полном отчаянии я скольжу в сторону ледниковой трещины. Трение ветра создает свист на льду, который вместе со звуком колышущегося брезента превращается в сильный шум. Огромная сила ветра как будто тонкими иглами впивается в мою кожу. Холодные и онемевшие пальцы сцепили штангу палатки. Я чувствую, как понижается температура моего тела и тепло постепенно покидает меня. Так выглядит смерть от обморожения? Вообще-то я не особенно верующий. В церковь я хожу лишь на Рождество, и молиться мне чуждо. Но сейчас, в этой ситуации, я не вижу другого выхода. Мне кажется это моей последней возможностью, и я начинаю просить: «Господь, пожалуйста, помоги мне!» Секунды кажутся минутами, минуты превращаются в вечность. Мой страх медленно переходит в тихую панику, которая ощущается почти болезненной. Я уже сожалею о своем глупом решении разбить лагерь в этом месте. И вдруг мой взгляд падает на ледниковую трещину рядом со мной, которую я преодолел вчера вечером, чтобы забраться сюда! В этот момент шум затихает и шторм становится слабее. Недолго думая, я тяну на себя то, что еще осталось от палатки, и вслепую прыгаю в трещину глубиной в четыре метра. Она наполнена рыхлым снегом, поэтому я мягко приземляюсь. Посмотрев наверх, я вижу, что ветер опять достиг силы урагана. Был ли это Бог, который помог мне в этой ситуации? Не может быть, говорю я сам себе, в то время как залезаю в сплющенную трещиной палатку и спальный мешок, который мне жизненно необходим сейчас.

Когда я проснулся, солнце стояло уже высоко в небе. От бушевавшего ночью шторма нет и следа. Я пробираюсь сквозь лабиринт из трещин. Спокойно и сосредоточенно занят своим делом. На разведку дороги я взял с собой маленький рюкзак, мне показалось это простым и безопасным. Не знаю, является ли причиной неприятный опыт прошлой ночи, но я чувствую, как меня одолевает приступ одиночества. Ни Конни, ни кого-либо еще, с кем бы я мог поговорить, рядом нет. Я начинаю разговаривать сам с собой и пою во весь голос свои любимые песни – Nur zu Besuch группы Die Toten Hosen и Welcome Home группы Radical Face. Так мне кажется, что я не один. Забавно, но в таких ситуациях я думаю о себе во множественном числе. «Нам нужно быть осторожнее», – например, говорю я себе. Это создает иллюзию, что со мной кто-то есть. А иногда я спрашиваю себя, не может ли та или иная тень, которую я замечаю на скалах, быть чьей-то тенью.

«Столько, сколько нужно, и как можно меньше» – звучит мой девиз, когда я упаковываю вещи. Одних трусов должно хватить на три недели. Некоторые разрезают зубную щетку пополам, чтобы сэкономить место. Это не для меня. Такие незначительные вещи я даже не беру с собой в горы. В этот раз я взял с собой примус, горючее для него (несколько литров бензина на бензоколонке), большое количество пакетиков сухого азиатского супа, спутниковый телефон, который по форме и весу напоминает кирпич (очень старый, зато купленный за копейки), две палатки и спальный мешок. Кроме того, много одежды, слои которой я надеваю или снимаю в зависимости от меняющихся погодных условий. Я люблю все перемешать и запихнуть в рюкзак, чтобы часто используемые вещи были под рукой. Многие вещи я прикрепляю к рюкзаку снаружи.

После того как я нашел подходящую дорогу к лагерю 2, я оставляю свой маленький рюкзак в надежном месте и иду назад, чтобы забрать оставшиеся вещи. Выбранная мной тактика и сложные погодные условия тормозят меня. Но так как я учусь на своих ошибках, в этот раз я заранее начинаю искать подходящее место для ночевки. Я хорошо закрепляю палатку, дополнительно используя широкие снежные колья. Проверяю все по нескольку раз. До сих пор содрогаюсь, вспоминая прошлую ночь. Каким-то образом мне удалось выбраться из этого кошмара. Но одно для меня несомненно: глубоко религиозным человеком я не стану.

На следующее утро все мои сомнения рассеялись. Погода хорошая, я чувствую сильную связь с горой, и мои мысли обретают ясность. Это отправление в неизвестность, близость к нетронутой природе и абсолютная тишина. Это то, что я люблю и что позволяет мне плавно двигаться и сливаться с окружающей средой. В этот момент я очень счастлив, хотя я еще ничего не достиг на этой горе. Это то уникальное чувство, когда понимаешь, что являешься частью чего-то большого. Я почти не чувствую нагрузки, и мне все равно, доберусь ли я до лагеря 2 сегодня. Найдя подходящее место для палатки рядом с ледяной пещерой, я радостно предвкушаю роскошный ужин. Но, когда я начинаю готовить, меня ожидает следующий удар – моя зажигалка. Но это еще не все – ни одна из моих пяти зажигалок не работает. Я подозреваю бунт. Даже моя зажигалка «Зиппо» вышла из строя. Неисправен механизм зажигания. Когда мне наконец удается разжечь примус, я готов плясать от радости. Я обеспечиваю защиту от ветра и начинаю топить лед и снег. И вот сижу я один перед ледяной пещерой, стены которой источают голубой свет, который постепенно становится темнее, в то время как пламя отбрасывает желтые тени на мою палатку. Вот оно – мое настоящее приключение. Достаточно небольшой проблемы – и вся экспедиция уже под угрозой. При этом речь не о лавинах, камнепадах или непогоде, даже потеря солнцезащитных очков может все перечеркнуть за один раз. Смесь глупости и неудачи может не только разрушить большие мечты, но и иметь опасные для жизни последствия.

По своей наивности я никогда не думал, что со мной может произойти нечто подобное. Когда я наконец добрался до лагеря 2, ничего не работало, и я был вынужден признаться себе, что я долбаный идиот. Это было жуткой ошибкой – купить пять зажигалок с одинаковым пьезоподжигом. Ведь для получения искры вместо обычного кремня используется электрическая искра. А такой способ зажигания не работает на морозе и на высоте около 5000 метров. Но откуда я мог это знать? Даже если я уже и был на высоте почти 5000 метров, я еще никогда не ночевал там, не говоря уже о приготовлении еды. Так быстро я оказался в очередной идиотской ситуации. Теперь злюсь на себя из-за этой ошибки. Без примуса я не смогу топить снег и останусь без питьевой воды. Это серьезная оплошность, и я в бешенстве. Правда, это не улучшает сложившееся положение. Поэтому я глубоко вздыхаю и мысленно делаю шаг назад, чтобы создать дистанцию от возникшей ситуации. Я смотрю на бесконечную ледяную пустыню, которая окружает меня. Здесь нет других палаток, где бы я мог одолжить зажигалку. Скорее всего, даже в радиусе 50 километров я не найду никого, кто бы помог мне. Здесь только куча гравия и мусора, который оставили за собой предыдущие экспедиции в лагере 2. Внезапно меня озаряет идея. Я начинаю поиск, продвигаясь между мусором и ледниковыми трещинами, которые проступают из-под гравия. Час спустя я держу в руках зажигалку, у которой традиционный способ зажигания. Но, к сожалению, она сломана. Я выпускаю газ из другой зажигалки и пытаюсь зажечь. Не получается. Зажигалка слишком ржавая. А я уже так гордился собой, что мне пришла в голову идея поискать зажигалку в мусоре. Теперь я останусь голодным. Мне становится в прямом смысле слова страшно. Наконец я решаю в пользу плана Б. У меня просто нет другого выхода. Я беру ледяные бутылки и мешок для воды, которые наполнены снегом, и кладу их в спальный мешок. Придется всю ночь топить лед температурой собственного тела. Вместо привычного уютного тепла я чувствую, как холод расползается по моему обычно теплому кокону. Снаружи бушует ветер, температура воздуха –23 °C, и вместо грелки у меня в спальном мешке холодный компресс. Большое спасибо, дорогая служба безопасности полетов.

Посреди ночи меня будит острая необходимость по большой нужде, причем срочно. Я молниеносно расстегиваю молнию спального мешка. У меня даже нет времени, чтобы обуться. Распахиваю палатку и выползаю наружу так, что ноги еще остаются в палатке. В последний момент я успеваю стянуть две пары кальсон. Чертова диарея! Наверху теряешь человеческий облик, обычные правила совместной жизни здесь не действуют. Здесь царит анархия. Но поскольку на такой высоте никого больше нет, никого это не беспокоит. А для меня это самое эффективное решение с наименьшим ущербом.

Утром мне приходится осознать, что мои старания обойтись без примуса ничего не дали. Все мои усилия были напрасны. У меня нет даже литра воды. Но так легко я не сдамся, только не после того, через что мне пришлось пройти. Я снова насыпаю снег и помещаю бутылки под куртку. При подъеме наверх я вырабатываю достаточно тепла, чтобы растопить снег. Какой замечательный план, но вдруг я вижу черные тучи позади вершины. Прогноз погоды, который я получаю по спутниковому телефону от своей матери Ирис, предвещает шторм. Скоро здесь разверзнется ад. Я поднялся на высоту примерно 6000 метров, когда шторм свалил меня наповал. Я упал на землю, этот поединок я не смогу выиграть. Остается быть реалистом и сохранять спокойствие. Палатка взовьется надо мной, как только я попытаюсь ее раскрыть. А шторм без примуса я не пересижу. Так холодно, что снег под моей курткой даже не собирается таять. Я решаю оставить свое снаряжение здесь, чтобы хотя бы добраться до пика Раздельная[6]6
  Высота 6148 метров, находится на одном из гребней пика Ленина.


[Закрыть], простого шеститысячника. Вынужденный повернуть назад, я хочу хотя бы чего-то достичь. Мне все равно чего. Мне просто нужна причина, по которой я могу оставить это место позади себя. Я борюсь с высотой и порывами ветра, которые кажутся мне намного сильнее, чем предсказанные 88 км/ч. Жуткий дубак, температура как будто все –56 °C. Но я ничего не чувствую, в особенности мои ноги, не говоря уже о пальцах ног. Онемение медленно достигает щиколоток. Это начинает меня беспокоить, ведь я стою на груде камней высотой около 6200 метров. Какого черта я здесь делаю? Я не вижу на пять метров вперед, и вокруг завывает ветер. Я разворачиваюсь как можно быстрее. У меня нет и доли сожаления, что я не дошел до вершины пика Ленина. Я сделал все возможное. Осталось только спуститься без особых потерь. У меня нет возможности растопить достаточное количество снега, чтобы во время продолжительного шторма не произошло обезвоживания. Мне нужно спускаться. Перед глазами предстает мой дом, родители, которые меня ждут, мои маленькие сестры, которые спрашивают, где я. Внезапно меня одолевает сильная тоска по ним. Сквозь стихию я прорываюсь вниз, чувствуя себя бессмертным героем романа. Но это не роман, а настоящая жизнь, где конец неизвестен.

В экстремальных ситуациях я иногда чувствую себя виноватым. Виноватым, что я там, на горе, и безрассудно занимаюсь своим делом. Что будет, если я не вернусь обратно? Как я могу продолжать возлагать такое бремя на людей, которые мне небезразличны? Мои ошибки показывают мне, что часто я делаю то, к чему на самом деле еще не готов. Отдавать все и пробовать невозможное – это то, что удовлетворяет в первую очередь мое эго. Лишь когда не было другого выхода, я повернул назад. В то же время то, что я делаю, не имеет для меня никакого смысла. Я знаю только одно, что нахожусь в поиске. Ради этого я и живу.