Текст книги "Неодолимый соблазн"

Юджиния РАЙЛИ
НЕОДОЛИМЫЙ СОБЛАЗН

Глава 1

Новый Орлеан, 1842 год

Джулиан Деверо готовился вкусить все прелести свободного вечера.

Промозглая холодная ночь, какие порой случаются в Новом Орлеане, обещала мало радости. Пока карета Джулиана с грохотом катила вниз по полутемным мощеным улочкам города, резкий ветер, дувший с юга, рвал и дергал дверцу его экипажа.

Закурив тонкую сигару, чтобы хоть немного согреться, Джулиан вдруг почувствовал невольную жалость к бедняге кучеру, мулату по имени Генри. Даже отсюда было слышно, как тот хриплым, простуженным голосом выкрикивает что-то, погоняя недовольно фыркавших, то и дело норовивших остановиться лошадей. Мысли Джулиана вернулись к Женевьеве. И он принялся гадать, что за прием его ждет, когда он войдет в ее комнату.

Недавно ему исполнилось двадцать лет, и он очень скоро унаследует состояние, завещанное ему дедом и бабкой. А когда родители переедут в свое новое поместье, их городской особняк на Королевской улице будет принадлежать ему. И когда-нибудь в один прекрасный день их семейный бизнес – торговля хлопком, – которым Джулиан занимался, пока отец был во Франции, также станет его собственностью. Ну а пока, подумал он, неплохо бы поездить по Европе, вкусить всех прелестей огромного мира, который только и ждет, чтобы бросить их к его ногам. Потом он вернется в Новый Орлеан и среди местных красавиц подыщет себе подходящую жену. А где-нибудь в пригороде у него появится загородный дом, в котором его будет ждать пылкая любовница.

Так было заведено у всех знатных креолов.

Повинуясь окрику кучера, лошади резко остановились возле ничем не примечательного двухэтажного дома. Это был один из самых шикарных городских борделей, пользующийся хорошей репутацией. Персонал тут постоянно обновлялся, и даже представители местных властей не брезговали время от времени проводить здесь свободное время.

– Приехали, хозяин, – кланяясь, сказал Генри, распахнув дверцу кареты.

– Благодарю, Генри. – Джулиан с небрежным изяществом спрыгнул на землю. – Можешь войти и немного погреться на кухне у мадам Софи, – обратился он к кучеру. – Я побуду тут какое-то время, так что не стоит тебе ждать на холоде.

– Спасибо, хозяин, – благодарно пробормотал Генри. – Но вот лошади…

– Можешь оставить их пока здесь.

Сопровождаемый Генри, Джулиан направился по каменной дорожке к дому.

Похоже, его ждали. Не прошло и нескольких секунд, как железная дверь открылась и на пороге появился внушительный дворецкий. Узнав Джулиана, он широко улыбнулся и распахнул дверь пошире.

– Добрый вечер, месье Деверо. Приятно снова видеть вас, сэр. Мадам Софи ждет в гостиной.

Джулиан спустился по каменной лестнице и оказался во внутреннем дворике.

Быстрыми шагами миновав двор, Джулиан толкнул дверь и блаженно зажмурился. Здесь было тепло и уютно. Ноги утонули в мягком ковре. Повсюду горели канделябры, заливая комнату мягким светом.

– Джулиан! – радостно вскрикнула мадам Софи, с распростертыми объятиями кидаясь навстречу своему любимому клиенту.

– Добрый вечер, Софи, – с улыбкой ответил Джулиан, запечатлев поцелуй на ее нарумяненной щеке.

Софи Дельгадо ослепляла мужчин своей экзотической красотой. В ее жилах текло больше испанской крови, чем французской, и, по-видимому, этим объяснялись патрицианская красота чеканного профиля и густые волосы, черные как вороново крыло.

– Чем я могу порадовать тебя, милый? – спросила Софи, когда Джулиан, отдав ей перчатки и цилиндр, принялся расстегивать пуговицы своего элегантного пальто. – Может быть, бренди? Или предпочитаешь абсент, чтобы чуть-чуть взбодриться?

Джулиан оглядел гостиную. Здесь было много известных людей, но той, которую он искал, не было видно.

Нахмурившись, Джулиан обернулся к Софи:

– А где Женевьева?

Софи игриво подмигнула:

– Конечно же, она наверху и поджидает тебя, дорогой!

Игриво подмигнув в ответ, Джулиан улыбнулся мадам и пулей вылетел из комнаты.

Он быстро взбежал по узкой винтовой лестнице на второй этаж, свернул в открытую галерею и зашагал к комнате Женевьевы. Громко постучал и тут же услышал в ответ:

– Заходи, дорогой!

Джулиан шагнул через порог. Женевьева, стоя лицом к двери, расчесывала волосы, и Джулиан, как всегда, залюбовался ее очаровательной фигуркой в бледно-голубом прозрачком пеньюаре. Светлые волосы сверкающим плащом окутывали нежные плечи, а изящные округлости стройного тела, просвечивавшие сквозь тонкую ткань, выглядели весьма соблазнительно.

– Милый! – радостно вскрикнула Женевьева и, уронив расческу, бросилась к нему в объятия.

– Ах, Женевьева! – Джулиан, смеясь, прижал ее к себе и крепко поцеловал. – Я так долго не видел тебя, моя дорогая!

– Да, – подтвердила она, недовольно выпятив прелестную пухлую губку. – Почему же ты не приходил, Джулиан?

Он губами разгладил хмурую складочку меж ее бровей.

– Ты ведь знаешь, сколько у нас дел в это время года, не так ли? Но теперь я буду часто приходить к тебе, дорогая!

Услышав это, Женевьева заулыбалась, показав очаровательные ямочки на щеках. Она не сводила глаз со своего юного креола, в которого уже давно была влюблена. Джулиан был так прекрасен – чудесно вылепленное лицо с чуть тяжеловатой челюстью освещали необыкновенно яркие синие глаза, под широкими черными бровями казавшиеся совсем темными. Высокие скулы и прямой, классический нос придавали ему аристократический вид, а большой рот с полными губами манил к себе неотразимой чувственностью. Пышные, густые волосы отливали синевой. Упрямо свисавший на лоб завиток придавал ему мальчишеский вид. Тело Джулиана, еще по-юношески худощавое, было тем не менее мускулистым и гибким и – Женевьева отлично это знала – как будто создано для того, чтобы доставить женщине ни с чем не сравнимое наслаждение.

– Хочешь выпить, дорогой? – спросила она, нежно погладив пальчиками его подбородок.

– Думаю, ты догадываешься, чего я сейчас хочу больше всего на свете, – отозвался Джулиан, подхватив ее на руки.

Женевьева рассмеялась, когда ее возлюбленный, в три шага преодолев расстояние, отделявшее их от кровати, нежно опустил ее на подушки и, в одно мгновение сорвав с себя одежду, заключил в свои объятия.

В его синих глазах промелькнула нежность.

– Соскучилась по мне?

– О, конечно, милый!

– Но ведь, когда меня нет рядом, у тебя бывают и другие… много других, так? – с обманчивой мягкостью в голосе спросил он.

Ее глаза наполнились слезами.

– Дорогой, но что же мне делать? Ведь… это же мой хлеб… этим я живу!

– Я вовсе не хотел оскорбить тебя, малышка, – прошептал он и вдруг широко улыбнулся. – Видишь ли, просто я стал совершеннолетним. Еще чуть-чуть, и я получу большое наследство. Вот я и подумал – а что, если забрать тебя отсюда, отвезти куда-нибудь в укромное местечко, чтобы ты могла принадлежать лишь мне одному?

– О, Джулиан! – Слезы брызнули из глаз Женевьевы, и она крепко прижала его к себе. Наконец-то ее заветное желание исполнится! Теперь она станет его содержанкой! Его признанной любовницей!

– Тебе нравится эта идея, дорогая? – спросил он, щекоча губами ее шею.

– О да! Поверь, я ничего так не хочу, как только быть твоей! А остальные… – Голос ее задрожал и прервался. – Мне никто не нужен, кроме тебя. – Женевьева уткнулась головой ему в плечо, чтобы он не видел ее глаз и не догадался, как тяжело ей вспоминать одного из своих клиентов. – Просто… просто мне никто еще не нравился так, как ты!

Он рассмеялся довольным смехом и принялся наматывать на палец ее светлый локон.

– А знаешь, моя милая, очаровательная, прелестная мисс, какая идея пришла мне в голову? Я хочу взять тебя к себе на эту ночь!

Голубые глаза Женевьевы стали огромными.

– Взять меня? В ваш семейный особняк? Джулиан, так нельзя! Разразится скандал!

– Вовсе нет! – с усмешкой возразил Джулиан. – Я удивляюсь, что раньше не додумался до этого. Родители мои уехали, слуги будут глухи и слепы, так что никто ничего не узнает. А утром подыщу тебе комнатку, где ты и поживешь, пока мне не удастся снять тебе подходящий дом.

– Звучит заманчиво! – радостно воскликнула Женевьева, крепко обнимая его.

И вдруг дверь распахнулась с таким грохотом, что порывом ветра разом задуло несколько свечей. Любовники испуганно подскочили, когда на пороге появилась фигура долговязого широкоплечего мужчины. Широко расставив ноги, он разглядывал их налитыми кровью глазами.

– Отказывала мне, сука? Приберегала свои ласки для другого? Ах ты, лживая шлюха! – заревел мужчина с такой яростью, что, казалось, весь дом содрогнулся. – Я сейчас прикончу вас обоих! Богом клянусь, прикончу!

Позже Джулиан не переставал удивляться той быстроте, с которой все произошло. Не успел в воздухе прозвенеть испуганный вопль Женевьевы, как раздался выстрел, и в комнате погасли все свечи. Женевьева коротко вскрикнула и рухнула на подушки. Джулиан с ужасом осознал, что пуля негодяя попала в нее, она ранена, может быть, смертельно. И к тому же этот сумасшедший надвигался теперь на него – на него! – с пистолетом, который каким-то образом снова умудрился зарядить!

Джулиан слетел с постели как раз в тот момент, когда прозвучал второй выстрел. Джулиану повезло – пуля попала в окно. Звон и треск стекла прорезали тишину. Навалившись на обезумевшего от ярости мужчину, Джулиан заломил ему руку за спину, пытаясь отнять у него пистолет.

Мужчины дрались отчаянно, словно дикие звери, которые не могут поделить единственную самку. Они сражались не на жизнь, а на смерть, нанося удары в темноте и вырывая друг у друга пистолет.

И вдруг прогремел третий выстрел. В первое мгновение Джулиану показалось, что пуля попала в него. Но тут он внезапно почувствовал, как тело незнакомца обмякло и мешком свалилось на пол. Он вырвал пистолет из ослабевших пальцев противника. Потом, поспешив к постели, нащупал на столике лампу и зажег ее, морщась от порохового дыма.

С белым как мел лицом Женевьева приподнялась в постели, испуганно глядя на свое окровавленное плечо.

– Я ранена, – простонала она.

К счастью, рана оказалась неглубокой. Скомкав простыню, Джулиан быстро остановил кровь.

– Все будет хорошо, любовь моя.

В эту минуту в коридоре раздался хор взволнованных голосов, и в комнату ворвалась мадам Софи, а с ней двое слуг и перепуганная насмерть, встрепанная парочка из соседней комнаты.

Мадам Софи ошеломленно уставилась на труп, под которым, пропитав чудесный персидский ковер, уже собралась изрядная лужа крови.

– Матерь Божья, что это значит?!

– Это наш гость, – мрачно сообщил Джулиан оцепеневшим зрителям и показал им тяжелый пистолет. – Упился до чертиков и чуть было не совершил убийство. Черт знает, что на него нашло – набросился на нас и стал палить как сумасшедший!

– Но… – мадам Софи не могла прийти в себя от изумления, – кто он такой?!

Женевьева с ненавистью воскликнула:

– Это он!

Джулиан обнял ее за талию и притянул к себе, словно желая защитить.

– Ты знаешь этого человека?

Женевьева кивнула. Голубые глаза ее метали молнии.

– Он ирландец. Из-за него моя жизнь превратилась в ад! Как-то раз он пришел ко мне. Я не могла отказаться – он все твердил, что его деньги, дескать, не хуже других. Но после того дня – никогда! – Она презрительно пнула ногой мертвое тело. – Свинья!

Она покачнулась, и Джулиан заботливо подхватил ее на руки. Покрывало сползло, и глаза мадам испуганно расширились.

– Женевьева, да ты ранена!

Девушка глянула на проступившие сквозь ткань багровые пятна крови.

– Ничего страшного, мадам! Правда!

– Нет-нет, нужно позвать доктора!

Джулиан кивнул:

– Мадам совершенно права. И пока врач не осмотрит тебя, будь добра оставаться в постели.

– Вот еще! – возмущенно фыркнула Женевьева, вырываясь из его заботливых рук. – Я слишком зла, чтобы укладываться в постель!

В этот момент в комнату нерешительно протиснулся немолодой негр. В дрожащих руках он теребил потрепанную шляпу. Одет он был в какие-то невообразимые лохмотья. Увидев труп, негр ахнул и зашатался.

– О Иисусе сладчайший! Масса О'Ши!

Джулиан резко повернулся к вошедшему:

– Ты знаешь этого человека?

Негр молча кивнул.

– Как тебя зовут? – грозно спросил Джулиан.

– Я Джозеф, масса.

Джулиан смерил старого негра суровым взглядом.

– Итак, Джозеф, несколько минут назад твой хозяин ворвался в эту комнату и попытался убить меня и вот эту леди. Он ее ранил, – Джулиан кивнул в сторону притихшей Женевьевы, – и чуть было не прикончил и меня. Что ты можешь сказать по этому поводу?

Чернокожий испуганно сглотнул.

– Эх, хотелось бы мне вам ответить, масса, что, дескать, знать ничего не знаю. Да только не могу! Масса О'Ши, сэр, он всегда был драчуном!

Джулиан насмешливо фыркнул:

– Интересное замечание! Вот уж не ожидал!

Старый негр посмотрел на юношу умоляющим взглядом. По морщинистым щекам его текли слезы.

– Но, сэр, если масса О'Ши мертв… что же я скажу его жене и дочке?

– Жене и дочке?! – не веря своим ушам, повторил Джулиан.

Глава 2

Часом позже Джулиан, проклиная все на свете, снова ехал по холодным, продуваемым всеми ветрами улочкам Нового Орлеана. Его кучер, настегивая лошадей, почти вплотную следовал за Джозефом, слугой семейства О'Ши, который тащился впереди в повозке, указывая им дорогу.

Джулиан решил, что нет смысла везти тело несчастного домой – из сбивчивых объяснений старого негра он узнал, что жена О'Ши лежит на смертном одре.

Джулиан с досадой стукнул кулаком по сиденью, обитому роскошным бархатом. Каким же похотливым чудовищем надо быть, чтобы бросить умирающую жену и отправиться в бордель?! А ведь в доме остался ребенок! Наверное, именно из-за него он и тащился сейчас по грязи неведомо куда, чувствуя, что его долг – хоть чем-то помочь жене и ребенку убитого им человека.

Генри остановил карету перед ветхим, полуразвалившимся домиком неподалеку от порта. Здесь в основном селились гасконцы или обедневшие французы. Выглянув из кареты, Джулиан заметил мигнувший в окошке огонек.

Генри распахнул дверцу кареты, и Джулиан спрыгнул на землю, придерживая рукой цилиндр.

– Что мы скажем миссис О'Ши, сэр? – горестно бормотал за спиной старый негр. – Она очень, очень плоха, сэр.

– В данный момент – ничего, – отозвался Джулиан. – Я сам решу, что ей говорить.

– Да, сэр, – опустив голову, тихо ответил негр.

Возглавляемая Джулианом небольшая процессия пересекла грязный дворик и по шатким ступенькам поднялась на полуразвалившееся крыльцо. На стук Джулиана выскочила седая негритянка. Приоткрыв дверь, она робко переводила взгляд с Джулиана на Генри, а с него – на старого Джозефа. Когда тот кивнул, она приветливо пригласила их в дом.

Джулиан растерянно оглядывал нищую обстановку. Дешевая, ветхая мебель, на столе – потрепанная Библия, а над ней – старенькая икона с изображением Богоматери. В комнате стоял лютый холод, тонкие стены домика дрожали от порывов ледяного ветра.

Сняв пальто, цилиндр и перчатки, Джулиан отдал их негритянке.

– Мне нужно видеть вашу хозяйку.

Служанка, потуже стянув старенькую, дырявую шаль на щуплых плечах, провела Джулиана в соседнюю комнату. Здесь было заметно теплее – в камине еще тлело полено. Джулиан на цыпочках приблизился к постели, где лежало жалкое подобие женщины. Кожа ее пожелтела, как старый воск, исхудавшие пальцы безжизненно замерли поверх тонкого одеяла. Дыхание было хриплым, затрудненным, как у загнанного кролика.

– Что с ней? Воспаление легких? – повернувшись к негритянке, шепотом спросил Джулиан.

Не сводя печальных глаз с умирающей хозяйки, чернокожая служанка кивнула.

– Она слабая, очень слабая… чахотка, сэр. Три дня назад ее свалило! Доктор сказал, это, дескать, вопрос времени. А священник, тот вообще пришел и ушел.

– А ребенок?

– Мисс Мерси, она спит в соседней комнате.

«Мерси [1]1
  Мерси (Mercy) – милосердие, сострадание, прощение. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть], – подумал Джулиан. – Прелестное имя для девочки».

– Сколько ей лет?

– Девять, сэр. – Женщина помялась. – А почему вы здесь, сэр?

Джулиан отвел глаза в сторону.

– Я близкий друг семьи, – пробормотал он.

По лицу негритянки было видно, что она не верит ни единому его слову. Однако она не настаивала.

– Да, сэр.

– Я посижу с ней, – сказал Джулиан и недовольно покосился на едва тлеющий в камине огонь. – Попросите слугу принести дров.

Старуха смущенно опустила глаза.

– Нет дров, сэр. Последние ночью пожгла… хотела согреть хозяйку..

Вытряхнув из кармана несколько монет, Джулиан сунул их в руку женщине:

– Отдайте их моему кучеру. Пусть раздобудет дров. И побыстрее.

Негритянка со слезами на глазах благодарно улыбнулась Джулиану:

– Да, сэр!

Она уже повернулась, чтобы уйти, и тут он окликнул ее:

– Кстати… как зовут вашу хозяйку?

– Коринна, сэр. Коринна О'Ши.

Она ушла, а Джулиан, отыскав стул, подвинул его к постели и сел на него. Джулиан внимательно вгляделся в исхудавшее лицо умирающей. Оно еще хранило следы былой красоты: прекрасный овал, изящный нос, прелестная форма рта, великолепно очерченные густые брови. Вьющиеся волосы умирающей прежде, вероятно, были черными как смоль. Теперь же они густо подернулись серебром – скорее от страданий, чем от груза лет, с жалостью подумал Джулиан. Под высокими скулами ярко рдели пятна лихорадочного румянца. И снова гнев захлестнул Джулиана – только подумать, что муж этой бедняжки, бросив ее умирать в этой дыре, мог отправиться к шлюхам!

* * *

Вскоре с полной охапкой дров вернулся Генри. Разведя огонь, он незаметно выскользнул из комнаты. Джулиан не знал, сколько он просидел – может, час, может, два, как вдруг Коринна О'Ши открыла глаза. И Джулиан утонул в этих небесно-синих глазах – самых прекрасных, какие он когда-либо видел.

Женщина посмотрела на него, и взгляд ее неожиданно прояснился.

– Брендан? – удивленно прошептала она.

Смутное чувство вины и глухое раздражение захлестнули Джулиана. Но, взяв себя в руки, он выдавил самую непринужденную улыбку, которую только мог.

– Ваш муж немного задержался, мадам, – он сам поразился тому, насколько легко ложь слетела у него с языка, – и попросил меня узнать, как вы себя чувствуете.

Лицо Коринны просветлело. Надежда – вот что Джулиан прочел в ее глазах, и снова у него от жалости сжалось сердце.

– Вы друг моего мужа, месье? – пробормотала она, тщетно пытаясь поднять голову.

Но Джулиан заставил ее лечь.

– Да, мадам. Не волнуйтесь, прошу вас. Могу ли я чем-нибудь вам помочь? – Взгляд Джулиана упал на ночной столик. – Хотите выпить воды, мадам?

Женщина покачала головой – на большее у нее не хватило сил. Судорожно вздохнув, она едва слышно произнесла:

– Мерси…

– Мерси? – удивленно повторил Джулиан. – Ах да, ваша дочь!

– Я должна поговорить с ней.

Джулиан растерянно оглянулся, и тут из-за его плеча послышался дрожащий детский голосок:

– Мама!

Он вскочил. На пороге стояла маленькая девочка. При виде перепуганного ребенка у него перехватило дыхание. Он оцепенел, будто увидел перед собой призрак. Мерси О'Ши была точной копией своей умирающей матери – такая же изящная, утонченно прекрасная, словно фарфоровая статуэтка, – но при этом с огненно-рыжими кудрями Брендана и ирландскими зелеными глазами.

Эти невероятно огромные зеленые глаза сейчас были прикованы к исхудалому лицу Коринны.

– Мама! – испуганно повторила она. Бросив подозрительный взгляд на застывшего незнакомца, девочка робко шагнула к постели. На ней была лишь ветхая ночная рубашка, и Мерси дрожала от холода. Под мышкой она держала куклу.

Коринна открыла лихорадочно блестевшие глаза.

– Иди сюда, дитя, – чуть слышно позвала она.

Джулиан тактично посторонился, и Мерси, перебирая босыми ножками, бросилась к матери и, опустившись на колени возле постели, вцепилась в ее руку.

– Мама, ты совсем больна, – заплакала она.

– Мерси, я скоро оставлю тебя, – хрипло прошептала умирающая.

– Нет, мама! Нет! – В широко раскрытых глазах Мерси заметался страх.

– Не бойся… отец позаботится о тебе. Он скоро придет.

– Я не хочу оставаться с папой! Он все время кричит на меня. И от него так отвратительно пахнет… – плакала девочка.

Но Коринна не слушала. Слова с трудом срывались с ее губ.

– Все будет хорошо, Мерси. У твоего отца… были тяжелые времена… но потом, когда меня не станет… он будет жить только для тебя. Вот увидишь.

– Я не хочу, чтобы ты умирала! – рыдала Мерси.

Джулиан, невольный свидетель этой душераздирающей сцены, почувствовал, как у него запершило в горле. Он тихо приблизился к кровати, и его рука легла на худенькое плечо девочки.

– Мерси, твоей маме надо отдохнуть.

Зеленые глаза – слишком огромные и старые для такого юного личика – сердито блеснули.

– А вы кто такой, месье? – сердито спросила она.

Джулиан опешил.

– Меня зовут месье Деверо, Мерси. Я… э-э-э… приятель твоего отца. Пришел предупредить твою маму, что твой отец… м-м-м… задерживается.

– Понятно. А теперь уходите, месье Деверо, – гневно сказала Мерси. – Все остальное – не ваше дело. Я сама позабочусь о маме.

Неукротимая гордость и сила духа этого ребенка потрясли Джулиана. В тишине вдруг слабо прошелестел голос Коринны:

– Мерси, нехорошо так разговаривать с гостем!

Девочка тревожно вглядывалась в лицо матери.

– Мама! Мама! Нет! Очнись! Ты должна очнуться!

Джулиан твердой рукой удержал ее.

– Мерси, твоей маме нужен отдых!

Девочка обернулась к нему с яростно сжатыми кулаками.

– Нет! – завопила она, и крохотные кулачки маленькой фурии забарабанили по его груди. – Нельзя, чтобы она вот так ушла! Если я не разбужу ее, она…

Вдруг руки ее опустились, и Мерси снова превратилась в испуганную плачущую девочку. Она не сопротивлялась, когда Джулиан, взяв ее на руки, крепко прижал к груди. Ее худенькое тело сотрясалось от рыданий, разрывавших его сердце. Он растерянно поглаживал ее волосы и похлопывал по спине, не переставая удивляться, какой хрупкой, маленькой и беспомощной она кажется, когда лежит в его объятиях.

Вдруг, откинув голову, девочка взглянула ему в глаза.

– Она ведь умирает, правда, месье? – душераздирающим голосом спросила она.

Горе, исказившее детское лицо, разрывало Джулиану сердце.

– Я позабочусь о тебе. Клянусь, Мерси, – прошептал он.

Ее головка упала ему на плечо. И вдруг новое, могучее чувство волной поднялось в его душе: он почувствовал, что готов защищать этого ребенка от всего мира. Даже ценой собственной жизни.

* * *

Джулиан отнес Мерси в ее комнату и уложил в кровать, заботливо подоткнув одеяло. Потом подобрал с пола куклу и положил возле нее. Мерси уже спала, чуть слышно всхлипывая во сне.

Джулиан просидел возле Коринны О'Ши всю ночь. Она попросила его дать ей слово, что он позаботится о ребенке, будет добрым, заботливым другом – и он пообещал это с легким сердцем.

На исходе ночи она умерла. Он держал ее руку до тех пор, пока она не начала холодеть.

* * *

Восход солнца застал Джулиана, небритого и взъерошенного, за чашкой жидкого кофе в неприбранной гостиной. За его спиной чернокожая служанка обряжала свою хозяйку в последний путь.

Ему казалось, за эту ночь он постарел на добрый десяток лет. До вчерашнего дня ему еще никогда не приходилось так близко видеть смерть, а в эту ночь у него на глазах умерли сразу двое. И он чувствовал, что в этом есть и его вина.

Поставив на стол щербатую кружку, Джулиан поднялся и подошел к окну. Он знал – придется позаботиться о похоронах. А тут еще ребенок… Дьявольщина, что прикажете теперь делать с девочкой?!

Кто-то постучал в дверь, и чернокожая служанка, проскользнув мимо него, бросилась открывать. Это был Поль Рилье.

– Джулиан! – воскликнул он, увидев своего молодого друга.

– Входи, Поль, – прошептал Джулиан и бросил взгляд в сторону кровати.

Поль, проследив за его взглядом, побледнел и осенил себя крестом.

– Жена?

– Да. Она умерла, бедняжка, – глухо сказал Джулиан.

– Боже милостивый! Значит, эта пьяная скотина отправилась развлекаться, пока несчастная…

– Да. – Джулиан кивнул в сторону спальни: – Там ребенок. Девятилетняя девочка. Все еще спит, наверное.

– Как это ужасно, мой друг… – Поль осторожно тронул Джулиана за рукав. – Но ведь это не твоя вина.

– Не моя вина?! Но ведь это я отправил О'Ши к праотцам!

Они и не заметили, как в комнату проскользнула девочка.

– Папа! – воскликнула Мерси. – Папа умер?!

Мужчины резко обернулись. На лицах обоих было написано смущение. Мерси не сводила с Джулиана пылающих гневом зеленых глаз.

– Малышка, позволь мне объяснить…

Но Мерси не желала ничего слушать.

– Значит, папа мертв, и убили его вы, месье? – Она повернулась к кровати. – Мама, этот человек… – И вдруг поняла, что произошло. – Мама!

Воспоминание о том, что последовало за этим, долгие годы преследовало Джулиана по ночам. Мерси, подбежав к постели, принялась трясти умершую мать, истерически вскрикивая, умоляя ответить, объяснить, почему она не просыпается, почему у нее такие холодные руки. Когда Джулиан попытался оттащить ее в сторону, Мерси бросилась на него, как разъяренная кошка, царапаясь и визжа, крича ему, что он убийца.

Наконец Полю удалось оторвать девочку от Джулиана. Щуплый человечек только охал под ударами на удивление крепких кулачков Мерси.

– Что будем с ней делать, Джулиан?

Тот посмотрел на него затравленным взглядом.

– Отвези ее в монастырь урсулинок. Все финансовые вопросы я улажу сам. А пока тебя не будет, – его помертвевшее лицо снова обратилось к тому, что еще недавно было Коринной О'Ши, – я присмотрю за ней.

– Хорошо, друг мой, – кивнул Поль и вынес из комнаты рыдающую девочку.

Джулиан знал, что никогда не забудет залитого слезами, покрасневшего лица Мерси, когда она, выглядывая из-за плеча Поля, кричала ему:

– Убийца! Я ненавижу вас, месье! Я буду ненавидеть вас до самой смерти!

Эти крики эхом отдавались от стен того ада, которые с этого дня сомкнулись вокруг сердца Джулиана.