Текст книги "Ночной шторм"

9

Ноябрьская ночь была холодной и темной. Сквозь сизый туман просачивался слабый свет полумесяца, не способный осветить путь. Прекрасная погода для грабежа.

Вилла на северо-западном побережье была совсем новой. Ее построили на холме всего пару лет назад по современному проекту: много дерева и стекла. «Слишком роскошно для летней дачи», – подумал Хенрик. Ему вспомнилось, как дедушка называл стокгольмцами всех дачников – независимо от того, откуда они приехали.

– Хубба-бубба, – произнес Томми, почесывая шею. – За дело, ребята!

Фредди и Хенрик последовали за ним по тропинке к вилле. Все трое были в джинсах и темных куртках. У Томми и Хенрика помимо этого были еще и рюкзаки. Тоже черные.

Прежде чем выехать на дело, братья Серелиус провели очередной сеанс со спиритической планшеткой в кухне Хенрика. Около одиннадцати часов они зажгли три свечи и положили планшетку на кухонный стол, поставив в ее центр стакан.

В комнате чувствовалось напряжение.

– Там кто-нибудь есть? – вопрошал Томми, касаясь стакана пальцем.

Десять – пятнадцать секунд стакан был неподвижен, потом дернулся и становился на слове «Да».

– Это Алистер?

Стакан не двигался.

– Сегодня подходящий вечер, Алистер? – спросил Томми.

Стакан постоял некоторое время на слове «Да», потом задвигался в сторону букв.

– Пиши! – прошипел Томми Хенрику.

Хенрик начал записывать буквы, чувствуя, как неприятно сосет под ложечкой.

– О-л-у-д-д…

Наконец стакан замер посреди планшетки. Хенрик посмотрел на бумагу и прочитал то, что записал:

– Олудден Олудден Картины Олудден Один бродит там.

– Олудден? – повторил Томми. – Это что еще такое?

Хенрик смотрел на планшетку.

– Я там бывал… Это маяк.

– Там есть картины?

– Я ничего такого не видел.

В полночь Хенрик и братья Серелиус припарковали машину за рыбацким сараем в пятистах метрах от виллы и ждали на пляже, пока в вилле не погаснет свет. Потом они подождали еще полчаса на холоде, натянули черные шапки и медленно пошли по направлению к дому.

Хенрику было холодно, но он чувствовал, как бешено колотится сердце в груди. Это риск заставлял его биться быстрее. Риск вызывал выброс адреналина в кровь. Впервые за вечер Хенрик ни разу не подумал о Камилле.

Заглушая шаги, волны ритмично бились о камни позади них, хотя они и без того старались передвигаться бесшумно.

Вилла была окружена железным забором, но Хенрик знал, что к морю ведет незапертая калитка. Входная дверь в подвальное помещение была из стекла с примитивным замком, с которым Хенрик расправился за пару секунд с помощью молотка.

Дверь скрипнула, когда Томми открыл ее, но звук заглушил шум ветра. Сигнализации не было. Томми сунул голову внутрь, осмотрелся, потом повернулся и кивнул Хенрику.

Фредди они оставили караулить у двери, а сами вошли в теплое подвальное помещение. Они ступили на бетонный пол. В центре комнаты стоял большой бильярдный стол. Томми жестом показал Томми, что им надо разделиться. Кивнув, Хенрик пошел налево. Слева стояла барная стойка с бутылками. Пять бутылок были не откупорены, и он тихо опустил их в рюкзак. Затем Хенрик прошел дальше в комнату с телевизором и диваном. Телевизор и видеомагнитофон он передал Фредди в открытую дверь, после чего вернулся в комнату и заглянул под диван. Там лежало что-то крупное. Сумка для гольфа?

Хенрик наклонился и вытащил сложенный брезент, внутри которого оказалось снаряжение для подводного плавания: ласты, водолазный костюм и маска. Все было абсолютно новым; наверно, скучающий подросток решил заняться подводным плаванием, но потом передумал.

Под диваном лежало еще что-то, при ближайшем рассмотрении оказавшееся охотничьим ружьем. Ружье было старым, но в хорошем состоянии: видно было, что за оружием ухаживали и смазывали его. Рядом нашлась красная коробка с патронами.

Хенрик решил выносить вещи по очереди. На пороге он столкнулся с Томми, который нес к выходу компьютерный монитор. Увидев водолазный костюм, Томми одобрительно кивнул.

– Там еще кое-что, – шепнул Хенрик и вернулся внутрь. Патроны он положил в рюкзак, ружье повесил на плечо, а остальное взял в руки. Тем временем Томми выносил из дома совершенно новый велотренажер. Хенрик покачал головой.

– Не поместится, – шепнул он.

Томми сказал:

– Мы его разберем…

Его заставил умолкнуть какой-то шум в темноте. Шаги в комнате над ними. На лестнице зажегся свет.

– Эй! – раздался мужской голос.

– Забей на тренажер, – прошипел Хенрик.

Они одновременно бросились бежать. Вон из дома, вон из калитки и вниз к пляжу. Было тяжело бежать с грузом, но машина была недалеко.

Подбежав к фургону, Хенрик опустил на землю награбленное, сделал вдох и обернулся. В вилле все окна светились, но не похоже было, что кто-то за ним гонится.

– Загружайте! – крикнул Томми, стягивая шапку и садясь за руль.

Не зажигая фар, он завел машину.

Хенрик и Фредди быстро сложили в фургон рюкзаки, монитор и снаряжение для подводного плавания и сами запрыгнули внутрь. Им удалось унести почти все, кроме велотренажера. И у Хенрика до сих пор на плече висело ружье. Томми ударил по газам, и машина рванулась вперед. Они выскочили вверх на асфальтовую дорогу и дальше поехали на юг вдоль побережья. Только отъехав от виллы на приличное расстояние, Томми включил фары.

– Поезжай по восточной дороге, – сказал ему Хенрик.

– Чего ты боишься? – спросил Томми. – Что они перекроют дорогу?

Хенрик покачал головой:

– На всякий случай.

На часах была половина второго, но Хенрику совсем не хотелось спать. Напротив, он весь был напряжен. Сердце стучало как безумное. Им удалось. Удалось ограбить дом и скрыться. Как в старые добрые времена с Могге.

– Мы должны это повторить, – сказал Томми, выезжая на восточную дорогу. – Это было проще простого.

– Да, просто – но мы все же разбудили хозяев, – заметил Хенрик.

– Плевать, – небрежным тоном произнес Томми. – Главное, что мы успели вовремя смыться.

Увидев знак поворота, он резко затормозил и вывернул руль.

– Ты куда? – спросил Хенрик.

– Кое-что надо сделать, прежде чем ехать домой.

Вскоре показалось высокое каменное здание, окруженное деревьями. Его освещали редкие фонари.

– Церковь, – прошептал Хенрик.

Это была средневековая церковь в Марнэсе. В ней венчались его дедушка и бабушка много лет назад.

– Она открыта? – спросил Томми, проезжая мимо церкви и останавливаясь в тени деревьев неподалеку. – Обычно они открыты.

– Но не ночью же, – ответил Хенрик.

– Ну, тогда придется взломать.

Хенрик покачал головой.

– Я не пойду, – сказал он.

– Почему?

– Идите одни.

Хенрик не собирался рассказывать братьям Серелиус о венчании бабушки и дедушки в этой церкви. Он только угрюмо посмотрел на Томми, и тот кивнул:

– О’кей, тогда стой на шухере. Но если мы найдем что-то ценное, то это будет наше. Понятно?

Томми взял рюкзак с инструментами и вместе с Фредди исчез в темноте. Хенрик откинулся на спинку кресла и стал ждать. Грузовик окружала полная темнота. Хенрик подумал о бабушке, которая выросла в этих местах.

Дверца машина внезапно открылась, и Хенрик дернулся.

Это был Фредди. Глаза у него горели.

– Брат сейчас будет, – проговорил он. – Смотри! Они лежали в шкафу, в этом, как его… алтане?

– Алтаре, – поправил Хенрик.

– Как ты думаешь, сколько они могут стоить?

Хенрик посмотрел на старинные подсвечники в руках Фредди. Четыре штуки. На вид серебряные. Должно быть, именно в них стояли свечи в день свадьбы бабушки.

Через некоторое время вернулся Томми. С него градом лил пот, но видно было, что он доволен. Когда Томми плюхнулся на пассажирское сиденье, послышался звон монет.

– Ты веди, – бросил он Хенрику. – Я должен их посчитать.

У него в руках был пакет, содержимое которого он вывалил на сиденье рядом с собой. Хенрик увидел монеты и купюры.

– Это из ящика для пожертвований, – сказал Томми. – Он стоял прямо у входа.

– Сотенные, – сказал Фредди, присвистнув.

– Я их пересчитаю, – прибавил Томми и посмотрел на Хенрика. – Но не забывай, что награбленное в церкви – только наше.

– Оставьте себе, – проговорил Хенрик.

Возбуждение прошло. Он чувствовал себя отвратительно. Грехом было вломиться в церковь и украсть сделанные бедными пенсионерами пожертвования, которые должны были пойти голодающим детям в Африке. Это ужасно. Но что сделано, то сделано.

– Что это? – спросил Томми, имея в виду ружье на полу.

– Нашел на вилле, – ответил Хенрик.

– О черт, это старый маузер, – присмотревшись, сказал Томми. – Коллекционеры его любят. А некоторые до сих пор с таким ружьем ходят на охоту.

Он с любопытством оглядев ружье, снял его с предохранителя.

– Осторожнее! – предупредил Хенрик.

– Спокойно. Я умею обращаться с ружьем.

– Знаешь толк в оружии?

– Конечно. Мы с папашей охотились на лосей. Когда он не был в запое, конечно.

– Тогда забирай себе, – предложил Хенрик, заводя машину. Не включая фар, он поехал обратно.

Помолчав некоторое время, он сказал:

– С этими скоро надо кончать.

– С чем? – непонимающе произнес Томми.

– С налетами.

– Осталось немного. Всего четыре вылазки.

– Две, – возразил Хенрик. – Я поеду с вами только два раза.

– О’кей, куда?

– Пасторский дом… и Олудден.

– Олудден? Тот, что посоветовал Алистер?..

Хенрик кивнул, хотя продолжал верить, что двигал стаканом вовсе не Алистер, а Томми.

– Да, – кивнул в свою очередь Томми, – надо проверить его слова…

– И на этом закончить, – твердо сказал Хенрик.

Он мрачно смотрел на пустую дорогу. Черт, все было совсем не так, как с Могге. Кража в церкви была не к добру. Пора с этим завязывать.

10

– Полиция вернулась в Марнэс, и мы будем тщательно следить за порядком на севере Эланда, – объявил комиссар Хольмблад, которому поручили произнести торжественную речь по случаю открытия участка. Он обвел взглядом дюжину слушателей, собравшихся на холодном ветру на открытие полицейского участка – журналистов, коллег и случайных прохожих, – и продолжил: – Участковый полицейский это не просто полицейский… Его можно сравнить с констеблем в прошлые времена, который знал каждого жителя своего района. Конечно, жизнь стала сложнее, но личный контакт по-прежнему играет важную роль. Наши полицейские получили прекрасную подготовку. Их долг – наладить хороший контакт с местными жителями и предприятиями и обращать особое внимание на подростковую преступность.

Хольмблад снова оглядел присутствующих и добавил:

– Вопросы?

– Что вы собираетесь сделать с граффити на площади? – спросил пожилой мужчина из толпы. – Это выглядит омерзительно.

– Полицейские арестуют каждого, кто будет пойман за этим занятием, – ответил комиссар. – У нас есть право обыскивать этих рисовальщиков и отбирать у них краску, так что мы не намерены терпеть такие выходки. Но должен напомнить вам, что вандализм – это проблема не столько полиции, сколько школы и семьи.

– А кражи? – спросил другой мужчина. – Все эти кражи со взломом в церквях и на дачах?

– Раскрытие краж – один из наших главных приоритетов. Мы делаем все, чтобы поймать преступников.

Тильда стояла позади шефа, как манекен на витрине. От волнения у нее онемела спина, но она старалась держать осанку. Тильда была единственной женщиной среди присутствующих, и больше всего ей хотелось оказаться подальше от полицейского участка. Подальше от этого холодного ветра. Подальше от неудобной униформы, сдавливавшей шею и грудь. Подальше от своего нового коллеги Ханса Майнера.

Йоаким Вестин написал письмо в газету «Эланд-постен», в котором рассказал об ошибке, которую Тильда допустила. Он не назвал ее по имени, но после той заметки Тильда явственно ощущала на себе неодобрительные взгляды прохожих. Они смотрели на нее осуждающе. А вчера Хольмблад позвонил ей и сказал, что она должна сопровождать его в Олудден, чтобы извиниться.

– И наконец, у меня есть кое-что для наших полицейских Ханса Майнера и Тильды Давидсон. Ключи от участка и вот это… – Хольмблад поднял плоский прямоугольный коричневый сверток с пола, развернул его и продемонстрировал картину, на которой был изображен парусник в шторм. – Это подарок от Боргхольма. Картина символизирует, что все мы сидим в одной лодке.

Комиссар торжественно вручил картину и ключи Майнеру и Тильде. Майнер отпер дверь и жестом пригласил всех войти внутрь. Тильда отступила в сторону, пропуская мужчин вперед.

В участке было чисто. Натертый пол сиял. На стенах появились карты Эланда и Балтийского моря. Один из заказанных Хольмбладом бутербродных тортов стоял на столике для кофе.

На столе Тильды уже горой лежали бумаги. Она взяла одну из папок и подошла к своему коллеге. Майнер с аппетитом ел торт. С набитым ртом он умудрялся рассказывать о чем-то другим полицейским из Боргхольма. Видимо, что-то смешное, потому что они смеялись.

– Ханс, у тебя есть минутка?

– Конечно, Тильда. – Майнер улыбнулся коллегам и повернулся к ней. – В чем дело?

– Я хотела поговорить о твоем сообщении.

– Каком сообщении?

– О смертельном случае на хуторе Олудден. Помнишь?

Она протянула его листок, полученный в тот день от Майнера, – ее единственное алиби.

Три имени были написаны на листке. Ливия Вестин, Катрин Вестин и Габриэль Вестин.

Рядом с именем Ливии стоял крестик.

– Да, – кивнул Майнер. – Эту информацию мне дали в Боргхольме.

– Именно. И я просила тебя отметить имя погибшей. Помнишь?

Майнер больше не улыбался.

– И?

– Ты поставил крестик напротив имени Ливия.

– И?

– Это была ошибка. Утонула ее мать, Катрин Вестин.

Майнер равнодушно сунул в рот несколько креветок.

– Хорошо, – сказал он, не переставая жевать. – Я ошибся. Даже полицейские иногда ошибаются.

– Да, но это был твоя ошибка, не моя, – сказала Тильда.

Майнер посмотрел на нее в упор.

– Так ты мне не доверяешь?

– Доверяю, но…

– Ну вот и хорошо.

– Вы знакомитесь? – вмешался комиссар Хольмблад.

– Пытаемся, – кивнула Тильда.

– Хорошо… Не забудь, что у нас еще сегодня дела, Тильда, – с улыбкой добавил Хольмблад и направился к репортерам.

Майнер похлопал Тильду по плечу.

– Коллеги должны доверять друг другу, Давидсон, – сказал он. – Ты согласна?

Тильда кивнула.

– Хорошо, – сказал Майнер. – Ошибка или нет – полицейский всегда должен быть уверен в том, что в случае чего получит подкрепление.

Тильде хотелось оказаться далеко отсюда.

Получасом позже, когда три торта были съедены, а четвертый убран в холодильник, Хольмблад подошел к Тильде:

– Пора ехать. Возьмем мою машину.

Они остались вдвоем в участке. Ханс Майнер уехал одним из первых.

К тому времени Тильда решила даже не пытаться узнать его лучше.

Она сняла с себя полицейскую фуражку, заперла участок и пошла за Хольмбладом к машине.

– Мы не обязаны наносить этот визит, – пояснил Хольмблад. – Но Вестин пару раз звонил в Кальмар и спрашивал меня или кого-то из руководства. Поэтому я думаю, что нам лучше лично с ним поговорить.

Комиссар завел машину и, вырулив на дорогу, продолжил:

– Главное – избежать внутреннего расследования. Наш визит может помочь прояснить недоразумение.

– Я звонила Вестину через пару дней после трагедии, но он отказался со мной разговаривать.

– Я попробую с ним поговорить. Может, он поймет. Извинения тут не помогут.

– Мне не за что извиняться, – заметила Тильда. – Это не я ошиблась в имени. Коллега дал мне листок с неверной отметкой.

– Да? Но о смерти родственников людям нельзя сообщать по телефону. Нам всем придется нести ответственность, если выяснится, что это правило было нарушено.

– Понятно.

Они выехали из Марнэса и поехали на юг по направлению к Олуддену. Дорога была абсолютно пустой.

– Я много думал о том, чтобы приобрести дом на острове, – сказал Хольмблад, обводя взглядом пляж. – Здесь, на восточном побережье.

– Вот как?

– Здесь очень красиво.

– Да, – согласилась Тильда. – Семья моего отца родом отсюда.

– Поэтому ты сюда вернулась?

– Это было одной из причин. Работа меня тоже устраивала.

– Работа? Работа только начинается.

Через пару минут они увидели указатель на Олудден и свернули.

С дороги хорошо были видны маяки. И даже днем было видно красное мигание на фоне серых облаков.

Хольмблад подъехал к дому и заглушил мотор.

– Помни, что тебе не нужно ничего говорить.

Тильда кивнула. Как всегда, самые молодые должны молчать. Точно так же было у нее дома за обеденным столом, когда говорить должны были только старшие, а младшие – слушать.

«В свете дня хутор гораздо уютнее, – подумала Тильда, – но все равно он слишком большой, чтобы чувствовать себя здесь комфортно».

Хольмблад постучал в стеклянное окно, и через пару минут дверь открылась.

– Добрый день, – сказал комиссар. – Вот и мы.

Лицо Йоакима было бледным и осунувшимся.

В свои тридцать четыре года он выглядел на все пятьдесят. Усталый взгляд, темные круги под глазами. Он кивнул Хольмбладу и, даже не взглянув на Тильду, сказал:

– Входи.

Вестин исчез в темноте, и они пошли за ним. В доме было чисто и убрано, но все равно у Тильды возникало ощущение полной заброшенности.

– Кофе? – предложил Вестин.

– Спасибо, не откажемся, – сказала Тильда.

– Вы одни дома? Только вы и дети? – спросил Хольмблад. – Никаких родственников?

– Моя мать нас навещала. Но она вернулась в Стокгольм.

Возникла пауза. Хольмблад поправил форму.

– Мы хотим сказать, что сожалеем… Такие вещи не должны происходить. Мы нарушили правила сообщения о смерти…

– Я согласен, – кивнул Вестин.

– Как я сказал, мы сожалеем…

– Я думал, что это моя дочь, – прервав комиссара, сказал Вестин.

– Простите?

– Я считал, что утонула моя дочь. Я так думал несколько часов поездки от Стокгольма до Эланда. И единственным утешением для меня была вера, что моя жена ждет меня, ведь я был уверен, что ей еще хуже, чем мне. Тогда я хотя бы мог утешать ее всю оставшуюся жизнь. – Йоаким Вестин сделал паузу и шепотом добавил: – По крайней мере, мы были бы друг у друга.

Он замолчал, устремив взор в окно.

– Как я сказал, мы сожалеем, – произнес Хольмблад. – Но что сделано, то сделано. Теперь мы можем только не допустить повторения этой ужасной ошибки.

Вестин не слушал. Он разглядывал свои руки. Но когда Хольмблад закончил, спросил:

– Как идет расследование?

– Расследование? – повторил комиссар.

– Полицейское расследование гибели моей жены?

– Полицейские расследования ведутся, только если есть признаки насильственной смерти. В данном случае таковых не обнаружилось.

Вестин поднял глаза:

– Так то, что случилось, – обычное дело?

– Конечно нет, но…

Вестин набрал воздуха и сказал:

– Моя жена попрощалась со мной утром. Потом она помыла окна, пообедала и пошла на пляж. Вышла на дамбу и бросилась в ледяную воду. Разве это нормально?

– Никто не говорит, что это было самоубийство, – сказал Хольмблад. – Но ничто не говорит об убийстве. Ваша жена могла выпить пару бокалов вина за обедом и поскользнуться на мокрых камнях.

– Вы здесь видите бутылки? – резко сказал Вестин.

Тильда огляделась по сторонам. Действительно, спиртного в кухне не было.

– Катрин была трезвенницей, – продолжил Йоаким. – Она не употребляла алкоголь. Вы могли в этом убедиться, сделав анализ крови.

– Да, но…

– И я тоже не пью. У нас вообще нет в доме спиртного.

– Почему, если позволите спросить? Вы верующие?

Йоаким посмотрел на Хольмблада так, словно тот произнес неприличную шутку.

– Мы видели, к чему приводят алкоголь и наркотики, – сказал он после паузы. – Им не было места в нашем доме.

– Понятно, – сказал Хольмблад.

В кухне снова повисла тишина. Тильда выглянула в окно и подумала о Герлофе с его вечным любопытством.

– У вашей жены были враги? – внезапно вырвалось у нее.

Она видела, какими глазами посмотрели на нее Хольмблад и Вестин, явно озадаченные вопросом.

– Нет, – произнес Йоаким с удивлением в голосе, – у нас не было врагов.

– Ей никто не угрожал?

Вестин покачал головой:

– Насколько я знаю, нет. Катрин последние месяцы жила здесь одна с детьми. Я приезжал из столицы на выходные. Но она ничего такого не упоминала.

– То есть накануне трагедии вела себя как обычно?

– Более или менее, – ответил Вестин. – Она была усталой… Ей трудно было жить здесь одной…

Он замолчал.

– Я могу воспользоваться туалетом? – спросила Тильда.

Вестин кивнул, сказав:

– Направо по коридору.

Тильда быстро нашла туалет, так как уже была на хуторе раньше.

В доме уже почти не пахло краской, а в коридоре висела новая картина. Это был написанный маслом зимний пейзаж Эланда. Снег скрыл все контуры. Тильда не помнила, чтобы когда-нибудь видела остров таким мрачным; она остановилась и несколько минут постояла перед картиной.

Ванная комната была небольшой, но отремонтированной, с новой плиткой на стенах и толстым голубым ковром на полу. Старинная ванна опиралась на львиные лапы. Справив нужду, Тильда вернулась в коридор и, проходя мимо комнаты, остановилась. Одна створка дверей была приоткрыта.

Тильда заглянула внутрь. Большая двуспальная кровать. Прикроватный столик с фотографией Катрин Вестин.

И тут Тильда увидела одежду.

Стен не было видно за вешалками с женской одеждой – кофтами, брюками, блузками, майками. На кровати поверх подушки лежала сложенная сорочка, словно ожидая, когда ее владелица придет укладываться спать.

Тильда тихо вышла из спальни.

Подходя к кухне, она услышала голос Хольмблада:

– Нам, пожалуй, пора возвращаться к работе.

Комиссар допил кофе и поднялся из-за стола. Атмосфера в кухне улучшилась. Йоаким Вестин тоже поднялся и посмотрел на Тильду и комиссара со словами:

– Спасибо за визит.

– Не за что, – сказал Хольмблад и добавил: – Вы можете подать жалобу, если захотите, но мы были бы признательны, если бы…

Вестин покачал головой:

– Я не буду подавать жалоб.

Он проводил комиссара и Тильду в прихожую и на крыльце пожал руки обоим.

– Спасибо за кофе, – проговорила Тильда.

Уже сгустились сумерки, и в воздухе пахло горелой листвой. В море мигал маяк.

– Мой постоянный друг, – сказал Вестин, кивая в сторону маяка.

– Вам нужно о них заботиться? – спросил Хольмблад.

– Нет, они работают автоматически.

– Я слышала, что их построили из остатков заброшенной часовни, – сказала Тильда, показывая на север. – Там она стояла.

Она тут же пожалела, что изобразила гида, – но Вестин спросил с интересом:

– Кто вам это сказал?

– Герлоф, брат моего дедушки. Он кое-что знает об Олуддене. Если хотите узнать больше, я могу спросить…

– Конечно. И передайте ему, чтобы он зашел как-нибудь на кофе…

Садясь в машину, Тильда обернулась и посмотрела на темные окна. Потом вспомнила одежду в спальне.

– Ему плохо, – сказала она комиссару.

– Конечно, он же потерял жену.

– Интересно, как там дети?

– Маленькие дети легко все забывают… – Хольмблад взглянул на Тильду. – Странные вопросы ты задавала в кухне… Откуда такие мысли?

– Ну, это чтобы наладить контакт.

– Это сработало.

– Мы могли бы его еще расспросить…

– О чем?

– Мне кажется, ему есть что сказать.

– О чем? – повторил вопрос комиссар.

– Ну, не знаю… Семейные тайны…

– У всех есть тайны… Самоубийство или несчастный случай – вот в чем вопрос? Но это уже не наше дело.

– Мы могли бы поискать следы…

– Чьи следы?

– Чужие следы на хуторе.

– Мы нашли только следы жертвы, – заметил Хольмблад. – К тому же последней ее видел Йоаким Вестин. Если искать убийцу, то начинать надо с него.

– Я подумала, что если у меня будет время…

– У тебя его не будет, – отрезал Хольмблад. – На участке полно работы. Алкоголики, вандалы, воры… А еще нарушители правил дорожного движения. И не забывай о рапортах.

Тильда кивнула.

– Другими словами, – сказала она, – если после этого всего у меня останется время, я могу поискать свидетелей смерти Катрин?

Хольмблад смотрел в окно.

– Чувствую, кто-то мечтает стать комиссаром, – сказал он без тени улыбки.

– Нет, карьера меня не интересует, – возразила Тильда.

– Все так говорят. – Хольмблад вздохнул. – Делай что хочешь. Ты сама вправе распоряжаться своим временем. Но если что-то найдешь, свяжись с экспертами. И не забывай посылать отчеты о работе в Боргхольм.

– Обожаю отчеты, – сказала Тильда.