Текст книги "Взлом"

– Так, посмотрим. – Открыв первую же статью, Катя углубилась в чтение, не забывая уплетать не успевший ещё остыть борщик.

– Нет, это не автомобиль… – после третьего просмотренного видео о том, как запустить вертолёт, упавшим голосом протянула женщина и почесала зудящее плечо, потом поёрзала спиной о спинку стула. Не помогло, зуд от этого, казалось, только усилился… – Как же всё чешется… – простонала Катя и вздрогнула, обнаружив сидящую напротив Ольгу. – О нет, нет, нет! Ты не помешаешь мне поесть! – воинственно выдала Катя и, ухватив рюмку, залпом осушила её. Скривилась, конечно, но схватила ложку и принялась доедать борщик. Впереди её ждала щедро политая сгущёнкой творожная запеканочка… – Слушай, будь другом, сходи за чайком, – умоляющими глазами уставившись на девушку, попросила Катя. Та хоть и наградила женщину пренебрежительными взглядом, но поднялась и направилась в сторону раздатки. – Чёрный, без сахара, – не веря тому, что девушка согласилась исполнить просьбу, прокричала вслед Катя.

Как раз к тому моменту, как Катя доела борщ и, отставив пустую тарелку, притянула к себе блюдце с запеканкой, на стол опустился стеклянный стакан с чёрным чаем. Недовольная Ольга снова села напротив и скрестила руки на груди.

– Спасибо, – улыбнулась Катя и, положив в рот кусочек запеканки, запила это всё горячим чайком. – М-м-м, блаженство… – выдохнула женщина. – Почти как каникулы в лагере в детстве.

– Вот я не понимаю… – выдала сидящая напротив.

– Чего? – потянувшись за следующей ложечкой запеканки и стараясь зачерпнуть побольше сгущёнки, между делом поинтересовалась Катя.

– Почему ты не бегаешь и не орёшь от ужаса? Тебе разве не страшно от того, что ты теперь видишь, знаешь?

– Ну, я мать. Мне по статусу не положено. И… я ещё не до конца осознала произошедшее, – подумав, призналась Катя. – Меня это, безусловно, пугает, но если отбросить эмоции и разумно подойти к ситуации, то становится абсолютно ясно, что я так и осталась собой, а следовательно, и окружающие меня… люди не какие-то монстры, – подперев кулаком щеку, заключила женщина и сдула упавший на нос бордовый локон.

– А все тётки за тридцать такие? – спросила девушка.

– Какие? – стараясь не реагировать на явный вызов, прозвучавший в голосе Ольги, уточнила Катя.

– Мудрые, – прищурившись, почти по слогам произнесла Ольга.

– Хочется думать, что я одна такая неповторимая, – улыбнувшись, ответила Катя. Ольга только фыркнула.

– Теперь ты мне скажи. Для чего вообще вся эта история с «фильтрами»? Если мы всегда были енотами, почему бы ими и не остаться? Для чего такие ухищрения и жертвы? – спросила Катя.

– По образу и подобию, – произнесла девушка.

– Что это значит? – нахмурилась Катя.

– Вот бы понять, – криво усмехнулась Ольга и посмотрела в окно, за которым разгорался закат. – Говорят, что нашим миром правят фанатики. Глубоко верующие фанатики. И у них своё видение Бога. Если бы Бог выглядел так, – Ольга с вызовом взглянула на внимательно слушающую её женщину и подняла свои руки, – разве он бы смог сотворить мир этими лапками? – Девушка замолчала на пару мгновений, рассматривая свои руки, потом цыкнула и, откинувшись на спинку стула, закончила: – Вот они и решили, что Бог выглядит по-другому, а мы должны соответствовать его образу. Как-то так.

– Звучит как бред, – пытаясь переварить услышанное, произнесла Катя.

– К сожалению, между бредом и реальностью стоят только деньги. А денег у тех, кто управляет миром, предостаточно, – крайне по-взрослому рассудила Ольга.

– И вы хотите пойти против этого тайного правительства? Но что вы можете сделать, если у них так много власти и денег? – Кате сейчас казалось, что она попала в лагерь самоубийц.

– Порой достаточно лишь искры, – патетично выдала девушка.

– Это только красиво звучит, а на деле, как всегда, получится грязь и боль, – скривилась Катя. Ей было жалко этих людей. Но может, стоило как-то иначе решить эту проблему? Договориться там как-то…

– Сиди и смотри. Скоро мир скинет свою маску и обратной дороги не будет. Мы уже начали, – поднявшись, бросила Ольга.

– Что вы начали? – настороженно переспросила Катя, но Ольга уже ушла. – Да твою ж… – выдохнула женщина.

«Что они начали? А если они доберутся до родителей? Мои карапузики…»

Катя зажала рот рукой. Потом вскочила из-за стола, схватила сумку и телефон и, надевая на ходу дутик, направилась к выходу. Определённо надо валить…

Глава 7. При должном желании возможно

– Барсик, как думаешь, там есть кто? – выглядывая из-за угла заброшенного покосившегося сарая, стоявшего на краю деревушки, спросила у застывшего рядом пса Катя.

Тот будто понимал, что нужно прятаться и вести себя очень тихо. Последние десять минут он даже на баранов не лаял. А когда альфа, временно оставшаяся без стаи, на полусогнутых ногах направилась к сокрытому навалившимися сумерками вертолёту, пёс, припав к земле, крался следом. Возможно, они на кого-то охотились, а может, наоборот, прятались. Прятаться – не значит быть слабым. Прятаться – значит быть умным и жить дольше, чем остальные, слишком смелые и безрассудные особи. Так рассуждал пёс и не забывал принюхиваться за двоих. Пока всё было спокойно.

Мелкими перебежками от кустов к железным бочкам, а от них к наваленным кое-как брёвнам Катя добралась до вертолёта. Сердце в груди билось с такой силой, что казалось, где-то рядом взлетает «боинг». Оглянувшись, чтобы проверить, не заметили ли её, женщина встала на подножку и, потянувшись, открыла дверцу вертолёта.

– Спасибо тебе, человек, который не запирает вертолёт, – прошептала Катя и, спустившись обратно на землю, позвала обеспокоенно топчущегося в стороне пёселя.

– Ну что, ушастый, вместе прилетели, улетать тоже будем вместе. Пойдём на ручки, – протянув руки, Катя присела на корточки. Пёс дёрнул ушами, фыркнул и подбежал к хозяйке. – Ты тяжёлый, а с виду так и не скажешь, – прокряхтела Катя, подняв и подсадив собаку в салон вертолёта. – Фух… ну, понеслось, – отерев руки о пуховик, выдохнула женщина.

– Так, и что у нас там… – вспоминая просмотренные видео, задумчиво протянула Екатерина, разглядывая приборную панель с бесконечным числом всевозможных переключалок. – Для кого это всё придумывалось? Совсем не интуитивно…

«Так может, и не надо пробовать?» – с надеждой предложил внутренний голос.

– Ой, всё, – нахмурилась Катя. – Так, что там… шаг-газ. Здесь, – нащупав с правой стороны рычаг, отвечающий за набор высоты, деловито резюмировал пилот-самоучка. – Педальки… поворот лево-право… Тоже тут. И ручка управления – вперёд-назад, – подёргав за ручку, Катя закончила «перекличку». – Теперь самое сложное – подключить источники электроэнергии…

В штабе повстанцев как раз обсуждали предположительное время активации расставленных источников сигнала, способного вывести из строя чипы. Обсуждение велось через видеосвязь, участвовало большинство групп по всему миру. Для успеха операции важно было, чтобы все сработали синхронно.

Дмитрий, вполуха слушавший доклад предводителя повстанцев из Нью-Йорка, потянулся и толкнул сидящего на соседнем стуле парня.

– Шур, а ты КА уже заправил?

– Да, баки под завязку. Все системы проверил, клапана почистил. Машина готова к запуску, – кивнув, сообщил парень.

– Чёрт, – выругался повстанец и, вскочив со стула, схватил куртку и выбежал в снежные сумерки.

– Что это с ним? – обернувшись на хлопнувшую дверь, спросил Павел.

– Кто знает. Раньше он так не бегал. Может, опять чего с ненормально-нормальной, – пожав плечами, ответил Сашка.

– А это не так сложно, как казалось, – сквозь набирающий обороты рёв двигателя, удивлённо сказала Катя. Винт медленно начал вращаться, и с каждым поворотом лишь ускорялся. – А вот теперь действительно страшно, – простонала женщина, схватившись одеревеневшими от страха руками за вибрирующую ручку управления. Потом вспомнила про шаг-газ… – Барсик, надеюсь, ты держишься, – кинула она через плечо поскуливающему, забившемуся под сиденье пёселю. – Интересно, тут есть фары? Дальний свет? – рассматривая приборную панель, задумчиво протянула Катя. За лобовым стеклом видно было ровным счётом ничего. Мало того, что окончательно стемнело, так ещё начался снегопад. – Ну, положим, вверх я поднимусь, а в какую сторону лететь? – запоздало подумала Катя. – Навряд ли здесь есть навигатор… Ладно…

Катя потянулась за брошенной на соседнее кресло сумкой. Вытащила телефон. Открыла яндекс-навигатор. Подумав, вбила «посёлок Еловый Самарская область». Если уж лететь на вертолёте, то сразу до родителей. Тем более Катя знала там одну ровную полянку…

Нажав на кнопку «в путь», Катя положила телефон на колени и выдохнула:

– Ну, с богом… – и, наклонившись, осторожно потянула за рычаг шаг-газ, вертолёт неуклюже дёрнулся и стал подниматься вверх.

– Следуйте прямо двадцать километров, – рекомендовал приятный женский голос.

– Ок. Прямо так прямо… – не веря тому, что почти взлетела, хрипло произнесла Катя.

«Катя!» – неожиданно неистово проорало из подсознания. Женщина даже дёрнулась.

– Какого чёрта… – Она судорожно вдохнула. А внутренний голос продолжал орать: «Опусти шаг-газ! Слышишь меня?!»

– Да слышу я… Это вообще нормально – так орать на меня? – возмутилась женщина. Слушаться она, конечно, не собиралась, но замерла на несколько секунд, а этого оказалось достаточно, чтобы скачущий по снежному полю, как олень, Дмитрий добежал до вертолёта и, подпрыгнув, зацепился за полозья. А дальше дело техники…

– Ой… – только и пискнула Катя, когда дверь вертолёта открылась и в салон вместе с яростным порывом ветра ворвался покрытый снегом взъерошенный зверь.

– Отпусти… – прорычал он и, перехватив рычаг, медленно спустил вертолёт на землю.

– Нет… Нет! – приходя в себя и осознав наконец, что её идеальный план побега был непоправимо испорчен, злобно закричала женщина. – Да чего ты ко мне прицепился?! – заколотив по спине мужика, который поспешно отключал рубильники, ставя на блокировку системы, проорала Катя.

Когда вертолёт заглох и прекратил извергать в разрываемую снежной вьюгой ночь потоки обжигающего тепла, Дмитрий развернулся к колотящей его по спине женщине и тут же словил апперкот в челюсть…

– Да чтоб тебя… – зашипел повстанец, прижав ладонь к прикушенной губе. И, схватив за шиворот вырывающуюся, шипящую и орущую женщину, выволок её из салона вертолёта. Следом вылетел пёс. Зарычав, было рванул на мужика, который всё удерживал яростно мотающую ногами и руками Катю, но тот оскалился не хуже пса и рявкнул так, что сердце собакена упало в одну из четырёх лап, а уши сами собой прижались к голове. Припав к земле, он жалостно заскулил, упрашивая зверя не причинять его хозяйке вреда.

– Успокойся… – прорычал Дмитрий, пытаясь ухватить и как-то унять грозящую навредить не только ему, но и себе разгневанную фурию.

Женщина вырвалась и, толкнув мужчину в грудь, отскочила на пару метров. Сверкая горящими в темноте глазами, выплюнула слова, возмущением разрывающие глотку:

– Да чего тебе от меня надо?! Какого ты вообще ко мне прицепился?

«Кать, успокойся», – вкрадчиво попросило подсознание.

Женщина дёрнулась и застыла с выражением крайнего недоумения на лице.

Она сморщилась, рукой дотронулась до лба, потом фыркнула, будто не веря своим мыслям.

– Это ты? – болезненно скривившись, спросила она. Потом, уронив руки, уставилась во все глаза на мужчину, стоящего перед ней. – Это ты… Всё это время ты сидел в моей голове. Как?.. Нет… Просто убирайся оттуда! Прочь из моей головы!!! – крик перерос в истошный вопль. Женщина руками схватилась за волосы, согнулась пополам, потом согнула колени и села, чувствуя себя потерянной, разрушенной и разбитой. Ей одновременно хотелось кричать и плакать. Ей хотелось уничтожить этого человека, сломавшего ей жизнь, и просто бежать прочь куда глаза глядят. А куда глаза глядят? Вокруг был снег, тьма и холод…

– Я убью тебя… – прошипела она и, поднявшись, кинулась на не ожидавшего такого поворота повстанца. Ухватилась руками за его куртку, попыталась ногтями впиться в лицо… – Ты во всём виноват, только ты. Я избавлюсь от тебя, и всё закончится… Эта жуткая галлюцинация наконец закончится, и я смогу вернуться домой…

Озябшие женские руки ухватились за усы, торчащие из верней губы и щёк мужика.

– Это всё полный бред… этого нет… – прошептала она и рванула руки в стороны. Тёмные глаза, глядевшие на Катю, расширились, Дмитрий зарычал, потом зашипел, зажав лицо руками, а Катя осталась стоять, раскрасневшаяся и растрёпанная, с горящими безумством глазами и усами, торчащими из стиснутых кулачков.

– Твою ж мать, Кать! Почему после встречи с тобой я так часто истекаю кровью?! – уставившись на измазанные кровью ладони, выругался Дмитрий. – Это больно! Чёрт… – повстанец вновь прижал тыльную сторону ладони к пострадавшей щеке. – Как я теперь без усов? Это неудобно… и некрасиво. Буду плешивым теперь ходить месяц… – с чувством выпалил мужчина.

– Извини, – утратив весь боевой запал, произнесла Катя. – Но почему именно я?.. Зачем ты притащил меня сюда? – обречённым взглядом взирая на совершенно реальные жёсткие волосы, зажатые в кулаке, упавшим голосом спросила Катя.

– Ты единственная, кто не впал в панику после отключения фильтра. Я установил антенну в вашем доме. Хотел проверить, справится ли новый вирус с последовательным отключением фильтра. Я включил сигнал вечером, а наутро только ты как ни в чём не бывало собрала и проводила детей в школу. Остальных жителей вашего дома в течение дня госпитализировали в тяжёлом состоянии. Это всё же терпимо… Я предполагал, что так будет… Они скоро придут в себя… – задумавшись о своём, признался мужчина. – Но ты… – он посмотрел на притихшую Катю. – Ты продолжала вести себя так, словно сигнал и вовсе на тебя не подействовал. Я даже усилил интенсивность…

– Я просто не имела возможности поддаться панике… мои дети… Стой, а как же дети?! Они тоже это видят?! – схватившись за голову, ужаснулась женщина.

– Нет… То есть да. Но с ними всё нормально. Детское сознание очень пластично. При отключении фильтра они не замечают разницы, моментально забывают навязанный программой образ и признают истинный. Они ещё не успели забыть то, что их разум запечатлел при рождении.

– Боже… – устало выдохнула женщина. – Это слишком… – Мотнув головой, Катя направилась к вертолёту.

– Кать… – схватив за руку женщину, начал было повстанец. – Я не отпущу тебя…

– Сумку забрать хочу, – буркнула Катя. – Покажи, где можно лечь спать. Устала очень.

Дмитрий не сразу нашёлся, что ответить. Почему эта женщина постоянно застаёт врасплох? Почему для неё всё так просто? Проигнорировать ужас и панику, наплевать на трещащую по швам привычную реальность, избить незнакомых мужиков на улице, приютить бездомного пса, угнать вертолёт… Может, ей поведать планы повстанцев, и она совершит переворот и захватит власть над этим миром, установив свой порядок… Просто иногда создаётся такое ощущение, что ей всё по плечу.

– Нет? Не покажешь? Может, тут отель есть? – вопросы ворвались в сознание Дмитрия, пробившись сквозь задумчивость.

– Да нет. Идём.

– Ну и славно.

– Завтра в шесть… – начал было Дмитрий.

– Если это о ваших планах по разрушению мира, то ничего не хочу слышать. Избавь меня, пожалуйста, от подробностей, – замотала руками женщина. – Ничего не хочу знать. Бе-бе-бе-е… – протянула Катя, прижав ладони к ушам, словно маленький ребёнок.

– Ладно. Нам сюда, – кивнул мужчина.

Это был тот же самый дом, где Катя сегодня очнулась после обморока.

– А чей это дом? – припомнив, что там одна кровать, спросила женщина.

Дмитрий открыл дверь, включил свет.

– Мой. В холодильнике ничего нет. Но в шкафу есть дошик. Воду я принёс. Там, в ведре. Туалет на улице. Будка справа от крыльца. И не вздумай убегать, топливо из вертолёта сейчас сольют.

– Стой. А ты где?.. – насупившись, начала женщина.

– Навряд ли я усну сегодня, – буркнул повстанец и вышел, хлопнув дверью.

– Ладно, Барсик, располагайся. Сегодня мы ночуем здесь.

Пёс что-то проворчал в ответ и, обойдя комнату, устроился возле обогревателя. Катя осмотрелась.

– Да, бардак ещё тот.

Женщина скинула пуховик, повесила его на железный крючок у двери. Туда же повесила и сумку, предварительно достав телефон. Обнаружила непрочитанные сообщения от мамы.

19:52 Счастливый дедуля соорудил горку. Купили сегодня тюбы. Накатались все (смайлик, смайлик).

19:55 – фото горки и счастливого деды с лопатой.

19:57 – фото детей и бабули с тюбами.

19:58 – видео того, как Саша и Лиля в обнимку съезжают на тюбе с горки. Громко визжат и смеются.

20:00 – видео, на котором все вместе машут и передают привет маме и папе.

Катя хлюпнула носом, отёрла набежавшие слёзы.

– Надо позвонить. Только бы не разрыдаться в трубку…

Катя не разрыдалась, да и говорила она мало, всё больше кричали Саша с Лилей, наперебой рассказывая, как нашли сегодня котёнка, и баба с дедом разрешили занести его домой, и теперь Тоша будет жить у бабы и деды, а себе его забрать можно будет?

Пообещав, что обязательно подумает, Катя вызвала приступ взрослости и гиперопеки, так что дети побежали смотреть, не нужно ли коте ещё чего-то.

– Мам, котёнок? У тебя же вроде аллергия была на кошачью шерсть? – обеспокоенно спросила Катя, когда у телефона осталась только Анна Павловна.

– Катя, представляешь, он лысый, – поделилась женщина. – Я сначала подумала, что дети крысу поймали. Вот страху натерпелась. Отец надо мной до сих пор смеётся, – обиженно высказалась Анна Павловна.

– А лысый почему? Болеет? – испугалась Катя.

– Нет, он сфинкс, вроде так называется… Борь, сфинкс, да? – прокричала женщина. Катя улыбнулась, убрав телефон от уха. Столько раз просила маму не кричать в телефон, но тщетно.

– Да, Ань, как мифическое существо, – услышала Катя приглушённый папин голос, долетавший, видимо, из другой комнаты.

– Ну вот. Сфинкс, значит.

– А откуда он у вас взялся? – озадаченно произнесла Катя.

– Да тут в посёлке дома сдают на выходные. Наверное, кто-то приезжали, да вот забыли. А он, бедный, голенький, по улице остался бродить. Как он, бедолага, не замёрз только? Ты бы видела хвост его, ей-богу, крысиный… – понизив голос, прошептала женщина. – Так что, я думаю, аллергии не будет. Ну а если что, есть таблетки.

– Поняла, – улыбнулась Катя.

– А вы завтра с Денисом приедете? – вдруг спросила мама. Катя, сидящая на табурете, болезненно скривилась и, опустив голову на стол, прижалась щекой к прохладной столешнице. Ох, не любила она врать, особенно маме.

– Да, собираемся вместе. Если на работе ничего не случится… – как можно увереннее ответила Катя.

– Да уж директор вроде. Рабочих нанял. Разберутся как-нибудь без него денёк. Или незаменимый такой? – недовольно пробубнила мама, потом вздохнула. – Ладно, что-то я разошлась. Ты сама как? – голос Анны Павловны стремительно потеплел.

– Замечательно. Отдохнула. Совсем другой человек… – разглядев своё отражение в стальном боке электрического чайника, честно призналась Катя.

– Ну и отлично! А мы вот сейчас чаёк попьем, потом умывашки, и тоже спать будем укладываться.

– Хороший план! Спокойной ночи вам. Карапузов расцелуй, – попросила Катя и именно в этот момент остро осознала, насколько уже соскучилась по детям.

– Обязательно, – улыбнулась мама, – И вам спокойной ночи. Люблю тебя, доченька.

– И я тебя… – буркнула Катя и поспешно отключилась.

Вскочила со стула и, подбежав к прибитому к стене старому умывальнику, наклонилась, желая умыться. Да, вода в нём была, женщина ополоснула пылающее лицо прохладной водой и, постояв немного и вглядываясь в мутное, покрытое трещинами, сколами и чёрными пятнами зеркало, со стоном выдохнула.

Уснувший было пёс поднял голову и, спросонья не поняв, что произошло, пару раз на всякий случай гавкнул.

– Всё нормально, Барсик, это я привыкаю к новым обстоятельствам. Так… Для того чтобы это было делать как можно более комфортно, полагаю, нужно прибраться. Приступим? – Закатав рукава, женщина оглядела поле деятельности.

Перестелила кровать (свежее бельё нашлось в шкафу среди завалов вещей, которые пришлось сложить по полкам), собрала веником паутину по углам, протёрла люстру и пыль на подоконниках, помыла полы и, поставив под раковину ведро с повешенной на него влажной тряпкой, открыла холодильник.

– Не так чтобы густо, но не пусто, – улыбнулась Катя, обрадовавшись обнаруженным на полках нескольким редискам, пучку слегка жухлого укропа, огурцу и майонезу. – На ужин сегодня будет фантазийный салат «Весенний», – решила женщина. Потом на нижней полке разглядела бутылку водки. – О, так это вообще ресторанное меню получается, – потянувшись за бутылкой, довольно расплылась в улыбке Катя.

Через десять минут женщина сидела за столом, на котором стояла плошка с салатом, рюмочка водки и заваренный в кружке дошик, накрытый деревянной разделочной доской.

– А тебе, – встретившись с полным надежды и веры взглядом сидящего рядом собакена, произнесла Катя, – чёрствая буханка ржаного хлеба. – Её женщина нашла в железной хлебнице в навесном шкафу. – Да, не котлеты, но лучше, чем ничего. И вон там воду тебе налила, – указав на миску, стоящую чуть в стороне от умывальника, сказала женщина.

Пёс посмотрел на миску, потом, нагнувшись, понюхал чёрствую буханку. Затем осторожно взял её в зубы и, вернувшись на своё место у обогревателя, улёгся и, положив хлеб на вытянутые передние лапы, принялся грызть сухпаёк.

– Ну, приятного нам аппетита, – торжественно пожелала Катя и, убрав доску, которой была накрыта кружка, взяла вилку и зацепила распаренную лапшу. Но вдруг застыла, после пары мгновений раздумья вернула лапшу обратно в кружку и, отложив вилку, взяла телефон. Медленно, с блуждающим задумчивым взглядом Катя разблокировала телефон и открыла контакты. В списке недавних нашла Костин номер. И нажала на кнопку вызова. Конечно, было неудобно, друзья в кои-то веки остались одни, устроили себе романтический уик-энд… Но… завтра уже нужно забирать детей, а она понятия не имеет, как выбраться из этой… Из этого места.

– Может, не возьмёт, – пробормотала себе под нос женщина. Но буквально через пару гудков Костя ответил на звонок. В телефоне прозвучал его взволнованный голос:

– Кать, что-то случилось? Ты где?

– Я в Степнёвке… – растерявшись от такого напора, ответила Катя.

– Где? – удивлённо переспросил друг.

– Это под Рязанью, – упавшим голосом пояснила женщина.

– А что ты там делаешь? – встревоженно вопросил мужчина.

– Сложно объяснить… – замявшись, протянула Катя.

– А возвращаешься когда? – не унимался Костя.

– С этим проблемы, – призналась женщина. Катя пыталась сообразить, как вообще объяснить всё это другу. Не говорить же, что её похитили…

– Ладно, Кать, слушай. Через четыре часа выдвигайся на север, в сторону Троицкого шоссе, – резко изменившимся, каким-то крайне серьёзным голосом начал Костя. – Яндекс-карты установлены?

– Да, – растерянно кивнула женщина.

– Будем ждать тебя там.

– Кто? Ты и Таня?

– Ну… да, – после подозрительной паузы ответил Костя. – Через четыре часа. Справишься?

– Наверное, – отозвалась Катя, потом спохватилась: – Вы за четыре часа, наверное, не доедете… – Но в трубке уже повисла тишина.

– Странно. Отдыхали, что ли, где неподалёку? Выдернула… Блин, они меня такими темпами скоро возненавидят. Вечно что-то надо. Как бедная родственница прибившаяся. Эх… – Катя взъерошила волосы. – Через четыре часа… – Она посмотрела на экран телефона. – Полночь. Это, получается, в четыре утра… Ладно, надо ложиться. Или не стоит уже?..

Вернувшись на собрание в штаб повстанцев, Дмитрий выписал затрещину ничего не подозревающему Сашке, тот подскочил на стуле, развернувшись к обидчику, ухватился за ушибленную голову и, насупившись, обиженно пробурчал:

– За что?

– За то, что слишком хорошо делаешь свою работу, – выдал угрюмый мужик и устало рухнул на пустой стул. – Вот иди теперь сливай керосин с Ка.

– Это зачем ещё? – не понял Сашка, даже ушибленное место забыл потирать. – Я ж только всё закончил. Экстремальных понижений температуры не предвидится…

– Ну, если совсем не хочется, можешь в кабине стеречь, хотя… если приспичит, с тобой вместе угонит. Вот даже не сомневаюсь… – последнее предложение повстанец пробурчал себе под нос, а потом уже громче: – Так что лучше слить. Вперёд, Шурка. Быстрее начнёшь, быстрее закончишь. Повторение – мать мозолей.

– Блин, – простонал, закатив глаза, парень, но всё-таки, пусть и нехотя, встал и поплёлся к выходу.

– Чего он? – ухватив расстроенного Сашку за руку, спросила сидящая почти у дверей Ольга.

– Да кто его знает, опять приступы паранойи, видимо, – пожал плечами парниша и, нахлобучив на макушку шапку, которую достал из кармана куртки, хлопнув тяжёлой, обитой дерматином дверью, вышел в метель.

Обсуждение предстоящих событий и координирование действий закончилось в первом часу ночи. Покинув душное помещение, Дмитрий вдохнул свежий колючий воздух и, сплюнув в снег, поплёлся в сторону вертолёта, проверить, справился ли с заданием Шурка (всё равно домой спать не пойдёшь, там сумасшедшая женщина). И, знаете, не зря. Как оказалось, Шурка до вертолёта так и не дошёл. Парниша обнаружился на крыльце бабы Нюры, раздатчицы из столовой. Там он, уже знатно накидавшись вместе со Степаном (великовозрастным сынишкой бабы Нюры) клюквенной настойки, которую баба Нюра готовила по собственному секретному рецепту, пытался петь, но получалось что-то нечленораздельное. Завидев приближающегося Дмитрия, парень мучительно икнул и, перевалившись через перила крыльца, за которые держался, затих в сугробе.

– Вот же дебил, – по-отечески тепло выругался Дмитрий. – Тёть Нюр, вы его пустите в сени, пусть проспится, – попросил он.

– Да конечно, Дим, разве мы его тут бросим? Обморозится ещё чего доброго хлопчик. А ему ещё жену искать, деток заводить, – захлопотала вокруг успевшего захрапеть алкоголика женщина.

– Упаси господь, – изрёк повстанец и, кивнув козырнувшему Степану, направился к вертолёту.

Сорок минут ушло на то, чтобы слить этот треклятый керосин. Дмитрий, голодный, усталый и злой, успел трижды проклясть тот момент, когда решил забрать с собой эту ненормальную. Наконец послышались звуки опустевшего бака, и струя, бьющая в подставленное ведро, сбавила напор. Но когда Дмитрий уже было обрадовался и наклонился за шлангом, тот хрюкнул и выплюнул напоследок ещё порцию керосина, ловко забрызгав мужика с ног до головы.

– Ах ты ж, ёжик ты тупорылый! – в сердцах крайне красноречиво завернул Дмитрий. Ладно искры из глаз не посыпались, сейчас это было бы очень некстати, а вот дым из ушей пошёл. Но взяв себя в руки и слив последнюю порцию топлива, повстанец отставил ведро и, откинув голову назад, устремил пылающий гневом взгляд в нависшее над спящей землёй небо – чёрное и упоительно-звёздное. Такое величие и размах определённо успокаивали, напоминая, что всё, что волнует в данный момент – ничто перед взором вечности.

– Сейчас уже прошло, – мужчина выдохнул в морозную тьму облачко пара. Оно взвилось и опало, растаяв.

Если расшатавшиеся нервы и удалось унять, то вот заляпанную керосином одежду медитация не очистит. Нужно было идти домой.

– Может, она уже спит? – взглянув на часы, с надеждой в голосе спросил Дмитрий.

Решив, что сможет по-тихому пробраться к шкафу и вытащить вещи, Дмитрий зашагал к дому.

Фонари в Степнёвке были только на двух центральных улицах, а здесь, на самом краю деревни, царил первозданный мрак ночи. Да и ни к чему здесь были фонари, каждый, кто тут жил, знал тропинки и дорожки наизусть.

Вот и Дмитрий шёл, почти не смотря по сторонам, задумавшись о своём, кое-где срезал через заваленные нетронутыми пухлыми одеялами снега обочины. И когда повстанец вышел к своему дому сбоку и пошёл наискось через газон к крыльцу, где-то на полпути наткнулся на что-то чёрное. От пятна отделилась собака и с лаем отскочила в сторону. Дмитрий успел подумать, что бродячие псы кого-то задрали… Но чёрное закопошилось, тихо заматерившись, а повстанец, едва не поседев от испуга, потеряв равновесие, рухнул поверх своей находки.

– Может, всё-таки слезешь? Тяжело, – чёрное и тёплое пожаловалось недовольным голосом Кати. Дмитрий дёрнулся, пытаясь найти точку опоры и не повредить вмятую в снег женщину… Перекатившись в сугроб, мужик застыл. Не спеша подниматься и таращась в звёздное небо, он спросил:

– Ты чего тут?

– На звёзды вышла посмотреть. Давно такого не видела. – Голос Кати сейчас звучал как-то по особенному умиротворённо. Вверх поднялась рука, сжимающая за горлышко опустевшую на треть бутылку водки. – Будешь? – довольно предложила Катя.

– Моя заначка… – хмыкнул повстанец, – очень любезно с твоей стороны, – и забрал бутылку. Откупорив, сделал несколько глотков, в груди сразу разлилось обжигающее тепло. – Хорошо, – крякнул Дмитрий.

– Ага, – согласилась женщина.

– Не простынешь? – обеспокоенно поинтересовался Дмитрий.

– Нет, я тут тулупчик у тебя из шкафа взяла. Тепло. Только ты бутылку верни, – требовательно попросила Катя.

– О, извините, мисс. С моей стороны крайне некрасиво мешать леди бухать, – вкладывая бутылку в протянутую руку, саркастично заметил Дмитрий.

– Ой, всё. Могу себе позволить. Забыла уже, когда нормально расслаблялась. Восемь лет как на службе, где я и салага, и командир Военно-воздушных сил Российской Федерации одновременно, – и картошку чисть, и карапузами командуй, – горячо выпалила женщина и замолчала. Послышались глотки, потом она зашипела, видимо уткнувшись в рукав.

– Ты дошик нашла? – вновь обеспокоившись здоровьем своей гостьи, спросил Дмитрий.

– Да. Кстати, надо доесть, – закопошившись рядом в снегу, пропыхтела Катя, и Дмитрию прямо в лицо прилетела хорошая охапка снега.

– Очевидно, это карма, – смиренно выдохнул повстанец, сел и стал отплёвываться и вытирать лицо.

– Ты что-то сказал? – переспросила Катя. Она уже встала и теперь отряхивала поднятый с сугроба тулуп.

– Погода, говорю, замечательная, – отозвался Дмитрий и тоже встал. – Дай сюда, – буркнул он, выхватив тяжёлый тулуп из тонких женских рук.

– Джентельмен, – не то похвалила, не то съязвила Катя. И, слегка покачиваясь, направилась к крыльцу. Следом за ней потрусил пёс. Он, честно сказать, побаивался теперь этого человека и старался держаться от него на расстоянии.

– Мне нужно зайти переодеться, – нерешительно, будто спрашивая, произнёс Дмитрий.

– Так заходи, твой дом, – вроде как разрешила женщина, но дверь за собой захлопнула.

– А что это так бензином пахнет? – остановившись и принюхиваясь, удивилась Катя. – От тебя? – обернувшись и посмотрев с подозрением на вошедшего повстанца, спросила женщина.