Текст книги "Жизнь женщины в Средние века. О чем молчат рыцарские романы?"

В XII веке некий Андре, капеллан короля французского, – во всяком случае, именно так он себя называл, – пишет трактат «О любви в трех книгах» (De amore libri tres), датированный 1184–1186 годами. В этом сочинении, также известном под названием «О науке куртуазной любви», собрано все, что автору было известно об этом предмете. В частности, там указаны правила любви:

• Супружество не есть причина к отказу в любви.

• Кто не ревнует, тот и не любит.

• Что берет любовник против воли солюбовника, в том вкусу нет.

• Мужской пол не вхож к любви до полной зрелости.

• О скончавшемся любовнике пережившему любовнику памятовать двумя годами вдовства.

• Без довольных оснований никто лишен любви быть

не должен.

• Всегда любовь далека от обителей корысти.

• Истинный любовник иных не возжелает объятий, кроме солюбовных ему.

• Любовь разглашенная редко долговечна.

• Легким достигновением обесценена бывает любовь, трудным входит в цену.

• Только доблесть всякого делает достойным любви.

• Кто любит, того робость губит.

• Если слабеет любовь, то быстро она гибнет и редко возрождается.

• Кто терзается любовным помыслом, тот мало спит и мало ест.

• Всякое деяние любовника устремлено к мысли о солюбовнике.

• Любовь любви ни в чем не отказывает.

• Любовник от солюбовника никакими утехами не насыщается.

• Кого безмерное томит сладострастие, тот не умеет любить.

Отношение к женщине в XI веке

У любви есть дар высокий —

Колдовская сила,

Что зимой, в мороз жестокий,

Мне цветы взрастила.

Ветра вой, дождя потоки —

Все мне стало мило.

Вот и новой песни строки

Вьются легкокрыло.

Бернарт де Вентадорн (пер. В. Дынник)

В Европе XI века кроме добрачных отношений, которыми в то время мало кого можно было удивить, существовали две формы брака: церковный и конкубинатный – форма сожительства, неосвященного церковью. То есть мужчина мог иметь два брака: один правильный церковный и второй – пережиток варварских времен, на который церковь пока еще закрывала глаза.

Духовенство называло женщину «обителью зла». Не имея возможности вступить в освященный церковью супружеский союз, многие из них с легкостью соглашались на конкубинатный брак. Как мы уже говорили, семьи, не имеющие защитников, зачастую притеснялись алчными родственниками, кредиторами или даже соседями, посчитавшими для себя возможным прибрать к рукам то, что плохо охранялось. Поэтому женщине было необходимо обзавестись покровителем, и постоянное сожительство с мужчиной оказывалось лучшим вариантом, чем жизнь в одиночку и необходимость самой защищать себя. Во время междоусобиц молодые воины, вошедшие в город противника, вступали во временные браки с местными жительницами. Это давало последним защиту хотя бы на то время, пока полк стоял в данной местности. Зная, что женщина стала женой одного из их однополчан, воины не пытались ограбить ее дом или взять избранницу своего соратника силой.

В Европе XI века кроме добрачных отношений, которыми в то время мало кого можно было удивить, существовали две формы брака: церковный и конкубинатный – форма сожительства, неосвященного церковью. То есть мужчина мог иметь два брака: один правильный церковный и второй – пережиток варварских времен, на который церковь пока еще закрывала глаза.

Конечно, брак, освященный церковью, давал женщине больше прав, нежели конкубинат, но все равно это было лучше, чем вообще ничего. Священники же, давшие обет безбрачия, не имели права вступать в сексуальные отношения и вынужденно наблюдали прекрасных дам лишь на расстоянии. Подобно той лисице, которая, не получив желанный виноград, клевещет, что он неспелый и кислый, в своих богословских трактатах они напирали на приверженность женщины греху.

Положение женщины в браке

Дама, высшее созданье,

Твой прелестный гнев лишает

Многих радостей меня.

Заслужу ли состраданье?

Только слово молви нежно,

От тоски меня храня.

Скорбь мою ты отпугни,

Чтобы мужеством веселым

Я твои наполнил дни.

Вольфрам фон Эшенбах (пер. Н. Гребельной)

Времена и правила менялись, и если у германцев существовал обычай, по которому муж приносил выкуп за жену и после полностью ее обеспечивал, неудивительно, что и супружество в этих землях воспринималось как сделка. При этом варвары в VI веке сочетались браком по своим собственным законам, отличным от древнеримских или христианских. Например, они имели несколько жен, которые между собой различались статусом. Григорий Турский пишет:

У короля Хлотаря от разных жен было семь сыновей… Когда король был уже женат на Ингунде и любил ее одну, она обратилась к нему с просьбой, говоря: «Мой господин сделал из своей служанки то, что хотел, и принял меня на свое ложе… Теперь для свершения полного благодеяния пусть мой господин-король выслушает просьбу своей служанки. Я прошу о том, чтобы вы удостоили выбрать для моей сестры, вашей рабыни, уважаемого и состоятельного мужа; этим я не буду унижена, но скорее возвышена и сумею еще более преданно служить вам»[9]9
  Цитируется по книге Э. Э. Виолле-ле-Дюка «Жизнь и развлечения в Средние века», СПб, 1997.


[Закрыть].

Король, недолго думая, отправился к означенной девушке и, найдя ее достаточно привлекательной, женился и на ней.

Женщина при таком положении дел не могла развестись с мужем и, если он не отпускал ее добровольно, оказывалась в статусе чуть более высоком, чем домашняя рабыня. Однако обычаи менялись, и пришло время, когда невеста уже могла войти в дом мужа, принеся с собой приданое. Если речь идет о богатой наследнице, в качестве такого приданого выступали земли с замками, деревнями, посевными площадями, озерами, лесами, реками, горами и прочим. В таком случае и отношение к подобной невесте уже было не как к рабыне, которую муж покупает у ее семьи. Таким образом, положение супругов постепенно начинало выравниваться, и женщина получала право претендовать на роль спутницы жизни и партнера.

У короля Хлотаря от разных жен было семь сыновей… Когда король был уже женат на Ингунде и любил ее одну, она обратилась к нему с просьбой, говоря: «Мой господин сделал из своей служанки то, что хотел, и принял меня на свое ложе… Теперь для свершения полного благодеяния пусть мой господин-король выслушает просьбу своей служанки. Я прошу о том, чтобы вы удостоили выбрать для моей сестры, вашей рабыни, уважаемого и состоятельного мужа; этим я не буду унижена, но скорее возвышена и сумею еще более преданно служить вам».

После появления таких понятий, как «минне» и «культ прекрасной дамы», в женщине начинают видеть не только «приложение» к земельному наделу или иному достоянию, но даму, которую необходимо любить и оберегать, – существо нежное, возвышенное и способное привнести в быт холостяка гармонию. А если дама считается набожной, добродетельной и сердобольной, если она помогает церкви и щедро раздает милостыню, слава об этой сеньоре разносится за тридевять земель.

Часто женщина сохраняла свое приданое, живя доходами со своих имений или банковских вложений. Если им с мужем приходилось расстаться, она не оставалась нищей и имела возможность передать имеющееся у нее по завещанию своим детям. В легендах мы очень часто встречаемся с таким понятием, как благородная хозяйка замка. Это свидетельствует о том, что вдова или лишившаяся родителей девица при определенном стечении обстоятельств могла сохранить за собой имущество семьи, а значит, с этой дамой приходилось считаться.

Интересно, что в середине XII века, когда возникает такое явление, как «куртуазное отношение к женщине», и трубадуры ставят идеалы «минне» и культ любви и почитания прекрасной дамы на первое место, увеличивается количество освященных церковью союзов, что способствует стабилизации положения женщины в обществе.

Благородные хозяйки замков

Розовый овал

Щек так свеж привольно,

Свет облюбовал

Впрямь, а не окольно

Ту, перед кем слабеет плоть моя и суть.

Ах, как-нибудь

Устрой, прелестница, и скорбь мою избудь!

Гесс фон Рейнах (пер. Ю. Мориц)

Уделом мужчины были войны и охота. Большую часть жизни он проводил в седле и мог месяцами или даже годами не появляться дома. Поэтому неудивительно, что у любого рыцаря возникала проблема: кто будет заботиться о его замке, о его сокровищнице, если таковая имелась, да и вообще, не получится ли так, что человек, на которого он оставит свое добро, вероломно присвоит его себе? Совсем другое дело – доверить все это жене, которая не станет расхищать собственное достояние, разорять гнездо, свитое для нее и ее птенцов. Так хозяйством и домочадцами начинают править женщины.

Невеста привозит с собой богатое приданое: ткани, посуду, изящную мебель. Все это согревает дом, делая его удобным и приятным для жизни. Но если крестьянка или горожанка отвечает только за свой кров и слуг, леди, живущая со своим мужем в замке, управляет их цитаделью и всеми ее службами.

Невеста привозит с собой богатое приданое: ткани, посуду, изящную мебель. Все это согревает дом, делая его удобным и приятным для жизни. Но если крестьянка или горожанка отвечает только за свой кров и слуг, леди, живущая со своим мужем в замке, управляет их цитаделью и всеми ее службами. Если муж отсутствует долгое время, она же собирает дань с окрестных земель или защищает замок от разбойников:

Женой старого рыцаря была прекраснейшая из дам, когда-либо живших во Франции, происходила она из стариннейшего рода Нормандии, была дочерью сеньора де Беланжа. И обладала она всеми достоинствами, надлежащими столь благородной даме: умом великим, и править домом умела лучше любой из дам своей страны, и богата была соответственно[10]10
  М. Дефурно «Повседневная жизнь в эпоху Жанны д’Арк», СПб, 2002.


[Закрыть].

Дама создавала вокруг себя особый мир, куда попадал ее вернувшийся из похода супруг и где он чувствовал всю ее заботу и любовь. Ведь замок – это прежде всего надежные стены, внутри которых разгуливали сквозняки. Для того чтобы сделать его хоть как-то пригодным для проживания, все щели тщательно конопатились, каменные или земляные полы покрывались деревянными настилами, а мебель снабжалась специальными приставками, на которые можно было поставить ноги, чтобы уберечься от холода. Также с этой целью могли использоваться скамеечка или пуфик. Поверх деревянного настила укладывали тростник или звериные шкуры, стелили теплые ковры. Стены тоже покрывали коврами, а над кроватями сооружали роскошные балдахины с ниспадающими бархатными шторками. На окна и входные двери также вешались тяжелые шторы. Кроме того, огромные помещения, которые во время приема гостей служили залами для пиров, военных советов или танцев, разделялись при помощи ковров на небольшие, но теплые и удобные для жизни покои. Слышимость в таких комнатах была, разумеется, очень хорошая – отсюда выражение «у стен есть уши». Но зато через множество ковров и гобеленов не проникали вездесущие сквозняки.

В полночь король встал и вышел, а за ним и горбун-карлик. В комнате было темно – ни зажженной свечи, ни светильника. Тристан поднялся во весь рост на своей постели. Боже, зачем пришла ему эта мысль! Поджав ноги и измерив расстояние, он сделал прыжок и упал на ложе короля. Увы, накануне в лесу клык огромного кабана ранил его в ногу, и, по несчастью, рана не была перевязана. При усилии от скачка она раскрылась, и потекла кровь; Тристан не видел ее, а она лилась, обагряя простыни.

Побывав на Востоке, крестоносцы привезли с собой изящную посуду и красивые ткани. Но, что более важно, они переняли вкус и любовь к роскоши и комфорту:

Украшены были залы и комнаты для приезжих богатой вышивкой, выполненной шелком и крупным золотым бисером по разным тканям; золотая и серебряная посуда и прочая благородная утварь были не менее чудесны…[11]11
  Э. Э. Виолле-ле-Дюк «Жизнь и развлечения в Средние века», СПб, 1997.


[Закрыть]

В легенде о «Тристане и Изольде» рассказывается о королевской спальне. В центре большого зала стояло королевское ложе, вокруг которого располагались постели королевских ближников. Расстояние от его ложа (имеется в виду ложе Тристана) до ложа Марка (супружеского ложа короля и королевы) было в длину копья. Так как король подозревает, что его племянник Тристан сожительствует с королевой, он обращается к мудрому карлику с просьбой помочь ему уличить любовников.

Женой старого рыцаря была прекраснейшая из дам, когда-либо живших во Франции, происходила она из стариннейшего рода Нормандии, была дочерью сеньора де Беланжа. И обладала она всеми достоинствами, надлежащими столь благородной даме: умом великим, и править домом умела лучше любой из дам своей страны, и богата была соответственно.

– Прикажи, государь, своему племяннику, чтобы завтра на заре он поскакал в Кардуэль к королю Артуру с грамотой на пергаменте, хорошо запечатанной воском. Государь, Тристан спит возле твоего ложа.

После первого сна выйди из твоего покоя; клянусь Богом и римским Законом (Католической верой), что, если он любит Изольду грешной любовью, он захочет прийти поговорить с ней перед отъездом; если он явится так, что я про то не узнаю, а ты не увидишь, тогда убей меня. Что касается остального, предоставь мне вести дело по собственному усмотрению. Только смотри, не говори Тристану о поручении до того часа, когда надо будет идти спать.

– Хорошо, – ответил Марк, – пусть будет так[12]12
  Жозеф Бедье. «Тристан и Изольда», пер. А. А. Веселовского.


[Закрыть].

Украшены были залы и комнаты для приезжих богатой вышивкой, выполненной шелком и крупным золотым бисером по разным тканям; золотая и серебряная посуда и прочая благородная утварь были не менее чудесны…

Далее карлик рассыпал на полу между королевским ложем и постелью Тристана муку, но Тристан замечает этот маневр:

В полночь король встал и вышел, а за ним и горбун-карлик. В комнате было темно – ни зажженной свечи, ни светильника. Тристан поднялся во весь рост на своей постели. Боже, зачем пришла ему эта мысль! Поджав ноги и измерив расстояние, он сделал прыжок и упал на ложе короля. Увы, накануне в лесу клык огромного кабана ранил его в ногу, и, по несчастью, рана не была перевязана. При усилии от скачка она раскрылась, и потекла кровь; Тристан не видел ее, а она лилась, обагряя простыни[13]13
  Там же.


[Закрыть].

Любовь как идеал нравственности

На земле другого нет тайника такого,

Где любовь с повадкой хитрой вас

настичь готова, —

Кроме сердца дорогого, вечно близкого,

родного,

Сердца женщины одной.

Конрад Вюрцбургский (пер. Н. Гребельной)

Когда культ прекрасной дамы только-только зарождался, за основу были взяты отношения, прижившиеся в обществе, где есть господин и есть вассал. Вассал, или слуга, обязан служить своему господину, который правит и повелевает. Теперь эти же самые отношения были перенесены на даму и ее рыцаря, где дама была госпожой, а рыцарь ее слугой и вассалом. Куртуазная любовь складывалась из желания рыцаря сделаться добровольным вассалом прекрасной дамы, то есть принести ей присягу и повиноваться. Таким образом, сильный пол становился зависимым от слабого.

Казалось бы, это должно было привести к культу личности отдельно взятой дамы, а никак не к возвышенному служению. Но в том-то и дело, что, соглашаясь с идеалами «минне», рыцарь любви возносил молитвы не к земному идолу – конкретной даме, но к Богоматери, которой он также обязывался служить. Теперь рыцарь должен был молиться матери Господа своего Иисуса Христа, потому как дама поощряла его благородное поведение и почитание святынь превыше воинских заслуг, богатства или знатности. Получалось, для того чтобы служить своей даме, недостаточно было просто кричать на всех площадях, что она и только она самая прекрасная в мире, а после вызывать на поединок всякого, кто заявит, что это не так. Подобное поведение считалось нормой в прежние века, но с появлением «минне» стало пережитком.

Рыцарь любви должен был служить даме, которую он изначально не имел права добиваться. Она была поставлена на совершенно недосягаемую высоту: паладин только смотрит на нее, как на далекую звезду, которой можно посвящать песни и признаваться в любви, но до которой невозможно дотронуться.

Рыцарь любви должен был служить даме, которую он изначально не имел права добиваться. Она была поставлена на совершенно недосягаемую высоту: паладин только смотрит на нее, как на далекую звезду, которой можно посвящать песни и признаваться в любви, но до которой невозможно дотронуться.

Становятся актуальными такие понятия, как платоническая любовь, а также чувство дружбы, которое возникает между мужчиной и женщиной, любящими друг друга, но не намеренными добиваться брака или плотских отношений. Это становится более понятно, если мы вспомним, что дама делается госпожой рыцаря, а тот ее покорным слугой. Разве слуга может требовать от своего господина или госпожи взаимной любви? Разумеется, нет! Господин может поощрить чем-то своего вассала, но с какой стати он будет приближать его к себе настолько, что тот станет частью его семьи или вдруг приобретет права над ним? Абсурд!

Рыцарь служит определенной даме и только ей одной, подобно тому, как нельзя быть слугой двух господ одновременно. При этом он относится к другим дамам – обычно имеются в виду женщины его круга – вежливо и куртуазно. Но надо понимать, что идеал и реальность – два противоположных понятия. Конечно, были благородные рыцари, которые лишь молились на своих сеньор на расстоянии, и таких было довольно много, иначе сегодня мы бы и не вспомнили об их подвигах. Но когда в отношения вмешивается любовь, тут один шаг до пылкой страсти. А страсть убивает «минне».

Куртуазная любовь складывалась из желания рыцаря сделаться добровольным вассалом прекрасной дамы, то есть принести ей присягу и повиноваться. Таким образом, сильный пол становился зависимым от слабого.

Тем не менее, если судить по литературе, истории, в которых рыцари и дамы преступали запретную черту и становились любовниками, пользовались большим успехом у читателей и зрителей, нежели повествования, где побеждали чисто платонические отношения. Правда, авторы первых любовных романов были обязаны оговаривать особенные условия для своих героев: им предстояло пройти через страдания или стать жертвами обстоятельств непреодолимой силы. К примеру, Тристан и Изольда по незнанию отведали любовный напиток, после чего их влечение друг к другу сделалось фатальным.

Куртуазность как способ выживания

Куда ушло веселье

И с гордостью что сталось?

Во мне от них обоих

Одно «увы» осталось.

Отныне суждено мне

Узнать одно страданье.

Но верю – хоть он скрылся, —

Тоска его пригонит

И страстное желанье.

Вольфрам фон Эшенбах (пер. Н. Гребельной)

Желание стать приятными и привлекательными, как того требовала новая куртуазная этика, побуждало многих молодых рыцарей учиться читать и нанимать наставников, которые помогали им осваивать искусство приятных бесед. Такие беседы могли вести между собою мужчины. К примеру, отношения вассала и господина сильно отличаются от отношений между людьми одинакового положения. Стало быть, нужно уметь разговаривать с вышестоящим на равных, а также правильно обращаться с прислугой. Кроме того, нужно было знать, как поддержать разговор с дамами. В идеале – быть у них на хорошем счету. Юному пажу, только-только поступившему на службу в замок, неслучайно предписывалось больше молчать и слушать. Оказываясь в женских покоях, мальчик или юноша первым делом должен был научиться прислушиваться к мнению дам. То же самое говорили и неотесанным провинциальным дворянам, желающим сойти за своих при дворе, и потому берущим уроки вежливости. Да, следовало если не дружить с женщинами, находящимися при дворе, то хотя бы превратиться в одного из тех, кого они с радостью принимают и кого готовы при случае поддержать.

Идеалы «минне» не являются чем-то материальным, их нельзя потрогать, выиграть в карты, украсть, подарить или заполучить. Тем не менее именно они отличают человека из высших слоев общества от всех прочих: «Вежливость ничего не стоит, но дорого ценится».

Во все времена женщины умели сказать острое словцо насчет мужской моды, то есть, чтобы не выглядеть смешными и не быть опозоренными, рыцарям следовало слушаться в этих вопросах дам. Кроме того, женщины могли научить правильному обхождению и манерам, которые сами же желали видеть при дворе. Конечно, невозможно по мановению волшебной палочки вдруг всем стать милыми и куртуазными, преображение общества велось постепенно. Откуда взяться уважению к личности в мире, где человеческая жизнь зачастую ничего не стоила? Тем не менее к началу XIII века появляются первые дидактические поэмы, в которых принципы рыцарского поведения в обществе закрепляются в форме некоего нравственного кодекса. При этом трубадуры поют песни о прекрасных, благородных и возвышенных созданиях. Это восхитительные и достойные всяческих похвал и почитания образцы. Поэтому неудивительно, что молодые люди начинают искать подобные идеалы в своих соседках, а девушки мечтают сравниться добродетелями с красавицами, описанными в песнях и легендах.

Идеалы «минне» не являются чем-то материальным, их нельзя потрогать, выиграть в карты, украсть, подарить или заполучить. Тем не менее именно они отличают человека из высших слоев общества от всех прочих: «Вежливость ничего не стоит, но дорого ценится». И начав с поклонения прекрасной даме, рыцари вдруг обнаруживают желание относиться вежливо к представительницам противоположного пола, с которыми они не связаны вассальной зависимостью, в идеале – к женщине вообще. Дворяне вырабатывают определенный куртуазный язык для общения с дамами и еще один, на котором они теперь вежливо разговаривают друг с другом. Таким образом, взаимное вежливое обращение становится вровень с такими добродетелями, как доблесть, честь и верность.