Текст книги "Убийственная реклама, или Тайна работодателя"

– Нажрутся и катаются!

– Чего вцепилась! – заорал курьер в лицо нищенке и тут встретился глазами с ее взглядом. Увидев эти пустые глазницы, он испугался и снова попытался встать, уйти, но та держала крепко. Ее синеватые губы беззвучно шевелились, от одежды отвратительно пахло мочой и потом. Пальцы ее сжимали запястье так, что парню стало больно.

– Отпусти! – брезгливо пытался оттолкнуть ее курьер свободной рукой.

– Не делай этого, еще есть возможность отказаться, – овеяв его затхлым воздухом, сказала старуха.

– Что?! – получив еще удар в спину от спешившего куда-то подростка, переспросил Толик.

– Не делай этого! Ты разрушишь свою жизнь! – произнесла женщина, глядя на парня бездонными, мутными зрачками. Голос ее был механическим.

– Отстань от меня! – дернувшись еще раз, вырвав-таки руку, рявкнул курьер. Он выпрямился, сделал шаг в сторону, и толпа понесла его к выходу, но, несмотря на гул, Анатолий слышал, как завывает старуха:

– Беги, спасайся, пока есть возможность! Все и так будет хорошо! Не делай этого!

«Сумасшедшая какая-то», – удаляясь от станции метро, ощущая тяжесть в коленях и давление в висках, подумал парень и вспомнил вчерашнее поведение Гены и его слова: «Будто кто-то сел около меня и в самое ухо шепнул: „Останови его, пока не поздно“. „Глупости, просто старуха начиталась религиозной литературы и теперь сидит на измене по поводу апокалипсиса. Она ж говорила, что надо спасаться. Может, хотела от обмена паспорта и от получения этого индивидуального налогового номера отвратить? Кто поймет этих ненормальных“, – рассуждал парень, входя в здание, арендуемое клиентом, для которого он нес пакет…

Вручив конверт, Толик направился обратно в метро. Его так и подмывало обойти немного, зайти с другого входа, лишь бы не проходить там, где сидит эта старуха. Переборов себя, он решил возвращаться по тому же маршруту. Поднялся по истертым, местами раскрошившимся ступенькам.

Пройдя стеклянные двери, он увидел нищенку. Она сидела с протянутой рукой на груде тряпья, рядом стояла картонная коробка из-под жевательной резинки, в которую некоторые прохожие бросали деньги. Кто-то кидал монетки в раскрытую ладонь женщины, и Толик все же решил подойти к ней. Он задумал дать ей рубль и посмотреть, как нищенка поведет себя на этот раз. Порывшись в кармане, он нашел монетку, сделал пару шагов к старухе. Неожиданно появилось много молодых людей, словно тараканы при выключенном свете. Юноши и девушки строем шли мимо нищенки, высыпая в ее коробочку охапки мелочи. Кто-то кидал бумажные десятки, кто-то ссыпал горсть монет по пять копеек. Старуха крутила головой, не понимая, откуда враз взялось столько благодетелей, и неустанно охала:

– Святый Боже, спасибо, детки! Сохрани вас Господь! Спасибо, детки.

Толик стоял и наблюдал, как, подав старушке, молодые люди выходили за двери, растворялись в городе, спускались вниз к эскалатору. На лицах благодетелей светились многозначительные улыбки, они переглядывались-перемигивались друг с другом, но ничего не произносили вслух. Около старухи монеты были разбросаны по полу, металл постепенно начал возвышаться над коробкой. Нищенка не успевала ссыпать монеты из ладони за пазуху, даже подставив обе руки, не успевала принять всех денег. Спешившие по делам граждане останавливались, смотрели на происходящее округляющимися глазами и бежали дальше, а юноши и девушки все шли, осыпая нищенку денежным дождем.

Толя ничего не понимал, опять происходило что-то непонятное. Он выставил вперед ладони и остановил девушку из компании благодетелей:

– Что происходит?

Девушка сжала губы, словно боялась произнести слово. Она отстранила его руку и растворилась в толпе, уходящей в город. Старуха охала:

– Сколько, Господи! Спасибо тебе! Спасибо, деточки!

Она хотела перекреститься, но чья-то рука просыпала горсть монет по пятьдесят копеек на пол, деньги зазвенели, и женщина попробовала сгрести их ближе к себе, чтобы не затоптали люди, но тут же вниз обрушился еще один денежный водопад, и нищенка бросила бесполезный труд, протянула руку для подаяния.

Толя же остановил парня, волосы которого были выкрашены в ядовитый баклажановый цвет:

– Что это происходит?

– Действительно, – поддакнул незамеченный курьером ранее старик, давно наблюдавший за происходящим из-за спины Толика.

Крашеный сжал губы, помотал головой в жесте «нет-нет-нет» и, улыбнувшись, пошел прочь. Старик выругался, плюнул под ноги очередному подростку, подавшему старухе горсть монеток.

– Святый, святый! – охала та, опустив руки, и только иногда подгребала валявшуюся на полу мелочь к себе поближе. Денег было столько, что все тряпье бабульки было усыпано ими. Она принялась выбирать бумажные деньги, преимущественно по десять рублей, и прятать их за пазуху.

Толик слышал, как вслух удивляются сторонние прохожие. Тут кто-то пихнул его в спину. Он повернулся.

– Чего это? – прошамкал старик, кивнув в сторону нищенки, осыпаемой деньгами.

– Понятия не имею.

– Надо милицию позвать, пусть разберутся. Может, террористы? – сказал дед, почесав небритую щеку.

– Пусть у бабки деньги будут, зачем менты, – произнес, скрываясь в толпе, паренек из шеренги благодетелей.

– А что происходит-то?! – крикнул ему вдогонку Толик.

– Флэш моб! – ответил тот и исчез окончательно.

Стоило всем благодетелям услышать выкрик «флэш моб», как они заулыбались еще сильнее, а монеты посыпались на нищенку бо€льшим потоком.

– Точно террористы! – плюнул дед и пошаркал искать милицию.

– Что такое… – «Что такое флэш моб?» – хотел спросить курьер, но тут молодые люди, даже те, что не успели облагодетельствовать старуху, развернулись и пошли прочь от нее. Через пять секунд возле нищенки никого, кроме Толика и пары зевак, не было.

– Свят, свят, свят! – сгребая деньги, охала старушка.

– Флэш моб, – вспоминая что-то, прошептал курьер и подошел к бабке.

– Давайте помогу, а то кто-нибудь отберет, – предложил он, достав из кармана пакет для пищевых продуктов. Когда конвертов для доставки было много, он складывал их сюда и так разносил.

– Что же это, сынок? – подняв на него полные слез глаза, спросила женщина. Сейчас она не напоминала Толику бездушное зомби из кинофильма, какой показалась тогда, когда держала его за руку и шептала предупреждения. Ему даже показалось, что она не узнает его.

– Не знаю, что это, – присаживаясь, ответил он. – Надо все собрать и валить отсюда, а то дед за ментами пошел.

– Не надо их, нет-нет, – заволновалась бабка, пытаясь подняться самостоятельно.

Парень выпрямился, подал ей руку, ощутив запах мочи и пота. Нищенка встала, и монеты посыпались с ее одежды.

– Что ж это, Господи?

– Флэш моб, – прошептал Толик, пытаясь рассмотреть в глазах женщины хоть намек на то, что она его узнала.

– Помоги, сынок, – указав на разбросанные по полу деньги, попросила она.

– Денег-то сколько, – подойдя к Толику и старухе, произнесла женщина в черном платке, повязанном на голову.

– Налетели благодетели и осыпали, – ответила нищенка, поправляя набитую монетами и бумажками кофтенку.

Толя тем временем сгребал монеты в пакет. Он торопился, потому что любопытные прибывали, слышались комментарии типа:

– О, бли, на бутылку хватит.

– Подфартило, мать?

– Надо милицию позвать, что-то странное это дело.

В конце концов, засыпав пакет на половину, он поднял его. Тяжело, целлофановые ручки оттянулись вниз, будто собираясь порваться. На полу же осталось еще много денег, большей частью по пять—десять копеек.

– Пойдемте, бабушка, – вставая, поворачиваясь к женщине и беря ее под локоть, сказал он.

– А как же эти? – уперлась та.

– Мы соберем, мать, – бросил присевший на корточки молодцеватый мужик, от которого несло табаком.

– Пойдемте, пойдемте, – чувствуя, что надо быстрее убираться отсюда, потянул за собой старуху Толик.

– Это же мне, – возмутилась нищенка.

– Сейчас все отберут, если не уйдем, – прошептал Анатолий в самое ухо нищенки. Под сердцем будто сжималось что-то живое. Так было у него всегда, когда он чувствовал опасность.

– Но…

– Пойдемте.

– Смотри, братан, тут на две бутылки, – поманил друга, стоящего неподалеку от Толика и смотрящего на пакет маслеными глазами прокуренный мужик.

– Уходим, – с силой потянул бабку парень.

К огромной радости парня, та поддалась. К еще большему его удивлению, она шагала быстро.

– Куда идти? – выйдя на улицу, убедившись, что никто за ними не следует, спросил Толик.

– Прямо, вон за тот дом, – указала старушка.

– Давайте, – помогая спуститься по ступенькам вниз, на тротуар, сказал парень.

– Налетели благодетели, – ощерив рот в улыбке, произнесла нищенка.

– Флэш моб какой-то, – кивнул Толик и тут остановился, вскрикнув: – А! Это же прикол такой!

– Что за прикол, сынок? – потянув его к зданию, уточнила женщина. Ее седые волосы развевались по ветру.

– Незнакомые люди договариваются через Интернет о том, что соберутся в определенном месте в определенное время и что-то сделают необычное, при этом не разговаривая между собой, а спустя пару минут разойдутся по своим углам. Я в газете читал, когда в Оренбурге жил. У автора еще фамилия прикольная, Баров? Нет! Галигабаров. Точно…

– Чего ты тараторишь, сынок, – успокоила его старушка.

– Понятно, что за флэш моб? Решили толпой деньгами одарить, – пояснил Толя, посмотрев на нищенку, повисшую на его локте.

– Иди осторожнее, машины тут, – только и ответила она.

– А вы меня не помните? – задал парень тот вопрос, ради которого и вернулся на то же место в метро.

Старуха перевела на него взгляд, сощурилась, напряглась так, что ее подбородок затрясся.

– Вас разве всех упомнишь, благодетелей? – опустив лицо вниз, ответила она.

– Сегодня вы сказали мне, что опасность рядом, чтобы я не делал этого. Чего этого? – настаивал Толик, краем глаза следивший за дорогой. Он видел, что они почти подошли к указанному бабкой зданию.

– Не помню такого. Вот этих благодетелей, спасибо Господи, помню. Лэш моберы-уеберы, – не поднимая головы, сказала нищенка.

– Совсем не помните меня? – удивился Анатолий, чувствуя, как сильно сжала старушка его руку. «Боится, что с деньгами убегу», – подумал он и тряханул пакет, в котором зазвенели-зашуршали монеты.

– Отстань, сынок! Сказала, не помню! Мы пришли.

Действительно, они стояли во дворе нужного дома.

– Вы здесь живете? – разглядывая сохранившуюся местами лепнину над окнами, спросил парень.

– Живу? Разве это жизнь? Сидеть в рванине, – ответила старушка, выпрямив спину. – С тобой что, делиться?

– Чем?

– Деньгами, чем! За просто так никто ничего нынче не делает, – направляясь к подъезду, дверь которого была заперта на кодовый замок, разворчалась она.

– Не нужно, у меня есть.

– Я не настаиваю, – отворяя и проходя внутрь сумрачного подъезда, говорила старуха.

Толик шел за ней и удивлялся происходившей с женщиной переменой. Она резво поднялась по ступенькам, спина прямая, голова гордо поднята.

– Давай быстрее, а то соседи увидят, позору не оберешься. И так многие узнают да с жалобами пристают потом. Объедки приносят. А я их выкидываю…

– Зачем?

– Затем, что жизнь сейчас не та. Педагог со стажем получает смешную пенсию и вынужден сидеть в переходе метро, вонять как чмо…

– Ого.

– Вот те и ого. Сама задыхаюсь. Как ты меня вел, не возьму в голову, да еще бесплатно. Чая попьешь?

– Давайте, – согласился Толя, ощущая урчание в животе. «Почему она не помнит, как схватила меня за запястье, ведь не сумасшедшая?» – подумал он, но снова спрашивать не стал, зачем раздражать человека.

5

Они сидели на кухне.

– У нее эти дорогие конфеты? – жуя батончик с арахисом, спросил Гена.

– У нее красная икра в баночках, при том, что она часть выручки отдает ментам и еще каким-то крышакам.

– Вот живет бабка. Я тут горбачусь, таская муку, рыбу вонючую. Потею, а она сидит себе да псалмы поет, – наливая черного чая в грязный бокал, – возмущался Генка.

– Она тоже воняет. Правда, это у нее спецодежда, хранится на балконе, чтобы дома не загрязнять атмосферу.

– Как ты выражаешься – атмосферу! – закривлялся друг.

– Это она так выражается, бывшая училка биологии.

– Круто, чувак, – проглотив остатки батончика, сказал Геннадий.

– А ты вчера ночью куда пропал?

– Да так, зависал с одной. В магазине познакомился. Видел бы ты ее дойки. – И парень показал на себе размеры груди девушки.

– Не убила тебя своими?

– О! Тебе рассказать, так не поверишь…

– А ты мне не поверишь, – собрался сообщить важную новость Толя. – Мою идею по пиву купили, а по питанию переработают слегка и тоже впарят, а еще мне задали к «Нет наркотикам» нарисовать картинку, что я успешно выполнил.

– Покажь! – вставая со стула, потребовал друг.

– Сейчас, – ответил Толик и, спешно сбегав в комнату, принес оттуда папку с рисунками, протянул их Генке.

– Ооо! Скажи наркотикам свое слово. Скажи им: «Да!» – пошутил друг, вертя в руках листок бумаги.

– Осторожнее, свин! – заметив, как растаявший шоколад от батончика, оставшийся на пальцах товарища, размазывается по углам картинки, крикнул Толик.

– Какие мы нежные, – отреагировал Гена. – Ты, чем ночами такие ужасы рисовать, лучше бы телку себе нашел, с подружкой для меня.

– Я в Москву не за тем приехал, чтобы местных девочек опылять, – усаживаясь за столом напротив друга, ответил парень.

Он плеснул себе чая. Жидкость уже остыла, на поверхности появилась полупрозрачная, белесая пленка.

– Дерьмо пьем какое-то, – бросил он.

– Мне дермеца подлей, – пододвигая пустой бокал с чаинками на дне, попросил Геннадий, при этом его бицепсы напряглись.

– Ты просто Шварц, – посмотрев на казавшиеся каменными бугры, сказал Толик.

– Я же не сижу в переходе, людям на жалость не капаю. Я грузчиком банчу.

– А я завтра должен с главным встречаться по поводу перевода в дизайнеры, – выдохнул парень.

Генка резко положил рисунки на стол, посмотрел на друга удивленными глазами, протянул руку и хлопнул по плечу:

– Чего молчишь-то, это же повышение, братан!

– Сглазить боюсь, – пожав плечами, ответил Толя.

– О, какие глупости. Вот скоро станешь крутым, зазнаешься, меня бросишь. Только и будут меня утешать девки с большими дойками, как вчерашняя…

И Геннадий принялся в подробностях описывать как, куда, как долго, где и чем закончилось вчерашнее рандеву с девушкой. Толик слушал его, слегка завидуя простоте друга, приехавшего вместе с ним в большой город, чтобы устроиться на работу, сделать карьеру, но успокоившегося на заработке грузчика. В процессе разговора он собрал рисунки: женщина, одной ноздрей втягивающая кокаин, из другой у ней текла кровь; девочка с плюшевым мишкой в руках, наблюдающая, как старшая сестра пускает по вене героин… Потом Толику вспомнилась эта старуха, учитель биологии с опустошенными глазами и такие же глаза Гены несколько дней назад. Он задумался: «Если бы не эта ерунда, то в моей жизни сплошная полоса удачи!»

– …К той тогда, помнишь, на дачу ездил. Так у нее коробка использованной резины… – не замечая, что Толя его не слушает, продолжал Генка, вспомнив другую свою случайную подружку.

Вообще-то он в Москве только и делал, что работал, выпивал порой, частенько перепихивался с девицами, легкими на подъем, да откладывал немного денег в банк, на будущее.

«Стоит отдать ему должное, не все тратит», – смотря на энергично жестикулирующего друга, объясняющего, как он ее, думал Анатолий. Он волновался перед предстоящей встречей. Сотрудники агентства, которым он успел вскользь рассказать о своих успехах, предупреждали, что главный строг, справедлив и обыденности вкупе с неподчинением не потерпит…

– Вот она голосила… – рассказывал Гена, но он не успел закончить повествование, поскольку…

В окно, разбрызгивая стекло, что-то влетело, бухнулось о стену и упало на пол.

– Вот, бли! – глянув в окно, выругался Генка. Он заметил удаляющегося в сторону подземного перехода мальчика в красной с белыми полосами футболке, такого же окраса бейсболке, шортах. Какой-то пьянчуга кричал ему вослед: «Чо ты, едалааа, творишь!» Хулиган прибавил шаг, не обернулся.

– Поймаю, суку! – бросившись к входной двери, крикнул грузчик. Он открыл ее, вылетая на лестничную площадку.

– Черт! – рявкнул Толик, решивший осмотреть предмет, брошенный в окно.

Он присел на корточки и поднял булыжник, обвязанный грязно-белым бинтом, из-под которого виднелась свернутая бумажка. С улицы донесся вопль Гены: «Стой, урод!» Отложив камень, Толя поспешил присоединиться к другу. Оказавшись снаружи, оглядевшись, он его не увидел. Несколько человек стояло около магазина, молодая пара с коляской прогуливалась на другой стороне улицы, по трассе проносились машины. Он не знал, куда бежать, вертел головой из стороны в сторону, порываясь пойти то влево, то вправо. Его окликнул мужик с лицом пропойцы:

– Он через переход пошел туда, – махнув рукой в сторону единственной высотки в квартале, сказал он.

– Спасибо! – поспешив к зданию прямо через дорогу, нарушая правила движения, крикнул Толик.

– Спасибо на опохмел не годится.

Но парень не услышал. Он добежал до середины шоссе, вдруг раздался пронзительный рев клаксона. По полосе, на которую готов был шагнуть дизайнер, пронесся серебристый автомобиль. Из открытого окошка прокричали: «Куда прешь, баран!» Волна холодного воздуха растрепала волосы Толика. Он выругался, запрокинул голову вверх, глянул на сумрачное небо, вдохнул отравленного выхлопами воздуха, перевел дух, осмотрелся. Другие машины, представлявшие опасность, были далеко.

– Чеееерт! – закричал он и перебежал дорогу. По пути увидел друга, возвращавшегося к подземке. Поспешил к нему:

– Поймал?

– Нех, – ответил Гена, державшийся одной рукой за перила перехода. – Я его видел, но больно далеко эта сука ушла.

– Ну и… – махнул рукой Толя.

Дав десять рублей пьянчуге, указавшему дорогу, они вернулись в квартиру.

– Он камень с запиской, кажется, бросил, – сказал Толя, запирая дверь.

– И что там написано? – спросил грузчик, все еще тяжело дышавший после внеплановой пробежки. Он прошел в туалет, не закрывая за собой двери. Анатолий прошел на кухню.

– Сейчас гляну, – поднимая с пола булыжник, ответил он, осматривая предмет еще раз. Затем поддел бинт ногтем и, не оборачиваясь, прокричал: – Записка! Точно!

– Чего орешь? – возмутился Гена, успевший справить нужду и уже стоявший позади друга.

– Черт! Ты так тихо подошел, – разматывая бинт, сказал Толик.

– Дай прочитаю! – вырывая камень, огрызнулся грузчик.

– Ну?!

Бинт полетел вниз. Разворачиваемая записка замелькала меж пальцев Геннадия. Булыжник он отложил на стол.

– Читай! – сжимая левой рукой правую ладонь, торопил Толя.

– «Не делай этого, пока не поздно», – прочитал Гена. – Чушь какая-то.

– Ну-ка?

Анатолий взял бумажку, посмотрел. Корявым, но легко читаемым почерком было написано: «Не делай этого, пока не поздно».

– Чеееерт, – выдохнул он и сел на стул с опустошенным выражением лица.

– Стекло разнесли. Что теперь этой старой дуре говорить? Докажи ей теперь!.. – ворчал грузчик.

Но Толя не слушал. Что-то подсказывало ему, что «Не делай этого, пока не поздно» касается именно его. Более того – эта фраза касается завтрашней его встречи с главой фирмы. «Может, кто-то из сослуживцев, из зависти»? – подумал он, скомкав записку и выронив ее. Потом Толик протянул руку к заварочному чайнику, стоящему на столе.

– У тебя руки чего трясутся? – спросил Гена, глядя, как друг наливает темную жидкость в чашку.

Он взял камень и бросил его в мусорное ведро. Булыжник громыхнул, грузчик втянул голову в плечи, пробормотав: «Упс!»

– Не шуми, – попросил Толя.

Глава 2
Кому выгодно повышение?

1

– Это твое новое рабочее место, – убирая рамку с фотографией улыбчивого парня в коробку, сказала Людмила Геннадьевна, обращаясь к Толику.

– Вы собираете вещи бывшего сотрудника? – удивился тот.

– Приходится, – сгребая вслед за рамкой наклейки на компьютер, гипсовых солдатиков, игрушку-конструктор, нисколько не заботясь об их целостности, ответила женщина.

– А он сам не мог собрать свои вещи? – помогая начальнице отдела дизайна, передав ей фигурку оловянного солдатика, поинтересовался он.

– Не мог, – недовольно глянув на новенького, буркнула Геннадьевна.

«Да, мне тут не особо рады», – рассматривая выведенное на принтере фото – изображение бывшего сотрудника, прикрепленное к стене пластмассовой кнопкой, подумал Толик.

Вчера состоялась встреча с главным. Шеф держался строго, но душевно. Одет был в классический, черного цвета, костюм и белую рубашку в черную полоску. Он первым протянул Толику руку для пожатия. Когда их ладони соприкоснулись, парень почувствовал легкое головокружение.

– Присаживайся, Анатолий! – указав на высокий, обтянутый кожей стул, распорядился главный.

Толя присел. Они были вдвоем в огромном кабинете, внутри которого царил полумрак и было душно, даже жарко. «Кондиционер сломался, что ли»? – подумал молодой человек, шаря взглядом по стенам, оклеенным серебряного цвета обоями, по картинам в черных тонких рамках, по лакированному столу…

– Мне понравились твои идеи, – начал руководитель, беря со стола перьевую ручку цвета черный металлик. – Поэтому вот приказ…

Он поднял листок, лежавший перед ним, показал Толику и положил его обратно на стол.

– …Он о приеме тебя в должности младшего дизайнера агентства…

Говоря это, мужчина широким росчерком подписал документ.

– …Сейчас ты идешь в отдел кадров и оформляешь перевод с должности курьера на новую, если не возражаешь, конечно.

Он хлопнул по столу раскрытой ладонью так неожиданно, что Толя вздрогнул, посмотрев прямо в глаза шефу. Они словно засасывали его внутрь, подобно воронке мясорубки. Снова появилось головокружение. Толик перевел взгляд на стену, укутанную в тень.

– Я вижу, что мы сработаемся, у тебя большое будущее, – заговорил главный, потирая руку об руку. – Наша организация очень большая. Ты даже не представляешь насколько. Все те задачи, которые тебе поручал Олег Викторович, ты выполнил отменно. Не волнуйся о законодательстве и морали впредь. Это не твои проблемы. Твое дело – поразить в самое сердце человека, видящего, слышащего, читающего созданную тобой рекламу. Ты вправе идти на эксперимент и быть новатором. Выражай себя в работе, а о материальном не беспокойся. Теперь твои доходы будут расти, я уверен. Можешь идти.

Толик не шелохнулся. Он заслушался и даже не понял, что разговор окончен.

– Все, Анатолий, иди в отдел кадров, – протягивая парню приказ, велел начальник.

Юноша взял листок, попрощался и направился к выходу. Он не удержался и посмотрел на текст, пропечатанный на бумаге. Его принимали на работу дизайнером с окладом согласно штатному расписанию. Под датой стояла роспись главного. Посмотрев на нее внимательнее, Толик остолбенел и ощутил тяжелую легкость в коленях. Ему показалось, что росчерк горит темно-красным, искрящимся цветом. Вокруг словно потемнело, тяжелая и плотная тьма надавила на него, будто пытаясь проникнуть в голову. Все закружилось. Подпись засияла ярче. «Я вижу, что мы сработаемся, у тебя большое будущее», – услышал он слова главного и потому оглянулся. Чернота исчезла. Он снова был в окутанном полумраком кабинете. Начальник сидел, склонив голову над столом, что-то записывал. Он даже не посмотрел на Анатолия, готового упасть в обморок от необыкновенной легкости, резко появившейся в голове.

– До свидания, – прошептал парень и сам не услышал своих слов.

Затем он потянул дверную ручку вниз, открыл выход и вышел в светлую, давно знакомую приемную. В голове тут же прояснилось. Он чувствовал себя отлично, будто ничего и не было. Посмотрев на приказ, он отметил, что подпись директора сделана синими чернилами. Ничего темно-красного и сияющего. «Переволновался», – решил он.

За день новоявленный дизайнер вовсе забыл о произошедшем. Вечером же они с Генкой отметили это дело бутылкой мартини. Когда оно закончилось, друг сбегал за водкой, попутно привел каких-то девчонок из соседнего подъезда. Парни перелили водку в бутылку из-под раскрученного коктейля. Девушки были довольны, даже собирались остаться на ночь, но ограничились обжиманием да поцелуями до трех ночи.

С утра Толик еле-еле продрал глаза и поспешил в офис знакомиться со своим новым рабочим местом. И вот он помогает Людмиле Геннадьевне собирать пожитки, оставленные парнем, занимавшим раньше этот стол из матового пластика с новейшим компьютером, плоским монитором, полным набором необходимых канцелярских принадлежностей…

– А что он создал? Ну, этот работник, кабинку которого я теперь занимаю, – спросил Толя начальницу. Он заметил у нее морщины на переносице и в уголках губ.

– Много всего. Его профилем была социальная реклама против оружия и насилия вообще, – ответила женщина, закончив уборку.

Она вышла с полной коробкой из рабочей кабинки Толика, огороженной ширмой из дерева, выкрашенного в серебряный цвет.

– Аааа, – выдохнул парень, а когда дверца за начальницей закрылась, потянулся и зевнул.

Тут раздался голос: «Дорогие члены агентства, семья, поздравляем вас с новым рабочим днем. Приятного труда». Анатолий вздрогнул и огляделся. На стенке, вверху, висел репродуктор, из которого и вещала диктор. После приветствия она поставила музыку. К удивлению Толика, из динамика «полился» жесткий рок вперемешку с нагонявшим тоску и мысли о безысходности российским рэпом, иногда разбавляемым суицидальным плачем Милен Фармер или другими мрачными композициями. Под такое сопровождение в голову приходили не самые радужные картинки и идеи.

За час раздумий Анатолий набросал сценарий рекламы новой компьютерной игры, в которой создатели предлагали побыть игроку в шкуре наемника либо маньяка, на выбор. Для начала он прошел один тур новинки, чтобы почувствовать материал. «Вот работка по мне», – радовался парень, убивая очередного стража порядка, пытавшегося спасти невинную жертву, на которую герой игры вел охоту. Дизайнер видел, как летят пули, отражает солнечные лучи лезвие ножа, рекой льется кровь, стекает по стене, оставляя надпись с названием игры. Он придумал слоган: «Лучше ты, чем тебя».

– Или, – рассуждал он вслух, – «ударь первым»? А может, провокационное: «Научись втыкать»? Хотя… Тут же из оружия – пистолет, автомат, дубинка. Если бы только нож, то «втыкать» подошло бы стопроцентно. Может, «Научись втыкать и спускать», типа, курок?

Он записал задумку на бумагу, затем вышел из игры. Решил обдумать, как можно использовать в рекламе новшества программы, ее улучшенную графику, сверхвозможности главного героя. Но никак не мог сконцентрироваться. Музыка, звучавшая из репродуктора, будто специально то расслабляла, то будоражила, отчего мысли в голове были какие-то мрачные. Еще появилась неприятная резь в глазах. «От монитора», – решил Толик, не сидевший так долго за компьютером с момента окончания университета.

Он решил пройтись до аппарата по разливу кофе. Включил ждущий режим, встал, открыл дверку своей рабочей кабинки и… Чуть не сшиб ею паренька в очках с толстыми стеклами и пластмассовой чашкой какой-то жидкости в вытянутой руке.

– Извини, я тебя не видел, – прикрывая дверь, попросил прощения Толя.

– Ни-ни-ничего, – ответил очкарик, стряхнув пару капель, выплеснувшихся-таки на его красный галстук с изображением героев культового американского мультика.

– Хорошо, что все не пролилось, – сказал Толик. – Я от этой музыки вообще плохо соображаю, вывалился в коридор, как тюк муки.

– Ничего, потом без нее работа не идет, – взяв чашку другой рукой, произнес коллега. – А ты новенький?

– Если забыть, что я пару месяцев батрачил на фирму курьером, то – да. А ты как давно тут?

– Месяцев пять, – дуя на кофе, источавший приятный аромат, ответил очкарик.

– Ну и как, идеи воплощают, гонорары выплачивают?

– С оплатой нет никаких проблем, и креатив принимают. У меня пара роликов по телику крутится. Может, видел, имиджевая реклама одного музыкального канала, круто замешенная на сексе. – На последних словах коллега загыкал, руки его затряслись, и он выплеснул еще пару капель.

– Задницу Барта[3]3
  Барт Симпсон – герой американского мультипликационного сериала про семейку Симпсонов. Далее по тексту упоминается Лиза Симпсон.


[Закрыть] намочил, – указав на рисунок галстука, по которому расползлось мокрое пятно, сказал Толик.

– Гах-гах, – еще сильнее затрясся от смеха тот. – Ему ее давно следовало намочить. У меня на компе такие мультики про них есть, зашатаешься. Гах-га-гах. Там Лизу… Гах га…

– А где тут аппарат для кофе? – желая побыстрее расстаться с явно озабоченным коллегой, спросил Толя.

– Не знаешь? Я провожу, – перестав ржать, предложил новый знакомый.

– Просто так объясни. Я по пути хочу к редактору забежать, – соврал Толя.

– Короче… – принялся объяснять коллега, жестикулируя свободной рукой.

В процессе он иногда капал темной жидкостью себе на рубашку, на пол, на галстук и в каждом таком случае начинал смеяться. После того, как были получены все объяснения, Толик попрощался и пошел за кофе. Но коллега не хотел так просто отстать.

– Пока. Тут много народу работает, все в своих кабинках, как в ячейках. Мы даже все не знакомы. За пять месяцев я пообщался только с несколькими дизайнерами, лишь с начальством постоянно. Мы иной раз клиентов не видим, зато регулярно получаем деньги, радуемся появлению своих идей в телике, – понесло очкарика. – Чувствуешь себя обезличенным орудием производства, даже обидно. Почему у рекламы нет титров, чтобы все знали создателя в лицо? Я ведь тоже могу быть гением, но кто об этом узнает? Я ведь хочу, чтобы секс двигал товар, и все смотрят на мои работы. Пока! Возможно, мы никогда не столкнемся больше, а жаль. Ты прикольный. Раньше в твоей кабинке тоже прикольный чувак сидел, но он ушел. Не знаешь куда?

– Нет, не знаю. – Толя для вида посмотрел на запястье, на несуществующие часы. – Извини, время не ждет. Побегу.

– Пока… – повторил коллега и продолжил говорить о чем-то еще, но его уже никто не слушал. Анатолий спешно удалялся по коридору.

Отправив два раза по пять рублей в монетоприемник, повернув рычаг, Анатолий достал выплюнутый автоматом стаканчик с кофе. «Более чем чокнутый пацан», – встав в небольшой нише у окна во всю стену, думал парень. Он представил себе нового знакомого в виде жертвы из компьютерной игры, над рекламой которой трудился. Он преследовал его в петляющем ходе подвала, настигал и упускал, словно кошка мышь. Очкарик визжал, вырываясь, падал, ранил ладони о битые стекла, но он достал его тогда, когда тот упал на колено, потеряв очки, которые со звоном разлетелись на мелкие осколки. «Научись втыкать, чувак!» – произнес убийца и обрушил биту на голову рыдающего человека.

Толя представил себе это так ярко, словно он только что размозжил голову коллеге. Он заметил, что пальцы у него трясутся, хотя было нехолодно. Наоборот, судя по бегущей строке в табло автомата, кофе был нагрет до 98 градусов Цельсия. Он подул на него, втянул ноздрями аромат. Его все еще колотило, внутри чувствовалась легкость, возбуждение. «Наверное, так себя чувствует настоящий убийца», – подумал парень, отпивая из чашки.