Текст книги "Убийственная реклама, или Тайна работодателя"

– Об этом позже! – сказал главный редактор, предварительно хлопнув в ладоши. – Мы превысили свой лимит времени, хотя встреча была полезной. Я прошу всех немедленно вернуться к работе. Вы, – обратился он к разработчикам рекламы батончиков и презервативов, – задержитесь у меня.

Он встал и, махнув руками в сторону двери, повысил голос:

– Все! Все! За работу! Хватит лясы точить! Юленька, после обеда ко мне с отчетом по тому делу.

Люди вышли в коридор. Толя выходил последним, потому что шел следом за медлительным Артемом, еле волочившим ноги по полу. Когда же наконец дверь кабинета редактора оказалась позади, парень подошел к мужчине и легонько похлопал его по плечу. Тот вздрогнул, резко повернул голову:

– Что?!

– Извините, Артем, я недавно работаю в агентстве, новобранец, я дизайнер, Анатолий, – обходя мужчину, протянул руку для пожатия.

– И? – не спеша протянуть свою ладонь, посмотрев на обувь коллеги, промолвил «синяя борода».

– Мне нравятся ваши работы и идеи…

Услышав слово «идеи», Артем поморщился, словно съел лимон без сахара.

– …У вас, как у профессионала, ведь есть портфолио?

– У меня альбом. Эти модные словечки я не люблю, по крайней мере в обыденной жизни не люблю, – монотонно ответил мужчина, косясь на дверь кабинета Олега Викторовича.

– А можно… – переступая с ноги на ногу, начал Толя.

– Пойдем, я дам тебе его. У меня в клетушке.

– Здорово!

Они прошли в отдел, минули кабинку, в которой трудился Толик, свернули направо, оставили позади кадку с пальмой, разросшейся наполовину узкого коридора. Остановились они около двери, выкрашенной черной матовой краской, напротив которой висела фотография в раме стального цвета, изображавшая точно такую дверь, только белую.

– Это мой альков, – отпирая, комментировал Артем. – Заходи.

Войдя, Анатолий поразился большому количеству фотографий, расклеенных на стенах.

– Круто, это ваши работы? – спросил он, рассматривая рекламные изображения, которые раньше видел в журналах, на магистральных щитах, в метро. Оглядев всю кабину, он подумал: «Если идеальный порядок рабочего места способствует рождению таких идей, то нужно попробовать убираться и держать все на своих местах».

– Частично, – ответил мужчина, открывая нижний ящик тумбочки.

Он достал оттуда толстый фотоальбом с обложкой из черной кожи с серебряным переплетом, протянул его Толику:

– Когда посмотрите, пожалуйста, занесите мне.

– Обязательно, – принимая увесистый кладезь и прижимая его к груди, закивал парень.

– А сейчас я срочно должен записать одну вещь, – усаживаясь на вращающееся кресло, нагибаясь к процессору, чтобы включить компьютер, намекнул на желание остаться в одиночестве Артем.

– Я уже ушел, – выходя в коридор и раскрывая альбом, сказал Толик.

6

«Странно, взрослый, с харизмой мужчина плачет, как ребенок. Неужели он так держится за это место, что готов унижаться, лишь бы не быть уволенным? Хотя там такие деньги крутятся. Мне не хотелось бы… Вот блин!» – И тут он представил, что случилось бы, засеки его кто-то за подслушиванием. Отношения были бы испорчены – это мягко сказано. Ему вряд ли светило бы найти новое, настолько выгодное место в случае увольнения из этого агентства.

Он сложил ладони лодочкой и накрыл ими лицо, потом набрал побольше воздуха в легкие и опустился под воду. При этом коленки пришлось поднять наверх, ванная была мала. Под водой как-то пронзительно прозвучало царапанье металлической цепочки, на которой держалась затычка слива, о пожелтевшую за многие годы эмаль. Он сдерживал дыхание, выпуская пузыри, считая секунды. Потом высунул на поверхность верхнюю часть головы, через нос втянул воздух, вспоминая, как все произошло…

Сегодня Толик задержался в офисе. Он закончил свою работу по разработке дизайна к рекламной афише нового российского кинофильма, снятого, как было видно из задания, по книге и сценарию известного фантаста. Черно-белый дизайн интриговал. Отнести его на суд Людмилы Геннадьевны Толя решил завтра. Он предпочел заняться просмотром альбома с работами Артема. Тот все это время лежал на краю стола, около подставки под канцелярские предметы.

На первой странице было черно-белое фото отличного качества, на котором привлекательная девушка эротично держала пухлыми губками трубочку, потягивая ярко-белую на общем сером фоне жидкость из продолговатого, с закругленным верхом стакана, больше напоминающего колбу для химических опытов. Надпись над фотографией белыми буквами: «Дай „SOK’у“ проникнуть в тебя!» Текст под фотографией гласил: «Нежная, густая, терпкая. Любая современная женщина согласится попробовать». Сбоку от макета аккуратно были выведены комментарии с названием работы, маркой продукта, слоганом, наименованием клиента. Также были написаны выводы автора, фокус-группы (при ее наличии), опроса общественного мнения, обоснование и плюсы именно этого варианта, потом шла дата обнародования рекламы. Под всем этим посередине шла надпись: «Все авторские права защищены У. Копирование, полное или частичное воспроизведение дизайна без разрешения правообладателя запрещены». Еще ниже шло наименование агентства как единственного правообладателя.

Перевернув страницу, Толик принялся рассматривать зарисовки к видеоролику и комментарии Артема. Он думал: «Почему я до сих пор не завел себе такой?» Отложив альбом, принялся искать и складывать в стопку перед собой дизайны, зарисовки, утвержденные проекты. Чтобы собрать все, пока малочисленное, наследие своего творчества, Толик устроил еще больший кавардак на столе и в ящиках, чем у него был прежде. «Потом разгребу», – подумал он, убирая найденные работы в файл, который положил под коврик для компьютерной мышки. Он решил завтра все разобрать по датам и, подписав, вставить в альбом. «По пути домой куплю. В метро есть отдел», – пододвигая к себе «сокровищницу» Артема, решил парень и перевернул страницу.

На развороте Толика ждали записи, фотографии процесса съемок любимого ролика «Воспринимай жизнь, как ТЕБЕ НРАВИТСЯ, „BZdjooch“. Оказывается, идея не принадлежала Артему, а была списана с европейской рекламы, о чем автор русской обработки не стеснялся писать в комментариях.

– Дааа, – протянул Толик, скривив губы в усмешке разочарования.

Несмотря на это, он с интересом изучил весь альбом от корки до корки. Для девяносто девяти процентов работ был характерен агрессивный способ донесения идеи и информации о товаре. «Понятно, почему Олег Викторович напрягся. Странно было услышать от мужика, постоянно обыгрывающего сексуальное влечение и низменные интересы людей в своих работах, что необходимо стремиться к семейным ценностям, к вере в Бога. Интересно, как он, используя библейские заповеди, пропиарил бы средство от простатита и импотенции?» – подумал Толя, представив, как ангел спускается с неба в хороводе облачков к несчастному раввину, нареченному Авраам, страдающему от своего мужского бессилия. И вот ангел протягивает служителю веры, который никак не может продолжить род свой, бутылочку, излучающую свет, со словами: «Выполни долг свой перед Отцом твоим». От этих мыслей парень рассмеялся, поднял голову вверх и увидел, что в его рабочую кабинку проникает тьма из коридора. Потом он обратил внимание, что репродуктор молчит. Он покрутил ручку настройки громкости. В динамике что-то зашуршало, и все, – тишина. Парень посмотрел на часы в компьютере, воскликнув:

– Ого!

Часы показывали 22.47. Он даже не заметил, как быстро пролетело время, рассматривая альбом с рекламой сигарет, пива, коктейлей, лекарств и прочими работами Артема.

Толя встал со стула, потянулся. «Как хо-ро-шооо», – подумал он, зевая и щурясь. Выполнив вращения головы по кругу от плеча к плечу, он размял мышцы шеи. Присел. Вспомнив уроки физкультуры в школе, присел еще пять раз, держа руки вытянутыми перед грудью. Когда парень наполовину согнул колени в шестом приседании, до его слуха донесся крик.

Толя застыл, прислушался, но звук не повторился. «Показалось». Опустив руки, он выпрямился. Приблизившись к рабочему столу, закрыл альбом, увидев на задней половине обложки ранее не замеченную подпись. Пастой или краской, цвета красный металлик были выведены затейливые вензеля с кое-где различимыми буквами – фамилия и имя хозяина альбома. Над подписью стоял значок защиты авторского права – У.

Парень поднес альбом ближе к лицу, чтобы подробнее рассмотреть подпись. Вокруг было тихо-тихо. Только где-то тикали часы. «Наверное, в коридоре. Те, с квадратным циферблатом», – ощущая странное чувство от того, что, по-видимому, остался один во всем отделе, подумал он. Ему захотелось сделать какую-нибудь пакость, например, пописать в кадку с цветами, стоящую в коридоре. Просто в голову пришел яркий образ того, как он это делает, а зловредный внутренний голос зашептал: «Давай, давай, давай!»

Толик тряхнул головой, попытавшись сконцентрировать внимание на подписи, ее завитках. На смену желанию нахулиганить пришел детский страх. Он представил, как стоит один в освещенной рабочей кабинке, рассматривает альбом, а снаружи темно, в клетушках других сотрудников темно, единственный источник света горит над выходом из отдела. Он прислушался, не ходит ли кто-нибудь за дверью, поджидая его. Он нарисовал в голове, как чья-то рука проникает в проем между потолком и стенками его кабинетика. Слышно, как тикают часы с квадратным синего цвета циферблатом. Рука с грязными отросшими ногтями опускается. Слышно, как шестеренки приводят в движение секундную стрелку: «Щелк, щелк, щелк, щелк…» Рука хватает его за волосы, сжимая пальцы. А он, занятый до этого изучением подписи, вскрикивает от неожиданности.

Толя тряхнул головой, отложил альбом. «Надо идти домой», – подумал он, все еще видя, как болтает ногами в воздухе. Он нагнулся к мышке, зашел в «Пуск», завершил работу. Системный блок уснул, и стало совсем тихо. «А я считал, что он бесшумно работает», – смотря, как гаснут лампочки на клавиатуре, чернеет монитор, подумал парень, слышащий только бег часов в коридоре и свое дыхание.

Он поднял голову и посмотрел на проем вверху. Слабый свет горел со стороны выхода из отдела. Успокоившись, что ему не придется пробираться в кромешной тьме, Толя вышел из кабинки, в которой предварительно погасил свет, вставил ключ в скважину и закрыл дверь. Он слышал, как щелкнул механизм в замке, как идут часы. «Я в самом деле один здесь, как человек, у которого нет семьи и личной жизни, а только работа», – поворачивая голову в ту сторону, где находился кабинет Артема, подумал дизайнер, убирая ключи в карман джинсов, поскольку рюкзак он сегодня не взял, не хотел идти на работу обремененным ненужными вещами.

«Там свет вроде», – увидев отблеск, падающий на стену из-за угла, сделав шаг в ту сторону, отметил он про себя. Сделал один шаг, почувствовав, как липнет линолеум к подошве обуви. Часы тикали, как ему казалось, все громче. Он втягивал воздух ноздрями. Глаза привыкли к полутьме, он смог даже разобрать рисунок голубых обоев, казавшихся серыми. Почему-то Толя не спешил пройти к углу, свернуть вправо к черной двери, «отражающейся» в белой копии на фотокартине. Он шел медленно. Дойдя до угла, он замер, сжавшись, прислушавшись. Руки его, согнутые в локтях, параллельные полу, словно застыли.

Он заметил тень на стене. Тень не шевелилась. Он ждал, надеясь и боясь, что услышит шаги. Только тиканье часов, сравнимое с ударами молотка по дереву. Внутри все напряглось. Левая ладонь сжала пальцы правой руки. Он пытался понять, кому может принадлежать эта длинная, с расширяющимся кверху концом-веером тень. «Инопланетное существо» не шевелилось. Толя не двигался тоже.

Тут он догадался, что тень не принадлежала инопланетному или другому одушевленному существу. Это тень от пальмы, стоящей в коридоре около самой двери в кабинет Артема. Поняв это, Толя завернул за угол. Он оказался прав. Улыбнувшись, он сделал несколько шагов к клетушке, находящейся за черной дверью. Но тут он услышал тихий плач и остановился, не дойдя до кадки с пальмой два метра. Из-за черной двери послышался умоляющий шепот:

– Я прошу не делать этого, на коленях прошу. Это было как затмение, словно в мое тело проник кто-то и говорил-говорил, а я не в силах был с ним совладать…

Это был голос Артема. Свойственный ему темп речи, хрипотца, к которым добавилось подобострастие.

– …Вы же сами понимаете, что я никогда бы не сказал такого…

Всхлип.

– …Дайте мне еще шанс, еще шанс, умоляю…

Шарканье ног по полу. Возможно, мужчина ползал на коленях перед кем-то. Толя ощутил страх, но любопытство было сильнее. Он продолжал подслушивать.

– …Не молчите! – истерично вскрикнул Артем.

Толе показалось, что он уже слышал подобный крик. Конечно, когда рассматривал подпись на альбоме.

– Не молчите, прошу ВАС! Это не я, – всхлипывая, умолял мужчина кого-то.

Толя весь обратился в слух. Он ждал, когда Артему ответят. Но вместо слов раздался хлопок, сравнимый со звуком пощечины или оплеухи. Следом раздались скуление и всхлипы, перемежаемые просьбами:

– Не я это… Прошу… На коленях прошу…

Толя непроизвольно шагнул на голос, чувствуя, как внутри его все трясется. Он различал, как двигаются люди в кабинете, как они вздыхают, двигают что-то.

– Я прошуууу ВАС! – взвизгнул Артем и тут же, судя по звуку, получил еще удар.

В этот момент Толю кольнула мысль: «Беги отсюда. Если они заметят тебя, то ты пропал! Беги!» И он послушал голос разума. Осторожно, тихо, прислушиваясь, он попятился назад. Артем умолял. Его еще раз ударили, и он взвизгнул.

Минув поворот, Толя развернулся и поспешил к выходу из отдела. Он быстро вышел в общий, ярко освещенный коридор офиса. Глаза ослепил свет. Он зажмурился и на кого-то наткнулся.

– Осторожно, – возмутился старушечий голос.

– Извините, – разобрав, что налетел на уборщицу, ответил Толя. Он повернул к лифту. Глаза привыкли к свету.

– Допоздна работают, – вздохнула ему вослед бабка.

Он не обернулся, торопясь покинуть здание.

На улице было прохладно. В метро и потом, пешком пройдя через три квартала, он не мог думать о чем-то конкретном, только вспоминал подслушанный разговор, а точнее, монолог. «Я прошу не делать этого, на коленях прошу. Это было как затмение, словно в мое тело проник кто-то и говорил-говорил, а я не в силах был с ним совладать…»

Гены дома не было. Толя набрал ванную, лег туда…

Восстановив в памяти до мельчайших подробностей все, что произошло около часа назад, он подумал: «Что было бы, если бы меня поймали»? Но, не желая углубляться в абы да кабы, Толик прикрыл глаза. Медленно дыша, он расслабился и перестал вспоминать.

7

Утром Артема в кабинете не оказалось. Не появился он там и в одиннадцать и в двенадцать часов. После обеда Толя подходил к черной двери, стучал в нее, но никто не ответил. В шесть вечера парень выключил компьютер и ушел из офиса. После вчерашнего происшествия ему не хотелось задерживаться на работе.

Он дошел до метро. Спускаясь к составу на эскалаторе, он решил доехать до Красной площади. При воспоминаниях о первой в своей жизни прогулке у стен Кремля он всегда испытывал радость.

Он добрался до Мавзолея за пятнадцать минут. По площади гуляли люди, большей частью иностранцы и иногородние. Дул прохладный ветер. «С чего я взял, что Артем разговаривал с начальством фирмы? „Я прошу не делать этого, на коленях прошу. Это было как затмение, словно в мое тело проник кто-то и говорил-говорил, а я не в силах был с ним совладать…“ Так можно говорить о чем угодно, не обязательно о рекламе, о теории, высказанной в кабинете Олега Викторовича. К тому же редактор сегодня был весел. Хотя, может, он веселится после разборок с подчиненными». Звук сирены отвлек его. Толик посмотрел в сторону Тверской, откуда доносился шум, потом опустил голову. Он посмотрел на камни, которыми была выложена площадь. От осознания того, сколько этим истертым булыжникам лет, у него дух захватило. Когда же женский голос позади него произнес: «Привет, Толик», он пришел в восторг от появившегося предвкушения чего-то хорошего. Обернувшись, парень склонил голову на правое плечо, ответив:

– Привет, Полина.

– Гуляешь? – держа одну руку в кармане белых брюк, а другой поправляя прическу, спросила она.

– Вспоминаю, как впервые ступил на эти камни, – раскрывая руки, словно для объятий, и улыбаясь, ответил он.

Милиционер, стоящий на углу ГУМа, задержал на нем взгляд.

– А ты как здесь оказалась?

– Решила вспомнить детство. Я класса с одиннадцатого здесь не была, – улыбнулась женщина.

– Почему? Ведь все рядом. – Он провел рукой по воздуху, обводя окружавшее их пространство. – Бери столицу!

– Для меня это просто дом, – взяв его за руку, сказала она.

Они пошли.

– Давай обойдем вокруг, – предложила Полина, кивнув на Кремль.

– Давай, – согласился дизайнер.

Они обошли Кремль за сорок минут, и он предложил пойти на Арбат, перекусить в кафе.

– Я получил первый гонорар, могу позволить себе угостить красивую женщину ужином.

– Хвастунишка, – потрепав его по волосам, рассмеялась она.

Добравшись до Арбата, они нашли свободный столик в уютном кафе. Там съели по отбивной с гарниром, выпили кофе с молоком.

– Над чем сейчас работаешь?

– Закончил афишу к кинофильму. Какое-то крутое российское кино с качественными эффектами.

– Я не люблю спецэффекты. Они не натуральны.

– А мне нравится, особенно когда пули замедленно летят, – наблюдая, как она промокает губы салфеткой, сказал Толик.

– Ты мужчина, тебе должна нравиться война, – отозвалась Полина, отложив смятую салфетку.

– Да уж, – задумался он, вспомнив о новом задании. – Мне поручили разработать агитационный материал для привлечения желающих служить по контракту.

– Вот, – развела руками она. – Война, война.

Затем ей понадобилось отлучиться подкрасить губы. Он ждал, рассматривая посетителей кафе. Потом повернулся к окну, выходящему на улицу. Увидев среди прохожих его, Толя вскочил так резко, что чуть не опрокинул на пол столик. Тот устоял, проехавшись со скрипом по полу.

– Аккуратнее, – попросил проходивший мимо официант, кладя руку на столешницу, удерживая ее.

– Извините, я сейчас, – торопясь к выходу из кафе, сказал парень.

Он вышел на свежий воздух, огляделся вокруг. Привлекший его внимание мужчина не успел уйти далеко. Толя поспешил за ним, планируя на ходу: «Спрошу просто, что случилось, почему его не было». В груди у него образовалась легкость, сердце забилось сильнее. Словно почувствовав, что его преследуют, человек в черной кожаной безрукавке ускорил шаг. Обойдя пожилую пару, неспешно прогуливающуюся по Арбату, Толик крикнул:

– Артееем! Артеем! Подожди!

Тот не оглянулся, и парень побежал. Он чуть не сбил выехавшего из переулка мальчика на роликовых коньках, крикнувшего ему вослед: «Козел!» Конечно, Толя боялся, что Полина обидится, не застав его на месте по возвращении из уборной, но догнать Артема было нужно. Когда до того оставалось около четырех метров, Анатолий позвал:

– Артем!

Мужчина обернулся. Лицо его было напряженным, черная бородка подергивалась.

– Извините, я обознался, – сказал Толя, останавливаясь, выставляя раскрытую левую ладонь вперед. Про себя он подумал: «Бли!»

Он спешно вернулся в кафе, успев как раз к моменту возвращения Полины.

– Не скучал без меня? – спросила она, присаживаясь.

– Очень, – ответил дизайнер, жестом подзывая к себе официанта для расчета.

Полине было тридцать два, но выглядела она моложе. Она жила одна в собственной квартире. В эту ночь у нее ночевал молодой мужчина. На работу они ехали вместе, держась за руки, и она постоянно улыбалась, шепотом повторяя:

– Как девчонка. Как девчонка.

8

На утро после бурной ночи Толику хотелось спать так, как никогда, но работа есть работа. Первым делом он дошел до черной двери, постучал, но Артема так и не было. Тогда молодой человек повернул к себе, но вдруг решил кое-что выяснить у сотрудника, занимавшего соседнюю с Артемом кабинку. Он постучал в дверь клетушки.

– Здравствуй, – сказал Толя, улыбнувшись памятной девчонке с голыми коленками. – Я тут взял у твоего соседа альбом с работами, да теперь никак вернуть не могу. Он вообще бывает?

– Привет, что ты сказал? – выходя в коридор, переспросила она.

– Здравствуй, я взял у твоего соседа альбом посмотреть, хочу вернуть. Он бывает на месте? – повторил парень, отметив, что сегодня девушка не изменила своему стилю и надела к короткой юбке майку с глубоким декольте.

– Артем?

– Да, – кивнул он.

– Вчера, кажется, не было, а сейчас еще рано. Он позже приходит.

– Спасибо.

– Пока! – захлопывая дверь, бросила девчонка.

Толик вернулся к себе. Усевшись напротив компьютера, он достал лист бумаги. Положив на стол, пристально на него посмотрел. Он пытался сконцентрироваться на задании, но в голове всплывали картины прошлого вечера, жар ночи. Он видел ее лицо, улыбающиеся губы, голые бедра, ямочки на щеках… Переборов себя, Анатолий на белом листе написал одну под другой надписи:

1. «Мы дадим тебе автомат, приходи!»

2. «Прямо пойдешь – автомат получишь».

3. «По контракту пойдешь – автомат получишь».

Напротив слогана № 2 он схематически нарисовал указательный камень, как из сказки про Серого Волка и молодильные яблочки. Напротив остальных двух автоматы, погоны, каски.

Отложив карандаш, он рассматривал зарисовки. Попытался представить их в цвете, какой нужен шрифт текста. Левой ладонью он время от времени почесывал шею.

«Может, просто написать „бери оружие“ или лучше „прощай, оружие“, как название романа», – подумал он, взяв карандаш и поставив галочку напротив текста: «Мы дадим тебе автомат, приходи!»

«Поменяю слова местами, рисунков не надо, все на красном фоне белыми буквами, а в углу рисунка адрес комиссариата», – открывая дизайнерскую программу в компьютере, размышлял он.

Выполнив задуманное, Толик вывел дизайн через цветной принтер. Положил лист на стол перед собой, потом поднял его, приклеил кусочком скотча к стене. Откинувшись на спинку стула, подперев правым кулаком подбородок, он принялся изучать результат. Вполуха слушал доносящийся из репродуктора хард-рок. В голове появилось ощущение дежавю. Будто он что-то подобное уже делал. Странное чувство, словно смотришь на себя со стороны, и все знакомо, и каждое действие просто повтор пройденного пути.

– Хорошо! – произнес он.

Затем, переключив компьютер в режим ожидания, отклеил макет, вышел с ним из кабинета.

Людмила Геннадьевна посмотрела его предложение, выслушала другие задумки и сказала:

– Подумай еще и приноси сразу несколько вариантов. Особенно меня интересует тот, где сказочный указательный камень. Хорошо, если люди будут относиться к войне и смерти, как к сказочной истории.

Анатолий встал, забрал макет, вышел в коридор. Ему захотелось пройтись по городу. «Увидеть ее». Он устал сидеть перед компьютером, слушая агрессивную альтернативную музыку, он устал.

Посмотрев на дизайн «ПРИХОДИ, МЫ ДАДИМ ТЕБЕ АВТОМАТ», он снова подумал, что где-то уже это видел. «Может, в рекламных макетах других дизайнеров?» Еще ему казалось, что слоган слегка агрессивен и побуждает к массовым беспорядкам. «Что поделать». Зато этот текст соответствовал заданию, поскольку был лаконичен, ясен, вызывал желание воевать и содержал в себе интригу.

Желая пройтись, подумать над вариантом со сказочным рыцарем на распутье, Толик подошел к лифту. Он нажал клавишу вызова, но опоздал, и кабинка прошла мимо его этажа вниз. Вздохнув, молодой человек взглянул еще раз на макет. Почему-то закружилась голова, а в коленях появились легкость и тяжесть одновременно.

Когда на цветном табло начали зажигаться, сменяя друг друга, единица, двойка, тройка, показывая, что лифт уже поднимается вверх, Толя снова увидел себя со стороны, как бы вспомнив этот момент. Тут щелкнул механизм, и лифт остановился на его этаже. Держа макет в правой руке, он шагнул к расползающимся дверцам. Из кабины выскочил человек. Он толкнул Толика, разжавшего пальцы и выпустившего рисунок.

– Уйди! – взвизгнул незнакомец со знакомым лицом, бросивший на Толю злой взгляд.

Тот посмотрел на человека, затем на кружащийся в воздухе макет. Неизвестный с памятным лицом тоже заметил рисунок. Судя по всему, он даже прочитал слоган: «ПРИХОДИ, МЫ ДАДИМ ТЕБЕ АВТОМАТ!» Это почему-то взбесило его. Переведя взгляд с макета на Толика, у которого в голове мысли путались, он закричал: «Аааааа!» Одет он был в грязные, пыльные брюки и засаленную рубашку, надорванную на правом плече. Скомкав пойманный на лету листок, он прыгнул на Толю, ощущавшего себя героем кинофильма о самом себе и вспомнившего слова проститутки – Вики: «Я новость слышала по радио. Какой-то псих сбежал из нашей лечебницы…» В этот момент незнакомец с известным лицом навалился на дизайнера, тесня его к лифту. Анатолий, скорее машинально, выставил вперед раскрытые ладони. Нападавший схватил его за растопыренные пальцы правой руки. Сжав их, псих попытался вывернуть руку дизайнеру. Тот взвыл от боли, сжал в кулак левую ладонь и нанес обидчику удар в челюсть.

– Аааа! Мою работу воруешь! – заверещал ненормальный, от которого пахло потом. Он отскочил, толкнув Толю назад. Тот взмахнул руками и упал в лифт. Створки кабины начали закрываться. Протянув руку, дизайнер нажал на клавишу первого этажа, но незнакомец выставил руку вперед, задержав створки, и лифт не тронулся. Толик тем временем успел встать. Он смог подготовиться и нанести удар вновь ринувшемуся на него человеку. Смазал ему по носу. Из ноздри моментально потекла кровь.

– Насилию нет! – заорал незнакомец и замахнулся.

– Эй, ЭЭЭй! – позвал Толя на помощь, увернувшись от одного удара и неудачно подставив голову под другой. Ноги его подкосились. Запах пота обидчика сделался резче. Свет замигал, чуть не померкнув вовсе. Кабинка лифта, в которой происходила потасовка, закачалась сильнее, дверцы начали закрываться, но незнакомец вновь остановил их.

– Нет насилию! – проорал он, пнув Анатолия между ног. Дизайнер схватился за пах, упал на колени. Он глубоко вдохнул и простонал:

– Сууукаааа.

Тогда псих ударил ногой еще раз, попав по лицу. Дизайнер запрокинул голову, падая в темноту бессознательного.

Он чувствовал, как его тело опускается вниз, замирает в воздухе. Он услышал, как открываются дверцы лифта…

– Толя? – обратился к нему кто-то знакомый. Он же не смог даже языком пошевелить.

– Толя?! – чуть встревоженно повторил голос, и он узнал его.

– Толяяя! – последовал крик женщины.

Тогда он попытался открыть глаза. Ничего не вышло. Его окутали гул и тьма. Затылок упирался во что-то твердое. Он почувствовал, как чьи-то руки подняли его. Толик услышал сквозь шум в голове слова Полины:

– Он работает несколькими этажами выше, дизайнером в рекламном агентстве.

Она прикоснулась к его лбу.

– Как его зовут? – спросил какой-то мужчина.

– Толик, – ответила она.

Тут парень потерял сознание. Он почувствовал, как обдувает его ветер, заметил проносящиеся мимо вверх красные искры, словно от костра. Он падал в черноту, приближаясь к постепенно увеличивающемуся красному полю, на фоне которого выделялась надпись, сделанная белыми буквами: «ВОЗЬМИ РУЖЬЕ, ОСТАНОВИ НАСИЛИЕ».