Текст книги "Убийственная реклама, или Тайна работодателя"

Глава 3
Откуда взялся псих и кто сорвал сумку?

1

Она стояла на первом этаже высотки, специально пораньше улизнув из офиса. Вчера она ждала его довольно долго (около получаса), потом психанула: «Жду, как голодная кошка!» – и ушла. Сегодня же она снова подумала, что может проследить за ним.

Ее лицо размазанно отражалось в мраморном покрытии стены. Она поправила торчащую прядь на макушке, сжала губы. Услышав, как открываются дверцы лифта, повернулась. Из кабинки вышло несколько человек, но его не было. «Неужели снова зря простою?» – подумала она. Пожилой мужчина, проходя мимо, оглядел ее с головы до пят, слегка причмокнув губами. Заметив это, она отвернулась лицом к стене, сдвинув аккуратно выщипанные брови и наморщив лоб.

Лифт снова доставил людей. Женщина наблюдала за отражениями на стане. Первой из кабинки вышла девушка в короткой юбке, ее расплывчатый контур поплыл по глади мрамора к выходу из здания. «Вначале появляется ее грудь, а потом она, – повезло», – подумала женщина, пару секунд критически оглядывая отражение собственной фигуры. Затем она заметила, как вперевалку из лифта вышел грузный мужчина, а следом за ним парочка болтающих между собой женщин и еще мужчина. Его не было. Но вдруг из кабинки шагнул парень. Она на миг обрадовалась, но тот, кого она ждала, был выше ростом и шире в плечах. Когда она почти отчаялась, он появился в фойе.

Она задержала дыхание, опасаясь, что он ее заметит. Но молодой человек устремился к выходу из высотки. Тогда женщина развернулась и пошла следом, поправляя время от времени сползающую с плеча сумочку и растрепавшиеся светлые локоны волос. «Когда будет подходящий момент, когда будет момент…» – повторяла она про себя, спускаясь за ним в метро.

Самым трудным было сесть в один с ним вагон и выйти там же, где он. При этом нужно остаться незамеченной. Ей удалось. Она затерялась в толпе, зайдя через другую дверь и встав у окна. Когда же он вышел на платформу, она пошла следом, держась на некотором отдалении. Пару раз молодой человек оборачивался. Лицо его было серьезным, даже обеспокоенным. Но ее он не заметил.

«Тут можно отстать», – выходя к Кремлю, решила она. Его было хорошо видно. Он шел к Мавзолею.

Подождав несколько минут, переборов нерешительность, она подошла к нему. Он в этот момент разглядывал что-то под ногами.

– Привет, Толик, – поздоровалась женщина.

Он обернулся, склонил голову к правому плечу, улыбнулся и ответил:

– Привет, Полина.

– Гуляешь? – спросила она, засунув одну руку в карман брюк, а другой поправляя сбившиеся локоны.

– Вспоминаю, как впервые ступил на эти камни, – расцвел он, расправив руки, словно желая обнять все вокруг. «И меня», – подумала женщина. Она вторую руку тоже засунула в карман, чтобы не выдать дрожью пальцев свое волнение.

– А ты как здесь оказалась? – округлив глаза, спросил дизайнер.

– Решила вспомнить детство. Я класса с одиннадцатого здесь не была, – улыбнулась женщина, вспомнив выпускной.

– Почему? – еще больше удивился он. – Ведь все рядом!

Его рука обвела вид, открывавшийся с места, на котором они стояли.

– Бери столицу! – сказал он.

Полина перехватила в воздухе его ладонь, ответив:

– Для меня это просто дом.

Они пошли, держась за руки. Навстречу им попалось четверо туристов, неустанно фотографирующихся. «Японцы», – решила она, а вслух предложила:

– Давай обойдем вокруг.

– Давай, – согласился Толик, улыбнувшись еще шире.

– Ты рад? – ощущая, как он большим пальцем поглаживает ее ладонь, спросила женщина.

– Тому, что встретил тебя? Очень!

– Спасибо, – посмотрев в сторону, боясь встретиться с ним взглядом, промолвила она.

– Это тебе спасибо. У меня в Москве почти никого, только Генка…

– Кто это?

– Это мой друг, мы вместе приехали из Оренбурга покорять столицу. Лимита, – хмыкнул он, пнув камешек, лежавший на пути.

– Я не считаю, что приезжие портят город, – поправив сумочку свободной рукой, сказала Полина. – Наоборот, они видят здесь массу возможностей для реализации своих идей. А для большинства коренных москвичей…

– Это просто дом, – перебил ее Толя и вжал голову в плечи. Потом он добавил: – Извини, что прервал.

– Ты прочитал мои мысли, – улыбнулась она, встретившись с ним взглядом.

Он сжал ее руку сильнее, что-то сказал, но она не расслышала из-за того, что водитель проезжавшей мимо машины нажал на клаксон, спугнув стаю ворон, сидевших неподалеку на асфальте.

– Куда торопятся? – произнес парень.

– А что ты до этого говорил? – следя взглядом за черными точками птиц, улетающих ввысь, спросила она.

– Сказал, что у тебя красивые глаза…

Потом, обойдя Кремль, он предложил поехать поужинать в кафе на Арбат. Она согласилась. Ее внутренний голос, до этого поучавший: «Зачем он тебе? Сама ты не должна навязываться. Ты не девочка!» – наконец-то замолк, и Полина наслаждалась этим сказочным вечером в обществе интересного собеседника. Получила она удовольствие и потом, когда Толя перешагнул порог ее квартиры, оставшейся от деда, героя Великой Отечественной войны.

– Мы уже взрослые, – прошептал он, привлекая ее для поцелуя.

– Мне тридцать два, – выдохнула она, роняя сумочку.

– Молчи…

Утром они проснулись от писка будильника. Застилать кровать было некогда. Они выпили растворимый кофе, проглотили по конфетке и вместе поехали на работу.

– Мне давно не было так хорошо, – прошептала она, прижимаясь щекой к его плечу в вагоне метро.

Вместо ответа он убрал с ее лба светлую прядь и нежно поцеловал.

У здания, в котором находились их офисы, они расстались, договорившись встретиться на обеде в фойе. В пол-одиннадцатого Полина вывела счета, счета-фактуры, закончила заполнять документы по заработной плате. Необходимо было все подписать у главного бухгалтера, потом у директора. Она достала из ящика компьютерного стола зеркальце, поправила макияж. Отметила, что глаза красные, а значит, нужно спуститься в фойе, взять в аптеке капли.

– Я к начальству, – предупредила она коллег и вышла из бухгалтерии.

На двери кабинета главного бухгалтера была приклеена записка: «Буду через пять минут». Это время Полина решила потратить на то, чтобы сходить за лекарством и привести себя в порядок. Она пошла к лифту, нажала клавишу. Из-за створок доносились какие-то звуки, словно кто-то производил монтажные работы в подъемной шахте. Наконец-то раздалось шуршание, означавшее, что кабинка двигается. Лифт остановился на ее этаже, дверцы раскрылись.

Полина увидела лежащего на спине человека. Она испугалась, но самообладания не потеряла. Шагнула в кабинку и узнала его.

– Толя? – все еще не веря своим глазам, позвала она.

Тут заметила следы крови на полу, на стенах лифта и повторила, присаживаясь на корточки:

– Толя?!

Позади нее появился мужчина, задержалась пробегавшая мимо девушка.

– Толяяя! – закричала Полина, взяв его за руку. Он пошевелился, голова качнулась, веки дрогнули.

– Отойдите! – наклоняясь к ней, отстраняя от распластанного парня, велел мужчина, в котором она узнала заместителя директора.

– Вы его знаете? – потянув за руки парня, спросил мужчина.

– Он работает несколькими этажами выше, дизайнером в рекламном агентстве, – дотрагиваясь до его лба кончиками пальцев, ответила Полина.

– Как его зовут? – спросил только что подошедший главный бухгалтер, положив руки на плечи женщины.

– Толик, – ответила она, вставая.

– Лучше не мешайте нам, – попросил заместитель директора.

– Там везде кровь, – прошептала она.

– У него нет ран, это не его кровь, – успокоил мужчина, перекидывая руку Толика через плечо, выпрямляя колени.

– Я помогу, – поспешил главный бухгалтер, отстранив Полину к стене. Она встала напротив лифта. Туда же подошла девушка из расчетного отдела, стриженная под каре.

– Вызвать «скорую»? – спросила она.

– Да! – рявкнул заместитель. – И принесите аптечку из приемной!

– Сейчас, – убегая, бросила та.

– Охрана звонила, предупреждала, что какой-то полоумный забежал в лифт и поехал вверх, – волоча Толика ногами по полу, пояснял заместитель директора.

– Вы сюда и подошли? – затряс вторым подбородком главный бухгалтер.

– Он не полоумный, – подходя к ним, не сдерживая слез, сказала Полина.

К тому времени в коридоре собралась половина сотрудников, с интересом следивших за происходящим. Кое-кто с усмешкой глядел на женщину, пытающуюся дотронуться до молодого человека.

– Отойдите, Полина Борисовна, – осадил ее заместитель.

Толика положили на ковер. Он дышал легко. На лице, под глазами, проступили синяки.

– Кто он вам?

Она прислонилась спиной к стене, закусила губу и, всхлипнув, ответила:

– Брат троюродный, в Москву приехал.

– Все будет с ним хорошо, не волнуйтесь так.

2

– Кровь закапала там весь коридор, еще на стенах засохшие кровавые отпечатки рук. Думаю, кровь размазал тот чокнутый, которого охрана проворонила. Я когда поднялась, то там уже тьма народу, все суетятся, а он воет, жутко так. Слышу, люди переговариваются, мол, охране пришлось ему ногу прострелить. Жуть. Как можно было такое допустить? Полный город ментов, все под наблюдением, а сумасшедший, находящийся в розыске, спокойно людей избивает…

– А он в розыске был? – прервала девушку пожилая коллега.

– Да каждый день в вечернем выпуске показывали. Из лечебницы сбежал.

– Аааа! – вставая, потеряв всякий интерес к рассказу, воскликнула еще одна женщина. – Я видела. Так он раньше в их же агентстве работал. Я с ним в лифте сталкивалась, и когда по телику увидела его рожу, то сразу вспомнила, как он мне уши лечил своими историями о том, как рекламу снимают.

– А! Ты мне еще рассказывала, – повернулась к ней пожилая коллега.

– Так ему ногу прострелили… – попыталась снова привлечь внимание к своему рассказу молодая сотрудница, но бухгалтерши затарахтели, вспоминая мужчину, наделавшего сегодня шуму.

– Мне расскажи, – попросила Полина, взяв девушку за локоть и уводя к своему столу…

Она все это время стояла в дверях отдела. Начальство разрешило сегодня ей уйти. Она пришла собрать кое-какие вещи. Толю, пришедшего в сознание, но чувствующего себя плохо, все-таки увезли в больницу для осмотра. С ним поехал грузный мужчина, которого звали Олегом Викторовичем.

– А как мне узнать про его самочувствие? Я могу забрать его из больницы, – преграждая путь толстяку, спросила Полина.

– Вы кто? – задал вопрос он, оценивающе посмотрев на нее и задержав взгляд на неглубоком вырезе блузки.

– Его троюродная сестра.

Мужчина хмыкнул, еще раз посмотрел в вырез, потом оглянулся на санитаров, держащих носилки с Толиком, и сказал:

– Если ему предпишут постельный режим, то могу завести к вам домой. Если нет, то оставьте телефон или зайдите к нам в офис. Я главный редактор агентства, в котором Толик работает, Олег Викторович Пельц.

Полина кивнула, стараясь не злиться на намек толстяка. Она спросила:

– Какой у вас телефон?

Тот молча поискал в кармане брюк, достал и протянул ей визитку. После этого Толю, лежащего с закрытыми глазами, пронесли мимо нее к лифту. Она стояла и смотрела вслед. Народ начал расходиться. Кое-кто из сослуживцев, проходя, хлопал ее по плечу, мол, все будет хорошо. Потом подошел заместитель директора:

– Сегодня у вас много работы?

– Есть, а вот это я несла подписать, – протягивая папку с платежками, счетами и прочими документами, ответила она.

– Я сам подпишу, а вы можете пойти домой.

Она кивнула, отдала ему папку:

– Спасибо.

– Ничего-ничего. До завтра, только до завтра.

– Спасибо, – направляясь в отдел, чтобы собрать вещи, ответила она.

Подойдя к бухгалтерии, услышала разговор о том, что произошло на этаже рекламного агентства. Попросила девушку-очевидца рассказать подробнее, на что та с радостью откликнулась:

– …Когда я услышала, что этот парень, ну, которого вы в лифте нашли, работал в рекламном агентстве, то решила подняться туда. У меня интуиция на такие вещи, ведь я несколько лет, да и сейчас иногда, в журналистике вращалась. На такие вещи нюх вырабатывается, понимаете?

– Как вас зовут? – отключив компьютер, спросила Полина.

– Жанна, и можно на «ты», а то я чувствую себя старухой.

– Договорились.

– Я продолжаю?

Полина кивнула. Вспомнив лицо Толика, она печально улыбнулась, полуприкрыла веки и, удобнее усевшись на компьютерном стуле, продолжила слушать:

– …Я не стала подниматься по лестнице, потому что как-то, торопясь описать место преступления для газеты, это было в студенческие годы, пыталась пройти таким путем, но дверь оказалась запертой, а вот лифт продолжал работать и около него не успели выставить охрану. Одним словом, я оказалась права…

Она выдержала паузу, обвела взглядом бухгалтерию, но ее слушала только одна Полина, и та явно не собиралась восхищаться ее интуицией.

– Выход из лифта, весь измазанный уже подсохшей кровью, никто не охранял. Прямо от него кровавая дорожка вела к толпе людей, собравшихся посмотреть на происходящее. Некоторые, пресытившись увиденным, уходили, кое-кто бежал. Мимо меня, зажав рукой рот, пронеслась девчонка. Она задела меня плечом, рука ее дрогнула. Бррр, – сморщив носик, покрытый канапушками, вспоминала Жанна. – Хорошо, что там была кадка с пальмой, а то конец ковру… То есть ее вырвало в кадку.

– Ты смогла пройти дальше? – спросила заинтересовавшаяся-таки рассказом одна из сотрудниц, занимавшая соседний с Полиной рабочий стол.

– Конечно, – словно ее оскорбили, произнесла девушка. – Я даже разглядела того чокнутого, которого охрана проворонила. Он забился в угол и выл, зажимая пальцами рану чуть выше бедра. Из нее кровь быстро вытекала. Его брюки вымокли, руки тоже в крови, а под ним лужа образовалась. Я стояла в толпе, а рядом со мной еще одной девчонке, глянувшей на эту жуть, поплохело. Она сознание потеряла и упала. Лежит, юбка чуть ниже пупка, все видать. Одним словом, часть мужиков переключилась на нее…

– А чокнутому помощь кто… – влезла еще одна сотрудница. Она стояла, прислонившись к стене около окна.

– Я все расскажу!

– Давай, Жанна, – попросила Полина, пересиливая желание позвонить Олегу Викторовичу и узнать, где и как там Толя.

– Чокнутый никого к себе не подпускал. Охрана шаг, он орет и ножом у горла своего размахивает. Тому парню еще повезло, что… Полина Борисовна, вам плохо?

Лицо Полины и вправду побледнело. Она запрокинула голову, прикрыв глаза руками.

– Все нормально, продолжай, – прошептала она, и собственный голос показался ей чужим.

– Одним словом, чокнутый, а это был парень из ежевечерних телевизионных выпусков «Разыскиваются», не подпускал к себе никого, вопя: «Верните мне мою работу! Я хочу убивать! Верните! Я хочу убивать!» К нему попытался подойти мужчина в шикарном костюме и… Одним словом, лицо у него какое-то незапоминающееся было, даже я вспомнить не могу. Судя по всему, это был директор агентства. Так вот, он говорит: «Сережа, успокойся, пойдем, мы окажем тебе медицинскую помощь». А он на мужика взглянул и заплакал, как мой племянник трехлетний, когда его на улице обижают. И говорит: «Я хочу работать, я хочу убивать!» Я слышу, директор кому-то говорит: «Вот видите, он ненормален». Только он договорил, как этот чокнутый Сережа подскочил и с ножом на него бросился. Вот здесь произошла странная штука…

Жанна молча пожевала губами, словно вспоминая, потом сделала пару шагов к окну и продолжила:

– Толпа ринулась назад с визгами, писками, охрана, слышу, что-то кричит, а директор не шелохнулся и спокойно так, выставив вперед правую ладонь, говорит: «Назад!» Чокнутый остановился на месте, колени его подогнулись. Еще секунда, и он упал на спину, ударившись головой об пол, нож выронил. Слышу, что плачет, просит работу вернуть. Ну, здесь часть охраны на него налетела, врачи откуда-то взялись, другая часть охраны нас теснить в сторону начала. Мне даже какая-то дура на шпильках палец отдавила… Вроде – все.

– Да он просто сознание от потери крови потерял, – предположила одна из сотрудниц, отворачиваясь к окну.

– Скорее всего, там столько ее натекло. Но все равно, странно себя директор повел. Может, конечно, он от страха мозги последние потерял. Я вот чуть не…

– А ты назад не побежала, когда тот с ножом кинулся? – подошла старушка бухгалтер, привлеченная-таки рассказом Жанны и прослушавшая его со своего рабочего места за ширмой.

– На меня ступор нашел. Я в неожиданных ситуациях столбенею, – смутилась девушка. – Но директор явно не испугался! Я даже выражение его лица запомнила. Такое волевое, бесстрашное… злое. Злое!

– А что-нибудь еще, странное? – спросила коллега у окна.

– Требования у чокнутого очень странные. Я хочу работать и всех убивать! Если бы не знала, что он рекламой занимался, то решила бы, что он наемный убийца… Аааа, – надумав неожиданную версию случившегося, выдохнула Жанна. – А если…

И уже все женщины в бухгалтерии принялись обсуждать, предполагать, даже утверждать, что могло произойти, что случилось на самом деле. Только две сотрудницы не слушали. Одна срочно должна была закончить рассылку счетов-фактур и актов клиентам, а другая, как оглушенная, вышла из кабинета, прикрыв за собой дверь. Она пошла к лифту.

В кабинке все отмыли. Пахло чистящим средством. На одном из этажей вошли трое мужчин. Они, предварительно оглядев спускавшуюся с ними женщину, занялись обсуждением произошедшего в высотке ЧП:

– Его выносили связанным. Жгутом ногу перетянули. Глаза бешеные. Он начал губы себе прокусывать, так ему рот разжали и кляп вставили…

– Ты видел?

– А то! Я как раз у информации стоял! Там новенькая девчонка работает. Залюбуешься. Ноги я еще не видел, но верх…

Мужчину, расписывающего девочку, один друг пихнул плечом и чуть кивнул в сторону Полины, забившейся в угол кабинки. Она же не обращала на них внимания. Женщина искала в сумочке визитку Олега Викторовича.

3

Полина протерла пыль с фоторамочек. Дядя Кирилл, как всегда, был серьезен, а тетя Алла улыбалась. Мама тоже улыбалась. Как она раньше этого не замечала? Толя оказался прав. В их первый вечер, рассматривая занимавшие пару полок в зале фотографии, он сказал:

– Все мужчины почему-то выглядят моложе женщин. Вот это кто? – взяв одну из рамочек, спросил он.

– Мои родители, – отставив заварной чайник, ответила Полина.

– Извини, но твой папа кажется моложе матери, – вернув фотографию на место, сказал он.

– Так и есть. И у моей тетки муж моложе, а еще у двоюродных сестер.

– Это тенденция прямо-таки, – разглядывая еще одно фото, предположил парень.

«Он прав – это тенденция», – закончив вытирать пыль с телевизора и ди-ви-ди проигрывателя, подумала она, вспомнив, что мама и тетя встретили мужчин, за которых решились выйти замуж, после тридцати лет.

Она прошла на кухню и занялась приготовлением ужина. Нарезая колбасу, она порезала указательный палец левой руки. Женщина вскрикнула, бросив нож на стол. Кровь закапала на разделочную доску. Полина прижала рану к губам, прошла к холодильнику, где на верхней полочке в дверце хранила медицинские принадлежности. Вдруг она вспомнила, а точнее, увидела, как безликий парень ползает в коридоре рекламного агентства, зажимая кровоточащую рану в ноге пальцами. Его слезы крупными каплями скатываются к подбородку и падают на ноги. Он стонет: «Верните мне право убивать!» Он взвывает, случайно запустив палец в дырку, простреленную в его плоти охранником. Парень смотрит вокруг, и черты его лица становятся яснее, различимее. Полина держится за ручку холодильника, не в силах прервать этот кошмар. Она видит, что это Толик ползает по полу, размазывая там собственную кровь. Он тоже плачет: «Я хочу вернуться на работу! Я хочу убивать!» В ярости он запускает пальцы в рану на ноге, раздирая кожу. Он делает это, а сам кричит от боли. Полина плачет, ощущая солоноватый привкус собственной крови, сочащейся из глубокого пореза на пальце. Она забывается, ведет пальцем по щеке к веку, трет его. Смешавшись с кровью, слезы, текущие из ее глаз, становятся красными. Она закусывает губы, пытаясь отогнать видение, но образ окровавленного Толика не уходит. Тогда она бьет правой ладонью себя по щеке. Сознание ее проясняется. Она понимает, что стоит на кухне, а он сейчас спит в спальне. Его привез Олег Викторович и еще двое крупных мужчин. Толе прописан постельный режим, покой. Он сейчас спит.

Полина достала пластырь и зеленку. Обработала рану. Убрав все на место, доварила суп-пюре для Толика. Стоило ей снять кастрюлю с плиты, она услышала:

– Поляяя!

Она пошла в спальню. Он проснулся и улыбался. В комнате было сумрачно из-за тяжелой цвета темной охры шторы, поэтому Толя не сразу заметил, а заметив, спросил:

– Что за красные потеки у тебя на лице? Кровь?

– Ой, – вспомнила она. – Я палец порезала да о щеку вытерла, кажется.

– Поэтому ножи в доме должны быть тупыми, да? – слабым голосом пошутил он.

– Ну что ты, – махнула рукой Полина. – Я сейчас умоюсь и приду. Ты лежи. Кушать хочешь?

– Пока вроде нет, – поправляя подушку, ответил он.

– Голова болит?

– Есть немного, но больше челюсть. Мне по ней заехали ботинком.

– Я знаю, Толя. Ну, я умоюсь, а ты пока отдохни.

Она пошла в ванную. Увидев себя в зеркало с кровавой дорожкой, спускавшейся от уголка левого глаза к губам, вспомнила фото с альбома Милен Фармер. Набрав воды в ладони, умылась. Попыталась улыбнуться своему отражению, но тут на миг вспомнила образ плачущего Толика. Он говорил: «Я хочу вернуться на работу! Я хочу убивать!»

Усилием воли она «прогнала» эту картину. Вернувшись в спальню, обнаружила, что Толя снова уснул. Тогда она вернулась на кухню и завершила начатые дела, потом выключила там свет и прошла в спальню. Толик спал, под глазами синяки, губы местами почернели. Полина осторожно, чтобы не шуметь, присела в кресло. Закрыла глаза. Сон сразу же одолел ее. Два человека спали в пять часов вечера в квартире номер 56 дома 14 по улице Большой Полежаевской.

4

Полине было неприятно то, как этот мужчина поглядывал на нее, а факт присутствия его в ее доме не радовал вовсе. Эта неприязнь была рождена не только его отталкивающей внешностью, тошнотворным мятным запахом изо рта и постоянными намеками на ее с Толей отношения, но и интуитивным чувством страха.

Полина вместе с Олегом Викторовичем подошла к двери.

– Спасибо, что так заботитесь о Толике, – сказала она, опасаясь, что мужчина догадается о страхе, живущем в ней.

– Это политика нашей фирмы. Мы никогда не бросаем работников в трудные минуты. К тому же случай произошел на производстве и тесно связан с нормами об охране труда. Толя отличный дизайнер, у него много нужных идей, что делает его еще более ценным для агентства, – произнес Олег Викторович. Он надевал обувь при помощи пластмассовой ложечки.

– Это хорошо, – ответила Полина.

Олег Викторович выпрямился и протянул ей ложечку. Стоило Полине дотронуться до нее, толстяк схватил женщину за руку. Она высвободила ее, при этом ложечка упала на пол.

– Не пугайтесь так, – зашептал тучный мужчина, наклоняясь вниз. Его взгляд скользил по фигуре Полины, по не прикрытым халатом ногам. – Я не думал, что мой жест так неожидан для вас. Наоборот, мне показалось, что вы будете рады продолжить знакомство. Например, в ресторане? – договорил Олег Викторович.

Он поднял ложечку и повесил ее на гвоздик, вбитый в стену.

– Вы неправильно меня поняли. У меня есть личная жизнь, я ей довольна и приключений на стороне не ищу, – ответила женщина твердо, но тихо. Она не хотела, чтобы разговор услышал Толя.

– Вы уже нашли свое приключение, – сказал Олег Викторович, кивнув в сторону спальни. Он улыбнулся и медленно облизал нижнюю губу.

– Вы умный человек, все сами понимаете, – изобразив улыбку, произнесла она, открывая дверной замок.

– Именно потому, что я умный, еще раз предлагаю вам поужинать в ресторане. Чего вам дался этот мальчишка? – прошептал он.

– Не ваше дело! – ответила Полина резко, но негромко. Она отворила дверь: – До свидания!

– Вы правильно мыслите, – выходя и многозначительно улыбаясь, сказал мужчина. – До свидания! До свидания!

Полина закрыла за ним дверь, заперла замки. Судьба давила на нее, заставляя отступить. Она почувствовала, словно против обретаемого ее счастья началась война. Даже этот случай с побегом ненормального сотрудника агентства из психушки и избиением Толи расценивались ею как коварство судьбы, разыгрывающей свою шахматную партию на черно-белых клетках ее жизни.

Полина прошла в спальню. Толя закрыл конверт и поднял на нее взгляд.

– Ушел? – поинтересовался он.

– Да, – ложась рядом с ним на мягкий плед, ответила она.

– Все, что он рассказал о произошедшем, – это правда?

– Именно так мне рассказала наша сотрудница, Жанна, – сказала Полина.

– Надо же. Я вот подумал… А если бы он нож…

– Замолчи, прошу тебя, замолчи. – Она приложила свои пальцы к его губам.

Он отложил конверт с деньгами в сторону, обнял ее, поцеловал. Полина закрыла глаза, ее губы сомкнулись на его нижней губе, а язык… Он застонал, и она прекратила, поняв, что ему больно.

– После будем целоваться, Толенька, – опустив голову на подушку, произнесла она.

– Извини, десны трещат.

Он снова взял конверт и открыл его. Все еще не верил, что можно получить столько денег в качестве компенсации за то, что его избили на работе.

– Ты доволен, – видя выражение его лица, поняла женщина.

– Если бы это не было болезненно, то я выбрал бы такой способ заколачивать деньги, – сознался он.

– Дурачок. Сейчас я принесу тебе суп, да и себе тоже. Мы проспали…

Она встала и посмотрела на настенные электронные часы.

– …Два часа.

– Если бы не Олег, то спали бы до сих пор, – пересчитывая купюры, пробормотал Толя.

Полина вышла. Почему-то ей не нравилось, с какой страстью он смотрит на деньги. «Хотя для меня это целое состояние, – подумала она, вспомнив о размере своего оклада. – Неужели разработчикам рекламы так много платят? Странно». Через минуту она подогревала суп. Перелив густое ароматное пюре в глубокие тарелки, отнесла в спальню на подносе, расписанном под хохлому.

– Что это? Пахнет потрясающе, – спросил Толик, нехотя откладывая в сторону конверт с компенсацией.

– Суп-пюре. Давай я уберу деньги на стол, – ответила она и протянула руку.

Всего секунду ей казалось, будто он боится отдавать ей пакет. Кажется, у него в глазах промелькнул испуг. Такое выражение лица она раз заметила у маленькой племянницы, когда ту попросили дать посмотреть новую игрушку. Но Толя передал ей конверт, и Полина тут же забыла о его первой реакции на ее предложение.

Они поели, поговорили о его городе, стоящем на Урале где-то в степях. Она так и не поняла, где это. Зато вспомнила «Капитанскую дочку» Пушкина да строчку песни: «Пусть тебя, моя мама, согреет оренбургский пуховый платок».

Позже, сложив грязную посуду в раковину, она услышала его оклик:

– Полиночка!

– Что? – входя в комнату, спросила она.

– Ты не заметила, я был с мобильником в лифте или без? – спросил Толик. Лицо его иногда передергивало от боли.

– Кажется, ты был без него, – ответила она, напрягая память.

– Жалко, если потерял, – вздохнул Толя.

Он перевел взгляд на конверт, лежащий на столе под зеркалом. На его лице засияла улыбка. Он посмотрел на Полину, сказав:

– Куплю новый, теперь могу.

Она улыбнулась, подспудно ощущая тревогу.

– Полиночка, – попросил он, – а мы можем купить вина и конфет, как будто у нас романтическое свидание? Правда, я уже полуголый, но это не важно.

– У меня есть чинзано, полбутылки. Ты любишь?

– Не пробовал, только песню слышал про сыто-пьяно и чинзано.

Последние слова он пропел, подражая кавказскому акценту, рассмешив женщину. Она сбегала за бутылкой, полгода томящейся на нижней полке холодильника. Именно полгода назад, после просмотра кинофильма «Амели», ей стало так жалко себя, что она решила напиться и съесть кучу заварных пирожных. Пирожные она осилила, а спиртное нет.

5

Вот и нужный отдел. Как Толик и предрекал, внутри было пустынно. Она быстро нашла кабинку, в которой он работал. Ключом открыла замок. На столе беспорядок. Рисунки, на одном из которых карандашные наброски с надписью: «ПРИХОДИ, МЫ ДАДИМ ТЕБЕ АВТОМАТ!» Сотовый телефон лежал справа от монитора. Полина сразу его увидела. Большая, бывшая в ходу года четыре назад трубка. Ее внимание привлек фотоальбом, обтянутый черной кожей. Она прикрыла дверцу рабочей клетушки и присела на стул, взявшись за изучение содержания заинтересовавшей ее вещи. Оказалось, что там были собраны рекламные проекты. Женщина бегло пролистала их, пару раз задержавшись на черно-белых фотографиях отличного качества с замешанной на сексе рекламой известных ей марок продуктов. «Неужели это его работы?» – подумала Полина, закрывая альбом, положив его на место.

По коридору кто-то шел. Она затихла. Очень не хотелось встретить Олега Викторовича. Когда шаги кого-то стихли, женщина встала со стула, взяла мобильник. Она открыла дверцу кабинета и вскрикнула. На пороге стоял мужчина. Тот факт, что его борода была выкрашена в синий цвет, испугал ее еще больше. Незнакомец тоже удивился и, отшатнувшись, спросил:

– Кто вы?

– Полина, троюродная сестра…

– Знаю, слышал от Олега Викторовича, – перебил ее Артем. – Что вы делаете здесь?

– Толя сам ходить пока не может. Я забрала его телефон, – показав трубку, ответила женщина.

– Не мобила, а крокодил. Я тоже хотел кое-что взять, – сказал мужчина, заглядывая в кабинку через ее плечо. Он указал на альбом.

– Это ваши работы? – поинтересовалась Полина, передавая ему увесистый талмуд. Она вышла в коридор.

– Мои, – кивнул незнакомец.

– Красиво, – запирая кабинку, сказала женщина.

– Так они же мои, – бросил «синяя борода», задрав подбородок.

– Мне пора, – завершила она разговор с самодовольным коллегой Толи.

Ей хотелось быстрее покинуть рекламное агентство. Проходя мимо места в коридоре, где не было ковра, а обои на стенах затерты до дырок, она представила, как вчера тут корчился чокнутый рекламщик. «Перестань. Пусть день пройдет хорошо», – сказала себе Полина, но надежды ее не осуществились…

Спустя какое-то время она стояла у перехода. Его все не было. Женщина уже пожалела, что взяла на себя инициативу и предложила помощь. От нечего делать она принялась в который раз изучать магистральный щит с рекламой, изображавшей красивую женщину, смотрящую вперед. На столе перед ней лежало зеркало с дорожками белого порошка, а из одной ее ноздри текла кровь. Под всем этим шла надпись: «СКАЖИ НАРКОТИКАМ СВОЕ СЛОВО – НЕТ!» Женщина, словно нарисованная умелым художником, напоминала картину, произведение искусства. Красота ее была влекущей, и трудно было не заметить этот плакат, как и невозможно было не запомнить крупную надпись под ним, особенно в памяти отпечатывались слова: «СКАЖИ НАРКОТИКАМ СВОЕ СЛОВО». «НЕТ!» же было написано хоть и крупно, но как-то терялось на общем фоне рекламы, казалось лишним и неуместным, а потому забывалось легче. К таким выводам пришла Полина, проторчав минут десять в ожидании молодого человека, обещавшего явиться на встречу в красной бейсболке, чтобы ей было легче его узнать. «К тому же, когда читаешь „НЕТ“ после всей фразы, то можешь подумать, что тебя просят дать отрицательный ответ на предложение воздержаться от употребления наркотиков и сказать им свое утвердительное слово», – рассуждала она.