Текст книги "Братство ревнителей церковного обновления (группа «32-х» петербургских священников), 1903–1907. Документальная история и культурный контекст"

Союз церковного обновления

Воссоздать картину взволнованной революцией России позволяют письма, адресованные прот. Иоанну Сергиеву (Кронштадтскому). Массовый поток писем и телеграмм «всероссийскому батюшке» с описанием революционных событий начинается осенью 1905 года.

Так, 24 сентября Л. А. Тихомиров пишет о. Иоанну о тяжелых днях в Москве[162]162
  19 сентября в Москве началась забастовка служащих типографии Сытина, которая вскоре переросла в общегородскую.


[Закрыть]; 12 октября свящ. Василий Левицкий телеграфирует о том, что уже вторые сутки находится «в положении жертвы» из-за забастовки железнодорожных рабочих [163]163
  7 октября началась общероссийская октябрьская стачка, 8 октября забастовали Ярославско-Архангельская, Московско-Курская, Рязанско-Уральская железные дороги.


[Закрыть]; 23 октября Ситников из Кременчуга сообщает, что городские беспорядки помешали ему своевременно поздравить батюшку с днем ангела[164]164
  ЦГИА СПб. Ф. 2219. Оп. 1. Д. 55. Л. 8–8 об., 12; Там же. Д. 2. Л. 26 об.


[Закрыть].

Тревожные известия поступают с разных концов страны. Так, монахини Иоанно-Богословского монастыря г. Золотоноша Полтавской губернии Зинаида, Рафаила и Ефросинья в письме от 30 октября 1905 г. сообщают о. Иоанну: «В 10 верстах от нашего монастыря утром того же 18 – го октября бунтовщики ворвались в селение Коробовку и тамошних жителей 23 души молодежи пристали к бунтовщикам. А полицейские от страха убежали. Эти схватили станового и связали ему руки назад и все погоны на нем оборвали и били его и ребро ему переломили и связанного его до полиции вели в нижнем только белье, и плевали на него и говорили будет вам пановать, напились нашей крови, и мучили его как Спасителя… А сами вся… толпа пришли в г. Золотоношу разбивать. Хотели святителя Николая церковь спалить. Но общество золотоношское не допустили»[165]165
  Там же. Л. 17–18 об.


[Закрыть].

Характерна реакция на бунт представителей церкви, в данном случае монахинь Золотоношского монастыря: «…мы все не спали, и плакали, и молились в отчаянии. вот когда приходит всему и во всем конец. но Господь и Божия Матерь нас в кругу пока еще покрывает, и за вашими святыми молитвами нас Бог еще хранит»[166]166
  ЦГИА СПб. Ф. 2219. Оп. 1. Д. 2. Л. 17–18 об.


[Закрыть].

События воспринимаются в апокалиптических тонах и, следовательно, не предполагают ни анализа, ни активного противодействия. Только Господь может защитить своих чад от разбушевавшейся стихии зла. Этот же принцип отношения церкви к революционным событиям формулирует в своих воспоминаниях митр. Вениамин, опираясь на личный духовный опыт. Во время летних каникул он стал свидетелем поджога помещичьих усадьб в родном краю, и как ответ на тревожные духовные вопрошания ему пришли слова из Писания «надлежит всему этому быть»:

«И что ты особенно этим терзаешься? Разве же ты управляешь миром: есть Бог, Который всем правит, на Него и положись. И всякий делай свое дело. Довольно этого с тебя!

Я совсем умирился. И часто потом приходили мне эти мысли, открывшиеся на горе у церкви»[167]167
  Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. М.: Правило веры, 1994. С. 129.


[Закрыть].

Среди простых верующих также нарастают предчувствия конца света: кто-то готовится к мученичеству, кто-то продает вещи и едет в Кронштадт[168]168
  Так, например, Наталья Николаевна Иваницкая из Вологды, на которую покушался хулиган с топором, делится с о. Иоанном Кронштадтским тревожными размышлениями: «Страшное смущение овладело мною (икона Божией Матери не дошла до Порт-Артура, землетрясение на Афоне, забастовки). Да, отвернулся от нас Господь и Его Пречистая Матерь! И в духовенстве какой-то раскол. Священник Петров, которому, говорят, так внимает Петербург, сочинения которого так старательно покупались, теперь распространяет такие листовки, как “Для чего нужна свобода?” Господи, да ведь это прямо возмущение; когда мы прочитали этот листок, я спросила: неужели так и подписано – священник Петров? Батюшка, ради Христа, помолитесь за меня, чтобы вера в нас не ослабела, и если допустит Господь до мучения, чтобы умереть с верой твердой в Господа нашего Иисуса Христа и Его Пречистую Матерь». ЦГИА СПб. Ф. 2219. Оп. 1. Д. 55. Л. 72–73.


[Закрыть].

Наряду с письмами апокалиптического характера в обширной корреспонденции о. Иоанна 1905–1907 годов появляются и письма, которые можно назвать «правдоискательскими». Их авторы ожидают от церкви не пассивного, хотя и молитвенного молчания, а решительного слова, способного уврачевать беды России. Анонимный автор в письме от 6 марта 1906 г. обращает внимание о. Иоанна «на нужды народа, находящегося в России, которому нужны не казацкие нагайки, которые практикуются проклятой “Бюрократией”, а те права, которые обещаны Государем Императором..…»[169]169
  Там же. Л. 42–43 об.


[Закрыть]. Далее автор письма убеждает о. Иоанна, что забота об общественной нужде есть его прямая пастырская обязанность: «Вам как пастырю обязательно нужно успокоить и уврачевать болящую Россию, которая волнуется как море в бурную погоду»[170]170
  Там же.


[Закрыть].

Петров, почитатель о. Иоанна из Северо-Западного края, также недоумевает по поводу «спокойного молчания, или сказать безгласия, столь уважаемого всеми о. Иоанна Кронштадтского; безмолвие его столь загадочно в то время, когда голос его нужен отечеству, нуждающемуся в нравственной и материальной помощи»[171]171
  Там же. Л. 56–56 об.


[Закрыть].

Примером активной позиции церкви в ситуации разворачивающихся революционных событий может служить деятельность будущего митр. Евлогия (Георгиевского). В 1905 г. он уже занимал Холмскую кафедру и оказался в эпицентре не только революционной, но и национальной борьбы: «Вообще положение создалось в привислинских губерниях тревожное, представителей власти пугающее. Генерал-губернатор Скалон укрылся в крепости, другие начальствующие лица бездействовали. Правительственный корабль точно потерял направление. Я собрал Совет Холмского Братства и сказал горячую речь – призвал действовать, а не сидеть сложа руки. Было постановлено издать брошюру, чтобы успокоить народ и убедить его крепко отстаивать национальные русские начала, держаться существующих государственных устоев..…»[172]172
  Евлогий (Георгиевский), митр. Путь моей жизни. М.: Московский рабочий; ВПМД, 1994. С. 151–152.


[Закрыть].

В России, захваченной революцией 1905–1907 годов, в целом еще сохранялось доверие к церкви: прихожане отстаивали храмы, не поддавались на антицерковные провокации революционеров. Однако отнюдь не всегда верующие ждали от своих пастырей только молитв. Духовенство же, по выражению митр. Вениамина (Федченкова), «в массе оставалось как бы “вне политики”, это была лучшая “политика” их»[173]173
  Вениамин (Федченков), митр. На рубеже двух эпох. С. 122.


[Закрыть]. Среди мотивов, обусловивших эту «внеполитичность» духовенства, митр. Вениамин называет принадлежность к буржуазному классу и пастырские соображения: «Легко разжечь недобрые инстинкты в человеке, а как трудно потом их утишать»[174]174
  Там же.


[Закрыть]. Однако при этом митр. Вениамин замечает, что оборотной стороной отказа церкви отвечать на запросы времени становится падение ее авторитета в массах. «Причин много. Одна из них в нас самих: мы перестали быть “соленою солью” и потому не могли осолить и других. А привычки к прежним принципам послушания, подчинения еще более делали наше духовенство элементом малоактивным. И потому, можно сказать, духовенство тоже стояло на пороге пересмотра, испытания. И, увы – это было нам не нужно!»[175]175
  Там же.


[Закрыть]

Группа «32-х» петербургских священников оказалась в числе представителей духовенства, считавших своим долгом прямо и действенно вмешиваться в происходящие события, реагировать на меняющуюся политическую ситуацию. 8 октября 1905 г. они опубликовали в газете «Русь» статью «Государственная Дума и пастырь Церкви», которая практически сразу же была выпущена отдельной брошюрой [176]176
  Государственная Дума и пастырь Церкви: От группы петербургских священников / Цензурное разрешение получено 14 октября 1905 г. СПб., 1905.


[Закрыть]. Из писем свящ. Константина Аггеева явствует, что автором этой статьи-доклада был свящ. Иоанн Егоров. Статья была обращена к «собратьям-пастырям» и призывала их «напрячь все усилия пастырской ревности», чтобы «убедить, возбудить, возжечь пламенное стремление к честному и правдивому исполнению великого дела выборов и участия в Государственной Думе»[177]177
  Там же. С. 5.


[Закрыть]. На первое место статья ставила животрепещущую задачу общественной жизни – «разъяснять, призывать, чтобы выборы были проведены честно и неподкупно» – и уже в связи с этой общественной задачей поднимала собственно церковные проблемы. Так, в числе опасностей, которые подстерегают пастырей в процессе решения поставленной задачи, в статье указывались три: 1) сословная корысть; 2) «въевшаяся в плоть и кровь нашей церковной жизни связь Церкви с государством»[178]178
  Там же. С. 8.


[Закрыть]; 3) «ложное мнение», что «христианству нет дела до земли, его задача выше»[179]179
  Там же. С. 12.


[Закрыть].

Авторы статьи «агитировали» за Государственную думу, которая, по их мнению, могла бы дать русской жизни соборный характер, но не забывали и о церкви, которую чаяли видеть «независимой, не обусловленной никакими формами государственной жизни, свободной», «самодовлеющей, самоценной, не входящей, как часть, во что-нибудь, но способной заключить в себе все как части»[180]180
  Там же. С. 10.


[Закрыть]. В октябре 1905 г. нарастающий накал социальных страстей привел к тому, что общественные задачи вышли в деятельности группы «32-х» на первый план и до некоторой степени обособились от задач внутрицерковных.

Еще одна записка этой группы была опубликована в № 43 журнала «Церковный вестник» от 27 октября 1905 г. и представляла собой воззвание «Собратьям-пастырям всех исповеданий и всем, кому дороги заветы Христа, о страшных событиях наших дней»[181]181
  Церковный вестник. 1905. 27 окт. № 43. С. 1363.


[Закрыть]. В ней, в частности, говорилось: «“Осужден, чьи уста будут молчать в эти дни”, кто с криком боли и ужаса, с мольбой и протестом не встанет на дороге насилия. Безмолвствовать не время: должно всем, у кого еще бьется сердце в груди и действует разум, напрячь все усилия, чтобы остановить начавшийся грозный поток всесокрушающего зла..…»[182]182
  Там же.


[Закрыть].

В записке напрямую не шла речь о политических симпатиях петербургских священников, но недвусмысленно приветствовалась «эра свободы для всех граждан России» и осуждались насильники, дающие антихристианские предписания «не жалеть патронов»[183]183
  Намек на приказ петербургского генерал-губернатора Д. Ф. Трепова: «Холостых залпов не давать и патронов не жалеть!», отданный 14 октября 1905 г.


[Закрыть].

Нетрудно заметить, что и по стилю, и по проблематике эти записки отличались от двух предыдущих: место богословских рассуждений со ссылками на Священное писание и святоотеческие источники заняли горячие публицистические речи, проповеди, призывы, подчас окрашенные характерной политизированной лексикой эпохи.

17 октября 1905 г. был опубликован манифест императора Николая II «Об усовершенствовании государственного порядка», провозгласивший неприкосновенность личности, свободу слова, собраний, союзов и объявивший о созыве Государственной думы с законодательными правами.

Карташев указывает, что именно «доверяясь манифесту 17 октября», кружок петербургских священников решил объявить себя Союзом ревнителей церковного обновления «с органической тенденцией всякого союза к расширению своих функций»[184]184
  Карташев А. В. Русская Церковь в 1905 г. С. 12.


[Закрыть]. Внутренние причины изменения статуса группы были указаны в предисловии к сборнику «К церковному собору»: «Расширившись в своем составе вступлением новых членов, духовных и светских, и сознавая необходимость еще большего расширения, а вместе с тем не только теоретических работ, но и соответствующей практической деятельности, – группа “32-х” петербургских священников предположила наименовать себя Союзом Церковного Обновления»[185]185
  К церковному собору. С. VII.


[Закрыть].

Пока не обнаружены документы, свидетельствующие об официальной регистрации Союза, возможно, потому, что не была еще выработана система регистрации подобных объединений. В своих письмах свящ. Константин Аггеев впервые называет «пастырский кружок» «союзом» 23 сентября 1905 года. Однако для него это наименование – признак внутренней организации («Пастырский кружок наш стал на твердую почву самоопределения. Все ведение дела передано в бюро. Ему предоставлено выработать устав союза..…» (С. 336)), а не внешней регистрации. В начале октября он сообщал, что Союз обрел название и устав: «Тебе известно то, на какой плодотворный путь в организационном отношении стал наш кружок. Выбрали подготовительный Комитет, который на своих плечах несет всю работу. В предварительных заседаниях мы выработали Устав “Союза церковного обновления”, проштудировали доклад свящ. Егорова “Государственная Дума и пастырь церкви”, доклад Н. П. Аксакова “По поводу предложений Обер-Синоду о предстоящем ц<ерковном> соборе”. И все это огромное дело представили на заседание Союза» (С. 338). Однако в том же письме он сетует: «Наш Союз вещает мне новые тучи. Существование его противозаконно. И все же мы будем собираться» (С. 339).

В сборнике «К церковному собору», выпущенном в феврале 1906 г., все еще указывалось, что кружок встретил затруднения к переименованию и поэтому сохраняет также и свое прежнее название «группа петербургских священников».

Тем не менее в № 46 «Церковного вестника» от 17 ноября 1905 г. было опубликовано первое объявление Союза. В объявлении говорилось: «К некоторым членам группы “32-х” петербургских священников неоднократно поступали запросы о том, как и где можно получить сведения о деятельности этой группы, приобрести ее издания, вступить с нею в отношения и прочее. В виду этих запросов названная группа, точнее, – “Союз Церковного Обновления” с готовностью протягивает руку общения всем сочувствующим делу полного и всестороннего обновления нашей церковной жизни и просит тех, кто пожелал бы иметь какое-нибудь сношение с “Союзом”, судя о нем по обнародованным уже от группы “32-х” священников запискам, обращаться по адресу: С.-Петербург, Петроградская Сторона, Малая Дворянская, д. 2, кв. 6. – в “Союз Церковного Обновления”. Другие газеты, в особенности провинциальные, просим перепечатать»[186]186
  Церковный вестник. 1905. 17 нояб. № 46. С. 1469.


[Закрыть].

В январе 1906 г. это объявление было повторено в журнале «Церковно-общественная жизнь», издаваемом при Казанской духовной академии, что свидетельствовало о стремлении членов Союза сделать организацию всероссийской. В декабре 1905 г. казанский журнал обнародовал статистику: членов Союза, духовных и светских, было шестьдесят человек. Как писал Карташев, «оказавшись невольно в голове движения всего белого духовенства и побуждаемый призывными голосами из провинции, кружок почувствовал сугубую нравственную обязанность работать в раз принятом направлении» [187]187
  Карташев А. В. Русская Церковь в 1905 г. С. 12.


[Закрыть].

Члены Союза озаботились составлением и опубликованием программы, подчеркнув необходимость полного обновления

современного им церковного строя и возрождения церковной жизни. Программа была обнародована в журнале «Церковно-общественная жизнь» (1906. № 5) и только затем перепечатана в журнале «Церковный вестник» (1906. 9 февр. № 6).

Программу предваряла преамбула, связывающая движение церковного обновления с общественными процессами, всколыхнувшими русское общество в ходе революции 1905 г.: «Могучее освободительное движение, властно захватившее собою все слои русского общества, все ведомства и учреждения, не могло не отразиться в должной мере и на положении русской церкви и духовенства»[188]188
  Здесь и далее программа Союза церковного обновления цит. по: ЦОЖ. 1906. 20 янв. № 5. С. 185–186.


[Закрыть]. Последние пункты программы возвращались к проблеме взаимосвязи церкви и общества, но на ином уровне – церковь призывалась к деятельности по преображению мира: «П. 11. Союз признает, что Церкви принадлежит обетование обновить весь мир и что свободная наука, искусство и культура представляют не только могучее средство этого обновления, но и не преходящие элементы Царства Божия». В последнем, 12-м пункте, декларировался «взгляд на весь мир как на область, подлежащую претворению христианами в Царство Божие».

В первом пункте своей программы Союз церковного обновления заявлял, что он «общей целью своей ставит служение делу обновления церковной жизни в смысле свободного, верного вселенскому христианству, всестороннего церковного творчества на основе всеобъемлющей христианской истины». В формулировке основной цели организаторы старались гармонично соотнести две стороны жизни Церкви: ее непрестанное, свободное и творческое развитие, движение, обновление и ее незыблемую укорененность во Христе, верность Преданию и Писанию. Дальнейшие пункты программы раскрывали, в чем именно в настоящий момент члены Союза видят пути обновления церковной жизни.

Первое и, вероятно, самое важное для авторов программы направление в жизни церкви было связано с освобождением ее от многолетней государственной опеки: «Веря, что Церковь, как учреждение вечное, Союз стремится к освобождению самой идеи Церкви от примешиваемых к ней идей государственных, а жизни Церковной от опеки и подчинения государству и другим человеческим союзам, как учреждениям временным». В цитируемом документе под сомнение ставилась и сама идея симфонии церкви и государства.

В программе далее говорилось: «Союз полагает, что догмат о единстве Церкви возлагает на него, как и на всех христиан, долг стремления к действительному объединению между собой членов Церкви, начиная от двух или трех, собирающихся во имя Христа, продолжая объединением между собою малых и великих общин, вплоть до установления полного и живого единства между всеми христианскими церквами».

Задачи межконфессионального общения, свидетельствовавшие о начале нового периода церковной истории, в этом пункте программы были тесно связаны с установкой на возрождение внутрицерковного единства, на восстановление церкви как живого соборного организма: «Союз полагает, что начало церковного единства находит свое восполнение в церковной соборности. Она должна осуществиться во всех церковных организациях от меньших до больших (приходской, епархиальный, областной соборы и учреждения при них) и во всех сторонах церковной жизни, во всей деятельности Церкви, в церковном управлении и церковном суде».

Следующие три пункта программы стали поводом для обвинения белого духовенства, составлявшего Союз, в «бунте» против епископата и монашества. В пятом пункте говорилось о том, что будущие соборы Русской церкви должны включать в себя «как членов клира, так и мирян». Шестой пункт требовал восстановления выборного начала «при замещении всех церковных служений, включая епископские». Наконец, в седьмом пункте «безусловно отрицалась неразрывность епископской власти и монашества».

Важное место в программе занимал также пункт о реформе духовных учебных заведений. В нем, в частности, говорилось: «Вместе с уничтожением указанных привилегий должен упраздниться сословно-церковный характер духовных учебных заведений, в наличном своем виде поддерживающих у нас осужденное Церковью существование духовной власти. Существующие средние духовно-учебные заведения должны быть обращены в общеобразовательные. Специально церковное образование и воспитание в совершенно новой его постановке – должно стать делом свободного избрания окончивших среднюю школу. Постановка высших богословских училищ должна соответствовать духу и характеру обновленного строя и обновленной жизни Церкви»[189]189
  Этот пункт программы был существенно дополнен в резолюции, принятой во время забастовки в СПбДА. В изложении свящ. К. Аггеева основные пункты резолюции звучали так: «1. Волнения – плод ненормального положения дел. Осужд<ение> массовых увольнений. 2. По отнош<ению> к академии – необходимость научной и административной автономии. Выборы ректора и инспектора. 3. Уничтожение привилегии монашествующим в занятии административных мест. Выборы ректора и инспектора. 4. Уравнение семинарий и епарх<иальных> ж<енских> уч<илищ> в программах и правах со светскими уч<ебными> заведениями. 5. Реформа может быть произведена только особым совещанием свободно избранных лиц из преподавателей, духовенства с полным вниманием к голосу воспитанников. 6. Отечески просить студентов не обострять положения особого рода действиями» (С. 344).


[Закрыть].

Десятый пункт программы касался «попыток, направленных к уяснению христианского учения, оживлению богослужения и деятельному созиданию христианской общественности». Союз стремился к «утверждению среди христиан более совершенных образцов братского общения», причем и в общественной, и в материальной жизни.

Сопоставление программы Союза церковного обновления с записками группы «32-х» позволяет обнаружить ряд существенных изменений:

1. Идея созыва поместного собора, центральная в первых выступлениях «32-х» петербургских священников, смещается на периферию. Надежды на собор сменяются установкой на долгую и кропотливую работу в самых разнообразных сферах церковной жизни: создание общин, оживление богослужения, реформа духовной школы, восстановление выборного начала при замещении всех церковных служений и т. д. В программном предисловии к сборнику «К церковному собору» Союз церковного обновления так определил те сферы, в которых хотел бы послужить прояснению и раскрытию Христовой истины: «Строй церковной жизни, управление, суд, организация прихода, формы благочестия, богослужение, церковное воспитание и образование, разъяснение разного рода запросов живой церковной и общественно-государственной действительности и проч…»[190]190
  К церковному собору. С. VIII.


[Закрыть].

2. Более четко и определенно формулируется мысль о социальной ответственности Церкви за мир. Теперь речь идет не только о правдивом голосе Церкви, но и о ее задаче «обновить весь мир», претворить его в Царство Божье. В предисловии к сборнику об этом говорилось: «Особенное внимание будет уделяться настоятельно выдвигаемым современною жизнью вопросам о путях и средствах созидания христианской общественности – в связи со всей столь мало разработанной проблемой об отношении христианства к земной жизни человечества, его культурно-историческому творчеству, об участии Церкви в процессе государственного, общественного и экономического развития»[191]191
  Там же.


[Закрыть].

3. Программа в целом становится более конкретной и практически осуществимой, она говорит не об изменениях в церковном управлении, которые не зависят от мнения небольшой группы священников, а о тех изменениях, которые могут начаться «снизу», от любых двух или трех «действительно объединенных между собой членов Церкви». Поэтому важнейшей практической задачей Союз считал «возможное содействие возникновению и устройству, по крайней мере, в каждом городе церковных кружков и союзов из духовных и мирян, считая это наиболее верным и целесообразным путем к тому, чтобы благотворное церковное движение разрослось и охватило всю русскую церковь, подготовляя почву для предстоящего всецерковного собора и для новой жизни и деятельности нашей Церкви»[192]192
  К церковному собору. С. VIII.


[Закрыть].

Трудно не согласиться с мнением С. Л. Фирсова, что «на фоне разраставшейся революции политизация любого движения (даже религиозного) не выглядела аномально»[193]193
  Фирсов С. Л. Русская Церковь накануне перемен… С. 329.


[Закрыть]. Однако трудно и принять обвинения в «политиканстве», подчас звучавшие в адрес Союза. На наш взгляд, речь должна идти об особом искушении-испытании политикой, которое в определенный исторический момент проходило церковное движение. Характерно в этом отношении высказывание свящ. Константина Аггеева: «Ужасную ношу возложила на наши плечи история. Я порой физически чувствую что-то давящее» (С. 340).

Наиболее «политизированным» из всех текстов Союза церковного обновления стала статья «Об отношении Церкви и священства к современной общественно-политической жизни», опубликованная в журнале «Церковный вестник» за 1906 г. (16 марта. № 11. С. 321–331) и вскоре выпущенная отдельной брошюрой (СПб., 1906). В ней напрямую говорилось, что «каждый сознательный гражданин намечает для себя определенную политическую программу и становится деятельным членом той или другой политической партии»[194]194
  Об отношении Церкви и священства к современной общественно-политической жизни. СПб., 1906. С. 3.


[Закрыть]. В записке заявлялось, что «пастырю лучше не связывать себя с определенной политической партией», при этом указывалось, что не все политические программы могут выдержать оценку с точки зрения «идеала правды Христовой»[195]195
  Там же. С. 12.


[Закрыть]. Этот идеал, выражающийся в любви до самопожертвования, в утверждении священного достоинства личности и полной недопустимости насилия (эксплуатации), авторы записки видели в деятельности «социальных и прогрессивно демократических партий»[196]196
  Об отношении Церкви и священства. С. 18.


[Закрыть]. Поэтому они утверждали, что «дело Церкви Христовой – приветствовать это истинно-христианское движение улучшения участи труждающихся и обремененных, когда оно выходит даже от людей, чуждых Церкви»[197]197
  Там же. С. 19.


[Закрыть].

В названной статье политические приоритеты Союза были обоснованы ссылкой на богословские идеи проф. – прот. П. Я. Светлова: «Христианству предстоит великая задача довершить свою миссию в истории: вместе с преобразованием человека довершить преобразование обществ, народов, человечества, создать истинно-христианскую цивилизацию, перевести принесенное им Царство Божие из внутреннего мира лиц во внешний мир, и преобразованием общества и цивилизации в духе евангельских начал создать Царство Божие на земле»[198]198
  Там же. С. 6–7.


[Закрыть]. С точки зрения этой сверхзадачи христианства «более совершенным является тот политический строй, который основан на твердых началах законности, а потому сам по себе силен поддержать в гражданах убеждение, что есть правда Божия на земле»[199]199
  Там же. С. 17.


[Закрыть].

Понятие «христианской общественности» было введено в обращение В. С. Соловьевым в работах 1880-1890-х годов[200]200
  Подробнее см.: Взыскующие града. С. 5, 44.


[Закрыть]. Однако Соловьев, утверждая необходимость человеческих трудов для воплощения Царства Божьего, писал о его возможности на земле с большей осторожностью: «Царствие Божие, совершенное в вечной божественной идее (“на небесах”), потенциально присущее нашей природе, необходимо есть вместе с тем нечто совершаемое для нас и через нас. С этой стороны оно есть наше дело, задача нашей деятельности..…»[201]201
  Соловьев В. С. Великий спор и христианская политика // Он же. Собр. соч.: В 10 т. СПб.: Просвещение, 1912. Т. 4. С. 1–114. Цит. по: Взыскующие града. С. 44.


[Закрыть].

Члены Союза церковного обновления полагали, что «Церковь должна открыться не только во внутреннем мире отдельного человека, но проникнуть собою всю жизнь, преобразовать общественные условия жизни народов христианских и явиться объективно как Царствие Божие полносодержательное, воплощенное во внешних формах действительности»[202]202
  Об отношении Церкви и священства… С. 6.


[Закрыть]. Очевидно, что писавшие эти строки были вдохновлены идеей Церкви, являющей Царствие Божье в силе, но кажется, что им не хватило точного и выверенного богословского языка, чтобы передать открывшуюся сердцу мистическую реальность.

Политическая взволнованность членов Союза церковного обновления, безусловно, имела свои границы. Неслучайно даже со страниц газет их упрекали в том, что они не присоединяются к нехристианскому освободительному движению [203]203
  См., например: Философов Д. В. О братстве церковного обновления // Товарищ. 1906. № 34.


[Закрыть]. Когда известные общественные деятели тех лет Д. С. Мережковский, Д. В. Философов, А. В. Карташев и некоторые другие попытались привлечь столичное духовенство для организации в столице митинга-протеста против усиливавшихся репрессий, границы политической активности священников стали очевидными. Митинг планировалось приурочить к годовщине Манифеста 17 октября. Инициаторы митинга собирались провозгласить «Воззвание к Церкви», составленное Мережковским в резком полемическом духе [204]204
  Текст воззвания частично опубликован в: Савельев С. Н. Идейное банкротство богоискательства. С. 100.


[Закрыть]. В «Воззвании» предлагалось от имени собравшихся священников и мирян признать правительство отступившим от духа христианства и лишившимся благословения православной церкви, разрешить армию от присяги, объявить Святейший Синод лишенным канонических прав и возносить молитвы за освобождение народа, прекратив возношение их за царя и царствующий дом. Заявлялось также и о необходимости созвать церковный собор. Карташев в письме к Мережковскому сообщал о результатах переговоров с лидерами Союза церковного обновления:

Дорогой Дмитрий Сергеевич. Был я у Аггеева. Предлагал. Не только не «зажглись», но без стыда замяли вопрос, как будто удивляясь моей наивности. Наполовину искренне не понимают, наполовину пугаются, как благонамеренные чиновники.

Сначала был один Аггеев. На мое предложение, ясное и довольно пространное, он сделал большие глаза, отвел их в сторону, протянул: «Мм..…» и занял меня другим разговором. Я почувствовал, что он в данную минуту не вверяется мне, потому что накануне видел меня с вами.

Через 5 минут явились Григ<орий> Петров и Егоров – с азартом рассказывают о своем участии в последних событиях «духовного ведомства». Я все-таки снова предложил проект митинга. Поддакнул один Гр<игорий> Петров, да и то с издевательским почти добавлением: «Конечно, можно высказаться на пастырском собрании и пригласить туда даже светских лиц, напр<имер> Антона Влад<имирови>ча, Аксакова, преподавателя семинарии…» Это говорил тот Гр<игорий> Петров, который в «Рус<ском> Сл<ове>» громит священников за «поповство».

Все они – только «попы».

На этих днях у них – интереснейшие собрания и рефераты по дух<овно>-акад<емическому> вопросу. Общее собрание разрешено даже Митрополитом (во вторник или среду). Больше им ничего не надо. Они чувствуют себя героями, занимаясь своими делишками, и воображают, что этот их домашний «бунт» есть бунт общероссийский и что больше с них ничего не требуется. Нечего и надеяться на быстрое собрание митинга, нужно договориться с этими колодами. Поджигать их с разных концов. Сегодня я возьмусь за Колачева. Не загорится ли кто из семинарских педагогов и т. д.? Вполне своего человека они послушают.[205]205
  Письмо № 20 // Взыскующие града. С. 82–83. (В примечаниях к публикации письма указано: «датируется по календарю».)


[Закрыть]

А. И. Введенский, лидер послереволюционного «обновленчества», отзывался о деятельности Союза церковного обновления как о явлении политически безобидном и наивном: «Оглядываясь назад, видишь всю безобидность этого освободительного движения. Это всего-навсего мечта о более каноническом устройстве церкви, протест против бюрократического Синода, воззвание к нравственному сознанию верующих, а также тому подобные очень благородные, но и очень невинные вещи»[206]206
  Введенский А. И. Церковь и государство: Очерк взаимоотношений церкви и государства в России 1918–1922 гг. М.: Мосполиграф, 1923. С. 24.


[Закрыть].

Наконец, приведем строки из письма свящ. Константина Аггеева от 9 декабря 1905 г., демонстрирующие, что искушение «политикой» и «освободительным движением» было достаточно быстро преодолено даже самыми политически активными участниками Союза: «Действия революционеров – совершенное самодержавие, попрание свободы, порою инквизиция. Отныне я лично отказываюсь сказать, как прежде: я на стороне наличного освободительного движения..…» (С. 360).

Несмотря на вовлеченность в общественные процессы эпохи, внимание участников Союза к собственно церковной проблематике никогда не ослабевало. В феврале 1906 г. наконец увидел свет сборник «К церковному собору», в который вошли программные выступления членов группы. Две крупные канонико-богословские статьи этого сборника «Всецерковный собор и выборное начало в Церкви. Ответ на записку преосвящ. Антония, еп. Волынского и Житомирского» и «Соборы и патриархи» имеют помету: «Работа исполнена по поручению так называемой группы “32-х” петербургских священников, или точнее “Союза Церковного обновления”, членом Союза Н. П. Аксаковым, рассмотрена и одобрена на собрании союза»[207]207
  К церковному собору. С. 62.


[Закрыть].

Николай Петрович Аксаков – тот «преданный Церкви мирянин», который еще с 1903 г. поддержал «вдохновением и богословской эрудицией»[208]208
  Карташев А. В. Русская Церковь в 1905 г. С. 12.


[Закрыть] группу молодых петербургских священников. Очевидно, что и далее он придавал деятельности группы не только научную глубину, но и богословскую напряженность. О безусловном авторитете Аксакова среди членов Союза говорит тот факт, что Николай Петрович неизменно оставался членом его бюро и составлял наиболее значимые записки и доклады: «После перерыва – доклад Аксакова, прекрасный доклад, в пух и прах разбивающий все предложения Обер-прокурора, вскрывающий его ужасную неканоничность и противоречия. Доклад прерывался не раз аплодисментами» (С. 339).

В некрологе, опубликованном в журнале «Церковный вестник», автор, скрывавшийся под инициалами В. К. (вероятно, это был свящ. Владимир Колачев), попытался передать внешний облик Аксакова, отчасти глядя на него глазами одного из членов кружка-союза: «И говорил он, как писал, хотя бы приходилось говорить экспромтом, – обстоятельно, спокойно, размеренной и несколько величавой речью, приводя ссылки, делая цитаты, допуская тонкую, никогда не обидную иронию. Со своей импонирующе благородной и сановитой внешностью он казался мудрецом, перегруженным запасом разнообразных знаний»[209]209
  В. К. Николай Петрович Аксаков: Некролог // Церковный вестник. 1909. № 16. С. 493–494.


[Закрыть].

Вероятно, именно авторитет и влияние Н. П. Аксакова не позволяли Союзу переходить на позиции внешнего реформаторства. В статье «Патриаршество и каноны» Аксаков писал: «.. всякие преобразования в Церкви, хотя бы они касались и внешних форм ее, тогда только можно согласовать с обязательным для нее единством в веках, когда оно вытекает из самого существа ее, из воспринятого ею и сохраняющегося в веках предания, в полной независимости и отрешенности как от “безусловных новаторов”, так и от произвольных “прожектеров-строителей”»[210]210
  Аксаков Н. П. Патриаршество и каноны: Возражение на статью проф. Заозерского «Основные начала учреждения патриаршества» (Богословский Вестник. 1905. дек.). СПб., 1906. С. 2. (В сборнике «К церковному собору» статья опубликована под названием «Соборы и патриархи».)


[Закрыть]. Никакая идея не могла увлечь Аксакова сама по себе, если она не была поверена живым Преданием Церкви. Так, например, в указанной статье он задавался вопросом: «Можно ли вообще само патриаршество почитать вполне каноничным учреждением и ставить его венцом высшего церковного управления?»[211]211
  Там же. С. 9.


[Закрыть] На основании анализа многочисленных источников он делал вывод, что и патриаршество, если оно не освящено соборами, может оказаться неканоническим явлением.

В «Церковном вестнике» № 3 за 1906 г. был опубликован «Проект церковных реформ» свящ. Петра Кремлевского, одного из членов Союза. В примечании к проекту говорилось: «Настоящий проект был прочитан в собрании Союза ревнителей церковного обновления 19 декабря и большинством был одобрен. По своему духу и во многих частностях он вполне совпадает с идеями Союза Церковного обновления, выраженными в различных записках, издающихся теперь отдельным сборником»[212]212
  Церковный вестник. 1906. № 3. С. 81.


[Закрыть]. Проект состоял из введения и трех частей. В первой перечислялись «ненормальные явления в современной русской Церкви», подлежащие устранению: синодальная форма церковного управления, зависимость церкви от государства, чрезмерное развитие епископской власти, неразрывная связь монашества с епископством, мирские награды, существующий способ обеспечения клира[213]213
  Там же.


[Закрыть]. Вторая часть была посвящена необходимым изменениям в области управления и устройства. В 16-ти пунктах значились «поместный и областные соборы», деление церкви на множество мелких епископий, создание пресвитерских советов при епископах, ответственность церкви за жизнь общества, выборность церковных должностей и т. д. Отдельные пункты были посвящены жизни приходов[214]214
  «П. 8 Каждый приход во главе с предстоятелем составляет свободное братство, юридически самостоятельную общину, которая сообща управляет своим церковным имуществом и занимается делом приходской благотворительности». Церковный вестник. 1906. № 3. С. 82.


[Закрыть], богослужению [215]215
  «П. 15 В области церковного устава и богослужения весьма желательно упростить и приблизить к пониманию народа церковное богослужение. Для этого необходимо: а) пересмотреть существующий монастырский устав и представить на суждение всероссийского собора проект нового устава; б) сделать новый перевод богослужебных книг, приблизив их язык к литературной речи». Там же.


[Закрыть], духовному образованию. В соответствии с выводами Аксакова, проект предлагал «ни одного епископа не называть патриархом… из опасности: нехристианского превозношения пред другими, возможной централизации власти и вредной для Церкви, но неизбежной при этом внешней помпы…»[216]216
  Там же. С. 81.


[Закрыть]