Текст книги "Помогать нельзя наказывать, терпеть нельзя просить? Бедность и помощь нуждающимся в социокультурном пространстве Англии Нового времени"

Английская система социальной помощи в XVIII – первой половине XIX вв.: законодательство, практики и нарративы

Примерно в одно и то же время, в конце XVIII – начале XIX в., «туманный Альбион» посетили два известных иностранца, оба историки, – граф Алексис де Токвиль и Николай Михайлович Карамзин. Оба были поражены отношением в Англии к бедным и бедности и оставили об этом заметки. Однако в этих заметках были высказаны прямо противоположные мнения.

Так, Токвиль удивлялся, насколько велик в Британии «процент населения, зависящий от организованного милосердия». «В странах, где большинство населения плохо одето, живет в плохих условиях, плохо питается, – продолжал он, – разве кто задумается о чистых одеждах, о здоровой пище, о комфортном жилье для бедных?… Большинство же англичан, имея все это сами, считают отсутствие этого пугающим бедствием. Это общество… лечит беды, которые в других местах не замечают», – заключал Токвилль, обосновывая свой вывод тем, что в Англии средний уровень жизни, на который может рассчитывать человек, выше, чем в любой другой стране мира.[57]57
  См.: Slack P. Poverty and Policy in Tudor and Stuart England. L., 1993. P. 5.


[Закрыть]

И совсем иное суждение мы встречаем в уже упоминавшихся «Письмах русского путешественника» Н.М. Карамзина: «в этом обществе… любят благотворить, любят удивлять своим великодушием и всегда помогут несчастному – но только не бедняку…

Англии, где всякого роду трудолюбие по достоинству награждается, хороший человек не может быть в нищете, из чего вышло у них правило: «Кто у нас беден, тот не достоин лучшей доли», – правило ужасное! Здесь бедность делается пороком!… Ах! Если хотите еще более угнести того, кто и так угнетен нищетою, пошлите его в Англию: здесь… узнает он муки Тантала!…».[58]58
  Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. М., Правда. 1988. С. 498–499.


[Закрыть]

Такая противоречивость восприятий «извне», впрочем, отражала не менее противоречивое отношение к бедным «изнутри», то есть в самой Англии, – отношение, шедшее рука об руку со «скачкообразной» динамикой британской социальной политики.

История законодательства о бедных в Англии, действительно, уникальна. Еще в 1388 г. статут Ричарда II «О помощи бедствующим подданным» предписывал лендлордам в обязательном порядке заботиться о бедняках, проживавших на их землях. В эпоху правления династии Тюдоров в Англии и Уэльсе было принято 17 актов и статутов, которые можно было характеризовать как «законы о бедных». Наибольшее значение традиционно придается «Акту о помощи бедным» 1597 г., юридически закреплявшему необходимость социальной помощи «пожилым, беспомощным и бедным людям, …больным и искалеченным солдатам и морякам, …сиротам, …одиноким женщинам; …молодым торговцам, ремесленникам и людям, чьи дела находятся в упадке; и другим для …облегчения участи бедных жителей…».[59] 59
  Elizabethian Poor Laws 1597–1601 // http://www.en.wikipedia.org/wiki/ Elizabethian_Poor_Law.


[Закрыть]Закон этот учреждал систему приходских попечителей по призрению бедных (overseers of the poor), предписывал сбор налогов в пользу бедных (poor rates) в каждом приходе, разрешал помогать т. н. «трудоспособным пауперам» (людям без собственности, профессии и средств к существованию), которые, однако, должны были отработать получаемую помощь на благо прихода, и вводил «обязательное ученичество» детей бедняков как подмастерьев.[60]60
  Ibidem.


[Закрыть] Важным также являлся провозглашенный принцип «взаимной ответственности» родителей и детей, обязывавший трудоспособного человека содержать, под угрозой ежемесячного штрафа в 20 шиллингов, «неимущих, старых, слепых, хромых и немощных» родственников.[61]61
  Nicholls G. A History of the English Poor Law. In 3 vols. Vol I, L., 1898. 384 p. P. 125.


[Закрыть]

Одновременно, однако, увидел свет и другой документ – «Акт о наказании бродяг, праздношатающихся и упорных нищих». Этот закон стал продолжением серии актов, принятых еще в середине XVI века Генрихом VIII – «О египтянах» (так тогда называли цыган) и «О наказании нищих и бродяг». Перечисленные группы населения в раннее новое время представляли серьезную угрозу общественному порядку и спокойствию, поэтому законодатели постарались как можно более детально разграничить тех, кто, в силу возраста или болезни, «был вынужден жить за счет помощи и милосердия», и т. н. «упорных бродяг» (sturdy vagabonds), «нарушителей спокойствия» (rufflers), «не боящихся наказания попрошаек» (valiant beggars), «ленивых праздношатающихся» (idle wanderers), «жуликов» (rogues), «бродяг» (tramps), «браконьеров» (poaches). Показательно само по себе богатство определений, многие из которых в англо-русских словарях переводятся одинаково – «бродяга» или «нищий». Акты Генриха VIII предполагали физическое наказание таких людей, принуждение их к работе или помещение в больницы и «дома исправления». Акт 1597 года отличался от предшествующих законов тем, что давал более точное определение для каждой «не заслуживающей помощи» категории населения и предполагал такую дополнительную меру воздействия, как высылку к месту рождения или постоянного проживания.[62]62
  Ibid. P. 128.


[Закрыть]

В 1601 году законы 1597 г. были снова пересмотрены и усовершенствованы: более детально излагался порядок и механизм сбора налогов, появились пункты о полном запрете бродяжничества и попрошайничества (разрешалась лишь милостыня в виде еды), а также об ужесточении наказания бродяг. Эта новая редакция получила название «Акт о законодательстве в отношении бедных» 1601 г. и до сих пор считается столпом всей «старой» системы социальной помощи в Англии. Именно этот документ, в большинстве случаев, имеется в виду, когда исследователи употребляют термины «Елизаветинский закон о бедных» или «Старый закон о бедных».

Закон о бедных 1601 года сопровождался отдельным приложением – постановлением «Об использовании благотворительных средств», которое закладывало основы т. н. «частного сектора» системы социальной помощи. Этот документ поощрял благотворительность, «продвигал» идеи филантропии среди аристократов и купцов, перечислял основные нужды, на которые могут быть направлены благотворительные средства, учреждал комиссию, которая должна была контролировать благотворительные трасты в Британию. С этих пор частная благотворительность становится важным элементом британской социальной политики. На протяжении XVII–XVIII столетий филантропы основывали дома призрения, больницы, учреждали фонды для обучения пауперов, предоставляли займы бедным или разорившимся торговцам, жертвовали на пособия безработным. Показатен, в частности, отрывок из исследования криминалиста XVIII в. Уильяма Сабатье, в котором перечислены учреждения, «являющиеся наиболее значительными благотворительными заведениями Лондона и Вестминстера, по данным на 1786 год». Приведем этот перечень полностью:

1. Больница Гая

2. Больница Св. Фомы 3. Больница Св. Георга

4. Лондонский госпиталь

5. Мидлэссекский госпиталь 6. Госпиталь св. Варфоломея

7. Вестминстерский лазарет

8. Французский протестантский госпиталь

9. Общий диспансер

10. Вестминстерский общий диспансер

11. Британский родильный госпиталь

12. Родильный дом лондонского Сити

13. Благотворительные родильные дома в частном жилье

14. Закрытый госпиталь

15. Больница для больных и искалеченных матросов коммерческих судов

16. Больница Бетлема

17. Больница Св. Луки

18. Больница для больных оспой

19. Больница для брошенных младенцев

20. Госпиталь Христа

21. Уставный дом

22. Больница Брайдвелл

23. Морское общество (образование и трудоустройство на флоте детей из беднейших слоев)

24. Хоспис (для неизлечимо больных)

25. Госпиталь Магдалины (для кающихся проституток)

26. Общество помощи вдовам

27. Гуманное общество для реабилитации жертв наводнений и затоплений

28. Общество поощрения хороших слуг

29. Уэльское благотворительное общество

30. Филантропическое общество для исправления и трудоустройства бедных детей-преступников».[63]63
  Sabatier W. A Treatise on Poverty, its Consequences, and the Remedy. L., 1797. P. 139–144.


[Закрыть]

Со второй половины XVIII века, таким образом, число благотворительных учреждений начинает расти стремительно: с 1771 по 1780 годов в одном лишь Лондоне появилось 10 новых благотворительных обществ, с 1781 по 1790 – 18, а с 1791 по 1800 – еще 30.

Итак, принятие «Елизаветинских законов о бедных» означало, что государство берет на себя ответственность за социальную помощь, начинает создавать комплекс институтов и мер для ее реализации и определяет категории тех, кто в этой помощи нуждается. Однако механизм воплощения этих законов в жизнь носил не общегосударственный, а, скорее, местнический характер. Каждый приход назначал неоплачиваемого («на общественных началах») попечителя, который должен был собирать налоги с каждого «занимающего землю» жителя прихода, пропорционально его доходу, и направлять эти средства для «помощи беднякам данного прихода». Помощь могла осуществляться в различных формах – это и еженедельные прямые денежные выплаты, и обеспечение одеждой, едой, жилищем, и медицинская помощь больным и старикам, и помощь одиноким матерям, заключавшаяся в поиске отцов и взыскании с них средств в пользу детей вплоть до «созревания» последних, и предоставление убежища бездомным. Трудоспособные безработные получали свое пособие по безработице («dole»), но должны были отработать какое-то время на «пополнении материальных запасов прихода». При этом магистраты несли ответственность за то, чтобы каждый приход знал своего попечителя и чтобы последний выполнял свои обязанности. Выявленные нарушения (например, если в приходе обнаружится трудоспособный паупер, который получает пособие, но не работает) грозили наказанием.[64]64
  Leonard E. M. The History of the English Poor Relief. L., Frank Cass and Co Ltd., 1965. P. 226–236


[Закрыть] Со своей стороны, работодатель нес ответственность за сохранение рабочих мест в периоды кризисов или неурожаев, что, как считает исследователь Е. Леонард, «являлось отражением традиционного ожидания от хозяина ответственности за благосостояние своих слуг» – т. н. «патерналистской модели» отношений работодателя и работника, характерной для доиндустриального общества.[65]65
  Ibidem.


[Закрыть]

Децентрализованная природа воплощения закона 1601 г. в жизнь, с одной стороны, предопределила «неровность» его применения (налоги собирались локально, их сложно было контролировать, у местных законодателей была возможность поднять «порог бедности», чтобы распределять средства среди «заслуженных бедных» или же чтобы заставить работать «незаслуженных бедных»). С другой стороны, он продолжал действовать, например, когда центральное правительство было озабочено разрешением политического и социального кризиса середины XVII века. Это обстоятельство, кстати, отмечали как положительную сторону «старой системы» фабианские социалисты – в частности, С. и Б. Веббы.[66]66
  Webb S., Webb B. English Poor Law History: Part One, The Old Poor Law. Frank Cass and Co., L., 1929. P. 80, 95–106.


[Закрыть]

В эпоху правления Стюартов и первых трех представителей Ганноверской династии «старый закон о бедных» был снова дополнен рядом поправок.

Одними из самых важных стали «Акты об оседлости», принятые в 1662 и 1697 гг. в дополнение к закону 1601 г. Они утвердили своего рода «институт прописки» пауперов: приход, являющийся для нуждающегося местом его «оседлости» (settlement), нес за него ответственность в случае возникновения необходимости в социальной помощи. Пауперу выдавался «сертификат оседлости» (settlement certificate) – своеобразный документ о «прописке», который в случае переезда на другое место жительства гарантировал, что «домашний» приход окажет ему поддержку. Такой закон принимался главным образом для того, чтобы пресечь миграцию бедняков в города, вызывавшую переполненность столичных приходов пауперами, и ограничить свободу передвижения по стране бродяг и нищих.[67]67
  Там же. С. 302.


[Закрыть]

В 1697 г. Вильгельм III Оранский издал специальное распоряжение о ежегодных проверках материального состояния всех, получающих помощь, и «отсеивании» тех, кто уже в ней не нуждался.[68]68
  Slack P. The English Poor Law, 1531–1782., L., Macmillan., 1990. P. 55–56.


[Закрыть]

Еще одним нововведением 1697 г. была маркировка пауперов, получавших пособие по бедности. Они обязывались носить крупную букву «Р» – «паупер» – красного или синего цвета, нашитую на правый рукав верхней одежды, чтобы «отличаться от ленивых, упрямых и нарушающих общественный порядок нищих».[69]69
  Quigley W. Five Hundred Years of the English Poor Law 1349–1834: Regulating the Working and Non– working Poor: http://www.uakron.edu/law/lawreview/v30/docs/ quigley.pdf (consulted 10/06/10). P. 20.


[Закрыть] Такая маркировка, отличая человека от «плохих» бродяг, в то же время, совершенно очевидно, «стигматизировала» его бедность – пусть даже «законную» – и юридически навязывала бедняку социальный стыд за свое положение.

Следующими поправками к закону 1601 г. стали постановления, которые дали начало юридическому включению в существовавшую систему социальной помощи института работных домов. Этими постановлениями были «Акт о проверке работным домом» (1723), который еще называют «Акт Нэтчбулля», и «Акт о помощи бедным» 1782 г. (или «Акт Гилберта»). Они предоставляли приходам право организовать работные дома, а также создавать «межприходские» работные дома и разделять, таким образом, ответственность за помощь бедным, объединив финансы. Однако закон оставлял местным магистратам право обеспечить трудоспособного взрослого паупера работой и без помещения его в работный дом. Поэтому некоторые округа и графства сопротивлялись нововведениям и предпочитали «по старинке» оказывать материальную помощь «своим местным бедным» или обеспечивать их временной работой.[70]70
  Eden F. M. The State of the Poor. L., G. Rutlege ans Sons Ltd., 1928. P. 52.


[Закрыть]

Итак, если в нескольких словах обобщить юридическую составляющую «старой» английской системы помощи бедным в том виде, в каком она сложилась к концу XVIII столетия, то выводы будут следующими. Под «старым законодательством о бедных», реформированном в 1834 году, подразумевался не один закон, а целая «коллекция» (больше пятидесяти) парламентских актов и королевских статутов, принятых в XVII–XVIII вв. Тремя основными столпами системы были:

1) приход как главная административная единица, ответственная за регулирование проблем с бедными, помощь «заслуживающим» бедным и наказание бродяг и попрошаек;

2) принцип помощи нуждающимся и неимущим за счет обязательных налоговых отчислений;

3) государственное конституирование категорий неимущих, «действительно» нуждающихся в социальной помощи.

Важно учитывать и то, что большая часть упомянутых законов – в особенности те из них, которые были приняты в XVIII в., – носили разрешающий характер, а значит, не были обязательны для исполнения по всей территории Англии.

Последние пять лет XVIII века были отмечены ростом открытого призрения по всей территории Англии, что стимулировалось серией последовательно принятых законодательных актов. Во многом это было связано с ухудшением экономической и политической ситуации в начале 90-х гг. XVIII века и, соответственно, необходимостью государственной поддержки уязвимых слоев с целью предотвращения социальных взрывов. В 1795 г. был принят «Акт о предупреждении высылки бедняков до того момента, когда они станут действительно обременительными». Этот закон вносил изменения в «Акт об оседлости» 1697 г., поощряя стремление трудоспособных бедняков к поиску более высокого заработка за пределами своего прихода и устраняя недостатки системы «оседлости-прописки» путем смягчения излишней строгости правил выселения.[71]71
  Ibid. P. 452–454.


[Закрыть]

В том же году очередной «Акт о помощи бедным» легализовал прецедент, который впоследствии стали называть важной составляющей «старого законодательства» – так называемую «Спинхемлендскую систему». Это была система дотаций, с помощью которых в годы неурожая трудящимся беднякам компенсировали жалованье до определенного «прожиточного минимума». В различных местностях Англии использовались разные методы компенсации заработка: пособия для работников, чье жалованье было меньше установленного минимума, прямой «налог на трудоустройство», взимавшийся с тех, кто отказывался нанимать безработных, устройство бедняков на общественные работы на гравийных карьерах или дорогах и т. д.

1794–1795 годы выдались в Англии особенно неурожайными, произошел скачок цен на хлеб и основные продовольственные товары. В этих условиях мировые судьи графства Беркшир собрались в мае 1795 г. в таверне «Пеликан» в местечке Спинхемленд с намерением установить новый минимум заработных плат на селе и тем самым уменьшить уровень сельской бедности. В итоге была выработана т. н. «спинхемлендская шкала», по которой каждый «бедный и усердный человек» получал от прихода определенную сумму денег как прибавку к жалованью. Шкала представляла собой таблицу, в которой учитывалось семейное положение бедняка, количество детей и действующая цена на хлеб. Если хлеб дорожал, прибавка увеличивалась. Примеру Спинхемленда вскоре последовала почти половина английских графств.

В некоторых других графствах в те же годы действовал иной принцип помощи беднякам, своеобразная альтернатива Спинхемленду – т. н. «Раундсменская» система. Трудоспособные пауперы этих графств, по приказу попечителя по призрению, собирались вместе и путешествовали от прихода к приходу, по фермам и фабрикам, где нанимались за ту минимальную заработную плату, которую им предлагали. Такая система на практике приводила к множественным конфликтам. Оплата труда часто казалась работникам слишком низкой, а фермеры, словами историка К. Джонс, «сопротивлялись приему на работу угрюмых и озлобленных мужиков».[72]72
  Jones K. Op. сit. P. 6.


[Закрыть]

В принятии «спинхемлендской системы» важную роль сыграла позиция тогдашнего премьер-министра Англии Уильяма Питта-младшего, убежденного сторонника идеи «открытого» призрения. В 1797 г. Питт выступил с законодательной инициативой, предложив в парламент свой проект билля о помощи бедным, во многом перекликавшийся со «спинхемлендской системой». Суть его сводилась к установлению неких обязательных норм заработной платы для малообеспеченных слоев в кризисные периоды. Если, предлагал Питт, в годы кризиса или неурожая работодатель не может платить прежнюю заработную плату своим работникам, то он имеет право снизить ее до установленного законом минимума, но при этом разница с прежним уровнем заработка доплачивалась работнику из средств, собранных в виде налогов. Кроме этого, билль предполагал отдельный вид помощи многодетным семьям бедняков – дотации из государственной казны на содержание детей или иные оговоренные нужды, которые позволили бы семье содержать себя в дальнейшем, – например, на покупку одной коровы.

Несмотря на то, что предложенные Питтом меры в кризисных условиях можно было считать действительно «социальными», его предложение вызвало резкую критику, в том числе со стороны знаменитого мыслителя Иеремии Бентама, авторитетного в высших политических кругах человека и яростного защитника идеи работного дома. Показательно, что 11 февраля 1800 г., через три года после выдвижения билля, Питт-младший в своей парламентской речи заявил, что «снимает свой проект, который он до сих пор находил хорошим, из почтения к мнению тех, чьи мнения он должен уважать».[73]73
  The Speeches of the Right Honourable William Pitt in the House of Commons. Ed. W. S. Hathaway. In 4 vol. London, Longman. 1806.


[Закрыть]

Уильям Питт-младший может считаться последним английским министром, защищавшим «старую систему» и открытое призрение; после его ухода в отставку критика «старой системы» в общественно-политических кругах обострилась. При этом именно прецедент, созданный в Спинхемленде, стал приводиться в пример как главный аргумент в пользу «порочности» всего законодательства о бедных. Такой подход позднее получил название «вигский нарратив» – возможно, потому, что последовавшая вскоре реформа 1834 г. была проведена парламентским большинством, тогда еще определявшим себя как партию вигов.

Впрочем, в связи с этим у историка не может не возникнуть ряда вопросов. Насколько совпадал сконструированный накануне реформы и – во многом – ради реформы 1834 г. «вигский нарратив» с тем, что на самом деле представляло собой «старое законодательство о бедных»? Почему в общественно-политическом дискурсе страны, имеющей такие давние традиции помощи бедным, победило неприятие «бедноцентристской» системы? Как и в связи с чем менялись оценки природы и значения «старого законодательства» со временем?

Истоки «вигского нарратива», думается, следует искать в более ранних трудах английский мыслителей. Так, великий просветитель Джон Локк, состоявший в свое время в специальной Комиссии Министерства торговли, еще в 1696 г. подготовил отчет, в котором высказывался вполне определенно: «Приумножение бедных и рост налогов на их содержание – настолько популярная жалоба, что в этом не приходится сомневаться. Я убежден, что половина получающих помощь от прихода способны сами зарабатывать себе на жизнь». «Зло, – заключал Локк, – происходит не от недостатка продовольствия и безработицы среди бедных;… рост бедноты, вероятнее всего, имеет иные причины; и последние – ни что иное как отсутствие дисциплины и коррупция манер…».[74]74
  Quirk V. Op. cit. P. 9.


[Закрыть]

В том же русле располагались и аргументы тех мыслителей, которые пытались объяснить причины бедности в XVIII веке. Большинство из них основывались на принципе личной обусловленности бедности (люди сами виноваты в своей нищете) и считали, что выходом является отказ от дотаций бедным и ориентация последних на самопомощь.

Неправильно было бы утверждать, что «вигский нарратив» являлся в то время единственной точкой зрения на решение проблемы нищеты и социальной помощи. Принципиально иную трактовку пытались предложить У. Годвин, У. Хэзлитт, Ч. Холл, взгляды которых рассмотрены во второй главе книги. Однако в общественно-политических дискуссиях конца XVIII – начала XIX в. «вигский нарратив» просто не мог не одержать победу. Его аргументативная стратегия самым естественным образом накладывались на дискурс и риторику эпохи.

В русле этой стратегии располагались и выводы специально созданной Королевской Комиссии по изучению законодательства о бедных, целью которой было оценить степень эффективности системы социальной помощи в стране.

Следует подчеркнуть, что 1815 г. закончилась изнурительная война с Францией, и во многом в силу этого британские законодатели были вынуждены вплотную заняться «накопившимися» внутренними проблемами – в частности, вновь вернуться к вопросу о совершенствовании законодательства о бедных. В 1817 г. был назначен первый «Избранный комитет палаты общин по законодательству о бедных». В него входили 40 человек, среди которых было много критиков «старой» системы, лоббировавших интересы крупных собственников. В 1832 г. была создана вышеуказанная «Королевская комиссия по изучению законодательства о бедных», которая, как указывают многие исследователи, с самого начала своей работы была пристрастна.

По словам историка М. Блога, члены комиссии «использовали живописные анекдоты и сознательно избранные факты, чтобы доказать оправданность своего предвзятого мнения о бедноте».[75]75
  Blaug M. The Myth of the Old Poor Law and the Making of the New // The Journal of Economic History, Vol. 23, No. 2 (Jun., 1963), pp. 151–184, 171.


[Закрыть] Летом 1832 г. комиссия направила в 15 тысяч приходов анкеты-опросники, сами вопросы в которых предполагали отрицательную оценку эффективности «старой системы». Ответы были получены лишь от 150 приходов (10 % опрошенных), но этого оказалось достаточно, чтобы в 1834 г. опубликовать обширный Отчет, послуживший главным юридическим основанием для реформирования всего «старого законодательства». Основная рекомендация отчета сводилась к тому, что, «за исключением медицинской помощи… всякая помощь трудоспособным персонам или их семьям, если она оказывается НЕ в хорошо регулируемых работных домах… должна быть признана незаконной и прекращена».[76]76
  Abstract of the Answers and returns of the 1803–1804 Report into the Expences and Maintainance of the Poor // Catalogue of Parliamentary Reports, and a Breviate of their Contents, 1696–1834. L., 1834.


[Закрыть]

Комиссия признавала «порочность» всей старой системы законодательства о бедных, которая вредит и обществу, и самим беднякам, приучая их к лени и попрошайничеству. Авторы отчета основывались на принципе «личной обусловленности бедности», предполагавшем, что не экономические или социальные условия, а сам человек лично виноват в своей нужде вследствие моральных пороков – нечестности и нежелания трудиться. Кроме того, в отчете был силен акцент на «излишнее размножение» бедных.

Комиссия довольно упрощенно разделила «наблюдаемых ею бедняков» «на два класса». Те, кто получает помощь – это ленивые, грязные, зависимые и алчные пауперы. Те, кто не получает ее – это трудолюбивые, чистые и усердные бедняки.

Особой критике в отчете подверглась именно «спинхемлендская система», которая была названа «колыбелью зла» и «универсальной системой пауперизма».[77]77
  См. Report from the Select Committee on the Poor Laws (1817), Report from the Select Committee on the Poor Laws (1819), Report from the Select Committee on Labourers’ Wages (1824), Report from His Majesty’s commissioners for Inquiring into the Administration and Practical Operation of the Poor Laws. London, B. Fellowes, 1834.


[Закрыть]

Аргументы были следующими:

1) Спинхемленд распространился практически на половине английской территории – значит, по сути, приобрел статус неписанного закона.

2) Спинхемленд позволял работодателям платить нанятым работникам максимально низкое жалованье, ведь графство все равно оплачивало разницу с прожиточным минимумом. Заработная плата бедняков оставалась неизменной, росли лишь налоги на бедных, тяжким бременем ложившиеся на плечи фермеров – основных налогоплательщиков.

3) Нарушались «все прецеденты» помощи бедным, т. к. помощь оказывалась не только немощным, старикам или зависимым, но также и трудоспособным.

4) Сотни рассказов приходских священников указывали на аморальность и деградацию сельской бедноты.

Таким образом, заключали авторы отчета, в основе эффективной системы призрения бедных должны лежать не губительные «расслабляющие» дотации, а социальный стыд, страх перед законным наказанием и дисциплина. Помощь должна быть как можно менее привлекательной и как можно более централизованной.[78]78
  S. G. and E. A. O, Checkland (eds). The poor law report of 1834. L., Penguin. 1974. 75–77.


[Закрыть]

Интересно, что, хотя основными авторами отчета считаются врач Эдвин Чэдвик и экономист Нассау Уильям Сениор, кроме них, над отчетом работали еще семь членов Комиссии, половина из которых были епископами торийской ориентации (епископ Лондона Бломсфельд, епископ Честера Самнер, преподобный Генри Бишоп, Уильям Стерджес Борн, Генри Гоулер, Уолтер Коулсон, Джеймс Трейл), исповедывавшие христианскую политическую экономию (так называемые «ноэтики»). В силу этого идеология «нового законодательства о бедных» накладывалась, по мнению ряда специалистов, не только на либеральные идеи, но и на христианско-торийские (консервативные) концепции.

В августе 1834 г. получил королевскую санкцию «Акт о поправках и лучшей организации законов в отношении бедных в Англии и Уэльсе», состоящий из 110 секций и более известный как «Новое законодательство о бедных» 1834 года. Акт этот, надо заметить, принимался в условиях забастовок, мятежей, выступлений луддитов в более чем 80 частях страны и был, соответственно, презентован как попытка ликвидации всех этих безобразий, якобы вызванных несовершенством существующей системы помощи бедным.

Согласно положениям нового закона, все вопросы социального призрения отныне подчинялись специально созданному центральному органу – «Комиссии по соблюдению нового законодательства». Комиссия уполномочивалась реорганизовать около 15 000 английских и уэльских приходов в «Союзы по законодательству о бедных» (Poor Law Unions), каждый из которых в обязательном порядке организовывал собственный работный дом. Так был воплощен первый из принципов реформы – централизация системы социального призрения. Второй принцип – непривлекательность социальной помощи – воплощался в требованиях, предъявляемых к работному дому: «спартанские» условия, разделение мужчин, женщин и детей, рутинная тяжелая работа и скудная строгая диета.[79]79
  Higginbotham P. “The Workhouse” 2005 //http://www.workhouses.org.uk/ (consulted 21/07/08).


[Закрыть]

Предвзятая позиция составителей закона 1834 г. делала заметной его «однобокость», которая проявилась очень быстро. Еще до вступления акта в силу началась его публичная критика: так, 30 апреля 1834 г. газета «Таймс» писала, что этот билль «заклеймит позором книгу Статутов». Сами приходиские попечители многих графств Англии признавались, что крайне не желали бы полностью отказаться от дотаций бедным. Так, сохранившиеся приходские книги графства Оксфордшир свидетельствуют: попечители сообщали, что «не осмелятся отказаться от пособий нуждающимся, опасаясь насилия и мятежей». В приходе Пайртон мятежи были названы «бедствием худшим, чем война».[80]80
  Oldham C. R. Oxfordshire Poor Law Papers // The Economic History Review, Vol. 5, No. 1 (Oct., 1934). Р. 89.


[Закрыть]

Будущий премьер-министр Англии, Бенджамин Дизраэли, будучи с 1837 г. членом парламента, в своих знаменитых речах в поддержку чартистов охарактеризовал новую систему помощи бедным язвительным термином «brutilitarianism», который можно перевести как «жестоколитаризм» – от слов «жестокость» и «утилитаризм» (именно эту концепцию он считал основой нового закона о бедных).[81]81
  Quirk V. Lessons from the English Poor Laws. Refereed paper presented to the Australian Political Stud– ies Association Conference, University of Newcastle, 25–27 September 2006. Р. 10.


[Закрыть] Как следствие, уже в первые годы существования новой системы некоторые ее нововведения были отвергнуты как «нерабочие» и «непрактичные» местными властями, продолжавшими искать в новом законодательстве «лазейки» для осуществления помощи «своим» бедным на дому.

Итак, к середине XIX в., когда стали всплывать недостатки новой системы, появились попытки переосмысления «старого законодательства» и, соответственно, критика «вигского нарратива». Одной из первых таких попыток стала «левая», социалистическая трактовка старой системы социальной помощи. Связана она, в первую очередь, с трудами К. Маркса и Ф. Энгельса; позднее, в конце XIX – начале XX века, она получила развитие в работах фабианских социалистов. С одной стороны, в трудах классиков марксизма налицо отрицательное отношение к «Елизаветинскому законодательству». Именно в «Капитале» Маркса появилось хлесткое название «Кровавое законодательство против экспроприированных», дававшее, по сути, характеристику той части «старого законодательства», которая касалась наказания «упорных» бродяг и попрошаек, – венцом этой части Маркс считал «Акт о наказании бродяг и упорных нищих» 1597 г., который «дал окончательную формулировку закона о бедняках и бродягах». Смысл критики Марксом репрессивной части английского «старого законодательства» заключался в том, что главными жертвами жестоких наказаний он считал крестьян, согнанных с земель в результате огораживаний и устремившихся за лучшей долей в города. По Марксу, эксплуатация крестьянства осуществлялась в новое время в Англии с двух сторон: посредством огораживаний и «старого законодательства». Поэтому он ни в коем случае не считал – да и не мог считать – «старую систему» «бедноцентристской», и в этом смысле, конечно же, расходился с «вигским нарративом». Но, с другой стороны, объектами критики Маркса были работные дома – основной столп «новой системы».[82]82
  Маркс К. Капитал. Том 1. ООО «Издательство АСТ». М., 2001. С. 538–543.


[Закрыть] Наконец, и он, и Энгельс положительно оценивали такой компонент старой системы, как помощь нуждающимся в виде налоговых отчислений. Энгельс в своем труде «Положение рабочего класса в Англии» (1845), подробно анализировавшем бедствия английских социальных низов, повествует о случае, когда полицейский магистрат, вопреки правилам, выдал «значительную сумму из кружки для сбора на бедных» жительнице местечка Спиталфилдз, сыновья которой «были арестованы за кражу из магазина и моментальное поглощение куска говядины». Магистрат отдал такое распоряжение, узнав, что муж женщины, в прошлом полицейский, погиб, и что она ютится с шестью детьми в тесной и грязной комнатенке, продав за еду все, вплоть до мебели и постельного белья. Энгельс восхищается поступком магистрата и приводит его в пример как доказательство нужности и даже обязательности отчислений в пользу бедных.[83]83
  См. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд-е второе. М., Государственное издательство политической литературы, 1955. С. 265–277.


[Закрыть]

Следующий «виток» в оценке «старой системы» произошел в первой половине XX века. Выразитель этого подхода – знаменитый историк Дж. М. Тревельян, автор фундаментального труда «Социальная история Англии. Обзор шести столетий от Чосера до королевы Виктории». Он называл «старую систему» «хорошим замыслом, приведшим к ужасным последствиям», критикуя, как и его предшественники, в основном «моральную составляющую» и в основном «спинхемлендскую систему». «Фермер, – писал Тревельян, – не спешил выплачивать должный минимум заработной платы, т. к. разница все равно возмещалась приходом, а рабочий поневоле попадал в категорию пауперов – даже если он был обеспечен работой, …среди фермеров рос эгоизм, среди «пауперизированных батраков» росли праздность и преступления».[84]84
  Тревельян Дж. М. История Англии от Чосера до королевы Виктории. Смоленск, «Русич», 2002. С. 496–497.


[Закрыть] В то же время, Тревельян отвергал аргументы экономистов первой половины XIX в. о том, что именно «спинхемлендская система» привела к увеличению числа бедных. Этот рост был связан, по его мнению, не с увеличением рождаемости, а со снижением смертности: «не глупым мировым судьям Спинхемленда, а хорошим врачам Великобритания обязана тем, что между 1801 и 1831 гг. население Англии, Уэльса и Шотландии выросло с 11 миллионов до 16, 5 миллионов человек».[85]85
  Там же. С. 498.


[Закрыть]